Последний день счастья начался с запаха сосны и горячего хлеба.
Воздух в долине, укрытой от посторонних глаз частоколом древних елей, был густым и сладким, пахучим, как мед, и свежим, как горный ручей. Лучи полуденного солнца, пробиваясь сквозь хвойный полог, золотили резные наличники домов, выстроившихся вокруг просторной поляны. Это было не просто логово. Это был дом. Стая «Серебряных Когтей», небольшая, но гордая, нашла здесь приют поколение назад, и с тех пор их поселение дышало мирным трудом и тихой, глубокой магией земли.
Элира, шестнадцатилетняя дочь вожака, сидела на заборе кузницы, болтая босыми ногами в такт равномерным ударам молота. Ее отец, могучий седовласый Аррен, выковывал новый серп для хозяйственных нужд. Каждый удар был отлаженным и точным, а на его лице, обычно суровом, играла умиротворенная улыбка. Он не просто ковал железо. Он вплетал в сталь тихую обережную песню, едва слышный напев, который заставлял металл звенеть особенно чисто.
– Смотри, не свались, птаха, – его голос, глухой и бархатистый, как рык крупного кота, был полон нежности.
– Не свалюсь, – ответила Элира, и ее собственный голос прозвучал как эхо его – мягко и мелодично. Она была вся в мать – миниатюрная, гибкая, с темными, как спелая смородина, волосами и огромными глазами цвета весенней листвы, чуть раскосыми, как у дикой кошки. Ее душа-зверь, изящная черная пантера, лениво потягивалась внутри нее, греясь на этом внутреннем солнце безопасности и любви.
Ее взгляд нашел Лисандра.
Он стоял у амбара, помогая своему отцу чистить старую упряжь. Светловолосый, голубоглазый, с плечами, уже набирающими мужскую ширину, и с неуклюжей, трогательной грацией подрастающего волка. Их взгляды встретились, и по телу Элиры пробежала знакомая теплая дрожь. Они были Парой. Не по договору старейшин, не по расчету. Они были Истинной Парой. Их души узнали друг друга еще до того, как они осознали это сами. Связь между ними была живой, дышащей нитью, натянутой в груди, – стоило ему улыбнуться, как в ней расцветал сад.
Лисандр подмигнул ей, и на его скулах выступили ямочки. Он что-то сказал отцу и направился к ней, его походка была легкой, пружинистой, обещающей скорость и силу его звериной формы – крупного серого волка с пронзительными голубыми глазами.
– Надоело болтаться без дела? – он подошел так близко, что ее коленки коснулись его груди. От него пахло деревом, кожей и чем-то неуловимо его, Лисандровым – свежестью грозового ветра.
– Я не болтаюсь. Я наблюдаю, – с напускной важностью ответила Элира, касаясь пальцем его носа. – И делаю вывод, что твоя работа куда скучнее моей.
– А твоя работа какая? – он обхватил ее за талию и легко спустил с забора, прижав к себе.
– Быть твоей Парой. Это очень ответственно, – прошептала она ему на ухо, и он рассмеялся, тихим, счастливым смехом, который был музыкой ее мира.
Их мир. Он был соткан из таких моментов. Из запаха хлеба, который пекла мать Элиры, Лира, распевая старинные песни у огромной печи. Из криков их сорванцов-сверстников, гоняющих по поляне мяч, сшитый из кожи. Из мудрых, неторопливых бесед старейшин, курящих трубки на крыльце длинного дома. Из ее брата-близнеца, Кая, который, пристроившись на ветке старого дуба, что-то чертил в своем дневнике – вечно погруженный в свои мысли, в свои планы, но всегда, всегда чувствующий ее состояние. Их близнецовая связь была тише, чем с Лисандром, но глубже – как корни одного дерева.
Кай выглянул из-за листвы. Его лицо было ее точной копией, но острее, серьезнее. Во взгляде читалась недетская сосредоточенность.
– Перестаньте виться друг вокруг друга, как шмели, – бросил он беззлобно. – Мешаете концентрации.
– А ты над чем концентрируешься? – поднял голову Лисандр, не отпуская Элиру.
– Над тем, как сделать наш частокол неприступным, – ответил Кай, хлопнув по обложке дневника. – Добавить колючую магию, может, иллюзии. Чтобы никто чужой никогда не смог найти сюда дорогу.
– Нас и так никто не найдет, братец, – рассмеялась Элира. – Мы слишком малы и неинтересны для больших стай.
– Осторожность никогда не бывает лишней, – парировал Кай, и в его глазах мелькнула тень. Он всегда был более проницательным, более тревожным. Он, как никто другой, чувствовал подспудные течения мира за пределами их долины.
Сейчас, много лет спустя, Элира будет снова и снова возвращаться к этому моменту. К его словам. К его тревоге, которую она тогда отмахнула, как назойливую муху. Она будет думать, что если бы послушала его, если бы все они были бдительнее… Но тогда это был всего лишь один из тысячи одинаково счастливых дней.
Вечер спустился на долину мягко и неспешно. Небо из золотого стало сапфировым, затем индиговым, и на нем зажглись первые, самые яркие звезды. Запах сосны сменился ароматом дымка и жареного на вертеле мяса. Стая собралась вокруг большого костра на центральной поляне. Это был ритуал, повторяющийся каждый вечер: общая трапеза, рассказы, шутки, планирование завтрашнего дня.
Аррен поднял кубок с диким медом.
– За семью! – его голос прокатился по кругу, густой и теплый, как мех. – За кровь нашу и землю нашу! Пусть луна хранит наш покой!
– За семью! – подхватил хор голосов.
Элира прижалась к Лисандру, сидя у него между колен, закинув голову ему на плечо. Он обнял ее, его подбородок касался ее виска. Она смотрела на огонь, на смеющиеся лица, на свою мать, которая что-то шептала на ухо отцу, и он снова улыбался той своей особой, тихой улыбкой. Она смотрела на Кая, который, отложив дневник, с интересом слушал рассказ старого охотника о следах горного тролля.
Золотая пыль танцевала в лучах полуденного солнца, что широкими столпами падали из высоких арочных окон в Большом лекционном зале Столичной Академии Магии. Это был танец веков – медленный, величавый, гипнотический. Мириады мельчайших частиц, каждая из которых была, возможно, свидетельницей великих открытий и речей великих магов, кружились в беззвучном вальсе, прежде чем опуститься на темный, отполированный до зеркального блеска дубовый пол или на древние, испещренные рунами пюпитры.
Элира стояла у массивной кафедры из черного дерева, ее пальцы, тонкие и бледные, лежали на раскрытом фолианте. Кожа переплета была шершавой и прохладной, будто кожа дракона, а страницы, пожелтевшие от времени, пахли пергаментом, сушеными травами и чем-то неуловимо горьким – пылью времен, запахом ушедших эпох.
– Таким образом, – ее голос был ровным, мелодичным, но лишенным каких-либо эмоций. Он звучал как перезвон хрустального колокольчика в пустой комнате – красиво, но безжизненно. – Война Рун, формально длившаяся с 302 по 305 год Эры Восхождения, на деле была кульминацией векового противостояния двух школ магической мысли: атлантийского симбиоза с природными стихиями и гиперборейского пути подчинения магии воле мага.
Она обвела взглядом аудиторию. Сотни молодых лиц, залитых светом, смотрели на нее со смесью интереса, страха и благоговения. Мастер Элира из клана… хотя, нет, у нее не было клана. Просто Мастер Элира. Она была живой легендой Академии. Самый молодой профессор в истории, получивший собственную кафедру в двадцать пять лет. Ее лекции были событием. Она не просто пересказывала факты; она словно оживляла прошлое, заставляя студентов слышать звон мечей, чувствовать запах гари на полях сражений и ледяное дыхание магических вихрей.
Но никто из них не знал, какую цену она заплатила за это знание. Никто не видел, что за ее спокойной, почти ледяной маской скрывалась вечная, ноющая боль, похожая на холодный камень, лежащий на сердце.
– Гиперборейцы, – продолжала она, и в воздухе над кафедрой возникло мерцающее голографическое изображение сурового воина в сияющих доспехах, сжимающего посох с пылающим кристаллом, – считали, что магия – это инструмент. Оружие. Ресурс, который должен быть поставлен на службу сильнейшему. Их девиз, дошедший до нас в манускриптах: «Воля, закаленная в огне, согнет мир под себя».
Она сделала едва заметную паузу, дав образам и словам проникнуть в сознание студентов. Ее взгляд скользнул по первому ряду. Там сидела рыжеволосая девушка с веснушками, Лианна, которая всегда записывала все с фанатичным усердием. Рядом с ней – долговязый юноша по имени Финн, потомок одного из знатных магических родов, смотревший на мир с ленивым превосходством, но на лекциях Элиры он всегда был внимателен. И еще один, тихий, темноволосый юноша, Каэл, который никогда не поднимал глаз от своих конспектов, но чьи заметки были всегда краткими и невероятно точными. Он напоминал ей Кая. Та же сосредоточенность, та же закрытость.
– Атланты, – изображение воина сменилось образом женщины в струящихся одеждах, чьи руки были воздеты к небу, а вокруг нее танцевали стихии воды, земли и воздуха, – видели в магии живого, дышащего спутника мира. Они не подчиняли ее, а вступали в симбиоз, слушали ее голос, следовали ее течению. Их учение гласило: «Река не подчиняется берегам, она просто течет. Мудрый плывет по течению, а не борется с ним».
Она закрыла книгу. Тихий щелчок прозвучал громко в наступившей тишине.
– Война закончилась формальной победой гиперборейцев. Атлантийская цивилизация пала, их знания были утеряны или намеренно уничтожены. Но, – Элира подняла палец, и в ее глазах на мгновение вспыхнула искра, – вопрос, лежавший в основе того конфликта, актуален и по сей день. Является ли магия господином или партнером? Где проходит грань между использованием силой и следованием воле? Над этим вам и предстоит размышлять. Лекция окончена.
В зале на секунду воцарилась тишина, а затем взорвалась грохотом отодвигаемых стульев, гулким гулом голосов и стукотней шагов по дубовому полу. Элира не спеша собрала свои материалы: древний фолиант, несколько пергаментов с ее собственными заметками, написанными изящным, острым почерком, и странный предмет, который всегда лежал у нее на кафедре во время лекций – небольшой, гладкий, голубоватый камень, похожий на отполированный водой лунный камень. Он был абсолютно не магическим, простым булыжником, но для нее он был якорем. Последней физической связью с миром, которого больше не существовало.
– Мастер Элира!
Она обернулась. К кафедре подбежала рыжеволосая Лианна, ее глаза горели.
– Это было потрясающе! Я никогда не думала, что история может быть настолько… живой! Вы упомянули манускрипты гиперборейцев. Не могли бы вы посоветовать, где я могу найти их переводы? Я хочу написать курсовую по этой теме!
Элира смотрела на нее, на этот пыл, эту неуемную жажду знаний. Когда-то, в другой жизни, она и сама была такой. Теперь же она видела в этом лишь потенциальную опасность. Знание всегда было обоюдоострым мечом.
– Переводы атлантийских текстов крайне фрагментарны и находятся в Запретном отделе библиотеки, мисс Лианна, – ее голос снова стал ровным и холодным. – Доступ к ним требует специального разрешения Архивариуса и личного поручительства одного из мастеров. Гиперборейские же хроники… – она слегка нахмурилась, – часто являются пропагандой, написанной победителями. Будьте осторожны в своих выводах.
Лицо Лианны помрачнело, но энтузиазм не угас.
Тишина в кабинете после ухода Тобиаса была иной – густой, налитой свинцом тревоги. Слова Архивариуса висели в воздухе, словно ядовитые испарения. «Стальная Грива». Альфа. Консультант. Каждое слово было гвоздем, вбиваемым в крышку ее уединения.
Элира стояла у окна, не видя россыпи городских огней. Она видела лишь внутренние образы: чужие, жадные глаза, оценивающие ее; сильные руки, ломающие ее защиты; мощную магию, врывающуюся в ее тщательно выстроенный мирок и стирающую его в пыль. Ее душа-пантера металась внутри, издавая беззвучное рычание, шерсть дыбом, когти выпущены. Инстинкт требовал бежать. Прямо сейчас. Оставить все – книги, кафедру, свое призрачное убежище – и бежать в ночь, как они с Каем бежали тогда, из долины.
Она сжала виски пальцами. Бегство было бесполезно. Тобиас, как всегда, был прав, и от этого ее злило еще сильнее. «Стальная Грива» с их влиянием найдет ее где угодно. Лучшая защита – знание. Но чтобы получить знание, нужно было выйти из тени. Вступить в контакт. Подвергнуться риску.
Она глубоко вдохнула, пытаясь уловить знакомые, успокаивающие запахи своего убежища: воск, старый пергамент, горькие травы. Но сегодня они не помогали. Сквозь них пробивался призрачный, чужой шлейф – запах власти, холодной стали и дикой магии, который, казалось, принес с собой Тобиас.
Внезапно, ее нос уловил нечто иное. Что-то совсем другое. Едва уловимое, знакомое до боли.
Пахло ночным лесом. Влажной хвоей, мхом, свежевзрытой землей и чем-то острым, металлическим – кровью? Нет. Сталью. Потом. И еще чем-то, чем пахли только они двое. Прахом их дома. Тенью их прошлого.
Кай.
Он был здесь.
Элира не двинулась с места, лишь ее зрачки резко расширились, приспосабливаясь к темноте за стеклом. Она не видела его, но чувствовала каждой клеткой своего существа. Их близнецовая связь, приглушенная годами разлук и ее собственным оцепенением, натянулась, как струна, издавая беззвучную, высокую ноту.
Он пришел. Как всегда – без предупреждения. Как всегда – не вовремя. Принося с собой запах опасности и напоминание обо всем, от чего она пыталась убежать.
Минуту спустя она услышала тихий, почти неслышный скрежет в замке. Не ключ. Что-то тонкое и острое. Щелчок – и дверь бесшумно отворилась, впустив в комнату полосу тусклого света из коридора и высокую, сгорбленную фигуру.
Кай закрыл дверь за спиной, повернув ключ изнутри. Он стоял, прислонившись к дереву, тяжело дыша, будто только что проделал долгий и опасный путь. Что, скорее всего, так и было.
– Элира, – его голос был хриплым, как шелест сухих листьев под ногами.
Она медленно обернулась.
Он почти не изменился за прошедшие месяцы. Все тот же изможденный, почти аскетичный облик. Лицо, являвшееся точной, но огрубевшей мужской копией ее собственного, с теми же высокими скулами и разрезом зеленых глаз. Но если в ее взгляде застыла боль, то в его – пылал неугасимый огонь ярости и одержимости. Его темные волосы, такие же, как у нее, были коротко острижены, открывая шрам на виске – подарок одной из многочисленных стычек. Одет он был в простую, поношенную одежду путешественника темных тонов, не привлекающую внимания. Плащ из грубой ткани был покрыт пылью дорог, а на сапогах засохли комья грязи. От него пахло ветром, чужими землями, потом и сталью. И снова этим слабым, но отчетливым запахом пепла.
– Ты ранен, – констатировала она, ее взгляд скользнул по его фигуре, выискивая признаки крови, надорванных мышц.
– Пустяки, – отмахнулся он, отталкиваясь от двери и снимая плащ. Он двинулся к камину, его походка была легкой, крадущейся, как у дикого зверя, привыкшего к тишине. – Порезы. Ушибы. Ничего серьезного.
Он бросил плащ в кресло и первым делом, как всегда, подошел к каминной полке. Он не смотрел на портрет. Его пальцы, длинные и жилистые, с потрескавшимися костяшками, коснулись рамки, провели по ней, будто проверяя на пыль. Это был его ритуал. Его молчаливое приветствие родителям. Его безмолвная клятва мести.
– Где был на этот раз? – спросила Элира, возвращаясь к столу и наливая ему в кружку остатки чая от Тобиаса. Она знала, что он примет только воду или самый крепкий, несладкий чай. Сладости он не признавал с того дня.
– На Севере. В старых рудниках у Подножья Дракона, – он взял кружку, его пальцы на мгновение сомкнулись вокруг глины, ища тепло. – След вел туда. К старой базе «Клыков». Заброшенной, но… не совсем.
Он сделал глоток, и его лицо исказила гримаса. Вероятно, от имбиря.
– Что это?
– Успокоительное, – сухо ответила она.
– Мне не нужно успокоительное. Мне нужно, чтобы они все сдохли.
Элира вздохнула. Этот разговор был таким же привычным, как и его визиты. Всегда одно и то же. Погоня. След. Очередная зацепка, которая оказывалась тупиком или приводила к новой опасной стычке.
– И что ты нашел?
– Ничего, – он с силой поставил кружку на стол, чай расплескался. – Вернее, пепел. Они все сожгли перед уходом. Умеют заметать следы, твари. Но я нашел кое-что другое.
Он полез в потертый кожаный мешок у пояса и вытащил какой-то предмет, завернутый в обрывок черной ткани. Он развернул его с почти религиозной торжественностью.
Солнце стояло в зените, наполняя внутренний двор Академии густым, почти осязаемым золотым светом. Воздух звенел от тишины, нарушаемой лишь размеренным гулом молитв из храма Святого Алтария и отдаленными криками учеников, тренирующихся на полях для игр. Казалось, сама древняя обитель знаний затаила дыхание в ожидании чего-то значительного.
Рэйдан, Альфа стаи «Стальной Гривы», стоял у массивных дубовых ворот, взирая на открывающуюся перед ним панораму с холодной, оценивающей отстраненностью. Его взгляд, цвета грозового неба, скользил по вековым каменным стенам, поросшим плющом, по стрельчатым окнам, отражавшим небо, по безупречно ухоженным газонам, на которых не было видно ни единого сорняка. Все здесь дышало порядком, традициями и неспешным течением времени – всем тем, что было так чуждо его натуре, вечно находящейся в движении и борьбе.
Он был облачен в простую, но безупречно сшитую одежду из темно-серого кастора, подчеркивавшую его мощную фигуру. Плащ из черной шерсти был перекинут через плечо, закрепленный серебряной застежкой в виде стилизованной волчьей головы – символа его стаи. На поясе висел меч в простых, но надежных ножнах, а за спиной виднелась рукоять боевого топора. Каждый его шаг, каждый жест излучал уверенность и силу, заставляя случайных прохожих невольно отводить глаза.
Его сопровождала небольшая свита: двое верных воинов, чьи лица были скрыты глубокими капюшонами, и старый советник, Мастер Элвин, чья мудрость не раз выручала стаю в сложных политических играх.
– Помни, Рэйдан, – тихо проговорил Элвин, пока они шли по выложенной камнем дорожке к главному зданию, – Академия – место, где сила оружия уступает силе разума. Здесь нужно проявлять дипломатию.
Рэйдан лишь хмыкнул в ответ, его мысли уже были заняты предстоящей встречей. Переговоры о безопасности магического транспорта были жизненно важны для «Стальной Гривы». Их стая контролировала ключевые торговые пути, и любая уязвимость в системе могла стоить им не только богатства, но и влияния при дворе. Слухи о растущей активности воровских гильдий и темных магов заставляли его действовать без промедления.
Их встретил у входа сам Архивариус, Мастер Тобиас. Старый маг, облаченный в темно-синие одежды, с поклоном приветствовал высокого гостя.
– Лорд Рэйдан, – произнес он, и его голос прозвучал как шелест старых страниц. – Академия уважает ваш визит. Пожалуйста, пройдемте. Все готово для переговоров.
Рэйдан кивнул, следуя за Тобиасом вглубь здания. Они шли по бесконечным коридорам, стены которых были украшены портретами великих магов прошлого и витражами, изображавшими ключевые моменты магической истории. Воздух был наполнен запахом старого камня, воска и чего-то неуловимого – возможно, самой магии, что веками накапливалась в этих стенах.
Переговоры проходили в просторном кабинете с видом на внутренний сад. За большим дубовым столом собрались члены Совета Магов – почтенные старцы с лицами, испещренными морщинами, и глазами, полными немого неодобрения. Они видели в Рэйдане не союзника, а угрозу своему устоявшемуся миру.
Рэйдан говорил мало, позволяя говорить Элвину. Его же внимание было сосредоточено на манерах и реакциях магов, выискивая слабости, определяя, кто из них может стать союзником, а кто – врагом. Он чувствовал себя волком, забредшим на территорию старых, осторожных лис.
– Наши маги разработали новые рунические последовательности для защиты транспортных коридоров, – говорил один из магов, седовласый старец с бородой до пояса. – Однако их внедрение потребует времени и ресурсов.
– Время – это роскошь, которую мы не можем себе позволить, – парировал Рэйдан, его голос, низкий и властный, заставил некоторых магов вздрогнуть. – Угроза растет с каждым днем. Мне нужны решения. Быстрые и эффективные.
– Спешка – враг совершенства, лорд Рэйдан, – возразил другой маг, женщина с лицом, острым как лезвие. – Мы не можем рисковать стабильностью магических потоков.
– А я не могу рисковать безопасностью королевства, – отрезал Рэйдан. – Или прибылью, которая наполняет казну, в том числе и вашу, магистр.
Напряжение в комнате достигло пика. Казалось, переговоры зашли в тупик. Именно в этот момент Тобиас, до сих пор хранивший молчание, поднял руку, призывая к тишине.
– Возможно, нам стоит обратиться к истокам, – произнес он, его глаза встретились с взглядом Рэйдана. – К истории. К знаниям, которые были накоплены задолго до того, как мы столкнулись с нынешними проблемами. Я знаю человека, чья экспертиза в области древних магических практик может оказаться бесценной.
Рэйдан нахмурился.
– Кто этот эксперт?
– Мастер Элира, – ответил Тобиас. – Она возглавляет кафедру истории магии. Ее познания в области атлантийских и гиперборейских техник не имеют равных. Если кто и может найти решение, так это она.
Имя ничего не сказало Рэйдану, но что-то в тоне Архивариуса заставило его насторожиться. Было в нем что-то… значительное.
– И где мы можем найти эту Элиру? – спросил он.
– В настоящий момент она, скорее всего, в библиотеке, – ответил Тобиас. – Она проводит там большую часть своего времени. Если вы позволите, я проведу вас к ней.
Рэйдан кивнул, давая понять, что переговоры на время откладываются. Он встал и последовал за Тобиасом, оставив магов в недоумении и раздражении.
Библиотека Академии была местом, способным поразить воображение кого угодно. Бесконечные залы, уходящие ввысь на сотни футов, были заполнены стеллажами с книгами, свитками и манускриптами, собранными со всего света. Воздух был густым и тяжелым от запаха старой бумаги, кожи и воска. Свет проникал через высокие витражные окна, окрашивая все вокруг в мистические оттенки.
Рэйдан шел за Тобиасом, его шаги гулко отдавались под сводчатыми потолками. Он чувствовал себя неуютно в этой тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц и скрипом перьев. Это царство знаний было так же чуждо ему, как и он ему.
– Она обычно работает в дальнем зале, – пояснил Тобиас, ведя его через лабиринт стеллажей. – Там хранятся самые древние и редкие тексты.
Дни, последовавшие за встречей в библиотеке, растянулись для Рэйдана в бесконечную череду напряженных ожиданий и яростного внутреннего противостояния. Запечатление, вспыхнувшее в нем с силой лесного пожара, не утихало ни на секунду. Оно стало фоновым шумом его существования, навязчивым ритмом, под который теперь билось его сердце. Каждую ночь он просыпался от образов, в которых ее замерзшие изумрудные глаза таяли под его прикосновением, а каждое утро начиналось с горького осознания пропасти, лежащей между ними.
Он стоял у окна в своих покоях, расположенных в одном из самых престижных районов столицы. Отсюда открывался вид на кипящую жизнью набережную, где суда под гербом «Стальной Гривы» разгружали товары со всего света. Обычно этот вид наполнял его чувством удовлетворения и власти. Сегодня же он видел лишь отражение собственного смятения в стекле.
Его волк, могучее, серебристо-серое существо, обычно столь уверенное и непоколебимое, металось внутри него, скуля от нетерпения и разочарования. Инстинкт требовал действовать. Вернуться в Академию, найти ее, заявить свои права. Запах ее – пыль, чернила, дикая ночь и горечь – преследовал его, сводя с ума.
Но Рэйдан не был существом, управляемым лишь инстинктами. Он был Альфой. Лидером. Стратегом. И его разум, хоть и оглушенный бурей эмоций, все еще работал, анализируя, просчитывая ходы. Он видел ее страх. Видел стены, возведенные вокруг ее хрупкой души. Любая попытка штурма, любое проявление грубой силы привело бы лишь к катастрофе – Элира сломалась бы окончательно или бежала, и он потерял бы ее навсегда.
Нет. Ему нужен был иной подход. Осторожный. Выверенный. Формальный. Ему нужен был предлог, позволявший ему находиться рядом, не вызывая паники. И этот предлог у него был – безопасность магического транспорта.
Сделав глубокий вдох, он отвернулся от окна. Его лицо, обычно столь открытое и властное, стало маской холодной решимости. Он должен был играть по ее правилам. Пока что.
***
Элира пыталась погрузиться в привычную рутину, но тщетно. Спокойствие, которое она с таким трудом выстроила за годы уединения, было безвозвратно разрушено. Словно в хрустальный сосуд ее существования бросили камень, и теперь она вся состояла из трещин, готовых разойтись в любой момент.
Она сидела в своем кабинете, пытаясь сосредоточиться на расшифровке древнего атлантийского свитка, но буквы расплывались перед глазами, складываясь в образ пронзительных голубых глаз, полных шока и немого вопроса. Запечатление. Она знала, что это было. Читала об этом в книгах. Но знание не делало происходящее менее ужасным.
Для Рэйдана это было откровение, обретение. Для нее – вторжение. Насилие. Ее душа, все еще истекающая кровью от разорванной связи с Лисандром, восприняла эту новую связь как угрозу. Ее пантера шипела и выгибала спину, чувствуя приближение могучего волка. Каждый нерв в ее теле был натянут, ожидая новой встречи.
И она не заставила себя ждать.
Войдя в лекционный зал, она сразу почувствовала его присутствие. Он сидел в последнем ряду, откинувшись на спинку скамьи, его мощная фигура казалась инородным телом в этом храме знаний. Он не пытался скрыться, не сливался с толпой студентов. Он просто был. Доминировал. И все в зале, от первокурсников до ее ассистентов, чувствовали это.
Элира замерла на мгновение у кафедры, ее пальцы сжали край дерева так, что костяшки побелели. Глубокий вдох. Выдох. Маска безразличия. Она включила автономный режим, в котором существовала все эти годы.
– Сегодня мы продолжим рассмотрение магических практик раннего гиперборейского периода, – ее голос прозвучал ровно, без единой ноты волнения. – В частности, обратимся к техникам усиления магических артефактов через кровавые жертвоприношения.
Она начала лекцию, уставившись в пространство над головами студентов. Она не смотрела на него, но каждым нервом чувствовала его взгляд, тяжелый и пристальный, будто физическое прикосновение. Он слушал, не двигаясь, его лицо было бесстрастным, но в глазах горел тот же огонь, что испугал ее в библиотеке.
Лекция шла своим чередом. Элира говорила о рунах, о ритуалах, о философии силы. И все это время вела тихую, отчаянную войну с самой собой и с ним. С его присутствием. С его молчаливым требованием.
Когда она объявила об окончании лекции и студенты начали расходиться, он поднялся и направился к кафедре. Каждый его шаг отдавался в ней глухим стуком. Она принялась собирать свои вещи, делая вид, что не замечает его приближения.
– Мастер Элира.
Его голос, низкий и бархатный, заставил ее вздрогнуть. Она медленно подняла на него глаза.
– Лорд Рэйдан. Вы проявили неожиданный интерес к истории магии.
– Я проявляю интерес ко всему, что может принести пользу моей стае и королевству, – ответил он, его взгляд скользнул по ее лицу, выискивая хоть какую-то брешь в обороне. – Ваша лекция была… познавательной. Гиперборейцы были безжалостны в своих методах.
– Эффективность часто требует жертв, – парировала она, закрывая книгу. – Но, как показывает история, цена за подобную эффективность может оказаться слишком высокой в долгосрочной перспективе.
Намек был прозрачен. Он уловил его, и в уголках его губ дрогнула тень улыбки.
– Мудрое наблюдение. Именно поэтому я здесь. Чтобы найти баланс. Силу, которая не разрушает, а защищает. Архивариус считает, что вы можете помочь в этом.
Прошла неделя. Семь долгих дней, в течение которых Элира существовала в состоянии перманентной боевой готовности. Каждый скрип двери, каждый шаг в коридоре заставлял ее замирать, ожидая увидеть его – высокого, могучего, с глазами, в которых бушевала гроза, приглушенная железной волей. Она превратила свою жизнь в крепость на осадном положении: лекции, кабинет, редкие вылазки в столовую в часы, когда там было меньше всего народа, и снова кабинет, где она запиралась на все замки, как только заканчивались официальные часы приема.
Но осада, как она и предполагала, приняла изощренную форму.
Первой ласточкой стал официальный запрос от канцелярии Архивариуса, доставленный молчаливым послушником. На бланке с гербом Академии каллиграфическим почерком было изложено, что «в целях содействия государственной важности проекту по обеспечению безопасности магических транспортных артерий, Мастеру Элире предписывается оказать консультационное содействие лорду Рэйдану из стаи «Стальной Гривы» в вопросах исторических магических путей и соответствующих оборонительных практик атлантийского периода». Запрос был скреплен подписью Тобиаса и печатью Совета Магов.
Элира сжала пергамент в руках, чувствуя, как бумага хрустит. Это был не просто запрос. Это был приказ. Изящно оформленный, вежливый, но неоспоримый. Тобиас, старый лис, предоставил Рэйдану идеальный, неуязвимый предлог.
Она хотела отказаться. Написать гневное опровержение. Но что она могла написать? «Отказываюсь, потому что его взгляд заставляет мое сердце бешено колотиться, а инстинкты кричат о бегстве»? Нет. Она была профессионалом. Ученым. И она должна была вести себя соответственно.
Скрепив сердце, Элира отправила формальный ответ, соглашаясь на консультации и предлагая проводить их в установленные часы в ее кабинете. Она рассчитывала на формальность, на расстояние, на защиту своего пространства.
Она ошиблась.
Их первая официальная встреча была назначена на вторник, в час дня. Ровно в назначенное время в дверь ее кабинета постучали. Три четких, размеренных удара. Негромких, но полных неоспоримой власти.
– Войдите, – произнесла Элира, сидя за своим столом и стараясь придать лицу выражение ученой сосредоточенности.
Дверь открылась, и Альфа вошел. Он был один. Без свиты, без советников. Облаченный в темно-серые одежды, он казался еще более массивным в пространстве ее небольшого кабинета. Воздух в комнате мгновенно изменился, стал гуще, насыщеннее, заряженным невысказанными словами и подавленной энергией.
– Мастер Элира, – он склонил голову, его движения были сдержанны и вежливы. – Благодарю вас, что нашли время.
– Лорд Рэйдан, – она кивнула в ответ, не приглашая его сесть. – Вы получили мой список рекомендованных манускриптов? Я считаю, они дадут вам исчерпывающую информацию по истории магических путей.
Он приблизился к ее столу, но не сел в предложенное кресло. Его взгляд скользнул по стопкам книг, по чертежам на столе, по старому глобусу в углу, на котором были обозначены давно забытые торговые маршруты.
– Получил, – ответил он. Его голос был ровным, деловым. – И я признателен за вашу тщательность. Однако некоторые аспекты… требуют более глубокого понимания. Того, что не найти в книгах.
– Я всего лишь историк, лорд Рэйдан. Я работаю с тем, что сохранило время.
– Скромность – достоинство, но я верю оценке Архивариуса, – он мягко парировал. Его взгляд упал на развернутый перед ней свиток. – Это атлантийские символы?
– Да. Карта энергетических потоков, существовавших до Великого Раскола.
– И как они защищали эти потоки? – он сделал шаг ближе, и она почувствовала исходящее от него тепло. Ее пантера насторожилась. – В манускриптах говорится о «единстве», о «гармонии». Но как это работало на практике?
Элира почувствовала профессиональный интерес. Это был не праздный вопрос. Он касался самой сути ее исследований.
– Они не строили фортов и не ставили магических барьеров, – начала она, ее голос невольно оживился. – Они… встраивались в поток. Становились его частью. Их защита была в невидимости. В том, что враг просто не видел точку входа. Это как… спрятать листок в лесу.
Она указала на свиток, на сложные переплетения линий.
– Видите эти узлы? Это не барьеры. Это точки резонанса. Они усиливали естественную магию местности, создавая иллюзию, что здесь ничего нет. Или что это место опасно, непроходимо.
Рэйдан внимательно смотрел на карту, его брови были слегка нахмурены в сосредоточении.
– Иллюзия, – повторил он задумчиво. – Не сила против силы, а обман восприятия. Интересно. Можно ли применить этот принцип к нашим транспортным коридорам? Не запирать их на замок, а… сделать невидимыми для враждебного глаза?
Элира смотрела на него, удивленная проницательностью вопроса. Он не просто слушал. Он анализировал. Искал применение.
– Теоретически… да, – осторожно ответила она. – Но для этого нужна невероятная тонкость работы. Грубое вмешательство разрушит иллюзию. Нужно не ломать, а… направлять.
– Направлять, – он кивнул, и его взгляд снова встретился с ее. На этот раз в его глазах не было бури. Был интерес. Интеллектуальный вызов. – Это сложнее, чем кажется. Требует глубокого понимания. Того, что не найти в книгах.
Столичный рынок у Восточных ворот в полдень был местом, где жизнь била через край, шумная, пестрая и безудержная. Воздух гудел от голосов сотен торговцев, выкрикивавших свои товары, смешивался с ароматами специй, жареного мяса, свежего хлеба и запахом скота, пригнанного на продажу. Солнце, стоявшее в зените, заливало все своим ярким, почти осязаемым светом, превращая лужи в зеркала, а пыль – в золотую дымку.
Элира шла по краю рыночной площади, стараясь держаться в тени навесов и избегать толчеи. Ее визит сюда был вынужденной мерой – несколько редких трав, необходимых для сохранения древнего свитка, можно было найти только у старого травника Ари, чья лавка ютилась в самом сердце этого хаоса. Обычно она отправляла за подобными поручениями кого-то из ассистентов, но сегодня, после очередной напряженной консультации с Рэйданом, ей отчаянно нужно было побыть одной, вне стен Академии, где каждый камень напоминал ей о его присутствии.
Она двигалась быстро, ее темный плащ и капюшон скрывали ее от любопытных взглядов. Ее пантера, встревоженная обилием чужих запахов и звуков, настороженно прижалась внутри, готовясь в любой момент к броску. Она чувствовала себя волком в загоне, хотя вокруг царила обычная рыночная суета. Виной тому была внутренняя тревога, постоянное ожидание, что из-за угла появится он.
Именно в этот момент, когда она уже почти достигла лавки Ари, рынок взорвался.
Сначала послышался оглушительный рев, больше похожий на скрежет ломаемого металла, чем на звук, издаваемый живым существом. Затем – вопли ужаса, треск ломаемых прилавков. Толпа перед ней разверзлась, и Элира увидела Источник паники.
Это был Громотес – магическое существо, напоминающее гигантского кабана, покрытого не шерстью, а каменными пластинами. Его глаза, маленькие и красные, пылали яростью, а из пасти, усеянной кривыми клыками, вырывалось пламя. Очевидно, он сбежал с ближайшей бойни, где таких существ откармливали на мясо. На его могучих боках виднелись глубокие раны, из которых сочилась черная кровь, а на шее болтался обрывок толстой цепи.
Громотес, обезумевший от боли и страха, несся прямо на нее, снося все на своем пути. Его мощные копыта поднимали тучи пыли, а раскаленный дыхание опалило ближайший навес.
У Элиры перехватило дыхание. Время замедлилось. Она видела, как на нее надвигается эта гора плоти, ярости и камня. Ее разум, привыкший к тишине библиотек, на мгновение отключился. Она замерла, как кролик перед удавом.
Но ее зверь – нет.
Глубокий внутри рык, полный ярости и вызова, встряхнул ее. Ее пантера, дитя ночи и тени, не собиралась гибнуть под копытами этого грубого, шумного существа. Инстинкт самосохранения, обостренный годами выживания, сработал быстрее мысли. Она не успевала увернуться. Но она могла…
Она уже готовилась к прыжку, к превращению, к отчаянной и, скорее всего, проигрышной схватке, когда сбоку, из переулка, метнулась тень. Быстрая, как молния, и точная, как удар кинжала.
Это был Рэйдан.
Он не бежал. Он летел, его тело на мгновение стало размытым пятном. Он не кричал, не предупреждал. Он просто врезался в бок Громотеса с такой силой, что полутонное существо отклонилось от траектории, едва не рухнув на землю. Элира почувствовала ударную волну, доносящуюся до нее.
Рэйдан использовал свой импульс, чтобы вскарабкаться на спину взбешенного зверя, его пальцы впились в щели между каменными пластинами. Громотес взревел от ярости и боли, пытаясь сбросить незваного наездника, кружась на месте и вырывая брусчатку из-под копыт.
Элира, все еще прижатая к стене, смотрела, завороженная. Это была не просто сила. Это была… ярость. Но ярость контролируемая, направленная. Его лицо было искажено не злобой, а холодной концентрацией. Его глаза сияли мягким серебристым светом – признак того, что его зверь был близко к поверхности, но полностью подчинялся его воле.
Одной рукой он держался, а другой нанес короткий, точный удар в основание черепа Громотеса. Не чтобы убить. Чтобы оглушить. Раздался глухой щелчок, и могучий зверь замер, его ноги подкосились, и он с грохотом рухнул на землю, подняв новое облако пыли.
Тишина, наступившая после, была оглушительной. Затем ее нарушили приглушенные разговоры, плач детей и приближающиеся шаги городской стражи.
Рэйдан спрыгнул с неподвижного тела. Его одежда была в пыли и крови, на скуле красовалась ссадина, но он дышал ровно, как будто только что совершил легкую пробежку. Его взгляд сразу нашел Элиру.
Он подошел к ней, его глаза сканировали ее с ног до головы, выискивая признаки травм.
– Вы ранены? – его голос был хриплым от напряжения, но мягким.
Элира могла только покачать головой, не в силах вымолвить ни слова. Ее сердце колотилось где-то в горле, а ноги были ватными. Она видела его в действии. Видела хищника. Воина. Защитника. И это зрелище было одновременно ужасающим и завораживающим.
– Что… что вы здесь делаете? – наконец выдавила она.
Край его губ дрогнул в подобии улыбки.
– Переговоры с гильдией торговцев скотом. Услышал шум. – Его взгляд упал на разбросанные остатки ее покупок – свертки с травами, растоптанные в суматохе. – Кажется, я испортил ваши травы.
В этот момент подбежали стражники. Их капитан, крупный мужчина с седыми усами, почтительно склонился перед Рэйданом.
Осень в столице вступала в свои права с тихой, неумолимой настойчивостью. Воздух, еще недавно напоенный зноем, теперь был прохладен и звонок, словно тонкое стекло. Листья на деревьях, украшавших улицы, сменили свои зеленые одеяния на багряные и золотые, и с каждым порывом ветра они кружились в прощальном танце, устилая булыжники мостовой мягким, шуршащим ковром. Запахи тоже изменились – теперь в них чувствовалась дымка от тысяч каминов, сладковатый аромат перезрелых яблок и горьковатый – увядающей листвы.
Для Элиры эта перемена была лишь фоном для ее внутренней бури. С тех пор как Рэйдан спас ее от Громотеса и подарил ей книгу, что-то в ней безвозвратно сломалось. Трещина в ее ледяной защите не затягивалась, а, напротив, расширялась с каждым днем, с каждой их встречей.
Консультации продолжались. Рэйдан был неизменно корректен, деловит и остроумен. Он больше не смотрел на нее с тем животным голодом, что был в библиотеке. Теперь его взгляд был взглядом коллеги, ценящего ее ум. Он задавал умные вопросы, впитывал ее знания, и между ними начала зарождаться странная, хрупкая интеллектуальная близость. Они спорили о методах атлантов, обсуждали применимость древних техник, и иногда, совсем ненадолго, Элира забывала, кто он и что он для нее значит. Она просто наслаждалась беседой с блестящим умом.
И это было самым опасным.
Ее пантера, некогда видевшая в нем лишь угрозу, теперь вела себя противоречиво. При его появлении она настораживалась, но без прежней враждебности. Она принюхивалась к его запаху, изучала его. Иногда, когда он смеялся над какой-нибудь ее ироничной ремаркой, зверь внутри издавал короткое, одобрительное урчание, заставляя Элиру краснеть и спешно менять тему.
Она пыталась бороться с этим. Напоминала себе о Лисандре. О боли. О том, что привязанность – это слабость, за которую приходится платить кровью. Она проводила ночи, перечитывая старые дневники, в которых описывались счастливые дни с ее первой Парой, пытаясь разжечь в себе огонь скорби, который бы сжег зарождающиеся чувства к Рэйдану. Но воспоминания тускнели, уступая место реальности – реальности, в которой существовал человек, сильный, умный и… заботливый.
Именно эта забота, проявляемая так ненавязчиво, и была самым коварным оружием. Он никогда не переходил границы, но ходил по краю. Всегда. Если она упоминала вскользь, что какой-то редкий манускрипт трудно найти, через несколько дней он «случайно» находил его у букиниста. Если она выглядела уставшей, он заканчивал консультацию раньше, ссылаясь на неотложные дела. Он запомнил, что она любит чай с мятой и медом, и теперь на их встречах на столе всегда стоял небольшой заварочный чайник именно с такой смесью.
Однажды, в холодный дождливый день, Элира, выходя из Академии, обнаружила, что забыла свой плащ. И пока она стояла в нерешительности, глядя на потоки воды, с небес обрушившиеся на город, к ней подошел один из его людей – молодой оборотень с серьезным лицом – и молча протянул ей плотный зонт из промасленной ткани, скромно кивнув и растворившись в толпе, прежде чем она успела что-то сказать.
Элира чувствовала себя как в паутине, сотканной из шелка и стали. Нежной, но неразрывной. И часть ее, та, что так долго была скована льдом, начинала наслаждаться этим теплом.
Именно в таком состоянии смятения она и оказалась в тот вечер, возвращаясь из гостевой лекции в другом конце города. Лекция затянулась, вопросы студентов были бесконечными, и когда она наконец вышла на улицу, уже спустились сумерки. Небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, предвещавшими скорый дождь, и в воздухе висела сырая, колючая прохлада.
Элира задернула капюшон плаща и, стараясь идти быстрее, свернула в более короткий, но безлюдный переулок, ведущий к Академии. Здесь было тихо и пустынно. Фонари, редкие и тусклые, отбрасывали на стены домов длинные, искаженные тени. Воздух пах влажным камнем, гниющими листьями и чем-то еще… металлическим и знакомым. Запахом, который заставил ее внутреннего зверя насторожиться и глухо зарычать.
Элира замедлила шаг, ее слух обострился, улавливая каждый шорох. Ее пантера, до этого дремавшая, подняла голову, ноздри расширились, вбирая воздух. Опасность. Примитивный, неоспоримый сигнал пронесся по ее нервам.
Она обернулась. В конце переулка, у входа, на фоне тусклого света с главной улицы, стояли три фигуры. Они не двигались, просто наблюдали. Затем они начали медленно приближаться, их шаги были бесшумными, кошачьими.
Элира почувствовала, как по спине пробежал ледяной холод. Она узнала их тип. Оборотни. Но не из какой-либо уважаемой стаи. Их одежда была поношенной и грязной, позы – агрессивными, а от них исходил запах немытого тела, дешевого алкоголя и… крови. Наемники. Бродяги. Отбросы общества оборотней, жившие в тени больших кланов.
Она ускорила шаг, намереваясь выйти из переулка с другой стороны, но оттуда навстречу ей вышли еще двое. Ее окружили.
– Ну-ну, что мы тут имеем? – просипел один из них, самый крупный, с шрамом через глаз. Его голос был скрипучим, как несмазанная дверь. – Одна такая знатная дамочка, гуляет так поздно в полном одиночестве.
– Оставьте меня в покое, – сказала Элира, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, хотя сердце бешено колотилось. Ее пантера рвалась наружу, требуя боя. Но их было пятеро. Против одного.
– Слышишь, парни, она хочет, чтобы ее оставили в покое, – усмехнулся другой, тощий, с желтыми зубами. – А мы вот как раз хотим с ней познакомиться поближе. Правда, для начала хотели бы знать, почему за ее голову обещали такую кругленькую сумму.
Воздух в кабинете Элиры был густым и тяжелым, словно перед грозой. Запах крови, принесенный с улицы, все еще витал в комнате, смешиваясь с привычными ароматами старой бумаги и воска. Элира сидела в своем кресле у камина, закутавшись в толстое шерстяное одеяло, но дрожь, исходившая изнутри, не утихала. Ее бок, туго перевязанный под платьем, ныл ровной, неумолчной болью, напоминая о каждом моменте той короткой, жестокой схватки.
Рэйдан стоял у камина, его спина была напряжена, а взгляд устремлен в потухающие угли. Он молчал, но его молчание было громче любого крика. Оно было наполнено яростью, страхом и железной решимостью. Он сбросил свой окровавленный плащ, и теперь в его простой темной одежде он казался еще более опасным – лишенным каких-либо знаков отличия, он был просто хищником, готовым защищать свою добычу.
Именно это осознание и заставляло Элиру дрожать сильнее. Она была его добычей. Его Парой. И теперь, когда угроза стала осязаемой, он больше не будет довольствоваться ролью вежливого поклонника. Инстинкт Запечатления, усугубленный ее раной, требовал действий. Требовал защиты. Владения.
– Я приведу сюда лекаря, – наконец нарушил молчание Рэйдан, его голос был низким и хриплым. – Нашего, из стаи. Он умеет хранить секреты.
– Нет, – тут же ответила Элира, и ее собственный голос прозвучал слабо и испуганно. – Никаких лекарей. Я… я справлюсь сама. У меня есть зелья.
Он повернулся к ней, и в его глазах бушевала буря.
– Ты истекала кровью, Элира. Это не царапина. И это не конец. Те, кто послал этих ублюдков, не остановятся. Они пошлют других. Более сильных. Более умных.
– Я могу позаботиться о себе! – выпалила она, вскакивая на ноги, и тут же застонала от боли, хватаясь за бок. – Я делала это все эти годы! Без твоей помощи!
– И посмотри, к чему это привело! – его голос прозвучал громче, и он сделал шаг к ней, но вовремя остановился, сжав кулаки. – Ты чуть не умерла сегодня в грязном переулке от рук каких-то отбросов! Твоя «самостоятельность» почти стоила тебе жизни!
– Лучше смерть, чем быть чьей-то собственностью! – крикнула она в ответ, и в ее глазах блеснули слезы – слезы ярости, боли и беспомощности.
Он замер, и его лицо исказилось от боли, словно она ударила его.
– Я не хочу, чтобы ты была моей собственностью, – прошептал он, и его голос снова стал тихим, но от этого не менее весомым. – Я хочу, чтобы ты была жива. Я не переживу, если с тобой что-то случится, Элира. Не заставляй меня смотреть, как ты умираешь.
Их взгляды встретились – ее, полный страха и сопротивления, и его, полный отчаяния и обреченной решимости. В этой тишине, нарушаемой лишь потрескиванием углей, они вели свою самую тяжелую битву.
– Что ты предлагаешь? – наконец, сдавленно спросила она, опускаясь обратно в кресло. – Запереть меня в твоем замке? Сделать мою жизнь тюрьмой?
– Я предлагаю тебе защиту, – сказал он твердо. – Временную. Пока мы не выясним, кто стоит за этим нападением, и не обезвредим угрозу. Я размещу вокруг Академии своих людей. Они будут сопровождать тебя, когда ты выходишь. Они будут следить за подозрительными прохожими.
– Наблюдать за мной? – она фыркнула, но в ее голосе уже не было прежней силы. Логика его слов просачивалась сквозь ее страх, как холодная вода сквозь трещины в скале. Она вспомнила лица тех оборотней. Их глаза. Запах смерти. Она не хотела этого снова. Боги, она так не хотела этого снова.
– Охранять тебя, – поправил он. – И да, наблюдать. Чтобы никто не мог приблизиться к тебе с дурными намерениями. Это не тюрьма, Элира. Это… щит.
– Щит, который ты навязываешь мне силой, – горько сказала она.
– Нет, – он снова подошел к камину, его плечи слегка сгорбились. – Я прошу тебя принять его. Добровольно. Потому что альтернатива… – он не договорил, но она поняла. Альтернативой была смерть. Или, что было еще хуже, плен у тех, кто нанял этих наемников.
Она закрыла глаза, чувствуя, как ее сопротивление тает, как снег под весенним солнцем. Она была уставшей. Такой уставшей от бегства. От страха. От одиночества. И он был здесь. Сильный. Решительный. Готовый взять на себя ее бремя. Часть ее, та самая, что так долго цеплялась за свою независимость как за последний оплот, кричала от ужаса. Но другая часть, более тихая, более уставшая, шептала, что, возможно, можно довериться. Хотя бы ненадолго.
– Кто они? – спросила она, не открывая глаз. – Твои люди.
– Лучшие из моих воинов, – ответил он, и в его голосе послышалась тень гордости. – Верные. Дискретные. Они не будут вмешиваться в твою жизнь. Ты почти не заметишь их присутствия.
Она усмехнулась – короткий, горький звук.
– Я сомневаюсь в этом.
Она глубоко вздохнула, чувствуя, как боль в боку усиливается. Она проиграла эту битву, и они оба это знали. Ее разум, несмотря на все страхи, понимал необходимость этого шага. Ее зверь, несмотря на настороженность, чувствовал облегчение при мысли, что могучий волк будет охранять их покой.
– Хорошо, – прошептала она, и слово это показалось ей горьким на вкус. – Временная охрана. До тех пор, пока не выясним, кто стоит за этим.
Он обернулся, и на его лице она увидела не триумф, а глубокое, бездонное облегчение.
Идея исходила не от Рэйдана. Элира была бы готова поклясться в этом. Это было слишком тонко, слишком… коварно. Нет, инициатором стала Лора, которая однажды вечером, провожая ее с лекции, мягко заметила:
– Завтра у лорда Рэйдана собрание стаи. Не официальное, просто ужин. Семейный. Он будет беспокоиться о вас, если останетесь здесь одна. Да и Торвину смену нужно сменить, он трое суток почти не спал.
Элира хотела отказаться. Резко и категорично. Пойти на семейный ужин? В логово «Стальной Гривы»? Это было все равно что добровольно войти в пасть к волку. Но слова «семейный ужин» задели что-то глубоко внутри, какую-то старую, ноющую рану. И образ уставшего Торвина, молча стоявшего в конце коридора, заставил ее почувствовать укол совести. Эти люди, пусть и по приказу, охраняли ее день и ночь. И Рэйдан… он действительно будет беспокоиться.
Она согласилась. Словно во сне, чувствуя, как ее воля тает под давлением какой-то невидимой силы, ведущей ее к неизбежному.
И вот теперь она стояла на пороге его дома. Это был не замок и не крепость, как она ожидала, а огромный, но уютный особняк из темного дерева и серого камня, утопающий в зелени на одном из холмов столицы. Из труб вился дымок, пахло дровами, жареным мясом и свежим хлебом. И доносился шум. Громкий, жизнерадостный, хаотичный шум десятков голосов, смеха, беготни и музыки.
Ее сердце бешено заколотилось. Пантера насторожилась, уши прижались, готовясь к бегству. Этот шум, эти запахи… они были так знакомы. Так болезненно знакомы.
Рэйдан встретил ее у входа. Он был без плаща, в простой темной рубашке, закатанной по локтям. Он улыбался, но в его глазах читалась тревога – как она отреагирует?
– Ты пришла, – произнес он, и в его голосе прозвучало облегчение.
– Я сказала, что приду, – сухо ответила она, закутываясь в свой плащ, как в доспехи.
Он кивнул и распахнул перед ней тяжелую дубовую дверь.
Шум обрушился на нее, как физическая волна. Они вошли в просторный холл с высоким потолком, откуда доносились голоса. Из-за полуоткрытой двери в столовую лился свет и слышался гомон. По лестнице с визгом пробежала стайка детей лет восьми-десяти, чуть не сбив Элиру с ног.
– Извините, дядя Рэй! – крикнул один из них, даже не остановившись.
Рэйдан только покачал головой с улыбкой.
– Это дети моего двоюродного брата. Бестии, но золото.
Он провел ее через холл к столовой. Дверь была открыта настежь, и картина, предстающая перед Элирой, заставила ее застыть на пороге.
Огромный стол, способный усадить человек тридцать, был заставлен блюдами с едой. За ним, вокруг него, по всему залу – везде были люди. Молодые, старые, мужчины, женщины. Они ели, смеялись, спорили, обнимались. Воздух был густым от запахов еды, пота, древесины и чего-то еще… запаха стаи. Запаха семьи.
И все они, как по команде, замолчали, когда увидели ее. Десятки пар глаз уставились на нее с любопытством, интересом, а в некоторых – с легкой враждебностью.
Рэйдан положил руку ей на спину – легкое, почти невесомое прикосновение, но она почувствовала его, как ожог.
– Братья, сестры, – его голос, громкий и властный, прокатился по залу. – Это Мастер Элира. Мой гость.
На мгновение воцарилась тишина, а затем шум возобновился с новой силой, но теперь он был приглушенным, и все взгляды так и не отрывались от нее.
И тут же к ней подбежали две девочки. Одна, лет двенадцати, с темными волосами и огромными голубыми глазами Рэйдана – Сиена. А другая, помладше, рыжеволосая и веснушчатая, с озорными зелеными глазами – Лира, названная, как позже выяснилось, в честь их покойной матери.
– Ты и есть та самая ученая дама? – спросила Сиена, смотря на Элиру с благоговейным страхом. – Ты действительно можешь читать на древних языках?
– А правда, что ты превращаешься в черную пантеру? – тут же вставила Лира, ее глаза блестели от возбуждения. – Это правда круто! Я превращаюсь в рыжую лисичку, но это не так впечатляет.
Элира смотрела на них, и ее сердце сжалось от боли. Они были так живы. Так полны энергии и света. Такими когда-то были она и Кай. Такими были дети ее стаи.
– Девочки, не засыпайте гостью вопросами, – раздался спокойный голос. К ним подошла женщина лет тридцати, с добрым, усталым лицом и такими же, как у Рэйдана, голубыми глазами. Это была Элси, его старшая сестра, фактически заменявшая мать младшим после гибели родителей. – Простите их, Мастер Элира. Они от безудержного любопытства.
– Ничего страшного, – прошептала Элира, и ее собственный голос прозвучал хрипло.
Рэйдан провел ее к столу, усадил рядом с собой. Еду подали великолепную – дичь, овощи, свежий хлеб, сладости. Но Элира почти не могла есть. Каждый кусок вставал в горле комом. Она сидела, отгороженная невидимой стеной от этого веселья, и наблюдала.
Она видела, как Рэйдан легко и естественно вписывался в эту картину. Как он поддразнивал своих младших братьев – Лайма и Фенрика, как он терпеливо отвечал на бесконечные вопросы Сиены о книгах, как он урезонивал расшалившуюся Лиру. Он был не только Альфой здесь. Он был старшим братом. Главой семьи. Центром, вокруг которого вращалась вся эта планета.
Воздух в кабинете Элиры снова был густым, но на этот раз не от запаха крови или старой бумаги, а от запаха грозы, нависшей над двумя мирами, которые она пыталась удержать в равновесии. Прошло три дня с вечера в особняке «Стальной Гривы», а отголоски той бури все еще сотрясали ее изнутри. Призраки прошлого, вызванные к жизни шумным семейным ужином, не желали возвращаться в тень. Они шептались в углах ее сознания, их голоса смешивались со смехом Сиены и Лиры, с мудрыми словами Астрид, с теплым, уверенным взглядом Рэйдана.
Она пыталась работать. Разложила перед собой дневник капитана Аэлиона, который он ей подарил. Строки, написанные давно умершим мореплавателем, плясали перед глазами, не желая складываться в смысл. Ее разум был там, в саду, под холодными звездами, где он держал ее за плечи и говорил о будущем.
Ее пантера вела себя не лучше. Зверь, обычно такой уверенный и замкнутый, был беспокоен. Он не рычал при мысли о Рэйдане, как раньше. Вместо этого он настораживал уши, услышав знакомые шаги в коридоре, и издавал короткое, нерешительное урчание, когда тот входил в комнату. Он все еще был настороже, но его враждебность сменилась любопытством. А любопытство, как знала Элира, был первым шагом к принятию.
Именно в этот момент внутренней борьбы дверь ее кабинета бесшумно отворилась, без стука, без предупреждения. В проеме стоял Кай.
Он выглядел хуже, чем обычно. Его одежда была в грязи и пыли, под левым глазом красовался свежий синяк, а на скуле – длинная царапина. Но не физические раны беспокоили Элиру. Его глаза. Они горели тем знакомым огнем одержимости, но теперь в них появилось что-то новое – лихорадочная, почти паническая ярость.
Он вошел, захлопнув дверь с такой силой, что дребезжали стекла в книжных шкафах. Его нос задрожал, вбирая воздух.
– Он был здесь, – прошипел он, и его голос был низким, звериным. – Я чувствую его запах. Он стал… гуще. Сильнее.
Элира медленно встала из-за стола, ее сердце заколотилось.
– Кай, ты ранен. Что случилось?
– Случилось то, что я не сидел сложа руки, пока моя сестра играет в дом с Альфой самой могущественной стаи в городе! – он бросил на пол свой потрепанный мешок. Из него вывалилось несколько предметов – сломанный кинжал с гербом «Багровых Клыков», окровавленный клочок ткани и… маленькая, грубо вырезанная деревянная фигурка волка. – Я был в их логове. В старом водостоке под Фонарным переулком. Я нашел кое-что интересное.
Он поднял фигурку волка и швырнул ее на стол перед Элирой.
– Узнаешь?
Элира взяла фигурку. Резьба была грубой, но узнаваемой. Это был не просто волк. Это был стилизованный символ – волк с стальной гривой. Эмблема стаи Рэйдана.
– Это ничего не значит, – сказала она, но ее голос дрогнул. – Это мог подбросить кто угодно.
– Конечно, – язвительно усмехнулся Кай. – Так же, как и тот факт, что наемники, напавшие на тебя, были устранены с такой эффективностью, на которую способны только профессиональные воины. Так же, как и то, что теперь за тобой следят его прихвостни. – Он мотнул головой в сторону двери, за которой, как знала Элира, дежурила Лора. – Он запирает тебя в золотой клетке, сестра, а ты даже не понимаешь этого!
– Он защищает меня! – вспылила Элира, отступая от него. Ее собственная ярость, столь долго подавляемая, внезапно вырвалась наружу. – В отличие от тебя, он здесь! Он не исчезает на недели, не оставляя никаких вестей! Он не тащит за собой призраков нашего прошлого, как кандалы!
Кай отшатнулся, словно она ударила его. Боль мелькнула в его глазах, но тут же сменилась яростью.
– Я делаю то, что должен! Я ищу правду! Я ищу тех, кто уничтожил нашу семью! А ты? Ты что делаешь? Позволяешь этому… этому выскочке из «Стальной Гривы» одурманить себя своими ухаживаниями? Ты забываешь о Лисандре? О матери? Об отце?
– Я ничего не забыла! – закричала она, и слезы снова выступили на ее глазах. – Я помню каждый день! Каждую секунду! И именно поэтому я не хочу больше жить в этом аду! Я устала бояться, Кай! Я устала быть одной!
– Так что, теперь он твое спасение? – его голос был полон горькой насмешки. – Твой рыцарь в сияющих доспехах? Ты действительно настолько наивна? Ты думаешь, Альфа такой стаи стал бы тратить время на простую преподавательницу, если бы у него не было своих планов?
– У него есть планы защитить меня! – парировала она. – В отличие от тебя, чьи планы ведут только к новым могилам!
Они стояли друг напротив друга, близнецы, когда-то бывшие двумя половинками одного целого, а теперь разделенные пропастью разных путей. Воздух трещал от их невысказанной боли и гнева.
Кай первым нарушил молчание. Его голос стал тише, но от этого не менее опасным.
– Я провел расследование, сестра. О твоем «спасителе». Ты знаешь, как он пришел к власти? Его родители погибли при подозрительных обстоятельствах. Нападение соперничающей стаи, говорят официальные отчеты. Но ходят слухи… слухи, что его дядя, бывший Альфа, был замешан в этом. И что Рэйдан, тогда еще молодой и неопытный, вызвал его на поединок за лидерство и растерзал его на глазах у всей стаи.
Элира содрогнулась, вспоминая рассказ Лоры. «Он получил свое положение, вырвав глотку собственному дяде». Это была правда.
– Он отомстил за своих родителей, – тихо сказала она. – Как мы должны были отомстить.
Тишина, наступившая после ухода Кая, была иного качества – тяжелой, густой, наполненной невысказанными обвинениями и ядовитыми сомнениями. Элира сидела в своем кресле, не двигаясь, сжимая в ладони деревянную фигурку волка до тех пор, пока грани не впились в кожу, оставляя красные отметины. Слова брата висели в воздухе, как угарный газ – невидимые, но смертоносные, отравляя каждый вдох.
Трофей. Использованная вещь. Холодный стратег.
Она закрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти образ Рэйдана – не Альфы, не воина, а человека, который принес ей чай с мятой, который с нежностью смотрел на свою младшую сестру, который стоял в лунном свете сада и говорил о будущем с болью в голосе. Но образы были размытыми, заслоненными картиной того, как он безжалостно и эффективно убивал наемников. Его ледяной взгляд. Его абсолютная, безэмоциональная точность.
Ее пантера металась внутри, разрываясь между инстинктивным доверием к своему Парню и верностью брату, чей запах – знакомый, родной, пропитанный болью и яростью – все еще витал в комнате. Зверь не понимал сложных человеческих интриг. Он понимал только угрозу и безопасность. И сейчас ничто не чувствовалось безопасным.
Она не знала, сколько времени просидела так, погруженная в пучину своих мыслей, когда в дверь постучали. Три четких, но на этот раз более мягких удара. Не Лора. И не Торвин.
– Войдите, – прошептала она, не открывая глаз.
Дверь открылась, и в комнату вошел Рэйдан. Он не спрашивал разрешения, не звал ее из коридора. Он просто пришел. Как будто почувствовал ее смятение сквозь стены.
Он остановился на пороге, его взгляд скользнул по ее сгорбленной фигуре, по ее бледному, искаженному болью лицу, по ее пальцам, все еще сжимающим фигурку.
– Элира? – его голос был тихим, осторожным. – Лора сказала, что… у тебя был гость.
Она не ответила. Не могла. Она просто сидела, чувствуя, как стыд и страх сковывают ее горло.
Он вошел и закрыл дверь. Он не подошел сразу, давая ей пространство. Его взгляд упал на фигурку в ее руке, и его глаза сузились, но он ничего не сказал. Вместо этого он подошел к камину и принялся молча разжигать огонь. Его движения были экономичными, уверенными. Скоро в камине затрещали дрова, и комната наполнилась теплым, живым светом и запахом горящего дуба.
Затем он подошел к ее столу, взял пустой кувшин и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся с кувшином свежей воды и двумя глиняными кружками. Он налил воду и поставил одну кружку перед ней.
– Пей, – мягко сказал он. – Ты дрожишь.
Она машинально взяла кружку. Вода была прохладной и чистой. Она сделала несколько глотков, и дрожь в руках немного утихла.
Рэйдан отодвинул стопку книг с соседнего стула и сел рядом с ней, не напротив, а сбоку, так, чтобы не казаться конфронтационным. Он сидел, склонившись вперед, его локти покоились на коленях, и смотрел на огонь.
– Он принес тебе это? – наконец спросил он, кивнув в сторону фигурки.
Элира кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
– И сказал, что я каким-то образом связан с «Багровыми Клыками», – это было не вопрос, а утверждение. Его голос был ровным, но в нем слышалась усталость. Глубокая, костная усталость.
Она снова кивнула, и первая слеза скатилась по ее щеке и упала в кружку с водой.
Он вздохнул, и его плечи слегка сгорбились.
– Я не буду отрицать это, Элира. Я не святой. Я делал вещи, которые заставляют меня просыпаться ночью в холодном поту. Я принимал решения, которые стоили жизней. Я… – он замолчал, подбирая слова. – Когда я стал Альфой, мне было немногим больше, чем тебе, когда ты потеряла свою стаю. Разница лишь в том, что у меня не было выбора. Не было времени горевать. Была только стая, смотрящая на меня, ожидающая решений. И враги, почуявшие слабость.
Он повернулся к ней, и его глаза были полны такой бездонной боли, что у Элиры перехватило дыхание.
– Мой дядя… он не был хорошим человеком. Он был жаден и жесток. И да, я убил его. Не потому, что хотел власти. Потому что он предал своих же. Потому что он вступил в сговор с нашими врагами ради личной выгоды. И когда мои родители узнали об этом… они погибли. «Несчастный случай» во время охоты. – Он горько усмехнулся. – У нас, оборотней, редко бывают несчастные случаи.
Элира смотрела на него, завороженная. Она видела не могущественного Альфу, а молодого человека, внезапно оказавшегося во главе стаи, вынужденного принять на себя бремя, которое могло бы сломать кого угодно.
– Мне было двадцать лет, Элира, – прошептал он. – И у меня на руках были Элси, Лайм, Фенрик, Сиена… все они. И стая, наполовину уничтоженная предательством, наполовину парализованная страхом. Я должен был быть сильным. Должен был быть железным. Потому что малейшая слабость, малейшая ошибка… и мы все были бы мертвы.
Он провел рукой по лицу, и в этот момент он выглядел не на свои тридцать с лишним лет, а на все пятьдесят.
– Да, я стал безжалостным. Потому что мир безжалостен. Я научился предвидеть угрозы, устранять их до того, как они станут реальными. Я научился принимать трудные решения. И да, иногда эти решения включают в себя смерть. Но каждый раз, когда я отдаю такой приказ, каждый раз, когда я вижу свет, гаснущий в глазах другого существа… часть меня умирает вместе с ним.
Следующие несколько дней после откровения Рэйдана прошли для Элиры в состоянии странной, непривычной легкости. Казалось, тяжелый камень, давивший ей на грудь все эти годы, наконец сдвинулся, позволив сделать первый полный, глубокий вдох. Сомнения, посеянные Каем, не исчезли полностью, но отступили, утратив свою ядовитую силу перед искренностью, с которой Рэйдан обнажил перед ней свою душу.
Их консультации продолжались, но теперь в них появилось нечто новое – непринужденность. Рэйдан больше не был просто внимательным учеником; он стал собеседником. Они спорили, обменивались идеями, и иногда Элира ловила себя на том, что смеется над его сухими, ироничными замечаниями. Ее пантера, в свою очередь, полностью приняла его присутствие. Теперь, когда он входил в комнату, зверь встречал его тихим, довольным урчанием, а иногда даже терся о его ногу, подобно домашней кошке, что заставляло Элиру краснеть и отводить взгляд.
Именно в это время хрупкого, зарождающегося мира и случилась беда.
Элира работала в библиотеке над переводом дневника Аэлиона, когда дверь в ее кабинет распахнулась с такой силой, что чуть не сорвалась с петель. На пороге стояла Лора. Ее обычно невозмутимое лицо было бледным, а глаза метались.
– Мастер Элира, вам нужно срочно к лорду Рэйдану. С Фенриком беда.
Имя младшего брата Рэйдана, сорвиголовы и забияки, заставило Элиру вздрогнуть. Она тут же встала, сердце заколотилось.
– Что случилось?
– Его схватили, – коротко бросила Лора, уже поворачиваясь, чтобы вести ее. – Стая «Речного Камня». Устроили засаду, когда он с друзьями возвращался с тренировки. Остальные отбились, но Фенрика утащили.
Элира, не раздумывая, последовала за ней. Они почти бежали по коридорам Академии, и студенты и преподаватели с удивлением расступались перед ними. Элира не обращала на них внимания. В ушах у нее стучала кровь, а перед глазами стоял образ рыжеволосого мальчишки с озорными глазами, который на том злополучном ужине хвастался, что хочет стать великим воином.
Рэйдан ждал их в главном холле Академии. Он стоял, окруженный несколькими своими воинами, в том числе Торвином и Боргом. Воздух вокруг них буквально вибрировал от сдерживаемой ярости. Лицо Рэйдана было каменной маской, но его глаза пылали холодным огнем. От него исходила такая концентрация силы и гнева, что даже Элира, уже привыкшая к его мощи, на мгновение остановилась.
– Где? – его голос был низким, как рычание.
– Старая лесопилка на окраине, у реки, – доложил Борг, сжимая рукоять своего топора. – Прислали гонца. Требуют уступить им права на перевозку по Северному торговому пути. В обмен на мальчика.
– Ни за что, – тут же отрезал Рэйдан. – Если мы уступим сейчас, они будут похищать наших снова и снова. Мы идем брать его силой.
– Это ловушка, Рэйдан, – мрачно сказал Торвин. – Они не дураки. Они подготовились.
– Я знаю, – рыкнул Рэйдан. – Но у нас нет выбора. Мы не можем оставить его там.
В этот момент его взгляд упал на Элиру. И в его глазах, сквозь ярость и решимость, она увидела что-то новое – тень сомнения. Страх не как Альфы, теряющего воина, а как старшего брата, теряющего семью.
Именно это и заставило ее сделать шаг вперед.
– Подождите.
Все взгляды устремились на нее. Борг смотрел с недоумением, Торвин – с привычной сдержанностью, а Рэйдан – с внезапной, болезненной надеждой.
– Мастер Элира, сейчас не время для академических дискуссий, – пробурчал Борг.
– Старая лесопилка, – проговорила Элира, ее мозг лихорадочно работал, выуживая из глубин памяти обрывки знаний. – Она была построена на месте старого атлантийского святилища, не так ли? Того, что было посвящено богу рек.
Рэйдан нахмурился.
– Да. Но от него давно ничего не осталось.
– Атланты не строили святилищ, как мы, – продолжала Элира, ее голос обретал уверенность по мере того, как кусочки головоломки складывались воедино. – Они использовали естественные лей-линии, точки слияния магических потоков. Их «святилища» были не зданиями, а… усиливающими камерами. Они не создавали магию, а направляли и усиливали ту, что уже была там.
Она повернулась к Рэйдану, ее глаза горели.
– В дневнике Аэлиона, который ты мне подарил, есть глава о таких местах. Он называл их «Узлами Реки». Если знать, как активировать такой узел… можно создать мощное отвлекающее воздействие. Иллюзию. Шум, туман, искажение пространства.
Рэйдан смотрел на нее, и каменная маска на его лице дала трещину.
– Ты можешь сделать это?
– Я… я не знаю, – честно ответила она. – В теории – да. Но я никогда не пробовала. И для этого мне нужно быть там. На месте.
– Нет, – тут же сказал Торвин. – Слишком опасно. Это точно ловушка.
– Но это может дать нам преимущество, – возразил Рэйдан, его взгляд не отрывался от Элиры. Он видел не только ученого, но и женщину, готовую рискнуть ради его семьи. – Если они будут дезориентированы, у нас будет шанс проникнуть внутрь, пока они в панике.
– Это огромный риск, – настаивал Торвин.
– Фенрик – мой брат, – голос Рэйдана был тихим, но полным неоспоримой власти. – И Элира… – он замолчал, и в его глазах мелькнуло что-то теплое и болезненное одновременно, – …она предлагает помощь. Я доверяю ей.