– Клиент готов? – морщу нос, подходя к Петру, который на удивление еще работает.
Я-то пять минут назад только думал, что он все – ушел на пенсию, освободив место молодым, но, похоже, Петра Григорьевича с работы только вперед ногами. И если бы у него была возможность, он бы сам себя и вскрыл, наверное!
Черт, как я отвык от всего этого! В принципе меня и быть здесь не должно, но, видимо, привычка эта не убиваема: и нос совать в чужие дела, и время проводить на работе.
Только вот поправочка – работа уже бывшая! Впрочем, как и девица, что лежит в настоящий момент в траве. Очень сильно бывшая, честно говоря. Я ее имя даже не сразу вспоминаю, когда в ночи раздается телефонный звонок от коллеги. У него тоже, видимо, привычка – дергать меня по ночам.
На самом деле мы сохранили дружеские отношения, несмотря на все, что за последние годы со мной случилось.
Многие отвернулись, но не он и не семья. За что им я благодарен.
– Чернов, ты какими судьбами? – поправляет Петр очки на носу сначала, потом начинает поглаживать свою седую бороду.
– Мимо проходил, считай. Очередной подснежник? – кивает, рассматривая меня.
Изменился так, что ли? Вроде бы нет. Наглости не поубавилось, самоуверенности тоже, всхуднул только если, и то чуток.
– Третий уже…
– Думаешь, связаны? – оно мне надо?! Естественное, нет, но вопросы задаю, просто любопытно, да… бывшая все-таки. Считай, люди не чужие.
– Да кто их знает! До этого тоже две девицы, – сообщает он мне, а я макушку чешу, прикидываю, поинтересоваться ли у Ерофеева, кто такие или не надо. Тем более он где-то совсем рядом материться, проклиная всех нас.
– Чернов, – узнает меня сразу, перестает материться на минуту, а потом подходит ближе и хлопает приветственно по плечу. – Какие люди?! Кто тебя, мать твою, сюда пустил? Эй, лейтенант, ты офигел? – орет во всю глотку, заставляя остальных оглядываться.
– Отстань от парня, – фырчу я. – По делу же!
– Расскажешь какому? – ухмыляется он хитро.
– Конечно! – краем глаза посматриваю на бездыханное тело. – Птица напела, что дамочка некогда мне приходилось близкой знакомой.
– Голубев, черт его дери! Ну, просил же… Он чего добивается?!
– Да ладно, остынь. Свои же.
– Ну, полюбовался? Все, проваливай, – в приказном тоне произносит, но мы оба знаем, что я с места не сдвинусь. У меня внутри слишком много энергии, а потратить некуда.
Устал я до черта колотить грушу в зале, а выпустить пар больше негде. Ни работы временно, ни девушки рядом. Зато подмоченная репутация и срок за плечами.
– Обязательно, но чуточку позже! – отзываю его в сторону. – Под меня копать не могут? – спрашиваю тихо. В последнее время крыша, наверное, едет, везде мерещатся враги и на то, конечно, имеются причины.
– Да кому ты, Леха, сдался, – начинает он, но тут же осекается. Смотрит вновь, как будто впервые увидел, потом поправляет ремень, вздыхает и выдает все-таки: – Ты, может, и нет, а вот твои бывшие родственники…
– Ты о ком? – не очень понимаю, к чему клонит. Какие бывшие родственники? Он о матери?!
Так она в глухой деревне и с утра, по крайней мере, с ней все было в порядке.
– Лех, все в курсе произошедшего… Такая волна тогда была, нас всех мурыжил долго, между прочим, достали до самых гланд, мы едва под себя от страха не ходили, что звезды полетят с погон, но обошлось! Только Мартынова-то масла подлила… Задолбала меня эта неугомонная баба! – сплевывает он между зубов. – Поговори с ней!
Моргаю, про себя чуть молитву не начинаю читать, думая, что связываться с этой семейкой зарекся, хлебая баланду. Но, наверное, это моя карма, потому что как бы я не закрывался на сто замком, а пробираются все равно. И вот вроде все сжег, что связывало с прошлым, а всплывает и всплывает. И как быть?!
– Кира уехала, – сглатываю ком, говорю резко, даже упоминать ее имя противно. Зубами скриплю и, кажется, у меня все на лице написано по этому поводу.
– Да кому сдалась твоя Кира! Сестрица ее! – чеканит он слова, а я прям чувствую, как она действительно всех достала. Эта может! Не баба, а кость в горле для всех.
Наши от нее когда-то выли, но отделаться не могли. Такой полком командовать – самое то! Но Лида – орешек крепкий. Ей параллельно на косые взгляды, на перешептывания, она – принципиальная зараза и если уж что-то решила, то пока не добьется цели – не отстанет.
Ерофеева я понимаю, как никто.
У меня с Лидкой отношения изначально не сложились. Не на те рельсы я встал, видимо, или рожей для нее не вышел, что эта мегера плевалась, спорила с семьей, но рвалась выступать на стороне обвинения, желая меня засадить на пожизненное. Вот умница, черт возьми!
К счастью, она тогда на пятом курсе была, не практиковала особо, а следовательно, в таких масштабах служивых достать не могла, как сейчас.
Правда, в глубине души, я мысль лелеял, что Лидка замуж вышла, угомонилась, а оказалось, что нет. Вон лютует, доводя до зубного скрежета всех.
– Ты говори яснее, – прощу пояснить, чего от меня в данной ситуации надо!