Кто-то стучал. Громко, настойчиво, нетерпеливо.
Стук эхом отозвался в гудящей голове сонной девушки.
— Сейчас! Сейчас! Иду! — пробормотала Юля, открывая глаза.
Вокруг царил сумрак, только метрах в пяти горел тусклый фонарь, освещая тяжелую дверь. Стук шел именно с той стороны.
Не сразу, но Юля ощутила, что лежит на чем-то твердом и неудобном, а еще адскую боль в затылке.
Она коснулась больного места.
Пальцы нащупали здоровую шишку.
Девушка медленно поднялась. Огляделась, удивляясь, что проснулась на полу.
Когда это она успела упасть с кровати? И где кровать? Вместо собственной спальни Юля обнаружила себя сидящей на паркете в незнакомом помещении. Таком большом, что его стены тонули во мраке. А вместо любимой пижамы на ней было непонятное платье. Темное, длинное и неудобное. С корсетом, не дающим вдохнуть полной грудью, и ворохом юбок.
Но больше всего в этот момент ее удивила лестница, у подножия которой она очнулась. Широкие ступени укрывал красный ковер, а кованая балюстрада уходила наверх, в темноту.
Сердце Юли сжалось от дурного предчувствия.
Что происходит?
Стук повторился.
— Да иду я! — нервозно воскликнула девушка. — Иду! Кому там не спится?!
Она подошла к двери, краем мысли отмечая, что видит эту дверь первый раз в жизни, да еще отлично видит, несмотря на отсутствие очков. И отодвинула засов.
За дверью обнаружился залитый солнцем двор, совершенно незнакомый, и румяная крутобокая девица, которую Юля тоже видела в первый раз. Девица красовалась в накрахмаленном белоснежном чепце, таком же переднике и длинном тускло-коричневом платье.
— Доброе утро! — машинально поздоровалась Юля. — Вы из новеньких? Шекспира играть?
Это было единственное объяснение, которое пришло ей на ум. Только вчера на педсовете обсуждали, что постановка “Ромео и Джульетты” может с треском провалиться. А все потому, что все старшеклассницы хотят непременно сыграть Джульетту, и нет ни одной желающей на роль ее кормилицы. Может, на ней самой это дикое платье потому, что она сама решила играть кормилицу?
— Госпожа! Вот, все как вы приказали, — девица широко улыбнулась обескураженной Юле и протянула корзину, полную свежих овощей. — Хотя я на вашем месте лучше бы пирог с мясом съела или окорока кусок! Поглядите на себя, скоро совсем прозрачная станете. Тетушки уже месяц как нет, хватит по ней горевать.
Юля в шоке уставилась на незнакомку. Еще никто не называл ее госпожой. И о какой тетушке речь идет? С маминой стороны или с папиной?
— Ты уже в роль вошла? — она окинула девицу изучающим взглядом. — Не припомню, чтобы в пьесе была такая сцена… А ты из какого класса?
Девице на вид было лет двадцать, но современные дети быстро растут, этой вполне может быть и шестнадцать, если оценивать возраст не по размеру груди, а по уровню интеллекта в глазах.
Как завуч спортинтерната, Юлия Петровна давно научилась определять этот самый “уровень интеллекта” у своих подопечных в первые пять минут разговора.
Но эта девица ее не на шутку смутила.
— Госпожа, не пойму я, о чем вы! — незнакомка шмыгнула носом. — А почему вы во вчерашнем платье?
Юля перевела взгляд на себя и испуганно вскрикнула.
Только сейчас до нее наконец-то дошло: она стоит в странном помещении, в чужой одежде и совершенно не помнит, как это случилось!
Ноги подкосились, в глазах потемнело, и Юле пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы переждать приступ паники.
Восстановив равновесие, она с трудом оторвалась от двери и первым делом ощупала себя. С удивлением отметила, что грудь стала меньше на размер, а талия — существенно уже. Юля смогла обхватить ее пальцами обеих рук, чего не случалось лет с двадцати.
Затем она подняла одну руку к глазам, потрясла хрупкой полупрозрачной кистью, на которой не было ни малейших признаков турецкого загара или гель-лака, и схватилась за щеки.
— Ой, мамочка! — тихо вырвалось из нее.
Недовольно ворча, незнакомка перешагнула через порог и бухнула корзину на мраморный столик. Затем захлопнула дверь. Помещение погрузилось в темноту, но не успела Юля испугаться, как на стенах вспыхнули тусклые огоньки. Через минуту они осветили огромный холл с колоннами, подпирающими расписной сводчатый потолок.
— Вот так-то лучше! — заявила девица. — Нечего вам сидеть в темноте!
— Я… я…
Юля начала заикаться. Не веря своим глазам, она еще раз огляделась. Ее окружала обстановка, достойная Эрмитажа или Версаля, но никак не среднестатистической школы-интерната на гособеспечении. Если только она сама вчера не уснула в музее эпохи барокко!
Нервно сглотнув, девушка посмотрела на мраморную лестницу, возле которой очнулась. Оценила кованую решетку и перила из светлого дерева, шелковистого даже на вид. Затем потрогала шишку на затылке и обнаружила еще одну странность.
Аккуратный “боб” превратился в увесистый шиньон на макушке.
Юля лихорадочно ощупала голову. Сомнений не было: она не только попала в чужой дом и вырядилась в чужую одежду, но еще загадочным образом похудела на несколько килограммов, избавилась от загара и отрастила длинные волосы…
И все это за ночь?!
— Где я? Кто я? Кто вы? — пробормотала она упавшим голосом.
— Как это кто вы? —девица уперла руки в бока. — Вы — леди Джулиана Гейбл! С утра точно были. Вот говорила я вам, пейте поменьше этих новомодных капель, которые ваш жених насоветовал! Мне знакомый аптекарь сказал, что они на память плохо влияют!
Юля вспомнила, что очнулась у подножия лестницы. Неужели она упала? Тогда немудрено, что память отшибло. Видимо, удар был очень сильным.
— Я упала, — призналась она. — Ударилась головой.
— Ох, батюшки! — девица всплеснула руками и полезла проверять. — У вас там огромная шишка, миледи! Как же вы так? Идемте скорее на кухню, надо лед приложить!
Она подхватила под руки вконец растерявшуюся Юлю и осторожно повела на кухню, в противоположную от лестницы сторону. Та шла покорно, растерянно глядя по сторонам, и все пыталась понять: кто же она? Леди Джулиана, которая стукнулась головой и вообразила себя Саблиной Юлией Петровной, завучем спортинтерната, или двадцатисемилетняя Юлия Петровна, которая спит и видит себя Джулианой?
Увидев, что лорд вошел в дом, Юля поспешно вернулась в кресло, откинула голову на спинку и придала лицу усталое выражение. Таким она обычно встречала претензии вышестоящего руководства.
Но вопреки ее ожиданиям, в кухню вошла Агнешка.
— Явился-таки! — пробурчала она.
— И где он? — удивленная Юля даже лед, забывшись, опустила на колени.
— Так как обычно. В Зеленой гостиной ждет. Потребовал бокал лучшего вина и верденский сыр!
— Ага… — нахмурилась Юля, пропустив мимо ушей незнакомое слово.
За окном белый день, а жених вино требует ни с того ни с сего. Алкоголик? Какая досада!
Что ж, если это ее сон, ее служанка и ее особняк, то она на правах хозяйки берет власть в свои руки!
— Агнешка! — заявила Юля, поднимаясь. — Вина лорду… э-э-э…
— Десмонду! — бойко подсказала служанка.
— Точно. Вина лорду Десмонду не давать. Чай у нас есть? Или кофе?
— Обижаете, госпожа, даже какао имеется! Вы же сами приказали, чтобы всегда запас зерен был, хотя я, признаться, ума не приложу, как вы эту горькую гадость пьете?
— Отлично, свари нам две чашки эспрессо.
Агнешка вытаращилась на госпожу так, что Юля испугалась, как бы глаза бедняги не выскочили из орбит.
— Эпро… эспре… простите, госпожа, глупую Агнешку, только я в толк не возьму, чего вы хотите.
Юлия глубоко вдохнула, приказывая себе не нервничать, затем выдохнула и нарочито ласково произнесла:
— Кофе. Черный. Без сахара. Но сначала проводи меня в эту гостиную.
— Черный, черный, — пробурчала Агнешка. — А он что, зеленый бывает?
Сопровождаемая ворчащей служанкой, Юля пересекла холл. Двери в гостиную оказались слева от лестницы. Огромные, двустворчатые, покрытые филигранной резьбой и отполированные до зеркального блеска.
Юля не разбиралась в ценных породах дерева, но ей показалось, что это одна из них.
Двери бесшумно распахнулись, пропуская ее в небольшое уютное помещение, отделанное в зеленых тонах. Первым делом в глаза бросился камин, облицованный малахитовой плиткой. Затем два стрельчатых окна, уходящих под потолок. И только потом Юля обратила взгляд на столик, украшенный эмалью и позолотой, по обе стороны от которого расположились два кресла, обитые зеленым бархатом.
В одном из кресел вальяжно раскинулся лорд Десмонд. Но, увидев невесту, он моментально собрался, встал и с завораживающей улыбкой шагнул ей навстречу:
— Джулиана, радость моя! Служанка сказала, что вы сегодня не в духе. Неужели плохо себя чувствуете?
Юля на миг растерялась. Красавчик выглядел таким живым, настоящим. И вблизи он оказался еще привлекательнее, чем из окна. От него шел одуряющий запах дорогого одеколона, на щеках играли ямочки, а в голубые глаза хотелось нырнуть с головой. И он так мило исковеркал ее имя! “Джулиана” определенно звучало лучше, чем “Юлия”.
Но все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже во сне.
Помнится, последний ухажер так сладко пел, а на деле…
Юля потрясла головой, отгоняя и неприятные воспоминания, и дурман.
Лорд Десмонд застыл перед ней, вытянув руку с раскрытой ладонью. Она машинально вложила в нее пальцы. Блондин легонько их сжал и вдруг приложился губами к чувствительному запястью.
Его губы были теплыми, поцелуй — коротким, но от этого прикосновения Юлю прошиб удар тока. Она вздрогнула, делая шаг назад, а в голове словно открылась потайная дверца, откуда потоком хлынули разрозненные картинки.
Она увидела себя — нет, не себя, Джулиану! — кружащейся в вальсе с этим мужчиной. Затем себя с ним в открытом ландо. Прогуливающейся в парке... Сидящей за столом, где были еще какие-то люди, одетые так, будто сошли со страниц исторического романа…
Картинки мелькали одна за другой, словно кусочки мозаики. Но постепенно их становилось все больше, они заполняли память и обретали смысл.
Их было так много, что Юля тихо охнула и осела на пол.
— Джулиана, Джулиана! — сквозь шум в ушах донесся взволнованный мужской голос.
— Ох, моя бедная госпожа! Говорила я вам, что она не готова к визитам! — причитала рядом служанка.
Юля смутно ощущала, что ее куда-то несут, но сил воспротивиться или ответить уже не осталось. Только когда в голове прояснилось, она поняла, что ее усадили в огромное зеленое кресло, жених стоит рядом со скорбным лицом, а служанка, шмыгая носом, протягивает стакан воды.
— Что со мной было? — Юля приняла стакан и благодарно сделала пару глотков.
Перед глазами мелькали мурашки от слабости.
— Вы потеряли сознание, — Десмонд развел руками. — Наверное, забыли позавтракать. Прежде вы так не реагировали на мои прикосновения.
Она взглянула на него и с удивлением поняла, что прекрасно помнит их прежние встречи. И знакомство за чаем у тетушки, и званый ужин у друзей семьи, и все светские рауты, проведенные вместе.
И даже то, как он утешал ее тем серым дождливым днем, когда она прощалась с тетушкой на мрачном, заросшем темными пихтами кладбище.
— Тетушка… — пробормотала Юля, пытаясь осознать новые воспоминания.
— Да, бедная леди Бронсон, господь призвал ее душеньку, — Агнешка привычно потянулась к переднику, намереваясь прочистить нос.
Не выдержав, Юля сморщилась:
— Платок! Где твой носовой платок? Что за манеры!
— Так у меня его отродясь не бывало, — обиженно проворчала Агнешка. — А манеры это у вас, у господ.
— Позвольте, я пожертвую свой, — вставил Десмонд с улыбкой.
Стоило ему перевести взгляд на служанку, как улыбка превратилась в кислую мину. Но платок он все-таки протянул: белоснежный, из тонкой материи, отороченный кружевом. Юля заметила вышитую шелком монограмму и, не сдержавшись, спросила:
— Вы не пожалеете об этом, милорд?
— Нет, моя леди, для вас — ничего не жалко. Платок это просто безделица.
Она краем мысли отметила, как естественно у нее прозвучало это “милорд”, будто всю жизнь так обращалась к мужчинам. Но через минуту уже забыла об этой странности. Внимание Юли отвлек новый вопрос:
— О, прекраснейшая Джулиана! — рассмеялся Марк, скрывая за широкой улыбкой нервозность. — У замужних женщин полно забот! Они ублажают мужей, воспитывают детей и варят варенье. Даже наша королева вынуждена признать, что единственное призвание женщины — хранить семейный очаг, быть опорой и утешением для супруга!
Он вновь попытался взять невесту за руку, но та ловко увернулась и попросила служанку подать воды.
Марк отстранился, с трудом скрывая досаду.
Джулиана сегодня была какая-то странная. Спорила с ним. Задавала вопросы. У нее даже тон голоса не такой, как всегда!
Еще вчера невеста плакала у него на плече и просила защиты, а сегодня даже не помнит об этом? Еще вчера она была слабее котенка, а сегодня выпустила коготки?
Неужели что-то узнала?..
Он обеспокоенно посмотрел на нее.
Но невеста, будто нарочно, спряталась за стаканом, который подала Агнешка.
Самой Юле было непросто. Она не подозревала о метаниях жениха, но чем ближе находился этот мужчина, тем тяжелее ей было думать.
Однако молчать долго тоже нельзя. Пока “Джулиана” недоумевала, не понимая, почему они не примут предложение Марка, “Юлия Петровна” деловым тоном осведомилась:
— То есть работать я не буду?
— Работать? — блондин нахмурился, по его лицу прошла судорога, на мгновение превращая улыбку в оскал. — Зачем будущей леди Десмонд работать? Вы же не синий чулок, как ваша тетушка. Ох, прошу прощения. Леди Бронсон была сильной дамой во всех отношениях. Но вы, Джулиана, вы же нежный цветок! Дом старый, но стоит приличных денег, они пополнят ваше приданое и пойдут на развитие земель, которые когда-нибудь унаследуют наши дети.
В голове Юлии-Джулианы промелькнули заброшенные сады, дурно вспаханные поля и унылые деревеньки. Похоже, жених возил ее в поместье. Только не одну, а вместе с энергичной седовласой дамой. Это была леди Бронсон.
— Ну зачем вам эта школа? — продолжал Марк, переходя на ласковый тон. — Все равно ученицы разъехались, и дохода нет. Никто из столичных семей не доверит вам воспитание девушек!
Юля чуть стойку не сделала, услышав волшебное слово.
— Школа? — почти шепотом уточнила она, глядя больше на служанку, чем на жениха. — Какая школа?
Тот, поморщившись, бросил:
— Та, что располагалась в этом особняке. Но вы не сможете ею управлять. Вы слишком юны и прекрасны, чтобы похоронить себя в этих стенах!
Десмонд пренебрежительно махнул рукой на стены, обтянутые зеленым штофом, а Юля отметила, что ткань на стенах дорогая. Настолько дорогая, что жилет лорда несколько проигрывает этой обивке. Нет, он тоже шелковый и зеленый, но… цвет побледнее, а ткань без золотого шитья и менее гладкая.
Тут ее взгляд упал на собственный подол — а ведь она в черном! Интересно, сколько здесь носят траур? Вряд ли меньше полугода. Как бы то ни было, у нее есть хороший повод отложить все важные решения и самой разобраться в ситуации. По крайней мере выяснить окончательно: сон это или не сон.
— Милорд, — голос дрогнул, и это хорошо, не стоит выглядеть сильной. Очень уж подозрительно настойчив и заботлив этот красавец. — У меня траур. Я скорблю по тетушке и не могу сейчас принимать такие важные решения. К тому же у меня все еще болит голова! Агнешка, где мой кофе?
Служанка засуетилась возле кофейного сервиза, а Юлия-Джулиана откинулась в кресле и прикрыла глаза, имитируя полную потерю сил.
***
У каждого хорошего педагога есть навык — наблюдать за детьми периферийным зрением. И вот под это самое зрение попал блондинистый лорд. Сначала он просто хмуро поглядывал на утомленную леди и бросал взгляды на чайный стол. Но когда Агнешка наполнила чашку горячим кофе, он рванул вперед, перехватил у нее посуду и сам понес к Джулиане.
Правда, по дороге один из его перстней сверкнул — камень немного сместился — а в чашке на миг появилась аппетитная пенка.
— Вот, Джулиана, прошу тебя, выпей! Мне больно видеть, как ты страдаешь! Пойми, мой нежный цветок, не стоит оставаться в доме, где все напоминает про тетушку!
Юля взяла чашку и задумалась. По краям напитка еще виднелись остатки пены. Она не была уверена в том, что увидела. Вряд ли лорд травит собственную невесту. Зачем ему это? Но в напиток явно что-то добавили.
Сделав вид, что пьет, попаданка принюхалась — кофе пах кофе, разве что к нему примешался еле заметный запах пустырника. Она и сама когда-то принимала его для успокоения нервов. Неужели это простая забота о здоровье невесты?
Но тогда почему тайком?
Пока Юля принюхивалась к кофе, гость все настойчивее повторял:
— Стоит продать особняк поскорее, лето подходит к концу, господин Майенлифф не будет ждать! Нужно заключить сделку сейчас, пока это выгодно!
Юля поднесла чашку к губам, а сама начала потихоньку сцеживать напиток в темный плед, накинутый на подлокотник. Когда кофе закончился, она слабыми руками поставила чашку на блюдце и проговорила:
— Простите, лорд Марк, мне стало еще хуже. Поговорим об этом в следующий раз!
Десмонд с трудом удержал на лице вежливую улыбку. Он рассчитывал на другой ответ и даже поглаживал рукой карман своего сюртука, откуда слышался шелест бумаги.
Однако невеста оставалась неумолима — не соглашалась, не подчинялась даже самому убедительному тону и вообще вела себя так, словно в один миг превратилась в одну из тех продвинутых девиц, которые беспокоили парламент своими дурными идеями о женском разуме. Он мог бы надавить, но эти новомодные магические бумаги требовали искреннего согласия владелицы! Да еще служанка рядом торчала.
Марк ждал, а Джулиана продолжала лежать в кресле с умирающим видом, но не желала подчиняться. Время шло, визит затягивался и уже начинал тяготить.
С трудом сохраняя лицо, Марк все же откланялся. Но едва пересек подъездную аллею и распахнул кованую калитку, как нос к носу столкнулся с мужчиной в сером.
Вот кого-кого, а этого типа Марк Десмонд на дух не переносил.
Навстречу ей, повторяя ее движения, сделала шаг хрупкая девушка в черном платье. Не веря своим глазам, Юля нервным шагом пересекла гостиную, замерла возле зеркала и жадно всмотрелась в свое отражение.
Зеркало было узким, высоким и пряталось между двух буфетов. Вот почему она сразу его не заметила.
Но сейчас ее занимало другое.
Почти не дыша, Юля ощупала свою фигуру и лицо. Затем быстро вытащила гребень из прически и распустила шиньон.
Предчувствия не обманули: она действительно сбросила килограммов семь или пять, а вместе с ними исчезли все следы двадцать первого века: гелевый лак с ногтей, татуаж с бровей, короткий осветленный “боб” превратился в водопад темно-русых волос. А еще куда-то пропал маленький шрамик над губой, полученный в детстве!
Юля попыталась задрать рукав, убедиться, что метка от БЦЖ никуда не исчезла. Рукав никак не поддавался, а в душе появился холодок. Уж слишком сон реалистичный, так не бывает...
Но за дверями гостиной послышался шум: прозвенел колокольчик.
Девушка напряглась, прислушиваясь к тому, что происходит в холле.
— Леди принимает? — голос серого лорда звучал хрипло, словно простуженный.
— Да, ваша светлость, — смиренно ответствовала Агнешка.
Похоже, к этому Вандербильту она испытывает всяческое уважение и даже страх.
Что ж, посмотрим, что он за птица. Еще один претендент на руку и сердце или на дом?
Пока гость шел через холл, Юля быстро завязала волосы в узел, кое-как скрепила гребнем и рухнула в кресло как раз в тот момент, когда двери гостиной открылись.
— Миледи, к вам лорд Вандербильт! — отрапортовала Агнешка, пропуская мужчину вперед.
В отличие от франтоватой красоты Марка Десмонда, у этого гостя вид был суровый и даже отталкивающий: резкие черты, жесткий подбородок, колючий взгляд и шрамы. Вряд ли кто-то назвал бы его красавцем, если бы не мощная харизма, которая окружала мужчину невидимым, но весьма ощутимым флером.
Он едва переступил порог, а сердце Юли уже тревожно забилось: с таким мужчиной непросто будет общаться. Он явно привык властвовать и не ждет отказа. Что ему нужно от бедной сиротки?
— Милорд! — она приняла расслабленную позу, оставив светские любезности на волю той половинки сознания, которая точно знала, что леди в своем доме может и не вставать, приветствуя гостя, особенно если скажется нездоровой.
— Леди Гейбл! — Вандербильт оставил кепи в руках Агнешки, но от этого не стал казаться менее опасным. — До меня дошли слухи, что вам нездоровится.
Юля чуть приподняла голову, желая разглядеть гостя получше. Но почувствовала, что плохо сколотый шиньон начинает сползать, и быстро уложила ее обратно. Сделала вид, что ее накрыло приступом слабости.
— Доброго вам дня, милорд! — выдохнула умирающим тоном. — Да, смерть тетушки меня подкосила. Простите мою слабость, кажется, я еще не готова принимать гостей.
Намека гость не понял или предпочел не понять. Он прошел к креслу, опираясь на трость, склонился над хозяйкой дома и пристально посмотрел ей в глаза.
Джулиана смутилась под этим взглядом, попыталась вжаться в кресло, но Юля не могла позволить себе уступить. Она взглянула на него твердо, как на хулигана, в пылу потасовки влетевшего в учительскую.
Вандербильт удивленно приподнял бровь, но сухо коснулся губами руки девушки и отступил.
Юля вздрогнула. Так же, как и при поцелуе Марка, ее пронизала странная дрожь. Но в этот раз никакие воспоминания не хлынули из закромов памяти. Только сердце на секунду сжалось, а затем забилось сильнее.
Это было странное чувство… Точнее, предчувствие. Она вдруг поняла, что гость сделает дальше: сядет в кресло и погладит больное колено.
От этой мысли ей стало не по себе. А еще мужчина смотрел так цепко и пристально, что девушка поспешила отвернуться к застывшей в дверях служанке:
— Агнешка, неси поднос!
Бросая на гостя косые взгляды, та внесла привычный набор из кофейника, чашек и вазочки с печеньем, поставила поближе к хозяйке, изобразила книксен и вытянулась у двери.
Вандербильт чуть качнулся, занял свободное кресло и принял из рук хозяйки дома чашечку кофе. Но перед этим он отставил трость и провел ладонью по правому колену.
У Юли перехватило дыхание: она не ошиблась!
— Вы очень бледны, миледи, — гость тут же заметил ее реакцию и нахмурился. — Может, все же примете мое предложение и съездите на воды в Форже-ле-Блан?
Попаданка раздраженно опустила глаза: и этот что-то предлагает! А судя по окончанию фразы — что-то неприличное!
Она хотела уже дать резкую отповедь наглому лорду, но тут в сознании мягко откликнулась Джулиана. И Юля скрепя сердце приняла ее помощь.
— Милорд, я сегодня немного рассеянна, — она скромно потупилась и хлопнула ресницами. — Вы не могли бы повторить свое предложение?
Вандербильт удивленно взглянул на нее:
— Королевская Тайная служба желает выкупить ваш особняк, леди Гейбл. Для собственных нужд. Мы дадим хорошую сумму, казна не скупится.
И этому подавай особняк! Да что они все к нему прицепились? Дом ведь действительно старый, Десмонд правду сказал. “Джулиана” робко отчиталась о протекающей крыше, рассыпавшихся ступеньках в подвале, потрескавшейся штукатурке, неисправном водопроводе и засоренной канализации. Чтобы все это вернуть в рабочее состояние, нужны огромные деньги. И они есть! Тетушка Бронсон оставила большое наследство, но вот незадача — Джулиана не имеет доступ к этим деньгам.
Почему — Юля так и не поняла, но кое-какие догадки были. На них навели слова Десмонда о роли женщины в обществе. Вероятно, здесь правит такой махровый патриархат, что бедная Джулиана даже не может распоряжаться своими деньгами!
— Я должна подумать, милорд, — Юлия-Джулиана деликатно коснулась губами напитка, делая вид, что пьет.
— Вы уже неделю морочите мне голову, миледи! — заметил Вандербильт с холодным раздражением.
И Юля это сразу отметила: в отличие от Десмонда, этот мужчина не старался быть милым.
Едва за ним закрылась дверь, Агнешка бросилась к хозяйке:
— Ух, миледи, как же так, волосы распустились! Неприлично же! А лорд этот так смотрел, так смотрел! Я думала, дыру в вас провертит!
— Да ничего страшного, — отмахнулась Юля, вновь усаживаясь в кресло. — Надеюсь, сегодня никто больше не придет?
— Так это надо в вашей книжке смотреть, миледи!
— В книжке?
— Да вон там, в шкафчике она лежит. Вас тетушка приучила все туда записывать. И гостей, и покупки, и все-все!
Юля медленно подошла к красивому секретеру из розового дерева и задумчиво погладила резную крышку. Рука сама потянулась к поясу, где звякнул ключик.
Девушка опустила глаза. Красивая безделушка висела на поясе, прикрепленная к нему массивной пряжкой со множеством цепочек. Тут же болталась маленькая лупа, ножнички, какой-то футлярчик, серебряный карандашик и несколько ключей покрупнее. Но вот именно этот — изящный, со сложной бородкой — подходил к маленькой замочной скважине, расположенной в центре медной розетки.
Юля подхватила ключик, вставила в замок, повернула трижды и едва успела поймать откидывающуюся панель. Внутри обнаружился целый ряд ящичков с весьма интересным содержимым. Бумаги, письма, какие-то коробочки и увесистая книга или тетрадь в прочном кожаном переплете.
Поняв, что задержится тут надолго, Юля отпустила служанку, велев ей готовить обед, а сама придвинула к секретеру мягкий стульчик, взялась за ту самую книжку-тетрадь и открыла на первой странице.
Перед ней был ежедневник. На каждой странице стояла дата, а дальше перечислялись различные события — от покупки новой шляпки до предложения лорда Десмонда прогуляться в парке. Тут же был набросан список покупок для школы, возмущение стоимостью угля и дров, красивый рисунок для вышивания и замечание одной из учениц за то, что грызет ногти.
Похоже, Джулиана не просто жила в этом прекрасном особняке, а еще и работала в школе у тетушки! Судя по записям, леди Бронсон вызвала племянницу около года назад, когда почувствовала недомогание, и та незаметно взяла на себя все заботы.
Читая дневник, Юля уже не удивлялась, что все понимает. Буквы отдаленно напоминали латиницу, но изобиловали диакритическими знаками и вензелями. Там же, в ящичке, нашлась и чернильница-непроливайка с заточенным пером. Юля была бы сама не своя, если бы тут же не попробовала себя в чистописании.
Обмакнув перо в чернила, она перевернула последнюю исписанную страницу, закусила губу и вывела сегодняшнюю дату: тридцатое июня две тысячи…
Рука дрогнула, оставляя на бумаге некрасивую кляксу. А затем, повинуясь рефлексу, начертала другие цифры: тысяча восемьсот двадцать один.
Юля уставилась на запись, как на привидение.
Значит, она не ошиблась. Девятнадцатый век. Но что-то не сходится с ее знаниями по истории! Англией в это время правили короли! О какой королеве упоминали Десмонд и служанка?
Вскочив со стула, Юля выбежала из гостиной и закричала:
— Агнешка, иди сюда!
Та показалась из кухни:
— Чего изволите?
— Страна! Как называется эта страна?
— Э-э-э… миледи, вы хорошо себя чувствуете? Может, вам еще лед приложить?
— Отвечай на вопрос!
— Так это… Альбионом зовется… Как это вы запамятовали?
— А столица?
— Лондиниум!
— Альбион? — переспросила Юля слабым голосом. — Лондиниум?
И схватилась за сердце.
Неужели ее воображение так далеко зашло, что не только создало реалистичный мир, но и переписало историю?
***
Несколько минут спустя Юля сидела в кресле, колупала пирожное и грустно подытоживала: это все-таки не сон. Об этом сигнализировала горящая кисть, которую она исщипала до крови, пытаясь проснуться.
Это реальность.
Ее, двадцатисемилетнего завуча спортинтерната, каким-то неведомым образом зашвырнуло… куда?
В альтернативный мир, где Римская империя правит бал, Британия осталась Альбионом, а Лондон — Лондиниумом. Невероятно, но факт! Вот почему местный язык так похож на латинский!
Но кто в трезвом уме и твердой памяти примет такое? Юля была слишком прагматичной особой, чтобы поверить в чудо без доказательств.
— Агнешка, — она вскинула на служанку задумчивый взгляд.
Та с тревогой наблюдала за госпожой.
— Да, миледи?
— У нас есть свежие газеты?
Юля боялась, что служанка сейчас вытаращит глаза и спросит, что такое газеты, но, к ее облегчению, Агнешка кивнула:
— Конечно, каждое утро мальчик приносит. Я оставляю в Белой гостиной, как вы наказали.
— Принеси.
Память Джулианы подсказала, что девушка привыкла завтракать в комнате с белыми стенами. Белая гостиная была меньше и уютнее Зеленой, где принимали посетителей, а ее окна выходили на цветник. Во времена тетушки эта комната была учительской — в ней подавали завтрак и чай тем классным дамам, которые были не на дежурстве. Туда же относили газеты, почту для учителей и каталоги, щедро присылаемые модными магазинами. Школа леди Бронсон была дорогим и престижным заведением. Если верить памяти ее племянницы, в белой гостиной одновременно завтракали более дюжины дам!
Но у Юли не было желания изучать интерьеры. Ее смущало не только собственное положение, но и явное присутствие второй личности в голове. Джулиана висела там тенью — незаметной, незримой, безмолвной. Но все же Юля ощущала ее. Она словно сама была этой робкой испуганной девушкой, которая случайно ударилась головой — и проснулась!
В памяти осели все знания и секреты Джулианы. Надо было лишь изучить и систематизировать их. Ее прошлое, отношения, чувства. Юля даже ощущала легкую тоску по неизвестному Ллойду, который был так дорог Джулиане.
Они с ней даже внешне были похожи. Будто Юля была отражением Джулианы. Но вот характеры у них оказались полной противоположностью друг друга.
Тихая, покорная Джулиана — и пробивная, энергичная Юля. Возможно, одной из них не хватало решительности, а другой — мягкости? Вот вселенная и взялась из двух половинок слепить одно целое…