Проклятый лес всегда манил людей тайнами. И они у него были. Чего только стоили молодильные яблоки, за которыми меня мачеха регулярно посылала туда! Она очень ценила свой моложавый вид и тонкую талию. А без яблок сохранить их, не прилагая усилий, было сложно.
Пока мне везло. Я умудрялась возвращаться целой и невредимой и ни разу не встретила в лесу ни одного жуткого чудовища. Хотя жители Альгии были уверены, что нормальному человеку оттуда живым не выйти. То ли я нормальной не была, то ли никто на самом деле не разбирался в тайнах леса.
Запаса, который я приносила, хватало на полгода. Элизабет благодаря моим походам в свои пятьдесят оставалась свежей и молодой. А я полгода жила без особых придирок и мучений. Она никогда не была доброй и ласковой, никогда не стремилась заменить мне рано почившую матушку. Я нужна была лишь для того, чтобы принести ей эти бесовы плоды. Ни один обычный человек в Проклятый лес зайти не рисковал. А я смиренно ходила туда, получая взамен спокойную жизнь.
Пока был жив отец, он даже не догадывался о наших с мачехой взаимоотношениях. Он очень хотел выдать меня замуж. И даже неплохих женихов подыскивал. Однако его любимая Лиз делала все возможное и невозможное для того, чтобы помолвка не состоялась. Она не хотела лишиться той, которая умела продлить ее молодость.
В итоге мачеха цвела и пахла, как майская роза. А мне уже стукнуло почти тридцать. И скоро я безвозвратно перейду в разряд старых дев.
Да, я знала, где растет елка с молодильными яблоками! Именно на старой голубой ели они и вызревали. И, наверное, поэтому их мало кто мог обнаружить. Только Элизабет строго-настрого запретила попробовать даже маленький кусочек.
- Снежа, ты слишком молода для яблок! И они ничего, кроме вреда, тебе не принесут, - внушала она мне.
А я, естественно, слушалась. Только, конечно, обидно было. Как замуж — так уже старая. А как яблочко съесть — так слишком молодая. В этот раз что-то мне стукнуло в голову. И я решила, что все же сделаю это.
Вчера женился мой последний ухажер Уно Миллер. Я никогда к нему не питала теплых чувств. Сосед и сосед. И ничего более. Однако он был упрямым. И долгие годы пытался меня сосватать. Только вначале я сама не хотела. А потом мачеха, став моей опекуншей, была категорически против. Я, может, уже и пошла бы за него. Но не от любви, а от безысходности. Да меня и этого шага лишили.
И стало вдруг до слез досадно. Неужели я до конца жизни буду таскать ненавистные яблоки? А где же мое личное счастье? Неужели лишь в том, что я жила почти в свое удовольствие в родительском доме. Никто меня не обижал, никто меня не трогал.
Я двумя пальцами достала из корзины прелестный красный плод. Остальные, заботливо укрытые, остались внутри. Удивительное дело, они вызревали на елке с последним апрельским снегом да с первыми снежинками в октябре. И ничего с ними не случалось. Но стоило лишь их сорвать и минут пять подержать на морозе, как они превращались в кусок льда. А этот пока еще был таким красивым, с румяным боком и почти прозрачным на свету. И мне нестерпимо захотелось его откусить! Я несколько минут просто стояла и любовалась удивительным яблоком. Вертела в руке, поворачивая в разные стороны, нюхала, вдыхая пьянящий аромат с нотками хвои. И, наконец, рискнула. Закрыла для храбрости глаза, открыла рот и откусила, даже пару раз успела прожевать, ощущая, как медовый отвар потек в горло.
На этом романтика закончилась. Возле моего уха что-то прожужжало. Я от страха вздрогнула, так и не поняв, что это было, и ожидаемо подавилась. Спазм тут же перекрыл все дыхательные пути. Но яблочный кусочек никак не хотел выходить. Я натужно кашляла. Слезы и сопли текли из всех дырочек. Однако толку не было. Он словно прилип к гортани и не хотел со мной расставаться.
Где-то в уголке сознания я подумала, что не зря мачеха запрещала его даже пробовать. От нехватки воздуха начало жечь легкие. Мир застилала туманная пелена. И я уже начала мысленно прощаться с жизнью. Как что-то неожиданно твердое и горячее обхватило меня поперек туловища, сильно тряхнуло. Я закашлялась сильнее прежнего. И злочастный кусочек вылетел прочь.
Согнувшись пополам и жадно хватая воздух, я простояла несколько долгих секунд. А затем распрямилась, чтобы поблагодарить спасителя. И снова застыла, открыв рот.