Сезон помидоров, или Пари на урожай - читать онлайн

Глава 1

— На кой ты мне сдалась? — темноволосый мужчина в дверном проёме смотрит на меня с неприязнью, причину которой я не понимаю.

Мы видимся впервые, а я всегда стараюсь держаться вежливо и приветливо. Откуда эта антипатия?

— Утром вы подали заявку в бюро распределения. Господин распределитель сказал, что у вас открыта вакансия на место садового мага и послал меня...

— Информация устарела. Мне не нужен садовый маг.

Быстро моргаю. Информация устарела за два часа? Это шутка такая?

Хотят какие тут шутки?

Незнакомец, стоящий передо мной, похож на шутника не больше, чем гробовщик со стажем. Лицо у него такое мрачное, будто за всю жизнь ни разу не улыбнулся.

— Значит, вам не требуется садовница?

— Нет, — отрезает лорд.

— А как насчёт... Может, вам нужна уборщица или...

Вместо ответа он захлопывает дверь прямо перед моим носом с громким хлопком.

Неколько секунд стою в оцепенении. Пытаюсь справиться с накатившей паникой. Все нормально, — твержу себе. Хотя понимаю прекрасно, что это ничего нормального нет в том, чтобы лишиться последнего шанса на нормальную жизнь. Заставляю себя спуститься по лестнице и, медленно двигаюсь по белой гальке к воротам.

В этом красивом, ухоженном месте много белого. Дорожка к дому выложена из белой гальки, а особняк, как и высокий забор, построены из белого камня. Не удивлюсь, если сердце хозяина этого места тоже сделано из белого камня. Хотя нет... Скорее, из черного.

Внезапно перед глазами темнеет и ноги начинают заплетаться. Свернув за ближайший куст, прислоняюсь к каменной кладке дома. Будто со стороны вижу себя: дрожащая, шмыгающая приютская девчонка в дешёвом, тёмно-зелёном платье с нелепыми розочками... Господи, ну за что мне всё это?

Старалась ведь жить по совести, никого не обижала. Закончила учёбу с красным дипломом, устроилась на хорошую работу, начала помогать родителям. И вдруг...

Пока полола клубнику на даче, нога провалилась в какую-то дыру. Я ещё успела удивиться: откуда тут барсучья нора? А потом дыра расширилась, засосала меня целиком и… выбросила в другой мир, в другое тело.

Вот так в один миг из Лары Верещагиной я превратилась в Клару Мэнфилд, выпускницу сиротского приюта. Правила для приютских выпускниц были предельно просты. В день моего восемнадцатилетия матушка-настоятельница выдала мне серебрушку и отправила в мир, чтобы я попыталась честно устроиться в жизни. На это мне отводилась ровно неделя.

Под честным устройством здесь понималось замужество или работа, найденная через Бюро распределения. Если выпускнице не удавалось выскочить замуж или найти работу, её... точнее, меня ожидало пожизненное заточение в монастыре.

Жизнь в чёрном теле и тяжёлый, монастырский труд делали век послушниц очень коротким. Опасные шахты, магически нестабильные зоны, врачевание во время эпидемий — неудивительно, что мало кто из девушек доживал до тридцати. Особенно жуткими были условия в северных краях.

Мне повезло, что я проявила осторожность и не заявила матушке прямо с порога, что пришла из другого мира. Попаданок здесь тоже не жаловали, и сразу отправляли в монастырские стены, не давая даже недели на поиск работы.

Шесть дней я ходила на собеседования по адресам, которые выдавал господин Аверье — педантичный, седовласый Распределитель из Бюро трудоустройства. Но женщины не хотели брать в дом красивую садовницу — побаивались за мужей. Мужчины же считали, что я с моим хрупким телосложением не справлюсь с тяжёлой работой.

Впрочем, нашлись пара лордов с масляными глазками, которые были согласны меня нанять. Вот только они сразу предупредили, что помимо услуг садовницы от меня потребуется кое-что ещё. Естественно, наглецы получили отказ, вынудив меня вернуться в Бюро за новым контактом.

Я как могла растягивала серебрушку. Сняла крошечную комнатушку на окраине города у пожилой вдовы, ходила повсюду пешком. Сначала питалась дважды в день, потом перешла на один приём пищи. Сегодня утром, вручая последний адрес, господин Аверье заметил, что подходящих мест больше нет.

Зато, мол, в Северном Фэйнсе недавно умерло много прислужниц от тифа, и монастырю срочно требуются новые послушницы. Особенно — способные работать с землёй садовые магини. После подобного напутствия я поклялась себе, что получу работу любой ценой.

Грустно усмехаюсь своим мыслям.

Вот и получила. Прямо сходу, ага.

Из неутешительных мыслей меня вырывает звук открываемого окна над моей головой. Грудь сжимается от тревоги.

Если я встану и попробую ускользнуть, скорее всего, меня заметят. А я не хочу снова привлекать к себе внимание грубияна, чтобы не получить новую порцию хамства. Лучше уж тихонько пережду в укромном уголочке.

— Кто там был, Дэшфорд? — до ушей долетает незнакомый мужской баритон.

— Да так. Одна особа, жаждущая на меня работать.

— Очень кстати. Тебе не помешает служанка. Живая женщина в доме не чета артефактам, — степенно рассуждает незнакомец. — Артефакты уборки — это, разумеется, современно и не затратно, но в них нет ни терпения, ни понимания уюта, ни желания угодить. Они просто гоняют тряпки по полу, пока не задымятся руны. А служанка — она и чашку со стола уберёт, не дожидаясь команды. И чай предложит. И букет цветов на стол соберет. Бездушный артефакт не сравнится с живым человеком.

Глава 2

— Я не искал служанку, — с неохотой бросает хозяин дома. — Она пришла по другой заявке.

Его ответ заставляет меня разочарованно выдохнуть и покачать головой... Непрошибаемый упрямец.

— По какой заявке?

— Я успел подать заявку в бюро на садовницу прежде чем узнал, что моему участку грош цена. Думал, дядюшка после смерти оставил нечто ценное.

— Любой бы на твоём месте так подумал, — тянет баритон. — Это же Черные Пески! Там не земля, а квинтэссенция плодородия. Даже самые обычные участки по карману лишь знати.

— Вот именно! Обычные, — с усмешкой произносит лорд. — Дядюшка и после смерти сумел мне подгадить. Отписал в наследство бракованный участок.

Раздаются шаги, тонкий звон стекла, журчание жидкости. Кажется, собеседники решили утолить жажду, а до меня наконец начинает доходить, почему лорд Дэшфилд встретил меня по-хамски.

У него, похоже, нарисовалось проблемное наследство. Боль и печаль, как говорится, но это всё равно не оправдывает его резкость! Мог бы отнестись по-человечески.

— Что собираешься делать?

— Говоришь, участок безнадёжен? — задумчиво произносит хозяин дома.

— Ну, почему? Надежда всегда есть. Но в твоём случае ее крайне мало. Архимаг сказал, участок магически повреждён до самого ядра, что делает его крайне нестабильным. Земля по-прежнему плодородная, но какой прок от её плодородия, если там даже капусту не вырастить, а уж вертрен тем более? Впрочем, я еще не сказал о главной проблеме.

— Говори уже, — слышу усталые интонации. — Не тяни.

— Если туда заявится магическая инспекция, она завалит тебя штрафами. А она всегда приходит на место магических всплесков. Это лишь вопрос времени.

— Ладно. Значит, мне остаётся ритуал выжигания. Выжгу к пеклу всю магию на участке, а потом продам за гроши. Расти там, конечно, ничего не будет, но хотя бы штрафов удастся избежать.

— Получить разрешение на ритуал выжигания — это тебе не свечку задуть, — гудит баритон. — Готовь круглую сумму. Пока оформишь все документы, состаришься и разоришься.

— Два года, Рейгнар. За два года я не состарюсь.

— Состаришься. С такими-то проблемами.

— Арх-х! — слышу злое рычание. — Я уже ненавижу этот участок! Сбагрить бы его, да только никто и задаром его не возьмёт... Ты мастер убить настроение.

— Я реалист.

— Это одно и то же.

Тут на моё запястье садится огромный шмель и я, вздрогнув, всплёскиваю рукой, случайно ударяя по ветке куста. Шмель улетает, а голоса перемещаются в другую часть комнаты, и я медленно обдумываю услышанное.

Я уже пришла в себя, мне гораздо лучше. Наверно, самое время незаметно уйти, но… Случайно подслушанный разговор зацепил меня за живое.

Поэтому остаюсь сидеть в кустах, пока гость, шурша галькой, направляется к выходу. Когда за ним с щелчком затворяются ворота, я по-прежнему раздумываю, что мне делать.

Если стану хозяйкой недвижимости, мне больше не придётся бояться монастырских стен. Я буду свободна!

Сво-бод-на.

Медленно перекатываю эту мысль в голове, наслаждаясь ее значением.

Да, у меня будут проблемы, ну и что?!

Зато это будут МОИ проблемы, и МОЙ выбор, чего не скажешь о монастырской жизни.

Может, постучаться к лорду, признаться, что я в курсе его ситуации, и попросить мне этот участок подарить?

А уж с землёй я как-нибудь разберусь.

Мы, агрономы, с землёй на ты. Наверняка, потихоньку и магией научусь пользоваться и...

— Ты здесь, — за моей спиной раздаётся грозный рык, — шпионишь?!

Обернувшись, вижу хозяина этого дома, стоящего на крыльце, и вид у него, скажем так, не самый добрый. К плотно сжатым губам и хмурому лицу я уже почти привыкла за пару минут нашего знакомства. А вот стиснутые до побелевших костяшек кулаки-кувалды меня жутко пугают.

Чувствую, как напрягаются мышцы под наплывом адреналина. Инстинкт самосохранения велит спасаться бегством, пока не поздно. Но желание обрести свободу столь велико, что я поднимаюсь на ватных ногах и твёрдо встречаю взгляд разъярённого мужчины.

— Я совершенно случайно услышала ваш разговор, милорд, и… у меня есть к вам деловое предложение.

Глава 3

— Деловое... — мужчина складывает руки на широченной груди и выразительно приподнимает бровь. — У тебя. Ко мне.

— Да, — сглатываю пересохшим горлом. — Деловое, взаимовыгодное предложение.

— Говори.

Под его тяжёлым взглядом в горле окончательно пересыхает, но я заставляю себя продолжать. Отступать-то некуда!

— Я готова взять ваш участок на себя, — моя фраза звучит так пафосно и нелепо, что поспешно добавляю: — Дело в том, что я специально училась обрабатывать землю, в том числе повреждённую. Думаю, я смогу вырастить на вашем участке урожай.

— Это невозможно. Всё закончится тем, что я заплачу тебе жалованье, а проблема не решится. Не вижу здесь своей выгоды.

— Ну, тогда… — судорожно сжимаю платье в пальцах, — если вы не верите в успех, просто подарите мне участок. Вы избавите себя от проблемы — она перейдёт на мои плечи.

Мужчина усмехается с неприязнью.

— Не считай меня идиотом, дева. Приютская сирота желает раздобыть клочок земли, чтобы не попасть в монастырь, — на его словах хочется ахнуть от досады — этот гад будто читает мои мысли. — Но что я получу взамен, если позволю тебе наслаждаться пребыванием на моем участке вдали от монастыря?

Открываю рот, как рыба на суше, и тут же, не издав ни звука, закрываю. От такого поворота просто теряю дар речи.

То есть я буду на него работать, а он за это хочет что-то получить?

Будь я в своём мире, я бы нашла, что сказать, а здесь и сейчас… Единственное, что мне остаётся, — это отвести глаза и пролепетать:

— Я же приютская, милорд. У меня ничего нет.

— Знаю. Но если тебя хорошенько причесать и приодеть, то получится вполне симпатичная мордашка. Пожалуй, — он прищуривается и ощупывает меня внимательным, по-мужски оценивающим взглядом, — мне сойдёт.

Что?!

А кастрюлей по голове тебе не сойдёт?

Или лопатой по лбу — так, чтобы аккуратно, но метко?

Вот же зараза!

Чувствую, как к лицу приливает кровь. Хотя... это даже хорошо, что он меня разозлил. Теперь пусть нахал поговорит с сердитой версией меня!

— Вы правы, — цежу сквозь зубы. — Если вы не подарите мне участок и не дадите работу, мне останется одна дорога: в монастырь. Но, раз уж все равно пропадать, то почему бы мне не сходить перед отправкой в монастырь в магическую инспекцию и не рассказать им о вашем участке? Пусть проверят. А то мало ли… Магический всплеск, знаете ли, — это дело опасное.

— Угрожаешь. Мне, — в тёмных глазах загорается опасный, недобрый огонёк, от которого у меня всё внутри сжимается от непреодолимого страха. — Тогда и ты объясни. Что помешает мне закопать тебя прямо тут, в саду, чтобы избежать проблем с инспекцией?

Понимаю, что он говорит вполне серьёзно, и от этого осознания хочется рвануть отсюда что есть сил. Но куда там рванёшь?

Он шире меня и на две головы выше. Догонит в три шага, а дальше что? Каменный особняк стоит за высоким забором в три человеческих роста. Закопать меня тут ничего не помешает.

Заставляю себя улыбнуться.

— Господин Распределитель знает, что я пошла по вашему адресу. Если я исчезну, на вас падёт подозрение. Вам придется говорить с дознавателями. Нервничать, терять время. А главное, на каждой выпускнице приюта есть отслеживающая магическая метка. Чтоб не вздумала бежать. Меня найдут в вашем саду и... Вы правы, я погорячилась. Я бы с радостью, предложила вам что-то достойное взамен за возможность работать на вашем участке, но к сожалению не могу. Поэтому позвольте предложить вам пари.

Чувствую, как мощные мышцы плеч и шеи слегка расслабляются. К опасному блеску в глазах добавляется нотка интереса. Похоже, я выбрала правильный тон.

— Если я выращу на вашем огороде хороший урожай… скажем, помидоров — что, по-вашему, невозможно — то вы подарите мне участок. Тогда вы лишитесь вероятных штрафов от инспекции и вам не придётся ничего платить за магическое выжигание. А если я НЕ выращу урожай помидоров за отведённый период, то вы останетесь при своём участке. Но зато… — снова сглатываю. —Я стану на год вашей бесплатной служанкой. То есть за питание и крышу над головой буду работать в вашем доме кухаркой и поломойкой.

Вытолкнув из себя это предложение, замираю и, затаив дыхание, жду ответ.

Я предлагаю контракт на год не случайно. Ровно столько мне придётся доказывать обществу свою благонадёжность. Каждый месяц я должна буду носить в бюро распределения документы, подтверждающие наличие официальной работы. Меня кроет волной паники.

Господи, выдержу ли я целый год у этого мужчины, пусть даже в обмен на свободу?

— Пять лет, — зло бросает он. — Ты станешь моей бесплатной служанкой на пять лет. И это моё последнее слово.

Приветствие

Дорогие читатели!

Рада видеть вас на страничках своей новой истории!

Надеюсь, вам будет тепло и уютно!

Я подготовила для вас несколько визуалов. Два верхних - визуалы нашей героини и лорда Дэшфорда, с которыми мы уже познакомились. А с героем из третьего визуала нам предстоит скоро встретиться.

Эта история пишется в рамках литмоба

(У)дачные попаданки

https://litnet.com/shrt/92lE

Глава 4

— Пять лет? — ахаю в тихом шоке, а этот гад продолжает гнуть своё, как ни в чём ни бывало.

— Да, пять. Надеюсь, тебя научили в приюте считать до пяти?

В ответ я делаю глубокий вдох и считаю до десяти.

На языке крутятся всякие эпитеты, но... моя жизнь дороже минутного удовлетворения.

— Вот и прекрасно, — небрежным кивком он указывает на высокие ворота. — Раз основы контракта мы обговорили, идём к поверенному!

— К какому «поверенному»?! — ужасаюсь я. — И в каком смысле «обговорили»? Разве вы получили от меня согласие?

— Я озвучил свои условия. Значит, обговорили. Осталось заверить каждый пункт нашего соглашения... Кстати, имей в виду. Если наворотишь что-то на участке, то сама за это ответишь.

Стою и безуспешно пытаюсь вникнуть в смысл его слов.

Что я, по его мнению, могу наворотить? Грядки с помидорами не выполоть? Забыть их полить? Что еще?

— О чем вы говорите, милорд?

— Ты в ответе за любой магический всплеск, — он, подбоченившись, нагло буравит своим взглядом. — Так что инспекцией отныне будешь пугать себя.

Я мотаю головой.

— Но... это же нелепо! Пять лет отработки и участок… Повреждённый участок, между прочим! Вы — владелец, а отвечать за его дефекты должна я? Может, мне ещё и за ваш дом отвечать? А вдруг крыша прохудится? Нет, ну правда... — с каждым словом я всё больше распаляюсь. — Почему бы вам вообще не скинуть на меня все свои проблемы? С сильного плеча — на приютскую сироту. Так благородно, не правда ли? Решать свои трудности за счёт более слабых?

— Значит, находишь меня сильным и благородным? — скалится он без намёка на улыбку.

— Благородным... — всплёскиваю руками. — Вам вообще знакомо понятие чести? Или справедливости? Так вот — в вашем предложении её нет ни капли! Вы просто подло пользуетесь моей уязвимостью. Так нельзя!

— Продолжишь меня учить, дева, — сердится он, — и я напомню тебе, где ворота.

Коротко выдыхаю и, чтобы не наговорить лишнего на эмоциях, и перевожу взгляд на ближайший декоративный фонтан. Брызги преломляют свет в ярких лучах солнца, создавая изумительную красоту. Но эта красота ни капли не помогает мне ни успокоиться, ни сосредоточиться.

Стою у стены, сжимая-разжимая кулаки, в лопатки врезаются твёрдые, прохладные камни особняка, а грудь распирает от эмоций.

Гад. Нахал. Подлюка. Я так возмущена произволом, что скалкой готова отходить его по филейному месту! Вот только как, если он амбал двухметровый и держит в руках мою жизнь? Сейчас он в выигрышной позиции. А у меня и выбора-то особо нет. И он это прекрасно понимает.

— Послушай, дева. Я в тебе не нуждаюсь, хотя… — он снова ощупывает меня взглядом. — Я бы не отказался от такой милашки на своём ложе. Пожалуй, даже на кухне ты бы пригодилась. Но если ты сейчас развернёшься и уйдёшь, мой мир не изменится. Со своими проблемами я справлюсь.
Вопрос в том: справишься ли ты со своими — без меня?

С минуту я стою молча, продолжая рассматривать брызги фонтана. Меня задевает его беспардонность, но еще больше задевает то, с какой лёгкостью он читает слабые места в моей ситуации. Ведь, если отдёрнуть в сторону эмоции и обнажить чистые факты, то наше пари нужно гораздо больше мне, чем ему.

Я не хочу умирать молодой.

Если сейчас не использую свой шанс, то остаток жизни в монастырских застенках буду корить себя, что не попыталась. Каждый божий день буду думать: «А что, если я рискнула бы и у меня все получилось?»

Поворачиваюсь к нему и, встретившись с его взглядом, бурчу:

— Идёмте к вашему поверенному! Чем быстрее подпишем контракт, тем скорее мы разойдёмся.

Мужчина, удовлетворенно хмыкает, — мол, что и требовалось доказать! — и направляется к тяжёлым воротам, а я поспешно семеню следом.

Мостовая, обжаренная палящим солнцем, пышет жаром. Ноги то и дело соскальзывают в щели между горячими булыжниками. Приходится ступать осторожно, а поскольку один его шаг — как два моих, скоро чувствую себя уставшей, как мышь под метлой.

Ужасно хочется пить. День сегодня выдался ветреный, но ветер дует с юга — горячий, обжигающий.

Когда мы подходим к конторе поверенного, не только платье прилипает к телу, но и мысли слипаются в вязкую кашу. К счастью, здравого смысла мне хватает, чтобы настоять на покрытии моих прожиточных расходов и затрат, связанных с садом. Увы, это — единственный пункт, который однозначно играет в мою пользу.
Согласно документам, магические всплески на участке напрямую связаны с человеческой активностью. А значит, по мнению поверенного, именно я должна нести за них ответственность, как и за прочие плоды моей деятельности на участке. К сожалению, ни один из моих доводов его не убеждает.
Что ж, деваться некуда.
Приходится согласиться и принять на себя последствия этих самых магических всплесков.

На выращивание помидоров прошу себе полгода. Даже с медленно зреющими сортами этого срока должно хватить с лихвой. Климат тут южный, земли в Черных Песках плодородные. Уверена, я справлюсь!

Когда речь заходит о количестве урожая, мысленно подсчитываю. Сто кустов вполне по силам вырастить одному человеку. Один куст приносит от трёх килограммов помидоров — значит, урожай в триста килограммов мне вполне по плечу. Делим надвое — и... готово!

— Сто пятьдесят критов*, — предлагаю я осторожно.

(Крит* — мера весов, приблизительно равная килограмму)

Еще моя бабушка учила меня торговаться на турецком рынке. Прикинуть, какую сумму я готова заплатить за товар, и назвать в два раза меньше.

— Так и запишите, мастер Грэнхольм, — неожиданно легко соглашается лорд и тут же поворачивается ко мне:
— Через полгода будешь для меня готовить, дева. За свою стряпню не переживай. Если в качестве кухарки ты не сгодишься — отработаешь по-другому.

Глава 5

Что?!

С тревогой впиваюсь взглядом в строки, написанные мелким, бисерным почерком. Не было там пункта про «отработать по-другому»! Я же глаз не спускала с документа, пока перо в руках поверенного скользило по желтоватой бумаге!

Юрист потирает вспотевшую лысину — наверно, происходящее доставляет ему массу неприятных ощущений. С одной стороны, он не смеет поставить на место влиятельного клиента, а с другой стороны, не спускать же ему беззаконие?

— Лорд Дэшфорд э-э… — тянет бедолага, — видимо, имеет в виду, что в случае проявления с вашей стороны неудовлетворительных кулинарных способностей, вы отработаете мойкой полов, как это указано в контракте. Ничего иного лорд Дэшфорд, опираясь на контракт, требовать не вправе.

Вышеупомянутый лорд бросает на дипломатичного юриста суровый взгляд, и при этом абсолютно не выглядит согласным. Или, может, у него всегда такой несговорчивый вид?

Во время дальнейшего обсуждения выясняется, что участок находится в часе езды от города, а жить мне предстоит в летнем домике, расположенном там же. В конце недели, туда будет приезжать слуга лорда Дэшфорда — доставить еду и заодно узнать, не надо ли чего-нибудь заказать из садовой лавки. В случае крайней необходимости слуга может разок-другой свозить меня в город, чтобы я сама выбрала, что мне нужно.

Меня эти редкие визиты заставляют напрячься. Все-таки в процессе выращивания любой культуры можно случайно пораниться или получить укус редкого насекомого, или… Да мало ли что может случиться на природе?

— А если мне понадобится срочная помощь? Например, срочный артефакт для помидоров или средство, чтобы вывести насекомых? Как мне тогда связаться с лордом Дэшфордом?

Поверенный уже открывает рот, чтобы что-то ответить, но лорд его опережает:

— Никак. Твоя задача — в одиночку вырастить помидоры на этом участке. Вот и справляйся сама.

Смотрю в мужское лицо и поражаюсь, откуда в человеке столько грубости и неуступчивости. Густые брови нахмурены. Плотно сжатые губы можно было бы назвать красивыми, даже чувственными, не будь этих вечно опущенных уголков, словно готовых в любую секунду произнести резкость.

А вот возьму и назло тебе справлюсь, проносится в голове. Потом загляну в твои тёмные глаза и с удовольствием прочитаю в них досаду.

Качнув головой, отвожу взгляд.

Ладно.

Помогать он мне не будет, но главное — лишь бы не мешал. Как-нибудь справлюсь!

Обговорив все условия, перечитываю договор несколько раз и подписываю, старательно выводя подпись предыдущей хозяйки тела. На всякий случай прошу сделать себе копию. Поверенный ворчит, хмурится — видно, в этом мире такое не принято — но всё-таки с кряхтеньем встаёт из-за стола и просит юного, светловолосого клерка в точности переписать документ, что тот и делает. Получив копию контракта, аккуратно её сворачиваю и прячу в карман.

Ну, вот, мелькает в голове.

Теперь отступать некуда. Вперёд, выращивать помидоры!

Из конторы мы пешком отправляемся в магазин садовых принадлежностей, где лорд Дэшфорд собирается открыть мне кредит.

Двери магазина распахиваются с мелодичным звоном колокольчика, и я сразу попадаю в другой мир. Здесь прохладнее, чем снаружи, и пахнет родными ароматами: влажной землёй, древесной корой, прелыми листьями, травами и чем-то пряным — будто кто-то недавно разлил здесь эссенцию базилика и шалфея.

Передо мной расстилается обширный зал, залитый золотистым светом. По обеим сторонам узких проходов стоят деревянные стеллажи, до отказа заставленные всевозможными товарами. С правой стороны разложены обычные садовые инструменты, хотя "обычные" тут понятие относительное.

Лейки переливаются радужным светом, как мыльные пузыри. У некоторых есть крылья, у некоторых — лапки, и они шевелятся! Тряпки с нарисованными на них рунами тихонько мурлычут, когда к ним прикасаешься — кажется, от удовольствия. Рядом висят грабли, которые скрежещат своими металлическими зубьями, будто решили кого-то укусить.

Стараюсь не выглядеть шокированной. И хотя это непросто, сохраняю на лице невозмутимость, пока хожу между прилавками. Наверное, прежняя хозяйка тела чувствовала бы себя как рыба в воде, а я… Я здесь, как рыба, волною выкинутая на песок.

Если в прошлой жизни хозяева подобного семейного магазинчика уже вертелись бы вокруг меня, нахваливая свои товары, то здесь седовласая, дородная тётушка сосредоточенно уткнулась в какую-то тетрадь. Видно, у нее нелады с бухгалтерией.

Совершенно растерявшись, трогаю предметы с непонятным предназначением — и ведь даже не спросишь хозяйку, что у них за функции, потому что с порога за мной наблюдает злой, внимательный Цербер. Ему известно, что по документам я садовая магиня. Если начну задавать «неправильные» вопросы, он мигом меня раскусит.

Со вздохом себе признаю, что в текущей ситуации придётся действовать, исходя из опыта Леры Верещагиной, агронома и уроженки земного мира.

Первым делом покупаю золотистые семена помидоров. Что за сорт я понятия не имею, но хозяйка уверяет, что помидоры будут сочные и сладкие.

Ничего похожего на удобрения здесь не вижу, поэтому сразу перехожу к инвентарю. Порхающие крылышки на лейках меня пугают, а «оживающие» лапки приводят в ужас, поэтому выбираю ту лейку, которая всего лишь тихонько журчит, если к ней прикоснуться. Журчание — это не страшно, и даже приятно.

Тяпку выбираю с удобной рукояткой, будто специально под мою ладонь. И, наконец, наступает очередь лопаты — тяжёлой, со стеклянной инкрустацией на черенке, от которой струится еле уловимое тепло. При виде лопаты в моих руках тётушка вдруг отрывается от тетради и рассказывает, что она способна вскопать целое поле прежде, чем иссякнет магический заряд. А уж когда иссякнет, я могу вернуться сюда и зарядить — за отдельную плату, разумеется.

Дождавшись, пока я закончу выбирать, хозяйка со снисходительной улыбкой рекомендует мне артефакт-подкормку. Этот хрупкий пузырёк из полупрозрачного кварца напоминает дешёвый парфюм, но, по словам женщины, три капельки из этого пузырька, растворённые на ведро воды вызывают ускоренный рост растений.

Глава 6

Выйдя из садовой лавки, мы усаживаемся в элегантный белый экипаж. Здесь прохладно, и я жадно вдыхаю свежий воздух, словно доставленный сюда прямо с альпийских лугов. Устраиваюсь на скамейке, стараясь разложить покупки так, чтобы не повредить кремовый шёлк обивки. Самые объёмные вещи придерживаю руками.

По моей просьбе первым делом заезжаем к вдове, у которой я снимала комнатушку: рассчитываюсь с ней и забираю свои пожитки. Затем направляемся в бюро распределения, где я показываю господину Аверье свой контракт.

Седовласый клерк слушает мои новости с откровенно унылым видом. Похоже, он надеялся пристроить меня в монастырь, где много послушниц умерло от тифа. Хотя, казалось бы, какая ему разница, где я найду работу?

— Что ж, вижу, вам удалось найти респектабельный, хотя и нестандартный вариант, — говорит он, с сожалением возвращая мне контракт.

Привычным движением вынимает из чернильницы гусиное перо и начинает что-то царапать на чистом листе бумаги, приговаривая:

— Так и отметим. Найдена работа. Неоплачиваемая. Нестабильная. На неопределённый срок. С этого момента вы обязаны каждый месяц в течение года являться в бюро и подтверждать, что по-прежнему работаете на лорда Дэшфорда.

— Но… — я испуганно оборачиваюсь на лорда, ожидающего меня в дверях. — Боюсь, у меня не будет такой возможности. Контракт обязывает меня жить и работать на участке. Я не смогу каждый месяц приезжать в город.

— Раз вы отказываетесь выполнять предписание закона… — лицо клерка светлеет от воодушевления, — то я вынужден сейчас же отправить вас в монастырь.

— Нет-нет, — поспешно мотаю головой. — Я не отказываюсь! Я согласна. А с ежемесячными визитами… что-нибудь придумаю!

Он снова понуро кивает:

— Имейте в виду: в следующий раз мы должны встретиться ровно через месяц. А теперь подпишите бумагу о том, что ознакомились со всеми условиями.

Я киваю, бегло пробегаю глазами каллиграфические строки и ставлю подпись.
В экипаж возвращаюсь растерянная. По условиям контракта я могу рассчитывать, что меня пару раз подвезут до города — и то в случае крайней необходимости. А мне нужно будет приехать сюда как минимум ещё несколько раз.

Когда я упоминаю об этом, лорд Дэшфорд равнодушно отрезает:

— Не мои проблемы.

Да уж. Он просто воплощение доброты и сострадания.

Я отворачиваюсь к окну, но постоянно чувствую на себе его оценивающий взгляд. Господин Грубиян всё время поглядывает то на меня, то на скромный арсенал из садовой лавки. Причём на инструменты он смотрит с какой-то странной, необъяснимой неприязнью. Сначала я думаю, что он опасается за обивку сидений, но вдруг он произносит:

— Скоро ты осознаешь, что сглупила, дева. Провести полгода в этой глуши — всё равно что выкинуть их из жизни.

— И всё же, — пожимаю плечами, — это лучше, чем монастырь, где умирают от тифа.

— Но хуже, чем жизнь в особняке.

Я с удивлением кошусь на него. К чему он клонит?

— Вы же знаете, что я приютская. У меня нет особняка.

— Зато у меня есть, — он вдруг заговорщицки наклоняется ко мне, опираясь локтями на свои колени. — Ты можешь прямо сейчас там поселиться. Проедемся к поверенному. Подтвердишь, что проиграла пари. Я даже согласен изменить твой контракт с пяти лет на четыре года. Пользуйся моей щедростью, дева.

Смотрю на него с удивлением.
Мне казалось, он умнее. Неужели всерьёз полагает, что я клюну на это «замечательное» предложение? Бесплатно на него пахать не пять лет, а четыре — ну да, щедрость просто невообразимая!

— Спасибо, — качаю головой, — но нет.

— Что ж. Это твой выбор.

Остаток дороги мы проезжаем в полном молчании.

Когда экипаж наконец останавливается с лёгким скрипом, сердце у меня сжимается от волнения. Вот он — мой дом на ближайшие несколько месяцев.

Я выхожу из прохладного экипажа и будто сразу попадаю в горячую духовку. Первым делом в нос бьёт аромат — смесь полынной горечи, дорожной пыли и медовых цветов. Участок окружает обычная деревянная изгородь, кое-где заваленная и изломанная. Кажется, местами её держат на честном слове сами растения, обвившие столбы, как живые змеи.

А вот домик действительно милый — тёплая охра стен, покатая крыша с облупленной черепицей, занавески в окнах, от которых веет деревенским уютом. Но вокруг…

Весь участок выглядит так, будто природа устроила здесь революцию. Трава выше колена — густая, разлапистая, с метёлками, щекочущими ноги даже сквозь ткань. Где-то левее замечаю лопухи. Огромные, больше меня ростом, с листьями размером с поднос и стеблями толщиной с моё запястье. Один из них еле заметно шевелится, хотя вокруг ни ветерка. Я поспешно отвожу взгляд.

— У меня всё получится, — бормочу себе под нос.

Пока кучер носит мои вещи к крыльцу — судя по взглядам, он делает это из жалости — я жду, когда лорд соизволит выйти из экипажа и показать участок и дом. Но он не спешит, поэтому я решаю не терять времени и присмотреть место для грядок.

Помидоры любят солнце. Хорошо, что почти весь участок открыт свету, кроме мест, где растут лопухи, отбрасывающие густую тень. Но таких пятен не больше пары дюжин. Ничего — выкорчую. Я опускаюсь на колени, раздвигаю жёсткие пучки травы и втыкаю пальцы в землю. Верхний слой —довольно сухой, зато чуть глубже земля мягкая, рыхлая и тёплая. Это радует. А вот обилие корней — не очень. Придётся всё вычищать.

Меня выводит из раздумий звук отъезжающего экипажа. Я резко поднимаюсь и… вижу, как белый экипаж на приличной скорости удаляется в сторону города, оставляя за собой лишь облачко пыли.

Я не верю глазам.

Дэшфорд… просто бросил меня здесь.

Ничего не показал.

И не сказал ни слова напоследок.

Глава 7

Хотя о чём это я? Лорд не бросил меня, а любезно освободил от своего общества. Теперь я могу осмотреться сама — без вредного гида будет даже спокойнее.

Сегодня мне предстоит раскопка огорода, но этим я займусь ближе к вечеру, когда полуденная жара немного спадёт. А пока осмотрю дом, в котором мне предстоит жить ближайшие месяцы…

Надеюсь, там есть очаг? И вода?

Мне ведь придётся готовить. Даже думать боюсь, есть ли здесь запасы еды. Я была уверена, что условия контракта подразумевают всё необходимое: очаг, кровать, посуду. Но, судя по «щедрости» лорда, даже такой малости может не оказаться. Когда приедет слуга с первой поставкой еды — тоже непонятно. По контракту он должен приезжать в конце недели. Вот только когда начинается отсчет первой недели?

Если с понедельника, то слуга приедет послезавтра — в воскресенье. А если с первого дня работы, то чем я буду питаться следующие семь дней? Я собиралась обсудить это с лордом, но он уехал, не дав мне шанса на определённость.

Утопая в тревоге, направляюсь к крыльцу. Пара ступенек — и, ловко обогнув свой скарб, надавливаю на нагретую металлическую ручку. Она легко поддаётся, пропуская внутрь… и я замираю на пороге, оглушённая внезапной мыслью.

Если дверь не закрыта, значит, сюда любой мог зайти?! И бездомный, и бандит?

Прислушиваюсь, напрягая слух до предела. Хватаю с крыльца вибрирующую лопату — для самозащиты, — и довольно урчащую тряпку — сама не знаю зачем. Настороженно вглядываясь в тихий полумрак, медленно шагаю внутрь.

Воздух здесь заметно прохладнее, чем снаружи. С облегчением вижу на полу ровный слой пыли — значит, здесь давно никого не было. Фух, ну слава богу!

Подхожу к окну, и, прислонив лопату к стене, распахиваю створки настежь. Прислоняюсь к подоконнику и неторопливо осматриваюсь.

В целом — мне тут нравится. Мебель простая, и всё же есть самое необходимое. В углу стоит потрёпанный диван, слегка просевший посередине. Рядом деревянное кресло-качалка с выцветшим, но аккуратно сложенным пледом. На невысоком круглом столике с резными ножками — стеклянная ваза. Машинально поднимаю её и вытираю стол уютно урчащей тряпкой.

Невысокая дверь ведёт из гостиной в небольшую спальню. В добротном комоде хранится чистое постельное белье, переложенное пучками трав, а в центре стоит высокая кровать. В углу притаился эмалированный сосуд с крышкой. Такой милый ночной горшок, — белый в розовый горошек — что непроизвольно улыбаюсь. Ну, просто все удобства!

У вдовы, у которой я снимала комнату, туалет был на улице, и в доме не водилось ни одного горшка. Спальню тоже оставляю проветриваться и направляюсь на просторную кухню.

Зря я волновалась по поводу очага и посуды! Деревянные полки плотно утрамбованы утварью разного качества и калибра. Есть тут и белые фарфоровые чашки с золотыми ободками, и чугунки с металлическими ручками, и плошки для супа.

Над простым очагом висят медная сковорода и пара кастрюль с толстым днищем. В соседнем углу притулился старый дровяной шкаф — пузатый, с латунными ручками, — а из-под него выглядывает приплюснутый кончик железной палочки: артефакт для разведения костра, который я уже встречала у вдовы. Магическая зажигалка мне сейчас ой как пригодится!

Ещё замечаю две медные чаши, прикреплённые к стене на уровне талии. На дне у них — крупные дырки, а над ними — какое-то хитрое устройство с медными трубочками и краниками, идущими от цилиндрического медного сосуда. Видимо, это примитивное подобие раковины.

Откручиваю винт на трубе — и сразу из неё начинает сочиться вода. Поспешно завинчиваю — под чашами ведь нет вёдер. Опускаюсь на корточки, чтобы вытереть пол урчащей тряпкой… но лужи нет. Пол абсолютно сухой. Значит, чаши зачарованы. Ещё одно маленькое удобство — и я чувствую себя девочкой, получившей неожиданный подарок.

В одном из ящиков нахожу небольшую плотно закрытую жестяную коробку с сухим, рассыпчатым чаем. По соседству — замечаю стеклянную банку, наполовину наполненную диким рисом и початую банку мёда. Добыча получилась шикарная. Осталось только приготовить!

Разжигаю огонь и устанавливаю внутрь очага увесистую железную решётку на ножках. Из буфета достаю медную кастрюльку — тяжёлую, с толстыми стенками. Насыпаю горсть дикого риса, добавляю щепотку соли — она обнаружилась в старенькой жестяной баночке — и наливаю воду из зачарованной трубы. Вода выходит чистой, прохладной, без запаха. Пробую каплю пальцем — сладковатая. Магия, не иначе.

Кастрюльку ставлю на решётку и почти сразу слышу, как вода внутри начинает тихо посапывать. Рядом опускаю чайник — тоже наполненный водой. Пока он кипятится, принимаюсь за уборку: смахиваю пыль с поверхностей, оттираю стол, мою посуду — тарелки, чашки. Раскладываю их сушиться на полотенце.

Когда вода почти выкипает, снимаю кастрюльку с рисом с огня и даю настояться под полотенцем. Из-под крышки поднимается мягкий пар, пахнущий домом. Поверх рассыпчатого риса добавляю немного мёда. Он горячий, сладкий, с ореховым привкусом и древесным ароматом. Кажется — это самое вкусное, что я ела в жизни.

Всё было бы прекрасно… Семена для посадки помидоров у меня есть. И ускоритель роста, и зачарованная лопата, которая сама вскопает поле. Но вот с едой — беда.

Если слуга Дэшфорда явится только через неделю, мне придётся туго. Я ведь сегодня утром едва не упала в голодный обморок.

Тут как ни крути…

Придётся познакомиться с соседями.

Самое время узнать, смогу ли я чем-то помочь им, а они — мне.

Глава 8

Что я могу предложить соседям?
Я недолго живу в этом мире, но уже наслышана о знаменитых Чёрных Песках. Этот район напоминает земные Монте-Карло или Сен-Тропе. Здесь обитают очень богатые люди… и вот теперь — ещё я.

— У меня тут не Чёрные Пески, — ворчала вдова, когда я просила у неё таз с тёплой водой. — Грей сама. Дрова — вон там!

Эти места издавна славились вертреном — особым, редким растением, способным исцелить даже тех, кому лекари были уже не в силах помочь. Люди, долго проживавшие здесь, отличались долголетием и крепким здоровьем, а ещё — богатством.

Вертрен стоил баснословных денег. Его доставляли прямиком к королевскому столу. Делали из него салаты, добавляли в горячие блюда, десерты — да куда его только не пускали! Сушили, перемалывали, добавляли в специи и лечебные настои, а потом... что-то случилось с этой землёй.

Вертрен исчез.

Тем не менее, считалось, что магия исцеления здесь сохранилась. То ли корни вертрена, сгнившие в земле, продолжали влиять на магический фон, а может, работало самовнушение. Как бы там ни было, Чёрные Пески по-прежнему высоко котировались у риелторов королевства.

Если же выжечь магический фон полностью, даже слабый исцеляющий эффект исчезнет, и участок потеряет цену. Вот почему так злился Дэшфорд. Он думал, что унаследовал несметные богатства, а получил одни проблемы: нестабильную магию и бесконтрольные процессы.

Но его участок был исключением, которое лишь подчёркивало правило. У остальных соседей земля по-прежнему высоко ценилась. Там, вероятно, жила знать, причём самая верхушка.

Чем я могу пригодиться богатым соседям, чтобы заработать себе на еду и хотя бы несколько поездок в столицу — пока оставалось для меня загадкой.

Теоретически можно было бы предложить им услуги ландшафтного дизайнера. Или помочь вырастить какие-нибудь редкие культуры. Даже у богачей бывают проблемы с землёй и растениями. Главное — слушать, наблюдать и мыслить вне коробочки.

Поев и немного прибравшись, чувствую себя увереннее. Постельное бельё, найденное в ящиках комода, оказалось чистым — и меня радует, что стирку можно отложить, занявшись более важными делами. На всякий случай, всё-таки развешиваю бельё на верёвках — пусть пропекается на солнце.

Я ещё не заглядывала в сарай — кривоватую постройку, приютившуюся за домиком, — и не проверила колодец, но решила заняться этим позже, как и знакомством с соседями.

А пока беру лопату и направляюсь к зарослям. Я уже заметила, что чем дальше от дома, тем меньше гигантских лопухов. Участок огромный, но грядки нужно разбить рядом с домом и колодцем — чтобы не таскать воду для полива слишком далеко. Значит, сперва мне предстоит борьба с сорняками.

Подойдя к ближайшему лопуху, я чувствую, будто собираюсь выкапывать не сорняк, а целое дерево — настолько мощные здесь стебли и корни. Обхожу растение, прикидывая, с какой стороны лучше подступиться, и вдруг замечаю странность.

Солнце светит мне в затылок, отбрасывая мою тень вперёд, по траве. А от лопуха тень уходит — ко мне в лицо.

Будто на него падает свет от другого, невидимого солнца, которое должно бы светить мне прямо в глаза. Почему же его тень «неправильная»? Это противоречит законам физики — и оттого настораживает.

Я некоторое время таращусь на лопух, пытаясь найти объяснение. Поднимаю взгляд к небу — ищу второе светило, но, разумеется, не нахожу. Если бы я только сегодня попала в этот мир, то решила бы, что это галлюцинация: перегрелась на солнце или от хронического недоедания. Но я здесь уже несколько недель и успела привыкнуть, что у местной магии — свои законы.

Я качаю головой и крепче сжимаю черенок лопаты. Как бы то ни было, этот «неправильный» сорняк с «неправильной» тенью всё равно придётся выдрать.

Упираюсь ногой в лопасть и давлю что есть сил, но лопата не входит в землю, видно, наткнувшись на что-то твёрдое. Отложив лопату, приседаю и пальцами выковыриваю нечто, похожее на прочный трос. Так-так. Интересные дела. С усилием вытягиваю из земли пару метров… мощнейшего корня, уходящего в сторону дома.

Мама дорогая. Да этот лопух — настоящий мафиози растительного мира! Подмял под себя весь участок. На его фоне одуванчики — просто деликатные гости, ни капельки не назойливые. Копнул поглубже — и их нет.

Что ж…
Если моих сил не хватает, пусть поработает магическая лопата. Главное — задать направление. Я натираю лопату горстью земли и разбрасываю её в четырёх точках вокруг лопуха — очерчиваю периметр, в котором будет работать лопата. Затем приказываю:

— Рой!

Смотрю в тревожном ожидании, но ничего не происходит. Лопата лежит как обычная — даже не шелохнется. Ну вот, только этого не хватало! Неужели артефакт продали бракованный?

Хотя… участок ведь магически нестабилен. Может, дело не в лопате, а в самом лопухе? Он не просто сорняк, он тут, похоже, магический альфа-хищник. Неприкосновенный.

Отхожу подальше, метров на десять от лопуха. Снова беру горсть земли, очерчиваю новый периметр. И командую:

— Рой!

Лопата тут же принимает вертикальное положение, черенком вверх и... как миленькая начинает рыть.

Я чуть не ахаю от такого поворота.

Значит, и правда всё дело в лопухе. Этот сорняк не просто захватил территорию, а подчинил себе магию участка. Он тут настоящий царь в растительном царстве, опасный и упрямый.

Что же, неприятно встретить такого противника, но я и его одолею.

Придётся избавляться от него, как от дерева. Сначала отрежу стебель. Потом начну выкорчёвывать корни. Да… Нелегок будет мой путь к урожаю.

— ...Но так даже интереснее! — бормочу себе вслух.

Глава 9

Лопата недостаточно остра, чтобы рубить ею ствол да и неудобно это. Поэтому возвращаюсь к дому. После недолгих поисков нахожу в сарае топор для рубки дров и иду обратно к лопуху.

Несколько минут стою, не решаясь поднять на него руку. Огромные, плотные листья с крупными прожилками замерли — будто в ожидании моего следующего шага.

Почему-то этот лопух вызывает невольное уважение. Мне ещё не встречались настолько сильные растения, подчинившие себе целое поле — и на биологическом, и на магическом уровне.

Но в итоге придётся выбирать. Или я уважаю здешние сорняки — и через полгода ухожу в монастырь. Или вырубаю их — и получаю шанс на новую жизнь.

Коротко выдыхаю.

Прости, лопух.
Свобода дороже.

Решительно замахнувшись, с размаху опускаю топор на стебель — ближе к основанию. С треском он перерубается, листья скользят по моим рукам, и… я с криком их отдёргиваю.

Смотрю, ошарашенная, на алые капли, набухающие на коже запястья, — пока сорняк падает. Глазам своим не верю. Одолела его, но и он меня "цапнул" напоследок. Нет, каков боец, а?

Топором переворачиваю лист упавшего лопуха и вижу на внутренней стороне листовой пластины вместо пуха — густо растущие колючки. Мелкие, не больше пяти миллиметров.

Надеюсь, не ядовитые? — проносится в голове.

Будь я настоящей садовой магиней, знала бы такие нюансы. Но что может знать о колючих гигантских лопухах попаданка с Московским дипломом агронома?

Срываю подорожник, осматриваю со всех сторон и, подозрительно его понюхав, прикладываю к царапинам на запястье. Первичный осмотр никаких отклонений не показал. Надеюсь, это обычный подорожник, а не какая-нибудь «неправильная» местная версия.

Скоро кровь перестаёт течь. Берусь за косу, найденную в сарае и принимаюсь за работу. Когда солнце начинает клониться к закату, у меня все ладошки истёрты, зато перед домом появляется приличный участок свежескошенной травы. От густого травяного аромата кружится голова, и хочется мурчать от наслаждения.

Скошенную траву оставляю лежать — пусть сначала подсохнет, а потом использую как мульчу*.
(*Мульча — слой материала, который накладывается на поверхность почвы вокруг растений. Он уменьшает испарение влаги и затрудняет рост сорняков.)

Уберу её в сарай, потом очищу землю от дёрна. Тогда же и от лопуховых корней избавлюсь, и от прочих сорняков. А потом начну высаживать семена помидоров.

Я так радуюсь своей маленькой победе, что хочется петь. Даже силы появляются, чтобы по-быстрому доделать оставшиеся дела. Ужинаю остатками риса с ложкой мёда. Застилаю кровать чистым бельём, приятно пахнущее свежим ветром с травяными нотками, запираю дверь на щеколду и на всякий случай подпираю её стулом под ручкой. Затем, зашторив окна, обтираюсь влажной тряпкой и, отёршись, без сил падаю на кровать.

Просыпаюсь от глухого мычания, от которого медленно начинают вращаться мыслительные шестерёнки.

Коровa? Откуда она здесь?
Здесь ведь ни коровника, ни даже конюшни. Значит, забрела ко мне сама? Или кто-то решил выпасти её на моей территории?

Раздираемая любопытством, подскакиваю на кровати, быстро одеваюсь, плескаю в лицо пригоршню воды и бросаюсь к выходу. Отперев дверь, действительно вижу перед собой корову.

Коричневая, с лоснящимися округлыми боками, привязанная к вбитому в землю колышку, четвероногая гостья важно жуёт траву. Обмахивается хвостом и смотрит на меня умными, печальными глазами.

Спустя несколько секунд до меня доходит: животное привязано ровно на том месте, где вчера я срубила лопух.

Вот только вместо лопуха трава там выросла огромная — выше колена — и выглядит странно. У неё кончики не зелёные, а светло-коричневые, и форма интересная — словно скручена в трубочки. Такой травы вчера не было, я бы запомнила!

Ни обрубка толстого стебля, ни скошенной травы — ничего от моей вчерашней деятельности не осталось. Это даже не странно.

Это... за пределами здравого смысла.

— Бурёнка… Бурёночка… — ласково причмокивая, начинаю приближаться. — Ты меня только не лягай. Я к тебе с миром иду. Сейчас посмотрю, не лежит ли под тобой один опасный лопух. А то, если лежит, можешь об него порезаться, а мы же этого не хотим, да?

Преодолевая давнюю боязнь — однажды меня, ещё маленькую, боднул бычок — подхожу к корове и ногой медленно шевелю траву у её копыт. Нет. Всё-таки нет там никакого лопуха.

Окончательно растерявшись, отхожу подальше и пытаюсь переварить увиденное. Я бы подумала, что какой-то странный сосед, притащивший сюда свою скотину, выкорчевал корни сорняка и забрал всю скошенную траву, пока я спала, но... Не мог же он за ночь вытащить старую траву и вырастить новую — незнакомую! А даже если и мог, то зачем ему это делать?

Внезапно до ушей доносится приближающийся топот копыт, и вскоре вижу, как по дорожке со стороны просёлочной дороги ко мне во весь опор несётся наездница — элегантная, красивая блондинка лет сорока.

Подъехав, она ловко спешивается и, схватив лошадь под уздцы, бросается ко мне со взволнованным, немного виноватым видом.

— Я вам всё объясню, — произносит она сдавленным голосом. — Не сердитесь, прошу вас! У меня просто не было другого выхода.

Глава 10

Ну разумеется, не было другого выхода, проносится в голове. Ведь только безвыходное положение могло заставить человека пересадить и вырастить за ночь траву на чужом участке. А потом вбить туда колышек и привязать свою корову.
С трудом прикусываю язык и просто киваю.

Женщина по-своему понимает моё молчание. Она прижимает ладонь к пышной груди:

— О, простите... Где мои манеры? Я — Марианна фон Стоккард, ваша соседка. Мои земли к югу от ваших, вон там, — она машет в сторону, откуда приехала.

Я задумчиво киваю... Вот так гости с утра пожаловали!

Сначала — корова у крыльца, теперь — баронесса, да ещё из королевского рода Стоккардов. Я никогда прежде не общалась с аристократами, тем более — из самой верхушки. Но по дороге сюда заметила в каретном оконце усыпанную цветами лужайку и двухэтажный дом из белого камня. Наверное, это и есть владения соседки.

Меня всё сильнее удивляет, с каким заискивающим видом она со мной разговаривает. Что у меня может быть такого, чего нет у неё? Неужели баронесса не замечает моего дешёвого платья? Может, плохо видит?..

— Клара Мэнфилд. Очень приятно, — говорю я с улыбкой, стараясь спрятать растерянность за вежливостью.

— Взаимно, госпожа Мэнфилд. Так о чём мы говорили... — она прикладывает к виску изящные пальцы, украшенные кольцами. — Я живу здесь с племянником, Михаэлем. Он с рождения болезненный: худенький, бледный… раньше был. Ни лекари, ни маги-целители не смогли ему помочь. Поэтому моя сестра Изабель год назад привезла его ко мне. Сами понимаете, Чёрные Пески дарят здоровье и силу. Ради Михаэля я наняла гувернантку и завела корову — чтобы поить его свежим молоком. Наш план сработал, здоровье у мальчика стало заметно лучше. Но с Грейси... нашей коровой... с самого начала возникла проблема.

— Какая именно? — перевожу взгляд на Бурёнку, которая продолжает методично жевать траву и совсем не выглядит проблемной.

— Видите ли, когда я только переехала в Чёрные Пески, то поручила садовникам разбить клумбы с многолетними цветами и высадить плодовые кусты... Кто же знал, что однажды мне понадобится пастбище? — она изящно пожимает плечами. — В итоге я договорилась с лордом Дэшфордом, чтобы моя корова паслась у вас вон за теми деревьями, — баронесса указывает на дальний край участка. — Лорд был так любезен, что позволил приютить Грейси в старой конюшне, что стоит там же. Так что мне не пришлось портить свой красивый участок уродливым коровником.

Я смотрю в сторону, куда она только что указала. Деревья скрывают часть земли — вот почему я не заметила конюшню. Уж там я точно не собираюсь сажать помидоры — таскать туда воду слишком хлопотно. Если корова будет пастись в той части участка, то она не помешает.

Но если она паслась там до сих пор, то как сюда попала? Я бы решила, что Грейси сбежала, но вряд ли она смогла бы сама вбить в землю колышек и зафиксировать себя около моего крыльца.

— К моему величайшему прискорбию, лорд Дэшфорд скончался, — продолжает баронесса, снова прикладывая к груди ладони. — Я не успела обсудить с новой хозяйкой условия выпаса. Понимаю, как это могло выглядеть со стороны — вы, должно быть, решили, что мы вторглись без спроса. Но уверяю вас, это всего лишь недоразумение. Вы меня очень обяжете, если позволите Грейси пастись на вашем лугу. Лорду Дэшфорду я платила десять золотых в месяц — за выпас и место в конюшне. С вашего позволения, я продолжу платить вам столько же.

Она замолкает и смотрит на меня с такой мольбой, будто от моего решения зависит судьба её рода. Чувствую, как изнутри грызёт противоречие.

С одной стороны — мне отчаянно нужны деньги. Хочется просто улыбнуться и сказать:
«Договорились!»

С другой — земля ведь не моя. Я плохо разбираюсь в местных законах, но сдавать в аренду чужую недвижимость — это в любом мире зачтётся за воровство. А если об этом узнает лорд Грубиян, он наверняка скажет: «Ты проиграла пари, потому что нарушила закон».

Я задумчиво смотрю на баронессу.

— Лорд Дэшфорд поручил мне присматривать за этим участком до конца сезона. Я отвечаю за порядок, но не владею землёй официально. Поэтому не могу брать плату за выпас.
Однако... мне бы не хотелось, чтобы Грейси добралась до моего будущего урожая. Пустить её на выпас — это определённый риск. Если хотите, вы можете передавать мне четверть от прежней суммы — в счёт риска и за то, что я буду приглядывать за коровой. Также… — я смущённо замолкаю на миг, — мне нужно будет иногда ездить в город. Если ваш кучер сможет доставить меня туда и обратно в эти дни — я буду вам весьма признательна.

Баронесса с облегчением кивает и тянется за кошельком.

— Но прежде, чем вы заплатите, — добавляю, — я бы хотела прояснить один момент. Как я поняла, ваш слуга привязал Грейси к колышку в другом месте. Потом пришёл её проведать и обнаружил, что она исчезла. Вы сделали вывод, что появилась новая хозяйка и увела корову поближе к дому. Верно?

— Абсолютно. Поэтому я буду крайне признательна, если вы вернёте мою Грейси к месту стыка наших участков. Но не на старое пастбище — там вся трава выкошена — а куда-нибудь поблизости.

Она вкладывает мне в ладонь три тяжёлые монеты, ловко вскакивает на лошадь и с улыбкой говорит:

— Я пришлю к вам кучера, чтобы он договорился с вами о датах поездок.

Киваю ей в ответ и смотрю, как её фигурка скрывается в облачке пыли. Затем выдёргиваю колышек и начинаю уводить корову туда, куда обещала.

Мне ужасно хочется проверить одну догадку. Когда дохожу до края участка, замечаю скошенную траву и дерзко торчащий из земли лопух, который я вчера срубила.

Стою, замерев, будто меня окатили ушатом ледяной воды. Перевариваю увиденное.

Получается, пока я спала, два участка поменялись местами. Лопух «убежал» от меня на другой край поля — спасаясь от «девы с топором». А вместо него сюда «перебрался» участок с коровой.

Нет… Ну просто прекрасно! И как мне теперь здесь работать, если грядки начнут разгуливать по участку, куда им вздумается?

Глава 11

Вбиваю колышек, к которому привязана Грейси, подальше от скошенного участка, а сама направляюсь к дому, погружённая в размышления.

Раз лопухи такие умные, предприимчивые и спасаются бегством при малейшей угрозе, может, в этом и кроется разгадка? Если их не трогать, не косить, не выдёргивать, — возможно, грядки перестанут мигрировать?

Остановившись у крыльца, задумчиво разглядываю участок. Самое удобное — разбить помидорные грядки у дома: не пришлось бы далеко бегать с лейкой и тяпкой. Но именно здесь разрослись лопухи. Стебли толстые, листья огромные, а корни и вовсе, как щупальца гигантского осьминога... Выкопанный вчера корень уходил почти на полтора метра вглубь и на два метра вширь.

В моём мире лопух скоромно занимал метр-два площади, а в этом — своими корнями расстилается на пять метров в диаметре. Но если учесть не только размер корня, но и то, что он истощает почву вокруг себя, — выходит, один лопух оккупирует как минимум семь квадратных метров.

И их тут больше дюжины около дома.

Что же получается? Подарить этим зелёным гигантам почти сотку подходящей для помидоров земли?

С другой стороны… Я же не желаю, чтобы мои грядки продолжали убегать в самый неподходящий момент.
Тут хочешь, не хочешь — сто раз подумаешь, какое из зол хуже. Наглые лопухи или убегающие грядки.

Медленно киваю самой себе. Ладно.

Не стану рушить верхушку здешнего фитоценоза*. (* фитоценоз — растительное сообщество, совокупность видов растений, устойчиво сосуществующих на одном участке и взаимодействующих между собой и с окружающей средой.)

Пусть живут. Пока. А я посмотрю на их поведение. Если хоть одна грядка сдвинется с места — выкорчую все лопухи под корень, без пощады.

Из размышлений меня выдёргивает стук копыт. Поднимаю голову и с удивлением замечаю, как по дороге к дому неспешно движется всадник. Он одет в простую, не первой свежести рубашку с накинутым поверх поношенным жилетом, а волосы собраны в узел.

Судя по крепкой фигуре, он привык работать на свежем воздухе. О том же говорит и густой загар.

Сначала я напрягаюсь — появления незнакомого мужчины становится неожиданностью.

Но тут же вспоминаю: баронесса обещала прислать кучера, чтобы обсудить даты поездок, и успокаиваюсь. Судя по всему, мне придётся ездить в город именно с этим мужчиной.

Моя догадка оказывается верной.

Когда мы с Гехардом — так зовут кучера — договариваемся о датах поездок, он разворачивает лошадь и уезжает. Меня радует, что он не слишком молод и что говорил со мной уважительно. Называл исключительно «госпожой», хотя дешёвое платье наверняка сразу выдало моё подлинное происхождение.

Мы условились на выезд завтра утром. Продовольствие у меня почти на нуле, поэтому собираюсь закупить всё необходимое, как минимум, на две недели вперёд.

Остаток дня посвящаю хозяйству. Снова скашиваю траву, но на этот раз стараюсь обходить лопухи стороной. Место для скашивания выбираю пошире — ведь помидоров планирую насажать много! Потом варю остатки риса, а перекусив, делаю обход всего участка, проверяя — нет ли ещё скрытых сюрпризов в духе неожиданно обнаруженной вчера конюшни.

Поблизости забор с моей стороны выглядит ещё печальнее, чем издалека. Он еле держится на ногах — местами доски оторвались, кое-где завалились на бок. А вот две соседские ограды — настоящие двухметровые крепости.

Особенно это заметно в сравнении: мой забор и соседский, идущие параллельно, выглядят как «принц и нищий». Со стороны Марианны в её ограждении есть прореха — метровая, аккурат, чтобы ее слуга мог бы заботиться о Грейси, доить её и поить. А со стороны другого соседа — никаких щелей. Глухая, ровная, монолитная стена.

Но даже и не заглядывая за ограду, легко понять: у него там — целая ферма. Пока обхожу периметр на стыке наших участков, до меня доносится блеянье коз, лай собак, человеческие голоса. Создаётся впечатление, будто по ту сторону ограды настоящий животноводческий комплекс.

Что ж, с этим соседом мы вряд ли пересечёмся. Забор не просто прочный — он выглядит линией отчуждения. Через него не то что корова не проберётся, а даже человек — при всём желании... Кто бы знал, что совсем скоро мои выводы будут опровергнуты суровой реальностью!

На следующее утро меня будит стук. Точнее, грохот — короткий, громкий, решительный. Кто-то бьёт в мою дверь так, будто хочет снести.

Я вскакиваю, сонная и растерянная. Быстро натягиваю платье, гадая, неужели Гехард перепутал время? Солнце только-только касается горизонта. Почему он пришёл в такую рань? И почему с такой злостью стучит? Может, случилось что-то?

Открываю дверь — и замираю.

Перед мной… не Гехард.

У порога стоит высокий, крепко сбитый мужчина. Точнее — не просто крепкий, а… огромный!
Незнакомец выше меня на голову, а то и больше — приходится задирать подбородок, чтобы взглянуть ему в лицо. Но, поймав его жесткий взгляд, отступаю, вся сжавшись.

Злится он — это очевидно. Хотя и держит под контролем свой гнев. Он не простой — этот мой гость. Слишком у него глаза умные. И одежда не простая. Камзол из плотной тёмной кожи, с тяжёлыми серебряными пуговицами. Каждая, наверно, стоит как половина коровы. Тёмные пряди небрежно упали на лоб, будто он выскочил из дома, не расчесавшись, в первую же секунду, как узнал... что?

Что я здесь?

Что я что-то сделала?

Почему он смотрит на меня с такой колючей неприязнью?

Мы ведь даже не знакомы...

— Здра-ству-те, — лепечу я, сбитая с толку и не на шутку испуганная.

— Ну, здравствуй, соседка, — произносит он, и в его голосе звучит обжигающий холод. — Значит, это ты переставила мою ограду. И украла моих коз.

Глава 12

Замираю, потрясённая до глубины души. Зажимаю ладонью рот, потому что бранные слова так и рвутся с языка.

Это что же получается?! Я лопухи жалела, не трогала, неудобства терпела, а они опять грядки переставили?! Причём теперь — на новый уровень подлости вышли. Не просто внутри моего участка похулиганили, а ещё и к соседу залезли… Коз украли, ограду.

А я, выходит, виновата?..

Вот только вместо стыда внутри поднимается такая досада, что её никак не сдержать. Да я эти лопухи… вырублю всё под корень! Пусть теперь не ждут от меня пощады! Никаких поблажек им больше не сделаю — буду с ними языком топора разговаривать!

На эмоциях сама не понимаю, что творю… Хватаю топор, который вчера оставила в кухне у стены, и несусь к выходу. Но там застыл сосед. Такой огромный, что занял весь проём. Его даже не обогнуть, и в щель не протиснуться.

Зажав топор в руке, замираю — жду, когда мужчина посторонится, а он всё не уходит. Я легонько подкидываю топор в нетерпении, пыхчу шумно, как паровоз. Неужели непонятно, что надо отойти?
Очень хочется на него рыкнуть: «С дороги!», но я себя сдерживаю. Понимаю, что не в состоянии сейчас проявить вежливость или дипломатичность, поэтому просто молчу. Нельзя портить отношения с соседями — мне с ними потом жить да жить, если пари выиграю.

Так и стою, сжимая топор, но и сосед всё стоит — никак не поймёт. Только взгляд его постепенно меняется. Замечаю в его глазах весь спектр эмоций, пока он не начинает смотреть на меня вроде бы… с нешуточным удивлением.

Качнув головой, он бормочет:

— Верш хан дым… Ненормальная. Ты меня топором напугать решила?

Его фраза заставляет меня очнуться.

Внезапно вижу себя со стороны. Стою сердитая, взъерошенная после сна, сжимаю топор в руках — наверное, выгляжу безумной. Боже праведный… Что он обо мне подумал? Что я на людей с топором бросаюсь?

— Не бойся меня, — внезапно произносит мужчина с каким-то… состраданием, что ли. — Я дев не обижаю, а уж малахольных — тем более. Лучше вот что скажи: зачем ты мою ограду перетащила на свой участок? В чём смысл был у этого действа? И как ты это осилила? — он осматривает меня с ног до головы, с изумлением, словно дивную зверушку. — На вид ты хилая совсем. И магией от тебя не веет.

— Не трогала я вашу ограду, — качаю головой, распахнув глаза. — Когда легла спать, всё было нормально. Можно хотя бы посмотреть, где она сейчас стоит? И… про ваших коз ничего не знаю. Я их не видела даже. Честно.

Он кивает. Сомневаюсь, что верит, но хотя бы уходит с проёма, позволяя выскользнуть наружу. Я выхожу — и в тихом шоке рассматриваю перемены на участке.

Там, где вчера паслась Грейси, теперь возвышается кусок каменной кладки — словно необычный памятник, метра три длиной. Причём рядышком стоит мой покосившийся забор. Этакая инсталляция. И так она нелепо выглядит посреди участка, что хочется и смеяться, и плакать одновременно.

А ещё приходит очередная догадка: может, Грейси наступила на стебель репейника, пока паслась или пока её с пастбища уводили, и лопух решил рвануть с этого огорода? Тут ведь сплошные беды: то девы с топором, то коровы с тяжёлым копытом. И поэтому переехал лопух на место стыка наших участков...

— А где козы? — вдруг вспоминаю я.

— Мои слуги уже их собрали. С рассвета за ними носились. Верш фанс таль… Непросто им пришлось.

— Мне очень жаль, что вам из-за меня пришлось столько суетиться. Но я правда не хотела причинять вам беспокойства. У меня сейчас нет пока необходимых денег для починки вашей ограды, но я вам потихоньку выплачу. Накоплю — и выплачу, — говорю твёрдо. — Обещаю.

— Как хоть зовут тебя, должница? — насмешливо осведомляется сосед.

Но ответить я не успеваю.

— Госпожа Мэнфилд! — раздаётся голос Гехарда из-за спины. — Доброе утро! И вам тоже, доброе утро, лорд Ревальдис.

Обернувшись, вижу, как приближается кучер, взяв под уздцы свою лошадку. Как тихо они подошли. Я даже не заметила.
— Вы уже за мной, Гехард? — удивляюсь. — Так рано?
— Нет, — смущается мужчина, — что вы! Баронесса просила проведать, всё ли с вами в порядке. Столько шума было с утра с вашего участка, что она обеспокоилась, не случилось ли чего.

Стою теперь и размышляю, что ответить баронессе?

Наверное, и правда было шумно, раз она со своего участка это услышала. А вот я всё проспала — видно, из-за дикой усталости. И что теперь ей сказать, как объяснить шум? Магическим всплеском, который я предпочитаю скрывать? Или наглостью лопуха на моем огороде?

— Ты же видишь. У госпожи Мэнфилд всё в порядке, — за меня отвечает лорд Ревальдис. — Передай своей госпоже благодарность за проявленное беспокойство. И скажи, что для волнений причины нет.

Ну вот и познакомились, проносится в голове.
Теперь мой сосед знает мою фамилию, а я — его.

Тем временем Гехард, что-то сняв с седла, протягивает мне. Растерявшись, принимаю от него небольшой свёрток в промасленной бумаге.

— Баронесса просила оказать ей честь — отведать мясной пирог, что стряпает наша Вальда. Раз всё у вас в порядке, госпожа, я вернусь к вам чуть позже с экипажем. Как мы договорились.

С почтительным кивком Гехард вскакивает в седло и пускается вскачь, не дав мне даже шанса поблагодарить баронессу за пирог. Я поворачиваюсь к лорду, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Отлично понимаю, как я выгляжу в глазах лорда. Баронесса меня кормит и возит в город, лорд Ревальдис терпит от меня дыры в ограде — хорошая из меня соседка получается.

— Простите, мне надо собираться в дорогу…

— Разумеется, — кивает он деловито, как-то по-военному подобравшись. — Остался один вопрос: кто из нас обратится в магическую инспекцию? Ты или я?

— Как обратиться… — бормочу, ошарашенная. — Зачем?

— Очевидно же, — пожимает плечами лорд. — Раз ты не трогала ограду и коз, значит, на твоём участке произошёл произвольный магический всплеск. Так кто вызовет инспекцию?

Глава 13

— Я разберусь с магическим всплеском, — заявляю, твёрдо встречая его цепкий взгляд. — А теперь, если позволите…

Бросаю короткий взгляд на свою дверь, намекая на дела. Лорд хмуро кивает, но уходить не спешит. Кажется, его не устроил мой ответ.

Ведь я ничего не сказала про инспекцию, хотя при этом взяла на себя ответственность за магический фон на участке. Формально вроде не к чему придраться, но он всё-таки почуял подвох в моём обещании.

— Разбирайся быстрее, — с нажимом произносит он. — Если поле продолжит свои всплески, твой долг вырастет так, что ни в жизнь не уплатишь.

— Постараюсь, — с готовностью киваю. — Мне ни к чему растущий долг.

— Видишь ли, — задумчиво добавляет он, по-прежнему не сводя с меня испытующего взгляда. — Я не терплю непогашенных долгов. Ни своих, ни чужих.

На этих словах, прозвучавших тихо, но весомо, он направляется к прорехе в своей ограде, возле которой суетятся слуги. Кажется, они спешно заделывают дыру досками.

Грудь запоздало захлёстывает чувство вины.
С тех пор как я сюда приехала, мои соседи живут будто на минном поле.
Надо срочно стабилизировать ситуацию, пока какой-нибудь мой лопух не решит переехать с окружающей его грядкой в соседскую спальню.

Вот с такими мыслями я торопливо принимаюсь за сборы. Пока завтракаю и застилаю кровать, почему-то фоном звучит голос соседа.

У меня бывало, что какая-то песня прилипала к подсознанию, и, пока я мыла посуду или гладила блузку, она звучала в голове. Вот и сейчас так.
Только на сей раз это не лёгкая попса, а серьёзный, задумчивый голос соседа, которого очень не хочется подвести.

Когда привожу себя в порядок — аккуратно расчёсанная, умытая — прячу одну золотую монету в карман, предварительно убедившись, что он крепкий, глубокий и без дыр. А две другие убираю в свой тайничок — небольшую щель в стене между досками спальни.
Это мера предосторожности против рыночных воришек.

Вскоре к дому подъезжает экипаж, управляемый Гехардом.
Сажусь в салон — и будто в облако комфорта погружаюсь. Нежно-голубой шёлк обивки и синие бархатные сиденья напоминают изысканный бутик. А главное — я совсем не чувствую тряски, в отличие от прошлой поездки. Словно мы едем по другой дороге: идеально ровной, без единой выбоины.
Похоже, магия в экипаже баронессы значительно дороже.

К тому же, воздух внутри не только прохладный, но и наполнен тонкими, хрустальными трелями птиц. От этого на душе становится спокойно, и мысли приходят только самые радужные и приятные.

Думаю о шикарном урожае помидоров, который я, несомненно, выращу на своём участке, о последнем — победном — визите к господину Распределителю через несколько месяцев. И ещё — в деталях — представляю лицо лорда Дэшфорда, когда он поймёт, что проиграл пари.

Сама не замечаю, как мы добираемся до рынка — большого и шумного, словно народное гулянье. Меня не смущают ни суета, ни громкие выкрики торговцев. Тот, кто учился торговаться у турецких прилавков, здесь тем более не пропадёт.

Шаг за шагом закупаюсь едой: крит пшеничной муки, по два крита бурого риса, перловки и овса. Беру два десятка яиц и пару связок сушёной рыбы, напоминающей воблу. В отделе овощей — косичка лука и полмешка моркови.
Холодильника в моём доме нет, так что приходится брать продукты, которые подольше продержатся без холода.

Когда заканчиваю с закупкой, складываю всё в специальное отделение в задней части экипажа — очень похожее на открытый багажник.

К тому моменту я успеваю как следует проголодаться. Не удержавшись, позволяю себе небольшое транжирство: покупаю свежую булочку с корицей, и чашку мятного чая.

Пока жую свою сдобу, взгляд скользит по толпе, протекающей мимо окна кондитерской. Эта часть рынка в основном состоит из «вкусных» лавок с готовой едой, поэтому и контингент здесь побогаче.

То и дело мелькают яркие дамские шляпки с перьями, бархатные платья, тёмные респектабельные сюртуки — каждый в паре с цилиндром, холёные мужские лица… и среди них вдруг появляется знакомое.

Мама дорогая! Это Дэшфорд. И он не один, а ведёт под ручку девушку, разодетую, словно розовое пушистое облако!

И надо же такому случиться — заходит он именно в мою кондитерскую лавку, чтобы купить своей спутнице пирожных. Я быстро отворачиваюсь — условия нашего контракта не подразумевают светской болтовни, — но лорд всё-таки замечает меня среди других любительниц сладкого.

То и дело чувствую на затылке его пристальный взгляд, пока допиваю чай — правда, уже без особого удовольствия.

Вот так сюрприз.

Похоже, он думал, что я сейчас тружусь в поте лица на огороде, жду его милости, как манны небесной.
А вместо этого — сижу в кондитерской лавке и наслаждаюсь жизнью.

Как я посмела… А главное — как смогла, будучи приютской сиротой, приобщиться к удовольствиям знати?

Уверена, именно этот вопрос крутится у него в голове.
Что-то подсказывает, что лендлорду ни капли не понравилось моё безмятежное времяпровождение.

Впрочем, стоит мне вернуться в карету — и мысли резко меняются, окрашиваясь в розовые тона.

Да, лорд Дэшфорд, — мелькает в голове, — меня не так просто загнать под ноготь. И пусть этот факт станет щелчком по вашему самолюбию!

На этой мысли прошу Гехарда заехать в книжную лавку. Там приобретаю книгу о садовой магии, а также об особенностях местной флоры. Помимо этого покупаю письменные принадлежности: пачку листов и самое простое перо с чернильницей.

Книги и канцтовары оказываются самым дорогим приобретением за день. Если на еду у меня ушла одна десятая золотой монеты, то на образование — весь оставшийся золотой.

И всё же я ни капли не жалею. С помощью этой информации получится убедительнее изображать садовую магиню, которой я, согласно документам, и являюсь.

В карете принимаюсь листать пожелтевшие страницы о садовой магии, но сосредоточиться трудно. Мысли разлетаются, как воздушные шарики, уносимые тёплым ветерком.

Глава 14

Я всё думала: что можно сделать, чтобы лопухи перестали убегать? Как позаботиться о растении так, чтобы ему было комфортно оставаться на своём участке?

В моём мире лопухи обожают рыхлую почву, солнце, полив и простор. Может, и в этом -- у них такие же предпочтения? Почва здесь и без того мягкая, солнца вдоволь, а вот полив я им обеспечу.

Чтобы избежать досадных недоразумений — вроде вчерашней истории с Грейси — я решаю оградить каждый лопух низким заборчиком. Не слишком высоким, чтобы не мешать насекомым опылять растение и чтобы оно продолжало получать солнечный свет в полном объёме. И не слишком глубоко вбитым, чтобы не перекрыть доступ червям-разрыхлителям.

Для этого нахожу в сарае старые доски и рублю их на аккуратные части — каждая высотой около семидесяти сантиметров. Полив лопух, принимаюсь вбивать доски частоколом, оставляя от главного стебля приличное расстояние.

Я отмеряю каждому растению просторный круг — с запасом, чтобы ненароком не повредить доской какой-нибудь корешок. Осторожничаю настолько, что не «наступаю» оградкой даже на аномальную тень лопуха. А перед тем как приступить к вколачиванию досок, на всякий случай объясняю каждому лопуху свой план, чтобы он не испугался.

Ну а что? Учёные, худо-бедно, уже доказали, что растения чувствуют воздействие света, звука, прикосновений и даже энергетики живых существ.

— Миленький, — ласково шепчу первому гиганту, распушившему листья настороженно. — Я тут немного постучу вокруг, но это чтобы тебя потом никто не потревожил и не наступил на твои корни. Ограда защитит тебя от случайных повреждений, я буду тебя поливать. А ты, пожалуйста, останься на этом уютном, насиженном местечке, хорошо?

Оглядываюсь — нет ли свидетелей моего воркования с сорняком? К счастью, рядом никого. Только ворон вьётся над головой, но перед птицей не страшно показаться глупой.

Вздохнув, принимаюсь вбивать доски и занимаюсь этим остаток дня. Причём я так много разговариваю с лопухами, что к вечеру от всех этих бесед начинает саднить горло.

К счастью, лопух, что перебрался ближе к соседу, оказался на моей стороне участка. Я и его огораживаю.

Но меня всё же тревожит, что часть его корней уходит за забор. Если лорд Ревальдис решит вскопать свою половину и выполоть корни — беды не избежать. Печально, но я здесь бессильна: не мне диктовать соседу, что делать на своём участке. И от этого становится тревожно.

Периодически прохожусь по скошенному участку, ворочаю граблями скошенную траву, чтобы она подсыхала равномерно. К закату все лопухи, вокруг которых собираюсь раскапывать грядки, уже окружены оградками. Вид у участка мирный, но радоваться рано — ведь все предыдущие перемещения происходили ночью.

Вечером развожу огонь в очаге, варю перловку с яйцами. Одновременно слегка подогреваю воду в большой глиняной миске — замачиваю семена помидоров. Через пятнадцать минут ложкой убираю всплывшие на поверхность семена — пустышки мне ни к чему.

Затем делаю раствор — чайную ложку мёда развожу на чашу тёплой воды. Семена укладываю в чистый кусочек ткани, связываю в узелок и опускаю его в чашу, которую ставлю рядышком с очагом, пышущим жаром. Это — чтобы раствор дольше оставался тёплым. Теперь мёд будет подпитывать мои помидорные зёрнышки и стимулировать их рост, как и тёплая вода.

После ужина быстро умываюсь, обтираюсь влажной тряпкой, отчаянно тоскуя по прохладному душу, шампуню и мылу. Валюсь в кровать без сил — и тут же отключаюсь.

Просыпаюсь ни свет ни заря — и первым делом, не расчесавшись и не умывшись, мчусь на участок пересчитывать лопухи. Какое же счастье я испытываю, когда каждый из них нахожу на своём месте!

Аж на глаза слёзы наворачиваются.

Кто бы сказал мне месяц назад, что я расплачусь от радости, увидев сорняки — я бы рассмеялась ему в лицо. Но вот — радуюсь, как ребёнок. Не зря ведь говорят: никогда не говори «никогда».

Быстро завтракаю остатками перловки и принимаюсь за работу. Сгребаю подсохшую траву в небольшие стога — это будет мульча, которую потом перенесу в сарай, чтобы укрыть на случай дождя. Освободив место, хватаюсь за зачарованную лопату и приказываю ей рыть.

Пока она усердно вскапывает землю, я перебираю рыхлый чернозём — вытаскиваю сорняки и складываю их в большое жестяное ведро. Отличная земля, сладковато пахнущая перегноем, сулит мне хороший урожай. Когда очищаю участок, размечаю грядки.

Втыкаю два деревянных колышка и натягиваю между ними шерстяную нитку — отмечаю первую борозду. Отмеряю от неё три шага и ставлю новые колышки для следующего ряда. Шаг за шагом размечаю весь участок, чтобы междурядья были параллельными и хотя бы приблизительно одинаковыми по ширине.

К вечеру земля почти полностью вскопана — спасибо моей прекрасной лопате! — и очищена от сорняков.

После этого возвращаюсь в домик, достаю набухшие семена и аккуратно выкладываю их на мокрую ткань, чтобы росточки проклюнулись.

После ужина, который готовлю наспех, завариваю себе чай. Сажусь у порога на доски с дымящейся чашкой в руках. Пью по глоточку, впитывая волшебную красоту заката. То любуюсь рыжеватым небом, то — плодами сегодняшних трудов. Над головой ворон всё так же кружит, будто разделяя со мной магию момента.

Нет, спасибо ему, конечно, за компанию, но... похоже, мне придётся соорудить пугало для этой общительной птицы, прежде чем начнут созревать первые помидоры. Но это потом, всё потом. А пока — я могу себе позволить просто порадоваться вечеру.

Ведь я пережила первую ночь без происшествий с момента моего переезда сюда. Все лопухи на месте. Земля почти готова к посадке. Устала, как лесоруб после смены, но на душе спокойно. Кажется, мне удалось навести порядок в этом хаотичном местечке.

На такой вот жизнеутверждающей ноте и засыпаю, ничуть не подозревая, что на следующее утро меня будет ждать сюрприз — не связанный ни с лопухами, ни с соседями.

Глава 15

Моё утро опять начинается со стука в дверь. На сей раз стучат не так громко, как позавчера, но тоже требовательно и сердито.

Вскакиваю с кровати, растерянная, взъерошенная, и принимаюсь метаться по комнате, поспешно одеваясь.

В голове беспорядочно роятся мысли.

Да что такое опять стряслось?

Неужели грядки опять переехали?

Ведь не должны были… Если только сосед не выкопал корень моего лопуха. Вот же гадство… Ну, как можно быть настолько невезучей, — с тоской проносится в голове. Был всего лишь один шанс на миллион, что лорду соседу приспичит раскопать именно то место у забора — и вуаля!

Перед тем, как кинуться к выходу, успеваю только платье натянуть и, забежав на кухню, брызнуть пригоршню воды себе в лицо, чтобы быстрее соображать.

Мне сейчас очень пригодится смекалка, ведь, судя по всему, разговор предстоит непростой. Как бы поубедительнее объяснить лорду Ревальдису, что у меня на огороде выросли чересчур чувствительные лопухи? И если их не обижать, то магическая инспекция нам не понадобится?

Отпираю щеколду, отставляю в сторонку стул, которым я по привычке забаррикадировалась на ночь, и, распахнув дверь, замираю на пороге, как вкопанная.

Дэшфорд?!

Какого чёрта он здесь делает?

То, что стоит передо мной с недовольной ухмылкой, — это не удивительно. Я ещё не видела его довольным. А вот само его присутствие здесь — это странно.

Он же не любит Чёрные Пески. Сказал, что я в здешней глуши полгода жизни потеряю. И вот надо же — после своих неприязненных слов зачем-то притащился в эту глушь.

Мужчина всё это время рассматривал пространство за моей спиной. В ответ на растерянное: «Здравствуйте!» бросает в мою сторону сердитый взгляд и, не утруждая себя вежливым приветствием, начинает наступать, как танк, угрожая снести меня, если не подвинусь. Тем самым вынуждает отойти.

Я лишь руками развожу:

— Милорд, почему вы здесь? Наш контракт не предполагает ваших визитов.

— Контракт? — лорд пренебрежительно передёргивает плечами и вскидывает бровь. — Ты спятила. Это моя земля и мой дом. Мне не нужен никакой контракт, чтобы сюда заявиться.

Вот так новости.

Сжав кулаки, наблюдаю, как этот нахал идёт на кухню и принимается... копаться в моих запасах еды. Он поднимает дешёвые холщовые мешки, в которых хранятся крупы, и вертит их в холеных руках. Осматривает с улыбкой, которой я не могу найти объяснения. Будто продукты — это улики, подтверждающие факт моей виновности.

Наконец, переводит свой взгляд на меня.

— Так и думал, — говорит с презрением. — Откуда у тебя деньги, приютская?

От подобной наглости у меня дыхание обрывается.

Как он вообще посмел завести разговор о деньгах?!

Это он сейчас должен смущаться, краснеть и извиняться за то, что оставил меня без еды, хотя в контракте чёрным по белому было написано: пока я работаю на его участке, он заботится о моем пропитании.

— Какое ваше дело? — возмущенно срывается с языка.

— Я не позволю девице, торгующей своим телом, жить в своём доме. Если только… — он вдруг приближается ко мне вплотную, заставляя вжаться в стену, и опускает взгляд на... мою грудь. — Если ты не заставишь меня передумать.

Торгующей своим телом?!

Он обезумел?! Что-то подсказывает мне, что он близок к безумию. В карих глазах появляется откроенный мужской интерес, и меня ошпаривает страхом.

Мы здесь одни.

Даже если закричу, отсюда никто не услышит.

Что я сделаю одна против этого верзилы?

Да он меня одним пальцем переломит, как тростинку.

С ним надо говорить, взывать к голосу разума, пока он ещё способен думать головой.

Собираюсь с силами и произношу твёрдо, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Я не говорила, что у меня нет денег. Мне пришлось залезть в свои скудные сбережения, потому что вы не выполнили своих обязательств по контракту. Где та еда, которую вы мне обещали предоставить? Вы хоть озаботились тем, что я ела в предыдущие дни?

Как ни странно, мои слова его чуточку отрезвляют.

Он кривит чувственные губы и отходит от меня на расстояние вытянутой руки, позволяя немного выдохнуть.

— Я видел своими глазами. Ты не голодаешь. Сбережения у тебя не такие уж скудные, раз ты позволила себе угоститься в кондитерской лавке. Откуда у приютской сироты деньги?

В карих глазах снова мелькает опасный блеск.

Подозрительность и холод — вот что я читаю на его лице.

Выпрямившись, произношу:

— Я не обязана перед вами отчитываться, милорд. Я не голодаю прямо сейчас, но надолго моих запасов не хватит. Так что будьте любезны, соблюдайте свои обещания.

— А то что? — усмехается он и снова шагает ко мне. — Вызовешь магическую инспекцию? Или позовёшь на помощь хозяина белой кареты, что подвёз тебя в прошлый раз от города?

Глава 16

С недоумением смотрю на Дэшфорда.

Так вот, откуда ветер дует! Он видел, как я уехала из города в белой карете баронессы и решил, что у меня с кем-то роман.

Даже если так, какая ему разница? Почему ему не всё равно? Я же ему никто...

Эмоции бьют через край. Теперь не знаю, чего во мне больше: удивления или возмущения. И еще страх меня сковывает. Мне так страшно, что путаются мысли. Ничего дельного в голову не приходит, как его переубедить.

— У кареты не хозяин, а хозяйка, — лепечу в отчаянии. — Я… Просто… Неужели вы ослепли, раз видите то, чего нет?!

Говорю и понимаю, что с каждым моим словом лорд всё больше теряет вид рафинированного аристократа. Сейчас он скорее походит на дикаря. Хмурится и глухо рычит:

— Откуда. У тебя. Деньги?! Только попробуй опять соврать, приютская. Дай мне причину…

Он замолкает, но я легко читаю продолжение в его горящих глазах. Причину, чтобы не сдержаться — вот что он хочет сказать.

Чувствую себя припёртой в угол, и реально, и фигурально.

Ужасно не хотелось признаваться, что это баронесса одолжила карету и кучера — ведь тогда на свет вышла бы наша договорённость насчёт Грейси. Но уж лучше остаться без денег, чем стать жертвой этого дикого лорда.

— Ваша соседка! — бросаю в отчаянии. — Баронесса! Это она одолжила мне позавчера экипаж для поездки. Я не вру, это правда. Спросите у неё. Зайдите к ней с визитом и попросите показать её карету, сами убедитесь!

Дэшфорд на несколько секунд замирает — наверно, обдумывает мои слова. Потом отступает, но в его глазах загораются холодные, опасные огоньки.

— Попрошайничаешь у моих соседей, — медленно произносит он.

Я коротко выдыхаю, опустив взгляд. Хочется исчезнуть. Раствориться в воздухе. Стать птицей и упорхнуть из этого дома.

Что не скажу — всё мимо. Будто у него фильтр стоит, который не даёт увидеть в моих словах ни капли хорошего. Хочется его встряхнуть. Чтобы у него спали с лица невидимые шоры, и он наконец рассмотрел то, что я ему показать пытаюсь.

Да только как его тряхнёшь? Он сейчас невменяемый совсем. Даже слово сказать страшно.

— Вам наверно такое незнакомо, — наконец, говорю устало, — но иногда, чтобы раздобыть самое необходимое, люди вынуждены принять помощь других.

Он шагает к двери.

— Я иду к баронессе. Если она подтвердит мои выводы… — Дэшфорд сердито сжимает челюсти. — Мы поедем к поверенному и оформим твой проигрыш официально.

Бросив эту угрозу, он направляется к выходу, так сильно хлопнув дверью, что все стены трясутся после его ухода. Хочу кинуться следом — хотя бы увидеть реакцию баронессы, но я заставляю себя остаться в домике, чтобы не обострять ситуацию ещё сильнее.

То стою, то, нервно теребя платье, шагаю по комнате. Формально я ничего у баронессы не просила, но вдруг она перевернёт все факты не в мою пользу? Мне сложно поверить в это, но кто знает, как всё обернётся?

Может, сбежать отсюда, пока есть шанс? Или закрыться в домике изнутри? Просто забаррикадироваться, столик подтащить, — мелькает сумасшедшая идея.

Легонько стучу себе по лбу.

Как будто Дэшфорд не в состоянии выбить хлипкие стены! Да он весь дом может снести, и никто ему слова поперек не скажет. Его собственность. Имеет право.

Подхожу к кровати и падаю, обессиленная, на сбившееся после сна одеяло. Надо бы заправить кровать, позавтракать, но все эти рутинные дела сейчас будто потеряли всякий смысл.

Я никогда не думала, что проиграю пари. Вот почему-то даже не рассматривала такой вариант. Считала, что я, профессиональный агроном, уж помидоры вырастить худо-бедно сумею.

Легонько массирую виски и плечи. Думай, Лара, думай. Именно сейчас надо думать наперёд, просчитывать ходы. Возможно, есть шанс все переиграть.

Наконец решаю поступить следующим образом. Если баронесса выставит меня в неприглядном свете, и мы поедем к поверенному, в дороге я буду молчать. А юристу расскажу всю правду в деталях.

Как Дэшфорд не выполнил своих обязательств. Как отмахнулся от моих визитов в Бюро Распределения. И про баронессу с её коровой — про всё расскажу. Пусть поверенный рассудит нас: проиграла я пари или это Дэшфорд должен заплатить неустойку за свой произвол!

Немного успокоившись, заставляю себя застелить кровать, как следует умыться и расчесаться. Лорд всё ещё не вернулся, поэтому, чтобы не терять времени, принимаюсь хозяйничать по дому. Растапливаю очаг, готовлю себе на завтрак овсянку.

Я как раз завариваю мятный чай на кухне, когда раздаётся стук, и после моего «Войдите!» с лёгким скрипом открывается входная дверь.

Странно. Стук был тихий. Слишком тихий. И поступь едва слышная. Не похоже это ни капли на громкого лорда. Тогда кто ко мне пожаловал?

Поднявшись со стула, настороженно иду гостю навстречу, и с изумлением понимаю, что это и правда не лорд. Оказывается, баронесса умеет ходить совершенно беззвучно — как тень. При виде доброжелательного лица соседки я теряюсь, но всего лишь на секунду.

— Доброе утро, леди Стоккард! — улыбаюсь ей и указываю на чугунок, стоящий на столе. — Держу пари, вы ещё не завтракали. Не желаете отведать кашу с мёдом?

Глава 17

— Благодарю. Пожалуй, я не откажусь от чашечки чая, если это вас не затруднит, — кивает баронесса.

Пока я хлопочу на кухне у полок с посудой, выбирая чашку — белоснежную, фарфоровую и чтобы без единого скола — уверяю, что её визит — мне только в радость. И тогда гостья, успокоенная моими словами, грациозно садится за стол, выпрямив спину.

Мне отчаянно хочется верить, что с такой открытой улыбкой на лице не приходят сообщить плохую новость. Надеюсь, она не затем здесь, чтобы передать решение лорда о моем выселении.

— У меня было любопытное утро, госпожа Мэнфилд, — наконец, начинает красавица, неторопливо, почти беззвучно помешивая в чашке мёд. — Я познакомилась с лордом Дэшфордом, новым владельцем участка. Мы встретились впервые, однако мне почему-то показалось, что он гораздо больше интересовался моей каретой, чем... её хозяйкой. А также он просто жаждал узнать историю нашего с вами знакомства. Но самое э-э… необычное, пожалуй, даже не это.

Баронесса замолкает на миг и в смущении понижает голос, будто готовясь сообщить мне страшный секрет.

— Стоило лорду Дэшфорду услышать мои ответы, как он резко заторопился. Заявил, что у него, дескать, срочные дела, вскочил на коня и умчался в сторону города. Я понимаю, что вы, вероятно, не в курсе, но если вдруг вы сможете приоткрыть мне завесу загадочного поведения лорда Дэшфорда, я буду вам крайне признательна. Видите ли, обычно я понимаю людей, а тут… — она вздыхает. — Корабль моего опыта натолкнулся на неизведанные земли, которых на карте не оказалось.

Баронесса с досадой качает головой.

А я пытаюсь с мыслями собраться.

Граф уехал в город?

Значит, я могу выдохнуть? Он понял, что не получится притянуть за уши мой проигрыш в пари и поэтому уехал?

Это было бы неудивительно.

Что-то подсказывает мне, что он из тех гордецов, которые не извиняются за свои ошибки перед женщиной. Таким, как он, даже просто признать своё поражение нелегко.

Медленно тяну:

— Думаю, я догадываюсь о его мотивах. Не могли бы вы для более точной картины подсказать, что ему ответили?

Гостья пожимает плечами, и отпивает глоточек из чашки.

— О, ничего конкретного... Упомянула, что приехала с вами познакомиться сразу, как только узнала о вашем прибытии. Сказала, что вы произвели на меня такое благоприятное впечатление с первой же встречи, что я предложила вам в пользование свою карету. Ведь у вас, насколько я поняла, нет своей лошади. Собственно, вы воспользовались этим моим предложением позавчера, и на этом пока всё.

— То есть вы ничего не говорили про Грейси? — уточняю, не в силах скрыть радость.

— Боюсь, графа интересовали несколько иные темы, — женщина лукаво улыбается. — А кто я такая, чтобы навязывать мужчине собственную линию разговора... Итак, что вы думаете, Клара?… Вы позволите называть вас по имени?

— Конечно, буду только рада... — растерянно бормочу. — Что касается графа — думаю, он беспокоился, что я могла проявить навязчивость или бестактность в адрес соседей. И когда осознал, что я вас ничем не обидела и не оскорбила, это стало для него облегчением.

— Боюсь, вы ошибаетесь, — задумчиво качает головой баронесса. — Мне показалось, он напротив был несколько разочарован нашим с вами добрососедством.

Я тоже отпиваю свой чай, пытаюсь мысли собрать воедино. Даже не знаю, что на это сказать.

Объяснять ей про нашу сделку с графом не хочется. Признаваться в подробностях пари — для таких откровений надо доверять человеку чуть больше.

— Граф вообще личность очень загадочная, — наконец, отвечаю туманно. — Ему свойственна непредсказуемость.

Красавица кивает и с усмешкой замечает:

— Что же, непредсказуемость — это прекрасно. Особенно, в детях... Знаете, это, конечно, не моё дело, но я не вполне понимаю, как можно было оставить вас здесь без лошади, одну. Ведь с вами что угодно может здесь случится. Возможно, граф оставил вам артефакт срочного вызова?

— Нет. Артефакта вызова у меня нет.

Очень некстати становится себя жалко.

Вот только этого мне не хватало! Ну уж нет, нельзя поддаваться этому чувству!

Я прикусываю губу и быстро добавляю:

— Уверена, со мной всё будет хорошо.

— Вы правы. Конечно, — спохватывается моя гостья, отставляя пустую чашку. — Что я тут панику развожу? Спасибо за чай. Пожалуй, я пойду, — Марианна поднимается и на секунду замирает. — А… Лорд Дэшфорд не упоминал, когда он сюда собирается? Хотелось бы настроиться на его непредсказуемую волну чуть заранее. А то, знаете ли, в моем возрасте вся эта катавасия — уже определённый вызов.

Я лишь пожимаю плечами.

Во-первых, гадаю, сколько ей лет, раз она о возрасте говорит в таком ключе. А, во-вторых, хочется буркнуть, мол, очень надеюсь, что нескоро увижу этого типа. Но я заставляю себя выдавить вежливо-расплывчатое:

— Он приедет, как только позволят дела.

Как только гостья уходит, принимаюсь за работу с удвоенной энергией.

Сегодняшнее утро подарило мне добавочную мотивацию для победы. Ведь в качестве служанки этого мужчины я точно пять лет не продержусь.

Глава 18

Марианна фон Стоккард

Баронесса вышла из скромного домишки, глубоко погружённая в свои мысли. Отвязав коня от соседнего дерева, она ловко запрыгнула в седло и поехала рысью. Впрочем, добравшись до главной дороги, наездница перешла на шаг — так думалось удобнее.

Марианна фон Стоккард считала себя женщиной добросердечной, отзывчивой и наблюдательной, и ей решительно не понравилось то, чему она стала свидетельницей.

Нет, конечно, граф Дэшфорд, её новый сосед, был мужчиной видным и статусным. Не без недостатков, разумеется, но знатному, богатому красавцу простительна некоторая надменность. Однако то, что он творил с бедной девочкой, попавшей в сферу его влияния, выходило за рамки допустимого и напрочь портило о нём впечатление.

В прошлом даже старый лорд Дэшфорд держал здесь как минимум трёх слуг круглогодично, а теперь одна хрупкая девочка работала за пятерых. Без лошади, без единого помощника, а из всей магической экипировки — одна лишь зачарованная лопата.

Баронесса специально просила Гехарда незаметно понаблюдать за ситуацией. Факты, о которых доложил ей кучер, задели за живое. А то, что случилось сегодня утром, и вовсе потрясло до глубины души. Марианна даже фыркнула, не сдержавшись, вспоминая утренний инцидент.

Граф так пылко расспрашивал про Клару, что с первых же слов стало ясно: он к ней неравнодушен. По этой же причине он рвался увидеть карету. Наверняка заметил в городе свою красивую работницу и приревновал. Решил, что у неё появился богатый мужчина, и разгневался.

Жаль, что девочка оказалась слишком осторожна и не поведала свою правду — увы, доверие не появляется в один день. Впрочем, её откровений и не требовалось, потому что всё и так лежало на поверхности.

К данному моменту одно стало совершенно ясно: Клара Мэнфилд была чудесной во всех отношениях и несомненно заслуживала самого лучшего.

Она была красива, трудолюбива, и говорила так, что сразу становилось понятно — перед тобой человек образованный, несмотря на убогое приютское воспитание.

О её сиротском происхождении хозяйке тоже поведал Гехард после совместной поездки на рынок. Он же рассказал, как девочка потратила в книжной лавке приличную сумму на книги, что вызвало невольное уважение.

А то, как милая девочка приняла Марианну — по сути, незваную гостью — подкупило окончательно. Сходу предложила позавтракать, встретила с улыбкой. Хотя многие знакомые аристократки даже на порог бы не пустили без предварительной договорённости. И уж точно не стали бы делиться последней порцией еды.

Баронесса погладила коня по крепкой холке, отмахнулась от назойливой стрекозы и принялась раздумывать, как бы помочь бедной сиротке.

В идеале, её следовало бы пристроить в крепкие, надёжные руки — мужские, разумеется. Тогда Клара получила бы заступничество и защиту: за ней стоял бы человек, способный отстоять её честь, безопасность и интересы — перед соседями, деревенским сходом, чужаками и даже властями.

С мужем за плечами у неё появилась бы стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Крыша над головой, пища на столе, тепло в очаге — и всё это как данность, а не случайная удача. Не пришлось бы выживать, хватаясь за случайные заработки и редкие добрые взгляды.

Конь коротко всхрапнул, будто поддакивая мыслям наездницы.

Всё-таки, от призвания никуда не деться, — мелькнула мысль. Даже в такой глуши, как Чёрные Пески. Ведь именно сватовством баронесса и скрашивала свои будни до того, как поселилась здесь. Она столь умело соединяла одинокие сердца, что ни один из шестнадцати союзов, ею созданных, не распался до сих пор.

Сердце забилось быстрее в предвкушении приятных хлопот. Ей предстояли определённые вызовы, но в груди разлилось тёплое, бодрящее волнение при мысли, что столь славная девочка найдёт с её помощью своё счастье.

Марианну иногда спрашивали, почему она помогает одиноким людям. Да и сама она порой задумывалась, почему из всех доступных ей развлечений она выбрала именно то, чем обычно занимаются свахи, но внятного ответа так и не нашлось.

Возможно, причиной тому было обилие свободного времени. А может — желание видеть других счастливыми. Или всё дело в том, что в её собственной жизни личного счастья не осталось.

Когда-то она полюбила всем сердцем, вышла замуж и забеременела. Через год её муж погиб в кровавой войне с Вернским королевством, а ребёнок — это была девочка — родилась в срок, но так и не задышала. О том страшном дне, парализующем отчаянием, не хотелось вспоминать.

Прошли годы, боль потихоньку утихла. Но полюбить во второй раз Марианна так и не смогла. Только частенько ловила себя на мысли: как бы сложилась судьба её дочери, будь она сейчас жива?

Может, в этом крылась причина, по которой Марианна фон Стоккард категорически не переносила несправедливости в адрес славных девушек и не успокаивалась до тех пор, пока не устраивала их судьбу.

Она пока не знала, кто именно станет достойным мужем её соседки.

Но зато точно решила для себя, кто им не станет.

Глава 19

После ухода баронессы, которая своими вопросами ненароком подчеркнула мои непростые обстоятельства, настроение упало ниже плинтуса.

Она, сама того не желая, на мою больную мозоль наступила. Я здесь без лошади, без артефакта вызова — при том, что случиться может все, что угодно. Спасибо, что хоть соседи хорошие. Особенно, соседка.

Впрочем, я давно поняла, что лучший способ справиться с меланхолией, — это работать в полную силу. Для моей ситуации это тем более верно. Чем скорее выращу урожай помидоров, тем быстрее решу главную проблему в своей жизни.

По-быстрому убравшись после завтрака, принимаюсь рассматривать семена, лежащие в мокрой тряпке, на дне глиняной миски. Большая часть уже проклюнулась — значит, готовы к посадке.

Что же, новость просто отличная!

Первым делом, отправляюсь на огород и проверяю лопухи. Все на месте. Стоят себе за невысокими заборчиками, горделиво расправив огромные листья, и отбрасывают свои стабильно «неправильные» тени.

Признаться, вид лопухов ласкает профессиональную гордость, слегка покоцанную на этом непростом участке.

Убедившись, что все нормально, иду к ближайщему вскопанному участку и делаю в ранее отмеченных межрядьях небольшие рыхлые бороздки, которые чуть позже поливаю тёплой водой. Припорашиваю каждую золой, заранее выбранной из очага.

Затем возвращаюсь в кухню и отбираю с мокрой тряпки семена с крохотными белыми росточками. Укладываю в бороздки на расстоянии полуметра друг от друга и, как пушистым, тёплым пледом, прикрываю их тонким слоем земли. На всякий случай местоположение каждого семечка отмечаю белым камушком по соседству.

Работа эта достаточно ювелирная, поэтому небыстрая. Но, к счастью, успеваю справиться с ней до наступления полуденной жары. Пока сажаю помидоры, до меня то и дело доносится шум с соседнего участка, и мне кажется, среди какофонии звуков я различаю голос соседа.

Вроде бы мирные, почти привычные звуки должны меня успокаивать. Блеянье коз, лай собак, выкрики слуг, что занимаются домашней скотиной. Но для меня они, скорее, служат напоминанием, что я задолжала соседу деньги за кусок ограды. А я терпеть не могу быть должницей.

Поэтому, как только заканчиваю высадку семян, направляюсь к той самой, торчащей на моем участке каменной кладке и пытаюсь прикинуть её стоимость.

Где-то треть метра в толщину. Мало того, что камни крупные, так ещё и гладкие, будто их море обтесало. Наверняка, такие — на дороге на валяются. Слишком качественные и красивые. Провожу пальцами по поверхности камней, нагретой солнцем, и не нахожу ни одной шероховатости.

Интересно, сколько стоит соорудить новый кусок каменной ограды, идентичный предыдущему?

Жаль, я не догадалась в первый же день знакомства договориться с соседом по поводу оплаты. Становится неуютно. Надо бы прояснить, сколько я должна человеку, а это можно сделать только при личной встрече.

Напившись воды, и прихватив с собой помытую морковку в качестве перекуса, выхожу на главную дорогу. Потом метров через двести сворачиваю на частную дорогу, покрытую белыми плоскими камнями.

Миновав открытые ворота, иду ещё метров сто, пока мой взгляд не упирается в белый дом — высокий, двухэтажный, с красной черепицей, тонкими башенками. Плющ обвивает балконы, ползёт вверх по стенам, цепляется за резные карнизы. У крыльца высажены цветы, напоминающие люпины.

Если бы меня попросили тремя словами описать этот дом, я бы сказала: "Ухоженный, красивый и милый."

Или нет.

Скорее даже так: "Хочу тут жить."

Справа от дома расположен огромный загон, отделённый плотным плетнем. Там — десятки коз. Белые, серые, рыжие. Некоторые из них каким-то образом выбрались из загона и бродят теперь на свободе, пощипывая коротко остриженный газон — к ним уже устремились слуги.

Обрадованная, хочу подойти к мужчинам и попросить позвать хозяина, но тут моё внимание отвлекает загон чуть в стороне от основного.

Этот огороженный жердями участок, совсем крохотный, метров пять на пять. И он явно не для выпаса, потому что земля там голая, вытоптанная. И всё же зачем-то в загоне выгуливают две козы, то есть…

Подхожу поближе как раз вовремя, чтобы увидеть, как шикарный белый козел с выразительными рогами запрыгивает сзади на пятнистую самочку.

Это случка, а не выпас.

Вот что здесь происходит…

И надо же такому случиться, что именно в этот момент откуда-то слева звучит громкий мужской голос. Низкий, с хрипотцой.

— Интересуешься спариванием, дева?

Резко повернувшись, вижу соседа, скрестившего руки на широкой груди. Рукава белой рубашки у него закатаны почти до локтей, открывая мощные предплечья, с красивой рисунком вен. Солнце вдруг выходит из-за облаков, освещая внимательные глаза и губы, на которых совершенно точно играет усмешка.

Застигнутая врасплох, сглатываю внезапно пересохшим горлом и мотаю головой.

— Я интересуюсь выплатой долга.

И лишь заметив удивление, мелькнувшее на его лице, понимаю, что фраза прозвучала слишком двусмысленно.

Как будто я долг предлагаю заплатить... не деньгами.

Глава 20

— Вижу, ты не слишком дорожишь приличиями, дева, — медленно произносит лорд Ревальдис.

— Вообще-то дорожу. Даже очень, — поспешно заявляю, а у самой в груди холодеет — куда это он клонит? — Я всегда держусь в рамках приличий и от других жду того же.

Хочу ещё парочку фраз в том же духе ввернуть, но осекаюсь под его насмешливым взглядом. Нет, он, конечно, не перебивает меня. Просто слушает с таким видом, будто говорит: «Ну-ну, продолжай. Это даже занятно.»

От досады и возмущения прикусываю губу.

Ну что за полоса у меня? Почему мне так «везёт» с соседом проявить себя с какой-нибудь неприличной стороны?

То мои лопухи чужую ограду воруют, то приветствую дорогого гостя с топором в руке, то случкой его коз любуюсь... Неудивительно, что он решил обо мне невесть что.

Быстро собираюсь с мыслями и добавляю, чуть более сухо, чем планировала — чтобы сразу обозначить между нами исключительно деловые отношения:

— Сколько я должна вам за ограду?

— Сколько у тебя есть? — он прищуривает глаза.

Хочется соврать, что у меня в наличии всего пара медяков, а то вдруг он заломит непосильную цену? Но в последний момент меня останавливает от вранья вполне резонное соображение.

Если лорд поймёт, что деньгами долг не стребовать, он попросит его оплатить другим способом. Иначе с чего бы ему так радоваться, что я не дорожу приличиями?

— Два золотых, — признаюсь после недолгого колебания.

Он продолжает меня задумчиво рассматривать, хмурится, тем самым множа мою тревогу. Ему мало? Под пристальным взглядом умных, серых глаз становится неуютно. Переминаюсь с ноги на ногу. Отвожу взгляд на соседний куст.

Черт меня дёрнул сюда заявиться!

Лучше сидела бы на своём участке, тихонько копила монеты. Кто знает, может, через пару месяцев предложила бы ему пять, а то и семь золотых вместо двух. И кто знает, может, ему хватило бы.

Так нет. Я, как Муха Цокотуха, которая добровольно потащилась к пауку в паутину. С этой моей проактивной обязательностью, привитой интеллигентными родителями, далеко не уедешь!

Хитрее надо быть, Лара, хитрее!

Наконец, сосед выдаёт именно ту фразу, которой я так боялась:

— Деньги оставь себе. Расчитаемся по-другому.

— Нет, — решительно мотаю головой. — Я только деньгами согласна вам заплатить. Скажите, сколько стоят материалы и рабочие, и я соберу нужную сумму. Со временем.

Он меня будто не слышит.

— В качестве уплаты долга будешь ужинать со мной, — произносит он негромко, но весомо, будто он уже всё решил.

— Зачем вам это? Вы меня неправильно поняли. Я совсем не… Я не собираюсь с вами… — в отчаянии всплёскиваю руками и качаю головой.

Господи, как сказать ему, что я не стану с ним спать? Он вроде бы и не предлагает напрямую, но я-то прекрасно понимаю, что стоит за подобными «ужинами». Наверно, только инопланетянин — причём самый наивный — не понял бы столь толстого намёка.

— Жду тебя в семь, — бросает он коротко. — Приходи вовремя. Я пунктуален, и того же жду от других.

И… уходит, не попрощавшись.

А я стою, растерянная, пытаюсь прийти в себя под блеянье коз. Ну, вот. Хотела расплатиться, боялась, что он цену заломит за свои камни — и, пожалуйста! Заломил.

Иду домой, как тяжёлым мешком придавленная. По дороге думаю, как мне поступить.

Может, не приходить?

Ну да… — с ехидцей откликается здравый смысл голосом старухи Шапокляк. Я не приду — и он подаст в инспекцию жалобу по поводу нестабильного магического участка. А потом заодно в суд подаст жалобу для кучи — на возмещение причинённого ущерба.

Нет уж. Не в том я положении, чтобы усугублять ситуацию.

Нейронные клеточки отчаянно пыхтят, пытаясь найти выход. Я почти слышу их натужное кряхтение, пока шагаю домой по утоптанной дороге.

Может, нажаловаться на соседа Марианне? Вот только что я скажу?

Тогда уж и про грядки мигрирующие придётся рассказывать, и про козлиную случку. А мне ужасно не хочется об этом говорить с такой изысканной леди.

Она женщина добрая, заботливая, но я не хочу злоупотреблять её добротой. Отношения должны строиться на балансе. Нельзя забирать, ничего не давая взамен. А что я, приютская сирота, могу предложить Марианне — богатой, знатной аристократке в благодарность за её помощь?

Нет... если, конечно, лорд покажет себя откровенным свинтусом на ужине, тогда другой разговор. У меня будет основание отправиться к баронессе.

А до тех пор...

Как ни крути, придётся отужинать с соседом. Хорошо хоть, в его доме живут слуги — мы не останемся с лордом совсем уж наедине.

По возвращении домой первым делом хватаюсь за книгу по растительной магии. Пробегаю взглядом по многочисленным строкам, выискивая хоть какой-то способ защитить себя.
Может быть, заклинание, которое позволяет за пару секунд вырастить живое растение с клацающими зубками. Или хотя бы заставить ближайшее дерево постучать в дверь — вдруг это даст шанс ускользнуть.

Увы, почти все заклинания требуют либо врождённой магии, которой у меня, нет, либо специального артефакта. Но в процессе я, по крайней мере, выясняю, зачем к купленному мною артефакту подкормки прилагались перчатки.

Думала, чтобы химией не обжечься, а оказалось, при попадании на кожу эта жидкость вызывает... ускоренный и усиленный рост волос. На полноценное средство самозащиты это, конечно, не тянет — зато как орудие мести вполне сгодится.

С этими мыслями сую флакончик в карман.

Ближе к вечеру, когда спадает дневная жара, принимаюсь высаживать вторую порцию семян, успевших прорасти за день.

Потом, в том же платье, в котором работала, — грязном от ползанья по земле на коленях — растрёпанная и чумазая, направляюсь к дому лорда. Вероятно, такая же эффектная, как пугало, стоявшее давным-давно в бабушкином огороде, и надеюсь, такая же привлекательная.

Как минимум на четверть часа опоздав, вежливо стучу в дверь к соседу. Под «вежливо» подразумеваю очень тихо, втайне надеясь, что меня не услышат и я уйду.

Глава 21

Дверь внезапно открывается, и в проёме появляется женщина в зелёном платье. Тёмные волосы заколоты в скромную причёску. Приятные в общем-то черты лица портит только взгляд — слишком колючий и пронзительный.

Пока мы друг друга молча рассматриваем, замечаю у неё на поясе связку ключей. Видно, это здешняя экономка. Она, наверно, тоже приходит к определенным выводам на мой счёт, потому что неодобрительно поджимает тонкие губы и уточняет пластмассовым голосом:

— Госпожа Мэнфилд?

— Она самая. А... вы?

— Я присматриваю за порядком. В том числе за своевременным прибытием гостей.

Хмурюсь. Это точно камень в мой огород.

Не дождавшись от меня смущённых извинений, женщина кивает с тяжелым вздохом:

— Лорд Ревальдис ждёт вас в столовой.

Она с неохотой отступает, позволяя мне пройти внутрь. И всё же, несмотря на недружелюбный приём, внутри меня расцветает надежда на нормальный, спокойный ужин. Уверена, суровая домоправительница не допустит ничего неприличного, даже со стороны своего хозяина.

Захожу внутрь и, с любопытством озираюсь.

Светлую комнату — кажется, гостиную — освещают золотые искорки, произвольно парящие над потолком. Шёлковая обивка кресел и дивана так и манит присесть, а мебель настолько изящная, что хочется каждый предмет подойти и осмотреть вблизи. Особенно охота потрогать руками серебряные подсвечники.

Я только однажды видела подобные — в музее, и мне почему-то очень хотелось их подержать в руках, но кто бы мне разрешил? Видимо, с тех пор у меня незакрытый гештальт.

На языке так и вертится: «Можно подержать подсвечник?» Вот только боюсь, в глазах экономки мой интерес к серебру будет выглядеть подозрительно. Она и без того наблюдает за мной с таким тщанием, будто я заядлая клептоманка.

— Лорд Ревальдис ждёт вас в столовой. До сих пор, — напоминает она с холодком, и я поспешно следую за ней.

В просторной и светлой столовой накрыт стол, во главе которого ужинает лорд. Одет он с иголочки. Белая рубашка из шёлка обтягивает широкие плечи. Пуговицы на ней отсвечивают алмазным блеском и, видимо, стоит эта элегантная простота немерено. Ещё один элемент роскоши — лорду прислуживает мужчина в тёмном камзоле, явно отлично вышколенный для подобной работы.

Стол сервирован по-королевски. Запахи волшебные, приборы из серебра, бокалы сверкают чистотой — здесь всё такое изысканное, что я никоим образом сюда не вписываюсь. Впервые за день я остро чувствую, что ошиблась, выбрав образ замарашки.

Хотя... разве не такого эффекта я добивалась? Это даже хорошо, что не вписываюсь. Выше нос, Лара! Всё идёт по плану.

При виде меня хозяин этого дома отрывается от еды и жестом указывает на стул рядом с собой.

— Ты всё же удостоила нас своим присутствием, Мэнфилд.

— Уверена, вы не сильно скучали, милорд.

— Откуда такая уверенность?

— Разве можно скучать, наслаждаясь роскошной едой?

— А разве нельзя? — удивляется он.

С минуту мы в изумлении таращимся друг на друга. Ответы срываются с моих губ, прежде чем успеваю подумать, и я себя мысленно одёргиваю. Этот мужчина на меня может нажаловаться в инспекцию. Мне бы поаккуратнее слова подбирать, а не ляпать первое, что в голову придёт!

— Судя по твоему виду, — произносит он, — ты прошла через серьёзные трудности, пока добиралась сюда.

— Вы почти угадали, — и собираюсь уже опуститься на стул, как сзади раздаётся резкий выкрик:

— Нет, нет, стойте!

Я замираю на миг, затем испуганно подскакиваю и, на ватных ногах развернувшись, вижу, как экономка подкладывает на мой стул несколько слоёв ткани, напоминающих вышитые полотенца. Смотрю, ошеломлённая, на это странное действо, и не понимаю, что происходит.

А вот хозяин этого дома, кажется, отлично понимает, потому что внезапно начинает закипать. В своих кулачищах сжимает приборы с такой силой, будто хочет их раздавить. На миг становится страшно, как будто я стою на краю обрыва и у меня из-под ног начинает уходить земля.

— Убери, — цедит лорд экономке сквозь зубы.

— Но, милорд! — с достоинством начинает та, выпрямившись, как гимнастка. — Я не могу позволить госпоже Мэнфилд испачкать вашу обивку из первского шёлка. Её и так с большим трудом доставили из…

— Убери, — почти рычит на неё лорд.

Женщина, поджав губы, поднимает со стула тряпки, которыми она пыталась «спасти» от меня свою мебель.

Меня захлёстывает обида. Нет, я конечно, далека сейчас от образа рафинированной чистюли, и Мойдодыр наверняка нашёл бы, к чему придраться, но как раз сзади у меня было идеально чистое платье, так что я при всём желании не смогла бы запачкать им стул.

Стоит вредной тётке, поджав губы, выбежать из зала, как лорд произносит:

— Прошу простить мою экономку. Она так долго находилась вдали от общества, что забыла о хороших манерах… Располагайся.

Я быстро моргаю в попытке осознать происходящее. Он слишком... добр. С чего бы это? Ищу невольно подвох. Усаживаясь на стул, растерянно бормочу:

— Не мне её винить. Я ведь одета не по случаю. Мне казалось, меня ждёт простой, деревенский стол. Я не знала, что вы так основательно подходите к приёму пищи.

— Теперь знаешь, — он вдруг хмурится. — И завтра подготовишься лучше.

— Завтра? — распахиваю удивлённо глаза. — Вы хотите сказать, что ждёте меня и завтра на ужин?

— Завтра, послезавтра, через три дня и так далее. Признаться, ты задолжала мне очень кстати. Я тоже отвык от общества. Особенно — от женского.

Он замолкает, выжидающе вглядываясь в моё лицо.

Слуга подкладывает мне еду в тарелку, а у меня после слов лорда кусок в горло не лезет. Задумчиво гоняю вилкой по тарелке кусочек мяса и пытаюсь понять, что всё-таки нужно от меня лорду.

Глава 22

Лорд покончил с едой и теперь, отодвинув от себя тарелку, он лишь поглядывает на меня с интересом да время от времени пригубляет бокал с рубиновой жидкостью.

Я тоже откладываю столовые приборы. Обсуждать острые вопросы и при этом есть деликатесы — для меня два несочетаемых процесса. Это — как конфету вместе с редькой сосать.

Спрашиваю прямо, без обиняков:

— Почему вы меня пригласили? У вас же есть деньги, титул. Женщины, наверное, сами к вам в очередь выстраиваются… ну, когда вы в городе бываете.

— Из всех вариантов я выбрал самый подходящий. Тебя, — он небрежно приподнимает бокал, откуда тут же отпивает, словно показывая мне пример. — Расслабься. Поешь. Неужели ты совсем не голодна? Или, может, еда недостаточно хороша для тебя?

А вот тут он надо мной откровенно насмехается, и я вскипаю.

— Голодна, — говорю резковато. — Но один мудрый человек сказал однажды, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И вот, знаете, у меня такое чувство, что вы мне сейчас предлагаете сыр, который заманит меня в мышеловку.

— Я бы не назвал мудрым того человека, — качает головой лорд. — Сыр бывает бесплатным, когда мать кормит ребёнка. Или когда друг протягивает еду в голодный день. Иногда сыр дают потому, что у кого-то его в избытке. Мир гораздо сложнее мышеловки, Мэнфилд, и любому мудрецу это известно.

Он совершенно серьёзен, а я едва удерживаюсь, чтобы не усмехнуться. Нет, он конечно оригинально житейскую мудрость выкрутил, вот только верится с трудом, что щедрость в духе «накормить голодного» — это про него.

— Вы хотите сказать, — недоверчиво щурюсь, — что пригласили меня на ужин, потому что у вас еды в избытке?

В серых глазах лорда вспыхивает непонятный огонёк. Наверно, не ожидал, что не он один умеет тут фразы выкручивать.

— Взаимовыгода, — бросает он. — Ты будешь полезной мне, а я —тебе.

— Чем, интересно, я смогу вам быть полезной?

Кажется, он снова не ожидал, что я буду так настойчива в стремлении разгадать его мотивы. На миг мне даже кажется, что на красивом лице мелькает тень досады. Но только на миг, а потом с него будто слетают эмоции. Он спокойным голосом сообщает слуге:

— Веллер, на сегодня ты свободен.

Тот, поклонившись, уходит, и мы остаемся одни.

Наедине.

Чувство такое, что лорд хочет о чём-то деликатном поговорить, поэтому слугу отослал. И хотя я весь вечер пытаюсь внести ясность в наши отношения — казалось бы, должна радоваться, но в груди холодеет. Почему-то снова страшно становится.

Одной рукой вилку покрепче сжимаю в пальцах и делаю вид, что накалываю еду. Другой — стискиваю флакон с магической жидкостью. Незаметно обвожу взглядом помещение, в поиске путей к отступлению. Дверь, через которую я вошла, ведёт в гостиную, а там выход — совсем рядом. За лордом тоже белеет какая-то дверь, но что за ней — понятия не имею...

А вдруг там спальня?

— Ты не боишься идти напролом, — лорд внезапно нарушает тишину. — Неужели родители не научили тебя, что главное украшение девы — это смирение, скромность и послушание?

— Родители не могли меня научить. Они давно умерли, милорд. Но мы же не это сейчас обсуждали...

— Значит, твои опекуны не справились со своей задачей, раз не донесли до тебя столь простую истину. Редкая безалаберность с их стороны.

— У меня и опекунов тоже не было. Правда, матушка в сиротском приюте говорила про смирение, когда выдавала мне серебрушку, и уверяла, что противиться своей судьбе — это грех и гордыня великая. И знаете, я кое-что в тот момент поняла. Смирение у девицы — это удобное качество для ее мужа или опекуна. Вот только вряд ли оно выгодно ей самой.

— Ты выросла в приюте, — хмурится он. — Это много объясняет.

— Что именно объясняет? Моё дешёвое платье?

— И платье, и этот твой сыр в мышеловке. И то, как ты сейчас в вилку вцепилась. Расслабься. Я не ем на ужин молодых девиц.

— Да, я вцепилась в вилку, — снова начинаю закипать. — А какой ещё реакции можно ожидать от девушки в моей ситуации? Вы виртуозно уходите от ответов, лорд Ревальдис. И при этом искусно вытягиваете из меня сведения.

— Ты права. Было бы не слишком учтиво с моей стороны игнорировать столь настойчивый интерес, — усмехается он и добавляет после секундного колебания. — Я больше года живу в Черных Песках. За это время я отвык от женского общества. Женщины — как портал в другой мир. Непредсказуемый и коварный. Там нечего делать без подготовки. А тут ты... поселилась у меня прямо под боком и очень кстати стала моей должницей. К тому же, — он окидывает быстрым взглядом мою фигурку, — и дураку понятно, что ты не доедаешь. Сама видишь, всё вело к одному.

— Но как вы могли отвыкнуть от женщины? А экономка как же?

— Она прислуга, — отмахивается он.

Вот так новости... А он оказывается, ещё тот сноб, этот лорд Регальдис. На его фоне английские лорды из моей прежней жизни — просто народные душечки. Однако в связи с этим открытием в голове рождается очередной вопрос.

— А как насчёт леди Стоккард? Почему вы не выбрали ее для общения? Не то, чтобы она голодала, конечно, но зато она леди из высшего общества и тоже под боком… Почему я, а не она?

Глава 23

Клара Мэнфилд

Лорд молчит так громко, что я почти слышу: «Не твоего ума дело, дерзкая, любопытная дева!» Ну, раз он такое себе позволяет, то и я окончательно смелею:

— Если мы будем ужинать вместе, вы закроете мой долг за сломанную ограду?

— Да.

— И сколько совместных ужинов вы ожидаете в счёт погашения долга?

— Столько, сколько я посчитаю нужным, — отрезает он, кажется, немного... уязвлённый?

Лорд Регальдис

Сколько совместных ужинов в счёт погашения долга? Какая дотошная особа… В груди заворочалось глухое раздражение. Ей бы дознавателем в Инспекцию! Или, на худой конец, поисковиком в Службу розыска королевских беглянок — отлично вписалась бы. Обычная дева на её месте краснела бы и бледнела от счастья, а не приставала с цифрами.

Общение с аристократом, мужское внимание и вкусная еда не валяются на дороге. Особенно — на дороге таких, как она: приютских бедняжек, которых судьба пинками выталкивает из приюта прямиком в монастырь. Что-то в ней было необычное, в этой Кларе Мэнфилд. И дело даже не в том, что она появилась в самом дорогом месте королевства в дешёвом платье. И не в том, что, не имея ни капли магии, спровоцировала на своём участке мощный магический всплеск. Нет, здесь было другое. А что — никак не удавалось ухватить. От меня ускользала загадка, аномалия, от чего внутри сразу зажглись старые охотничьи инстинкты.

Изучить. Разобраться. Докопаться до ответов.

Впрочем, кто знает, состоялся бы наш ужин, если бы сегодня утром ко мне не зашла леди Стоккард и не оставила личного приглашения.
— Через две недели жду вас на ужин, — сообщила она, и, пока я обдумывал её слова, с улыбкой добавила: — Сразу скажу: вы приглашены не один.

Казалось бы... Подумаешь, ужин у соседки. Мелочь. Пустяк. Но не в случае Маринны Стоккард — известной на всё королевство свахи. Её приглашение желали получить едва ли не самые завидные холостяки королевства. Каким-то непостижимым образом большая часть таких вот встреч заканчивалась брачными союзами — причём на редкость удачными. Конечно, приглашение не служило гарантией: из десятка гостей получалась всего лишь одна пара. Однако мне всегда было интересно изучать аномалии.

А талант леди Стоккард, безусловно, был аномальным. Если у меня был нюх на магические неправильности, то у леди Стоккард однозначно имелась чуйка на сочетаемость пар. Вот почему я ответил на её приглашение согласием. Хотя… была и другая причина, в которой поначалу не хотелось себе признаваться.

Мне нравилась моя жизнь в её нынешнем виде. Нравилось отсутствие рамок и бесконечных светских условностей. То, что другие назвали бы одиночеством, я считал свободой. Но всё же… было бы интересно испытать судьбу. В памяти всплыло счастливое лицо графа Фараша, когда он представлял мне свою новоиспечённую супругу.
— Нас познакомила леди Стоккард, — шепнул он в тот день. Многозначительно так шепнул.

Сразу после ухода баронессы я задумался. Когда живёшь в глуши, поневоле ржавеют определённые навыки — такие, например, как способность поддерживать непринуждённый светский разговор с незнакомкой. Это нужно было срочно исправить.

Взгляд скользнул по точёному личику гостьи. В больших зелёных глазах застыла решимость.
— Так сколько совместных ужинов вы посчитаете нужным? — спросила дева, и я ушам своим не поверил. Опять?!
— Верш вен даст, — выдохнул сквозь зубы. — Ты никак не угомонишься, Мэнфилд! Лучше отведай гусиный паштет. Поверь, он гораздо вкуснее препирательств. Впрочем, и козий сыр весьма недурён...

Её взгляд беспомощно метнулся к двери. Она вся подобралась, будто не знала — бежать или дать отпор. Видимо, всё-таки решила остаться и дать бой, потому что нацепила на вилку кусочек мяса и отправила в рот, с вызовом глядя на меня.
— Расскажите про себя, лорд Регальдис. Как давно вы занимаетесь разведением коз?

Я вздохнул. Нет, эта дева определённо напоминала дознавателя по натуре. Возможно, в состоянии покоя она вела бы себя иначе. Однако прямо сейчас её толкала к расспросам нестандартная ситуация и, как следствие, тревога. Пожалуй, стоило дать ей немного информации, чтобы успокоилась. Иначе так и будет трястись.

Расстегнул пуговицу на рубашке, откинулся на спинку стула и небрежно обронил:

— Чуть больше года.

— Совсем недолго. А до этого вы чем занимались?

— Я был Главой по Надзору и Восстановлению Равновесия.

— Вы могли бы по-простому объяснить? — дева явно насторожилась, но всё же упрямо, даже воинственно, засунула в рот очередной кусок мяса. — За что вы отвечали?

— За магический баланс в королевстве.

— Как, например…? — дева витиевато махнула рукой, приглашая продолжить фразу.

— Я координировал проверку зон аномальных магических всплесков.

— И... всё?

— Нет, много чего ещё. Мои люди искали неучтённых иномирянок и незаконные опасные артефакты... А как насчёт тебя, Мэнфилд? Как ты здесь оказалась? Верно, почивший лорд Дэшфорд приходился тебе дальним родственником?

Несколько секунд дева сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Будто зачарованная. Не успел я среагировать, как она, отпущенной пружиной, подскочила со стула.

Глава 24

Клара Мэнфилд

Лорд молчит, но его взбешённый взгляд — реакция на мои слова — очень доходчиво объясняет, что он думает на мой счёт. Впрочем, его мнение сейчас волнует меня меньше всего. Главное — удрать с ужина, обернувшегося ловушкой.

Как только пересекаю ворота, срываюсь на бег и несусь со всех ног, пока не оказываюсь у себя дома, запыхавшись. С колотящимся сердцем запираюсь изнутри.

Стараюсь дышать потише — прислушиваюсь — нет ли погони? Прижавшись ухом к дверной щели, пытаюсь успокоиться.

Нет, ну и «везение»!

Даже здесь, в глуши, умудрилась наткнуться на главного по отлову неучтённых попаданок — таких же, как я. Хотя... Это он раньше был главным, а теперь — вроде бы в отставке. Будь он по-прежнему важной шишкой, разве занимался бы он разведением коз в глуши?

И даже, если он в отставке, всё равно много вопросов к нему остаётся. Он ведь был не последним человеком в королевстве. Наверняка, у него была возможность обосноваться в столице. Почему вместо этого знатный лорд больше года провёл в Черных Песках?

Может, у него начались проблемы со здоровьем на фоне стресса, и он приехал сюда восстанавливаться?

На этом предположении невольно усмехаюсь. Такого здоровяка, как лорд Регальдис заподозрить в проблемах со здоровьем на фоне стресса, — это как подумать, что бронетанк заболел депрессией после пробки на Кутузовском.

Я уже готова поверить, что нашу встречу подстроило некое божественное существо, очень меня недолюбливающее, но тут вспоминаю, что лорд координировал проверку магически нестабильных участков. Отсюда совсем другие выводы напрашиваются.

Человека, ответственного за магическое равновесие, вполне могла обеспокоить судьба вымершего вертрена — растения, долгие годы питавшего здоровье знати. Настолько обеспокоить, что он решил поселиться здесь и изучать обстоятельства дела изнутри.

Он конечно сейчас коз разводит, и на вид — простой фермер, но первое впечатление обманчиво. Пока я бродила в его гостиной, я заметила на неприметной, высокой полочке редкий артефакт, реагирующий на воспоминания растений.

Не прочитай я сегодня книгу про растительную магию, так и не узнала бы, что серебристый плод, плавающий в прозрачной вазе, — это не странное дизайнерское украшение, а артефакт под названием «корнеплод судьбы».

Опускаешь туда корень растения — и перед тобой вся его жизнь проносится, как на ладони.

К тому же, зачем животноводу флороскоп — хрустальный прибор, реагирующий только на магию растений? Разве для разведения коз пригодится информация о невидимых глазу потоках растительной энергии, разрывах или блоках в биомагическом поле?

Нет. Видимо, этот лорд не так-то прост.

Сейчас, успокоившись и отдышавшись, понимаю, что зря я убежала. Напрасно поддалась панике, когда осознала, кто передо мной сидит. Надо было поддержать разговор, расспросить обстоятельнее.

Противника вообще лучше под боком держать, чтобы из первых рук разведывать о его планах.

Может, вернуться к нему и сообщить, что передумала насчёт последующих ужинов?

Воображение услужливо рисует картинку, как я, краснея и заикаясь, лепечу что-то невнятное красавчику лорду про «передумала». Так тошно становится, что этот вариант сразу отбрасываю в утиль.

Хорошо бы найти другой предлог для общения с лордом соседом, вот только какой? Думаю об этом до тех пор, пока мысли не склеиваются в ком, а глаза не смыкаются от усталости. Так и засыпаю, не придумав...

Следующие дни солнце палит нещадно, заставляя меня поглощать воду в огромном количестве, и в полную силу работать. Орошаю помидорные грядки, не забываю и о лопухах. Они кажутся несколько увядшими, и невольно вызывают тревогу.

Мне главное, чтобы эти создания не решили, что здесь им грозит смерть от засухи. И чтобы к соседям не удрали в тенёк — в целях выживания.

Пока поливаю лопухи, я с ними как водится воркую — объясняю на всякий случай свои добрые мотивы. Чувствую себя глупо, конечно, — поэтому очень радуюсь, что моим беседам нет свидетелей.

Несколько дней проходят спокойно и даже монотонно, что вполне меня устраивает — особенно после череды остросюжетных событий. Но тишь да гладь внезапно заканчивается, когда к моему домику подъезжает знакомая карета.

Пока приближается экипаж, успеваю перепугаться. Неужели Дэшфорд едет с претензиями? С него станется наброситься с упрёками по поводу ужина с чужим мужчиной.

Мой бедный мозг уже начинает второпях подыскивать контраргументы для грядущего спора, как вдруг с кареты спрыгивает кучер — улыбчивый, добродушный, круглолицый. Подойдя поближе, он кивает:

— Доброго здоровьица, госпожа! Ну что… Прислал меня сюда хозяин. Лорд Дэшфорд. Так что собирайтесь.

В первый миг каменею от неожиданности. Куда собираться? О чём он говорит?

Через секунду вспоминаю: Дэшфорд обязался снабжать меня питанием. По контракту он должен раз в неделю отвозить меня в город за продуктами.

Повезло всё-таки, что мы оформили это соглашение нотариально — иначе кто знает, прислал бы он вообще кого-нибудь. И хорошо ещё, что я успела сегодня утром полить помидорки.

Кучер в такт моим мыслям заявляет:

— Поедемте в город, госпожа. Вы там себе прикупите чего из еды. Только поскорей собирайтесь. Через три часа мне надо вернуться к хозяину. Он велел быть у него без опозданий.

Три часа?! Вместо того, чтобы кинуться в дом за деньгами, замираю на пороге и медленно разворачиваюсь.

В груди закипает ярость.

Что я успею себе купить, если два часа уйдёт только на дорогу туда и обратно? А потом ещё час потребуется кучеру для возвращения в город...

— Правильно ли я вас понимаю? — спрашиваю, едва сдерживая клокочущую в груди злость. — Мы с вами приедем в город и тут же повернём обратно?!

Глава 25

— Нет, госпожа, что вы! Конечно, нет! — резко «сдувается» слуга, натолкнувшись на мой неласковый взгляд, и добавляет: — Вы себе успеете что-нибудь прикупить… если по-быстрому, конечно. Правда…

Он замолкает и опускает взгляд.

У меня внезапно появляется гадкое чувство, что я ещё не до дна графскую подставу испила.

— Договаривай, — приказываю.

— Хозяин к деньгам бережно относится, — наконец, выдавливает из себя слуга. — Лорд выделил серебрушку вам на неделю. Сказал, вы, как птичка кушаете. Вам и этого много.

— Какая безграничная щедрость.

— И он ещё передать велел. Вы уж не серчайте, госпожа... Хозяин сказал, если вам что не по душе, можете в город не ехать. Его дело предложить, ваше дело — согласиться или отказаться. Или можете на личную беседу к графу попроситься… Он вам время выделить готов. Может, при личной встрече договоритесь.

Кучер виновато отводит глаза.

Так вот ради чего этот цирк затевался?

Ну уж нет.

Ехать на поклон к графу не собираюсь, но и шанс пополнить свои запасы не упущу. Быстро прихватив из дома всё необходимое, сажусь в карету.

Дэшфорд думает, что меня переиграл, жук хитроумный! Но он не в курсе, что я из другого мира прибыла, где есть доставка, о которой здесь даже не слышали.

Когда мы приезжаем на рынок, кучер оставляет экипаж в специальной каретной стоянке. То ли у него есть знакомый, присматривающий за лошадьми, то ли граф купил здесь абонемент.

Я принимаюсь неспешно бродить вдоль прилавков. Прицениваюсь к товарам, прикидываю, что могу на серебрушку купить — да так, чтобы еще на доставку хватило. Кучер тем временем ходит за мной по пятам — он сам себе назначил функцию моего грузчика и скудного кошелька. Время от времени ноет:

— Ох, не успею вас отвезти до дома, госпожа. Высажу вас с покупками на полпути. Сами будете добираться, как знаете. Вы уж тогда не покупайте много, чтобы дотащить смогли… Герцог приказал — уж не обессудьте!

— Раз у нас времени мало, узнай, сколько стоит на другом конце рынка мешок муки. Как узнаешь — бегом ко мне.

Кучер кивает и исчезает из вида, а я направляюсь к женщине, которая здесь с мальчиком подростком торгует. Я приметила их ещё с прошлой своей поездки на рынок.

Они расположились в тупичке, в самом малолюдном месте — дальше всего от входа. И хотя на прилавке лежит чудесная круглобокая репка, помытая картошка и на удивление крупные куриные яйца, замечаю, что у людей к торговке странное отношение.

Мало кто сюда доходит, а те, кто всё-таки добирается, считают своим долгом сплюнуть в её сторону. Одна седовласая старушка, бедно одетая, платит за пять яиц. Женщина ей протягивает шесть с ласковой улыбкой и добавляет:

— Приходите ещё, добрая госпожа. На следующей неделе в этот день опять приеду со свежими яйцами.

Вместо «спасибо» старушка снова сплёвывает и торопливо семенит прочь.

Может, причиной тому необычная внешность торговки?

На смуглой коже лица много светлых пятен, будто кто-то брызнул туда светлую, перманентную краску. С руками — та же история.

Витилиго — так называлось кожное заболевание в моём мире. А в этом — люди, видимо, ничего не знают о потере пигментов, вырабатывающих мелонин, и наверно, подобные кожные пятна считают проклятьем или чем-то позорным.

Подхожу к женщине и, поздоровавшись, узнаю расценки на её продукты. Ни капли не удивляюсь, когда оказывается, что они стоят гораздо меньше, чем средняя цена по рынку.

Мысленно прикидываю. Пол серебрушки уйдёт на всё, что лежит на её прилавке. Пол мешка картошки, пол мешка репы и три десятка яиц станут отличным подспорьем для моего рациона.

— Я бы купила у вас весь товар, если вы согласитесь довезти его и… меня в Черные Пески. Заплачу серебрушку.

— Но это слишком много, госпожа! — восклицает она, растерянно округлив глаза. — Мы с Гасеком и за два дня столько не заработали бы.

— Это плата не только за продукты, — напоминаю. — Вам ещё придётся меня довезти вместе с продуктами до дома.

— Я и рада бы, щедрая госпожа. Но у нас с сыном только старая телега да кривая кобылка. Вряд ли вы захотите трястись всю дорогу в соломе.

— Напротив. Буду очень благодарна, — заверяю её, — если вы меня до дома дотрясёте вместе с покупками.

— Значит, договорились, — улыбается женщина.

Прошу её немного обождать и отхожу от женщины чуть подальше. Когда возвращается кучер, требую у него свою серебрушку.

— Что это вы купить задумали? — спрашивает он, нисколечко не торопясь.

— Еду, конечно.

— Не слишком тяжелую, надеюсь? А то ведь вам тащить придётся самой с середины дороги.

— Ты наверно по ночам плохо спишь? — не удерживаюсь от шпильки.

— Почему это, госпожа? — удивляется кучер.

— Заботливый больно. Наверно, лежишь и так переживаешь за других, что сон не идет.

— Вы уж не серчайте, — обиженно бурчит. — Я человек подневольный. Мне приказывают — я исполняю... Ну, так кому платить? Я расплачусь и потом донесу до экипажа.

— Спасибо, не надо. Расплачусь сама и донесу до дома тоже сама.

Кучер, оторопев от такой новости, быстро моргает.

Наверно, он рад был бы шпионить для хозяина, но я не хочу давать графу повод прицепиться потом к бедной женщине. Поэтому протягиваю открытую ладонь и приказываю:

— Серебрушку дай.

Он с явной неохотой протягивает монету, но уходить не торопиться. Стоит, озадаченно чешет затылок.

— Ну? — развожу руками. — Иди. Дальше я сама.

Глава 26

Когда уходит кучер, я ещё долго петляю по рынку, чтобы убедиться, что за мной никто не следит. Интуитивно чувствую: от Дэшфорда нужно прятать любой свой контакт. Он слишком непредсказуем и нечистоплотен в достижении целей.

Удостоверившись, что кучер действительно уехал, направляюсь к Хелене — смущённой и слегка растерянной. Бедной торговке ещё ни разу в жизни не приходилось продавать услугу доставки, поэтому всю дорогу она едет напряжённая, вцепившись в вожжи до побелевших костяшек. Крутит головой по сторонам — то ли засады ожидает, то ли невесть чего. Я бы и рада успокоить человека, но разговор у нас не клеится.

Только когда мы подъезжаем к дому, её сын относит покупки прямо к порогу, и я вручаю ей серебрушку, до неё доходит, что я действительно нуждалась в доставке и в моей просьбе нет никакого подвоха.

Этот мой день заканчивается великолепным картофельно-реповым рагу, но главное — очень приятным и важным рыночным знакомством. Следующие дни я с трепетом жду, когда прорастут семена. Пропалываю, поливаю, и когда из земли показываются первые росточки, таю от радости.

Казалось бы… Проросли семена помидоров. Подумаешь? Что за новость для агронома? Но для меня каждое прижившееся семя в этом мире — это уже не биохимический процесс, а очередной шажок к свободе и независимости.

Когда сеянцы чуть-чуть подрастают, я тщательно пропалываю грядки, раскладываю мульчу, а дальше — не забываю вовремя поливать. С помидорами всё идёт гладко и спокойно, и всё же скучать мне не приходится ни дня.

Однажды утром соседка приходит с красиво оформленным приглашением. Протягивает мне карточку с золотым вензелем. Я аккуратно, за уголок, беру белоснежный картонный квадратик, где каллиграфическим почерком выведено:
«Баронесса Марианна Стоккард имеет честь пригласить госпожу Клару Мэнфилд на званый ужин...»

— Жду вас в семь вечера, Клара. Отказа я не приму. Вы станете главным украшением моего вечера, — говорит она, улыбаясь.

И такие от неё исходят уверенность и очарование, что я тушуюсь. С сомнением смотрю на свой грязный подол и поджимаю пальцы в кулаки — с их кончиков всё труднее смывается земля. Неужели у баронессы зрение садится? Какой уж тут званый ужин? В таком виде я разве что грядку собой украшу, и то — в вечерней полутьме.

Я уже подбираю слова поделикатнее для отказа, как вдруг Марианна добавляет:
— О, чуть не забыла. Мне доставит огромное удовольствие, если вы подарите мне перед ужином три часа своего общества. Я пригласила модистку, массажисток и несколько магичек из сферы женских красивостей. Сами понимаете, это скука смертная — лежать и терпеть все эти процедуры в одиночестве. Если вы согласитесь составить мне компанию и потерпеть их вместе со мной... — она складывает бровки домиком и делает умоляющий жест ладонями.

Надо отказаться.

Мама учила, что не стоит синичке радоваться оперению райской птички… но радость захлёстывает меня против воли. В голове не укладывается, что баронесса не только решила меня угостить, но и с изумительной деликатностью приглашает на СПА-процедуры.

В своём мире я ими не баловалась — в студенчестве не было денег, потом работала без остановки — а в этом мире я даже не мечтала о чём-то подобном.

Как тут откажешь? Секунду поколебавшись, киваю:
— С удовольствием поскучаю вместе с вами.

С того момента Марианна всё чаще заходит ко мне на участок. Я рада её визитам, вот только приходит она не одна. Каждый раз по какой-то странной закономерности её сопровождают мужчина.

Через пару дней после приглашения она представляет «старинного друга», который у неё гостит. Альберту фон Дорну хорошо за сорок, а на улице стоит жара — так что я не могу не пригласить их в прохладную гостиную. Он выглядит крепким для своих лет, но я всё равно переживаю: климат тут тяжёлый, мало ли что…

Угощаю гостей холодным мятным чаем с мёдом и ягодным пирогом — ягоды я насобирала в ближайшем лесочке. Меня невольно распирает от гордости: я осваиваю средневековую кухню, и каждое удачное блюдо тут — настоящая победа. Пирог удался — ведь Альберт просит добавку и долго, смешно запинаясь, благодарит.

Потом Марианна приводит племянника своего соседа — парень всего на месяц приехал в Черные Пески. На вид ему лет двадцать пять — уже давно не подросток, — но при этом невероятно зажатый. Будто стесняется. К счастью, за чаепитием Петер немного раскрепощается, и мне удаётся его разговорить.

Узнаю, что у него сейчас каникулы. Что он перешёл на последний курс Магической Академии и через год собирается стать боевым магом. Мне не верится поначалу. Этот худощавый блондин — боевой маг?! По своей наивности да неопытности, прошу его продемонстрировать свои навыки.

Первым делом он сносит входную дверь мощным воздушным потоком, а потом долго приделывает её обратно. Как говорится, ломать — не строить.

Впрочем, парень оказывается рукастым. Дверь встаёт в петли как надо.

Следом за юным магом появляется граф Дэлакруа, заинтересованный в покупке участка в Черных Песках. Он огорчается, что я тут не хозяйка, но быстро утешается ягодным морсом, приготовленным мной самолично. Затем приглашает нас с баронессой погостить к нему на виллу. Почему при этом не сводит с меня синих глаз — не понимаю.

Заглядываю в зеркало на всякий случай. Странно... Лицо ничем не замазано и даже волосы в порядке.

Когда к дому подъезжает очередная карета, не сразу признаю в ней знакомую. Осознав, что это экипаж Дэшфорда, решаю, что никуда я сейчас не поеду. Возьму у кучера свою серебрушку, а поеду на рынок с Гехартом в удобный ему день.

Вот чего я совсем не ожидаю — так это вместо кучера увидеть лорда Дэшфорда, спрыгивающего с кареты с мрачным лицом. Поймав мой взгляд, он нагло приказывает:
— В дом!

Сам при этом направляется к домику с таким надменным видом, будто для входа сюда ему вовсе не требуется приглашения. Да и моего согласия для разговора он явно не ждёт.

Вот только он не знает некоторых новшеств. Петер не просто починил дверь, но ещё один неприметный артефакт в моей гостиной обнаружил. Объяснил его назначение и настроил на мой голос.
— Закройся, — тихо приказываю я.

Глава 27

Дэшфорд подходит к двери, рывком тянет её на себя и… замирает на пару секунд, когда та остаётся неподвижной. Затем дёргает её на себя с такой силой, что становится страшно — как бы ручку с мясом не выдрал.

Варвар.

От графа у него одно название.

Он поворачивается ко мне и, протянув ко мне ладонь, рявкает:

— Ключ.

Даю ему желаемое, не упоминая, что ключ здесь бесполезен. Граф напрасно ковыряет им в скважине — открыть этот замок сможет только мой голос.
— Открой, — вдруг нависает надо мной граф, вкладывая в мою ладонь ключ. — Дверь.

С твёрдостью встречаю его взгляд, хотя страшно так, что поджилки трясутся. Он не в себе. Что выкинет в следующую секунду — непонятно. Наверное, противостоять ему напрямую — ошибка, поэтому принимаюсь ключом карябать скважину. Делаю вид, что усиленно пытаюсь осуществить его приказ.
Наконец отстраняюсь с тяжёлым вздохом от двери и сообщаю:

— Замок очень старый. Вам придётся вызвать сюда мастера.

Шаг в мою сторону заставляет меня отшатнуться. В его потемневших глазах сверкает злость.

— Не держи меня за идиота, приютская. Дверь пахнет магией. Открывай, пока я добрый.

Коротким взглядом окидываю его побагровевшее лицо. Тёмные брови, хмуро сдвинутые к переносице. Глаза колючие, как иглы, рот искривлённый...
Это он добрый?!

— Зачем вам внутрь? — не выдерживаю. — Чтобы никто не видел, как вы ко мне относитесь? Ну так не стесняйтесь. Из свидетелей здесь только кучер, который безгранично вам предан. Он как обычно сделает вид, что ничего не видит.

Мужчина вдруг с силой вбивает кулак в стену рядом с моей головой, заставляя вздрогнуть всем телом и зажмуриться. Бешеный. Затем медленно отступает от дома, тяжело дыша. Оглянувшись, с ужасом замечаю на стене паутину трещин, оставленных его кулаком.

— Я всё думал, — тихо рокочет он. — Откуда у тебя, нищей, деньги. Как ты справляешься? И вдруг понял. Моя добрая соседка возила тебя в город на своей карете. Очевидно, проблема — в ней. А я привык решать проблемы кардинально.

Горло сжимает страх. Неужели догадался, что Марианна мне помогает финансово?

— Она тут ни при чём.

— Паника в твоих глазах лишь подтверждает мои подозрения, — на его губах мелькает усмешка. — Баронесса увернулась от прямых ответов, но я издали чувствую подставу. Завтра я подаю на неё в суд. Оплачу все магические экспертизы. Мне плевать, о чём вы договорились. Все ваши делишки, которые крутили за моей спиной, станут достоянием общественности. Ты станешь моей служанкой, приютская. По-любому. Баронесса получит скандал, раздутый газетами. Для её безупречной репутации судебный процесс станет погребальной песней.

В злых глазах мелькает решимость меня уничтожить.

Гад. Зараза. Изверг! Ладно я... но баронесса за что?! Добрейшей души женщина.

— Её не опозорит желание помочь сироте, — задумчиво тяну, пытаясь не поддаваться отчаянию. — А вот вас выставит в неприглядном свете. Вы сами себя закопаете.

— Наивная сиротка не знает жизни. Пресса безжалостна, если ей заплатить. Она будет без устали полоскать прошлое баронессы. Всё вылезет наружу. И внезапная смерть мужа. И мертворождённый ребёнок. К концу судебного процесса я сделаю из неё ведьму, которую осудит весь высший свет.

Со стоном хватаюсь за голову.

— Вы меня ненавидите. Но её-то за что хотите уничтожить?

— Чтоб не путалась под ногами.

— Что вам надо? — наконец бросаю.

— Я бы мог потребовать, чтобы ты признала поражение у поверенного. Прямо сейчас, — он гадко усмехается. — Но это было бы нечестно. Поэтому ты вернёшь мне деньги и продукты, полученные от соседки. Заметь. Я проявлю щедрость, которую ты не заслужила. Можешь оставить себе всё, что купила на мою монету. И вот ещё что. Отныне я запрещаю ездить на её карете на рынок... Сама видишь, я требую минимальной справедливости.

Колеблюсь недолго. Марианна ко мне, как подруга относилась. Единственная подруга в этом мире. А я друзей не предаю и не подставляю.

Выходит, выбора у меня и нет как такового.

— Подождите здесь.

Через секунду шепчу заветное слово и бросаюсь к тайничку. Достаю из него два золотых. Бегом несусь к бессердечному типу и, добежав, протягиваю ему две монеты:

— Вот. Купите себе артефакт счастья. Или амулет сострадания — хотя бы самый примитивный. Может, тогда за человека сойдёте.

Под его тяжёлым взглядом выволакиваю остатки еды, купленной вместе с Гехардом, к порогу.
Бормочу:

— Приятного аппетита, милорд! Надеюсь, совесть не испортит вам вкус.

Все продукты кучер стаскивает в экипаж, стараясь не встречаться со мной взглядом.
Дэшфорд бросает:

— Это не я, а ты откусила кусок, который тебе не по зубам. Впрочем, у тебя всё ещё есть шанс от него отказаться. Чтобы лучше думалось, я приготовил для тебя сюрприз.

Он пихает мне в руки листок, который при соприкосновении с моей кожей вспыхивает золотыми искорками. Ой, не к добру эти искорки, — мелькает в голове. Инстинктивно беру бумагу двумя пальцами, словно жабу — вид замысловатых печатей меня пугает.

Дэшфорд никак больше не комментирует, но перед уходом смотрит с таким мрачным удовлетворением, что я быстро понимаю: в этом листочке кроется что-то очень для меня плохое. Когда его карета исчезает вдали, разворачиваю документ и вчитываюсь в строчки:

«Департамент по Надзору и Восстановлению Магического Равновесия

Уведомление о штрафе

Гражданка: Клара Мэнфилд
Место пребывания: участок №742-Б, реестр Чёрных Песков (временная регистрация)
Нарушение:
Проверка выявила на указанном участке магический всплеск средней силы (категория II-Б по шкале Эйлмена), подтверждённый данными кристаллического регистратора.
Несмотря на это, Клара Мэнфилд не уведомила Инспекцию Магической Безопасности в течение суток, как того требуют правила.
Решение:
Поскольку ранее Клара Мэнфилд письменно взяла на себя ответственность за магическую стабильность участка, ей назначается штраф в пять золотых, который необходимо оплатить в течение семи дней с момента получения этого уведомления.
Клара Мэнфилд также обязана в течение трёх дней связаться с Инспекцией Магической Безопасности (отделение Южного Лазурного сектора) для дальнейшей проверки участка и получения предписания по устранению остаточных магических эффектов.
В случае задержки оплаты или отказа от связи, дело будет передано в Канцелярию Принудительного Исполнения, что повлечёт ограничения на пользование магическими услугами и прочие последствия.
Старший инспектор,
Филимон Трэквор.»