Восемнадцать жриц стояли посреди темной комнаты в ожидании распределения помощников. Волнительный момент. Ведь во многом именно от помощников зависело: победит ли жрица в испытательной неделе или вернется обратно в свой город ни с чем? А победа… Это не просто сладостное чувство превосходства над соперницами. Победа в испытательной неделе значила куда больше. Борьба шла за сан Верховной жрицы. Величественной наместницы всего жречества. Это богатство. Это почет и уважение. Это жизнь в столице. А еще приемы у императора, полезные знакомства, возможность влиять на судьбу Ордена.
Для Меган, прибывшей из далекого провинциального Альха сан Верховной был жизненно необходим. Пожалуй, гораздо больше, чем всем остальным соперницам вместе взятым. Для нее поражение означало не просто возвращение в глушь. Дома Меган ждало царство ужаса, из которого молодая девушка стремилась вырваться всеми силами. Царство, которое не даст еще одной попытки. Вцепится острыми лапами и больше уже не отпустит.
И вот сейчас волнительный момент: кого ей дадут в помощники? Хотелось, чтобы жребий выпал на одного из магистров Ордена. Столь могущественный покровитель с высокой долей вероятности отдал бы свой голос за подопечную. А именно от Ордена зависело, кого назовут Верховной. Испытания были лишь поводом продемонстрировать способности, и их успешное прохождение вовсе не гарантировало, что победу присудят самой умелой и опытной жрице. В Ордене действовали куда тоньше. Для магистров было важно, кто станет Верховной, ведь она будет в какой-то мере влиять на решения самого Ордена. А значит, претендентку стоило выбирать с умом, и сан получит лишь та, кого сочтут наиболее удобной кандидатурой.
У Меган уже был припасен один сюрприз, который явно подпортит жизнь соперницам. Сюрприз не самый приятный, и если бы была возможность, Меган предпочла бы обойтись без такого преимущества, но увы… В ее ситуации приходилось хвататься за любой шанс на победу. Даже если от этого шанса коробило и выворачивало.
И сейчас девушка нуждалась в дополнительной форе. Особенно, с учетом ее главной соперницы – Теи.
Однако жеребьевка разворачивалась совсем не так, как надеялась Меган. Весь ее приезд в столицу шел не по плану. Начать даже с того, как она добиралась до Собора.
***
Дорога из Альха выдалась тяжелой, но самым трудным оказался финальный отрезок пути.
Холодная тьма нависла над водами канала, скрывая, будто за ширмой, величественный Собор. Его малахитовые купола робко проглядывали в свете звезд, колонны длинных галерей размытыми силуэтами проступали по бокам от главного входа, а парадные лестницы опускались во мрак. Лишь багряные отблески фонарей освещали дорогу кровавым светом.
Дюжина величавых лодок неспешно плыла к главному входу Собора. Ночной ветер морозным ужом пробирался под одежду, с ледяной усмешкой нашептывая о наступлении осени.
Меган, чья лодка плыла второй по счету, чуть заметно терла озябшие пальцы, стараясь унять дрожь. Круглолицая, полноватая, молодая – она резко выделялась на фоне тощих стареющих жриц. Рыжие локоны, убранные в пышную косу, открывали шею, подставляя ее под порывы колючего ветра. Меган хотелось приложить ладони к замерзшему носу и согреть его теплым дыханием, но приходилось сидеть с каменной осанкой, держа голову прямо.
Зеленое платье, тесно сдавливавшее грудь и ребра, было рассчитано на жаркую погоду. Рукава со вставками из тонкого гипюра пропускали малейшее дуновение ветерка. Но Меган старалась не подавать вида, сдерживая озноб. Понимала, что соперницы, плывущие в соседних лодках, наблюдают за ней.
Почти все они давно разменяли пятый десяток. Чванливые, высокомерные, считающие, что заслужили сан Верховной жрицы только потому, что дожили до своих лет.
Молодость — вот что соперницы не могли простить Меган. Слишком юна для того, чтобы зваться старшей жрицей и претендовать на сан Верховной. Двадцать восемь лет, дочь торговца. Да как она посмела думать, что может возглавить жречество? Кто только пустил ее на отбор? Сидела бы в своей провинции и носа не казала в столицу!
Все в Меган казалось соперницам вызывающим. И то, как она держалась, и ее излишне откровенное платье, и вьющиеся локоны цвета меди. Меган сама по себе была вызовом, брошенным религии.
- Плывет со своим куратором, как ни в чем не бывало. Жирная потаскуха, - доносился шепот одной из жриц.
- С каких пор на испытания стали брать проституток? - вторил ей скрипучий голос.
Меган узнала его обладательницу - пожилая жрица из Гердены. Они столкнулись пару лет назад, в столице, на Дне Милосердия. Старуха с первого взгляда невзлюбила Меган, сердито заявив: «Деточка, ты ничего не напутала? Помощницы жриц собираются на улице, вместе с прислугой и челядью».
Ох, как она взбесилась, узнав, что Меган – старшая жрица Альха!
- С куратором спуталась, - продолжала шептаться старуха. - Спит с ним, а тот и рад радешенек. Явно кого-то подкупил, чтобы пропихнуть эту прошмандовку на испытания!
Меган делала вид, что не слышит пересуды кошелок. «Пусть себе кудахчут», - думала она. Куда больше ее волновало самочувствие: нужно было унять тревогу, пока она не переросла в панический приступ. Не хватало, чтобы соперницы увидели слабость Меган и воспользовались этим.
- Тебе лучше? - чуть слышно прошелестел седовласый куратор Баргос.
Он сидел напротив подопечной, внимательно вглядываясь в лицо, и жрица заставила себя улыбнуться.
Усатый кавалер, имевший прозвище «Капуста», не желал уходить.
- Моя? - жадно вопрошал он, придерживая дверь каюты.
- Твоя, твоя, - отвечала дама, с тревогой поглядывая, не идет ли кто из матросов.
- И всегда будешь только моей?
- Ну конечно, глупенький! Беги уже. Опоздаешь, - даме пришлось буквально вытолкнуть ухажера в коридор.
- До завтра, малышка, - страстно выпалил кавалер, напоследок обдав возлюбленную стойким запахом капусты.
Малышка проворно захлопнула дверь и торопливо сняла с себя только что подаренный кулон.
«Откуда капитан таких идиотов понабрал?» - чуть слышно проворчала она. Достала из сундука деревянную шкатулку и небрежно бросила подарок поверх трех точно таких же кулонов. «Как можно не отличить серебро от железа? Ума не приложу, что мне с этим барахлом делать. Разве что в Иривии поискать таких же губошлепов?»
Барышню нельзя было назвать красоткой. Тяжелый подбородок с ямочкой, грубоватый нос-картошка, узкие обветренные губы. Даже светлые кудри, придающие любой девице сходство с божеством, были похожи на желтую паклю. Разве что карие глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, украшали облик женщины. Впрочем, матросам пассажирка приглянулась по иной причине. Куда соблазнительнее смотрелась ее дородная грудь, плотно стиснутая под вызывающе-красным платьем. Когда барышня выходила на палубу подышать свежим воздухом, вся команда, затаив дыхание, следила, как два роскошных холма величаво вздымаются и опускаются.
Вздымаются и опускаются...
Дивное зрелище. Особенно если учесть, что обольстительница являлась единственной дамой на корабле.
Ночной воздух пробивался сквозь открытый иллюминатор, принося в каюту запах моря и шум волн. Соблазнительница сверилась с часами: в запасе оставалось минут десять. Решив не терять времени даром, женщина взяла со стола книгу «Сердца влюбленных». На обложке красовалась романтичная пара, милующаяся в лучах заката. Однако вместо описания любовных перипетий за пестрой картинкой скрывался свод законов Иривийской империи. Закладкой был отмечен раздел «Уголовные правонарушения». Не самое подобающее чтиво для молодой женщины. Равно как и путешествие через океан в компании контрабандистов.
Спустя полчаса раздался стук.
- Мой цыпленочек еще не заснул? - кавалер номер «пять» приоткрыл дверь и просунул голову в каюту.
Завидев предмет обожания, сальное лицо матроса просияло, и он бочком, пряча за спиной подарок, протиснулся в маленькую комнатушку.
Дама отложила книгу и обиженно надула губы.
- Ты опоздал, - произнесла она тоном строгой учительницы.
«Твое счастье, что ты на сегодня последний! Идиоты. Вокруг одни идиоты! Даже придти вовремя не могут. Весь график мне сбивают».
- Не дуйся, - залебезил кавалер, стараясь выражаться как можно культурнее. - Ну не мог я раньше прийти. Сменщик задержался. На кого бы я оставил машинное отделение?
Дама презрительно фыркнула и отвернулась.
- Вот ты говоришь «ерунда», - с обидой вздохнул механик, притом что дама не проронила ни слова. - А ведь, думаешь, на ком весь корабль держится? На капитане? Да как бы ни так! Все на мне! Ежели я двигатель не запущу, да маховик управления в нужное положение не установлю... И ведь чуть зазеваешься - все! Кранты шхуне! Встанем. А то и рванет чего. У меня знаешь какая опасная работа?
Кавалер произносил речь с тем геройским надрывом, как если бы регулярно совершал подвиг во имя спасения мира.
- Да и ополоснуться надо было перед свиданием, - матрос перешел на игривый тон. - Не серчай, цыпа. Лучше посмотри, какой я купил для тебя подарочек, пока мы в Тарге разгружались.
На протянутой ладони лежал еще один дешевый кулон, сделанный в форме морского конька.
«Да сговорились они, что ли? - мысленно негодовала дама, а сама растягивала губы в счастливой улыбке. – Где только капитан таких идиотов понабрал? Как можно не отличать драгоценный металл от железки? И вот эти люди занимаются контрабандой? Нет, мир определенно сошел с ума! А скоро и я вместе с ним свихнусь! Так сказать, за компанию».
- Серебро! - с видом знатока протянул механик. - Ну-ка, примерь.
И не дожидаясь согласия, щедрый возлюбленный обвил шею девицы руками, силясь нащупать застежку. При этом он вплотную прижался к бюсту прелестницы, наслаждаясь моментом.
- Позволь, я сама, - не выдержала женщина, мягко отстраняя ловеласа.
«Лучше бы деньгами несли... И что у них у всех свет клином сошелся на этих морских коньках?»
- Мне кажется, я заслужил награду, - кавалер облизнулся, намекая, на какую именно благодарность он рассчитывает. Тем более что плыли они уже пятую неделю, а дальше обещаний дело не продвигалось.
- Ах, шалунишка! - жеманно хохотнула дама, разворачивая веер и прикрывая лицо. - Полноте смущать невинную барышню.
Матрос хотел было возмутиться. Дескать, где же была ваша невинность, когда вы сами буквально на третий день плавания заманили меня в каюту и всю поездку делали недвусмысленные намеки?
Но выражаться столь витиевато матрос не умел. Да и по опыту знал, что с женщиной лучше не спорить - себе дороже.
«Она на самом деле спит с кем-то из Ордена? – пораженно думала Меган. - Но с кем?.. Смешно получится, если с моим Шедеком. Впрочем, едва ли он польстится на серую мышку. Ему подавай сильных, эффектных. Но откидывать вариант нельзя. Возможно, этот жук решил поставить сразу на двух лошадок. Но, вероятнее всего, это кто-то из оставшихся девяти магистров. Вопрос: кто именно?»
Меган хотела дожать соперницу, выдавить из нее признание, и тем самым получить гарантированный козырь.
- Не с твоими грехами судить меня, - с неожиданной твердостью произнесла Тея. Она резко вырвалась из захвата и ушла, не дав Меган опомниться.
Дааа… Куда только делась робость? Власть сильно изменила Тею. Тяжело будет с ней тягаться, но тем интереснее. Сильный противник лишь еще больше распаляет азарт.
«С кем она могла спутаться? - рассуждала Меган, направляясь к Баргосу, чтобы поделиться новостями. – Мне все-таки кажется, что это не мой Шедек. Его дружок-северянин тоже отпадает, он за меня. И не магистр знания. Хотя… пройдоха мог взять деньги, пообещать поддержку, и при этом спать с нашей милой пташкой. Надо обязательно переговорить с Баргосом. Пусть проверит нашего союзничка. Но все-таки вариант сомнительный».
Меган спешно пересекала просторный сад, раскрасневшаяся от волнения. Подол зеленого платья цеплялся за колючие сорняки, прорастающие среди дорожек.
«Возможно, это магистр южных церквей Ярен. Друг семьи Теи. Мужик крепкий, не такой уж и старый. Кажется, ему немногим за пятьдесят. Хозяйственный, грубоватый, прямолинейный. Такие любят оберегать изнеженных скромниц».
Однако дойти до куратора и рассказать о подозрениях на счет Теи, жрица не успела. Ее перехватил распорядитель, объявив о начале жеребьевки и приглашая пройти в корпус настоятелей.
Внутри слабоосвещенной комнаты уже стояло большинство соперниц. Злые и уставшие после ночной дороги, они разделились на группки, общаясь меж собой. Все как в детстве, в Альхе. Были в этих группах и заводилы из южных земель, славившихся мощными магическими источниками. Из центральных, примыкавших к столице, и потому считавших себя выше других. Заметно скромнее вели себя западные и восточные представительницы. Гордо и независимо держались северные, несмотря на бедственное положение их провинций. Меган относилась к последним, но она не спешила примыкать к кучке возрастных жриц, зная, что даже «свои» ей не рады. Меган вновь ощутила это подростковое чувство, когда она чужая для всех.
Девушка напомнила самой себе, что те года прошли, и ей не десять лет. Она давно научилась не давать себя в обиду.
Жрица Альха с гордым видом прошествовала вперед и встала ровно по центру комнаты, всем своим видом демонстрируя, что пусть она и в меньшинстве, но такой ерундой ее не сломить. Пусть видят, что она настроена на победу!
Тея пришла в зал самой последней. Меган украдкой бросила на нее взгляд: брюнетка тоже не примкнула ни к одной группе, оставшись стоять в одиночестве, позади ото всех. Видимо, подруга детства также не смогла ни с кем сдружиться. Или сама этого не желала.
Меган успела отметить, как соперницы вежливо раскланивались перед жрицей Денейрина.
«Знают какая у нее влиятельная мамаша и не хотят портить отношения», - зло подумала рыжеволосая.
Ей претило подобострастие, с которым старые клуши расшаркивались перед молоденькой девчонкой, при том, что каждая из этих особ втайне ненавидела столичную жрицу и мечтала быть на ее месте.
Наконец в зал ввели будущих наставников. Все последующие две недели, подготовительную и испытательную, они должны будут помогать подопечным, готовя жриц к прохождению заданий. Среди наставников были как магистры Ордена, так и обычные служители Собора.
Меган желала, чтобы ей достался не просто какой-нибудь магистр, а вполне определенный. Шедек ей был без надобности – будучи ее любовником, он и так заинтересован в победе. Его друг, магистр северных земель тоже на стороне Меган. Магистр знания вроде как за них, хотя скользкий тип, и с ним нельзя быть уверенным. Вполне может переметнуться на сторону того, кто больше заплатит.
Магистр южных земель Ярен Цевс точно не подходит. Он всегда покровительствовал Тее и став наставником, от него будет, скорее вред, чем польза. Его друг магистр мнения Зафрэль Керин тоже не лучший вариант. Едва ли он станет откровенно вредить, но и перетянуть его голос на свою сторону не удастся. Оставалось еще пять магистров, и вот именно на них Меган рассчитывала.
Ведь должно же ей когда-то повезти? Не может же быть так, что все старания окажутся напрасны?
Девушка полагала, что наставников будут распределять случайным образом, при помощи жеребьевки. Но оказалось, что и здесь Орден подсуетился, желая полностью взять под свой контроль распределение помощников. Высший магистр Ордена сам вызывал жриц и назначал им наставников. Разумеется, первой он позвал Тею, выдав ей в помощники магистра южных земель Ярена. Вполне предсказуемо. Такое решение было Меган на руку.
После Теи вызвал жрицу из второго по значимости города, приставив к ней магистра Зафрэля. Это было тоже хорошей новостью для рыжеволосой.
Но вот дальнейшее начало нравиться все меньше и меньше. Жрицы вызывались в порядке значимости городов. Самым крупным поселениям выдавали магистров. Когда все представители Ордена были распределены, а до Меган очередь так и не дошла, настал черед столичных кураторов, опекающих младшее жречество Денейрина. Вот это было уже гораздо хуже, но даже при таком раскладе Меган не собиралась отчаиваться. В конце концов, эти кураторы обладали знаниями о прохождении испытаний, и могли дать дельные советы.
Удивительной природы оказалась иривийская магия. Вроде и пустыня кругом, а меж тем фермерские земли выглядели сочными оазисами: зеленые поля, пышные сады, возле каждого дома цветочные оранжереи. Хозяйки соревновались меж собой, стремясь переплюнуть друг дружку в пестроте клумб. Казалось, будто огромный ковш вырезал пласты земли из живописных долин и по нелепой причуде разместил их в серых барханах.
- Как же так, - недоумевал Рурык, общаясь с фермером через забор. – Откуда могла взяться зелень среди песков?
Фермер – коренастый мужчина лет пятидесяти, загорелый, с мозолистыми руками, лысой головой, в пыльных линялых штанах и клетчатой рубахе стоял, опираясь на дощатый забор. В правой руке хозяин держал старые вилы с налипшими комьями земли. Рурык опасливо поглядывал на эти вилы, чем вызывал добродушную усмешку фермера.
- Вот вас, иностранцев, сразу видать, - отвечал землевладелец. – Помню, лет пять назад в наши края привозили этих, лупоглазых, тех, что с крыльями-то. Вот же выродились уроды, спаси и сохрани пресвятая Денея, - на этих словах мужчина осенил себя кружью. – Так летунов этих ко мне, значится, привезли. У меня ж самое большое хозяйство во всей Канзе. Да-а-а... Еще от деда досталось. Так эти крылатые тоже все ходили, глаза пучили, курлыкали меж собой. Ихний переводчик и спрашивает, мол, как это вы так на песке да сады такие вырастили? А на чем же мне еще, спрашивается, выращивать? Земля-то у нас какая?
- Магическая? – дал ответ Рурык.
Фермер лишь раздраженно махнул.
- Да при чем тут это? Магическая она по всей Иривии. Я тебе не о том толкую. В наших краях только и можно что овощи растить да скотину пасти. Почва ни на что другое не годится. И то, вишь, как себя ведет? Сушится, окаянная. Никакого с ней сладу нет.
- Почему ж она сушится? Климат жаркий? – предположил Рурык и тут же смолк, поняв по одному только взгляду хозяина, что глупость сказал.
- Нормальный у нас климат, - буркнул фермер. – Ты вот как себе представляешь добычу магии?
- Ну…
- Гну! – резко оборвал мужчина и недобро стукнул вилами оземь. – Туристы… Понаедут, ниче не знают. Думаешь, магия она так просто в земле лежит? Бери и пользуйся? Да как бы не так! Ее ж сперва пробудить надо, на поверхность вывести, собрать. Думаешь, чего пески появляются? Это тебе вот оно не то. Не в Савениях этих ваших. У нас магия она такая. Где-то жизнь дает, а где-то забирает.
Рурык торопливо поддакнул, и фермер зарядил лекцию с удвоенным энтузиазмом:
- Я, между прочим, магическому земледельству с детства учился! Да-а-а… Отец объяснял. А тому дед показывал, а тому прадед. И так до восьмого колена. Чего до того было – не знаю, врать не буду. А только говорят, что предок мой еще при самой Денеи-матушке служил, в саду еешнем цветы выращивал. И не криви морду. Цветы – это тебе не халам-балам, тут знаешь какое мастерство нужно? А предок, считай, первым во всей империи был. Во-о-от, - протянул фермер и умолк, забыв, к чему он это рассказывал.
Рурыка хвастовство собеседника не столько восхитило, сколько обескуражило. Конечно, еще живя в Савении он знал, что добыча магии оказывает губительное влияние на континент, но лишь сейчас, посмотрев и на рыбацкий городок, к которому прибило шлюпку, и пройдясь по пригороду, он наглядно увидел, как сушится почва.
Матушка, рассказывая о далекой Иривии, откуда шел их род, говорила, что край тот богат и зелен, деревья там растут не за годы, а за недели. И можно собирать урожай по десять раз за год. И счастливы те, кто живет в этом благословенном месте.
Отчего далекие предки покинули столь многообещающий континент, история умалчивала. Тем более, что ни матушка, никто другой ни разу не видели Иривии, и знали о ней лишь по рассказам, передающимся из поколения в поколение. Лишь Рурыку хватило решимости и азарта переплыть океан, чтобы увидеть материк собственными глазами. К тому же, у него имелась для этого весьма соблазнительный повод.
- Так, выходит, пески появляются оттого, что вы забираете из земли магию? – деликатно резюмировал мошенник.
- Забираем?! – сердито возмутился фермер, а затем сознался. – Ну, забираем! Так, а что ж нам теперь? С голоду ноги протягивать? Я, между прочим, самому императору письмо писал! Ну как я? Вместе уж. В Канзу ездили, там все дружно этим, как его, колехтивом, обращение думали. Да-а-а… Просили Его Величество почвы с юга завезти. У них-то там, почитай, земли получше наших будут. Не сушатся. Мужики, кто бывал на юге, рассказывали: зерно там вот такое, - фермер сжал кулак и для убедительности потряс им перед носом Рурыка. – Оно и понятное дело, что им магии совсем чутка требуется. А нашу ж пока пробудишь, да пока по кристаллам соберешь. У меня, бывало, резонатор ентот работает сутками напролет, гудит так, что заснуть невозможно, а магии там, что мышка какнула. Так ее ж потом еще пока переработаешь, пока с растворами смешаешь да разведешь, пока ею поля пропитаешь. Еще ж за каждый резонатор отчитываться нужно. Он жешь думаешь чей? Мой?
- Видимо нет? – Рурык все никак не мог дождаться, когда фермер наговориться и даст слово гостю. План был настолько хорош, что жаждал немедленной реализации. Но требовалось набраться терпения.
- Вот тебе и видимо-невидимо. Государственный. У нас же как? Магия она токма казенная. Все ж подотчетное. Я уже и так и этак просил: дайте мне еще один резонатор. Не хватает ведь запасов. А они мне: не положено. У вас, говорят, все выдано строго с нормативами. Какие такие нормативы? Ты вот видел их где? И я не видел? Иной раз думаешь: да катись оно все к Рамону! Пойти, что ли, в город, гончарню открыть. Про меня все говорят, что руки золотые. Я в детстве такие миски лепил, матушка всей округе хвасталась этими мисками.
Под алым балдахином, на широкой кровати, меж скомканных простыней, с глубокой раной в груди лежал Высший магистр Ордена – Адж Светлый. Его тонкая ночная сорочка насквозь пропиталась кровью. Голова была запрокинута, на лице застыла гримаса смертельного ужаса и боли.
Над телом нависал врач, разглядывая рану.
- Удар был нанесен острым предметом, - диктовал медик, поправляя круглые очки, сползавшие на нос. – Я бы предположил, что это кинжал. Следов применения магии не обнаружено.
- Время смерти? – напомнил следователь.
- Смерть наступила предположительно около полуночи, - медик недовольно поморщился: шорох, доносившийся из коридора, сбивал с мыслей.
Хоть комната покойного и была оцеплена полицией, любопытные зеваки то и дело шныряли поблизости, в надежде взглянуть на труп Высшего магистра и узнать подробности смерти. Катастрофа настолько взбудоражила обитателей Собора, что жрицы и кураторы, помощники и прислуга – все они, за редким исключением, не могли заснуть.
Не спалось и магистрам: смерть Аджа Светлого, встреча полиции, помощь в организации порядка…
Мужчины сошлись на необходимости проведения внепланового собрания Ордена. Тем более что тем для обсуждения хватало: начиная от мер по усилению безопасности в Соборе, заканчивая проблемой, как сохранить убийство втайне от внешнего мира.
Однако более всего магистров волновали иные вопросы. Они крутились в голове каждого, но так и не были озвучены: «Кто является убийцей? Что, если к смерти Высшего магистра причастен кто-то из присутствующих? Единичный ли это случай, или кто-то решил провести зачистку Ордена и убрать всех неугодных? И самое главное – кто станет новым Высшим магистром?».
По традиции, Высшего магистра определяла избранная Верховная жрица. Большинство делало ставку, что победит Тея. Особенно после того, как Адж выдвинул предложение вернуть в качестве испытания Лабиринт. Несколько магистров, решивших поставить на рыжеволосую Меган, были недовольны таким решением. Они противились, спорили, призывали не отходить от устоявшихся традиций (тем более, что древнему механизму была не одна тысяча лет и последний раз его запускали около трех веков назад). Но большинство поддержало идею с Лабиринтом, и тем, кто уже успел пообещать Меган поддержку, ничего не оставалось, как смириться.
В отличие от Ордена, старшее жречество, которому так же в эту ночь было не до сна, собралось в малой столовой. Женщины вынудили поваров приготовить кофе и легкие закуски: умеренность в еде никогда не являлась сильной стороной иривийского жречества. В отличие от большой столовой, где царила атмосфера строгости и аскетизма, в малой можно было расположиться с максимальным комфортом.
Жрицы сидели на мягких диванчиках в правой части столовой, попивая кофе и встревоженно обсуждая убийство. Большинство дам сходилось во мнении, что это дело рук денейрийского маньяка, несколько недель державшего в страхе всю столицу. Маньяк выбирал наиболее зажиточных горожан, а затем ночью пробирался в их дом и длинным кривым ятаганом вспарывал богачам живот. Ни денег, ни других ценностей убийца не брал. Все, что ему было нужно – внутренности жертвы, которые он развешивал на воротах дома покойного.
Были эти убийства порождением помутившегося рассудка или актом гражданской позиции против зажиточного класса – оставалось не ясно. Полиция до сих пор не могла поймать маньяка.
Больше всего женщин пугало, что сумасшедший преступник может вернуться в Собор – как-никак, но многие жрицы являлись весьма состоятельными особами, и смерть Высшего магистра заставила их волноваться о собственной участи.
Среди дам присутствовали почти все старшие жрицы. Не хватало лишь Теи, не пожелавшей выходить из кельи, и одной пожилой особы, которую попросту никто не потрудился разбудить.
Меган также присутствовала в малой столовой, но предпочитала сидеть не «посреди курятника», как она отзывалась о жрицах, а «рядом с умными мужчинами».
Кураторы обосновались в левой части помещения. Они окружили диванчик, на котором, точно рубин в диадеме, сидела пухленькая красавица Меган. По бокам от нее расположились Баргос и куратор из Гердены. Прочие собеседники стояли. Несмотря на обсуждение чудовищной трагедии, многие кураторы не без греховных помыслов поглядывали на аппетитный бюст рыжеволосой, гадая, имеет ли ее куратор доступ к этому молодому телу? Другие жрицы время от времени бросали недовольные взгляды на Меган, считая ее поведение вызывающим, хотя втайне почти каждая хотела бы оказаться на ее месте.
Мужчины не верили в историю с маньяком и копали глубже, обсуждая, кому могла быть выгодна смерть Аджа Светлого. В отличие от дам, кураторы беседовали вполголоса, с осторожностью упоминая в разговоре имена магистров.
То и дело в столовую приходил кто-нибудь из помощников и приносил свежие новости.
- Нашли кинжал, которым убили Его Высокопреосвященство, - шепотом сообщал один из слуг, шпионивший у комнаты покойного. - Прямо под окном, в кустах. Говорят, отпечатки пальцев стерты.
- Полиция обнаружила в постели Его Высокопреосвященства несколько длинных темных волос, - доносил второй слуга.
Сообщения давали новую пищу для размышлений. Странное поведение темноволосой Теи стало вызывать подозрения. Если поначалу ее уединение списали на излишнюю впечатлительность, то теперь добровольное заточение в келье внушало сомнения.
- Сходи-ка к Ее Преосвященству Тее Валоренг, - говорил куратор Канзы своему помощнику. – Разведай обстановку.
Реакция старшей жрицы Денейрина все больше подтверждала догадки: Тея безостановочно рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Жрица еще не понимала, чем для нее обернется трагедия и какая роль ей уготована в этой чудовищной постановке.
Все, что волновало молодую женщину – смерть любимого.
Узнав об убийстве, Тея отказывалась верить в случившееся до тех пор, пока сама (еще до прихода полиции) не зашла в спальню магистра и не увидела бледное окоченевшее тело Аджа. Лишь чудом жрице удалось сдержаться и не броситься на шею возлюбленному. Но после, когда помощница увела Тею в покои, самообладание покинуло девушку. Слезы лились не переставая. Жрица не могла больше сдерживаться, оплакивая гибель возлюбленного.