Это было как во сне…
Именно сейчас, превозмогая все свои чувства, в которых сквозили отчаяние, страх и неотвратимость смерти, Андрей вспомнил.
Вспомнил, как ещё в школе, пытаясь сладить с компьютером, сдавал экзамен по высшей математике. Было прекрасное весеннее утро, наполненное родными и тёплыми солнечными лучами. Зелёный покров полностью покрыл землю вокруг школы, а на многочисленных деревьях в окружающем парке шумела листва. Это настолько непривычно, учитывая тот факт, что он большую часть жизни прожил в мегаполисе, где нет места зелени. Лишь машины и высокие железобетонные небоскрёбы. Солнечный свет там тоже есть, но не такой яркий и не такой тёплый. Там он преломлялся густым смогом, державшимся на крышах зданий.
Переселиться в пригород было отличной идеей. Так считала мать Андрея, которая больше не могла переносить шум и атмосферу мегаполиса. Город слишком большой, он давил на неё, лишая воздуха и, конечно же, света… И с этим Андрей был абсолютно согласен, любовь к свободе и природе унаследовал от неё. А после внезапной смерти отца, который по чистой случайности влетел в стену небоскрёба на аэромобиле, желание покинуть город возросло вдвойне.
Впрочем, не совсем случайность.
Аэромобиль просто попал в тучу смога и не рассчитавший расстояния в тумане, отец Андрея вписался в здание суда, где и работал адвокатом. Мегаполис просто забрал своё, так говорила потрясённая мать сыну, когда они после похорон летели в пригород. Город был жаден, и тьма внутри казалась ненасытной чёрной дырой, забиравшей в себя людей.
Андрей остановился возле крупного овального валуна. В скафандре стало удивительно уютно и комфортно, наверное, сказывалась привычка. Хотелось снять солнцезащитное стекло на шлеме, чтобы разглядеть окружающий пейзаж всем своим зрением. Но, к сожалению, света здесь слишком много, гораздо больше, чем в тот весенний день. Когда он сдавал высшую математику.
У него никогда не было проблем с точными науками. Что тут говорить – да он считал себя скрытым гением, новым Эйнштейном или Хокингом. Конечно, толика тщеславия здесь есть. Но, во всяком случае, Андрей осознавал, что шансов поступить в университет у него намного больше, чем у одноклассников.
Как бы то ни было, Андрей уже завершил половину заданий в тестах, поражаясь тому факту, что компьютер не хочет поспевать за ним. На экране то и дело появлялась угрожающая надпись: «Запрос обрабатывается». Кто бы мог подумать, что в двадцать втором веке, в эпоху межзвёздных полётов и роботов-андроидов, компьютеры всё равно будут тормозить и зависать…
Наверное, всё дело в самом природном законе. Ничто во Вселенной не идеально. Тем более то, что создано человеком. В этом Андрей лично убедился, когда его корабль потерпел аварию на этой богом забытой планете… Вращавшейся вокруг звезды, совсем не походившей на родное Солнце.
Андрей прислонился спиной к валуну и выдохнул воздух их лёгких. Стекло шлема запотело, делая расплывчатым изображение. Андрей уже давно отключил компьютерную систему выведения голографического изображения на стекле. Навидался там достаточно. И сообщений о составе атмосферы и о том, что «скафандры кампании удовлетворяют всем требованиям международных перевозок». От этого хотелось уже на стенку лезть.
Планета абсолютно безжизненна. Кислорода здесь не больше, чем в спасательном модуле Андрея. Причём на всю планету… Зато хватало азота и углекислого газа. И было холодно. Очень холодно. В тёмное время суток, в которое Андрею приходилось отсиживаться в модуле, температура опускалась до минус двухсот по Цельсию. Зато утром жара достигала своего апогея в сто двадцать градусов. Можно изжариться, как яичница на сковородке.
Слава богу, скафандр не пострадал при входе в атмосферу. Как и сам модуль. Несмотря на то, что посадка была жёсткой – Андрею с трудом удалось выровнять модуль и не врезаться в скалу при подлёте к земле. Корпус обгорел очень сильно, а двигатели вышли из строя. О том, чтобы снова взлететь не могло быть и речи. Впрочем, всё равно это не имело смысла – спасательный модуль не был предназначен для долговременных полётов в космосе. А о гипердвигателе речь здесь вообще не шла, так, что…
-Блин,- прошептала девушка и обречённо поджала губы. - Ничего не понимаю…
Андрей, который добивал очередной тест на компьютере, с интересом повернул голову налево. Его соседкой была Нина, та самая Нина, в которую по дурости влюбился чуть ли не с первого класса. Прекрасное голубоглазое создание с золотистыми волосами, с доброй притягательной улыбкой. К сожалению, напрочь лишённое мозгов.
Она терпеть не могла учиться, богатый папочка, заседавший в правительстве, разбаловал с детства обещаниями о поступлении в Оксфорд или Гарвард с любыми оценками. Что придавало Нине уверенности в полной безнаказанности, до того момента, как она с дружками не устроила пьяную вечеринку в родном особняке. Из-за чего пострадал любимый папин автомобиль «форд-мустанг» из конца двадцатого столетия. Успешно утонувшем в бассейне, провожаемым криками взбесившейся молодёжи, а также хохотом пьяной дочурки.
Разгневанный отец поставил перед Ниной условие – либо сдаёт выпускные экзамены, либо никакого Оксфорда. Что было равносильно самоубийству для бедной девушки.
И теперь, сдавая высшую математику, в полном отчаянии, Нина умоляюще смотрела на Андрея. А губы шептали лишь одно – «помоги, пожалуйста».
И, что он мог сделать? Бросить её на произвол судьбы? Андрей ведь до сих пор был к ней неравнодушен, да и не такой он человек, чтобы бросить другого в беде.
Как-то сразу забылось всё то, что происходило раз за разом, когда он пробовал ухаживать за ней. Все смешки над ним, горькие обиды и разочарования, когда она обзывала его «ботаником, с которым она пойдёт на танцы только, если солнце погаснет».
-Что ж, - горько усмехнулся Андрей в скафандре. - Теперь ты можешь со мной пойти куда угодно, детка. Солнце скоро погаснет, уж поверь мне, как пить дать!