Глава 1
Сколько себя помню — я всегда любила мечтать. Не о новом телефоне, не о популярности или вещах, которыми принято восхищаться. Мои мечты рождались далеко от земли — среди звёзд и древних лесов, в мире, где шёпот ветра мог говорить, а лунный свет открывал тайные тропы. Сказки, которыми я зачитывалась в детстве, позже сменились фэнтезийными мирами, полными магии и чудес. Со временем я сама стала плести свои — невидимые другим, но яркие и настоящие для меня.
Каждое погружение в этот воображаемый мир было как побег. Там я жила, чувствовала, летала. А возвращение обратно — как холодный душ. Здесь, в реальности, всё казалось выцветшим: одинаковые улицы, одинаковые лица, скучные правила, которые выполняли такие же немного потерянные, как и я, люди.
Наверное, именно поэтому я так упрямо шла против течения. Пусть по мелочам, но упорно. Я красила волосы в ярко-красный, прокалывала уши в самых неожиданных местах, мазала губы чёрной помадой и делала татуировки хной, словно рисуя на себе карту своей внутренней свободы.
Это бунтарство не проходило бесследно: друзей у меня не было, одноклассники сторонились, учителя писали замечания в дневник, будто это могло что-то изменить. Но, несмотря ни на что, я оставалась собой. Я не ломала правил, не вредила другим, просто жила так, как могла, — тихо, странно, с вызовом в глазах. В конце концов, никто ведь не пострадал от того, что я была чуть-чуть «не такая».
Школу я закончила — пусть и с трудом, но всё же. Думаю, будь не столь упряма в своих «закидонах», как выражались родители, аттестат вышел бы куда более приличным. Но учителя, кажется, сговорились: оценки ставили не за знания, а за послушание. Словно хотели перевоспитать, прижать к шаблону, заставить меня стать «нормальной».
Они не понимали главного: я никогда не променяю свои убеждения на лишний балл. Я знала предмет — знала отлично. И если в дневнике значилась «тройка» или «четвёрка», это было лишь отражение их желания усмирить мою «инаковость», а не моей глупости.
Сначала это обижало — как так? Где связь между тем, что у меня на голове, и тем, что в голове? Но потом... отпустила. Как говорят, если не можешь изменить ситуацию — измени своё отношение к ней. Я изменила. Или просто — «забила».
Этим летом, когда прозвенел последний школьный звонок, я чувствовала себя свободной, как птица, вылетевшая из клетки. В порыве радости покрасила волосы в три цвета — голубой, розовый и фиолетовый. Мама, увидев это буйство красок, лишь тихо ахнула, бросила взгляд на папу и пошла дальше гладить бельё. Папа, уже привычный к моим «выпадам», ограничился лишь вздохом и лёгким покачиванием головы. Молча направился на кухню, плеснул в стакан чего-то крепкого — «успокоительного» — и больше не вернулся к этой теме.
При всём моём бегстве в сказочные миры, родителей я любила искренне. И правила в доме уважала. Помогала маме: мыла пол, готовила, убиралась, если она не успевала. С папой тоже было просто: не шлялась по ночам, приходила домой вовремя, не устраивала скандалов и не провоцировала чужих подозрений короткими юбками или вызывающим поведением.
Да, я не вписывалась в образ «пай-девочки», но и легкомысленной меня никто бы не назвал. Папа не боялся, что я принесу в подоле, мама — что потеряю себя слишком рано.
Вот так и жили. Они — терпеливо, с лёгким вздохом, переносили мои эксперименты над внешностью. А я — со всей возможной благодарностью — старалась быть их хорошей дочерью. По-своему.
Жили. До этого дня.
Смахнув цветную прядь со лба, я вдруг заметила тоненькую девушку в белом сарафане. Она стояла чуть поодаль и махала мне рукой. Я недоумённо оглядела её — светлый, почти воздушный наряд, солнечные волосы, словно сотканные из света, босоножки на босых ступнях… Всё в ней было каким-то лёгким, сказочным, неуместным среди бетонных коробок нашего района.
Я ткнула себя пальцем в грудь — точно мне машешь? Девушка весело кивнула, улыбнулась и исчезла за углом дома.
Я постояла, переминаясь с ноги на ногу. Идти за ней или нет? Район у нас спокойный, солнце светит, день в разгаре… Чего бояться? «Гляну быстренько — и домой», — решила я. Тем более мама просила сварить пюре на ужин, а сама собиралась купить селёдку по дороге с работы.
Бросив мусор в контейнер, я неторопливо направилась туда, где исчезла незнакомка. Солнце ласково щекотало плечи, воздух дрожал от июльского зноя. Но стоило завернуть за угол, как будто кто-то щёлкнул выключателем. Всё изменилось.
Под тенью раскидистой старой ивы стояла она — та самая девушка. Легкий ветер вдруг налетел ниоткуда, растрепал мои разноцветные волосы, обжёг кожу прохладой, и по телу побежали мурашки.
— Девушка... вы что-то хотели? — спросила я, неуверенно останавливаясь на расстоянии. Что-то в её взгляде смутило. Интерес сменился тревогой. Да и ветер этот... совсем не к месту.
Она внимательно осмотрела меня с головы до ног, задержала взгляд на волосах — и сказала:
— То, что надо.
С этими словами она бросила мне под ноги небольшой прозрачный шарик. Он с глухим звоном ударился об асфальт, разлетелся в блестящих голубых искрах и осыпал мои кеды сверкающими каплями света.
Я отшатнулась, стараясь не наступить на мерцающие осколки.
— Эй! Вы в своём уме?! — крикнула я. — Что это за глупости?
— Осуществляю твою заветную мечту, фиори, — ответила она насмешливо.
Я застыла.
— Что?..
Она только загадочно улыбнулась и кивнула на искры у моих ног.
Пока я стояла, пытаясь понять, что происходит, осколки начали медленно стекаться друг к другу и подниматься над землёй, сливаясь в единую светящуюся пелену. Сквозь неё проглядывала глубина — прозрачная, переливающаяся, как водная гладь.
— Что это? — прошептала я, сама, не веря в то, что вижу.
— Подарок, — ответила девушка и шагнула ближе. — Один шаг — и всё, о чём ты так долго мечтала, станет реальностью.
Это было… слишком. Странная незнакомка, непонятное и неведомое, нереальное волшебство…
— Простите… я не готова, — прошептала и шагнула назад.
Лицо девушки помрачнело. Улыбка исчезла, светлые брови нахмурились.
— Не готова? — переспросила она. Я кивнула, теперь уже двумя шагами отступая от портала.
— А придётся.
Ветер завыл с новой силой, будто рассердился. Он ударил в лицо, сбивая дыхание, а потом — словно чья-то рука — толкнул в спину. Я не устояла.
Мир поплыл, воздух захлопнулся, как створки двери, и меня втянуло в светящуюся бездну.
— А-а-а-а-а!!!
Падение было коротким, но будто бы вечным.
Приземлилась я на четвереньки, и ладони с удивлением провалились в... песок. Горячий. Мелкий. Колючий. Несколько секунд я просто стояла так, ошеломлённо хлопая ресницами. Затем села на попу, растерянно оглядываясь вокруг.
И всё, что я увидела — это песок. Он был повсюду. Плоский, с лёгкими волнами и барханами, вздымающимися вдалеке. Белый, словно выстиранный светом, и такой ослепительно яркий, что слёзы сами собой выступили из глаз. Он жёг кожу даже сквозь ткань и тут же облепил все открытые участки тела.
Я поспешно вскочила, отряхиваясь.
Щурясь и моргая, я вгляделась вдаль, надеясь найти хоть какой-то ориентир — хоть что-то, что не было бы песком. Горизонт дрожал в мареве. И всё же... слева, кажется, тянулась тонкая тёмная полоса. Возможно, камни, возможно, тени, возможно, хоть какая-то надежда.
— Лучше, чем ничего, — пробормотала я и направилась туда.
Идти было тяжело. Песок засасывал до щиколотки, каждый шаг давался с трудом. Жара припекала макушку, воздух был сухим и душным, как внутри печки. Ни воды, ни тени, ни надежды. Только я и бескрайняя, чужая пустыня.
Спустя пару часов, когда песок стал плотнее и шаг стало делать легче, я почувствовала себя немного увереннее. Но легче — не значит легко. Каждое движение вытягивало силы. Губы потрескались, язык прилипал к нёбу.
И где-то в глубине себя я уже начинала по-настоящему злиться.
Вот не зря я не хотела входить в этот дурацкий портал! Чувствовала нутром — ничего хорошего не выйдет. Мечты, говорите? Узнать что-то необычное, чудесное? Да пожалуйста, но кто бы сказал, что это будет поход по раскалённой сковородке! Узнать и испытать на себе — всё-таки разные вещи.
И главное — меня же не спросили. Просто толкнули. И вот я здесь, вся обгоревшая, измождённая, иду неизвестно куда.
Солнце медленно клонилось к горизонту, припекая спину, но теперь хотя бы видно было, что тёмная полоса — это пальмы. Настоящие, с длинными шершавыми стволами, и зелёными, колючими, словно щупальца, листьями. Они не давали густой тени, но это не имело значения. Я уже мечтала просто рухнуть где угодно — лишь бы подальше от беспощадного солнца.
И когда больше не осталось ни сил, ни желания идти, когда каждая трещинка на губах отзывалась болью, а ноги жгло от натёртостей, я наконец достигла пальмовой рощи. Тело само опустилось на землю — шершавую, пёструю, состоящую из гальки и песка. Я раскинула руки в стороны и лежала, чувствуя, как жар медленно отпускает.
— Ну хоть тенёк нашла, — хрипло прошептала я. — Осталась только вода. А потом...
А потом подумаю потом.
Наверное, я отключилась. Потому что, открыв глаза, увидела, как солнце почти коснулось горизонта, и обжигающий жар сменился мягким, просто тёплым воздухом. С трудом поднялась, всё ещё немного качаясь, и побрела в просвет между деревьями. Шестым чувством — или жаждой — мне почудилось, что оттуда тянет влагой.
Пальмы словно расступились, открывая узкий проход. А за ним... небольшой участок песка, плавно переходящий в сочную, почти нереальную по насыщенности траву. И за ней — круглое сине-зелёное озеро.
Словно под гипнозом, буквально доползла последние метры и, стонущая от облегчения, опустила ладони в тёплую, живую воду. Помня, что резко пить нельзя, я всё же напилась вволю. А потом, сняв кеды и задрав бриджи, опустила измученные ноги в воду. Присела, откинулась на спину, раскинула руки по влажной траве и... растворилась.
Наступил момент абсолютного покоя. Дзен, если хотите.
Наверное, я снова вырубилась. Потому что следующее, что помню — густая темнота, бархатная и прохладная. Над головой висела огромная, совершенно немыслимая голубая луна.
Воздух был другой — не земной. Пронзительно чистый, пахнущий ночной листвой и чем-то металлическим, как перед грозой. Озеро у моих ног дышало ровно и спокойно, как живое существо, отражая небо, полное звёзд, которые я никогда прежде не видела. Ни одного знакомого созвездия.
Я села, обхватив руками колени, чувствуя, как по коже ползёт холод и… тревога. Мир будто замер, наблюдая за мной. Безмолвный, но не равнодушный. Как сцена перед началом пьесы, где я — случайный гость, незваный и непонятный. Я надеялась, что всё ещё на Земле — ну, в какой-нибудь пустыне типа Сахары. Но с каждой минутой надежда становилась всё тише, а вопросов становилось всё больше — глухих, колючих, безответных.
Зачем я здесь? Почему именно я — и почему вот так, без предупреждения, без объяснений? Кто решил это за меня? Какие у этого мира законы? Есть ли здесь магия? Какие существа его населяют? Что умею я сама — и умею ли вообще хоть что-то? Как выжить в этом незнакомом краю? Где найти крышу над головой, еду, одежду, деньги? Если здесь вообще существуют такие понятия, как деньги…
Раз в моих снах и мечтах была магия — значит, и этот мир, скорее всего, тоже не чужд чудесам. И, возможно, его жители не так уж далеки от людей... хотя бы внешне. Иначе зачем всё это?
Я вздохнула и, зябко поёжившись, посмотрела на ноги. Ступни, странное дело, уже почти зажили — ранки стянулись и начали покрываться корочкой. Глянула на нереально прекрасную луну и протяжно выдохнула. В этом мире даже небеса фантастичны! Но спать у озера, особенно если это единственный источник пресной воды в округе — идея сомнительная. Вдруг тут есть хищники? Или просто... кто-то, кому вода тоже нужна.
Ориентируясь в лунном свете, я обошла озеро и снова вошла в рощу. Или лес. Или... заросли? Короче, в место, где много пальм. Шла осторожно, ступая по плотному песку, смешанному с глиной и гладкими камнями. Прислушивалась, но кроме лёгкого шелеста листвы — ничего. Всё было так же чуждо и одновременно тревожно-спокойно. Прохлада ночи пробирала до костей. В футболке и бриджах я стучала зубами, мысленно ругая климат: Ну почему нельзя было равномерно распределить температуру между обжигающим днём и замораживающей ночью?
Пробродив минут тридцать среди деревьев, я начала сомневаться в правильности своей идее отойти от воды. А вдруг заблужусь? А вдруг не найду путь назад? Но стоило возникнуть этим мыслям — как пальмы резко расступились, и я замерла. На приподнятом участке земли, всего в нескольких минутах пути от меня, возвышался замок. Настоящий. С башнями – пиками и зубчатыми стенами. При таком освещении любое крупное каменное строение могло показаться замком. Но почему-то я была уверена — это именно он.
И, впервые за всё это время, я искренне обрадовалась. Хоть что-то отличное от песка!
А вот идти туда, несмотря на усталость, совсем не хотелось. Ночь, луна, тишина и средневековый замок на горизонте — всё это не вызывало у меня ни малейших ассоциаций с безопасным ночлегом. Скорее наоборот. Лучше уж остаться здесь, среди тонкоствольных пальм, поближе к воде. Утром осмотрюсь, разведаю, подумаю. Сейчас — не время.
Я вернулась к озеру, выбрала более крепкое дерево, прислонилась к его ещё тёплой коре и закрыла глаза.
Вот так и закончился мой первый день в новом мире. Что он мне принёс?
Усталость — до дрожи в коленях. Страх — прячущийся за каждым вдохом. Беспокойство за будущее, неизвестность, тревога. И — боль. Тихая, давящая, ноющая.
А ещё я скучала по родителям. По дому. По запаху чая на кухне. По маминой тёплой ладони. По отцовскому смешному хмыканью. И страшнее всего было не то, что я не знала, где нахожусь. Страшнее — как они это воспримут.
- Ну и денёк, — протянула я, глядя в чужое небо с неестественно огромной, холодно-голубой луной.
Еле сдержалась, чтобы не завыть. Хотелось обратно — туда, где мир хоть и неидеален, но понятен. Туда, где есть мама и папа.
Ночь прошла… относительно спокойно. Хотя полноценным сном это назвать язык не повернётся — я просыпалась, кажется, каждые полчаса.
А под утро мне приснился странный сон.
Я сидела на берегу озера и пересыпала между ладонями янтарный песок. Он был прохладный, почти влажный, и хрустел, как крошечные звёзды. Первые лучи рассвета скользили по глади воды, превращая каждую песчинку в золотую искру.
— Мечтать, конечно, хорошо, — раздался рядом женский голос, тихий, как ветер на рассвете. — Но не все готовы к исполнению своих желаний.
Я вздрогнула. Песок рассыпался по коленям. Рядом сидела девушка. Нереально красивая — тонкие черты, высокая шея, серьёзный взгляд. В её глазах плескалась печаль — глубокая, как ночь перед бурей. Что-то в ней казалось смутно знакомым.
— Как вы здесь оказались? — спросила я, когда голос вернулся. «Ты» — не решилась. — Я не слышала, как вы подошли.
Она чуть улыбнулась, устало, будто устала быть.
— У нас мало времени, — прошептала она, глядя на светлеющее небо. — Скоро моя сестра… проснётся.
Сестра? Я всмотрелась внимательнее. Светловолосая. Точно. Похожа на ту, что… отправила меня сюда.
— Главное, не бойся, — сказала она и повернулась ко мне. — Я постараюсь убедить её вернуть тебя обратно. Пока ещё можно.
— Я здесь… всего сутки, — пробормотала я, потерянно пожимая плечами.
— Нет, — она покачала головой. — Уже слишком поздно, Светлана.
Моё имя в её устах прозвучало мягко, почти с материнской жалостью. Синие глаза наполнились сочувствием.
— Прости, милая. Но тебе придётся пройти этот путь.
Она собиралась что-то добавить — я видела, как её губы шевелятся, как дрожит воздух вокруг неё, — но я уже не слышала слов. Мир начал рассыпаться. Она таяла, как отражение в воде, когда бросаешь камень. Через мгновение рядом не осталось ничего.
Я провела рукой по воздуху. Пусто. Только ветер.
— Н-дааа… — только и выдохнула.
Я не успела ничего осмыслить, как прямо на том же месте появилась другая. Светловолосая. Уже знакомая. Я не услышала шагов — просто внезапно она была здесь.
Она без слов схватила меня за руку и резко дёрнула на себя.
— Эй! — возмутилась я. — Что вам всем от меня надо?!
Она не ответила. Просто перевернула мою ладонь тыльной стороной вверх и провела пальцем от запястья до локтя. Прикосновение было ледяным. А потом… теплым. Слишком настоящим для сна.
Я дёрнулась, но не смогла вырваться — её пальцы вцепились, как якорь. Когда она дошла до сгиба локтя, внутри что-то вздрогнуло. Сперва — щекотно, затем — горячо.
Вспышка. Свет. Вздох.
Она отпустила меня и кивнула, как мастер, завершивший свою работу. Я отшатнулась и посмотрела вниз. На коже запястья сияла тонкая надпись — светлая, будто выгравированная солнцем. Как будто… живая.
— Зачем вы это сделали?! — воскликнула я, прижимая руку к груди. — Сначала вы тащите меня сюда без спроса, а теперь ещё и… метите?!
Она ничего не сказала. Только махнула рукой — устало, раздражённо. И… исчезла. Просто испарилась в воздухе, оставив только дрожь.
— Эй! Так нечестно! — вскочила я. — Вы снова меня бросили! Хоть бы намёк оставили — что мне теперь делать?!
Тишина.
— Вот блин… — пробормотала я, чувствуя, как внутри поднимается что-то горячее, похожее на обиду и злость в одном флаконе. — Притащили в сказку, метнули метку — и исчезли. Ни карты, ни инструкций.
У Золушки была фея. У Емели — щука. А у меня? Только светящиеся татуировка и ветер, который предательски толкает в спину.
И тут — ветер ожил. Шевельнул волосы, завертелся, словно услышал мои мысли. Не просто дунул — заговорил:
— …в замок… иди… глупая… жди…
Он закружился вокруг, дёргал пряди, путал их, смеялся на ухо:
— …не Золушка… не героиня… пугало огородное…
— Сама ты пугало, — буркнула я. — И на фею крёстную ты тоже не тянешь.
Я пнула травинку. Она хрустнула… и рассыпалась в светящиеся капли.
И я проснулась.
Находясь под впечатлением от увиденного, я огляделась по сторонам и потёрла затёкшую шею. Похоже, согревшись под лучами восходящего солнца, я задремала крепче, чем рассчитывала — и проспала пару часов в неудобной позе, прислонившись к дереву. Провела ладонями по лицу, стряхивая остатки сна, и направилась к воде — умыться, размять затёкшие мышцы.
«Иди в замок. Жди...»
Отлично. Пришла в мой сон, нацарапала что-то на руке — и, пожалуйста: «Иди и жди». Прекрасный план. Чего — непонятно. Кого — тем более. Но, похоже, выбора у меня всё равно нет. Придётся идти. И ждать.
Я провела пальцами по тонкой золотистой надписи на запястье — она всё ещё там, сверкает в утреннем свете, будто посмеивается надо мной. Покачала головой: «фея-крёстная», как всегда, оставила больше вопросов, чем ответов. Но, может быть, в этом загадочном замке действительно найдётся кто-то… или что-то… что объяснит, что происходит. Или хотя бы накормит.
С надеждой на еду и информацию, я направилась в сторону каменной громады.
Чем ближе подходила, тем тяжелее становились шаги. И не от усталости. На рассвете замок уже не казался волшебным или величественным — теперь он выглядел мёртвым. Свет солнца безжалостно подчеркивал все признаки запустения. Обшарпанные стены, изъеденные временем, облепил сухой вьюнок, плохо скрывавший паутину трещин. Камень утратил свою силу и стал пыльно-серым, безжизненным. Железные решётки в узких оконцах заржавели до цвета запёкшейся крови. А когда я подошла ближе, огромная двустворчатая дверь, некогда гордо охранявшая вход, жалобно скрипнула — одна петля уже почти оторвалась, вторая держалась из последних сил.
Я остановилась. Растерянно уставилась на пустую оболочку, которая ещё недавно казалась оплотом надежды. Вот тебе и замок. Вот тебе и путь. Вот тебе и завтрак, обед и ужин…
Ощущение безысходности медленно, но верно сжимало грудь. Надежда, с которой я шла, лопнула, будто мыльный пузырь — с тихим хлопком и внезапной болью.
Замок был пуст. Одинок. Заброшен. Теперь он был пристанищем разве что песку, сухим веткам и вездесущим паукам.