Сколько себя помнила, я всегда хотела играть и выступать, но это было невозможно. Урожденной княжеской дочке, нельзя мечтать о сцене. У нас слишком много обязанностей, выйти замуж, родить множество наследников, быть идеалом для низших по статусу и положению, помогать нуждающимся, заниматься благотворительностью. Но я хотела играть, это занятие занимало все мое свободное время. Я играла и представляла себя на сцене… Тогда еще не знала, что всем моим мечтам суждено сбыться, только вот цена окажется высокой.
Телега громыхая катилась по замерзшей проселочной дороге, девушка сидевшая на ней смотрела немигающим взглядом вдаль где почти догорал отчий дом. Родительская усадьба с которой была связана вся ее прошлая жизнь, жизнь в которой она была маленькой, любимой папиной дочкой сейчас была уничтожена огнем. Серафиму ждала новая жизнь. Слезы бесшумно катились по ее лицу, сил плакать громче уже не было, все случилось настолько быстро, что Серафима, не успела опомниться.
Утром того же дня.
Серафима проснулась от ужасного грохота, доносящегося с низу. Потянувшись дернула за шнурок, села в кровати и стала ждать служанку, но та все не шла, а грохот внизу продолжал доносится. Не выдержив Серафима встала и найдя домашние туфельки, надела их, самой же впервые пришлось одевать и домашние платье. Девушка вышла в коридор, прошла к лестнице, спрятавшись за гардину, в доме где обычно было тихо и спокойно, папенька любил тишину, что то произошло. Ей был виден главный вход, дверь которого то и дело открывалась, а из их дома странные люди выносили мебель, статуи, картины.
- Что произошло? - мысль которая, громыхала в голове девушки. Несколько недель назад, папенька сослал единственную дочь в имение, намекая, что в Петрограде сейчас неспокойно, - Неужели - это неспокойно добралось и до этого тихого места? А где тогда папенька? И как ей быть? И не одного знакомого лица, только странные люди, которые грабят их усадьбу. Если бы маменька дожила, до этого дня, получила бы еще один удар, но она не дожила.
- Посмотри, что там есть наверху, - вдруг услышала она распоряжение одного из странных людей и мужчина в огромных сапогах, заляпанных грязью начал подниматься по ступеням оставляя следы на белоснежных ступенях. В носу у девушки защекотало и в тот момент, когда мужчина проходил мимо гардины, она тихо чихнула. Гардина резко открылась и Серафима увидела перед собой, светловолосого, улыбающегося юношу.
- Ты кто? - спросил он, с интересом рассматривая свою находку.
- Серафима, - ответила девушка, растерянным голосом. - А что происходит и где папенька?
- Революция происходит. Теперь это все, - обвел он рукой усадьбу. - Народное. А папенька у нас кто?
- Граф, Самсонов Андрей Петрович. - осторожно произнесла девушка.
- Буржуй значит. - сказал он. - Посадили скорее всего или сослали, а может сбежал. - предположил юноша.
- Как сбежал? Папенька не мог без меня, я его единственная дочь. - капризно произнесла Серафима.
- Ну тогда не знаю.
- Что ты там застрял? - прокричали ему снизу. - Есть что нибудь интересное.
- Нет, все вынесли до нас. - крикнул он и подмигнул девушки. - Сиди тут и не высовывай носу, как все стихнет, бери что осталось из ценного и беги.
- Куда?
- Куда хочешь! Куда можешь, не мое дело и так тебе одолжение делаю, ты меня наверное не помнишь, а я вот так спасибо говорю, что в прошлом годе, на ярмарке, когда за мной городовые бежали, ты их в другую сторону отправила.
- Спасибо. - проговорила Серафима, несколько раз моргнула, но вспомнить юношу все равно не смогла, может это была и не она, разве это имеет сейчас значение.
Гардина закрылась и тяжелые сапоги спустились с лестницы.
- Там ни че ценного, барахло да мебель, а она тяжелая. - отчитался юноша внизу.
- Ладно, поехали отсюда, тут недалече еще несколько усадеб есть.
Двери еще несколько раз хлопнули, на улице послышалось ржание лошадей и звук удаляющегося топота. Несколько минут было тихо, тихо, пока внизу не скрипнула еле слышно дверь.
- Есть кто нибудь живой? - послышался знакомый голос, Силантия дворецкого, служившего в их семье много лет.
- Силантий, - прокричала Серафима и расплакалась в голос. Через несколько секунд гардина отворилась и с пола ее поднял, старый дворецкий.
- Ну деточка, не плачь, хорошо, что все так закончилось и не снасильничали, и в живых остались, а барахло у вас его много. - сказал, махнув рукой. - Ну же не плачь, Андрей Петрович, гонца утром с письмом прислал, что к вечеру будет, что бы собирались вы. Уезжать будем в за границу, а там тихо спокойно. Хорошо, хоть усадебка стоит далече от дороги, в других вовсе двери не закрываются. - быстро проговорил дворецкий.
- Папенька уже едет? - с надеждой в голосе проговорила Серафима и улыбнулась дворецкому и вытирая остатки слез, что моментально высохли на ее глазах.
- Да, дитя вставайте, вставайте не гоже барышне на холодном полу сидеть, идите к себе сейчас пришлю, вам служанку.
Дверь внизу хлопнула, пошатываясь еле переступая ноги в порванном платье и с чепцом в руках, вошла Марфуша личная служанка.
- Марфочка, что с тобой случилось. - сбежав быстро по ступеням спросила Серафима.
- Негоже вам такое барышня знать, - проговорила служанка вытирая кровь с губы.
- Иди, прибери себя. - проговорил подоспевший дворецкий. И торопливо выпроводил Марфу в людскую сторону.
- Страшно как! - сказала Серафима, поеживаясь от холода, и только сейчас увидев, что одно из окон на первом этаже было разбито.
- Барышня идите наверх к себе и соберите, все самое необходимое, я не знаю, кто из слуг остался и смогу ли вам помочь, нужно к приезду Андрея Петровича внизу все прибрать.
Серафима мелком огляделась по сторонам и затоптанные полы вместа с оторванными гардинами было не самое страшное, по первому этажу словно прошел ураган, оторвав обои от стен и порезав гобелены, - Зачем? - подумала она. - А еще ей не давало покое это странное слово революция, которое все чаще она слышала, и из разговоров папеньки и от прислуги, но вот за все это время почему то так и не узнала его смысл.
Серафима от услышанного, попятилась назад, но вскоре ее спина коснулась стены и девушка замерла. А в голове вдруг словно в тумане луч солнца проявился тот престранный разговор с папенькой. Тот словно предчувствуя что-то такое, перед отъездом из Петрограда преподнес ей, дорожное платье, из дешевой шерсти и сшитое при отвратительно и большие башмаки на грубой подошве.
- Папенька, как такое можно носить? - возмущенно, спросила у отца.
- Серафима, я буду рад если тебе никогда не потребуется его одеть, но если случится, так что меня не станет ты должна будешь надеть именно его, тут в поясе вшиты камни, а в каблуках лежат золотые червонцы, - Андрей Петрович отодвинул механизм и Серафима увидела стопку из пять монет.
- Хорошо папенька, - на выдохе проговорила она. - Но я все равно не понимаю, что такого может случится, да и этих денег ни на одно приличное платье не хватит.
- Серафима, я прошу господа каждый день, о том чтобы в твоей голове не было больше мыслей как новом платье, но если что-то случится…
- Хорошо, хорошо папенька одеть платье и башмаки.
Сейчас когда Серафима стояла прижавшись к стене, и слушая, как папин управляющий рассуждает кому бы ее продать, тот папин подарок не кажется уже таким обидным, - Но почему он тогда не вывез ее заграницу, если понимал, что такое может случится? - подумала она.
- Оденься во что нибудь дорожное, - услышала Серафима, но не сразу поняла, что Андрей Федорович обращается именно к ней. - Эй, что замерла? - крикнул Серафиме управляющий.
- Я могу идти? - спросила Серафима, осторожно, понимая, что с ним лучше не спорить.
- Да. - коротко ответил он.
- А мне можно, какое нибудь платье Серафимкино себе взять. - спросила его Марфа, поглаживая по плечу.
- Нет, собери их все и почисти, товарный вид, чтобы у них был, они целое состояние стоят.
- Вот еще, я теперь свободная, не тебе мне указывать. - фыркнула Марфа и хотела пойти проч, но управляющий ее схватил за волосы и резко дернул к себе.
- Ты меня слышала, приведи платья в порядок. Живо. - рявкнул он в конце, Серафима вздрогнула. - А пока наша барышня одевается, приготовь мне поесть, что нибудь. - добавил спокойным тоном и толкнул Марфу в сторону людской.
- Давай и ты быстро наверх. - хлопая несколько раз в ладоши, около Серафимы проговорил Андрей Федорович. Девушка словно очнулась, от этих хлопков и побежала наверх.
В комнате, платья были разложены по всем поверхностям, Серафима одним взглядом осмотрела все, как же она была глупа, когда не могла выбрать, что для нее более важно, если бы была более расторопна, то наверняка, они с папенькой уже садились в поезд и ей не пришлось бы… Мысли в голове путались. Серафима вздохнула, - Папенька всегда, говорил, что я умная. Я со всем справлюсь. - сказала она себе. И открыв шкаф, достала невзрачную сумку с двумя шнурками, что завязывались сверху и имели ручки из грубой ткани. Развязала и осмотрев невзрачный наряд, проговорила. - Так надо Серафима, ты же хочешь жить? Нужно просто выбраться отсюда, просто найти папеньку и там уже, а воспитание и манеры их за платьем не скроешь.
Девушка сменила белье, не известно когда в следующий раз это удастся сделать. Одела платье, чулки и башмаки, в шкатулке было несколько недорогих колечек, цепочка, пара брошек и заколок, все это было не дорогое по меркам состояние ее отца, и позволялось носить каждый день. Мамины же украшения были в сейфе у папеньки, но скорее всего их уже там нет. Собрав часть, в небольшой мешочек, спрятала во внутренний потайной карман на платья. Затем собрала несколько комплектов белья, снятое с себя форменное серое платье, с грустью посмотрела на кружевные платья и туалетный набор из малахита, что подарила маменька на последний день рождения, который была с ними.
- Стоит попробовать, - сказала Серафима и завернув набор в полотенце сложила в сумку. Завязав ее. Дверь шумно отворилась и Серафима внутри порадовалась, что собралась быстро и уже была готова.
- Ну прям от служанки не отличишь, - сказал вошедший без стука Андрей Федорович, сначала Серафима, хотела возмутится… но промолчала, тихонько потупив глаза, папенька часто говорил, - Что если другие думают, что ты им подчинился, то у тебя появляется больше свободы для неожиданного маневра. В сложных ситуациях. - он это конечно говорил, когда рассказывал про сражение, на солдатиках, что стояли в его кабинете на большой карте, но если это срабатывает на поле брани, почему это не сработает и сейчас. Силантий ей сам час назад, сказал, - Что в такое время не стыдно и под кровать спрятаться. - Что набрала? - спросил управляющий не дождавшись никакой реакции от Серафимы.
- Смена белья, несколько пар чулков, серое форменное платье, и туалетный набор. Все.
- Все? - переспросил он.
- Набор серебряный, помнится у вас был такой.
- Нет малахитовый, серебряный остался в Петрограде. - ответила Серафима.
- А драгоценности?
- Они у папеньки в сейфе, мои в шкатулке так и лежат, но если вы позволите я возьму их и шкатулку. Там брошка, заколка и кольцо. В общем ничего особо ценного, как память.
Управляющий, обошел ее и заглянул в шкатулку, - Не баловал вас папенька что-то.
- Основные драгоценности были в Петрограде, здесь их не перед кем показывать. - равнодушно сказала Серафима.
- А вы меня барышня совсем не боитесь? - спросил управляющий вертя в руках колечко.
- Вы же сами сказали, что хотите меня продать, а если это так, то будете следить за тем чтобы мой внешний облик не пострадал, кому нужна тощая и забитая девица. - ответила Серафима спокойно и сама удивилась своему спокойствию. Словно что то окутало ее облаком безмятежности и уверенности.
- Даа. - протянул задумчиво. - Есть хочешь?
- Да, - коротко ответила Серафима, хотя есть она не хотела, но сейчас отказываться было глупо, не зная, когда в следующий раз предвидится такая возможность.
- Тогда иди на кухню. Сейчас скажу Марфе что бы она тебя накормила.
Серафима медленно размешивала ложкой вязкую, невзрачную кашу, такой мерзкой еды она не только ни разу не пробовала, но и не видела. Она иногда бывало обедала со слугами, особенно в детстве, из интереса, и да там была немного другая еда, но все же она была вкусная и внешне выглядела привлекательно, не как это серое месиво.
- Что не нравится? - резко отложив ложку и встав, спросила Марфа.
- Как то не очень выглядит. - осторожно ответила Серафима.
- Подожди,это ты просто ещё разу в жизни не голодала и не знаешь, что такое когда желудок к спине прилипает и его сводит так, что готова землю есть лишь бы не сдохнуть. - злобно сказала Марфа, наблюдая за тем как меняется лицо Серафимы.
- Но у нас в даме ты не могла так голодать, папенька всегда заботился о работниках, и лекарей вызывал если болели, и питание, и одежда, всего было в достатке. - ответила Серафима.
- Ага и работы с утра до поздней ночи, тоже было в достатке. - выплюнула на нее Марфа.
- Марфа, но я же в этом не виновата, как и не виновата в том что родилась в богатой семье. - ответила девушка растерянно.
- Что за балаган вы тут устроили? - спросил вошедший управляющий. Девушки переглянулись между собой но не ответили, - Вот так то лучше, поели и Серафима в комнату, а Марфа окна заклеивать, а то дует со всех щелей. И ставни нужно на окна поставить.
- Я ставни ставить? - спросила возмущенно при вставая Марфа.
- Ты а кто их еще ставить будет, скоро темнеть начнет и нас на несколько верст станет видно. Только проезжих нам не хватает, ни белых ни красных, один черт грабят одинаково.
- Белые и красные? - спросила осторожно Серафима.
- Да, белые ваши, красные наши, Тут недалеко армия стоит, но красные то и дело их отодвигают. - ответил управляющий раздраженно.
- А почему вы не вы не воюете, за тех или других? - спросила Серафима.
- Жду, пока они не переубивают друг друга, там когда станет понятно, кто из них победит с теми и будем дружить. - резко ответил он. - Но тебя попробуем продать красным, это у них рядом с собой иметь такую мадам престижно сейчас. А у белых и без тебя много девиц из высшего общества.
- Сколько вы надеетесь за меня выручить? - осторожно спросила Серафима.
- У тебя есть деньги? - спросил управляющий.
- Нет у меня нет, но есть сестра отца в Германии, может вам стоит связаться с ней, думаю она не откажется. - скороговоркой сказала Серафима, как она могла забыть про тетушку Эльзу. - Вы не будете брать грех на душу, вам только нужно будет меня переправить в Германию. - с надеждой в голосе проговорила Серафима.
- Ну уж нет, вот еще заниматься, - ответил он.
- Напишите тетушке по телеграфу, я у нее единственная племянница и вы видели тетушку, в прошлом году она у нас гостила целое лето.
- Это та, что просыпалась к обеду и пила кофий не вставая с кровати? - спросил управляющий.
- Да это именно она.
- Только где я тебе сейчас найду телеграф? Сказал же мы почти в прифронтовой зоне и тут не только телеграфа нет, тут теперь жить опасно того и гляди либо убьют, либо в солдаты запишут неизвестно, что страшнее.
Серафима лишь вздохнула и продолжила мешать ложкой непонятную серую массу, но аппетит так и не появилось. - Нет, есть это пока точно не хочу, а дальше ни кто не знает. - подумала она, и встала. - Можно, пойти к себе.
- Да иди. - ответил управляющий.
Серафима поплотнее завернулась в шаль и вышла в холл, где задувал ветер вперемешку со снежинками образуя на коврах небольшие снежные кучи.
Девушка поднялась наверх и первым делом посмотрела, появился ли указатель на задней ограде, но не обнаружив вошла в свою комнату. Горы платьев по прежнему возвышались на кровати, как незримое напоминание жизни, что выбросила ее на обочину, но продолжала манить. Мысли Серафимы путались в голове, страшила неизвестность о том что случилось с папенькой, получится ли у Силантия раздобыть телегу и удастся ли выбраться, если удастся то как потом их найдет папенька и как они потом будут жить и главное на что? Девушка, чтобы унять волнение и хоть как то скоротать время начала, складывать платье, лучше она это сделает сама. А то Марфа со злости может что-то и порвать, коль ей не досталось. Так не заметив, она разобрала все, а внизу часы пробили пять, выглянула в окно где почти стемнело, а тряпица так и не появилась, скоро даже если Силантий оставит указатель его не будет видно. - Может додумается свечей посвятить. - подумала она. Как во дворе послышался стук копыт. С десяток военных приближались к дому. - Этого только не хватало! - воскликнула Серафима и перекрестилась. - А может, это те что за царя, тогда они знают папеньку и помогут ей, Андрей Федорович, говорил, что тут недалеко бои идут. - подумала вдруг Серафима и начала приглядываться в темноту. Она особо не приглядывалась к форме, что носили царские солдаты, а единственного красного война видела сегодня в первый раз, но он выглядел, как оборванец. - Как понять, на чьей они стороне? Вот бы Силанти был рядом, он всяко смог бы определить, кто приехал.
Дверь с шумом отворилась, звучно стукнувшись ручкой о стену и в комнату влетела Марфа. - Быстро прячься, солдатики прикатили, не знамо, что им надо, Андрей Федорович, приказал тебя спрятать, мало ли что. - и практически силком засунула в маленькую комнатку, папенька начал проводить в доме водопровод и эта комната должна была быть ванной пока же была пустой и темной.
- А чьи солдатики? - тихо спросила Серафима, когда они притаились в дальнем углу, за выступом в стене, так что даже если бы кто зашел их невозможно было увидеть.
- Не все ли равно. - сказала Марфа.
- Ну если это белые, можно попросить у них помощи они наверняка знают папеньку. - ответила Серафима.
- Дура ты наивная, сейчас каждый сам за себя, еще этого не поняла, век ваших голантных расшаркиваний, мадам, мисье извините, простите, зкончитлся… - скорчив лицо, и со злой иронией в голосе проговорила служанка.
Ночь подходила к концу, вдалеке на горизонте поднималось холодное зимнее солнце.
- Серафима Андреевна, тут недалеко постоялый двор был, нам бы чего горячего попить, поесть, да согреться вам тоже не мешало бы. - сказал Силантий повернувшись к замершей девушке.
- А ты думаешь, это безопасно? - спросила Серафима.
- Да неизвестно, что сейчас безопасно, но столько на морозе ехать, точно не безопасно. - только и сказал старик.
- Хорошо, только ты меня Силантий по имени отчеству пока не называй мало ли кто может нас услышать.
- Да, кому мы тут нужны, старик да девица. - ответил Силантий поддал лошади и она ускорила свой шаг.
За поворотом показался постоялый двор, услышав скрип телеги, сонный мальчишка вышел из сарая, который служил и конюшней.
- Накорми, овсом мою старушку и напои вдоволь. - сказал Силантий, подавая вожди мальчишке.
- Овес нынче дорого стоит, старик. Платить как будешь?. - спросил лукаво мальчишка.
- Деньгами буду, деньгами. - ответил Силантий и протянул ему монету. - Достаточно.
- Да, я еще ее тогда и оботру, сдачи все равно нет. - ответил радостно парень.
- Вот и оботри. А поесть есть, что?
- Да, тетка уже встала. - ответил мальчишка, уводя лошадь с телегой в глубину двора.
- Серафима А…. - остановился на полуслове старик, под серьезным взглядом Серафимы. - Пойдем внучка вовнутрь, так наверное правильно будет тебя называть.
Путники поднялись и вошли в избу, небольшое помещение с невысокими потолками, разделенный большой печкой посередине, и не более пяти столов с лавками, вот и все убранство дома. В комнате странники были единственными постояльцами, только из дальнего угла доносился шорох.
- Садитесь где удобно, скоро выйду к вам, только у нас пока особо ничего нет. - услышали они голос. - Пироги вчерашние, яйца, могу предложить.
- Нам подходит хозяйка и еще что нибудь горячего испить на травах. - ответил ей Силантий.
- Яйца на сале зажарю? - раздался голос.
- Да, на двоих. - ответил ей старик и мы прошли и сели за ближайший к печи стол. Сев прислонилась спиной и горячее тепло начало разносится по всему телу. Никогда до сегодняшнего дня, не ездила на открытых санях, где ветер пробирается под кожу со всех сторон. За те долгие часы пути, мои руки и ноги окончательно заледенели. Даже не смотря на то, что Силантий, вместо ботинок надел на меня валенки, и закутал в еще один тулуп.
- Согрелась? - спросил Силантий, когда я открыла глаза, переборов желание уснуть сидя.
- Да. Куда мы едем?
- В Петроград. Я больше и дорог не знаю, - ответил он. - А куда нам еще ехать?
- Ну может стоит поехать к белым? - тихо спросила я.
- И шо, мы там делать будем? Барина та красные забрали, а там может, что Петруха еще из добра припрятал или барин какие-то распоряжения оставил на крайний случай.
- Думаешь? - с надеждой спросила девушка, об этом она как то не подумала.
- Не учили меня Серафимушка думать то. Учили выполнять, что другие придумали. Вот ежели бы вы вчера дом то не подожгли сами, я вот прям и не знал, как вас оттуда вызволять. Так и думал, что на улице одному заночевать придется.
- Ну Силантий вчера уже прошло, нам как бы сегодня выжить.
- Что правда, то правда, а лихо мы проскочили, мужики судачили, что лес на пополам поделен между красными и белыми, а мы напрямки проехали и никто нас не заприметил. Больше всего за этот лес я переживал. - с воодушевлением сказал старик.
- Как ты думаешь, поезда ходят еще?
- Это ж поезда, почему они не должны ходить? - спросил он.
- Нам бы в Германию, к тетушке попасть, хорошо было бы.
- А эта та, тощая которая как селедка? - спросил осторожно Силантий..
- Силантий, какая тетя Эльза селедка! - возмущенно спросила Серафима.
- Ну, а кто она, ежели не следка. - возмутился он. - Но на безрыбье и рак рыбой отзовется. - сказал задумчиво он. - Тетя Эльза это конечно хорошо, вот сдать бы тебя ей на руки глядишь и мне там местечко найдется, у них же там поди нет революций?
- Вроде нет. - ответила девушка, а тем временем к столу подошла женщина средних лет, в простом льняном платье и переднике, поставила на стол сковороду с шипящей на ней яичницей, тарелку с нарезанным пирогом и пару деревянных ложек.
- Кушайте на здоровье. Сейчас попить еще принесу и приготовьте сразу рассчитаться, чтобы я за вами не следила. - сказала тетушка и ушла.
Силантий, подвинул ближе мне сковороду и сказал. - Серафима, тарелок не будет, нужно есть так. - а сам достал из кошеля пару мелких монет и положил на край стола.
- Хорошо, это здесь столько стоит еда? - удивленно спросила у него.
- Мы ж с вами не в ресторации кофий с пирожными едим. - ответил он. - У простых людей, еда простая и дешевая.
- Я никогда не думала об этом. - ответила, отламывая кусок пирога. Еда была вкусная, может от того что последний раз я ела сидя на санях, подмерзший кусок хлеба, а может она была действительно вкусная ведь просто не всегда означает, что это невкусно. Хотя если задуматься, Марфину серую кашу я наверное и очень голодная не решилась бы попробовать. Подвинув ближе сковороду к Силантию, проговорила - Если мы не научимся есть вместе это будет подозрительно, неужели ты бы не ел с внучкой?
- Ну, я так не привык.
- Силантий это приказ. Ешь. - строго сказала Серафима.
Женщина поставила на стол две большие кружки и забрала монеты. - Благодарствую. Вам может с собой, что завернуть? Далече едете.
- Ты ж сказала ничего нет?
- Хлеб поставила, еще немного и готов будет, да пироги, правда вчерашние еще есть, ну и кувшин с молоком налью. Сделаю?
- В Петроград. - ответил Силантий.
- О, далеко… - сказала она и пошла в кухню.
- Еда, всегда пригодится, кто его знает, что там дальше. Сами не съедим, так нищим всегда можно будет отдать в Петрограде. - буркнул Силантий и придвинулся ближе к столу.
На утро от дома на углу остались только каменные опоры и печь посередине кучи черных головешек. Серафима наблюдала из окна, как люди с интересом рассматривали вчерашние пепелище и ждала Силантия, который ушел уже несколько часов назад и обещал быстро вернуться. От места где они остановились до дома, было не более десяти минут ходьбы, плюс там минут тридцать, зайти к лавочникам напротив и попытаться что то узнать. Час максимум, но Силантия не было, он не пришел, ни к обеду, ни к ужину. Хозяйка комнат принесла ей еды, но кушать совершенно не хотелось. Живот сводило от волнений, что только она не передумала, за этот день, что тянулся вечность. В итоге, проплакав весь вечер к полуночи она уснула.
Наступило утро, а Силантий так и не вернулся. - Доброго утра. - сказала вошедшая хозяйка занося на подносе чай.
- Доброе, - приветливо ответила ей Серафима, хотя чувствовала она себя отвратительно и скорее всего также и выглядела, уснув вчера в платье.
- Что-то вашего дедушки не видно. - полюбопытствовала хозяйка.
- Вчера еще ушел узнать, на счет отъезда, да так и не вернулся. Даже не знаю, что думать. - ответила с сожалением Серафима.
- А куда он пошел?
- Тут недалеко в лавку, на площади. - ответила Серафима, не желая говорить постороннему ей человеку, куда на самом деле пошел Силантий.
- Ой, ой. Вчера у особняка Самсоновых, что то опять взорвали, может твой дед случайно там очутился, мальцы с газетами все утро горло надрывали, что десять человек погибло и больше двадцати ранено. - рассказала хозяйка. - Ну ты не волнуйся, он может быть в лечебнице. - договорила хозяйка поняв, что сболтнула лишнего.
- Будем надеяться. - проговорила Серафима, слез не было, видимо закончились еще вчера. Она быстро собралась. Хозяйка продолжала наблюдать за ней.
- Поешь, куда собралась, тебе сейчас силы нужны будут, сейчас время такое на улице упадешь от недостатка сил и все мимо пройдут. - сказала, хозяйка и усадила ее за стол.
Серафима села за стол и торопливо выпил чай и съела небольшую булочку. Хозяйка продолжала за ней наблюдать, может Силантий ей сказал присматривать за мной, а может она ждет от меня денег. - Я вам что-то должна? - спросила девушка, промакивая губы салфеткой.
- Нет, дед заплатил за неделю вперед, за комнату и стол, если он не появится сегодня можно переехать в комнату поменьше и так у тебя будет две недели крыши над головой в запасе. - сказала она.
- Хорошо спасибо. - ответила Серафима.
- У тебя кто-то еще есть, кроме деда к кому ты можешь обратится? - спросила осторожно хозяйка, Серафиме показался этот вопрос по меньшей мере странным.
- Да, тетушка, но она пока не в Петрограде, но я ей сегодня напишу.
- Напиши, ты одна не выживешь, такие как ты не выживают. - добавила хозяйка.
- Такие как я? - спросила Серафима, не понимая, что имеет в виду хозяйка.
- Да, по тебе с первого взгляда видно, что из благородных ты, дед из простых, да и вряд ли он тебе дед, верный слуга - да, но не дед. - хозяйка подошла ближе и взяла мою руку, развернула и ее ладонью кверху и проговорила. - Эти руки не разу в жизни не видели работы, а лицо печали, тебя оберегали от всего, что могло расстроить любимую дочку, но произошла революция и теперь у тебя юная леди не чего нет. Поэтому мой тебе совет, за эти две недели постарайся найти себе применение, ну или место куда съехать, бесплатно я тебя держать тут не буду, а делать скорее всего ты ни чего не умеешь.
- Вы можете не волноваться, у меня есть чем заплатить первое время, а дальше я все решу. И спасибо за науку. - Серафима замялась. - Скажите пожалуйста, меня выдают только руки и лицо?
Хозяйка улыбнулась, но как то не по доброму и подошла к окну. - Подойди. - Серафима встала, подошла. - Что ты видишь?
- Людей, - ответила Серафима.
- Каких людей ты видишь? Как эти люди идут? - и не дожидаясь ответа продолжила. - Вон посмотри, девица в черном платье, оно у нее затаскано, а нижняя юбка вся в лохмотьях и сейчас она подзаборная девка, что отдается каждому за медяк, но посмотри, как она стоит, даже в ее положении девица не прячет взгляд и держит спину. А теперь, посмотри вон туда, женщина в розовом платье, красиво одета, видно что живет в достатке, но посмотри как она скрючилась, словно это платье к полу прибивает своей тяжестью. От привычек сложно избавится, и платье это просто одежда.
- Спасибо, - ответила Серафима.
- У меня на посылках есть мальчишка, смышленый и шустрый возьми его с собой, только денег много не давай, а то пропадет опять. - сказала хозяйка и направилась к выходу, остановилась, развернулась. - И вот еще, старайся идти ближе к краю дороги не спорь, не конфликтуй, не требуй, а то еще и в каталажку могут кинуть, как врага революции. Поняла?
- Хорошо, спасибо. - хозяйка вышла за дверь.
- Серафима, ты сейчас пойдешь и найдешь Силантия.
Мальчишку звали Василием, ему было около десяти лет, смешные веснушки на лице и копна белокурых, непослушных волос выбивающихся из под клетчатой не по размеру большой кепки. Первым делом мы отправились в ближайшую к месту происшествия лечебницу. Идти нужно было, по улице где был расположен наш особняк, аккурат по периметру забора, проходя мимо, я на секунду замешкалась, пытаясь рассмотреть, что с ним стало. Красный флаг теперь развивался над главным входом, несколько больших деревьев было повалено и распилено, а статуя в парке, что так нравилась отцу была одета в платье, что носили наши горничные.
- Что, разогнали всех графьев, - сказал Василий и Серафиме показалось даже с сожалением в голосе.
- А ты знал, тех кто тут жил?
- Ну как знал, кухарку знал, она меня подкармливала частенько, а я ей с рынка помогал носить, особенно после приемов, балов, когда еды море оставалось. Там пирожные и закуски разные. Фрукты заморские, как то давала такое трясется, как холодец, но сладкое. - сказал Вася задумчиво.
- Желе.
- Да, вот ты тоже пробовала?
- А должна? - ответила Серафима, отвернувшись от наглого, как ей показалось мужчины, пытаясь рассмотреть куда же все таки подевался Василий.
- Замятин Павел Петрович, вы правда не помните меня, мы в детстве часто бывали у вас.
- Павел Петрович, вас же папенька сослал в Европу, после того как вы чуть ли не взорвали дом? - сказала Серафима вслух свою догадку. - Ой.
Павел Петрович, рассмеялся. - Очень жаль Серафима Андреевна, что это единственное что вы помните обо мне.
- Нет почему, еще помню колючки в своих волосах и лягушку, что вы подбросили мне в комнату, со своим братом, его помнится звали Алексей Петрович?
- Да, но он погиб. - проговорил тихо, Павел Петрович.
- Но зато вы живы, и сможете наслаждаться плодами своего труда, ну как совершили революцию? Я же помню, как вы рассуждали, про равенство. - сказала со злостью Серафима, выплеснув всю, что скопилась за последнии дни на Павла Петровича. - Нравится? Разруха эта, хаос. Нравится?
Под ее словами, казалось Павел Петрович, согнулся. - Мне очень жаль, Серафима Андреевна, что так случилось, мы не этого хотели. Простите. - проговорил он, и встал. - Я хотел предложить свою помощь, если чем то смогу помочь, буду рад. Я сейчас работаю при новом правительстве и за мной осталась наша старая квартира, на набережной дом три, квартира семь. - он остановился, и свободной рукой растер колено, словно раздумывал говорить дальше или нет. - Серафима Андреевна извините если сможете, но Силантий, скорей всего не выживет. Вам нужно решить, как жить, понимаю, что для вас мое общество неприятно и я не самый близкий вам человек, но хочу помочь.
- Как? - спросила Серафима, в одном он точно был прав, у нее не было большого выбора кандидатов в помощники.
- Помочь с документами, выездом, если конечно есть куда и на что ехать. Крышу над головой и защиту. По крайнер мере до тех пор, пока вы не определитесь, как вам жить дальше. - старательно выбирая слова проговорил Павел Петрович.
- Спасибо, я подумаю. - сказала Серафима и несколько минут раздумывала, стоит ли спросить об отце, а с другой стороны, он сам предлагает помощь. - Павел Петрович, вы случайно не слышали, что произошло с папой?
- Нет, но могу попытаться узнать. Его когда забрали?
- Два дня назад из нашего имения.
- Хорошо, Серафима Андреевна, обещать ничего не могу, но постараюсь узнать, все что возможно.
- Да буду благодарна. Мы в меблированных комнатах Артемьевой остановились. На случай, если вы что-то узнаете.
Из одного из кабинетов вышел серьезный Василий, более серьезный, чем мог быть юноша его возраста в знакомой Серафиме атмосфере, но этот мальчишка был беспризорником и сам бог не знает, через что он прошел к сегодняшнему дню.
Василий, подошел и смерил взглядом, Павла Петровича. - Ты его знаешь?
- Да, - ответила Серафима.
- Он тоже из ваших. - скривясь спросил Василий.
- Павел Петрович, скорее из ваших, - на выдохе сказала Серафима. - Ты же ходил к врачу, что он сказал?
Василий запустил руку в копну своих волос зачесал их назад и от того взгляд стал еще серьезнее. - Говори не томи, - сказала Серафима теряя терпение.
- Что сказать, в общем, что дед еще жив не более как чудом назвать нельзя, у него внутри, что-то порвалось от удара. И это, ну там куда-то кровь втекает и когда ее наберется много, ну понимаешь.
Слезы опять потекли по лицу девушки, - Сделать что-то можно?
- Не, врач сказал, что нельзя спасти.
- Пошли, не может быть такого. - вставая и вытирая слезы сказала Серафима.
- Серафима Андреевна, позвольте мне. - задержав ее, сказал Павел Петрович. Серафима вновь села на скамью рядом с Василием.
- Сестричка, - выкрикнул кто-то из палаты. - Сестричка, старичок представился. - слезы потекли по лицу Серафимы. Василий как мог пытался ее успокоить.
- Серафима Андреевна, позвольте, организовать ваш переезд ко мне и помочь с похоронами? - спросил Павел Петрович.
- И ты говоришь, что он не ваш, вон как расписывает, что спрашиваешь, конечно надо старичка похоронить, а то кинут в общую могилу за казенный счет и не креста, ни таблички не будет. - отвел Василий, - А перевозить ей не чего, сама как есть, узелок, да кобыла старая с телегой, сам видел. Кобылу с телегой можно продать. Девчонку к нам возвращать нельзя, хозяйка с мамочкой знается, узнает что одна осталась моментально отправит. Как Ленку отправит, а там уже ее никто не отыщет.
- Ты что такое говоришь? - разозлилась Серафима, вытерев слезы.
- Не ругайся на мальца, он правду говорит. Как зовут?
- Василий.
- Вещей, нет как Василий и сказал? - спросил Павел Петрович у Серафимы.
- Да, только документы и небольшая сумка.
- Вот что Василий, ты сейчас проводи Серафиму Андреевну ко мне адрес скажу, ключ дам, а потом туда и вещи ее принеси, и пока не вернусь побудь с ней. А дальше что нибудь решим. Договорились?
- Ага, - сказал довольный Василий.
Из палаты вынесли носилки покрытые простыней, - Вы идите, Серафима Андреевна я все решу.
Василия не пришлось, долго уговаривать и мальчишка крепко сжав мою руку вытащил меня на улицу, слезы в очередной раз наполнили глаза. Мы шли молча, точнее Василий меня вел, а я послушно шла за ним. Улицы были знакомы и в тоже время они изменились. Изменилось все включая меня, только пока я еще не понимала до конца, в какой мир попала. Словно птенца жизнь выкинула меня из гнезда, только летать меня в таких условиях никто не учил.
- Кажется тут. Ты была тут? - спросил Василий, оглядывая дом в котором давно давно, мы детьми отмечали дни рождения сыновей Замятиных. Нас детей собирали за большим столом в гостинной, угощали вкусным тортом и пирожными, а потом мы носились сшибая все на своем пути. Играли, устраивали настоящий шабаш.
Совершенно странно, мне казалось тогда. Эти два дня в году нам разрешалось делать абсолютно все что хотелось.
Уже несколько позже, когда мы подросли, и поступили в гимназии. Мальчишки Замятины, как то быстро повзрослели. В их разговорах все чаще стали проскальзывать лозунги про свержение царя, равноправие. И в один из дней, был обед в честь именин Марии Федоровны, мужчины ушли пить кофий в кабинет. А нам в гостинную принесли чай. И я слышала, так как дверь оставалась открытой Павел высказался особенно резко, папенька встал и молча вышел. Не прощаясь. Я пошла следом, но единственное, что он мне сказал. - Собирайся быстрее, жду тебя в экипаже.
Василий засмущался. - Барышня, а в знак благодарности, давай еще что нибудь съестного тут поищем. А вось, что и найдем, желудок от голоду уже сводит.
Раздевшись, мы вошли в кухню, там все осталось ровно так же, как я запомнила. Только стало совершенно пусто и серо, не пахло больше пирогами, что пекла их кухарка. Едой вообще не пахло.
Васька, по хозяйски прошелся по ящикам, но там тоже было почти пусто. Только два кулька одиноко лежали в буфете, с кофе и сахором.
- Наверное наш бырин не ест дома. - заключил, Василий. - И вот как с ним жить?
- Честно говоря, я тоже готовить не умею. - тихо проговорила Серафима.
- Совсем? - озадаченно спросил Василий.
- Точнее сказать ничего. Понимаешь, у нас в доме была кухарка, и мне приносили все что мне хотелось, по первому требованию. - оправдываясь проговорила Серафима.
- Хорошо же вам графьям жилось. - сказал на выдохе Василий, лицо его оживились, брови взмыли вверх и на лбу появилось несколько складочек. - Ладно, с вами все понятно, но есть от этого мне меньше не хочется. Пойду, тогда вещички твои заберу из комнат. Да, еды какой никакой возьму, в счет уплаты за комнату.
- А хозяйка тебе отдаст? - спросила Серафима, удивляясь житейской мудрости этого маленького человечка.
- Конечно, - протянул Василий, ты лучше скажи где и что нужно взять. - И напиши мне записку на всякий случай для хозяйки.
- Хорошо, пошли в кабинете наверное должно остаться все необходимое. - Серафима под диктовку написала записку, рассказала своему защитнику, где старик припрятал деньги и документы. И тот удалился, оставив девушку наедине со своими воспоминаниями.
В тот момент, Серафима так доверяла Василию, что не могла даже и предположить, что мальчишка мог ее обмануть, только спустя два часа, когда по всей вероятности Василий должен был уже возвратится, но его не было. Это беспокоило девушку, но она не знала, что в таких случаях нужно делать. Вчера так же точно не вернулся Силантий, а сегодня пропал и Вася. Девушка то и дело выглядывала в окно, что выходило на центральную улицу, но его так и не было видно. Вдалеке слышались ликование толпы, и топот сотни сапог, как на параде, что стройными рядами шли по мостовой в далеком прошлом. Серафима вспомнила, как светились на солнце их начищенные сапоги, почему-то только вид сапог и топот так врезались в память, что она и сейчас спустя столько времени продолжала их отчетливо слышать.
Павла Петровича тоже не было, почему то Серафима, даже не спросила, когда его выписывают из больницы, она даже не спросила что с ним приключилось. Только набросилась на него с обвинениями. Как же она не красиво… Сделала. Лицо ее вдруг вспыхнуло… Может зря я сюда и пришла? Серафима стала мерными шагами ходить от одного угла комнаты в другую, словно этот ее марш мог придать ей силы.
Напольные часы, включились и отмерили коротким звоном пол часа. Василия уже не было три часа. Подумала Серафима и вновь выглянула в окно.
Вдалеке она увидела знакомую фигуру в клетчатой кепке и копну белокурых волос, что так четко выделялась среди массы людей. Этот маленький гражданин вел под уздцы лошадь и наперевес лежало несколько мешков. Телеги не было.
Мальчишка скрылся в воротах, а Серафима отошла от окна, волнение захватило Василий не бросил. Хотя мог забрать и деньги и лошадь, все продать и жить себе спокойно и наверное довольно долго один. Вероятность встретится в городе где сотни тысяч людей практически минимальная. Рассуждала Серафима, дожидаясь Василия в прихожей. Дверь внизу где-то хлопнула, и тяжелые шаги гулким эхом разносились по парадной. Серафима подбежала к двери и открыла ее. По лестнице поднимался Василий с тяжелым мешком наперевес. Девушка подбежала к нему и хотела помочь.
- Лучше посторожи пока, а я за вторым схожу, негоже овес без присмотра оставлять. Уведут. - сказал, мальчишка и торопливо спустился по ступеням, дверь хлопнула и через несколько мгновений Вася уже волок второй мешок еще больше чем первый. - Вот выторговал у одного лавочника за телегу. Представляешь, только выехал от хозяйки, а посередине дороги телега раскорячилась колесо сломалось, а за ним и рессора вся искривилась. Этот бегает вокруг и только охает. Увидел меня и говорит. “Дай, телегу мне на время товар свести два пуда муки отсыплю.” А я ему говорю. “Два пуда то хорошо будет, но мне лошадку кормить надобны, вот если еще мешок овса и три пуда муки дашь, то забирай всю телегу, только без лошади. Тебе ж все равно возвращаться, а сейчас ты вряд ли свою починишь, все бастуют. А коль найдешь кто починит, то и продать сможешь.” Он мне говорит, “Нет мне телега не нужна еще одна, только на время.” А я ему говорю. “Прости тогда барин, у меня нет времен за два пуда муки с твоей ношей разъезжать и так, мол опаздываю, барышня волнуется.” Барин разозлился, шапку снял, возмущался, хотел меня за уши оттаскать, но тут морячок, за руку барина схватил. Да как закричит. “Ты по что ребенка трогаешь, хочешь бери телегу, как он предлагает. Нет! Так отпусти. Привыкли, что все как вы захотите.” Ну барину, деваться было некуда. Дал он мне мешок овса и три пуда муки. Хотел, моряку за подмогу отсыпать муки или овса на кашу, но он сказал, “У малых детей не отнимаю!” Помог мне распрячь лошадь, погрузил все. И вон до угла спровадил. - Василий рассказывал очень эмоционально в лицах, то и дело копируя речь то одного, то другого.
Совместно занесли один мешок, а за ним и второй. От усталости Василий, так и сел в прихожей на маленькую табуреточку. Вытерев пот со лба и раскрасневшись.
- Так, этот с зерном пусть тут стоит, - сказал Василий строго. - А второй нужно разобрать, там три кулька с мукой, пирожки, хлеба ломоть и курица целая.
Серафима, что держала за угол мешок, растерянно посмотрела, на Василия. - Барышня, курица, готовая и наверное даже еще и теплая. - проговорил он смеясь и Серафима рассмеялась вместе с ним.
Дом Замятиных считался современным, тут была проведена вода, электричество и даже стояла ванна, только вот вода из крана была только холодная, как уже успела ощутить Серафима, но она текла и это уже было хорошо. Так что немало важно в квартире стояло несколько английских печей, а в кладовой где раньше хранились продукты, теперь была выложена поленница дров.
Ели они молча, за столом встретилось три человека принадлежащие в текущем времени к совершенно разным мирам. Серафима, перебирала в голове, что она могла спросить у Павла, да они были близки в детстве, но сейчас ей было тяжело и некомфортно поддерживать разговор. Вроде бы он дал кров, заботился о ней, но в тоже время такие как Павел Петрович совершили эту проклятую революцию из-за которой девушка и лишилась, дома, отца, положения в обществе, она лишилась всего. Серафима, периодически посматривала и на Василия, мальчишка ел уже не так торопливо, улыбался, с интересом рассматривал косточки от курицы, ковырял пирожки. Мальчишка, радовался жизни. Так как умел. Серафима, знала про улицу и что Василию часто приходится выживать. И не смотря на это все, Вася продолжал оставаться ребенком и человеком. В отличии от многих взрослых, в памяти возник образ Андрея Федоровича и Марфы, и слова да нужно ее продать, она дорого стоит. Мог ли отец предположить когда нибудь, что его управляющий, которого он так всегда нахваливал, скажет это про его единственную дочь? Врятли. Папеньку бы скорее хватил удар. Даже от такой мысли, но это случилось. В памяти всплыла любимая фраза отца. “Смысл жизни, продолжать оставаться человеком в любых жизненных обстоятельствах, и тогда Бог даст и ты сможешь прожить по настоящему достойную жизнь!”
- У меня есть кофе, - вдруг желая прервать эти затянувшиеся минуты молчания сказал Павел Петрович, вставая.
Василий скривился, проговорив. - Пробовал как-то вашу эту жижу, коричневую, чаю случайно нет. - спросил, и улыбнулся довольной улыбкой.
- Чаю? - переспросил Павел Петрович, поднявшись на цыпочки и осматривая, что-то на верху буфета. Потом протянул руку и немного пошарив там, достал небольшой сверток. - Вроде есть.
- Вот видишь, где барин все прячет. А мы с тобой не там искали. Понимаешь? - осторожно, почти прислонившись ко мне, сказал Василий, продолжая наблюдать за действиями Павла Петровича, что пытался зажечь примус, чтобы согреть чайник.
- Юноша, то что этот сверток залетел на буфет. - начал говорить Павел Петрович, слыша шопот Василия. - Это можно так сказать, случайность! - Василий сел обратно на свой стул, смутившись, что барин слышал о их разговоре. - Недале, как на прошлой недели, шел домой, встретился один знакомый и практически всучил этот кулек с чаем. А придя домой решил потренироваться в меткости, створка буфета была открыта, но что-то пошло не так и кулек примеханька угодил на буфет. Был я в чистом камзоле и лезть туда откровенно не хотелось, так бы он и лежал там, если бы вы юноша не спросили сейчас чаю. - закончил, Павел и поставил чайник, на загоревшийся примус.
- Вы, все бояре так долго, сложно изъясняетесь перед другими? - повернувшись спросил Василий у Серафимы.
- Ну если ты хочешь, чтобы тебя поняли правильно стоит объяснить.
- Или вмазать как следует в нос. - смеясь, жестом показал Василий. Серафима смутилась. Петр Петрович улыбнулся.
- Можно конечно и вмазать, но для этого нужен хоть какой-то шанс на победу, отдаленный маленький. А вот если такого шанса нет самое лучшее, что можно сделать убежать или объяснить. Хотя. В приличном обществе никто не бегает.
- Никто, никто? - переспросил Василий.
- Нет, если уж совсем прижмет, то можно ретироваться быстрым шагом, но лучше сказаться больным, усталым и с достоинством покинуть место.
- Странное ваше место это высшее общество, а сейчас когда бояр разогнали, этого вашего общества и нет совсем. Поэтому можно бить сразу в нос. - радостно заключил Василий.
- Не торопись юный мой друг, конечно общество сейчас меняется, но во все времена и при любой власти будут те, кто будет составлять эту тонкую прослойку общества. И да вполне вероятно, что там поменяются правила. Можно будет дать в морду. Да и к женщинам будут относится, как к равным, коем не требуется больше защита. Вы же видели митинг на прошлой недели из множества женщин, что борются за свои права. - спросил Павел Петрович, у Василия.
- Да, орали они громко. - согласился мальчишка.
- Вот это самое общество он меняется, меняемся и мы, нас с Серафимой Андреевной воспитывали по другому и мы будем учится жить по новому. - сказал Павел Петрович, посмотрев на Серафиму, от чего девушка только смутилась. - Если конечно Серафима Андреевна не решит уехать, например в Европу.
- А что она там будет делать одна без нас? - спросил Василий и кажется даже обиделся на такое предположение Павла Петровича.
- Насколько я помню, у Серафимы Андреевны, там живут родственники. - В этот момент девушка, словно опомнилась.
- Миленькие, подождите, как же я запамятовала, ведь Силантий письмо вручил там в больнице. А я же письмо то убрала и забыла. - вдруг встрепенулась девушка и вновь села, воспитание не позволило ей выйти из-за стола без разрешения хозяина дома.
- Серафима Андреевна, вы можете не соблюдать теперь эти условности. - сказал Павел Петрович вставая и подойдя к стулу девушке помог ей встать.
Серафима пошла в переднюю, и из внутреннего кармана достала сложенное письмо, отломив сургуч, стала читать.
Милый Андрей Петрович, пишу Вам и прошу только о вашей милости и человечности.
Вы столько раз, столько раз спасали меня и Николя, от страшного позора.
Николя, вновь, спустил в карты все что у нас было. Мы вынуждены были съехать из той квартиры, что вы нам так любезно оплатили, но закончился срок аренды и почему Вами то не был продлен. Не знаю, чем мы заслужили такую немилость с вашей стороны. Но без вас, мы сгинем оба. Сейчас ночь, я сижу в маленькой узкой комнатке в подвальном помещении и осталось меньше половины единственной свечи. Нам уже не дают в долг.
Рассчитываем на вашу щедрость и покровительство.
С любовью Ваша Эльза.
Серафима несколько раз перечитала письмо. И не понимала смысл написанных слов. Ей всегда казалось, что тетушка Эльза дядя Николя, живут в достатке. Право говоря, они никогда не останавливались у них, даже когда ездили погостить. Папенька всегда снимал отдельную виллу…
Утром следующего дня. Странная компания из трех человек, на кладбище хоронили старика, в наскоро сколоченном из грубых досог гробу. Мужики, что рыли могилу, спустили в глубину гроб и кинув веревки вниз, наскоро начали закидывать мерзлой землей. Серафима не знала, как должно быть правильно, и что теперь важно в этом мире. Василий, обычно смелый, жался к ней не отпуская руки. Павел Петрович, обычно много улыбающийся был хмур.
Спустя четверть часа, те же мужики установили крест, с табличкой. Получили свои деньги и ушли насвистывая веселую мелодию, на кладбище было пустынно и туманно. - Как то затянулась зима у нас в этом году. - сказал Павел Петрович, у поднял полы воротника.
- Серафима, пошли отсюда. - протянул жалобно Василий. - Страшно мне тут, среди этих мертвяков, да крестов.
- Пошли, и правда, замерз совсем. - проговорила Серафима и все трое отправились в обратный путь, мимо стройных рядов, почти одинаковых холмиков. Выйдя за ограду, Василий словно распрямился.
- Поесть бы что барин, да помянуть надо. - сказал, словно оживший Васили и потянулся, к щекам тут же прилила кровь и они порозовели.
- Юноша, а вы и правда боялись? - удивленно спросил, Павел Петрович. Василий не ответил, только опустил глаза. - Ну будет. - сказал и потрепал мальчишку за голову. - Только ты меня на улице барином не называй, да и дома не называй, мал ли кто услышат, время сейчас такое. - мальчишка кивнул. - Пойдемте, тогда в чайную, что и правда кости морозить.
Так прошло несколько недель, Серафима стала привыкать к их нехитрому быту. К тому, что за окном то и дело, проходят демонстрации, что начали появляться очереди за хлебом и не только. И все больше попрошаек слонялось из стороны в сторону.
Павел Петрович, каждый день ходил на службу, приходил он или очень поздно, или совсем не приходил.
Сердце радовала весна, почки на деревьях, а еще пение птиц и солнце, которое стало появляться все чаще и грело все сильнее.
Новостей об отце по прежнему не было. Точнее, так говорил, Павел Петрович, и Серафиме хотелось верить, что он с ней искренно. В противном случае, е больше и верить то особо было некому.
Девушка оказалась в вакууме, из знакомых ее были лишь девицы из гимназии, да те кто бывал у них дома, но где они сейчас? И в России ли они сейчас, Серафима не знала.
Чтобы хоть как то себя занять, девушка начала учить грамоте Василия, и тот, скорее из любопытства, а еще по причине отличных способностей, довольно быстро освоил грамоту и начал читать. Василий читал все, вначале по слогам, но это так увлекло его, что Серафима частенько замечала его прислонившегося к печи, с очередным обрывком газеты или журнала. Книги были толстыми и казались Василию ужасно скучными.
- Ты просто еще медленно читаешь и вслух, - говорила смеясь Серафима. - Вот как научишься читать быстро, одними глазами за уши от книг не оттянешь.
- Вот еще, как это одними глазами. - возмущался Василий.
Еще Серафиму расстраивало, что Василий совершенно не хотел учится писать, несколько раз попробовал, сломал металлический наконечник и отшвырнул от себя раздосадованно.
Наступило лето
За окном ревела толпа. Демонстрации проходили постоянно и к этому шуму Серафима привыкла, обычно, она не отрываясь от рукоделия, молилась, стараясь отвлечься, но сегодня толпа была особенно яростная.
Накануне, прибегал на несколько часов, взволнованный Павел Петрович, принес немного еды, и строго настрого запретил выходить из дому или пускать кого либо. Сказал, что в городе объявили военное положение, и нужно сидеть тихо. - Авось и все наладится. - проговорил он, обнял, как то особенно нежно Серафиму, впервые за все время, что она жила с ним в одном доме. Ранее таких вольностей, Павел Петрович, себе не позволял. От чего Серафима сконфузилась, а Василий, еще больше насторожился. Потом, показал тайник, где лежали в книге документы на всех троих, золотые червонцы, и документы на французском. Со словами. - Если в течении трех, четырех дней не дам о себе знать. Бери документы, деньги и как только все немного стихнет постарайся уехать. Тут рекомендательные письма, и счет в банке на предъявителя. Еще обязательно возьми вот эту картину и эту картину их можно будет продать, они ценные. - говорил Павел Петрович, волнительно и торопясь, словно что то боялся забыть и точно прощаясь. - Василий, сейчас когда я уйду, придвинь, что-нибудь тяжелое к двери. И умоляю тебя не выходи и не открывай никому дверь. - проговорил Павел Петрович, растягивая слова, тем самым показывая важность своих слов.
- А кто лошадь кормить будет? - вдруг возразил Василий.
- Лошадь я заберу. И да, пока есть вода, заполните все емкости, которые вы сможете найти, вплоть, до вазонов и кувшинов, и ванну тоже наберите и хорошенько заткните. Ну вроде бы все! - сказал Павел Петрович, садясь в гостинной на диван. - Вроде бы все сказал. Не поминайте лихом. Если, что не так простите. А теперь пора, пора. - проговорил он и вышел из комнаты. Серафима, растерянная от сего сказанного еще несколько минут сидела и не могла пошевелится. Девушка слышала, как Павел Петрович, давал последние указания Василию и как за ним, с легким скрипом закрывается дверь, и как закрываются засовы и замок, а потом тяжелый комод, что стоял напротив входной двери, царапая пол Василий двигал подпирая дверь.
Дальше все как велел Павел Петрович, все что могло быть наполнено водой было наполнено, закрыли деревянные ставни.
Ночь была тихая, звездная, казалось, что такой тишины Серафима не слышала, с того самого момента, как уехала из их имения. И эта тишина ее пугала своей звенящей пустотой.
Воды утром уже не было, как и говорил Павел Петрович. В квартире было темно, только небольшие полоски света пробивались сквозь закрытые ставни. Они позавтракали с Василием, как где то далеко раздались первые пулеметные очереди, звуки бомб, и стекла в окнах задребезжали. Потом на несколько мгновений все стихло. И на улицы высыпало сотни тысяч людей за ними Серафима наблюдала в щелочку у закрытого окна. Раньше она никогда не видела такое количество людей. Их шум, напоминал ров пчел было не разобрать, что они кричали. Сначало, люди шли в одну сторону, но потом эта волна развернулась, и хлынула еще более быстрым потоком в другую. Василий то и дело отводил ее от окна.
Часы только закончили бить десять, когда в парадной звонким эхом послышался звук тяжелых шагов. Серафима насторожилась и хотела было уже растолкать Василия, спящего не соседнем диване, но шаги вдруг замолкли. Девушка, вздохнула напряжение спало. Серафима встала и хотела пойти на кухню попить воду. В горле от волнения все пересохло. Как в дверь постучались. Тихий, еле слышный стук. Если бы она спала, то наверняка бы пропустила и шаги и стук. Серафима, замерла в прихожий боясь пошевелится, и хоть как то обозначить себя, но тихий стук повторился. Девушка боролась с желанием спросить кто? Мысли о том, что это может быть Павел Петрович. Хотя, он бы наверняка обозначил себя или весточка от него, будоражила Серафиму. Человек стоящий перед, еще раз постучал, слышно было как он открывает задвижку почтового ящика, шорох, словно в него что-то положили и задвижка закрылась. Видимо человек перед дверью раздумывал о чем-то, Серафима услышала легкий свист и спускающиеся по ступеням шаги. Девушка бросилась к окну в дальнюю комнату, где был виден выход из парадной и спряталась за занавеской. Через минуту вышел человек, продолжая насвистывать ту же мелодию. Серафиме мелодия показалась очень знакомой. Мужчина прошел вперед, на улице было темно и девушка не могла ничего рассмотреть кроме силуэта, только когда отойдя встал на дорогу прямо перед окном в которое смотрела Серафима, девушке показалась, что незнакомый ей человек, продолжая насвистывать мелодию, смотрел чуть ли не в глаза Серафиме, ну или по меньше мере на нее. Серафима сделала несколько шагов назад. А мужчина повернулся на каблуках пошел к набережной, спустя несколько минут его легкий свист совсем растворился в ночной тишине.
- Кто же это был? - спросила Серафима вслух, садясь в кресло и подбирая под себя ноги, сон который в последнии дни стал роскошью совсем улетучился. Он же оставил что-то. Девушка тихо прошла мимо сопящего Василия и вышла в коридор, баррикада, что стояла в первый день, продолжала стоять. Серафима, потянулась, через комод, подцепила крючок и белый лист бумаги вывалился из деревянного ящика.
Письмо не было запечатано, обычный лист сложенный в несколько раз. На первой стороне, был адрес и ее имя. Почерк, был не знаком. Серафима прошла на кухню и зажгла свечу дрожащими руками, взяла письмо и стала читать.
Серафима Андреевна, мы с вами не были представлены друг другу. Меня зовут Константин Александрович Сотников. Когда-то ваш папенька Самсонов Андрей Петрович единственный поверил мне, чем спас от каторги.
Заранее прошу прощение, что пишу такие дурные новости на бумаге. Буду честен, у меня мало надежды, что вы получите это письмо.
(В этом месте, почерк человека написавшего письмо, меняется из крупного становится мелким еле различимым.)
Но я обещал, Андрею Петровичу, что предприму все возможное, дабы разыскать вас и помочь, чем смогу. Это вашему папеньки, я пообещал за несколько минут до того, как к моему великому сожалению, являясь врачом, был вынужден засвидетельствовать уход от нас Андрея Петровича.
Не передать словами, как это опечалило, и еще более, что не смог ни коем образом отплатить Андрею Петровичу тем же добром, какое он сделал для меня.
Серафима несколько раз пробежала глазами текст, но так и не смогла понять. Нет. Не понять! Поверить. Серафима не могла поверить, в то что папеньки больше нет. И в этой хрупкой девушке, больше не было сил плакать. Серафима продолжила читать.
Я работаю в Обуховской больнице, Константин Александрович Сотников врач, если вам нужна или не нужна помошь и у вас все хорошо, напишите об этом. Так как в противном случае продолжу ваши поиски до того момента, пока не получу от вас известия.
С наилучшими пожеланиями Сотников.
Сотников, Сотников, она слышала ранее эту фамилию, но в чем там было дело девушка не знала. Врач, это конечно хорошо, можно завтра с Василием сходить узнать, может быть он знает, что случилось с Павлом Петровичем.
Рациональная часть пыталась вытеснить из головы всю боль, принесшее известие о гибели отца, отца, которого она не знала даже где и похоронили, может быть в одной из тех свежих холмиков, мимо которых несколько дней назад шла Серафима.
Девушка еще раз пробежала по письму глазами, она не знала почему. Сейчас ей казалось важно запомнить, каждую букву, каждую помарку витиеватого и быстро изменяющегося почерка, врача. Сообщившего о гибели отца.
Сердце еще продолжало греть известие о том, что она не так одинока в этом мире, что есть люди готовые ей помочь, как не крути девушки с мальчишкой, довольно сложно что то сделать без мужского сопровождения.
Свеча догорела и потухла в собственном потаенном воске, и струйка дыма закрутила легкий узор, растаяв в воздухе летней ночи. Серафима сидела и смотрела в окно, где на небе сияли звезды и большая луна ярко светила в окно. Она думала, о том что миллионы людей рождаются и умирают и только луна и звезды казалось были и будут всегда. По щекам текли бесшумные слезы, они собирались в общий ручей на подбородке и капали большими каплями на сорочку девушки.
Конец ознакомительной части буду рада видеть вас внутри книги)
Благодарю вас за приобретение моей книги!
Серафима смотрела на звезды и думала об отце, она вспоминала их совместные вечера перед камином в те редкие моменты, когда папенька был дома. Она вспоминала их долгие прогулки по саду и как отец рассказывал ей обо всем на свете, просто и интересно. Она вспоминала их тайные знаки, что были понятны только им двоим, нарисованные на разных предметах комнаты, углем или мелом. В памяти проносилось сотни моментов, что уже больше не произойдут. Слезы продолжали течь по ее лицу, бесшумно. Как стук за дверью вновь заставил ее вытереть лицо и прислушаться, это был более настойчивый стук, чем четверть часа назад. Девушка подошла к двери и услышала, тихий разговор за дверью. Потом стук возобновился.
- Серафима Андреевна откройте это Павел. - сказал голос, но он был не похож, на приятный баритон Павла Петровича. Это смутило Серафиму, из гостинной вышел сонный Василий и молча подойдя к комоду начал его отодвигать. Звук двигающейся мебели разнесся эхом по дому и дверь открылась. На пороге, стоял Павел с каким то высоким худощавым мужчиной. Точнее этот мужчина его держал, что бы Павел Петрович, не упал. Мужчина завел Павла и закрыл за собой дверь, Серафима отшатнулась к стене.Мужчина показался знакомым.
- Здравствуйте, Павел Петрович ранен, принесите свечи и где можно его положить. - проговорил незнакомец строгим голосом привыкшим раздавать распоряжения.
- Проходите. - проговорил Василий и подставил свое плечо под вторую руку Павла Петровича. - Серафима, что замерла? - громко сказал Василий, чем вывел ее из ступора. - Быстро за свечами.
- И еще нужно воды, желательно горячей и тряпки чистые. - проговорил мужчина в догонку Серафиме, что уже побежала на кухню.
Серафима, зажгла свечи, взяла из буфета несколько чистых полотенец и кувшин с водой, отнесла все в комнату. Павла Петровича уже уложили на диван, сняли с него камзол и сейчас снимали окровавленную рубаху, комната быстро наполнилась запахом крови. Девушка поставила свечи на стол и рядом с ними.
- Электричества нет? - спросил мужчина, когда Серафима стала ему поливать на руки водой.
- Нет, несколько дней как отключили. - сказала растерянная Серафима.
- Много где нет. - ответил мужчина. - Нужно спирт, водку, ну что-то такое.
- Я знаю где. - ответил Василий, снимая последний сапог с Павла Петровича. - Сейчас принесу.
- Какой у вас помошник. - сказал мужчина. - Я рад, Серафима Андреевна, что с вами все хорошо. Я так понимаю, вы получили мое письмо. - спросил он вытерая рук полотенцем. Присаживаясь ближе к Павлу Петровичу, осматривая рану сбоку. - Помогите мне. - они приподняли Павла Петровича.
- Это плохо, пуля не вышла, и нам ее нужно вынуть. - проговорил вслух мужчина. - У вас случайно нет пинцета? - спросил мужчина у стоящей рядом Серафимы. - Он обычно есть в женских наборах по гигиене?
- Да, вроде есть. - осторожно проговорила она.
- Несите и нож. - быстро сказал мужчина. Коем был Сотников Константин Александрович, как теперь поняла Серафима, но откуда он тогда знал Павла петровича? Думала Серафима пока искала в вещах щипцы, для доктора.
Василий был рядом с врачом когда Серафима вернулась в комнату, они вместе вливали коньяк в Павла Петровича, который к тому времени несколько раз терял сознание. Обработав над огнем щипцы и нож.
- Серафима Андреевна, посмотрите как там вода нагрелась? Мне тут Василий поможет. - проговорил Константин Александрович, на секунду подняв к ней глаза, Серафима впервые увидела его лицо.
По виду с Павлом они были одного возраста, вполне могли вместе учится. Или могли жить где-то рядом. Как тесен мир.
Серафима села на тот же стул, что продолжал стоять у окна. На примусе грелся чайник с водой, а из комнаты доносились стоны Павла Петровича. Девушка старалась не слушать. И молилась, молилась как умела, что бы Павел Петрович выжил. Ведь каким нужно быть везунчиком, чтобы раненным встретить в огромном городе знакомого врача.
Константин Александрович зашел на кухню. С тазом в котором лежала куча окровавленных тряпок. - Это лучше все выбросить, - сказал он. - Завтра утром, пусть ваш Василий придет в Обуховскую больницу и спросит меня лично, дам лекарства. Их нужно обязательно принимать. Вечером зайду, нужно будет сделать перевязку. Думаю, что при должном уходе Павел Петрович за неделю придет в норму. Полете мне пожалуйста. - Серафима, встала и стала лить воду из черпака. - Извините мне мое любопытство, но откуда вы знаете Павла Петровича, я всегда думал, что он человек не вашего круга. - спросил Константин и улыбнулся.
- Эта очень давняя история, - сказала Серафима. - Но вы же тоже знаете моего отца?
- Когда то давным давно, он поручился за меня перед отцом Павла Петровича, чем спас меня от каторги.
- Значит вы тоже из ряда доблестных революционеров? - с сарказмом спросила Серафима и подала полотенце.
- Был, но очень короткое время, пообещав вашему отцу, что стану уважаемым человеком получу профессию врача и буду спасать людей. - сказал он с улыбкой.
- Вот откуда мне была знакома ваша фамилия, когда то давно я слышала, как папенька с кем то о вас говорил.
- Да, вы правы, тогда вместе с Алешкой и Пашкой, ваш папенька выслал и меня. И я ему за это очень благодарен, мой отец работал вместе с вашим отцом, когда нас троих задержали за подготовку покушения. Нам грозила каторга при самом мягком наказании, но видно богу было угодно преподнести нам урок и дать второй шанс. Сложилось так, что Андрей Петрович, поговорив со мной предложил мне поехать учится, с тем чтобы потом поступить на работу в качестве врача на ваши бывшие заводы, следить за здоровьем работников. Мой курс закончился в конце февраля и в это самое время стали приходить слухи об произошедшем перевороте. Мне предлагали остаться продолжить обучение и там же работу, но я отказался. Сейчас мои навыки важнее тут, так я думал. Пытался найти вашего отца, в конце апреля прошел слух, что его привезли в Петроград, узнав об этом, попросился еще и на подработку в тюрьму. Меня с радостью взяли, но вашего Андрея Петровича, увидел лишь за день до казни. Он передал свой молитвенник, единственно, что у него оставалось из личных вещей. Я принесу его завтра. - закончил свой рассказ Константин.
Под утро у Павла Петровича поднялась температура, Василий выполнял все указания врача, не подпуская Серафиму. Девушки ничего не оставалось делать, как наблюдать за происходящим из соседней комнаты. И только когда часы пробили половину восьмого, Василий с серьезным видом зашел в комнату.
- Серафима, у тебя гроши же есть? - спросил мальчишка.
- Есть, тебе сколько нужно? - спросила Серафима и встала и достала небольшой кошелек доставшийся от Силантия.
- Рубля два надобно, - ответил. - Не знаю, может что из лекарств скажет купить, а еще курицу хорошо бы взять на бульон, Павлу Петровичу, да молока. На рынок еще зайду, а то с припасами как то совсем плохо.
- Смотри, тут четыре рубля, и копейки. Хватит? - спросила Серафима, она не знала, что сколько стоит, ни разу не была на рынке.
- Еще и останется, наверное, раньше на это можно было много что купить, а сейчас не поймешь, то ни чего не достать, а то полки ломятся. Принесу остаток не боись. - сказал Василий беря деньги. - Это последние или еще есть? - спросил мальчишка уже у двери.
- Есть, но золотыми. - тихо ответила Серафима.
- Хорошо. Я че, спросил если денег нет, то лучше, что подешевле и побольше купить, а если есть, то можно и нормальные продукты, там яйца, хлеб, молоко.
- Есть, - ответила Серафима. - Ты помнишь?
- Константин Александрович Сотников. Найти его. Помню, не волнуйся, - сказал Василий, и вышел за дверь. Там, видимо та соседка на него прикрикнула, а мальчишка лишь рассмеялся и с топотом пронесся по лестнице, шумно хлопнув входной дверью.
Серафима вернулась в комнату и села рядом с Павлом Петровичем, его лицо было белое, девушка сняла тряпицу со лба, намочила в миске и вернул обратно. Мужчина тяжело дышал, грудь то поднималась и так же быстро опускалась, а то была практически недвижимой.
Часы пробили восемь, от последнего удара Павел Петрович, резко открыл глаза, осмотрел комнату и найдя Серафиму глазами улыбнулся.
- Получается все таки дошел, - тихим голосом проговорил он и добавил. - Пить. - Серафима поднесла ко рту чашка и он жадно осушил ее. - Еще. - только и произнес Павел Петрович.
Серафима, обрадовавшись, что Павел Петрович, пришел в себя торопливо рассказала, кто стал его спасителем, и что ему вынули пулю. Девушка не знала, как себя вести в таких ситуациях, что говорить и нужно ли вообще что-то говорить? Поэтому когда мужчина взял ее за руку, Серафима вздрогнула, но руку не отдернула.
Павел Петрович, улыбнулся, было видно что улыбка ему далась с трудом. И произнес. - Больше всего я боялся, что вы уйдете пока меня не было. Простите, но не мог появиться раньше.
Серафима, лишь улыбнулась в ответ, и накрыла его руку второй своей рукой. - Павел Петрович, все наладится, сейчас Василий принесет лекарства и вы пойдете на поправку. - девушка, говорила быстро сбивалась, она хотела, как то подбодрить мужчину. Сгладить ноты смущения, ведь мало того, что она была сейчас, одна, наедине с мужчиной в его квартире, так Павел Петрович еще и был только на половину накрыт простыней и без сорочки. Ни одна из ее нянюшек не поняли бы этой вольности со стороны незамужней девице. Но где сейчас были эти нянюшки с их правилами, и как теперь жить в этом мире Серафима не знала. Это беспокоило ее, пока держала Павла за руку. Пытаясь, показать, что все хорошо, но щеки то и дело вспыхивали краской, когда девушка замечала, то выстроившиеся в ряд родинки, то небольшой шрам около ключицы. Благо сидела спиной к окну и лицо девушки было в тени.