Элис вслушивалась в отдалённый рокот жизни за окном, а её карандаш выводил на бумаге контуры фарфоровой куклы. Та стояла на полке, кажется, всю её жизнь - молчаливый страж её детства. Тогда она тайком пробиралась сюда, чтобы разглядывать диковинные вещи. Теперь же лавка стала её пыльным убежищем, местом, где можно было погрузиться в забытые воспоминания других людей. Девушка знала, что не останется здесь навсегда. В этой антикварной лавке, в этом всеми забытом городке. В детстве этот городок казался ей лучшим местом на свете, где жизнь течёт. Но вырастая, девушка поняла, что этот город подходит лишь для обычной жизни, которую хочет навязать её мама. Тиканье часов напоминало ей метроном уходящего детства, лишь запах лаванды и воска, которым она натирала прилавок, возвращал её в беззаботность того времени. Протирая зеркальце, лежавшее в закромах магазинчика, она всегда вспоминала, как бабушка отдала ей эту вещь. Изабель говорила: "Каждая вещь является отражением его владельца". И когда я сказала, что в отражении зеркала вижу только себя, она сказала: "Значит его владелец ты".
Девушку опять затянул поток мыслей, и вот ей уже было не до фарфоровой куклы. Её карандаш сам собой начал выводить на полях блокнота не округлые щёчки, а острый силуэт оживлённого города. Она уже не в Нью-Палтце, а в Нью-йорке. Она всегда представляла себя гуляющей по шумному городу, когда её затягивал водоворот мыслей. Не верилось, что через полгода её мечта может сбыться. Она мечтала поступить в художественную школу в Нью-Йорке. Листала каталоги, представляла мольберты и студии с северным светом. Но следом за мечтой всегда накатывала другая волна - щемящая боль, похожая на предательство. Покинуть этот «закоулок прошлого» значило бы предать самую суть себя.. Мама всегда ей говорила, что это лишь детские шалости, нужно выбирать работу, которой ты сможешь зарабатывать на жизнь. Маргарет всегда была против того, что бабушка позволяет ей подрабатывать в антикварной лавке. Она считает, что это ещё больше отрывает её от реальности. Мама хочет для неё безопасности, которую найдёт только в обычной профессии, замужестве с порядочным человеком и жизни, максимально далёкой от "глупостей" Изабель.
С самого детства Элис жила в мире, сотканном из бабушкиных историй. Когда она была маленькой и мама до поздна задерживалась на работе, бабушка заваривала травяной чай и рассказывала новую историю. Они всегда были красивыми, затягивающими с первого слова. Элис, казалось, запомнила каждую историю, рассказанную ей в детстве. Особенно её забавляли предостережения бабушки, но несмотря на это, она всегда их слушала.
"Если найдёшь воронье перо, не неси его в дом. Положи его под дуб, пусть ветер его унесёт."
Элис собирала голубиные перья и яркие перья соек, но вороньи... они были другими. Такими чёрными, что от них, казалось, исходила бархатная тишина. Она послушно клала их под дерево, чувствуя себя участницей какого-то важного ритуала. Ей казалось, что бабушка просто очень уважает ворон - самых умных и свободных птиц.
"Никогда не давай никому свои волосы, ногти или слёзы. И не бери чужие".
Это правило было окутано для неё романтическим флёром, как в старых балладах. Она читала о ведьмах, плетущих приворотные зелья из таких вещей, и думала, что бабушка, с её любовью к старине, просто оберегает её от суеверных глупостей. Хотя, убирая в ванной, она всегда аккуратно смывала свои выпавшие волосы, на всякий случай — чтобы не расстраивать бабушку.
Главное правило: "Если ты почувствуешь, что какой-то предмет "зовёт" тебя, горячим или холодным, если он шепчет тебе — не трогай его сразу. Позови меня".
Это было самое загадочное и самое реальное правило. Потому что такое с ней случалось. В бабушкином магазине какой-нибудь потрескавшийся кувшин или книга с пожелтевшими страницами вдруг словно "вспыхивал" в её восприятии. Он не шептал словами, нет. Но он тянул к себе её взгляд, и в пальцах возникало лёгкое, мурашками, ожидание. И она звала: "Бабушка, кажется, этот...". Изабель подходила, брала вещь в руки, смотрела на неё долгим, тяжёлым взглядом, и... "зов" стихал. Бабушка говорила: "Он просто спал и проснулся от твоего присутствия. Теперь всё в порядке". И Элис верила, что у неё просто какая-то особая связь с древностями, как у художника.