Стайку «головастиков» вели купаться. Воздух вокруг них искрился ожиданием и предвкушением. И, гомоном.
Конечно, гомонят, они в принципе молчать не умеют! Лишь изредка, когда хохочут... Ведь это стайка мелкой ребятни с нашей улицы. Почему, головастики? Прозвали нас так. Мы же всегда с распахнутыми от удивления или восторга глазищами, и так похоже на лягушат, обычно барахтались в каждой луже после дожде. Но особенно, когда купались на мелководье. Молча, с хохотом, сосредоточенно и самозабвенно, до мурашек. И вытянуть нас оттуда было очень тяжело.
Купаться нам одним ходить не разрешалось. Только в сопровождении взрослых. И уведомив «своих».
Вот сегодня, «волна» пошла от дома Славки. Вышел на крыльцо его дед. Посмотрел, как мы играем в минёров в песочнице, сощурился на яркое и одиноко парящее в пустом небе солнце:
— Головастики, на речку пойдём?
Ответом ему были мелькающие уже за кустами пятки. Опоздать не хотел никто. И каждый нёсся домой, рассказывать «своим», что «Славка с дедушкой идут купаться». А получив заветное: «Иди, но утопнешь, домой можешь не возвращаться!», срывать с бельевой верёвке полотенце, и под перещелкивание потревоженных бельевых прищепок, бежать скорее обратно. Последним быть не хотел никто. Мы просто очень хотели на речку! Туда где гладь и прохлада и веселье.
Сегодня, я прибежала первой. Просто, бабушка была на крыльце. Это сэкономило мне время. И после, мы со Славкой мученически целых две минуты ждали, пока прибегут остальные. Дед его был грузный и очень неторопливый. Но, никто из нас не смел забегать далеко вперёд, и в голову не приходило сердиться на наше такое неторопливое передвижение. Мы предвкушали, галдели на своём, и, оглядываясь, гурьбой шли на встречу речке...
Великая была уже немолода. Разменяла она уже не одну сотню лет, А может, и того больше. Потому, от торопливой спешки была избавлена приобретённой степенностью. От неё не слышно было базарного гомона горных весенних речух, что спешили познать на своём пути все травинки и перекатики.
Ранее, судоходная и полноводная, нынче она растеряла эту непраздность, накопила и насбирала за жизнь наносного скарба. Но, лёгкости передвижения вод своих не лишилась. Она НЕСЛА себя вдохновенно. И, как любая женщина, остро реагировала на все изменения. Зачастую, немного мелела. Чем несказанно радовала ребятню. Была она богата внутренним миром. Такие же, как она, степенные и основательные рыбаки, устраивались на брегах её со своими удочками. И шли они не столь за рыбой, сколь за ритуалом. И она это ценила. Домашние «Васьки и Рыжики» без угощений не оставались.
Но, там где были мы, никаким рыбакам быть не полагалось! Те, вздыхая, уходили в тихие заводи, к мосту. А мы, скинув футболочки и шорты, неслись в эту освежающую прохладу нашего летнего счастья!
Все из нас прекрасно знал даже малую песчинку в речной заводи, где нам разрешали бултыхаться. А смотрящий за нами, как капитан, сегодня это был дед Славки, цепко с возвышения на берегу, приглядывал за своей командой.
Под наш возраст и рост было несколько камней, с которых нам разрешалось нырять. И каждый знал кроки, по обнаружению невидимого над водой «нашего» камня. Первая забава была успеть найти его раньше других. Затем, успеть заскочить и утвердиться на нём, чтобы не скинули... Над берегом неслись радостный гомон победителей. Какой проигрыш в таком веселье?
Сегодня, победителем камня стал Лешка. И пошла потеха дальше... Брызги и мелькающие пятки знаменовали каждое «восшествие». Но это без меня.
Я не участвовала. Я плескалась на мелководье. Объяснялось это просто – я одна из всей нашей ватаги не умела плавать. Почему? Ну, так вышло. Немного меня извиняло, что из нас, головастиков, я была единственной девчонкой. Потому меня и не дразнили даже. В остальном, уступок мальчишкам не было. Я и гоняла на велике, и с мячом, и в ножички была с ними наравне. А плавать не умела. И меня это уже напрягало. Я тоже хотела в ту кучу – малу! И я рассердилась и решила учиться плавать сама. Я отходила от берега так, чтобы если лягу в воду, руки мои, в вытянутом состоянии, дотягивались до дна. И начинала ими подгребать воду под себя. Это называлось «плавать по-собачьи». Чаще я шла ко дну, но с каким-то упорством снова и снова барахталась у берега. Дед Славки рисковал заработать косоглазие, следя сразу за мной и за ними, но всё же он иногда подсказывал мне правильные движения, думая, что я его слышу. Какое там. Я плескалась, заходя всё чуть глубже и глубже. И в какой-то момент, я почувствовала, что вода не проваливается подо мной, она меня держит! Она приняла меня. И теперь я настоящий головастик, я плавала вокруг себя, вокруг одного из небольших камушков. Движения мои были пока суетливыми и дёрганными, я тратила впустую много сил. Поэтому, часто вставала и стояла в попытках отдышаться. После снова плюхалась и плавала... Я была счастлива настолько, что даже доплыла к мальчишкам на камень. Так-то до него можно было и дойти, было там мне до подбородок, но я доплыла! И важно, приняв руку Димки, залезла на камень. Светясь от счастья, и пытаясь скорее поймать ровное дыхание, чтобы задрав нос, сказать, что теперь это и мой камень! Мальчики от удивления молчали, а после на меня посыпались поздравления. Я была неимоверно горда собой. Правда, нырять с камня я всё ещё опасалась. Это ведь я подружилась с верхней водой, а вдруг,там под ней, огромные черные рыбищи, схватят и утянут меня под мост? И я сидела на камне, отдыхая и щурясь от ярких солнечных бликов на такой доброй реке Великая. Теперь я была к ней чуть ближе. Я умела плавать. И скоро тоже буду ходить «на заплывы» с мамой и тётей Галей. Далеко, за поворот. И степенно плыть по центру реки. А то, и сама сплаваю на тот берег! И соберу букет из цветов, что легкой дымкой марева покачиваются на ветру. Тут нас будут ждать остальные, кто не умеет плавать, так же хорошо, как я...