Позволь слезу твою смахнуть,
Моей возлюбленною будь
И все прошедшее забудь.
Плевать на остальное!
Житье на свете скрипачу —
Иду-бреду, куда хочу,
Так не живется богачу.
Плевать на остальное!
Где дочку замуж выдают,
Где после жатвы пиво пьют, —
Для нас всегда готов приют.
Плевать на остальное!
Роберт Бернс. «Позволь слезу твою смахнуть»
«Поговаривают, что на окраине Цепи Миров существует «Снежная Леди», волшебная гостиница для разбитых или одиноких сердец. В ней каждый, при желании, способен найти свое счастье», - неспешный мелодичный голос бабушки, рассказывавшей мне, внимательно слушавшей десятилетней девчонке, очередную волшебную сказку, снова и снова звучал в ушах. Вот только мне было уже не десять лет. В двадцать семь, после измены мужа и развода, прекращаешь верить в сказки.
- Гостиница для одиноких сердец, - пробормотала я чуть слышно, устало откинувшись на спинку скамьи в жарком летнем парке и не особо заботясь о том, что меня услышат проходившие мимо люди, - где она, та гостиница… Пожить бы там хоть недельку, нервы подлечить…
- Вы хотите в «Снежную Леди»? Не вопрос, устроим! – прозвучал сбоку веселый, жизнерадостный голос, и рядом со мной на скамью опустился щуплый вихрастый паренек с разноцветными глазами и задорной белозубой улыбкой.
Улыбаться в ответ мне не хотелось – появилось стойкое впечатление, что где-то рядом притаился оператор со скрытой камерой, и сейчас меня пытаются разыграть. Вопрос только, кто именно? О бабушке и ее сказках я никому не рассказывала. Тогда откуда парень узнал о «Снежной Леди»? Я произнесла название вслух? Или же у меня от пережитого начались проблемы с психикой, и сейчас передо мной сидит галлюцинация?
- Так что, в гостиницу? Хозяйкой? – уточнила «галлюцинация», продолжая улыбаться.
Я неопределенно дернула плечом: знак, который при очень большом желании можно было истолковать, как согласие. Не спорить же с собственной выдумкой.
Губы парня раздвинулись еще шире, хотя, казалось бы, куда больше, он довольно потер руки, что-то пробормотал еле слышно, и мир вокруг меня внезапно завертелся взбесившейся каруселью.
Пришла в себя я от тишины, такой спокойной, уютной, домашней. «Приехали, спокойная тишина, - горько усмехнулась я про себя, - да, после последней недели, чересчур «громкой», тишина может и спокойной казаться».
Открыв глаза, я недоуменно нахмурилась: знакомой скамьи подо мной не оказалось. Сидела я в глубоком кресле, не особо мягком, но уж точно удобном. Темно-коричневая кожа приятно холодила тело, чуть ранее обогреваемое жарким летним солнцем. Длинные широкие подлокотники позволяли расположить на них руку любого размера. Спинка закрывала меня со всех сторон. Я как будто растворялась в этом кресле. Проблема состояла в том, что в моей небольшой однокомнатной квартире такой мебели никогда не было, как и средств на ее покупку.
Я пошевелилась. Кресло не скрипнуло. Кое-как выбравшись из его чересчур гостеприимных объятий, я встала, осмотрелась: эта комната точно не могла находиться в моей квартире, хотя бы потому что размерами значительно ее превосходила. На небольшом деревянном столике у кресла горела ровным светом квадратная лампа, накрытая молочного цвета абажуром. Чуть поодаль располагался еще один стол, вытянутый, овальной формы, поставленный здесь, казалось, для того, чтобы собрать в одном месте всех членов семьи. Темно-коричневый цвет успокаивал глаза и позволял сосредоточиться на решении важных проблем.
В стене напротив располагался камин, сейчас не горевший. На его полочке чьей-то заботливой рукой было расставлены фарфоровые статуэтки: звери, птицы, неизвестные мне создания – все они органично вписались в интерьер комнаты.
Полки с книгами украшали еще одну стену. Толстые кожаные переплеты обещали интересное и наверняка важное содержание.
Широкое окно на последней стене было закрыто шторами песочного цвета.
Ноги утопали в толстом ворсистом ковре, защищавшем от холода.
Под потолком горели разноцветные шары, освещавшие комнату.
В общем, не кабинет, а мечта многих деловых женщин. Я огляделась в поисках зеркала, не нашла его, нахмурилась.
- Или я сейчас в «желтом доме», лежу в смирительной рубашке после очередного успокоительного, или же… - пробормотала я и запнулась.
Проговаривать окончание мысли не хотелось, потому что все происходящее вполне могло оказаться реальностью. И тогда получалось, что я попала в другой мир.
Нервно хихикнув, я покрутила пальцем у виска.
- Здравствуйте, я ваша попаданка, - выдал мой уставший мозг, - накормите меня и спать уложите. Надеюсь, злобной бабы Яги здесь не водится.
Разговаривая сама с собой и стараясь не думать о симптомах возможного психического расстройства, я осмотрела себя с головы до ног. Платье, мое, летнее, то самое, в котором я сидела в парке еще несколько минут назад, с бабочками и стрекозами на шифоне, только почему-то серого цвета. На ногах – мои же шлепки, светло-коричневые, с бамбуковой подошвой. Тело тоже вроде бы мое, худощавое, невысокое, по крайней мере, золотое колечко на среднем пальце точно я покупала месяца два назад. Вывод: я попала в другой мир в собственном теле.
Сердца быстрое биенье
Мерит каждое мгновенье.
Так на кузнице в селенье
Молоточками куют,
В наковальню гулко бьют.
Обманул меня мой милый —
Тот, кого я так любила,
А забыть его нет силы.
Полно, сердце, не стучи,
Полно, сердце, замолчи.
Роберт Бернс. «Сердца быстрое биенье»
- Я тоже не в восторге, - уверила я собравшихся, - меньше всего хотела попасть непонятно куда, непонятно зачем.
Меня смерили настороженными взглядами, словно внезапно появившуюся диковинную зверушку. Вроде выглядит неопасно, но поди пойми, чего от нее ждать. Вдруг бешеная.
- Еще и иномирянка, - уныло сообщила невысокая женщина средних лет с усиками над верхней губой и внимательным цепким взглядом.
- Дом ее принял, - заметила высокая стройная девушка с зеленоватой кожей, раскосыми глазами и вытянутыми ушами.
- Это-то и напрягает, - мрачно усмехнулся мужчина средних лет, с прилизанными волосами и рельефными мускулами, заметными даже под формой.
Оставшиеся двое, паренек лет восемнадцати-двадцати, с изумрудной шевелюрой, и женщина неопределенного возраста, с разноцветными глазами, промолчали. Действительно, что еще тут можно сказать.
- Может, введете меня в курс дела, объясните, куда я попала и каковы мои обязанности? – поинтересовалась я.
Стоять не хотелось, место предлагать мне никто не пытался. Кресло, подобное остальным, с невысокой спинкой и узкими подлокотниками, появилось из пола и встало во главе стола, сместив здоровяка. Тот поморщился, но спорить не стал.
Я уселась, еще раз обвела взглядом народ, приготовилась слушать.
- Обязанности, - девушка с зеленоватой кожей мило улыбнулась. Улыбка получилась искусственной, но уж лучше так, чем взгляды из-под сдвинутых бровей, - точно такие же, как и у всех нас. Эта гостиница помогает существам всех рас найти вторую половинку или же, если это не нужно, залечить сердечные раны. Ты – главная, на тебе будут лежать принятия решений, разговоры с недовольными клиентами и прочие организационные вопросы.
Чудесная позиция. Чуть что – а у нас главная есть, хозяйка гостиницы, к ней обращайтесь, она со всем разберется. Прекрасно. Просто великолепно. Особенно если учесть, что на Земле я терпеть не могла общаться с людьми и старалась брать на себя как можно меньше ответственности. Похоже, злодейка судьба решила отыграться на мне за все мои попытки прожить жизнь в «футляре». В душе появилось стойкое, непреодолимое желание собственными руками придушить щуплого паренька, отправившего меня сюда. Стоял бы он сейчас рядом, я с удовольствием вцепилась бы ему в шею.
Видимо, на моем лице отразились и мысли, и желания, потому что женщина с разноцветными глазами качнула головой:
- Не стоит никого винить. Ты здесь появилась по воле богов. Тот, кто привел тебя сюда, всего лишь исполнял свою роль.
Говорила она мягко и в то же время уверенно, словно знала, о чем вела речь.
Подавив раздражение, я представилась:
- Я – Вита. Вы?
- Раса? – уточнила все та же женщина.
- Человек, - удивленно ответила я.
Все три женщины многозначительно переглянулись, но комментировать мои слова не стали.
- Барт, - произнес высокий здоровяк темно-коричневого цвета таким тоном, будто собирался к палачу, - тролль.
- Парис, оборотень, - снизошел до меня мужчина средних лет, с прилизанными волосами и рельефными мускулами
- Аарон, дракон, - важно сообщил паренек лет восемнадцати-двадцати, с изумрудной шевелюрой.
- Сима, гномка, - представилась невысокая женщина средних лет с усиками над верхней губой и внимательным цепким взглядом.
- Лина, - все так же искусственно улыбаясь, просветила меня высокая стройная девушка с зеленоватой кожей, раскосыми глазами и вытянутыми ушами, - эльфийка.
- Арина, ведьма, - закончила знакомство женщина неопределенного возраста, с разноцветными глазами.
Еще и расы разные. В само существование эльфов, драконов и ведьм верилось с трудом, а когда они оказались здесь под одной крышей, разные по характеру и отношению к жизни и новой хозяйке гостиницы…
В общем, я чувствовала, что жизнь здесь скучной точно не будет.
- Сейчас здесь нет постояльцев, мы закрыты на ремонт, - снова заговорила Арина, - через два дня гостиница открывает свои двери всем желающим. За это время нужно проверить готовность помещений и, если захочешь, внести изменения в интерьер.
- Изменения? – удивленно подняла я брови. – За два дня? Мы не успеем.
- Магия, - последовал все объяснявший ответ, - тебе нужно только приказать, и здание выполнит все твои желания.
Система «умный дом», внеземные технологии. Ну, хоть в чем-то мне повезло. Если здесь есть магия, то многие проблемы решаются сами собой. В принципе, основные моменты стали понятны, можно было идти осматривать гостинцу в попытках отвлечься от мыслей о необычной ситуации.
Моей душе покоя нет.
Весь день я жду кого-то.
Без сна встречаю я рассвет —
И все из-за кого-то.
Со мною нет кого-то.
Ах, где найти кого-то!
Могу весь мир я обойти,
Чтобы найти кого-то.
О вы, хранящие любовь
Неведомые силы,
Пусть невредим вернется вновь
Ко мне мой кто-то милый.
Роберт Бернс. «Моей душе покоя нет»
Обходила помещения я с Ариной и Линой. Обе держались все так же настороженно, внимательно следили за каждым моим жестом и взглядом. Слабо понимая, чем вызвала к себе подобное отношение, я осматривала номера и не стремилась пока командовать в незнакомом месте.
Трехэтажное здание, построенное буквой «П», могло вместить в себя, по уверениям Арины, одновременно до сотни разных семей. Селили здесь по уровню благосостояния, и удачливый бизнесмен мог жить на третьем этаже, а обнищавший дворянин – на первом.
Номера были оформлены примерно в одном стиле: на нежно-молочного цвета стенах висели ковры или панно с изображениями зимних сцен. Катание на санях, коньках и лыжах, игра в снежки, защита снежного городка – чего тут только не было. Розовощекие дети сменялись задорно смеявшимися взрослыми и довольными животными. От земных созданий их всех отличала совершенно неземная внешность. Дети с вытянутыми ушами, животные с крыльями, взрослые, частично обросшие шерстью, – в общем, сразу становилось понятно, что находишься не в привычной реальности.
Мебель с гнутыми ножками, кровати под балдахинами, полочки и кашпо с цветами – все это кочевало из номера в номер. Разница если и существовала, то в мелочах: кружевные салфетки и позолоченные подсвечники на столиках номеров третьего этажа и железные подставки для свечей, которые и подсвечниками язык не поворачивался назвать, на первом.
Я, человек неприхотливый, приученный довольствоваться тем, что по карману, смогла бы спокойно переночевать и в кровати без шелкового постельного белья, но вполне допускала, что тем, кто предпочитал нежиться в роскоши, нужны были исключительно номера с удобствами.
- Не вижу, какие изменения здесь можно внести, - решительно покачала я головой, обойдя часть номеров на всех трех этажах. – У меня нет опыта в гостиничном деле. Пусть все остается, как есть. Где живет персонал и где буду спать я?
- Твоя комната находится за дверью в кабинете, - Арина отвечала медленно, будто тщательно продумывая каждое слово. – Зайдешь – прикажи, дом покажет вход. Персонал живет на первом этаже, в отдельном крыле.
Я кивнула, принимая ответ. В отдельном, так в отдельном.
- Принимают пищу в той комнате, в которой я вас нашла?
- Обычно – да. Но ты можешь есть и в кабинете.
Отлично. Что-то мне подсказывает, что я буду часто запираться у себя, с таким-то ко мне отношением.
Закончив с осмотром комнат, мы разошлись, кто куда. Я вернулась в кабинет, села в кресло, откинулась на спинку, закрыла глаза. Я – хозяйка гостиницы. Не знаю, на какой срок и почему выбрали меня, но все вокруг казалось мне нелепостью и фарсом. Истерика, зарождавшаяся в душе, исчезла, оставив после себя горечь и какую-то вселенскую усталость.
Я вытерла подушечкой пальца выступившие на глаза слезы. Если снова встречу того парня, придушу его, однозначно. Вырвать меня из привычного мира, лишить давних привычек, убрать сразу всех знакомых людей… Свинство, настоящее свинство. Я всхлипнула. Скотина мелкий. Сделал доброе дело, в гостиницу меня отправил.
Просидела я так довольно долго, лелея в душе план мести щуплому незнакомцу и стараясь как можно меньше думать о том, что мне предстоит уже через два дня. Слезы высохли сами собой. На их место пришло раздражение на всех, включая персонал, видевший во мне как минимум опасного зверя.
Стук в дверь прервал мои душевные терзания.
- Войдите, - крикнула я.
В кабинет зашел уже знакомый мне мужчина средних лет. «Парис, оборотень», - вспомнила я. Мужчина подошел поближе, и можно было рассмотреть его глаза цвета пьяной вишни, смотревшие на мир с легким презрением, высокий покатый люб, прямой нос с недовольно раздувавшимися ноздрями и тонкие губы, в данный момент сжатые в тонкую линию.
- Как прикажете обслуживать гномов и русалок? – спросил он чуть насмешливо, становясь напротив меня и оглядывая кресло со мной с вызовом.
- У этих рас есть свои особенности? – тщательно скрывая неловкость от такого взгляда, уточнила я, жалея, что в комнате только одно кресло, - как-то не привыкла я сидя общаться с тем, кто стоит.
Словно повинуясь моему желанию, а может, и правда услышав его, из пола появилось кресло попроще, из коричневой кожи, с менее широкими и длинными подлокотниками, но тоже, на мой взгляд, довольно удобное.
Парис уселся в кресло, словно ни в чем не бывало, несколько секунд помолчал, затем ответил:
- Гномы любят роскошь, но у них не у всех есть деньги на оплату номеров на третьем этаже. Русалки – женщины состоятельные, предпочитают глубокие водоемы, которые трудно переправить на третий этаж, и отказываются селиться на первом.
В любви навряд ли повезет,
Когда в запасе нет
Сердечности, учтивых слов
И золотых монет.
Все это было у него —
У Генри-короля;
Вот как-то раз поехал он
Охотиться в поля.
Он гнал оленей и косуль,
Охотник молодой,
Пока отменного самца
Не поразил стрелой.
Роберт Бернс. «Король Генри»
Обедала я в своей комнате. Подчиняясь мысленному приказу, в одной из стен кабинета проявилась дверь, ведущая в спальню. Едва войдя туда, я вздохнула: типично женская обитель. Если кабинет с натяжкой, но можно было назвать мужским, то здесь сразу было видно пол обитателя. Розовые салфетки, вязаные и бумажные, различных форм, на многочисленных поверхностях, нежно-голубой плед в кресле-качалке, стоявшей возле тихо потрескивавшего камина, панно на стенах с изображением цветов и диковинных животных, привлекавших взгляд своей необычностью. Зачем, спрашивается, у милого зайчишки вдруг выросли прозрачные стрекозиные крылья, а небольшой «замурчательный», как говорила моя бабушка, котик получил внезапно необычные, изогнутые рожки? Кровать под балдахином и шторы на окнах радовали глаз светло-красными цветами, а письменный стол и стул возле него – зелеными расцветками.
- Дом взбесившейся ведьмы, - вздохнула я и попросила. – Можно всю мебель сделать нейтрального бежевого цвета и убрать салфетки?
Несколько секунд ничего не происходило, затем дом, прислушавшись к просьбе новой хозяйки, выкрасил мебель в удобоваримый цвет. Надоевшие мне еще при жизни на Земле салфетки исчезли, и я вздохнула с облегчением.
Не очень вовремя заурчал живот.
- Можно сюда что-нибудь съедобное принести? – задала я очередной вопрос, все еще с трудом привыкая к магии нового мира.
Принесли. Яичницу из десятка крупных яиц, несколько ломтей ржаного хлеба и крынку молока вместе с граненым стаканом.
Я в очередной раз вздохнула, на этот раз – тяжело: все самое нелюбимое, наверное, магия выбрала. Впрочем, сама же я и виновата: в следующий раз нужно будет уточнять свои желания.
Ела я без аппетита, не столько наслаждаясь едой, сколько снова и снова пытаясь привыкнуть к произошедшему. Там, на Земле у меня не осталось никого из родственников. С детства меня воспитывала бабушка, отказывавшаяся отвечать на расспросы о моих родителях. Когда мне исполнилось двадцать три, она уехала на море, отдохнуть и подлечить нервы, и пропала без вести. От потери любимого человека я не оправилась до сих пор. Друзей-приятелей я не завела, Славка, бывший мой муж, точно тосковать без меня не станет. И все же родной мир был и остался родным миром. Там я знала и законы, и правила. Да что там, я неплохо обжилась в своей небольшой квартирке, оставшейся от бабушки. А тут… Кто знает, что случится в любое мгновение…
- И поговорить не с кем, - насытившись, я откинулась на высокую спинку стула, грустно хмыкнула. – Все смотрят исподлобья, непонятно почему злятся…
- Так прежняя хозяйка всех мужиков по углам зажимала, в кровать тащила, - сообщило вдруг пространство тонким голоском, и я порадовалась, что успела все проглотить, иначе непременно поперхнулась бы. – Вот и от тебя такого поведения ждут.
Я повертела головой в поисках говорившего. Пространство ответило хихиканьем.
- Не старайся, не увидишь. Я – лейта, дух гостиницы.
- И каждая хозяйка тебя слышала? – уточнила я. Дух – это хорошо. Дух – это не добрые дяденьки в белых халатах, надевающие на тебя смирительную рубашку. Хотя кто мне даст гарантию, что я сейчас не лежу в одной палате с Наполеоном и парочкой инопланетян?
- Только те, в ком есть кровь первой хозяйки, - последовал мало что прояснявший ответ.
- Хорошо, - в данную минуту я готова была допустить что угодно, - предыдущая хозяйка тащила всех мужчин в постель, от меня ждут того же. Сказать можно было? Или решили… - я запнулась, вспомнила оборотня в своем кабинете. – Они решили провести эксперимент, так? Потому Парис и пришел обсуждать важные вопросы? Он использовал феромоны?
- Запах оборотня, - снова хихикнула лейта. – Он притягивает любую «голодную» незамужнюю женщину.
Я нахмурилась: секс последний раз у меня был чуть больше месяца назад, до того, как я узнала, что Славка гуляет налево. Замужней меня назвать было уже нельзя, «голодной», по идее, я тоже могла считаться. И все же к Парису меня не потянуло. Почему? Что-то не так со мной? Или с ним?
- Ты еще своего мужа не забыла, - когда я озвучила вопрос, сообщила лейта, - у тебя над головой серые пятна видны – до сих пор не прошедшие чувства.
- Ты умеешь видеть ауру? – уточнила я.
- Не знаю, что это. Я вижу чувства других людей как разноцветные пятна.
Прекрасно. Отличный домашний шпион. Нужно будет воспользоваться в своих, конечно же, корыстных целях.
А вот насчет крови первой хозяйки я запомнила, но пока решила не спрашивать. Есть дела поважнее, чем немедленная попытка разобраться в своей генеалогии.
Время до открытия гостиницы пролетело незаметно. Я практически не общалась с персоналом, но зато изучила все помещения гостиницы: чердак, три этажа, полуподвал и подвал. В полуподвале находились спортзал и библиотека, в подвале – склад продуктов и прачечная. На чердаке – места для азартных игр. На крытую крышу, с зимним садом, я выходить побоялась. А ну, как обиженные предыдущей хозяйкой работники захотят нынешнюю наверху запереть? Как я тогда назад попаду? Глупо, конечно, было думать о подобном. Но Славка был прав: я если начинала о чем-то переживать, то всегда доходила до абсурда.
В зеленый шелк обут был Том,
В зеленый бархат был одет.
И про него в краю родном
Никто не знал семь долгих лет.
Роберт Бернс. «В зеленый шелк обут был Том»
Никакого торжества по случаю открытия гостиницы никто не устраивал, даже ленточки не перерезали. Я узнала об этом знаменательном событии ближе к обеду, когда в моем кабинете появился Парис, одетый, как и остальные сотрудники, в серый рабочий костюм – штаны и рубашку.
- Гостья желает пообщаться с начальством, - немного иронично сообщил он. – Ее не устроил отказ передвигать бассейн на третий этаж.
«Русалки – женщины состоятельные, предпочитают глубокие водоемы, которые трудно переправить на третий этаж, и отказываются селиться на первом», - вспомнила я. Что ж, сходим, пообщаемся с недовольной клиенткой.
Уточнив номер комнаты, я, в длинном сером платье, закрытом и строгом, тоже считавшемся формой, отправилась вниз, на первый этаж.
Бассейн, больше напоминавший своими размерами небольшой глубокий водоем, был доверху наполнен голубой, кристально чистой водой. Привалившись к бортику, выложенному ярко-синей мозаикой, лежала стройная симпатичная девушка с каштановыми волосами, пухлыми губами и пятым размером груди, прикрытой лазурным купальником. Я подавила завистливый вздох. Мне с моей «тройкой» до такой красавицы было явно далеко.
- Вы хозяйка? – лениво, грудным голосом, уточнила она, смерив меня оценивающим взглядом с головы до ног.
Я подавила желание встать по стойке смирно и гаркнуть: «Так точно!»
- Я, - подойдя поближе, я встала у бортика. – У вас имеются претензии?
- Естественно! – сразу вскинулась она. – Меня, принцессу, дочь морского царя, селят здесь, на первом этаже, как какую-то…
- Простите, - вежливо прервала я ее, - вас случайно не Ариэль зовут?
- Василина, - дернула она плечом. – Не меняйте тему! Я хочу знать, почему вы…
Она не договорила: воздух рядом с нами пошел рябью и соткался в лицо симпатично брюнета.
- Василина, милая, - начал было он приятным баритоном, - позволь мне объяснить…
Русалка щелкнула пальцами – лицо исчезло.
- Козел, - буркнула она.
- Все мужики козлы, - поддакнула я, вспомнив Славку.
- Тоже был опыт? – оживилась русалка.
- Уже разведена, - сообщила я.
- Я вот тоже собираюсь, - вздохнула она, - месяц прожили вместе. И что я вижу? Он тискает в углу кикимору! Ну не сволочь?!
- Сволочь! – совершенно искренне согласилась я. Променять русалку на кикимору… Действительно, сволочь!
Мы душевно пообщались минут пятнадцать и расстались хорошими приятельницами. Претензию свою Василина отозвала, решив, что, находясь подальше от мужа-козла, можно отдыхать и на первом этаже.
Выйдя из комнаты Василины, я направилась в холл – посмотреть, чем конкретно занимается персонал.
В широком, хорошо освещаемом и скудно обставленном помещении находились трое работников.
Лина, как я и думала, исполняла роль администратора. Сияя ослепительно белой улыбкой, она, в длинном сером платье с небольшим декольте и открытыми руками, готовилась приветствовать многочисленных посетителей, если те возжелают залечить сердечные раны в «Снежной Леди». Выбранный цвет не шел к ее зеленоватой коже, делая ее чересчур бледной, но молодость компенсировала этот недостаток. Длинные волосы, собранные в тугой пучок, дополняли образ строгого, но радушного администратора.
В дверях стоял Барт. Он исполнял роль вышибалы и зорко следил за порядком. Костюм ему был мал и грозил вот-вот треснуть. Мышцы, заметные и под рубашкой, несомненно, привлекали взгляд ни одной посетительницы.
Аарон слонялся неподалеку. Он, скорее всего, служил лакеем. Его щуплая фигурка терялась в широком костюме. Зеленая шевелюра делала Аарона похожим на панка.
Похоже, униформу всех работников следовало подогнать по размеру. Хотя я еще не видела Париса, Арину и Симу.
- Наблюдаете за рабочим процессом? – чуть насмешливо поинтересовался сзади Парис.
- Вы хотите сразу довести меня до инфаркта? – уточнила я, поворачиваясь. – Или все же перестанете подкрадываться?
Густые черные брови удивленно взметнулись вверх.
- Простите, я не думал, что вы меня не услышите, - последовало неожиданное извинение, - все предыдущие хозяйки имели магические способности и прекрасно видели и слышали каждого, кто к ним приближался.
- Увы, я – не они, - магические способности… Да если бы они у меня были. Пока только из всех способностей у меня развита одна-единственная – умение влипать в неприятности. – Когда нам ожидать гостей?
- Этого никто не знает, - пожал плечами Парис, и я отметила, что серый костюм – брюки, рубашка и жилет – сидит на нем превосходно. – Каждый, кто пожелает, может появиться здесь в любое время суток.
Леди у окошка
Сидит, как снег бела.
Кузнец глядит в окошко,
Черный, как смола.
— Зачем в окно глядишь, кузнец?
О чем, кузнец, поешь?
Ты пой — не пой, а под венец
Меня не поведешь!
Сидеть мне лучше в девушках
У матери-отца,
Чем быть женою грязного,
Такого неученого,
Такого безобразного,
Такого закопченного
Невежи-кузнеца!
Роберт Бернс. «Леди и кузнец»
Гномы получили один из трех номеров люкс. Осматривая гостиницу, я так и не смогла понять, чем номер люкс отличается от обычного, тоже расположенного на третьем этаже, кроме названия. Впрочем, возможно, все дело именно в названии. Многим постояльцам, думаю, было приятно знать, что денег у них хватило аж на сам люкс. Тщеславие, оно в любом мире остается тщеславием…
Аарона сразу загрузили чемоданами, и пока он шел к подъемнику, появлявшемуся из подпола специально для гостей, гном с гномкой продолжали переругиваться, не отставая при этом от Аарона ни на шаг.
- Какая энергичная пара, - заметила я, проводив троицу взглядом.
- Не самые громкие, - сообщил Парис. – Иногда здесь появляются и…
Он не договорил: в холл ворвался, буквально сметя на своем пути Барта, огромный тип: широкий в плечах шатен, вроде и смазливый, с правильными чертами лица, одетый в явно дорогой брючный костюм, но при этом наглый, громкий, бесцеремонный.
- Самый лучший номер в этой дыре, - потребовал он, в два шага преодолевая расстояние до администраторской стойки и раздевая Лину глазами. – Ну! Что встала!?
- Вон, - негромко приказала я зданию. – Научится манерам – тогда запустишь назад.
Секунду ничего не происходило, затем гостя опрокинуло на пол и поволокло к выходу.
Миг – и его фигура осталась только в воспоминаниях.
- Принц Рантарский, первый претендент на престол троллей, - с прискорбием сообщил мне Парис, - соплеменник Барта. Теперь у гостиницы будут серьезные проблемы.
- А их когда-то у нее не было? – приподняла я бровь.
- С вашим появлением их станет больше, - любезно просветил меня Парис. – С коронованными особами так не обращаются.
- Коронованная особа почему-то считает возможным вести себя, как гопник в подворотне, вот и получает ответ, прямо пропорциональный ее поведению, - сообщила я, уверенная в своей правоте.
- Из какого мира вы прибыли? – уточнил Парис. – Сообщите, пожалуйста, название, буду знать, что его следует обходить стороной.
Я только фыркнула.
- В моем мире нет магии, оборотней и принцев-троллей.
- Бедные его жители, - чересчур громко вздохнул Парис. – Хотя это многое объясняет в нынешней ситуации.
Решив не продолжать совершенно бессмысленный спор, я вернулась в свой кабинет, села в кресло, откинулась на спинку. Первый день работы принес первые и довольно серьезные проблемы. В чем-то я была согласна с Парисом: не стоило прилюдно унижать принца троллей. Дипломат во мне никогда не рождался, разговаривать намеками и действовать аккуратно, с оглядкой на последствия, я не умела, но если бы заранее знала, кто ворвался в гостиницу, наверное, повела бы себя менее импульсивно. Увы, сделанного не воротишь.
Зато к последствиям стоило подготовиться. Понять бы еще, какие они будут, те последствия. Чем может отомстить мне, хозяйке «Снежной Леди», обиженный принц? На Земле я решила бы, что стоит ожидать проверку, налоговую, да что угодно, любую службу, способную доставить мне уйму неприятностей. Но сейчас я находилась не на Земле. Здесь существовала магия, жили мифические расы, а значит, и последствия могли оказаться любыми.
- Есть здесь сборник законов этого мира? – без особой надежды поинтересовалась я у пространства.
- Это не мир, а перемычка между мирами, - послышался голосок лейты, - здесь могут действовать законы любого из миров Цепи.
Чудесная перспектива – подчиняться всем законам сразу.
- Для того чтобы почитать о создании этой Цепи и мирах вокруг, нужно спускать в библиотеку? – уточнила я.
- Нет. Ты, как хозяйка, можешь вызвать к себе любую книгу. Только заранее представь, что именно тебе нужно.
Представить, что нужно? Представила: мифы, легенды, научные исследования, любая литература по созданию Цепи Миров.
В следующую секунду на меня хлынул дождь из книг. Тоненькие брошюрки и солидные тома в кожаном переплете, вперемешку, сыпались сверху, прямо с потолка. В первую секунду, пока я не додумалась прикрыться руками, два-три талмуда стукнули меня по лбу и затылку. Остальные уже попадали в перекрещенные локти и ладони. Рядом заливалась смехом довольная лейта. И я не могла ее винить. Зрелище, наверное, было комичным: скрючившаяся в глубоком кресле я и куча книг, сыплющихся на мою голову.
Скоро дождь прекратился, последняя брошюра хлопнула меня по рукам и упала к остальным, горкой лежавшим у моих ног.
- Надо четче формировать свои желания, - нравоучительно заметила отсмеявшаяся лейта.
Мертвец явился к М’aрджери.
Взошел он на крыльцо,
У двери тихо застонал
И дернул за кольцо.
— О, кто там, кто там в поздний час
Ждет у дверей моих:
Отец родной, иль брат мой Джон,
Иль милый мой жених?
— Нет, не отец, не брат твой Джон
Ждут у дверей твоих.
То из Шотландии домой
Вернулся твой жених.
О, сжалься, сжалься надо мной,
О, сжалься, пощади.
От клятвы верности меня
Навек освободи!
Роберт Бернс. «Клятва верности»
«Цепь миров была создана богами-основателями из бус, что рассыпала богиня любви Радина, - сообщала книга, - бусины оказались разных цветов и формы, потому и Цепь получилась неоднородной. В мирах, созданных из темных бусин, господствует тьма, из светлых – свет. Есть еще прозрачные бусины. В них отсутствует любая магия и нет разнообразия живых существ. В таких мирах не живут, а выживают.
Миры в Цепи разделены перемычками. Через некоторые из них нельзя проникнуть, так как боги озаботились покоем своих детей и отгородили некоторые миры от остальных».
Я оторвалась от книги, недовольно сморщила нос. Прекрасно. Земля, оказывается, сделана из прозрачной бусины. Потому там не живут, а выживают. Зато здесь, в гостинице, можно увидеть какие угодно расы. Эти-то точно стараются жить на полную катушку.
Я снова погрузилась в книгу.
«Богов-основателей десять: Ортон, бог всего сущего, Радина, богиня любви, Ларкар, бог войны, Дорин, бог торговли…», - имена богов и их функции я пропустила мимо ушей. Вряд ли кто-нибудь из них пожелает отдохнуть в этой гостинице, а потому прямо сейчас можно о них не думать.
«В каждом мире есть свои боги, но богов-основателей чтят во всех мирах», - заметила книга. Я сделала себе зарубку на памяти, полистала дальше, удостоверилась, что от целого перешли к частности, и началось повествование о мифах и легендах конкретных миров, и с чистой совестью отложила книгу в сторону.
Флора и фауна Цепи, ее сказки и предания, искусство и литература Миров… Я просматривала книги одну за другой, пытаясь найти что-то, что могло бы помочь, если принц троллей решит отомстить хозяйке гостиницы. «Законы миров», - толстый талмуд в переплете из черной кожи – выдавил вздох из моей груди. Законы… попробуй прочитай, а главное, пойми эти законы. В юриспруденции я была не сильна.
«В перемычках миров действуют законы любого мира, - прочитала я во введении, вспомнила аналогичные слова лейты и почувствовала, как настроение медленно, но верно, катится к могильному. – Если законы противоречат друг другу, конфликтующие стороны имеют возможность воззвать к справедливости богов-создателей. Их решение является окончательным и обжалованию не подлежит».
И правда. Кто ж будет обжаловать решение главного бога? Вот только где принц троллей и где я? Эх, жизнь моя… Что на Земле, что здесь, нигде я не могла нормально устроиться.
В дверь постучали, на пороге, дождавшись моего тоскливого «Войдите», появилась Арина.
- У нас очередная проблема, - сообщила она. – Нужно присутствие хозяйки.
Выглядела Арина обеспокоенно. На ее обычно неподвижном лице отражались тревога и испуг.
Слабо себе представляя, что могло привести к подобным эмоциям, я поднялась из кресла.
Вдвоем мы вышли из кабинета и по коридору направились вниз, в холл. Обе одетые в закрытые серые платья одинакового кроя, мы казались мне совершенно разными: чопорная, строгая, старавшаяся скрыть все части тела Арина и я, которой чаще всего было все равно, что и с чем носить. Я спокойно могла надеть кеды под нарядное вечернее платье или поверх джинсов и майки натянуть бушлат.
Спустившись по невысокой мраморной лестнице с изящными, покрытыми золотом периллами в холл, я застала странную картину. Весь персонал сгрудился у двери в гостиницу и с недовольством наблюдал за тем, как высокий брюнет с изящными чертами лица и явно модной прической, одетый в элегантные, тщательно выглаженные брюки, рубашку и пиджак, призывно улыбается находящейся за стойкой Лине.
Эльфийка таяла от бросаемых на нее взглядов, стреляла глазками, складывала губки бантиком и совершенно не желала исполнять свои непосредственные обязанности администратора.
- Что здесь происходит? – нахмурилась я, краем глаза замечая, как в руках Арины появляется кулон темно-красного цвета.
- Не мешай, милочка, - даже не глядя в мою сторону, нагло махнул рукой незнакомец. – Тобой я займусь потом.
Ничто и никогда не бесило меня больше, чем панибратство. Одно дело – «тыкать» персоналу вне рабочего времени и слышать «тыканье» в ответ, и совершенно другое – прочувствовать на себе такое пренебрежительное отношение.
- Сейчас кто-то отправится в полет за стены гостиницы, - угрожающе прошипела я, сжимая кулаки от злобы и готовясь отдать дому необходимый приказ.
В груди бурлило негодование. Хам! Да как он смеет говорить со мной в подобном тоне!
Незнакомец наконец-то оторвался от предмета своего охмурения, изумленно взглянул на меня, моргнул дважды.
- Простите, шантара, что вы сказали?
- Я сказала, что вы – не умеющий вести себя в приличном обществе тип, шантар, - саркастически уведомила я его.
Над колыбелькою склонясь,
Земная женщина поет:
«Не знаю я, кто твой отец,
В какой сторонке он живет…»
Вдруг встал в дверях на склоне дня
Страны неведомой жилец:
«Не бойся, милая, меня,
Я сына твоего отец.
Я человек лишь на земле,
Я дивный зверь среди зыбей,
И не доплыть на корабле
До берегов страны моей».
Большой кошель ей подает,
В нем звонко золото звенит…
Роберт Бернс. «Водяной»
Изумление в глазах незнакомца возросло. Сам он застыл статуей и, похоже, испытал шок. Не желая прямо сейчас разбираться в причинах такого странного поведения, я повторила вопрос:
- Что здесь происходит?
- Заселяю Раймонда норт Тарийского, - тихо пискнула со своего места покрасневшая Лина.
- Заселяете? А мне показалось, вы с ним флиртуете, - обрубила я и добавила, обращаясь уже к гостю. – Будьте добры вести себя адекватно в моей гостинице.
Повернулась и отправилась в кабинет.
Арина последовала за мной, что было мне только на руку: следовало понять как можно скорее, что происходило, кем являлся этот Раймонд и почему никто из персонала ничего не предпринял, чтобы привести его в чувства.
- Итак? – когда мы обе уселись в кресла, я вопросительно посмотрела на Арину. – Что все это значит?
- Он – инкуб, - таким тоном, будто это все объясняло, сообщила Арина.
Я качнула головой:
- Мне это ни о чем не говорит. В моем мире нет никого, кроме людей.
Во взгляде Арины проскользнула жалость. Я так и прочитала: «Бедная деревенская простушка, не знакома с инкубами. Сколько же открытий ей теперь предстоит».
- Инкубы считаются детьми богов, - охотно пояснила Арина. – Они обладают сильным животным магнетизмом, которому не способны противиться женщины любых рас.
- Кулон в руках…
- Да. Защита.
- Почему на меня не подействовал этот самый магнетизм?
- Видимо, потому что твое сердце занято, - задумчиво откликнулась Арина. Я видела, она что-то не договаривает, но выяснять, что именно, не стала.
- Хорошо. Мое сердце занято, поэтому я могу противостоять этому бессовестному ловеласу. Почему никто даже не пошевелился, пока он очаровывал Лину?
- Потому что инкубы считаются высшей расой, чуть ниже богов. Ни оборотни, ни тролли, ни драконы не смеют сказать и слова против.
Вот оно что. Только я, глупая человечка, сначала перешла дорогу принцу троллей, а затем одернула зарвавшегося инкуба. Вряд ли они оба это оставят просто так.
- Думаю, он заинтересовался тобой, - сообщила Арина, добив меня окончательно.
Вот только интереса со стороны инкуба мне сейчас и не хватало для полного счастья.
- Как заинтересовался, так и потеряет интерес, - раздраженно фыркнула я. – Мне сейчас не до сердечных дел. Что теперь? Снова спускаться и проверять, как там Лина?
- Не стоит. Полагаю, он потерял желание очаровывать ее.
Действительно. Зачем ему податливая эльфийка, когда под боком такой крепкий орешек, как я.
Арина ушла, я снова погрузилась в миры Цепи. Библиотечные книги никто не уносил, а потому, выбрав толстый том в светло-коричневой кожаной обложке о флоре и фауне миров, я открыла оглавление. Гоблины, орки, тролли, эльфы, драконы, инкубы, демоны, русалки, домовые, водяные, лешие – мне казалось, что передо мной мифологический словарь, а не книга о реально существовавших расах.
«В каждом из миров главенствует одна раса. Остальные могут жить с ней в мире, враждовать или подчиняться ей. Иерархия рас зависит от определенного мира. В Аратарне правят эльфы, а тролли и орки являются их прислужниками и не имеют своего мнения. В Голасане на престоле сидит Великий Гоблин, которому служат драконы и оборотни. В Паринатаре главные – тролли, им подчиняются все, включая вампиров», - я читала о традициях миров, пыталась впитать как можно больше информации и самой себе казалась чайником, что вот-вот закипит, такое огромное количество фактов обрушилось на меня.
- Единороги, сильфы, наги – существа разумные, а вурдалаки, зомби и ехидны – нет, - пробормотала я, оторвавшись от книги. – Жуткий бестиарий. Главное, не перепутать и не начать отчитывать вломившегося в гостиницу вурдалака за непристойное поведение.
Я представила в красках ошарашенную морду нежити, прыснула в кулак, откинулась на спинку кресла, потянулась. Хотелось есть и спать, причем и то, и другое – в равных пропорциях.
- Доставь сюда, пожалуйста, обед, - попросила я, надеясь, что в этот раз обойдется без искусственного дождика.
На столе из воздуха появился алюминиевый поднос, раскрашенный яркими крупными цветами. Тарелка густого мясного супа, салат из свежих овощей, кусок белого пшеничного хлеба и стакан морса заставили мой желудок громко заурчать. Я облизнулась и приступила к трапезе.
В листве распевало сто тысяч птиц,
На землю спустился полдневный зной,
Когда прогуляться за Темзой решил
Король английский Генрих Восьмой.
И только он реку успел пересечь,
В прохладные рощи жарою гоним,
Как сорок и сорок купцов-моряков
Колени, спеша, преклонили пред ним.
«Привет вам, богатые господа!
Привет вам, искусные моряки!»
«Король, в мореходстве мы знаем толк,
А вот от богатства мы далеки.
Для нас недоступны теперь порты
Французской, Испанской и Датской земли:
Коварный пират стережет нас в пути
И грабит нагруженные корабли».
«Я Богом клянусь, что моя страна
Могуча и сил ее не избыть!
Не знал до сих пор я, что некто есть,
Дерзнувший Англию оскорбить».
Роберт Бернс. «Сэр Эндрью Бартон»
Оригинальный способ, что и говорить: постараться уболтать собеседника изысканными оборотами, а потом сообщить: «Я всего лишь пришел извиниться». Надеясь, что не все расы здесь настолько наглые, я кивнула:
- Извинения приняты.
- Могу я надеяться на ужин в вашей компании?
М-да. Может, и не все, но конкретно у этого экземпляра наглости предостаточно, аж счетчик зашкаливает.
- У меня другие планы на обеды, ужины и завтраки, - спокойно и при этом твердо качнула я головой.
Инкуб собирался что-то ответить, видимо, попытаться настоять на своем, но в дверь постучали.
«Проходной двор, а не гостиница», - проворчала я про себя и привычно крикнула:
- Войдите.
На пороге появился и застыл Парис.
«…инкубы считаются высшей расой, чуть ниже богов. Ни оборотни, ни тролли, ни драконы не смеют сказать и слова против».
Видимо, говорить в присутствии инкубов они тоже не могут. Или же у этого конкретного оборотня случилось «внеплановое замыкание».
- Парис, вы что-то хотели?
Инкуб почему-то нахмурился, но мне было не до него. Если в этой гостинице опять что-то случилось…
- Женатая пара требует устроить торжественный вечер в их честь, шантара, - в голосе Париса был слышен холод.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что речь о гномах.
- Устраивайте, - пожала я плечами.
Как любили говорить на Земле: «Клиент всегда прав». Они заплатили, причем немало, значит, могут и вечер себе потребовать. По крайней мере, я не видела в такой просьбе ничего предосудительного.
Взгляды и оборотня, и инкуба мне не понравились: удивление пополам с чем-то, какой-то неизвестной эмоцией, которую я понять не могла.
- Что-то еще? Если нет, я хотела бы остаться одна, - раздраженно дернула я плечом.
Вот же тайны мадридского двора. Все что-то скрывают, не договаривают, обмениваются многозначительными взглядами. И хоть бы один чело… нелюдь что-то объяснил!
Вышли оба, и оба – неохотно.
Дождавшись, пока дверь отгородит меня от остального мира, я спросила пространство:
- Учебник по психологии разных рас здесь есть?
В самом деле, пора мне научиться хоть кого-то понимать. А то ходят с загадочным видом, поди догадайся, что у кого на уме.
- Мужики одинаковы в любой расе, - загадочно сообщила мне лейта и хихикнула. – Ты им нравишься. Обоим.
Вот уж не было печали…
Следующие несколько часов я наслаждалась долгожданными тишиной и покоем. При этом, правда, тщательно готовилась к такому непонятному торжественному вечеру. Что-то мне подсказывало, что и на нем без хозяйки обойтись не смогут.
Ничего яркого в шкафу хозяйки не оказалось, сплошная серость. На вопрос лейте, можно ли изменить цвет одежды, я услышала, что любой наряд персонала становится серым в стенах гостинцы и меняет цвет только при выходе из здания. Не очень удобная политика, но уж что поделаешь.
Я надела одно из прямых, закрытых, длинных платьев, больше похожее на чулок, чем на наряд. В отличие от одежды, аксессуары могли быть любого цвета, а потому, подпоясавшись розовым поясом, нанеся легкий вечерний макияж и обув туфли-лодочки в тон поясу, я села в кресло с книгой.
Культура каждой расы значительно отличалась в зависимости от мира. Те же эльфы могли жить и в вековых деревьях, и в каменных домах, питаться только фруктами и овощами или предпочитать мясо, жениться только на себе подобных или разбавлять кровь вливаниями других рас…
Меня прервали, причем довольно необычно: Лина влетела в кабинет без стука, упала на ковер возле моего кресла и разрыдалась.
- Что опять случилось? – вздохнула я.
- Она… - рыдания мешали Лине говорить, макияж был смазан, а настроение – безвозвратно испорчено. – Она назвала меня бабочкой! Меня! Дочь князя!
Оставив на будущее вопрос, почему дочь князя работает в гостинице администратором, я уточнила:
- Она – это кто?
В день жатвы это произошло,
Когда мечут в лугах стога,
В Английских землях Дуглас решил
Поохотиться на врага.
Он выбрал Гордонов, Грэмов взял
И Линдсеев, славных ребят,
А Джорданы с ним не пустились в путь
И о том до сих пор скорбят.
Он сжег подчистую Долину Тайн,
Он сжег Бамброшира треть,
Три добрые башни Рэдсварских холмов
Он оставил в огне гореть.
И вот наконец до Ньюкасла дошел
И объехал его кругом:
«Кто хозяин здесь? Кто хозяйка тут?
Чьи владенья и чей это дом?»
И тогда лорд Перси ответил ему —
В каждом слове звучала спесь:
«Я — хозяин! Я и моя жена
Всем владеем и правим здесь!»
Роберт Бернс. «Битва при Оттербурне»
Долго уговаривать Лину не пришлось: жажда мести и дух авантюризма помогли ей уже через несколько минут согласиться на мое предложение.
Зеленоватый цвет кожи отлично сочетался с изумрудными серьгами и такого же цвета колье, которые Лина хранила в своей комнате. Серое открытое платье формой можно было назвать с натяжкой: открытые руки, глубокое декольте, длина до колена. Зеленые туфли на каблучке завершали картину. К концу приготовлений передо мной стояла роковая женщина, готовая покорять сердца мужчин.
- Что такого в торжественном вечере? – спросила я, пока мы с ней шли по коридору. – Почему нужно было разрешение хозяйки?
- Торжественный вечер устраивается обычно для молодоженов, нашедших свою пару в стенах гостиницы, - пояснила Лина. – Эта же пара молодоженами не является.
Ясно. Гномам захотелось всевозможных развлечений за свои деньги.
Вечер устроили на третьем этаже, в апартаментах пары. Горевшие повсюду свечи и магические светильники при задернутых наглухо шторах должны были создавать атмосферу таинственности. Должны были, да. Я никакой атмосферы не заметила. Просто плохо освещенная комната. Инкуб, гномы, мой персонал - все они уныло слонялись по помещению, скучали и явно не знали, чем себя занять.
- Я отвлеку ее, - кивнула я на гномку, что-то рассматривавшую на уставленном блюдами столе.
Лина плотоядно улыбнулась и шагом от бедра сразу же направилась к гному, сидевшему в кресле у потухшего камина.
- Добрый вечер, - искусственно улыбнувшись, я подошла к гномке, остановилась рядом, заставила себя притвориться, что меня очень уж интересуют как маринованное мясо, так и птица, лежавшие перед клиенткой на двух разных блюдах. – Я приношу свои извинения за поведение моей сотрудницы.
Гномка вскинулась, попыталась что-то произнести, но я уже вошла в роль.
- У нашего отеля своя специфика, - скорбно качнула я головой. – Мне жаль, что ваш брак может в любой момент закончиться разводом, но… - Я запнулась, повернулась в сторону камина, где приосанившийся гном расточал любезности довольной Лине. – Они отлично смотрятся вместе, не находите? Думаю, из них выйдет чудесная пара. А уж какие детки…
Я не договорила: гномка со скоростью раненого слона бросилась к своему пока еще благоверному, за считанные секунды достигла камина, вытащила гнома из кресла и под изумленными взглядами всех присутствовавших поволокла его к выходу.
- У гномов развод считается позором, причем в первую очередь для женщины: она не смогла удержать мужа, - сообщил позади меня отрешенный голос инкуба.
- Было бы кого удерживать, - фыркнула я, вспомнив Славку. – Тоже мне, баран на поводке. Удерживать его надо.
- Вы странно мыслите, шантара, - последовало задумчивое. – Во всей Цепи Миров найдется один-два мира с подобными взглядами у женщин. Но те миры точно магические.
- Вот такой мой родной мир, хоть он и без магии, - я повернулась к элегантному инкубу.
Коричневые брюки и под цвет им пиджак на удивление гармонично смотрелись с молочного цвета рубашкой и туфлями. Посверкивавшие на манжетах запонки наводили на мысль о драгоценных камнях. Гладко уложенные волосы являлись последним штрихом, завершающим образ этакого уверенного в себе, состоятельного щеголя.
Он смотрел на меня внимательно, изучающе, будто пытался понять, что я за существо, и сделать для себя определенные выводы.
- Простите, шантар, но раз здесь я больше не нужна, то я вернусь в кабинет.
- Позвольте вас проводить, - в принципе, ожидаемо, особенно после откровения лейты.
Я качнула головой:
- Не стоит. Я и сама найду дорогу. Хорошего вечера.
Пока шла к двери, чувствовала между лопатками этот изучающий взгляд. Хотелось бы верить, что инкуб отступится, поймет, что в его обществе я в ближайшее время точно не буду нуждаться. Но, похоже, он не привык, когда ему отказывают, и мое поведение распаляет его все больше.
«Охотники, - проворчала я мысленно, - все бы им за добычей гоняться. Никак не могут понять, что «нет» значит «нет», а не «да, но позже».
Ночь прошла на удивление спокойно. Я спала, раскинувшись на широкой постели, наслаждаясь комфортом и одиночеством. В ту минуту мне никто не был нужен. Хватало понимавшего меня дома и лейты, частенько приходившей на помощь. Наверное, Арина была права: в моем сердце еще оставались чувства к Славке, и впускать туда кого-то другого я не желала. Не сейчас.
Любовь, как роза, роза красная,
Цветет в моем саду.
Любовь моя — как песенка,
С которой в путь иду.
Сильнее красоты твоей
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна.
Не высохнут моря, мой друг,
Не рушится гранит,
Не остановится песок,
А он, как жизнь, бежит…
Роберт Бернс. «Любовь»
Порадовавшись, что на мне полностью закрытое серое платье длиной до колен, и ничего лишнего Парис не увидит, я кивнула:
- Сейчас подойду.
Парис поколебался, но из кабинета все же вышел. «Ты им нравишься. Обоим», - вспомнила я слова лейты и встала из кресла. Надеюсь, сцены ревности мне никто устраивать не станет.
Не устроил. Шел молча рядом, благо ширина коридора позволяла, и периодически косился в мою сторону. У номера русалки все так же молча остановился, убедился, что я зашла, и удалился. Отконвоировал, называется, видимо, чтобы по дороге ко мне инкуб не подошел.
- Вита, - ярко-красные пухлые губы Василины раздвинулись в довольной улыбке, - мне подарок прислали. Угощайся.
Подарок оказался стеклянной бутылкой, наполненной вишневой жидкостью.
- Вино? – я села на бортик, внимательно рассматривая бутылку. Высокая, пузатая. Если откроем, то напьемся до зеленых чертей.
- Оно самое. Друг из эльфийского княжества порталом переправил. Говорит, выдержка несколько лет, должно быть м-м-м-м…
- Сопьемся, - авторитетно заявила я, вспомнив, как на своей свадьбе выпила целых три бокала шампанского. Развезло меня тогда конкретно. До танца на столе не дошло только потому, что я уснула минут через десять после выпитого.
Сейчас пить я не хотела. Мало гостинице проблем, еще пьяной хозяйки она не видела.
Василина к моему отказу отнеслась с пониманием, попросила составить компанию хотя бы просто в качестве слушателя и организовать закуску. Она собиралась снимать стресс исконно народным способом.
- И ведь, гад такой, - привалившись к бортику напротив меня, пьяно вздыхала она уже через пятнадцать минут, цедя уже четвертый бокал вина и заедая его сырно-мясной нарезкой, - поначалу притворялся нормальным тритоном, аде… адевка…
- Адекватным, - подсказала я, переместив в комнату любимое кресло и сидя в нем.
- Вот! Ик! Им! Клялся в любви, ик. Обещал. Ик. На руках носить… Ик! И что? Ик! Не успела я, ик, к подружке, ик, на пару часиков, ик… А он уже… С кикиморой! Ты кикимор видела?
Я качнула головой. До кикимор я еще не дошла.
Василина взмахнула рукой. Я испугалась, что ее магия неадекватно отреагирует на уровень алкоголя в крови хозяйки, и тут случится мини-землетрясение. Но нет. Передо мной появилось нечто вроде голограммы – объемное изображение темнокожей красавицы с томным взглядом и надутым губами.
- Вот. Она. Стерва. Адель. Певичка. Он. Мне. С ней. Изменил…
На последнем слове Василина отключилась. Я задумчиво посмотрела сначала на голограмму, затем на храпевшую Василину, и приказала гостинице:
- Позови Париса.
Оборотень появился в комнате буквально сразу же.
- Она напилась и спит, - я кивнула на Василину. – Что делать? Она в воде не захлебнется?
Парис покачал головой:
- Вода для русалок дом родной. В этой стихии они могут прожить в любом состоянии.
Что ж, одной проблемой меньше.
Я поднялась из кресла, приказала гостинице убрать все лишнее и вернулась в кабинет в сопровождении Париса.
- То, что произошло вчера с Линой, и ваш совместный ответ семейной паре, - нравоучительно начал Парис, пока мы поднимались по мраморным ступенькам, - недопустимо в нормальной гостинице. Прошу вас учесть…
- Парис, извините, вы давно здесь работаете? – оборвала я его.
- Больше десяти лет.
- И все это время из-за любой проблемы обращались к действующей хозяйке? А что вы все делали, когда гостиница стояла без хозяйки? Закрывались на ремонт? – насмешливо поинтересовалась я, вполглаза наблюдая за реакцией собеседника.
Он покраснел, и я поняла, что угадала.
- Пока хозяйка здесь я, в гостинице будут применяться те методы, которые я сочту нужными. Лейта сообщила, что… Парис, не бледнейте! Еще инфаркта мне тут не хватало.
- Вы… Слышите лейту?..
Я кивнула.
- Да, мне уже сказали, что во мне течет кровь первой хозяйки. Я о своей родне мало что знаю, так что все возможно.
На этом разговор был исчерпан. Парис с задумчивым видом дошел со мной до кабинета и отправился по своим делам.
Я уселась в кресло, с наслаждением почувствовав комфорт и уют. Кожаные спинка и подлокотники обнимали меня, словно руки любимого. «Дожили, - невесело хмыкнула я про себя, - вместо нормальных отношений сижу в кресле и представляю себе невесть что». Мысли перескочили на голограмму, увиденную в номере Василины. Кикимора меня впечатлила. Этакая экзотическая красавица, сошедшая с какого-нибудь глянцевого журнала. Тонкий стан, пышные формы, уверенность во взгляде. Адель, как назвала ее Василина, твердо знала, что ей нужно. Этакая роковая женщина. Ничего удивительного, что тритон попался в ее сети.
Где-то девушка жила.
Что за девушка была!
И любила парня славного она.
Но расстаться им пришлось
И любить друг друга врозь,
Потому что началась война.
За морями, за холмами —
Там, где пушки мечут пламя,
Сердце воина не дрогнуло в бою.
Это сердце трепетало
Только ночью в час привала,
Вспоминая милую свою!
Роберт Бернс. «Маленькая баллада»
Ступеньки наконец-то закончились, и я очутилась в длинном узком коридоре. Разминуться с тем, кто идет навстречу, можно, а вот что-то широкое пронести – уже нет.
Нежно-лиловые стены и такого же цвета потолок контрастировали с молочного цвета плафонами магических шаров. Под ногами лежал ворсистый ковер, приглушавший шаги. Зато голоса здесь были слышны отлично. Я прислушалась: с того конца коридора шли двое мужчин и о чем-то яростно, хоть и негромко, разговаривали.
В лучших традициях фильмов о шпионах я огляделась: не хотелось, чтобы меня заметили. Подчиняясь моему желанию, две стены в углу разъехались в сторону. Я с опаской зашла в появившийся проем, надеясь, что дом не захочет проверить на прочность мои кости и не сведет вновь стены.
Голоса приближались. Вскоре я могла различить Барта и Париса.
- …тем более. Она слышит лейту. На нее инкуб глаз положил. Чем ты думаешь?
- Тем же, что и ты недавно. Что я, за понравившейся девушкой поухаживать не могу?
- Нужны ей твои ухаживания. С такой-то кровью. Голову включи уже…
Мужчины дошли до лестницы, разговор прервался. Я дождалась, пока хлопнет дверь, вылезла из своего убежища, в качестве благодарности погладила стены здания и твердым шагом направилась в библиотеку. Ухаживания, инкуб, Парис… Все это потом. Сейчас мне нужно было узнать ответы на некоторые возникшие вопросы.
Библиотека представляла собой квадратное помещение с гладкими высокими стенами, выкрашенными в ярко-лиловый цвет, больше всего напоминающее не столько библиотеку, сколько склад: шкафы разместились повсюду, они стояли впритык друг к другу и были сверху до низу забиты разнообразными носителями информации: пергаментами, манускриптами, книгами в переплетах и без. На стенах располагались нарочито грубо сделанные полки, тоже наполненные манускриптами и пергаментами. По углам виднелось несколько дубовых сундуков, закрытых на огромные железные замки. Похоже, чтобы прочесть все собранные здесь носители, нужно было поселиться в комнате лет этак на сто, если не больше.
Я порадовалась возможности «умного поиска». Усевшись за единственный стол, стоявший посередине с двумя креслами по бокам, я попросила:
- Книги о создании гостиницы и ее первой владелице положи на стол, пожалуйста.
Максимально корректная просьба на этот раз была выполнена без промедления и так же корректно.
Три брошюры и одна книга средней толщины легли на лакированную столешницу.
«Первая хозяйка гостиницы появилась в перемычке несколько десятков лет назад, - сообщала книга, - Ее имя никому не известно. К ней обращались так же, как и к высокородным женщинам одного из дальних миров, - «леди». Отсюда произошло и название. Ее считали холодной, расчетливой и бесчувственной женщиной, «снежной», как говорят в мире троллей. Изначально на вывеске было написано «У Снежной Леди». Затем «у» убрали. Хозяйка была строга с персоналом, требовала беспрекословного подчинения каждому ее слову, но при этом отличалась последовательностью в приказах».
Ничего конкретного я так и не узнала. Женщина, якобы являвшаяся моей дальней родственницей, считалась аристократкой из-за манеры обращения к ней, вела себя высокомерно, с персоналом обращалась жестко. Никаких зацепок, способных раскрыть ее личность, никому не оставила. Исчезла она так же внезапно, как и появилась. На ее месте буквально сразу же оказалась другая «счастливица». Так и повелось.
Изначально гостиница создавалась как обычное здание, в котором можно остановиться на неопределенный срок. Но затем оказалось, что именно в «Снежной Леди» чаще всего находят себе пары случайные постояльцы.
Персонал гостиницы менялся трижды. Последний раз – десять лет назад. Нынешние сотрудники понятия не имели, кем являлась первая хозяйка.
Брошюры практически слово в слово, но очень сжато, повторяли изложенное в книге.
Я отодвинула от себя книги и покачала головой: на эту тему я точно здесь ничего не узнаю. А жаль.
«Нужны ей твои ухаживания. С такой-то кровью», - вспомнила я слова Барта. Ухаживания, положим, в ближайшие несколько дней мне действительно были не нужны. А вот кровь… Чья в действительности у меня кровь?
Родителей я не помнила. Вообще никаких воспоминаний, ни о матери, ни об отце. Бабушка, женщина говорливая, любые мои вопросы о родственниках, ближних и дальних, пресекала на корню. Да и о себе она ничего не рассказывала. Когда она пропала без вести, я перерыла нашу с ней общую жилплощадь и не смогла найти ни единого документа, который подтвердил бы личность Исаровой Лидии Викторовны. Ладно паспорт, его она, скорее всего, взяла с собой на отдых. Но ни свидетельства о рождении, ни документа, подтверждающего образование, – ничего. Помню свое удивление подобным фактом. Зато все, что касалось наследства, было оформлено с особой тщательностью. Бабушкин поверенный, посетивший меня, тогда еще не верившую в ее возможную гибель, сообщил, что по истечении времени, установленного законом, я смогу без проблем вступить в наследство.
Была б моя любовь сиренью
С лиловым цветом по весне,
А я бы — птицей, что под сенью
В ее скрывалась глубине.
Каким бы был я удрученным,
Когда зимой сирени нет,
Но распевал бы окрыленным,
Лишь юный май вернет ей цвет.
Была б любовь той розой красной,
Цветущей в замке средь камней,
А я бы — капелькой прекрасной,
Росой на грудь упавшей к ней.
Роберт Бернс. «Была б моя любовь сиренью»
Больше в библиотеке делать было нечего. Я аккуратно поднялась по лестнице на первый этаж, выглянула из закутка: в холле стоял инкуб, вертел головой во все стороны и явно кого-то высматривал. А этот «кто-то» совершенно не желал попадаться на глаза своему настырному поклоннику.
Не знаю, как долго я простояла бы в укрытии, но двери гостинцы распахнулись, впуская нового постояльца, и внимание переключилось на него.
Среднего роста, одетый во все черное, он быстрым шагом подошел к Лине, начал заказывать номер. Мне из закутка видно было плохо, поэтому ни лицо, ни фигуру я хорошенько разглядеть не смогла, а вот инкуб, как мне показалось, впился во вновь прибывшего взглядом и, не таясь, его рассматривал. Тот, не обращая внимания на посторонних, получил ключ от номера и направился к лифту для гостей. Второй или третий этаж. Странно. Я могла бы поспорить, что незнакомец поселится на первом. Его внешний вид был не особо презентабельным, о достатке не кричал, но тем не менее лифт…
Инкуб между тем поколебался несколько секунд, окинул еще одним внимательным взглядом холл и тоже направился к лифту.
«Давние знакомые? Враги? Может, этот, новенький, прибьет инкуба, и мне не придется с ним разбираться?» - мысленно понадеялась «добрая» я, в очередной, наверное, сотый раз, вздохнула и направилась к себе.
У кабинета стояла Арина.
- Что-то случилось? – не ожидая от ее визита ничего хорошего, задала я вопрос.
- У нас – время гаданий. Не хочешь присоединиться? – ошарашила она меня.
- Время гаданий?
- Не утро, не день, не вечер. Свободное время.
- А кто гадает? Все подряд?
- Я.
- Пошли, - пару секунд поколебавшись, кивнула я. Почему, собственно, и нет. Надо иногда и с персоналом общаться. А то совсем корни в кабинете пущу.
На длинном столе расположились несколько емкостей с водой, в подсвечниках горели толстые свечи, на блюдах лежала разная мелочевка вроде латунных колечек, гребешков, ключей, маленьких ножниц. Народ ютился на диване у дальней стены и в креслах рядом. Присутствовали все, включая Лину. Вопрос, кто остался встречать новых посетителей, так и крутился у меня на языке, но я решила не портить атмосферу и на этот раз промолчать.
- Ну вот, теперь все в сборе, - уголками губ улыбнулась Арина, - можно и к гаданию приступать.
Сима, одетая в серое закрытое платье, хмыкнув, встала с дивана, подошла к столу, кивнула на свечи:
- Давай на них, по воску посмотрим. Мне так чаще везет.
- Как скажешь, дорогая, - откликнулась Арина, аккуратно вытащила из посеребренного подсвечника в виде пучеглазой совы свечу, почему-то внимательно осмотрела и пламя, и фитиль, помешкала, но все же профессиональным движением резко опрокинула расплавленный воск в широкую кружку с водой. Воск сразу же начал остывать, приобретать непонятные очертания, собираться в замысловатую фигуру.
- Гостья, - сходу определила Арина. – Скоро появится.
Почему именно гостья, а не гость, я не поняла. Да и вообще, фигура в воде больше всего напоминала распятую жирной кляксой бабочку. Но перебивать гадалку я не решилась, промолчала по своему обыкновению.
Сима новости не обрадовалась, недовольно поджала губы:
- Надолго?
- Да кто ж тебе это скажет. Тут карты раскидывать надо. А ты их не любишь.
- Обойдемся без карт, - проворчала Сима, повернулась и направилась к дивану.
Следующим у стола оказался Аарон, в серых штанах и рубашке: поправил челку изумрудного цвета, покосился на свечи, затем – на блюда, качнул головой:
- Карты давай.
Арина жестом заправского фокусника достала буквально из воздуха карты, полностью идентичные тем, которые продавались в каждом ларьке на Земле, перетасовала их и начала гадание. Крест-снежинка-крест – фигуры менялись, Арина что-то откладывала, что-то добавляла, не открывая карт. Наконец, когда на столе остались четыре карты, она вскрыла расклад, удивленно вскинула брови:
- Повышение тебя ждет. Не сразу, правда, но до конца этого года ты вряд ли в гостинице доработаешь.
- Кем? – оживился Аарон.
- Да вот непонятно. То ли в частном доме работать станешь у клиента богатого и родовитого, то ли охранником к нему устроишься. Двояко все. Как хочешь, так и понимай.
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать.
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни — тебя не заставлю я ждать!
Но в оба гляди, пробираясь ко мне.
Найди ты лазейку в садовой стене,
Найди три ступеньки в саду при луне.
Иди, но как будто идешь не ко мне,
Иди, будто вовсе идешь не ко мне.
А если мы встретимся в церкви, смотри,
С подругой моей, не со мной говори,
Украдкой мне ласковый взгляд подари,
А больше — смотри! — на меня не смотри,
А больше — смотри! — на меня не смотри!
Другим говори, нашу тайну храня,
Что нет тебе дела совсем до меня.
Но, даже шутя, берегись, как огня,
Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,
И вправду не отнял тебя у меня!
Роберт Бернс. «Песня (Ты свистни)»
Претензий не оказалось. Ошарашенный Барт вернулся на свое место.
Лина, в облегающем открытом платье, подходила к столу с опаской. Похоже, она не ожидала ничего хорошего ни от Арины, ни от ее трактовки гаданий. Хотя насчет будущего Барта я была с ведьмой согласна: кольца и герб просматривались довольно четко.
- Блюдо, - поколебавшись, ответила на вопросительный взгляд Арины Лина, отвернулась, закрыла глаза и уже не видела, как Арина смешивает разную мелочь на одном блюде.
- Можно, - услышав разрешение, Лина повернулась, все так же с закрытыми глазами протянула руку.
Пальцы коснулись двух предметов.
- Бери обе, - велела Арина.
Ключ и расческа оказались на ладони Лины.
- Будущее твое в ближайшее время наконец-то изменится. Замуж не выйдешь, а вот покровителя обретешь. С умом к делу подойдешь – станешь обеспеченной, - туманно высказалась Арина.
Лина, не таясь, вздохнула с облегчением.
Парис, в таком же костюме, как и остальные мужчины, подошел к столу, взглянул почему-то на меня, а не на Арину, затем повернулся к ней:
- Карты.
На этот раз гадала Арина долго. Сначала тасовала, затем выкладывала фигуры. Оставшиеся шесть карт рассматривала чересчур внимательно.
- Прошлое тебя никак не отпустит, из-за него и в будущее не смотришь. Станешь колебаться – потеряешь и то, что имеешь, и то, что можешь получить. Счастье твое в твоих руках, но оно хрупко.
Стандартный набор слов любой гадалки заставил Париса еще раз криво улыбнуться и вновь посмотреть на меня.
- Карты, - решила я, когда Арина вопросительно взглянула на меня. Если уж гадать, то на том, что у самой расшифровать не получится. А карты для меня всегда были темным лесом.
Перетасовав колоду, Арина начала гадать мне так же, как и Аарону: крест-снежинка-крест. Вскрытые четыре карты оказались королями четырех мастей.
- Вот оно как, - задумчиво пробормотала Арина. – Кто ж тебя, девочка, так не любит?
- Жизнь, - фыркнула я, - причем с детства.
- Нет, - качнула головой Арина, - тут другое. Один мужчина вмешался в твою жизнь до твоего рождения, изменив предначертанное. Другой не исполнил своей роли и исчез с горизонта. Два оставшихся думают только о себе, при этом старательно делают вид, что ты им нужна. Тебе предстоит сытое будущее, если первые два короля вспомнят о тебе.
- А оставшиеся два? – уточнила я, стараясь запомнить сказанное.
- Один из них – твоя судьба, но сам еще этого не знает. Если ошибешься с выбором, станешь одинокой и несчастной.
Спасибо, добрая женщина, нагадала, приласкала, приголубила.
Вернувшись в кабинет, я с ногами залезла в кресло, обхватила себя руками и задумалась. Слишком быстро все закрутилось, слишком много неизвестных переменных в моем жизненном уравнении, слишком сложно становится жить.
- Есть какая-нибудь информация, не включенная в книги, о хозяйке гостиницы? – поинтересовалась я вслух, надеясь, что лейта ответит.
- Есть, - послышался голосок, - но она засекречена.
И почему я не удивлена…
- А что не так с моей кровью? Что в ней особенного?
- Тоже засекречено.
Кто бы сомневался…
Внезапно пол завибрировал, как при землетрясении, раздался гул, а затем – сирена. Громкие, пронзительные, длительные звуки ввинчивались свёрлами в мозг и, казалось, готовы были поднять всех зомби в округе и упокоить тех живых, кто еще не лишился слуха.
Перепугавшись, я закрыла уши руками – бесполезно, сирена проникала и сквозь подобное хлипкое заграждение.
- Красная тревога, - писк лейты почему-то слышался отчетливо, несмотря на какофонию вокруг, - необходимо срочное вмешательство хозяйки.
- Куда идти? Выключи это! – не знаю, кричала я или говорила шепотом, но голоса своего не слышала.
Прощай, красавица моя.
Я пью твое здоровье.
Надоедать не стану я
Тебе своей любовью.
Прощай, прости! Перенести
Сумею я разлуку.
А ты смекни да разочти,
Кому отдашь ты руку.
Ты говоришь: — Вступать мне в брак
Покуда неохота. —
А я скажу: — Я не дурак,
И ждать мне нет расчета.
Я знаю, ждет твоя родня
Кого-то побогаче.
Она не жалует меня.
Ну, дай вам бог удачи!
Роберт Бернс. «Я пью твое здоровье»
Сидеть в кресле не тянуло, ходить по комнате – тоже. Я чувствовала раздражение, еще не прошедшее после общения с парочкой вандалов, и была не прочь это раздражение на кого-нибудь выплеснуть. Увы, никого подходящего под руку как на зло не подворачивалось.
- Зачем вообще надо везде звать хозяйку? Как дети малые – сами ни с чем не могут разобраться, - ворчала я, остановившись у полочки и внимательно рассматривая фарфоровые статуэтки. Зеленый заяц, красно-синий кит и оранжевый слонотигр отвечали мне насмешливыми выражениями морд, а серо-розовый кошкокролик с крыльями, похоже, сочувствовал.
- Приказ первой хозяйки, - сообщило пространство голосом лейты. – В любой сложной ситуации обязательно вмешивается начальство, чтобы взять на себя ответственность за принятое решение и в случае чего самолично отвечать за что-либо.
- Ясно. Козел отпущения, - фыркнула я и, вспомнив незнакомца, уточнила. – Что такого страшного в лицах королевской крови? Почему обычная драка двух мужиков считается чем-то особенным?
- Один – инкуб, приближенный к богам, другой – сын правящего вампира, наделенный особыми полномочиями и возможностями, - просветила меня лейта. – Тебе твое поведение с рук сойдет, другая хозяйка уже давно… - Она замолчала: в дверь постучали.
Выругавшись про себя, наверное, третий раз в жизни, я уселась в кресло, откинулась на спинку, положила руки на подлокотники и привычно крикнула:
- Войдите!
Магия – великая вещь, поняла я, увидев зашедшего в кабинет вампира. Еще несколько минут назад он выглядел отвратно, избитый, в разорванной одежде, с прореженной шевелюрой. И вот уже передо мной стоит уверенный в себе красавец с замашками «властного самца», как говорили мои сотрудницы на Земле. Исчезли ссадины и синяки, шевелюра вновь стала густой, в жестах и позе заметны были властность и привычка отдавать приказы. Этакий мачо, знающий себе цену.
- Прошу уделить мне несколько минут, шантара, - голос глубокий, не такой, как в номере, тон обволакивающий, прямо как у инкуба.
Еще один обольститель на мою голову.
- Слушаю вас, шантар, - холодно откликнулась я.
Подчиняясь мысленному приказу, из пола появилось еще одно кресло, в которое и опустился, едва уловимо поморщившись, вампир.
Черный классический костюм с туфлями на небольшом каблуке в тон ему и золотыми запонками на рукавах белоснежной рубашки чрезвычайно шел своему хозяину, не могла не признать я, наблюдая, как располагается в кресле вампир.
- Позвольте представиться: Дамир антор Лортенский, - ослепительно улыбаясь, начал вампир, остановился, видимо, ожидая моей реакции, не дождался и продолжил, как ни в чем не бывало. – Наше с вами знакомство произошло, к сожалению, в не совсем подходящей обстановке. Я очень много слышал об этой гостинице и надеялся поправить здесь свои сердечные дела, но и представить не мог, что встречу такую очаровательную хозяйку.
Мимо. Этого драчуна и грубияна я меньше всего желала видеть среди своих ухажеров. Признаться, инкуб и оборотень меня тоже не вдохновляли, но вампир обошел их обоих.
- Рада встрече, - я заставила себя говорить нейтральным тоном, помня об обязанностях хозяйки. – Вита Орлова, – специально сообщила выдуманную фамилию, так, на всякий случай. – Шантар, вы пришли, только чтобы познакомиться?
- Не только, - качнул головой вампир. Я заметила, что он старался делать как можно меньше резких движений. Видимо, драка с инкубом нанесла вред организму, - у вас необычная кровь, Вита. Мы, вампиры, прекрасно разбираемся во всем, что связано с кровью. Ваша – древняя, даже чересчур. Если не секрет, кем являются ваши предки?
- Не знаю, - честно ответила я. – Я сирота, здесь появилась случайно.
Лгать я не видела смысла: дом в любом случае защитит хозяйку, а этот любитель древней крови… Кто его знает, может, он и ложь чувствует так же хорошо, как кровь.
В карих глазах вампира появилось изумление.
- Случайно сюда не попадают, шантара, и уж тем более не становятся хозяйками.
Ответить на это мне было нечего, пришлось промолчать.
- Что ж, - вампир поднялся из кресла, - прошу простить мое поведение в номере. Ущерб я, конечно, оплачу. Всего доброго, шантара.
- И вам, - кивнула я, с нетерпением ожидая, когда смогу остаться одна.
Древняя кровь, говорите. Информация засекречена. Кем же ты была, бабушка? И почему исчезла так внезапно?
Что предо мной король Луи
И Джордж с морскою силой!
Я предъявил права свои
На сердце Джинни милой.
Я избран ею в короли.
Пускай же вьются флаги.
Все государи всей земли
Передо мной — бродяги!
Роберт Бернс. «Что предо мной король Луи»
Выбор передо мной стоял небольшой: или еще раз прогуляться по отвратительной лестнице в полуподвал, или призвать книги из библиотеки сюда и рисковать получить пару-тройку шишек и синяков. Решив, что второе не так уж и страшно, я на всякий случай прикрыла голову руками и попросила:
- Всю литературу о древней крови положи на стол, пожалуйста.
По прикрытой макушке меня все же шлепнуло не особо толстой книгой, видимо, в наказание, чтобы в следующий раз не ленилась.
Лейта ожидаемо отреагировала смешком. Конечно, не ей же прилетело…
Убрав руки, я осмотрела «сокровища»: две книги и одна брошюра. Совсем не густо.
Взяв одну из книг, «Мифы и легенды перемычек», я начала листать страницы в поисках упоминаний о древней крови.
В дверь постучали, когда я дошла до тридцатой страницы, так и не встретив ни единого упоминания о том, что было нужно.
- Войдите, - отложив книгу в сторону, позвала я.
Парис появился на пороге этаким палачом, намеревавшимся убить мое свободное время. Все в том же сером одеянии, что и раньше, он зашел в комнату, остановился напротив стола, с удивлением посмотрел на книги:
- Мифы, легенды, предания. Решила изучить культуру всех перемычек?
- Ищу упоминания о древней крови. Раз уж никто не хочет рассказывать мне о ней, пытаюсь докопаться до всего самостоятельно, - ответила я.
- Лейта проговорилась? – Парис сел в появившееся возле него кресло.
- Вампир, избитый инкубом, сообщил.
На лице Париса промелькнула и скрылась какая-то эмоция. То ли страх, то ли удовлетворение, с ним смешанное. Слишком быстро все произошло, но я успела насторожиться.
- Древняя кровь, значит… К представителям древней крови принадлежат боги, полубоги, инкубы, вампиры.
Я замерла, переваривая полученную информацию.
- Хочешь сказать, что я – полубог или бог? То есть богиня?
- Похоже на то. Вампир тебя признал бы. Да и ты кровь обязательно почувствовала бы. Инкубы бывают только мужчинами. Женщин у них нет. Вывод… - Парис замолчал, выжидательно посмотрел на меня.
Вывод был очевиден и мне совершенно не нравился.
- Полубоги – это дети богов и других существ? Да? Значит, из моих родителей как минимум один – бог. Надеюсь, никогда не встречусь с ним, - шокировав Париса, сообщила я пространству.
- Обычно существа стараются… - начал было Парис, но я решительно перебила его:
- Знаю. Найти того, кто более могуществен и силен, заставить его признать свою кровь и прочее. Нет. Если он сбежал, не подумав о собственном ребенке, то зачем мне такой родитель?
- Он?
- Или она. Пол здесь не важен, - я нахмурилась, вспомнив предсказание Арины: «Один мужчина вмешался в твою жизнь до твоего рождения, изменив предначертанное. Другой не исполнил своей роли и исчез с горизонта». – Могу поспорить, что речь о мужчине, об отце. Правда, вопрос о матери и ее исчезновении остается открытым. – И сразу же, без перехода, поинтересовалась. – Ты пришел, чтобы поговорить о моих корнях?
Парис криво улыбнулся:
- Боюсь, все намного хуже. Ты присутствовала на гадании. Помнишь, что Арина нагадала Симе?
- Дословно – нет. Вроде гостья должна приехать. Сима не особо этой гостье обрадовалась.
- Именно. Гостья. Племянница. Она появляется в гостинице практически каждый год. Практически – потому что не все хозяйки позволяют ей остаться. Если ты тоже ее прогонишь, Сима тебя не осудит.
Прозвучало необычно и при этом интригующе. Не все хозяйки позволяют остаться? Что ж там за гостья такая?
- И чем она опасна для гостиницы?
- Своей неумной энергией. Она слишком активна, слишком криклива, слишком… В общем, всё слишком.
Мне уже нравилась племянница Симы. Эту гостиницу давно пора было встряхнуть.
- И сколько времени она планирует тут отдыхать?
- Обычно – около недели, иногда – десять-двенадцать дней.
- Не особо длительный срок. Думаю, мы с гостиницей выдержим.
На лице Париса появилось скептическое выражение.
- Я бы не стал на это рассчитывать. Но, конечно, ты в любой момент можешь приказать ей выселиться, - предупредил он.
Да что ж там за девушка-ураган, если персонал так сильно ее опасается?
Что делать девчонке? Как быть мне, девчонке?
Как жить мне, девчонке, с моим муженьком?
За шиллинги, пенни загублена Дженни,
Обвенчана Дженни с глухим стариком.
Ворчлив он и болен, всегда недоволен.
В груди его холод, в руках его лед.
Кряхтит он, бормочет, уснуть он не хочет.
Как тяжко пробыть с ним всю ночь напролет!
Брюзжит он и злится, знакомых боится,
Друзей сторонится — такой нелюдим!
Ко всем он ревнует жену молодую.
В худую минуту я встретилась с ним.
Роберт Бернс. «Что делать девчонке»
Парис ушел, оставив меня сидеть в кресле с книгой в руках. В принципе, то, что было нужно, я успела выяснить. Но почитать все же хотелось. На Земле я каждую свободную минуту читала, причем все подряд. Могла открыть и ужасы, и триллер, и слезливый женский роман, и документалистику. В моей жизни происходило не так уж много интересных событий, и я старалась компенсировать их отсутствие чтением.
В этом мире события сыпались на меня, словно снежный ком, но здесь, наоборот, не хватало знаний.
Я вернулась к книге и через пять-семь страниц нашла то, что искала.
«Древняя кровь дарована далеко не каждому существу, - вещала книга, - только те, что ведут свой род от богов и их детей, могут похвастаться древней кровью. Следует заметить, что хотя любой бог может позволить потомкам заполучить в вены древнюю кровь, все же боги-основатели считаются старейшими и сильнейшими носителями крови. Только они способны создавать новые миры и даровать души телам. Богов-основателей десять: Ортон, бог всего сущего, Радина, богиня любви, Ларкар, бог войны, Дорин, бог торговли…». Я вспомнила, что уже несколько раз в различных книгах встречала информацию о богах-основателях. Видимо, авторы текстов стремились донести до читателей важность существования этой десятки богов.
Отложив книгу в сторону, я поднялась, прошла туда-сюда по кабинету, задумчиво закусив губу. Итак, все упирается в богов. Инкубы, вампиры, полубоги – все они получают древнюю кровь от того или иного бога.
Я грустно улыбнулась: о родителях я старалась не думать с детства. Больно было понимать, что они меня бросили, исчезли из моей жизни навсегда. И вот теперь, в другом мире, на месте хозяйки гостиницы, я узнаю, что один из родителей точно был богом – могущественным существом, оставившим собственного ребенка в далеком безмагическом мире.
Не знаю, до чего я дошла бы в своих мыслях, но на пороге кабинета появилась Лина.
- У нас необычный клиент, мне нужна помощь, - заявила она. – А еще Парис просил передать, что русалка выписывается и хочет с тобой попрощаться.
Я кивнула и вышла из кабинета. Да, именно работа нужна была мне сейчас. Работа – лучшее средство, чтобы отвлечься от горьких мыслей и съедающих душу сомнений.
Возле стойки администратора стоял мужчина среднего роста, одетый в клетчатый костюм явно недешевой ткани. Выглядел он представительно, но не как аристократ, скорее, как клерк или юрист. Залысины в черных волосах, небольшой животик, заметно выдававшийся вперед, чуть сгорбленная спина – все эти признаки намекали на работника умственного труда. Цепкий взгляд темно-зеленых глаз, выдвинутый вперед подбородок и сжатые в узкую полоску губы подсказывали, что мужчина упрям, четко знает, что ему нужно, и старается добиваться желаемого любыми путями.
- Добрый день, - фальшиво улыбнулся он, едва увидев меня, и протянул визитку – кусочек переливавшегося разными цветами картона, - я – Норгрон дорн Валиский, представитель его высочества принца Рантарского. Прибыл с инспекцией. Надеюсь, вы позволите осмотреть вашу гостиницу.
С трудом, но мне удалось вспомнить, кто такой принц Рантарский. Тот самый здоровяк, соплеменник Барта, видимо, решил проучить наглую хозяйку гостиницы. Что ж, пусть попробует. Раньше, не зная всех местных законов, я, может, и испугалась бы, а теперь взяла визитку и сделала приглашающий жест рукой:
- Прошу. Нам скрывать нечего.
В глазах представителя принца мелькнуло удивление – действительно, по всем канонам жанра я просто обязана была испугаться. Но губы уже разъехались в повторной фальшивой улыбке:
- Благодарю. Прошу поселить меня на втором этаже.
Я равнодушно кивнула и повернулась к напряженной Лине:
- Найди, пожалуйста, свободную комнату для шантара.
И уже ему:
- Если я вам понадоблюсь, прошу в мой кабинет.
Закончив общение с гостем, я отправилась к русалке. Василина, немного поправившаяся, посвежевшая, встретила меня довольной улыбкой, все так же лежа в бассейне.
- Спасибо за отлично проведенное время в твоей гостинице. Буду рада еще раз появиться, уже без повода.
Я искренне улыбнулась в ответ:
- Удачи тебе дома.
- О, удача понадобится, - осклабилась Василина, - но уже не мне. Я собираюсь выбить все, что мне положено при разводе.
Возле моего лица появился и завис небольшой симпатичный серебряный медальон с русалкой, плещущейся в волнах. Цепочка, тоже серебряная, переливалась и сверкала в дневном свете, будто только что вынутая из воды.
Что видят люди в городке,
Закутанном в закатный свет?
Сияет солнце в городке
Для той, кому соперниц нет.
С лучом прощаясь на ходу,
Она идет в зеленый сад.
Цветок, раскрывшийся в саду,
Ее прощальный ловит взгляд.
Как рады птицы вместе с ней
Встречать приветом юный год.
При ней свежее и милей
Ее сестры — весны приход.
Мигает солнце городку
И свежей зелени долин.
Но в этом славном городке
Нет никого прекрасней Джин.
Роберт Бернс. «Что видят люди в городке»
Родственница Симы приехала на следующий день, рано утром. Собственно, я проснулась сразу же после ее появления. В тихой гостинице, славящейся своей спокойной обстановкой, вдруг задрожали стекла и завибрировал пол. Причем тревога не объявлялась.
Мне снились морские волны, нежно покачивавшие лодку, в которой я плыла. Затем покачивания почему-то сменились вибрацией, а волны задребезжали. Проснувшись, я некоторое время пыталась понять, что происходит. Затем в коридоре раздался то ли рык, то ли крик, следом – резкий свист, и все стихло, успокоилось.
- Что это было? – растерянно уточнила я, поднимаясь и решая, что делать: привести себя в порядок или идти неприбранной выяснять, что приключилось.
- Агнесса прибыла, - насмешливо заявило пространство голосом лейты, - племянница Симы. Недомагичка, недоведьма, активная, буйная.
Отличная характеристика. Что я там думала насчет встряски для гостиницы? Что-то мне уже не хочется такой вот встряски.
Гостиницу тряхнуло, потом – еще раз.
Затем в дверь спальни забарабанили, кулаками.
Я бросила критический взгляд на свою ночнушку: широкая, длинная, до пят, закрывает и грудь, и плечи. Правда, изображение на ней могло ввести в ступор любого, но уж что нашла в шкафу. Поколебавшись, я крикнула: «Войдите».
Дверь прекратили выламывать, на пороге появился Парис, державший в прямом смысле слова за шкирку девчонку лет пятнадцати-шестнадцати, худющую и мелкую. Та не сопротивлялась, висела кулем. Видимо, подобное обращение было ей не в новинку.
- Шантара, я думаю, вам лучше, - начал Парис, запнулся, внимательно посмотрел на рисунок ночнушки, покраснел, сглотнул.
Я подавила вздох. Подумаешь, девушка в бикини целуется с парнем в плавках. Там все закрыто, все прилично.
- Парис, вы что-то хотели? И отпустите, пожалуйста, Агнессу.
Парис разжал руку. Агнесса упала на пол, но тут же подскочила.
- Я – Агнесса, к тете приехала, - затараторила она, - буду вам помогать. Вы не слушайте их, я многое умею, я хорошо училась!
Рядом скептически хмыкнул Парис, наконец-то оторвавший взгляд от моей ночнушки.
Агнесса обиженно надула губы.
- Стекла вибрировали, потому что ты многое умеешь? – с мягкой иронией уточнила я.
- Нет, я свое заклинание изобрела! Проверяю сейчас! Оно должно само стекла очищать! – снова затараторила Агнесса.
Я почувствовала, как у меня заболела голова.
- Очень приятно познакомиться, - найдя возможность вклиниться в поток ее речи, я кивком головы указала на ночнушку, - я только что проснулась. Давай пообщаемся чуть позже.
Девчонка просияла, кивнула, выскочила из спальни.
Парис недовольно покачал головой:
- Напрасно ты позволила ей жить здесь.
Эту поистине пророческую фразу я вспомнила уже через час, когда гостиницу начала заливать вода. Я успела привести себя в порядок, переодеться в привычное серое платье, на этот раз – полностью закрытое, и позавтракать овсяной кашей с молоком и двумя ломтями белого хлеба. Сидя в ставшем любимым кресле, я раздумывала, чем бы заняться. Шум за дверью меня не насторожил: после нестандартного утреннего пробуждения я была готова ко всему.
- Пора объявлять красную тревогу, - задумчиво сообщила лейта от окна.
Спросить, зачем, я не успела: под дверь начала просачиваться вода. Тоненькие струйки текли по полу бодрыми вестниками приближающегося конца света.
- Она моет посуду? – тоскливо спросила я у лейты.
- Захотела вымыть гостиницу.
- Ее бы энергию, - вздохнула я. - И как прекратить это безобразие?
- Прикажи гостинице убрать все последствия.
Логично. Все никак не привыкну, что этот дом может считаться практически одушевленным.
После приказа вода исчезла вместе с моим энтузиазмом. Я всегда старалась обходить стороной чересчур активных людей. Мало ли, на что у них хватит сил в следующий миг. Теперь, похоже, мне постоянно придется иметь дело с этаким ураганом в юбке. Но не гнать же девчонку из-за этого из гостиницы.
«Значит, прогуляюсь в комнату к персоналу, - решила я, - попробую поговорить с этой маленькой вредительницей. В крайнем случае, дам какое-нибудь задание, чтобы отвлечь ее от несчастной гостиницы».
О как ты прозрачен, извилистый Девон,
Кусты осеняют цветущий твой дол.
Но лучший из лучших цветов твоих, Девон.
У берега Эйра когда-то расцвел.
Солнце, щади этот нежный, без терний,
Алый цветок, напоенный росой.
Пусть из подкравшейся тучи вечерней
Бережно падает ливень косой.
Мимо лети, седокрылый восточный
Ветер, ведущий весенний рассвет.
Пусть лепестков не коснется порочный
Червь, поедающий листья и цвет.
Роберт Бернс. «Цветок Девона»
- Подскажи, где Агнесса? – понимая, что искать девушку можно долго, обратилась я к гостинице.
Миг – и я уже стою на третьем этаже, возле одного из номеров-люкс.
- В следующий раз буду просить показать, - пробормотала я. – Интересно, что эта ходячая неприятность забыла в люксе?
Агнесса, одетая в длинный сарафан привычного серого цвета, внимательно рассматривала картины. Стояла возле стены с камином и, не отрываясь, изучала полотна. Синекожий плотный мужчина, оголенный по пояс, плавал в бурной оранжевой реке на одной из картин. На второй миниатюрная девушка с рожками и хвостом, нагнувшись, что-то искала в высокой коричневой траве.
- Это Артин Великолепный, - с благоговением в голосе сообщила, не поворачиваясь, Агнесса, - я и не знала, что его работы еще остались в перемычках.
Я почувствовала себя неучем.
- В гостинице вообще мало картин, - начала я, уже зная, чем займу на ближайшее время Агнессу, - и я не понимаю, почему. Три-пять работ в люксах, и ни одной – в других номерах.
- Говорят, первая хозяйка живопись терпеть не могла, - ответила, наконец-то отворачиваясь от картин, Агнесса, - поэтому тут все так… Пусто.
- И очень жаль, - совершенно искренне заметила я, - искусство должно быть ближе к народу. Не знаешь, здесь есть выставки, на которых можно купить картины?
Глаза Агнессы загорелись.
Уже через пять минут, оставив Агнессу по библиотечному каталогу выбирать картины для гостиницы, я вернулась к себе.
У кабинета меня встретил инкуб, наряженный в светло-синий камзол, черный брюки и белоснежную рубашку, рукава которой выглядывали из-под камзола. На ногах красовались темно-коричневые туфли. В общем, не мужчина – франт. Только галстука или запонок не хватало для полного комплекта.
- Прелестная шантара, - начал инкуб, едва завидев меня, - позвольте пригласить вас на ужин этим вечером. Прошу, не отказывайтесь. Уверяю, всего лишь ужин.
Ужин, да, я почти поверила. Хотя почему бы и нет. Я давно не ходила на свидания. В крайнем случае, можно прикрыться Агнессой и сбежать от назойливого кавалера пораньше.
Я кивнула:
- Хорошо. Где и в котором часу?
Глаза инкуба сверкнули довольством, видимо, он и сам не ожидал, что я соглашусь.
- Я зайду за вами вечером, прелестная шантара.
Свидания… Свиданий в моей жизни было преступно мало. С бывшим мужем мы три-четыре раза посидели в кафе, один раз погуляли по парку и дважды ходили в кино, на глупые комедии, которые мне совершенно не понравились. Ни цветов, ни длительных ухаживаний – ничего подобного в моем прошлом не существовало. Не скажу, что я была сильно огорчена этим фактом, но вот теперь, когда инкуб пригласил меня на свидание, я вдруг почувствовала себя женщиной, интересной и желанной.
«Скорее всего, я ему интересна только из-за крови богов», - мое рациональное мышление и привычка все анализировать в очередной раз включились не вовремя. Что ж, пусть так. Но сейчас мы с ним в равном положении. Он тоже не интересовал меня, как мужчина. И согласилась я на свидание от скуки, а не от неземной страсти. Так что, почему бы не провести вечер в компании с симпатичным и, что скрывать, настойчивым мужчиной. Все лучше, чем сидеть в кресле и ни о чем не думать.
До вечера, как ни странно, никаких мини-катастроф не произошло. Видимо, Агнесса была занята картинами в каталогах, а других чрезвычайно опасных существ в гостинице не нашлось.
К свиданию я готовилась не особенно тщательно: прямое платье до колена, увы, серое, с открытыми руками и неглубоким декольте, светло-голубой пояс, как аксессуар, туфли под цвет пояса, легкий макияж. Прическу делать не стала, просто провела расческой по волосам.
Инкуб появился на пороге кабинета часов через пять. Одетый в тот же костюм, что и днем, он выглядел франтоватым и состоятельным кавалером. Его вид так и кричал: «Я беру от жизни все, что хочу, и никого не спрашиваю».
- Вы великолепно выглядите, шантара, - сверкнул зубами инкуб.
- Благодарю, - заставила я себя улыбнуться и вложила свою ладонь в протянутую его. – Где будем ужинать?
- В моем номере, если не возражаете.
Я? Нисколько.
Мы неспешно шли по коридорам, поднимались по ступенькам, я слушала своего кавалера, старалась принимать участие в разговоре и не могла отделаться от ощущения чужого взгляда между лопаток.
Ах, тетя, совета прошу я!
Пропала, попала я в плен.
Обидеть родню не хочу я,
Но всех мне милее Тэм Глен.
С таким молодцом мне не надо
Бояться судьбы перемен.
Я буду и бедности рада, —
Лишь был бы со мною Тэм Глен.
Наш лорд мне кивает: «Плутовка!..»
Ну что тебе, старый ты хрен?
Небось ты не спляшешь так ловко,
Как пляшет под скрипки Тэм Глен»
Мне мать говорила сердито:
— Мужских опасайся измен.
Повесе скорей откажи ты! —
Но разве изменит Тэм Глен?
Роберт Бернс. «Тэм Глен»
В номере инкуба царил полумрак, разгоняемый десятком свечей. На «всего лишь ужин» обстановка походила так же, как эта гостиница – на монастырь. Крупные и мелкие лепестки цветов, рассыпанные по полу и на столешнице, фарфоровая посуда, хрустальные бокалы, в ведерке со льдом – бутылка спиртного, в глубине комнаты – кровать с подсветкой и балдахином. На секунду мне показалось, что я попала в публичный дом.
- Почти, - тихо хихикнула лейта, - инкубы считаются мастерами плотской любви, поэтому он пытается произвести впечатление так, как привык.
Логично. Любви мне не хотелось, и я надеялась, что инкуб поймет отказ с первого раза. Пока же я села на выдвинутый стул, выжидающе посмотрела на своего спутника.
- Прекрасная шантара, - начал он вдохновенно, - своим появлением вы затронули те струны моего сердца, о которых я даже не подозревал…
Можно, конечно, было и перебить, но зачем, если представилась отличная возможность послушать опытного пикапера? Может, хоть на градус себе самооценку подниму. Поэтому я сидела, откинувшись на деревянную спинку стула, и слушала, особо не вдумываясь в то, что слышала. Все эти «цветы сердца» и «прекрасные леди» хороши до первой измены и последующего за ней развода. После уже не веришь в искренность высокопарных фраз и в первую очередь смотришь на поступки.
Инкуб почувствовал неладное минуты через две, резко замолчал, посмотрел на меня пронизывающи взглядом, будто рентген делал.
- Не подействовало, - развела я руками, с трудом сдерживая улыбку. – Может, поедим?
Инкуб покраснел, что-то промямлил и начал накладывать на пустые тарелки мясное рагу и свежие овощи.
Ели молча. Инкуб, возможно, продумывал стратегию поведения с упрямой дамой, я же наслаждалась приготовленными блюдами. Сима, работавшая поваром, готовила просто отлично.
- Шантара, прошу простить мою назойливость, - снова заговорил инкуб, когда наши тарелки опустели. – Вы… У вас разбито сердце?
- Не знаю, - честно ответила я. – После развода мне не хочется никаких отношений, но я не уверена, что это называется «разбито сердце». Возможно, мне просто нужно немного отдохнуть от… всего…
- Я понял, - кивнул инкуб, на этот раз серьезно.
Вернулась в кабинет я через полчаса – мы выпили в мою честь по бокалу алкоголя, оказавшегося полусладким вином, - не пропадать же добру, - посидели молча несколько минут, и инкуб проводил меня в кабинет. Пока шли, меня сопровождал все тот же взгляд между лопаток.
На этот раз кресло меня не интересовало. Пройдя в спальню, я переоделась в ночнушку с взасос целовавшейся парочкой и завалилась в постель. На душе было тоскливо и одиноко. Снова одна. Снова в пустой кровати. Может, зря я отказала инкубу? Переспала бы с ним, все равно уже не девственница, беречь себя для единственного смысла нет. Зато не ощущала бы эту тоску…
Мое самокопание прервал стук в дверь. Тот, кто находился в коридоре, барабанил по двери, явно желая ее выбить.
- Войдите, - крикнула я, не желая подниматься.
На пороге появился Парис: волосы всклокочены, глаза горят неземным огнем, на лице – выражение «Убью и жалеть не буду». Такого красавца ночью увидишь, заикой останешься.
- Вы что-то хотели, Парис? – меня настолько заинтриговал его внешний вид, что я даже с постели встала. Вечно одетый с иголочки, выглядевший аккуратно и опрятно, сейчас Парис не был похож на самого себя.
- Ты, - выдохнул Парис и в два шага оказался возле меня, дыхнув перегаром. – Ты. Да ты понимаешь, что…
- Что вы пьяны? – уточнила я. Страха не было. Скорее, интерес. Что могло вывести обычно спокойного оборотня из себя? Или кто?
- Я? – криво усмехнулся Парис. – И что? На тебе его запах!
В следующую секунду он резко притянул меня к себе и впился в мои губы своими.
Пьяных я терпеть не могла, а потому Парис практически сразу взвыл от боли и согнулся пополам. Спасибо бабушке, что настояла в свое время на курсах самообороны. «С твоим характером, милая, - любила говорить она тогда, - тебе эти курсы ой как пригодятся». Я с бабушкой согласна не была, характер свой отвратным не считала, и все же трижды в жизни, считая сегодняшний день, мне курсы пригодились.
Ты меня оставил, Джеми,
Ты меня оставил,
Навсегда оставил, Джеми,
Навсегда оставил.
Ты шутил со мною, милый,
Ты со мной лукавил —
Клялся помнить до могилы,
А потом оставил, Джеми,
А потом оставил!
Нам не быть с тобою, Джеми,
Нам не быть с тобою.
Никогда на свете, Джеми,
Нам не быть с тобою.
Роберт Бернс. «Ты меня оставил, Джеми»
- Вам лучше? – сочувственно поинтересовалась я, когда, наконец, Парис разогнулся. – Пришли в себя?
На меня посмотрели со смесью ненависти и презрения.
- Стерва!
Дверь захлопнулась с другой стороны.
Потрясающе вечер прошел. Не гостиница, а собрание душевнобольных. И я чувствовала, что такими темпами скоро это собрание возглавлю.
Рядом тихо хихикнула лейта.
- Агнесса, - доложила она.
Я напряглась: совсем забыла об этой ходячей неприятности.
- Что с ней?
- Тебе лучше самой увидеть.
Предчувствуя очередную порцию неприятностей, я попросила:
- Гостиница, перенеси меня к Агнессе.
Миг – и я оказалась в небольшой полутемной комнате, забитой доверху картонными коробками. Рядом с ними, на свободном пятачке, Арина за что-то негромко отчитывала Агнессу. Та стояла, повесив голову, шмыгая носом, и изо всех сил изображала раскаяние.
- Что опять случилось? – стараясь не задеть коробки, спросила я. – Агнесса, кого ты успела прибить?
- Хуже, - мрачно сообщила Арина, - она потратила весь бюджет гостиницы на покупку картин в номера.
- Мне дали задание! – вскинулась Агнесса. – Сказали выбрать картины!
- Выбрать, а не покупать, - уточнила я. – Арина, все совсем плохо?
- На счетах гостиницы пусто.
Как шикарно заканчивается сегодняшний день. Я уже боюсь думать о том, что принесет завтрашний…
В комнате для персонала мы собрались все вместе, включая злого на весь мир, но при этом совершенно трезвого Париса. Он избегал смотреть в мою сторону, сидел, уставившись в стол, и все же пришел для обсуждения внештатной ситуации.
- Гномы выписались, русалка – тоже, - старательно вспоминала я постояльцев. – Нет, так не пойдет. Лина, кто у нас остался?
- Инкуб и вампир, - доложила эльфийка, - но они за номера уже заплатили, включая драку. Плюс тот проверяющий. Такие не платят.
- И номера…
- Практически все пустые.
Барт что-то пробормотал под нос, явно не совсем приличное, потому что и Арина, и Лина покраснели.
- Кто тебя просил покупать эти злосчастные картины? – в очередной раз повернулась Сима к Агнессе.
Та снова шмыгнула носом.
Замкнутый круг какой-то.
- Может, объявить гостиницу банкротом? – я только заикнулась о самом логичном развитии событий, и на меня сразу же уставились со священным ужасом, как на святотатца. – Что? Все равно нет денег даже вам заплатить.
- Не самая удачная мысль, - качнула головой Арина. – Эта гостиница единственная в своем роде во всех мирах и перемычках. Здесь каждый желающий может обрести свое счастье.
Я скептически хмыкнула, но развивать тему не стала.
- Хорошо, тогда предлагаю всем разойтись по спальням, а завтра с утра, на свежую голову, подумаем, как быть.
Этот вариант приняли без возражений.
До кровати я доползла на одном упорстве и сразу же заснула.
Снились мне дравшиеся не на жизнь, а на смерть инкуб и оборотень. Они катались по земле, намертво вцепившись друг в друга, а над ними парила на искусственных прозрачных крыльях Агнесса, грозила скупить все картины в каталогах и обанкротить гостиницу и дьявольски хохотала. Проснулась я в отвратительном настроении.
- Надо было послушать Париса и не впускать эту любительницу живописи, - пробормотала я, поднимаясь и мрачно глядя в окно: серая хмарь полностью соответствовала моему настроению.
Послышался тихий смешок.
- Знаю, что поздно, - уныло согласилась я и отправилась приводить себя в порядок перед следующим нелегким рабочим днем.
Очередное серое платье, надоевшее до икоты своим жутким цветом, на этот раз длиной до середины икры, нежно-розовые туфли, что-то вроде прически под названием «ветер в волосах», и я готова пугать народ кругами под глазами и мрачным видом.
Позавтракать мне не дали: в дверь кабинета постучали сразу же, как я умостилась в кресле.
- Войдите, - пригласила я.
Ты не там спала, где надо,
Ты спала не там.
Ты постель свою делила
С кем-то пополам.
С лица румянец твой сошел
От той бессонной ночи.
И платья твоего подол
Как будто стал короче.
Попала девушка впросак.
Тебе придется тяжко.
От всякой снеди натощак
Мутит тебя, бедняжка.
Роберт Бернс. «Ты не там спала, где надо»
Ночью мне приснилась бабушка. Я попала в просторную светлую комнату, выкрашенную в лиловый и розовый цвета. Из мебели – только ковер на полу и кресло на ковре, тоже лиловые. Женщина, сидевшая в кресле, была мне не знакома. Высокая, стройная, не сказать, чтобы красивая, скорее, миловидная, с правильными чертами лица, крупными глазами, прямым носом, пухлыми губами. Такая, какие обычно появляются на глянцевых обложках журнала для женщин. Одетая в модный брючный костюм темно-синего цвета, с укладкой и ярким макияжем, она привлекла бы к себе внимание в любом обществе.
- Здравствуй, милая, - губы разъехались в довольной улыбке. – Наконец-то я тебя нашла.
Я удивленно моргнула. Этот голос я прекрасно узнала бы среди других, потому что слышала его с рождения. Бабушка. Но…
- Не узнала? А так?
Лицо пошло рябью, сквозь него начали проступать другие черты, знакомые и родные. Глаза – меньше размером, губы не пухлые, волосы без укладки. Да и сама внешность… Передо мной сидела пенсионерка, такая, какой я запомнила бабушку перед ее отъездом.
- Ба, - я растерянно посмотрела на женщину, все еще с трудом принимая происходящее, - кто тут сходит с ума?
Бабушка звонко рассмеялась.
- Девочка моя, оборотню с ведьмой ты удивилась меньше.
В смысле?
- Ба… Откуда ты…
- Потом, родная, все обговорим при встрече. Дождись меня и не разрушь до этого мою гостиницу, - задорно подмигнула мне любимая родственница, и я проснулась.
За окном занимался рассвет, пора была вставать и готовиться к новому рабочему дню, думать, где взять средства взамен потраченных Агнессой. Пора, да. Но у меня не было ни малейшего желания подниматься. «Мою гостиницу»? Если это не сон, тогда, получается, моя бабушка… Та самая Снежная Леди, первая хозяйка гостиницы?!
- Ты знала, - я не спрашивала, я констатировала факт. – Знала, кем мне приходится основательница гостиницы.
- Знала, - не стала отрицать лейта. – Но эта информация закрыта ото всех, по ее приказу. Пока она тебе не сообщила, я не имела права разглашать тайну.
У меня появилось горячее желание грязно выругаться. Но воспитанные девушки не ругаются, как внушала мне бабушка, а потому я поднялась с постели и нехотя отправилась приводить себя в порядок.
Кабинет встретил свою временную хозяйку привычной тишиной и все тем же массивным креслом, в которое я забралась, как в убежище от всех неприятностей.
Гренки с малиновым вареньем и каша-размазня не прибавили ни сил, ни настроения. Снова и снова прокручивая в голове сон, я чувствовала, как глаза щиплет от обиды и невыплаканных слез. Бабушку я, считай, похоронила, была уверена, что никогда с ней не встречусь. А она…
Стук в дверь вывел меня из приступа меланхолии.
- Войдите, - шмыгнув носом, позвала я.
- Шантара, - Парис появился на пороге довольно неожиданно. Я не думала, что он решится вновь со мной заговорить в ближайшее время после своей пьяной выходки. – Я приношу свои искренние извинения за случившееся. Поверьте… - Парис запнулся, нахмурился. – Вы плачете? Вас обидели?!
В голосе так и звучало праведное негодование и желание защитить несчастную и беззащитную хозяйку гостиницы.
«Видимо, право обижать меня есть только у тебя», - подумала я едко.
- Все в порядке, - я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кислой. – Родственники… Иногда лучше не знать правды о них.
Парис нахмурился еще сильнее:
- Ваши божественные предки объявились?
Вряд ли бабушку можно было назвать богиней, но спорить по этому поводу я не стала и кивнула:
- Пока только во сне. Но и этого мне хватило. Вы что-то хотели, Парис? Кроме извинений?
Извинять его я пока не собиралась. Прийти пьяным в спальню к девушке и затеять разборки – та еще доблесть. Но и игнорировать Париса, как работника, смысла не видела. Тем более, сейчас, когда гостиница переживает не лучшие времена.
Парис поколебался, но кивнул:
- Мы нигде не можем найти Агнессу. Не сказать, чтобы Сима беспокоится о ней, Агнесса нигде не пропадет. Но вот о гостинице волноваться стоит.
«Дождись меня и не разрушь до этого мою гостиницу», - вспомнила я и поднялась из кресла.
- Да, боюсь, затаившаяся Агнесса страшней разгневанных троллей.
Достойна всякого почета
Владений этих госпожа.
В ее таверне есть работа
Для кружки, ложки и ножа.
Пускай она, судьбой хранима,
Еще полвека проживет.
И — верьте! — не промчусь я мимо
Ее распахнутых ворот!
Роберт Бернс. «Трактирщице из Рослина»
Агнесса варила зелье. Именно эта мысль появилась у меня, когда гостиница перенесла нас с Парисом в темный, плохо освещенный единственным магическим шаром чулан. Запах стоял отвратный: сера, прокисшие помои, протухшее мясо, что-то еще, настолько ужасное, что для него не находилось названия, – все эти неземные ароматы витали в воздухе, искусно переплетаясь между собой и призывая бежать из комнаты как можно скорее.
- Жаль, противогазов нет, - вслух посетовала я, зажимая нос пальцами.
Парис рядом хмыкнул. Агнесса повернулась на звук, испуганно ойкнула и уронила в котел с зельем поварешку, по виду железную.
«Точно растворится», - подумала я. Это варево, похоже, обладало убойным действием.
Говорить я смогла, только когда мы трое оказались за дверью чулана.
Несколько секунд я жадно глотала воздух, стараясь насытиться им, таким вкусным и чистым, затем повернулась к Агнессе:
- Что это было, отравительница?!
- Компот, - буркнула она, опуская глаза. Парис закашлялся, похоже, от смеха. – Что?! Сначала это был компот! А затем… Я что-то туда не то добавила! Но я хотела все исправить! Сама! Честно!
- Как? – саркастически поинтересовалась я. – Отправив весь персонал на тот свет?
Агнесса хлюпнула носом:
- Он съедобен! Я пробовала!
Перед моими глазами мгновенно встала картина: Агнесса дергается в судорогах на полу и умирает в страшных муках от одного глотка своего варева.
- Когда? – я деловито приложила руку ко лбу Агнессы. Холодный. Она упрямо дернула головой и насупилась. – Сколько времени прошло с того жуткого момента? У тебя мозги есть? Пробовать эту гадость может только самоубийца.
- Моя тетя – повар!
- Тетя. А ты?
В чулане послышался грохот, а затем в щель под дверью начало просачиваться нечто, что только при больном воображении можно посчитать компотом.
- Гостиница, убери все там, - вздохнула я и повернулась к Агнессе. - А ты, вредительница, в наказание пойдет к Лине, будешь стоять за стойкой и учиться принимать клиентов. Спугнешь хотя бы одного – запру в этом чулане до конца твоей жизни, вместе с компотом. Все ясно?
Агнесса угрюмо кивнула.
- Жестоко ты с ней, - ухмыльнулся Парис, когда мы возвращались в мой кабинет, на этот раз сами, на своих двоих.
- Довела, - призналась я. – Предыдущие ее пакости еще можно было перетерпеть, даже картины. В самом деле, номера в гостинице давно пора было облагородить. Но компот, - я споткнулась при одной мысли о чудо-напитке, способном растворять поварешки, Парис вовремя подставил руку, я благодарно кивнула и продолжила. – Компот вывел меня из себя. Мало того, что она туда подмешала непонятно что, да еще и в таком количестве наварила.
- Видимо, собиралась наливать не только нам, но и будущим гостям, - предположил Парис.
Я поперхнулась воздухом и закашлялась.
- Фантазия у тебя, - прохрипела, откашлявшись. – А если от компота у того же вампира крылья за спиной вырастут, и он начнет порхать под потолком гостиницы? Или инкуб превратится в женщину и начнет приставать к мужчинам, к тебе, например?
Теперь закашлялся уже Парис.
- Ну и у кого из нас фантазия? – проворчал он, придя в себя. – До такого еще никто не додумался.
- Я могу до многого додуматься, - заверила я Париса. – Образование и воображение позволят.
На меня посмотрели хмуро, как на мучительницу.
За разговорами мы дошли до кабинета. В кои-то веки мне не хотелось послать подальше каждого из своих сотрудников и усесться в кресло, скрываясь от внешнего мира.
- Вита, - внезапно позвал меня по имени Парис, - прости, я правда не хотел… Считай, приревновал тебя к этому…
Он замолчал.
Я растерянно моргнула, не ожидая подобной откровенности, но ответить ничего не успела: в другом конце коридора показалась Лина, буквально бежавшая к нам с Парисом.
- Если это Агнесса, - нахмурилась я, - сама будет свой компот пить. В моем присутствии.
Парис хмыкнул.
- Там… там… - запыхавшаяся Лина выглядела напуганно и одновременно растерянно.
- Агнесса? – уточнила я.
Лина отрицательно затрясла головой.
- Там… Ты нужна…
Очень интересно. Если дело не в Агнессе, то кто мог так напугать несчастную Лину?
- Ну пойдем, - вздохнула я. – Посмотрим, зачем я там нужна.
Беззаботны и свободны,
Мы собрались у огня.
Дружба полночью холодной
Вас пригрела и меня.
С каждым часом веселее
И дружнее тесный круг.
А когда мы захмелеем,
Нам опорой будет друг.
День и ночь трясется скряга
Над заветным сундуком,
И не знает он, бедняга,
Что с весельем незнаком.
В шелк и мех одет вельможа,
Но куда он нас бедней!
Даже совесть он не может,
Не солгав, назвать своей.
Роберт Бернс. «Счастливая дружба»
Пошли втроем: Парис – посередине, мы – по бокам. Лина немного успокоилась и по лестнице спускалась лишь с чуть подрагивавшими руками. Зато у меня, чем ближе мы подходили к стойке администратора, тем сильнее возникало желание разнести здесь все вокруг. События последних дней расшатали мою ранее непробиваемую нервную систему, и теперь я начинала понимать многочисленных женщин-истеричек, чуть что срывавшихся в рыдания или скандалы. Плакать я не стала бы, а вот поскандалить желание возникло. Сильное такое желание, размером с тролля, который стоял у той самой стойки администратора и игнорировал пытавшуюся строить ему глазки Агнессу.
Широкий в плечах шатен, смазливый, с правильными чертами лица аристократа, за чьими плечами не одно поколение благородных предков, одетый в явно дорогой темно-синий брючный костюм, был мне знаком. Именно его гостиница по моему приказу выкинула наружу за наглое и бесцеремонное поведение.
«Принц Рантарский, первый претендент на престол троллей», - вспомнила я слова Париса. Его высочество с момента нашей с ним первой встречи явно научился сдержанности и хорошим манерам.
- Приветствую, прекрасная шантара, - едва увидев меня, он расплылся в улыбке, больше похожей на оскал разбойника, - позвольте нам остановиться в вашей чудесной гостинице.
Нам? Я перевела взгляд на вход: там теснилась разношерстная толпа, во главе с уже знакомым мне Норгроном дорн Валиским, поклонившимся при виде меня.
На язык просилась сплошь нецензурная лексика. С одной стороны, конечно, присутствие такого количества посетителей позволит спасти гостиницу от надвигавшегося банкротства. С другой же, я прекрасно понимала, что появились они здесь все явно не просто так, и принц Рантарский имеет на меня определенные виды.
Мысленно помянув добрым теплым словом своих любимых родственников во главе с бабушкой, я заставила себя фальшиво улыбнуться:
- Добро пожаловать, ваше высочество, мы будем рады вас видеть.
Принц просиял. Рядом послышался негромкий зубовный скрежет. Похоже, и здесь Парис меня ревновал. Что ж он такой неуверенный в себе. Впрочем, никому из мужчин я не давала ни малейшего повода ни для ревности, ни для проявления симпатии. А уж что они сами придумали… Это только их проблема.
Назад мы шли вдвоем с Парисом, молча. Понятия не имею, о чем думал он, а я размышляла над превратностями судьбы и надеялась поскорей увидеть бабушку. Хватит мне жить в неведении. Должна же я наконец-то узнать, и кто мои родители, и как бабушка сначала оказалась на Земле, и куда потом пропала. Да и многое другое выяснить не помешает.
В ответ на сухое прощание Париса я лишь рассеянно кивнула и снова закрылась в кабинете.
Кресло охотно приняло свою временную хозяйку в теплые кожаные объятия. Я подобрала под себя ноги, тяжело вздохнула, обхватила тело руками. Все, я в домике. Не хочу видеть ни инкубов, ни вампиров, ни принцев троллей. Да и Парис с его странным, не внушающим доверия поведением, тоже не особо привлекал мое внимание.
Мужчины… «Два оставшихся думают только о себе, при этом старательно делают вид, что ты им нужна», - вспомнила я слова Арины. Интересно, Парис среди этих двух есть? Так, что-то меня снова потянуло не туда. Надо думать о другом. Например, об Агнессе, совсем недавно варившей убойный компот, или о принце троллей, а никак не об оборотне, ревновавшем меня к каждому столбу…
Я снова вздохнула. К Парису меня не то чтобы тянуло. Скорее, я не чувствовала отторжения. Остальные мужчины разных рас этим похвастаться не могли. Рядом с ними комфорта не ощущалось. А Парис… С Парисом возникало ощущение дома.
Я упрямо качнула головой: нет, это нечто. Когда Парис успел настолько сильно завладеть моими мыслями? Не сердцем, нет. Сердце мое пока еще было свободно. Но вот голова…
В дверь ожидаемо постучали.
- Войдите, - привычно откликнулась я.
На пороге появился Норгрон дорн Валиский.
- Шантара, - поклонился он, - его высочество принц Рантарский просит вас зайти к нему, в гостиную.
Подчеркивание комнаты мне не понравилось, как и просьба, больше напоминавшая приказ. Впрочем, когти я могла показать в любой момент, а пока что кивнула:
- Подойду, через пару минут.
Норгрон поклонился еще раз и закрыл дверь с другой стороны.
Вот старый Роб Моррис. А кто он таков?
Король за столом, старшина стариков.
Он славится стадом коров и свиней
И дочкой — отрадой своей и моей.
Прекрасней, чем утро в сиянии рос,
Свежей, чем закат на лугах в сенокос,
Она, как ягненок, резва и нежна.
Мне света дневного дороже она.
Но садом и стадом отец ее горд.
В усадьбе живет он не хуже, чем лорд.
У нас же с отцом только домик и двор.
Немногого стоит такой ухажер.
Забрезжит ли утро, — не мил мне рассвет.
Настанет ли вечер, — покоя мне нет.
Смертельную рану от всех я таю,
И жалобы грудь разрывают мою…
Роберт Бернс. «Старый Роб Моррис»
«Красиво жить не запретишь», - решила я, едва зайдя в номер-люкс принца. Ковры, ковры, везде ковры, ворсистые, теплые. В таких и утонуть можно. Вязаные ажурные салфетки на различных поверхностях, милые фарфоровые статуэтки. В общем, не номер гостиницы, а будуар какой-нибудь красавицы.
Сам принц, сидевший в удобном глубоком кресле с резными ручками и высокой спинкой, подскочил при моем появлении:
- Прекрасная шантара, рад вас видеть.
Не поклонился, нет, но, помня о его поведении в первый раз, я решила, что вежливость – не его конек, а значит, мне следует сказать «спасибо» и за такое относительно радушное обращение.
- Вы хотели меня видеть, ваше высочество? – я подошла, уселась в кресло напротив. Принц снова сел в свое.
Сейчас, когда он находился близко от меня, я могла рассмотреть и крупные ярко-зеленые глаза, и явно перебитый, но затем умело срощенный нос, и небольшой шрам на нижней губе. Принц вел чересчур активный образ жизни.
- Прекрасная шантара, мой представитель, живший у вас несколько дней, сообщил мне, что вы еще не замужем, а потому я буду рад стать вашим мужем.
Если бы не кресло, я, наверное, упала бы от такой прямоты. Вот кто не утруждает себя хождением вокруг да около. «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?», - вспомнила я известную цитату.[1]
- Ваше высочество, - я заставила себя улыбнуться, - вы, думаю, слышали о моих родственниках. В том мире, откуда я прибыла сюда, вопрос брака обсуждается не с самой девушкой, а с ее родителями или заменяющими их лицами. На днях сюда приезжает моя бабушка. Полагаю, будет уместным вам поговорить с ней.
Принц приосанился, осклабился так, будто собирался прямо сейчас укладывать меня в постель, и я поняла, что по доброй воле за этого самовлюбленного индюка точно никогда не выйду.
- О да, шантара, я понимаю, законы миров следует уважать.
«В этот раз обошлись без “прекрасной”», - отметила я про себя и поднялась.
- Если это все, то прошу меня извинить, у меня дела.
Принц чуть высокомерно кивнул. Я с огромным трудом сдержалась, чтобы не свернуть ему нос повторно, и, глубоко дыша, чтобы успокоиться, вышла из номера.
На этот раз я отправилась не в кабинет, а в комнату для отдыха персонала. К моему облегчению, Сима вместе с остальными, за исключением Барта и Лины, ну и, конечно же, Агнессы, отдыхала за столом.
Я присела на один из свободных стульев:
- Сима, Агнесса умеет готовить?
В ответ – усталая улыбка:
- Агнесса не умеет ничего. Я уже слышала про компот. Думаю, им вполне можно было бы отравить небольшую армию.
В принципе, я так и полагала.
Несколько минут ничего не значащего общения, и я вернулась в кабинет. Сидеть не хотелось, ходить – тоже. Ничего не хотелось. На меня напала меланхолия. Бабушка твердила, что резкие перепады в моем настроении принесут мне много проблем. В принципе, она была права. Я могла рассмеяться невпопад или с важным видом кивнуть там, где надо посочувствовать или улыбнуться, и все потому, что в душе я уже пережила то или иное событие, и оно меня больше не интересовало. Знакомые и немногочисленные приятели считали меня странной. Я не спорила и никого не разубеждала.
- Хозяйка вернулась, - выдернул меня из размышлений довольный голосок лейты. – С Алиной и Агнессой общается.
Для осмысления ее слов мне понадобилась пара секунд, а затем я рванула к двери. Хозяйка… Бабушка приехала!
Лестницу я одолела, перескакивая через две-три ступеньки за раз. Сердце билось, как сумасшедшее. Бабушка! Я не только смогу ее обнять, но и, наконец, узнаю ответы на все свои многочисленные вопросы!
У ресепшена в пустом холле стояла пара: уже знакомая мне высокая, стройная, миловидная женщина из сна и рядом с ней – представительный мужчина, не уступавший своей спутнице ни в росте, ни в аристократичности черт. Сразу видно – не простой смертный в гостиницу пожаловал. Понять бы теперь, что связывает его с бабушкой. Оба модно одетые, в темно-зеленые брючные костюмы, сшитые по фигурам.
Едва я, тяжело дыша, появилась в холле, бабушка и ее спутник повернулись ко мне.
Забыть ли старую любовь
И не грустить о ней?
Забыть ли старую любовь
И дружбу прежних дней?
За дружбу старую —
До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
Побольше кружки приготовь
И доверху налей.
Мы пьем за старую любовь,
За дружбу прежних дней.
За дружбу старую —
До дна!
За счастье юных дней!
По кружке старого вина —
За счастье юных дней.
Роберт Бернс. «Старая дружба»
- Прости, родная, не все в этой жизни подчиняется нашим желаниям, - покаянно вздохнула бабушка, делая глоток из изящной фарфоровой чашки, наполненной ароматным горячим чаем.
Мы сидели вдвоем в кабинете, то ли моем, то ли ее, за столом, с чашками в руках. В моей – кофе, в ее – чай. Вроде бы обычная светская беседа. Вот только пить кофе мне не хотелось.
- Я не ожидала, что твой дед так быстро найдет меня, иначе не поехала бы тогда на отдых. А потом… Потом пришлось ему все рассказать. Вот только ты тогда исчезла, и нам понадобилось время, чтобы тебя найти.
- Ба, - с мольбой прервала я ее, - я ничего не понимаю. Давай сначала, а? Мои родители живы? Кто они? И кто ты?!
- Сначала, говоришь, - задумчиво откликнулась бабушка. – Кто такая Радина, знаешь?
Я наморщила лоб, вспоминая.
- Богиня любви вроде.
- Приятно познакомиться, - кивнула бабушка.
Я икнула и отставила чашку от греха подальше на стол.
- Неожиданно, правда?
- Не то слово.
И действительно, чем меня еще можно было удивить? Только бабушкой-богиней, да не обычной, а одной из богов-основателей. Я явно выросла в собственных глазах. На целую бабушку, да.
- Ну, хорошо. Ты – богиня любви, - в этом дурдоме я готова была допустить что угодно. – Кто тогда дед? И как ты попала на Землю?
- Дед – бог войны Ларкар.
Прекрасно. Просто прекрасно. Привожу я этак жениха домой и будничным тоном говорю: «Познакомься, милый, с моими бабушкой и дедом. Она – богиня любви, он – бог войны». И сбежит мой жених, роняя тапки.
- Во всех мирах и перемычках время течет по-своему. Здесь может пройти десять лет, а в родном мире твоего деда – год с небольшим, - начала неспешно бабушка, видя многочисленные невысказанные вопросы в моих глазах. – Поэтому я не буду указывать точные сроки, чтобы не запутать тебя. Мы с твоим дедом часто ссорились раньше, но до развода ни разу не доходило. В тот день я застала его с другой женщиной. Не в постели, но оба были к этому готовы. У богов своя магия, не подвластная простым смертным. Да и сила одного бога не слушается бога другого. Я применила свои чары и ушла в другой мир, к твоей матери… Она тогда была беременна тобой…
- Ты так грустно говоришь о маме, - насторожилась я. – Она…
- Жива, родная. Но выпила из Источника Забвения и ничего ни о ком не помнит.
- Зачем? – растерялась я.
В прочитанных в библиотеке книгах Источник Забвения описывался, как последнее средство умирающих. Воду из него пили, когда хотели без страха расстаться с этой жизнью. Все воспоминания стирались мгновенно и навсегда.
Бабушка какое-то время молчала, потом то ли вздохнула, то ли застонала, я так и не смогла опознать звук, вырвавшийся из ее груди.
- Ольгера – наш единственный ребенок, любимый и желанный. Богиней она не стала, но магией владеет, бытовой. Мы с твоим дедом чересчур сильно ее опекали, пытались оградить от всех проблем и забот, оттягивали, как могли, знакомство с жизненными тяготами. Она выросла, как сказали бы на Земле, немного инфантильной. Именно поэтому я старалась не допускать подобных ошибок в твоем воспитании. Хотя ты характером все равно пошла в мать…
- Такая же инфантильная? – уточнила я, грустно усмехнувшись.
- Такая же закрытая. По меркам Земли ей исполнилось двадцать, когда она встретила твоего отца, бога одного из дальних миров. Первая любовь, говорят, самая сильная. Ольгера на крыльях летала. Запретила нам с дедом вмешиваться в их отношения. Потом забеременела, отправилась к нему, рассказать, и вернулась поникшая. На расспросы не отвечала, никого не хотела видеть. Мы с дедом перепугались тогда сильно. Пытались найти твоего отца, а его как след простыл. Ольгера увядала на глазах, отказывалась от всего, даже от еды, не выходила из комнаты. Я перенеслась с ней в то самое имение. Там она не то чтобы ожила, но, по крайней мере, привычные стены перестали давить. Деда твоего я застала с той женщиной, когда вернулась за своими вещами. Не буду рассказывать, как мы с Ольгерой пережили ее беременность. Я страшилась оставить ее одну, если сама не подходила, то отправляла с ней лейту имения. Потом родилась ты. Ольгера на некоторое время пришла в себя. Но и только. В тот день мы были заняты: я – тобой, лейта – делами усадьбы. Отвлеклись буквально на час-полтора. Ольгере этого хватило. Она выкрала из моего кабинета одно из колец, портативных порталов, и отправилась к источнику. Оставила что-то вроде записки. Мол, прости, мама, не могу его забыть, жить не хочу. Ну, и указала, куда отправилась.
О птица ночи! Жалобу свою
Ты изливаешь в полночь скорбным стоном
Не оттого ль, что в северном краю
Родится холод — смерть росткам зеленым?
Не оттого ль, что, облетев, листва
Тебя лишит укромного навеса?
Иль зимних бурь страшишься ты, сова,
Ночной тоски безжизненного леса?
Твой стон летит в неслышащую тьму.
Всегда одна, зловеща и угрюма,
Ты не вверяешь в мире никому
Своих тревог, своей бессонной думы.
Пой, плакальщица ночи! Для меня
Твой грустный голос — тайная утеха.
В полночной тьме без звука и огня
Твои стенанья продолжает эхо.
Роберт Бернс. «Сова»
- И что теперь? – успокоившись, я отодвинулась от бабушки. – Ты, я, дед, эта гостинца… Когда, кстати, ты успела ее организовать?
- Во время одной из ссор с твоим дедом, до всей этой истории. Тебя, родная, еще в проекте не было, а Ольгера заканчивала учебу в университете одного из магических миров. Я сама не ожидала, что здесь из небольшого домика, построенного, чтобы спрятаться от всего мира, вырастет гостиница, да еще и впитает часть моей божественной силы. Когда же это случилось, я решила оставить все, как есть, изредка наведывалась сюда под чужими личинами, проверяла, чем заняты новые и старые работники.
- А теперь?
- Что «теперь»?
- Теперь что? Дальше? Меня вытащили сюда с Земли, я тут то ли работаю, то ли глупостями занимаюсь, еще и женихи вокруг увиваются.
Бабушка мягко улыбнулась, погладила меня по взъерошенным после эмоционального выплеска волосам.
- Я не вижу, чтобы ты горела желанием выйти замуж. Видимо, ни один жених не по сердцу.
Я досадливо дернула плечом:
- Они все с удовольствием станут твоими родственниками, а не моими мужьями.
- Все ли, милая? – и лукавая улыбка на губах.
- Ты о чем? – недоуменно моргнула я. – Хотя вернее будет сказать: о ком? Ни один из них не выказывает никаких чувств, кроме чванливости, самодовольства и снобизма. Кстати, принц троллей, просящий моей руки, будет добиваться встречи с тобой и дедом. Я сказала, что в моем мире невесты слова не имеют, и все решают старшие родственники.
- Как полезно иногда знать традиции разных народов, пусть и земных, - беззлобно поддела меня бабушка.
Я покраснела.
- Он хам, ба. Я с ним даже за одним столом сидеть не желаю
- Значит, не станешь, - посерьезнев, кивнула бабушка. – Не беспокойся об этом. А насчет гостиницы… Хочешь – оставайся ее хозяйкой. Не хочешь – поехали с нами с дедом домой. Все зависит только от твоего желания. Мы тебя ни к чему принуждать не будем.
Бабушка поднялась:
- Мне кажется, тебе надо немного побыть одной, родная. Только, пожалуйста, не плачь. Слезы здесь не помогут.
Я молча смотрела, как она поднимается, выходит из кабинета и оставляет меня наедине с клубком противоречивых мыслей и чувств.
Разобраться в себе мне не дали. Появившийся через пару минут на пороге кабинета Парис посмотрел с любопытством, но обратился по существу вопроса:
- В гостинце появились горгулья и дриада. Утверждают, что у них разбиты сердца, и просят разрешения устроить вечер танцев с приглашенными в гостиницу мужчинами разных рас.
Воображением я обладала вполне живым. Представив себе, во что превратится гостиница после хотя бы двух-трех бутылок спиртного, я качнула головой:
- Здесь не бордель.
- Я ответил то же самое, - кивнул Парис. – Они потребовали начальство.
В голове у меня внезапно появилась одна необычная идея.
- Начальство, значит, - я встала из кресла. – Где Агнесса?
- Возле Лины.
- Пусть поднимается в номер этих двух красавиц. Где их поселили?
- Люкс. Рядом с апартаментами принца троллей.
Великолепно. Практически то, что надо.
- Я перенесусь сама, а ты, пожалуйста, сходи за Агнессой, - я хищно улыбнулась. Парис вздрогнул. – Обещаю: все останутся живы. И практически здоровы.
- Это ты после разговора с родными такая «добрая»? – уточнил Парис.
- Именно, - кивнула я. – Считай, во мне проснулась жажда деятельности.
- Бедная та гостиница…
Я затормозила напротив Париса, с изумлением моргнула. Он язвит? Этот вечно серьезный оборотень язвит?! Поистине, сегодня день открытий.
- Послушай, - начала я.
Договорить мне не дали: Парис сделал шаг вперед, обнял меня и прижался своими губами к моим.
Очередной поцелуй, на этот раз от трезвого Париса, воспринялся совсем по-другому. Я словно нырнула с головой в глубокий омут, наполненный непонятным восторгом, странным ликованием, пресловутыми «бабочками» внизу живота и желанием, чтобы поцелуй не заканчивался никогда. Не знаю, сколько мы целовались в реальности. По ощущениям, это была вечность.
Стакан вина и честный друг.
Чего ж еще нам, братцы?
Пускай забота и недуг
В грядущей тьме таятся,
Мы ловим радости в пути, —
Пугливо наше счастье.
Оно исчезнет — и найти
Его не в нашей власти.
Роберт Бернс. «Стакан вина и честный друг»
Окончательно пришла в себя я только перед дверью в номер-люкс. Тряхнув головой, прогоняя тем самым ненужные в нынешней ситуации эмоции, я решительно потянула дверь на себя.
Серокожая низенькая толстушка и зеленокожая стройная высокая модель, одетые в нарядные в ярко-фиолетовые платья, сшитые точно по фигурам, сидели в удобных мягких креслах посередине гостиной. Я уже заметила, что серый, коричневый, зеленый, синий или голубой являлись самыми частыми цветами кожи у разных рас в различных мирах. Первые пару дней мне так и хотелось перекреститься при взгляде на тролля или русалку. Теперь же я лишь отметила про себя встречу с новыми расами и представилась:
- Добрый день. Я – хозяйка гостиницы. Мне передали ваше пожелание. У нас не бордель, поэтому или мужчины, или спиртное. И то, и другое я разрешить не могу.
- Да знаете ли вы, - сразу же подорвалась из кресла толстушка, но закончить не успела.
Сзади раздался неуверенный голос Агнессы:
- Шантара, вы меня вызывали?
- Проходи, - не оборачиваясь, пригласила я. – Шантары, это Агнесса, моя помощница. Она организует для вас праздник, но без единой капли спиртного. Не советую поручать ей что-либо готовить. В остальном она в полном вашем распоряжении.
Сказала и вышла, не слушая возражений клиенток. Добираясь до кабинета, я разве что не улыбалась. Вот уж действительно, сделал гадость – на сердце радость. А здесь гадость двойная. И Агнесса будет под присмотром, и эти две красавицы получат помощника, неистощимого на идеи. Очень надеюсь, что они не решат вопреки моему предупреждению есть ее стряпню.
В кабинете я просидела недолго – минут через десять подскочила и вышла. На меня напала жажда деятельности. Хотелось что-то делать, занять голову и руки, чтобы не позволить себе мысленно вернуться к разговору с бабушкой. Я не чувствовала себя готовой снова погружаться в океан негативных эмоций. Не сейчас. Может, потом. Но не сейчас.
Ноги сами привели в спортзал неподалеку от библиотеки. В платье особо не потренируешься. Да и, собственно, я не очень-то хотела тренироваться. Но если надо занять руки, почему бы, например, не поднять гантели или не покачать пресс?
Оборудование спортзала мало чем отличалось от земного. Многие тренажеры были мне не знакомы, я не рискнула заниматься на них. А вот гантели, практически полностью повторявшие их земной аналог, в руки взяла, попыталась приседать с ними и на шестом или седьмом приседании опустилась без сил на пол.
- Спортсменка, - послышалось насмешливое от двери. Голос был незнаком.
Я с трудом повернулась: дед. Стоит, смотрит на меня, изучающе так смотрит.
- Никогда не любила спорт, - положив гантели, я поднялась, чувствуя небольшую слабость в ногах.
О чем говорить с фактически незнакомым человеком, я не знала. Да и вообще, нужно ли нам сейчас о чем-то говорить?
- Думаю, нам нужно познакомиться, - одетый в тот же костюм, что и при появлении в гостинице, дед покачал головой. – Твоя бабушка поступила неразумно, скрыв тебя от семьи.
- Семья? – только чтобы поддержать разговор, уточнила я.
Дед сделал два шага вперед, взял меня за руку, и прежде чем я успела вымолвить хоть слово, передо мной появилось в воздухе изображение многочисленных существ. У каждого из них имелся, если так можно выразиться, свой сектор обитания, в котором развивались те или иные события. Вот высокий красавец шатен лепит из глины различную посуду. Рядом с ним, отделенная прозрачной перегородкой, невзрачная пухлая брюнетка готовит несколько блюд на плите. Чуть подальше двое рыжих плотных мальчишек-подростков гоняют ногами квадратный мяч. В небе над ними летает огромный ящер, явно доисторический. Под землей, в катакомбах, ползает толстый змей. На нем – бесстрашные наездники – трое худощавых парней. Я сбилась со счета после первого десятка и просто наблюдала за объемными картинками.
Наконец, дед отпустил мою руку. Я тряхнула головой. Семья, значит. Не уверена, что хочу туда. По-моему, в моем случае лучше оставаться сиротой: толпу я никогда не любила.
- Впечатлена? – иронически поинтересовался дед.
- Не то слово, - пробормотала я ошеломленно. – А мне обязательно знакомиться с ними всеми?
Дед весело расхохотался, и я отметила про себя, что смех у него красивый и в то же время чересчур громкий.
- Прямо сейчас – нет. Но все равно придется.
А жаль…
Скалистые горы, где спят облака,
Где в юности ранней резвится река,
Где в поисках корма сквозь вереск густой
Птенцов перепелка ведет за собой.
Милее мне склоны и трещины гор,
Чем берег морской и зеленый простор,
Милей оттого, что в горах у ручья
Живет моя радость, забота моя.
Люблю я прозрачный и гулкий ручей,
Бегущий тропинкой зеленой своей.
Под говор воды, не считая часов,
С любимой подругой бродить я готов.
Она не прекрасна, но многих милей.
Я знаю, приданого мало за ней,
Но я полюбил ее с первого дня,
За то, что она полюбила меня!
Роберт Бернс. «Скалистые горы, где спят облака»
Поздно вечером начался праздник для горгульи и дриады. Ну, и для остальных обитателей гостиницы – тоже.
Сначала у меня на полочке в кабинете заплясали статуэтки. Я решила, что пора отдыхать, причем желательно у психиатра, но к статуэткам присоединились шторы, лампа и ковер.
- Или я сошла с ума, - пробормотала я, вставая из кресла и уворачиваясь от плясавших предметов, - или это Агнесса.
До двери я добралась без приключений, дважды уворачивалась от статуэток, пытавшихся стукнуть меня по затылку, и в коридор выскочила, здоровая физически, но отнюдь не психически.
- Милая, ты в порядке? – ко мне уже спешили бабушка и дед.
Я кивнула.
- Что это?
- Стихийная магия, родная. Такие вещи на расстоянии не гасятся. Ты знаешь, где источник?
- Догадываюсь…
«Источник» действительно оказался в номере-люкс вместе со своими подопечными.
По комнате весело порхали полупрозрачные бабочки, миниатюрные кентавры и пузатые детки с крылышками. А запах… Вино, коньяк, лимонад – я навскидку определила эти три напитка, хотя, скорее всего, выпили здесь гораздо больше.
Агнесса вместе с дриадой и горгульей сидели за столом, пригорюнившись. Каждая из них подпирала рукой щеку. Втроем они выли что-то, что при большом желании можно было опознать как песню.
- Лес густой, лес дремучий, лес холодный, - задавала темп дриада, - да во том лесу чудища живут.
- Ой ты ж небо мое, небо ясное, ой да на кого ж ты меня да покинуло, - вторила ей горгулья.
- Ах, любила я парнишу, краше не было в селе, - подпевала им обеим Агнесса.
Все трое были пьяны.
Не успела за нами закрыться дверь, как Агнесса, заметив недовольное начальство, попыталась подскочить со стула и вытянуться по струнке. Не смогла. А вот мутную жидкость из хрустального бокала, стоявшего на столике возле ее места, расплескала.
Жидкость разлилась по ковру, собралась в одну гигантскую каплю и целенаправленно поползла к нам.
- Ба? – вопросительно позвала я.
- Это прерогатива деда, милая, - последовал ответ.
Дед посмотрел на каплю – та съежилась до размеров пылинки и мгновенно пропала. Затем дед перевел взгляд на пьяниц. Те вздрогнули, застонали, сжав руками головы.
- Ба, тут увольнения практикуются? – задумчиво спросила я.
- Не надо, - пробормотала Агнесса, придерживая голову теперь уже двумя руками, - не надо увольнение.
- И правда, - задумчиво откликнулась бабушка, - тут не увольнение нужно, а отдельная звукоизолированная комната и эта милая девушка в качестве «врача». Думаю, через несколько часов общения с ней выздоравливать от сердечных ран будет сто процентов клиентов.
Агнесса покраснела. Я, в красках представив нарисованную моим воображением картину, рассмеялась.
Горгулья с дриадой выписались на следующий день, предварительно оставив в книге жалоб замечание, что хозяйка гостиницы помешала их душевной беседе с ее заместительницей.
- Видимо, исключительно из зависти, - хмыкнула я, припомнив летавшие по комнате статуэтки и порхавших кентавров. – Не дала напиться до отключки. Ба, ты с принцем троллей говорила?
Бабушка, расслабленно сидевшая в моей спальне в кресле напротив кровати, кивнула.
- Он предложил устроить нечто вроде бала и там дать тебе возможность выбрать из женихов самостоятельно.
Я поперхнулась глотком какао, которое пила сегодня для разнообразия. Брызги разлетелись по всему ковру и остались на нем некрасивыми коричневыми пятнами.
- Мне что? – недоуменно уточнила я, откашлявшись. - Какой бал? Какие женихи?! Ба, он точно не пил компот Агнессы?
- Женихи – тролль, инкуб, вампир. Бал – самый обычный, как те, о которых написано в твоих любимых романах. Почему нет, милая? Откажешь им троим, они соберутся и уедут, зато перестанут питать надежды на брак с внучкой богини любви.
- Вот же, - мне снова захотелось выругаться. Видимо, сказывалась тлетворная обстановка гостиницы. На Земле я себе подобного не позволяла. – Вот почему, скажи, надо прямо послать их троих, чтобы они от меня отстали?! Совсем намеков не понимают?!
Дункан Грэй давно влюблен,
И в ночь под рождество
К нам свататься приехал он…
Вот это сватовство!
Приехал в праздничную ночь
Хозяйскую посватать дочь,
Но был с позором прогнан прочь.
Ха-ха! Вот сватовство!
Затылок взмок у жениха,
Ха-ха! Вот сватовство!
А Мэгги будто бы глуха —
Не слышит ничего.
Он заводил с ней разговор,
Глаза и нос ладонью тер,
Топиться бегал через двор.
Вот это сватовство!
Роберт Бернс. «Сватовство Дункана Грэя»
К балу я не готовилась – смысла не видела. Одежда все равно останется серой, в ней особо не покрасуешься. Да и перед кем красоваться? Перед «женихами», которых я терпеть не могла? Поэтому оставшееся время, чуть больше суток, я провела, погрузившись в гостиничные дела: выгнала Агнессу из кухни, осмотрела номер-люкс, оставленный дриадой и горгульей, на предмет незапланированных «сюрпризов», полюбовалась картинами в номерах и при этом тщательно избегала встречи с Парисом. Он, как будто чувствовал что-то, то и дело попадался на моем пути, но в последнюю секунду мне удавалось ускользать.
- Милая, - вздохнула бабушка, появившись в моей спальне минут за двадцать до объявленного вечера-бала, - ты так и пойдешь?
Я оглядела себя: серое платье, рабочее, прямое, длинное, закрытое. Из-под подола кокетливо выглядывают мыски туфель, на этот раз – в тон платью. На лице нет косметики, волосы без прически. Украшений тоже нет. Идеальный вид для нежеланного вечера.
- А что не так? – удивилась я. – Отличный наряд. Практически арестантская роба.
Бабушка поморщилась:
- У тебя всегда было специфичное чувство юмора.
- У меня? Ба, это не я наложила на все наряды заклятие, чтобы они оставались серыми в стенах гостиницы.
- Зато никто из персонала не станет отвлекаться на личные дела, - пояснила бабушка и тут же добавила. – Кто же знал, что все так обернется.
И правда. Кто же знал, что любимая внучка вдруг станет хозяйкой гостиницы и откажется выходить за любого из «женихов».
Вечер только начался, когда мы с бабушкой появились в предназначенном для его проведения номере. На фоне богини любви я выглядела забитой серой мышкой. Ни яркие цвета в одежде, ни искусно наложенный макияж и умело сделанная прическа, ни украшения – ничего такого у меня не было. Да я и не страдала по этому поводу. Как и не страдала бы от назойливого внимания вампира и инкуба, решительно направившихся к нам с бабушкой из разных концов зала. Им наперерез буквально бросился принц троллей. Столкновение было неизбежно. И вряд ли эта троица отделалась бы просто синяками.
Увы, полюбоваться на такую красоту, как поврежденные части тела у высокопоставленных женихов, мне не дал дед, перегородивший дорогу троллю. Бабушка быстро сориентировалась и взяла на себя инкуба.
Мне достался довольно осклабившийся вампир.
- Шантара, я и подумать не мог, что у вас такие знатные родственники! – начал он общение.
Я равнодушно кивнула: конечно, не мог, никто не мог, даже инкуб, и тот, видимо, в шоке.
Пока вампир несколько минут усиленно заливался соловьем, я рассматривала помещение.
Приглушенный рассеянный свет, лившийся с потолка, призван был настраивать всех находившихся на романтический лад. Понятия не имею, что ощущали остальные, а я не чувствовала ни капли романтики. Столики с напитками и закуской, расставленные по углам комнаты, я проигнорировала, потому что краем глаза заметила в толпе гостей и сотрудников Агнессу. Кто знает, из чего приготовлены те напитки. Не хотелось бы, попробовав их, ловить вертких бородатых гоблинов по всем этажам.
Вампир, удостоверившись, что я не обращаю на него ни малейшего внимания, удалился ни с чем. Следом подошли и через некоторое время последовали его примеру инкуб и тролль. Я стояла с вежливой улыбкой на губах, безразлично рассматривала зал и чувствовала, как меня буквально обжигает чей-то взгляд. Чей – можно было не гадать. Парис находился в номере, среди обслуживающего персонала, и не мог не заметить моих кавалеров.
- Пообщалась, милая? – послышался рядом голос бабушки. Подойдя, она сменила недовольного своим поражением принца троллей. – Вот, выпей.
Жидкость в бокале показалась мне мутной. Да еще и цвет… Грязно серый, ненатуральный какой-то.
- Что это? – пить совершенно не хотелось.
- Пей, родная, так надо, - бокал буквально прилип к моим губах.
Изумленная странным поведением бабушки, я все же сделала три глотка. Никакого вкуса. Будто воду пьешь.
- Вот так, умница. Вита…
- Да?
- Есть в комнате кто-то, кто тебе нравится? Как мужчина?
Я кивнула.
- Дай ему это понять.
«То есть как – дать понять? Что нужно для этого сделать? Да и зачем?..», - я готова была засыпать бабушку вопросами, удивленная и ее поведением, и нестандартной ситуацией, но ноги уже сами несли меня к Парису, стоявшему вместе с Бартом в другом углу комнаты.