Глава 1. Пробуждение в активе
Боль была первым, что вернулось. Тупая, раскатистая, пульсирующая где-то в виске. Не та острая, обжигающая боль, что бывает при ранении, а знакомая, нудная — похмельная. Сергей попытался пошевелить рукой, дотянуться до лба, но тело не слушалось. Оно было тяжелым, ватным и чужим.
Он заставил себя открыть глаза. Вместо стерильного белого потолка реанимации или привычной трещинки на штукатурке его спальни взгляду открылось нечто, напоминающее полог балдахина из темного, дорогого бархата, расшитого потускневшими золотыми нитями. Воздух был густым, пахлым — смесь ладана, пота, старого дерева и едва уловимой ноты рвоты.
«Где я?» — пронеслось в голове чистым, ясным клипом, резко контрастирующим с мутным состоянием сознания.
Память накатила обрывками. Кабинет. Гора бумаг по проверке оборонного завода. Давление за 200. Сдавленность в груди, холодный пот. Затем — резкий, разрывающий удар в грудную клетку, падение в кресло и… пустота.
Сергей Игнатьев, старший аудитор Счетной палаты, умер. В этом не было никаких сомнений.
А потом он проснулся.
Он медленно, с невероятным усилием повернул голову. Комната была огромной, каменной. Гобелены на стенах изображали сцены охоты на каких-то рогатых тварей. В камине, огромном, как пещера, тлели угли. На резном дубовом столе у стены стояли и лежали пустые бутылки причудливой формы, серебряный кубок опрокинут, и из него на темное дерево растеклось багровое пятно вина, похожее на кровь.
Он был не один. На широкой кровати, справа от него, лежала девушка. Очень юная, с бледной кожей и распущенными огненно-рыжими волосами. Она спала глубоким сном, нагое плечо выбивалось из-под меховой одеяла. Рядом, на полу, свернувшись калачиком, спала вторая — темноволосая.
Сергей закрыл глаза. «Хорошо, – подумал он с присущей ему аналитической холодностью, отсекающей панику. – Ситуация нетипичная. Клиническая смерть? Кома? Галлюцинации?»
Он попытался призвать свой главный инструмент — внутренний «Excel». Таблицы, схемы, алгоритмы. Все, что помогало ему годами раскладывать по полочкам финансовые потоки целых министерств.
Гипотеза А: Бред. Вероятность низкая. Ощущения слишком реалистичны. Тактильные, обонятельные.
Гипотеза Б: Новая реальность. Вероятность… высокая. Принимается как рабочая.
Входящие данные: Тело мужчины, 25-30 лет. Мышечная слабость, тремор, признаки тяжелой алкогольной интоксикации. Окружающая обстановка — доиндустриальная, аристократическая. Наличие прислуги (спящие девушки) указывает на высокий социальный статус.
Он снова посмотрел на свои руки. Длинные пальцы, холеные, без следов работы. Но не его руки. Руки юноши. На одном пальце — массивная печатка с каким-то звериным оскалом.
В этот момент в массивную дверь постучали. Не дожидаясь ответа, она открылась, и в комнату вошел сухопарый мужчина лет пятидесяти в темном, поношенном камзоле. Его лицо было испещрено морщинами забот, а в глазах стояла смесь подобострастия и отчаяния.
— Мессир Артур? — тихо произнес вошедший. — Вы… уже пробудились?
«Артур. Значит, так меня теперь зовут», — мгновенно зафиксировал Сергей.
Он попытался сесть. Спина отозвалась пронзительной болью, голова закружилась. Он сделал несколько глубоких вдохов, заставив легкие работать.
— Я… — его голос был хриплым, чужим. — Да. Пробудился. Что происходит?
Человек в камзоле заломил руки.
— Мессир, прошу прощения за вторжение, но… дела не терпят. Казначей герцога Раймонда прислал своего клерка. Они требуют выплаты долга. Сорок тысяч крон. К полудню. Иначе… они накладывают арест на все ваши активы, включая Замковый удел.
Сергей, а теперь уже Артур, барон фон Хартвиг, уставился на него. Его мозг, привыкший оперировать миллиардными бюджетами, мгновенно проанализировал информацию. «Сорок тысяч крон». Исходя из уровня технологий (предположительно феодализм) и обстановки, это должно быть астрономической суммой. Наложение ареста — начало процедуры банкротства и изъятия феода.
— Какие еще долги? — спросил он, и голос его стал тверже. Аудиторский, казенный тон.
Управитель — а Сергей уже определил его статус — попятился.
— Мессир, вы… не помните? Игра в кости с бароном де Ланже… Прошлой осенью. Вы поставили доходы с удела на три года вперед. И… проиграли.
В голове у Сергея что-то щелкнуло. Картинка сложилась. Мажор. Аристократ-прожигатель жизни. Промотал состояние, влез в долги, напился до смерти, и теперь в его теле оказался он, Сергей Игнатьев, чтобы разгребать эти говнарские последствия. Ирония судьбы была настолько чудовищной, что ему захотелось усмехнуться. Но он сдержался.
— Кто ты? — спросил он у управителя.
Тот смотрел на него с ужасом, решив, что барон повредился рассудком.
— Я… Бернхард, мессир. Ваш управитель. Служу вашему дому двадцать лет.
— Хорошо, Бернхард, — Сергей откинулся на подушки, чувствуя, как его внутренний «Excel» начинает строить первые столбцы и строки. «Пассивы». «Кредиторы». «Угрозы». — Принеси мне все. Книги учета. Налоговые ведомости. Опись имущества. Списки вассалов. Карты угодий. Все, что есть.
— Но, мессир… казначей…
— Казначей подождет, — отрезал Сергей. В его голосе прозвучала сталь, которой не было у прежнего Артура. — Сначала я должен увидеть полную картину. Чтобы понять, с чем именно мы имеем дело. И приведи в чувство этих двух, — он кивнул на спящих девушек. — Пусть уходят.
Бернхард заморгал, пораженный. Он смотрел на своего барона, который внезапно говорил не как самовлюбленный повеса, а как… как его покойный отец, только как-то по-другому, более холодно и расчетливо. Он неуверенно поклонился и ретировался.
Сергей остался один. Он поднял руку и разглядывал ее. Чужая рука. Инструмент. Теперь его инструмент. Он был в чужом теле, в чужом мире, на грани разорения. Но в его голове были знания, которые здесь, судя по всему, считались ересью или магией пострашнее любой шаманской возни. Знания о том, как работают деньги, системы и люди.