— Мила, откуда у тебя эта заколка? – разглядываю в золотистых волосах дочери причудливое переливающееся украшение в виде цветка из страз нежных оттенков.
— Алина подарила, – с чистой детской наивностью произносит моя пятилетняя дочь, словно это совершенно обычное дело.
Её светло-серые глаза светятся радостью, и на лице безмятежная улыбка, которую можно видеть только у детей. Она вертит головой, чтобы продемонстрировать мне свою заколку во всей красе, полностью погружённая в свой маленький мир.
Машинально поднимаю руку, коснувшись кончиками пальцев обручального кольца на безымянном пальце. Ощутив тепло металла, прокручиваю украшение.
— Алина? – пытаюсь говорить спокойно, а внутри всё сжимается от тревоги. — Она твоя подружка?
— Не моя, – улыбается дочка, морща нос, — Папина. Его подружка подарила мне эту заколку, – хвалится Мила, раскручивая волосы и улыбаясь своей бесконечной, чистой улыбкой, которая растапливает тревогу внутри меня.
Я смотрю на неё, и сердце замирает от нахлынувших мыслей.
Что происходит?
Подруга? Или любовница?
— Очень красивая заколка, – произношу я с лёгкой улыбкой, борясь с нахлынувшими чувствами. — Ты выглядишь великолепно.
Делаю глубокий вдох и стараюсь успокоить себя. Смешанный поток эмоций начинает переполнять меня: какая-то непонятная ненависть к Алине, нежность к дочери, страх перед будущим.
— Алина хорошая, да? – произношу эти слова, стараясь вложить в них позитив. Хочу понять всё, что происходит сейчас, до конца.
— Да, – радостно отвечает мне дочка, прикасаясь к своему подарку. — Она очень добрая.
Я прижимаю Милу к себе, чувствуя, как хрупкий мир моей дочери вдруг начинает связываться с моим тёмным предчувствием.
Как же аккуратно провести разговор с Милой, когда не знаю правды?
В этот момент дверь на кухню широко распахивается и на пороге появляется мой муж Виталий. Его лицо искажает гнев, а глаза сверкают недовольством.
Я чувствую, как ком в горле становится ещё больше, когда он направляет свой упрекающий взгляд на Милу, которая, не понимая всей серьёзности ситуации, продолжает демонстрировать заколку.
— Я же сказал тебе не нацеплять её дома, – зло кричит на дочь Виталий. Его голос резонирует по кухне как удар громом.
Я встаю между ним и Милой.
— Успокойся, – прорывается у меня, и хотя я стараюсь звучать уверенно, собственное сердце дрожит от страха. — Это всего лишь заколка.
Мила, изумлённая резкостью его тона, снимает с себя заколку и прячет её у себя в маленькой ручке за спиной.
Её весёлое настроение растворяется, и я вижу, как в детских глазах застывает незнаемая до сегодняшнего дня обида.
— Это всего лишь вещь. Мила вправе носить её, – пытаюсь найти решение в этой нарастающей напряжённости, глядя на Виталия, который медленно успокаивается. Но его лицо остаётся натянутым по-прежнему.
— Я не хочу, чтобы она её носила, – проворачивает он. И его слова ощущаются мне острым ножом, вонзающимся в сердцевину нашего брака.
Я чувствую, как внутри меня всё сжимается, когда вспоминаю, какими мы с ним были до этого дня. Любящими заботливыми родителями, никогда не повышающими голос на Милу.
— Тебе не стоит объяснять мне, что хорошо, а что плохо для нашей дочери, – продолжает Виталий. Его тихие слова наполнены злобой.
Мила жмётся ко мне. Её маленькие ручки обнимают меня. Она смотрит на отца с испугом и непониманием.
Это пробуждает во мне защитный инстинкт ещё больше.
— Не повышай на неё голос. Неужели ты не видишь, что пугаешь её, – произношу я, опасаясь оказаться в ловушке его гнева.
— Выкинь эту дрянь, – командует он Миле, открывая дверцу в кухонном гарнитуре. Кивком головы указывает на мусорное ведро, сохраняя на своём лице недовольство.
Мила, всё ещё пряча заколку, начинает тихонько всхлипывать, а её маленькое сердечко начинает биться с моим в унисон.
— Зачем ты так с ней, – прижимаю дочку к себе. Смотрю на него с укором.
— Затем, – пронизывает меня злобным взглядом, наполненным чуждой мне энергетикой. — Нечего чушь всякую нести. На своём детском языке. И нечего лезть во взрослые дела, – добавляет холодно.
Укоризненно смотрю на него, поглаживая дочь по спине.
— Не плачь, солнышко. Папа не хотел. Завтра мы купим с тобой ещё заколку. Много заколок, – наклоняюсь к ней, обнимаю её ободряя.
— Я эту хочу, – дёргает хрупкими плечиками моя малышка.
Я понимаю, что на этом накале страстей и раздора, моя внутренняя решимость крепнет. Я должна защитить её, не позволяя Виталию, или кому-то другому, разрушить наш хрупкий мир, ранимый, как цветок из страз.
— Я уложу тебя спать. Тебе приснится самый прекрасный сказочный сон. В нём ты будешь принцессой, – уношу Милу в её уютную розовую комнату, игнорируя просьбу мужа.
Рассказываю сказку, и ей удаётся уснуть.
Целую в лобик свою маленькую принцессу, поправляя её золотистые волосы.
Обхожу кровать. Сажусь с ним рядом. Кладу руку ему на плечо.
— Ева, отстань, – дёргает нервно плечом, отозвавшись мне сиплым низким голосом. – Дай поспать, – накрывается одеялом с головой.
Тяжело вздыхаю.
— У тебя кто-то появился? – ощущаю вибрацию в горле.
В ответ слышится недовольный рык.
— Давай поговорим, – настаиваю.
— Не о чём нам говорить. Нет у меня никого, – кидает раздражённо.
— Кто она, эта Алина? – продолжаю настойчиво.
— Секретарша моя, – он резко переворачивается на другой бок.
— У тебя новая секретарша? Ты уволил Ксюшу?
— Ааа, – Виталий выныривает из-под одеяла. Садится на кровати, раскинув ноги. — Какого хрена, Ев? – смотрит недовольно. — Ты что, ревнуешь?
— Если да? – стараюсь не отводить от него своего проникновенного напористого взгляда. Хочу довести дело до конца.
— Не дури. Ложись спать, – он валится на кровать, снова натянув на себя одеяло. — Дай поспать мне уже, – гудит из-под одеяла его голос.
Сижу ещё какое-то время рядом.
Пытаюсь успокоить свои мысли.
Обхожу кровать и ложусь рядом с ним.
Как только касаюсь его, он тут же отодвигается от меня, словно строит обиженку.
Приподнимаюсь на локти. Смотрю на него.
— В гостиной сегодня посплю, – резко вскакивает он и, прихватив свою подушку, выходит быстрым громким шагом из нашей спальни.
Размышляю над его поведением, кусая краешек пододеяльника. Он явно от меня что-то скрывает. Неужели мой любимый муж нашёл себе кого-то на стороне? Что ему не хватает?
Я всегда стараюсь быть заботливой женой и матерью. За семь лет, как мне всегда казалось, счастливого брака, всегда доверяла мужу и не давала ему повода усомниться в себе.
В свои двадцать восемь имею своё небольшое агентство по организации детских праздников и различных мероприятий, используя ростовые куклы. Бизнес невелик для нашего небольшого городка. Но всё же приносит мне доход, и я не сижу у мужа на шее.
Слежу за собой, посещая салоны и спортзалы, не забывая о предпочтениях своей семьи. Дочь постоянно вожу на всякие развивающие занятия. Уделяю им по максимуму время. Иногда забываю покушать. Лишь бы им было хорошо.
Что я упустила?
Завтра же поговорю с Виталием и всё выясню. А пока, пусть спит.
Когда просыпаюсь, Мила стоит рядом с моей кроватью. Щекочет моё лицо волосами, зажав их между своих крохотных пальчиков.
Дождавшись моего пробуждения, принимается меня обнимать.
— Мамочка, — обвивает мою шею руками. — Ты ведь меня не бросишь?
Просыпаюсь мгновенно.
— Нет. С чего ты взяла? – притягиваю дочку к себе. Крепко обнимаю.
— Папа ушёл. Сказал, чтобы мы его сегодня не ждали, – зачарованно смотрит в мои широко распахнутые глаза один в один похожие с цветом глаз моей маленькой дочери.
— Он так сказал? – глотаю с трудом.
— Ага, – рассматривает моё лицо обеспокоенным взглядом.
— Ещё что-то сказал? – спрашиваю тихим голосом, стараясь оставаться спокойной в глазах Милы.
— Не-а, – качает головой, разбрасывая кудряшки по сторонам. — Просто взял сумку. Большучую, – широко разводит руками. — Поцеловал меня. Потом подмигнул и ушёл.
Он ушёл от нас? Так подло поступил? Оставил меня и мою дочь одних?
Стараюсь держаться сдержанно и не показывать свою слабость дочери.
— Когда придёт наш папочка? – Мила складывает у себя на груди ручки. — Это из-за заколки он на меня обиделся и ушёл? – делает бровки домиком.
— Нет. Что ты, – говорю, борясь с удушьем. — Он и не обиделся вовсе. Просто настроение у него было плохое. Наверняка сам переживает. Я уверена, он поехал по делам и скоро вернётся.
— Позвони ему, – просит требовательно моя малышка насупившись.
— Вечером позвоним, – обещаю ей. — А сейчас моей маленькой принцессе пора собираться в садик. Иначе мы опоздаем.
— Опять этот садик. Нельзя пропустить? Хоть один денёк? – хитро смотрит, умоляя меня своим жалобным взглядом.
— Нельзя. Тебя уже заждались твои друзья. Пойдём собираться. Посоветуешь, что мне сегодня надеть? М? – стараюсь разговаривать с ней спокойно и не показывать своего волнения.
— У тебя все платья красивые, мамочка. Ты же тоже моя принцесса.
Слёзы напрашиваются. Держусь как могу.
Похоже, мы остались одни.
Иду в гардеробную. Вещи моего мужа отсутствуют по максимуму. Даже нижнее бельё он собрал. Почти всё. Остались несколько костюмов, которые он редко надевал, и пару рубашек к ним. Несколько галстуков, немного носков и боксёров.
Кожу цепляет мелкая дрожь, пробежавшаяся по моей чувствительной коже. Шея натянута словно струна. В голове разрастается гул, охватывая моё тело оцепенением.
Как я смогу объяснить Миле, что папа ушёл от нас и теперь мы будем одни с ней жить?
— Ты расстроена, мам? – моя дочь вошла в гардеробную.
— Нет, солнышко, – улыбаюсь натянуто. — Просто в глаз что-то попало.
Шмыгаю носом, кончиком пальца смахиваю слезу, подрагивающую на моём веке.
— Это я тебя расстроила? – лицо Милы слегка вытягивается и рот приоткрывается.
— Конечно же нет. Пойдём, – отвечаю ей уверенно, глубоко вдохнув. Стараюсь быть спокойной, сдерживая внутри себя подкатившую обиду.
Отвожу Милу в детский сад.
Еду на работу. Набираю номер мужа.
Он сбрасывает. Хотя раньше он всегда отвечал на мои звонки.
Неужели он так мог поступить с нами? Уйти и не объясниться.
Что происходит?
Внутри колотится дурное предчувствие. Влажные ладони оставляют след на руле.
Вечером забираю дочку из садика.
— Когда тебе Алина подарила заколку? – решаюсь на вопрос, полагая, что только у дочери могу хоть что-то узнать. Что это единственная зацепка, которая может привести меня к правде.
— Когда папа забирал меня из садика. Мы вместе ходили кушать мороженое, – выдаёт мне Мила спокойно.
— Это было один раз? – продолжаю задавать вопросы. Стараюсь казаться ненавязчивой и дружелюбной.
— Ты что? – усмехается Мила. — Постоянно.
Мою кожу прихватывает мгновенно появившимся холодком. Содрогаюсь.
— Постоянно, это как? – смотрю на неё в зеркало заднего вида, впиваясь любопытным взглядом.
— Когда папа забирал меня пораньше, – говорит мне как факт.
— И где вы ещё были? – продолжаю расспрашивать, понимая, что не нужно впутывать её в наши с Виталием отношения.
Но, раз уж Мила стала невольным свидетелем неподобающего поведения моего мужа, то решаю, что вправе знать подробности.
— В зоопарке, – коротко отвечает мне Мила уставшим голосом.
Мне становится не по себе от такого сухого ответа. Словно клешнями вытаскиваю из неё информацию. Решаю не продолжать.
Как понимать всё это?
— Да не беспокойся, мамочка. Она хорошая. Я помню, что ты меня учила никуда не ходить с чужими людьми, – рассуждает Мила, царапая моё сердце своими суждениями. — Но ведь Алина не считается? Правда?
Сердце камнем падает вниз.
Чувствую беспомощность перед лицом происходящего.
Почему я не могу справиться с этим?
Мне бы твои нервы. Улыбаюсь ей в зеркало.
Мила играет пальчиками.
— Мам, – обращается ко мне тихим голосом, не отрываясь от своего занятия.
— М?
— Ты всё равно самая красивая, – звучит словно вывод.
— Это почему? – то и дело смотрю на Милу в зеркало заднего вида, которая восседает на детском кресле, как на троне. Только вот трон становится маловат. Моя маленькая принцесса быстро выросла.
Улыбаюсь ей, а сердце сжимается внутри. Что приготовлено Миле? Какие испытания уготовлены этой маленькой хрупкой девочке?
Я должна её защитить, но как?
— У Алины слишком большие губы. Они странно шевелятся у неё. Как пельмешки, – хохочет моя дочь, развеселив меня. — Ты у меня самая красивая, мам.
От её откровенных наблюдений меня иногда бросает в краску. Но то, что у Милы в таком возрасте складывается своё мнение, радует, и мне интересно наблюдать за её рассуждениями.
У нас не такой большой город, чтобы что-то могло ускользнуть от всеобщего внимания.
Я прекрасно знаю секретаршу мужа, и как я помню, её зовут Ксюша. Или он всё-таки её уволил и её место заняла Алина?
В голове возникают вопросы. Я запутываюсь всё больше и больше.
Мои подруги или одноклассники давно бы уже поделились со мной такими новостями. Тем более, если он открыто гуляет с нашим ребёнком и какой-то Алиной.
Прокручиваю в голове кого я могу знать с таким именем среди моих знакомых.
На мысль приходит только одна девушка.
Моя бывшая одноклассница. Вернее, наша с мужем.
Алина, которая после окончания школы уехала из нашего города в поисках своего счастья и богатой жизни.
Она всегда брезгливо относилась к нам, простым смертным. Наша компания всегда вызывала у неё отвращение.
Гоняю мысли прочь, но они беспощадно возвращаются.
Неужели Серебрякова вернулась?
Хотела бы я её увидеть через столько лет. Именно теперь, при загадочных обстоятельствах, касающихся моей семьи. Когда у моего мужа появилась тайная знакомая.
У моего мужа, дела которого идут в гору. Бизнес Виталия процветает. Его предприятие перерабатывает отходы разных типов и пользуется огромным спросом не только в нашем городе, но и в близлежащих районах.
Отвожу Милу в детский садик, не дозвонившись Виталию, набираю номер Ксюши, его секретарши. Хочу уточнить у неё достоверность информации, которая, неожиданно для меня, вскрылась вчера.
— Ксюша, привет, – здороваюсь с ней, как всегда, спокойным добрым голосом.
— Привет, Ева, – отвечает она мне приветливо. — Что-то случилось?
Волоски на моей коже едва шевельнулись.
— Почему ты так решила? – сдвигаю брови, рассматривая своё осунувшееся лицо в зеркало заднего вида.
— Просто так спросила, – запинаясь отвечает она мне. — Ты по делу или как?
— Хотела узнать, как у тебя идут дела после того, как Виталий нашёл тебе замену.
Тишина давит на плечи, задерживая моё дыхание на мгновение.
— Не понимаю, – её голос звучит холодно. — Какую замену?
Может, я неправильно выразилась?
— Он же на твоё место взял другую. Алиной зовут, – произношу, запинаясь.
Чувствую себя неловко в ситуации, которую же сама и создала.
— Ты что-то путаешь, – выдаёт мне через смешок Ксюша. — Даже намёка не было от Виталия, чтобы уволить меня.
С трудом глотаю. Рука тянется к шее, помогая преодолеть гнетущие мысли своим жёстким прикосновением, словно желает подавить тревогу силой и избавить меня от тяжёлых оков переживаний.
Зачем я начала с ней этот разговор? Зачем выставила себя не в лучшем свете?
Зачем Виталий мне лгал?
Что происходит?
Продолжаю накручивать себя, когда еду к себе на работу.
А что если Виталий встречается с этой Алиной? И у них всё зашло далеко? Что нас ждёт с Милой? Как изменится наша с ней жизнь?
И, вообще, сможет ли он мне рассказать обо всём честно, если у него появилась другая?
Не имею представления, как теперь мне жить. И что значит, что он уехал, собрав чемодан, и сказал Миле не ждать его?
Его поступок может глубоко ранить нашу дочь. Он совершенно не думает о чувствах Милы.
Стараюсь отвлечься, погружаясь в работу.
У себя в агентстве принимаю заказы на ближайшие детские мероприятия. Составляю график так, чтобы нагрузка не была слишком большой. Распределяю среди своих сотрудников обязанности. Утверждаю программу для предстоящего праздника в нашем городе, которая устраивает местная администрация и мой коллектив приглашён на него для проведения развлекательной части для детей.
После работы заезжаю в детский сад за Милой.
Отвожу её в студию танца.
— Мама, мамочка, – восторженно вскрикивает Мила, когда я перестраиваюсь в правый ряд, равняясь с тротуаром. — Вон она, – машет рукой в сторону торгового центра, мимо которого мы проезжаем. — Вон она, Алина.
Поворачиваю голову в сторону, куда показывает мне Мила.
— В коротком платье с длинными волосами, – комментирует дочь для меня.
В её голосе звучит радость, а во мне растёт неуверенность. Хочется зарыдать, когда к этой девушке, которая стоит сейчас ко мне спиной, подходит Виталий и протягивает цветы.
Мне начинают сигналить. Я так углубилась во всю эту картину происходящего, что не заметила, как остановилась.
Нелепо улыбаюсь в зеркало заднего вида сигналившему. Смахиваю появившуюся на своём побледневшем лице слезу. Трогаюсь с места.
— А почему он ей цветы подарил? – протяжно, с обидой в голосе, спрашивает меня Мила.
— Наверное, ему захотелось сделать своей подруге приятное, – озвучиваю свои мысли едва слышным голосом. Прикусываю нижнюю губу до боли, чтобы не дать волю своим чувствам.
— Мне больше не нравится она, – вижу, как Мила разжимает свои маленькие пальчики, протянув свою руку между сидений, чтобы я могла видеть её. — И подарок её мне не нравится.
Открывает окно со своей стороны и выбрасывает заколку на дорогу, по которой тут же проезжается автомобиль.
А я ощущаю на себе, будто по мне сейчас проехался огромный тяжёлый асфальтоукладочный каток.
Я только что была свидетелем предательства моего мужа с девушкой, лицо которой мне не удалось разглядеть.
Подбородок слегка дёргается. В уголках глаз собирается влага.
Собираюсь силами, чтобы доехать до места, где расположена танцевальная студия, в которой занимается Мила.
Жду её в уютном помещении, пока идёт занятие танца.
Поглядываю на телефон, который тревожно молчит, предвещая опасность.
Я никогда не была скандалисткой, но сейчас едва могу сдерживать себя на месте. Внутри меня закипает кровь. Мне так и хочется скорее встретиться с Виталием и выплеснуть на него свой накопленный негатив. Высказать ему, всё, что я думаю по этому поводу.
— Мама, – распахивается дверь класса и оттуда высыпается суетливая толпа маленьких девочек. — Мамочка, – подбегает ко мне Мила и, обняв меня за шею, тянется к моей щеке пухленькими розовыми губами. — Я так тебя люблю. Меня сегодня хвалили. Анна Семёновна, – хореограф моей дочери, – сказала, что у меня хорошая растяжка и, что я очень пластичная.
— Не сомневаюсь, – касаюсь подушечкой пальца о кончик её носа. — Ты у меня самая замечательная.
И мой порыв отправиться на разборки к Виталию улетучивается сам собой. Ради Милы я выбираю спокойствие. Хочу поговорить со своим мужем и обсудить, как мы станем теперь жить.
Пока всё не прояснится, я не смогу принять его. Хочу разъяснений.
— Хочу мороженого, – просит у меня Мила, когда мы едем домой. — Давай купим, – просит меня своим ангельским голоском.
— Конечно, купим, – стараюсь сдерживать свои эмоции, вызванные мыслями о том, что теперь с нами будет? Я всегда думала, что у нас крепкая семья, и не могла допустить даже в мыслях, что она когда-нибудь распадётся.
Как отреагирует Мила на новость, что папа уйдёт от нас к тёте?
А если он разлучит меня с моей малышкой? Возможно ли это?
Дочь я ему точно не отдам. Не допущу этого.
Хочу правды. Если нам суждено с ним расстаться, то я хочу, чтобы он поступил достойно, не уворачиваясь от моих вопросов.
Только как мне добиться встречи с ним, ведь он не отвечает на мои звонки. Должен же он соображать, что нашему с ним разговору суждено состояться. И лучше бы раньше.
Я не стану его держать возле себя. Невозможно управлять чувствами другого человека. Если он разлюбил меня, нечего пытаться разжечь чувства снова. Я переживу эту боль. Мне нужно время, чтобы затушить в себе обиду. Я больше переживаю за Милу. Как это маленькое создание воспримет всё это?
И, накупив всякого-разного мороженого, мы с Милой, едем домой. В наше родное семейное гнёздышко, которое мы приобрели с Виталием в браке. В которое вложили столько любви, что находиться здесь само удовольствие. Столько тепла отзывается в нашей трёшке. А теперь я и представить не могу, какая участь её ждёт.
И, войдя в квартиру, я останавливаю свой вопросительный взгляд на чемодане Виталия.
— Я не могу сейчас разговаривать, – доносится до меня со стороны ванной комнаты. — Мои сейчас вернутся, а с тобой мы поговорим позже и всё обсудим.
Распахиваю дверь в ванную, обжигая Виталия своим проникновенным взглядом.
— Продолжай, – предлагаю ему, когда его челюсть слегка отвисает. — Я подожду.
Он просто дёргает несколько раз челюстью. Быстро моргает, опуская телефон от уха на своё крепкое широкое плечо.
— Что же ты, Виталь? – давлю интонацией спокойного голоса. — Решись уже на правду. Я хочу её больше всего.
Он смахивает вызов.
— У меня нет от тебя секретов, – опускает бегающий взгляд. — Если бы были, то ты узнала о них рано или поздно, – снова дёргает челюстью.
— Рассказывай, – настаиваю. — Лучше рано, чем поздно. Я не отступлю, Виталь. Расскажи мне, кто такая Алина и какой девушке ты сегодня дарил цветы, когда встречался с ней у торгового центра?
Секундное замешательство.
— Что за чушь, Ев? У какого центра? – сдвигает брови. — Ты меня с кем-то перепутала, явно. Неужели ты думаешь, что я так вот запросто, белым днём, могу встречаться с какой-то девушкой у торгового центра? Дарить ей цветы?
Смотрит на меня прицельно, а я замечаю, как в его холодном неуверенном взгляде плещется ложь.
— Мила узнала Алину, – выдаю ему. — Потом мы увидели тебя.
Паника читается в его широко раскрытых глазах. Он медленно глотает, дёрнув кадыком. Наклоняет голову.
Я вижу, как на его лице появляются розовые пятна.
— Ты куда-то собрался? Почему такая спешка была с утра, что меня не разбудил? – продолжаю я. — Я бы помогла тебе собраться, как и всегда, – складываю руки у себя на груди, ожидая, когда же он начнёт оправдываться. Или что-то предпримет.
Вижу, как стискиваются его челюсти, заостряя скулы на лице. Как дёргаются крылья носа, когда он растягивает губы в узкую полоску.
Я даже слышу его резкое свистящее дыхание, ставшее глубоким.
— У меня могут быть дела, – выплёвывает он, немного подумав. — Я не собираюсь перед тобой отчитываться. И, вообще, что ты себе позволяешь, Ев? Какая муха тебя укусила?
Усмехаюсь на его слабость перед ситуацией.
— Ты не ответил мне, – прожигаю его раскалённым взглядом. Не хочу упускать возможности договорить с ним и расставить все точки по местам.
— Мам, пап, вы долго? – в ванную комнату входит Мила.
— Иди поиграй к себе, Мил, – прошу её мягким, нежным голосом. — Нам с твоим папой нужно серьёзно поговорить.
— Эх, – опускает острые плечики Мила и послушно уходит к себе в комнату.
— Давай поговорим на кухне, – предлагаю я. – Там удобнее будет.
Виталий проводит языком по своим губам, словно жалом водит.
— Хорошо, – бросает резко. — Хочешь правды? – испепеляет меня своим взглядом. — Будет тебе правда. Пошли.
Резко срывается с места и устремляется на кухню, пройдя мимо меня, задевает мою кожу прохладным воздухом.
Получаю множество коротких импульсов по всему телу.
Неужели своим упорством мне удастся услышать правду?
— Да, Ева, – начинает Виталий, плюхаясь на стул возле стола. — Мне нравится другая женщина.
Он царапает мою кожу своим признанием, обжигая моё горло.
Прикрываю глаза, пытаясь принять ситуацию, к которой была готова.
— Почему ты мне сразу не рассказал? – ощущаю вибрацию в горле.
Слова даются тяжело. Першение в горле мешает мне произносить их обычным спокойным голосом, срывая лишь с моих губ вопрос, охрипшим голосом. Но он не отвечает.
— У меня есть такое же право быть счастливой, как и у тебя. Почему ты лишаешь меня его, оттягивая наше с тобой расставание? – у меня прорезается голос. — Я смогу понять то, что чувства угасли. А вот предательство не смогу простить.
— Я знаю, Ев, – протягивает он. — Я не хотел делать тебе больно. Я не знал, как подойти к тебе с этим вопросом. У нас с тобой дочь… Да и не готов я был уйти от вас.
Сердце раздаёт удары о грудную клетку, отдаваясь по всему моему телу.
— А сейчас готов? – моё дыхание становится глубоким.
— Нет… – произносит через резкий выдох.
— Ты изменил мне? – не могу контролировать свои подрагивающие губы.
— Да, – его голова падает между плеч. Он не может смотреть мне в глаза.
Лишь всхлипываю тихо в ответ. Слёзы быстро скатываются с горячих щёк. Внутри разгорается пламя, которое невозможно потушить. Слишком большая рана образуется на сердце, когда правда вскрывается и измена мужа подтверждается.
А чего я хотела? Правды. Получила её и что теперь? Довольна?
— Уходи, – шепчу, глотая солёные слёзы. — Оставь нас, – едва проговариваю свою просьбу.
— Я ничего не решил ещё… – пытается возразить мне Виталий.
— Это уже не важно, – шмыгаю. — Я не прощу тебя. Нам нужно развестись с тобой.
Облизываю губы, разъевшие солёными слезами.
Наливаю в стакан воды. Жадно пью, прикрыв глаза влажными веками.
— Как это развестись? – его голос становится громче.
— Так, – дёргаю плечом. — А на что ты рассчитывал?
Виталий шумно выдыхает через рот. Запускает пальцы в волосы, лохмача их.
— Приплыли, Ев. Знал бы, что ты так отреагируешь, не сказал бы тебе, – говорит твёрдо, словно очнулся и не было никакого разговора о его измене. Будто вообще ничего не произошло. — Ну ошибся. С кем не бывает. Зато я честен с тобой. Я раскаиваюсь. Я здесь, Ева. С тобой и с дочкой. Не делай из меня монстра.
— Меня больше не радует твоё присутствие, – произношу ему холодно. — Уходи…
— Куда я пойду? Здесь всё у меня. И семья, и наша с вами квартира, – разводит руками.
— А Алина? Это с ней ты мне изменил? Ведь с ней ты сейчас разговаривал?
— Ммм, – качает головой. — Вот же упрямая. Тебе что, доставляет удовольствие мучить меня и себя, расспрашивая о подробностях моей измены? Может, прекратим уже этот разговор. Считай, что Алина – моя самая большая ошибка.
— С удовольствием прекратим, – стараюсь не поддаваться панике. Выпрямляю спину, подняв подбородок. Изучаю черты лица мужа. Хочу найти в нём что-то такое, что может отвернуть меня от него. Что может уничтожить мою любовь к нему, по которой он прошёлся катком.
— Ева, – он рассматривает мои глаза. — Это всё?
— Да, Виталь, – киваю утвердительно. — Нашим отношением пришёл конец.
Сжимаю крепко зубы, сдерживая напрашивающиеся слёзы. Не хочу казаться слабой перед ним. Я должна быть сильной. Ради себя и моей маленькой Милы.
— Хорошо, Ева, – он медленно поднимается со стула. — Я уйду сейчас. Мне больно смотреть тебе в глаза.
— Почему? – шепчу протяжно. — Почему?
— Что? – делает вид, что не расслышал.
— Почему ты это сделал? – вглядываюсь в его глаза, наполненные сожалением.
— Не могу объяснить, Ев. Всё произошло слишком быстро, что я не сразу понял, что натворил. Мне самому нужно прийти в себя. Веду себя как мальчишка в свои двадцать восемь.
Ухмыляюсь его словам.
— А что ты хотела, Ев? – его голос становится резким. — Ты совсем забросила себя. Ходишь в каких-то балахонах. Платья широкие, почти до пят. Футболки на несколько размеров больше, чем ты сама. И вечные твои джинсы.
Наконец-то его прорвало.
А у меня внутри поселилась тишина.
Мне лень разговаривать с ним. Просто смотрю на него и слушаю продолжение. Наблюдаю, как он топит меня. Как рушится моя любовь к нему. Как пелена спадает с глаз.
— Ты стала похожа на суетливую, вечно торопящуюся женщину, которая хватает еду на лету. Ты даже чай попить спокойно не можешь. Вечно куда-то спешишь.
Браво.
Хочется аплодировать.
Я сама виновата в случившемся по его мнению.
Это я взвалила на себя все обязанности по дому. Я стараюсь, чтобы мой муж и моя дочь чувствовали мою заботу и тепло постоянно.
Это я отвожу и забираю Милу в садик и из садика каждый день. Виталий это делает крайне редко. Ведь он очень занятой у нас. Он бизнесмен. У него дела. А потом ему нужно отдохнуть и, чтобы дома было прибрано и приготовлен ужин. Желательно горячий. Прямо к его приходу.
Представляю, как выглядит наша с ним близость за последний год нашей с ним семейной жизни. Мы практически обходимся без ласк, словно куда-то торопимся. Словно так должно быть и всё. Нам хватает несколько минут, чтобы насладиться друг другом, а потом, лениво добраться до душа и устроившись по разные стороны кровати, крепко уснуть до утра.
Во что мы превратились?
Что с нами произошло?
Оглядываю на себе платье, которое очень нравится Миле.
Лёгкая ткань, едва ощутимая телу, плавно струится по моей груди, сползая на бёдра.
Да ни вид ему мой не нравится. Мы просто устали друг от друга. Утонули в своей обыденной жизни. Вернее, я утонула. У него всё в порядке.
Не слушаю о чём он говорит. Растворяюсь в своих мыслях.
И понимаю, что больше не хочу так жить.
— Ты устал? – произношу спокойно, прокрутив у себя в голове нашу с ним семейную жизнь.
— Что? – негодует он, собирая складки на своём ровном лбу.
— Устал со мной? – уточняю, надавив на него. — Тебе плохо со мной было?
— Хорошо, – неуверенно отвечает он, сощурив глаза. — А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Так. Хотела понять для себя кое-что, – отвечаю размыто.
— Поняла? – зло усмехается Виталий.
— Поняла, – киваю, хмыкнув.
— Поделишься? – приподнимает бровь, наклонив голову набок. — Мы всё же не чужие с тобой.
— Я не хочу больше так жить, – делюсь.
— Как так? – хмурится мой муж.
— Как мы с тобой жили, – поясняю, хмыкнув. – В отношениях должны стараться двое. Мне кажется, что я любила тебя, а ты позволял себя любить.
— Это неправда, – отвергает тут же Виталий, потянувшись своей рукой к моей. — Я очень тебя любил.
Любил?
— Возможно, – делаю глубокий вдох. — Только не сейчас, – делаю вывод исходя из своих ощущений.
Наш разговор прерывает звонок на телефоне Виталия.
Он выдаёт импульсы глазами.
— Ответь. Что же ты, – давлю на него.
— Мне пора.
Он выходит из кухни. Я вздрагиваю от сильного хлопка закрывающейся входной двери.
Он ушёл и оставил за собой тишину и чемодан в прихожей.
Он вычеркнул из моей жизни семь лет нашего с ним брака.
А теперь мне нужно научиться жить без него.
Нужно отделить от себя частичку счастливых мгновений и привычных семейных будней.
Мне не хочется плакать. Мне не хочется бежать. Лишь бы знать вопросы на свои ответы и двигаться дальше.
Захожу к Миле в комнату. Моя малышка сладко спит, обнимая своего плюшевого мишку.
Накрываю её мягким лёгким одеялом. Целую и ухожу к себе в спальню.
Холодная кровать встречает меня в своих объятиях.
Скидываю на пол подушку Виталия.
Мне оказывается этого недостаточно.
Резко вскакиваю с кровати и начинаю стаскивать с неё постельное бельё.
Не хочу даже запахов его ощущать. Они мерзкие. Смешанные с запахами других женщин. С его лживой жизнью. Это запах предательства моего мужа, который прочно засел в моей голове.
Сон не приходит ко мне, и я принимаюсь собирать вещи Виталию.
Убираю всё то, что может напоминать мне о нём.
Хочу уничтожить всё, что напоминало бы мне о нашем с ним счастье.
— Мам, ты чего не спишь? – протяжно задаёт вопрос мне Мила, войдя в мою спальню. — И что за бардак тут у тебя творится? – говорит словами моей матери.
— Маме не спится, солнышко, – продолжаю упаковывать чемоданы для Виталия. — Это не бардак. Просто нужно папе помочь собрать вещи и я именно этим сейчас и занимаюсь.
— Ночью? – полусонным голосом спрашивает меня Мила. — Куда он собрался?
Растягиваю губы, словно отвечаю улыбкой на её вопрос.
Присаживаюсь около неё.
— Так бывает, – киваю. — Он очень торопился по своим делам, что мне пришлось собирать его вещи ночью.
— А куда он ушёл? – продолжает расспрашивать меня Мила жалостливым тоненьким голоском. — Он ведь вернётся?
— Не знаю, – прижимаю её к себе. — Ему нужно будет уехать. Надолго.
— И мы останемся с тобой вдвоём?
Заглядываю в её милые чистые глаза.
— Придётся, — глубоко вздыхаю. — А сейчас давай спать.
— Только водички попью. Угу?
— Конечно.
Укладываю Милу спать.
Выкатываю собранные чемоданы для Виталия в прихожую.
Отправляю ему СМС.
“ Вещи забери свои. Они ждут тебя уже собранными.”
Отправляю крестик в чат, приняв предложение. Так всегда у нас принято в голосовании.
Получаю от Клавы смайлик в виде сердечка.
Засыпаю, свернувшись калачиком, измученная болью от скручивающих моё тело мышц.
Просыпаюсь, когда до меня доносится звук щелчка открывающейся двери.
— Привет, Ев, – тихо произносит Виталий, распахнув дверь в нашу с ним спальную комнату. — Я за вещами.
Нехотя поднимаюсь с кровати и иду за ним не здороваясь.
— Ты прости меня, Ев, – начинает он. — Я не хотел, чтобы так вышло, – сдвигает брови, стараясь удержать на моём лице взгляд, наполненный сочувствием.
Прислоняюсь к стене. Молчу. Не нахожу что сказать ему в ответ.
Отвожу от него взгляд, пытаясь побороть обиду, которая подбирается, удушая меня.
— Ев. Ты замечательная, – продолжает делать мне больно, подёргивая кожу своими словами. — У тебя обязательно всё сложится.
Он проводит по моему предплечью рукой, и я понимаю, что прикосновения не такие, как прежде. Сейчас они обжигают мою кожу, содрогая моё напряжённое тело от неприязни.
— Не трогай меня, – отстраняюсь от него ёжась. — Забирай свои вещи и уходи.
— Хм. Кто бы мог подумать, что мы когда-нибудь расстанемся с тобой, – произносит мягко.
Он тянется к моей щеке рукой. Хочет прикоснуться, но я отмахиваюсь от него, одарив его своим гневным пронзительным взглядом.
— Не нужно любезностей. Они ни к чему. Мы теперь с тобой чужие. Уходи, – настойчиво требую.
— Мы с тобой разные, Ев. Я просто хотел тебе объяснить это. В тебе не хватает лёгкости. Ты вечно занята своими делами. Ты забыла, что у тебя есть муж.
Прекрасно. А дела эти – наша дочь, наша семейная жизнь, благополучие нашей семьи.
— Ты прав, – смотрю на него холодным взглядом, стараясь быть как можно больше безразличной. — Это я тяжёлая. Это я слишком много отдавала тебе. Забывала про себя. Ты во всём прав, – нервно киваю, растянув свои губы в узкой полоске.
— Ты чё, Ев? Обиделась, что ли?
— Спасибо, что раскрыл мне глаза на саму себя, а то жила в какой-то полудрёме, – прорывает меня. — А благодаря тебе я проснулась. И теперь я не позволю тебе присутствовать в моей жизни.
— В твоей можешь, – перебивает он меня. — А в жизни Милы я буду участвовать.
С трудом глотаю.
— Как ты смеешь? – давлю на него своим взглядом, наполненным гневом. — Я не хочу, чтобы моя дочь каким-то образом касалась твоей личной жизни. Я не хочу, чтобы Мила проводила своё время с другой женщиной.
— Я услышал тебя, но и ты пойми меня. Алина очень порядочная, добрая, заботливая. Мне с ней легко и свободно. И Мила с ней хорошо общается. Мне даже кажется, что они уже начали сближаться понемногу. Так что, неизвестно, с кем останется наша дочь. В моей полной семье или с матерью-одиночкой.
Во рту появляется кислый привкус, от которого я тут же вздрагиваю, морща нос.
— Ты не посмеешь, – угрожающе проговариваю ему сквозь зубы, наполняясь сильнейшей энергетикой. — Ты можешь делать что хочешь. Милу я не отдам тебе.
Похоже, что Виталий смог разглядеть мой посыл. Его глаза блеснули, когда он качнулся от меня к дверям.
— Это мы с тобой ещё посмотрим, – быстро проговаривает он, хватая ручку чемодана. — У меня должна быть полная семья, а ты сможешь начать всё с нуля. Мужчину себе найдёшь. Родишь ему ребёнка и забудешь про нас, как сладкий сон.
— Так не будет, – возражаю ему, разогнав своё дыхание до предела. До того как начинает раздражаться моё горло от резких вдохов. До того как в моей груди начинает печь. — Мила для меня самое дорогое, что может только быть в моей жизни. А детей с Алиной вы и сами можете нарожать себе, – мой голос звучит громче. — Уходи…
Крепко сжимаю пальцы в кулак. Хочется вдарить ему посильнее, чтобы отбить всё желание воплотить в реальность свои навязчивые мысли. Чтобы даже думать не смог о том, чтобы разлучить меня с Милой.
Как тигрица смотрю на него, пожирая мелкого хищника своим взглядом, превосходящим в силах. Ещё немного и я перегрызу ему глотку.
Так я ощущаю себя сейчас, защищая свои границы. Защищая своё дитя.
Виталий выкатывает свои чемоданы на лестничную площадку.
— Придурошная, – кидает мне через плечо. — Живите пока, – разрешает через нервную усмешку. — С квартирой решим позже, как поступить.
Резким движением закрываю за ним дверь, не желая слышать вибрации его ужасного голоса, раздражающего меня.
Давлю на уши ладонями. Прикрываю глаза.
Неужели, всё, что происходит сейчас, это правда? Может это сон и я скоро проснусь? Но, даже во сне мои чувства ощущаются довольно остро. Слишком болезненно, чтобы не быть реальностью.
Слёзы горечи вырываются наружу. Бегу в ванную комнату, чтобы принять прохладный душ. Чтобы привести себя в чувства. Мне придётся пройти через определённые трудности и я чётко теперь понимаю это.
Снова обычный день. Обычные дела.
Сообщение от Виталия.
“На развод подам сам. Прочитай ещё раз наш брачный договор.”
Конечно, прочитаю.
Кажется, что мы вчера только с ним поженились. Вчера праздновали нашу с ним свадьбу на белоснежной яхте.
И брачный договор я воспринимала тогда за формальность. У меня и в голову не приходило, что он когда-нибудь будет иметь смысл.
Виталий убедил меня, что это нужно лишь для подстраховки в его бизнесе, который перешёл ему от отца.
Вроде ничего такого в этом договоре.
Бизнес Виталия остаётся неприкосновенным. Свой я могу оставить себе. Квартира делится на троих. Что приобретает каждый из нас в браке остаётся у каждого.
Дети в наши планы тогда не входили, и пункта об их судьбе в случае появления, при разводе с Виталием не прописано.
Набираю ему.
— Похвально, – выдаю ему усмехнувшись. — Я согласна со всеми пунктами.
— Я другого и не ожидал, – тянет уверенно. — Я всегда знал, что ты у меня благоразумная и что не будешь устраивать истерик на ровном месте.
Ну это он так решил. Я за свои поступки не ручаюсь.
— Я буду намерена обратиться в суд, если ты будешь настаивать о проживании Милы с тобой и с твоей девушкой.
Слышу, как громко он вздыхает.
— Да делай ты что хочешь, Ев. Можешь в суд подавать. Можешь сколько угодно выдвигать свои требования, я своего решения не поменяю. А если будешь своими действиями вредить мне, то вообще подам на алименты и на содержание Милы, – повышает на меня голос. — Так что, остановись, пока не поздно.
— Ты сам заговорил об алиментах и содержании Милы. Пожалуй, я начну и с этого тоже, – в голосе появляется предупреждающая ярость. Сжимаю телефон так, что он вот-вот треснет от моего натиска.
— Да мне похрен на твоё мнение… – успеваю услышать от Виталия, смахнув вызов от него на своём телефоне.
— Вот же…
Стискиваю зубы, собирая в себе всю боль, принесённую мне моим мужем.
Думала, что только в кино так бывает. Что меня никогда не коснётся подобное.
Задерживаю дыхание. Потом делаю глубокий вдох, будто бы вынырнула сейчас из воды и мне не хватает воздуха.
Как вообще такое возможно? Была любовь и нет её.
Качаю головой, уставившись в одну точку на своём рабочем столе.
Хочу обратиться за юридической помощью к Клаве. Она единственная знакомая мне юрист, которая поможет разобраться в сложных отношениях с Виталием.
Хорошо, что у меня есть такая подруга. После окончания школы мы все, кто дружил, выучились на определённые профессии. Кто в нашем городе, кто в другом. А вот жить и работать многие остались здесь.
Обдумываю свои последующие действия.
Назначаю встречу с Клавой на сегодняшний вечер. Не хочу обсуждать с ней свою личную жизнь по телефону.
Отвожу Милу домой. Прибегаю к помощи няни, которая живёт у нас в квартире напротив. К одинокой учительнице, для которой Мила является светлым лучиком в её скучной жизни. Всю свою жизнь она посвятила своему любимому делу и не сумела выстроить отношений. А когда спохватилась, было уже поздно.
Я плачу ей по часовой. Я настаиваю. Она просто отказывается брать от меня деньги. Тогда я говорю ей, что мне придётся найти для Милы другую няню, и Римма Павловна соглашается на мои условия.
Сама же еду в кафе, чтобы встретиться с Клавой.
— Я помогу тебе, – произносит моя подруга, выслушав мой подробный рассказ. — Даже не сомневайся. Мы сделаем всё, что в наших силах. У меня есть кое-какие мысли, чтобы оформить опекунство над Милой. А Виталий, думаю, скоро благополучно забудет о вас.
— Почему ты так думаешь?
— Он ведёт себя сейчас так потому что у них нет с Алиной своих детей. Вот когда появятся у них свои общие дети, то Виталию не до Милы будет. Всё своё внимание он переключит на другую семью. Он же, как я знаю, не слишком был удручён вашими домашними хлопотами. Он и понятия не имеет, что значит быть матерью и как заботиться и ухаживать за детьми. На тебе же всегда были возложены эти обязанности. Он их даже и не нюхал.
— Ты права, – соглашаюсь с ней. — Но он отец Милы, и у него есть законное право потребовать своего присутствия в жизни дочери. Скорее, он не будет заниматься воспитанием Милы. Он наймёт для неё няню и та будет заменять ей отца и мать.
— Пусть выберет себе дни для общения. Мы пойдём ему на уступки. Только алименты ему придётся платить по полной. Ты сама-то чего хочешь?
— Хочу, чтобы мы с Милой жили вместе. Чтобы он не настраивал её против меня. Чтобы мы общались с ним как можно меньше. А лучше, переехали бы в другой город. Хотя бы на время.
— Закон найдёт вас в любом городе. Думаю, что это только разозлит его. Что он предпримет что-то неподобающее, – Клава смотрит на меня исподлобья, сверкая в меня своим проникновенным взглядом умной женщины.
— Я доверяю тебе. Надеюсь, у нас получится, отстоять свои требования.
— Я вышлю тебе на почту перечень необходимых документов. Подготовишь, пришли мне. Заявление и требования мы обговорим с тобой более подробно и когда будет всё готово, обратимся в суд.
— Смотри-ка, – берёт телефон своей холёной ручкой. — Вот и твой благоверный объявился, – усмехается, принимая вызов.
— Слушаю, – её голос ощущается мне слишком холодным.
Клава включает громкую связь.
— Привет, Круглова, – по-свойски здоровается с ней он. — У меня к тебе будет дело. Личного характера.
— Если ты про ваш развод с Евой, то я им уже занимаюсь, – спокойным, уверенным голосом сообщает ему моя подруга. — Могу вести оба, и нам удастся договориться с вами полюбовно, – предлагает ему тут же.
— Хм. Ева опередила меня…
— Я в любом случае была бы на её стороне. Не понимаю, на что ты рассчитывал, позвонив мне, – выдаёт надменно Клава, жестикулируя рукой.
— Да перестань, Клав, – его голос становится подозрительно мягким. — Я что, не знаю, что все вы любите деньги? Хотел предложить тебе кругленькую сумму, чтобы ты занялась моим вопросом, суть которого, я думаю, Ева обрисовала тебе в полном объёме.
Его подхалимажный тон настораживает меня. Они что, торгуются сейчас?
— Меня не интересует твоё предложение, – твёрдо выдаёт ему Клава. — Я не продаюсь и не покупаюсь. Ты не к тому обратился. А дружбу свою с Евой я не продам ни за какие деньги.
— Подожди, – останавливает он её спокойным интригующим голосом. — Ты ещё сумму не слышала…
— Мне неинтересно твоё предложение, – повторяется Клава. — А если моё тебя заинтересовало, то можешь обратиться ко мне, и я всё сделаю в лучшем виде для вас обоих. И подумай о дочери. Подумай, какую боль ты можешь нанести ей, если вдруг захочешь разлучить с родной матерью. Подумай, какую травму ты нанесёшь ей. Травма, которая будет преследовать её всю жизнь. Какой станет твоя дочь, когда возненавидит тебя? Ты же своим поступком показал, когда ушёл от них, что насильно мил не будешь. Что нет любви и нет семьи.
— Ты чего-то разошлась, мать, – пресекает её Виталий своим низким голосом. — Какая тебе разница, что будет думать Мила? Ей всего пять лет. Чего она вообще может соображать в таком возрасте? О каких травмах может идти речь?
— Не сравнивай других со своей бесчувственной натурой. Дети всё понимают. В любом возрасте. Мне пора, Виталий. До свидания.
— Пока, Клав. Ты всё же подумай над моим предложением, – закидывает ей напоследок.
— До свидания, – произносит с нажимом Клава и выключает телефон.
— Остаётся надеяться на его здравомыслие, – делает вывод после этого разговора моя подруга.
— Я думаю, что в последнее время, оно у него полностью отсутствует, – усмехаюсь своим же словам.
Похоже, он захотел сделать мне ещё больнее, обратившись к Клаве. Он захотел отобрать у меня и лучшую подругу. Лишить меня всего разом.
— Ну Серебрякова, – качает головой Клава. — Всё же удалось ей захомутать твоего Виталика. Не получилось тогда, так сейчас продолжила охмурять его.
Её глаза вспыхивают, когда раскрываются шире. Я понимаю, что Клава болтнула сейчас лишнего.
— Ты что-то знаешь и скрываешь от меня? – смотрю на неё с подозрением. — Что у них не получилось тогда?
Клава быстро хлопает ресницами, разомкнув свои пухленькие губы с красной помадой. Она явно что-то скрывала от меня. Я вижу, как побледнело её лицо, как глотает она с усилием, запивая застрявшие в горле слова водой.
— Ты только не волнуйся, Ева, – ёрзает на стуле Клава, словно хочет устроиться поудобнее и никак не может подобрать для себя наилучшую позу.
— Отчего мне не волноваться, Клав? – подаюсь вперёд. Хочу заглянуть в её глаза, которые она тут же отводит.
Плечи Клавы падают вниз. На лице появляется румянец. В глазах мрачная тайна, когда она решается посмотреть на меня.
Ток проходится по моему напряжённому телу.
— Понимаешь, – произносит очень тихо. — Я не могла тебе этого рассказать. Я не хотела сделать тебя несчастной. Я хотела уберечь тебя.
— От чего? – в моей голове начинают кружиться её слова. Тошнота подкатывает к горлу.
Клава резко выдыхает.
— Я застала их тогда вдвоём, – осипшим голосом продолжает моя подруга. — На нашем выпускном. В кабинете биологии. Они лежали на полу раздетыми и обсуждали строение скелета, водя пальцами по телам друг друга.
Сжимаю губы, надавив на них изнутри зубами.
Сорвавшаяся с ресниц слеза ударяется о гладкую поверхность стола.
— Он мне изменял всегда, – произношу в заключение. — И тогда, и сейчас. С ней. С Алиной, которая терпеть не могла всю нашу компанию, – всхлипываю. — Так вот в чём причина, что она обходила нас стороной. Ей нравился Виталий.
— Прости меня, Ева, – Клава смотрит на меня с мольбой жалостливым взглядом, увлажнённым слезами. — Я убежала тогда. Хотела обо всём рассказать тебе. Но Виталий догнал меня и просил, чтобы я не открывалась тебе. Что произошло недоразумение. Он пообещал мне, что такого больше никогда не повторится.
— И ты поверила ему, – киваю, смахивая со своего распалённого лица неконтролируемые слёзы.
— Поверила, – шёпотом произносит Клава. — Я думала, что он говорит правду. Я хотела, чтобы ты была счастлива, Ев. Ведь у вас такая сильная любовь была.
Клава обречённо вздыхает, сложив перед собой руки.
— Пока не ответили. Но это же теперь не важно. Правда, Ев?
— Не важно, – утвердительно прикрываю глаза, как бы больно мне не было. — Мне уже всё равно.
Говорю ей так, а внутри меня нарастает злость. Появляется ненависть. Стискиваю зубы, стараясь держаться спокойно и равномерно дышать.
Прощаемся с ней, обсудив все возможные вопросы.
В эти выходные состоится праздник, который будет проводиться в парке отдыха.
Контролирую готовность к его проведению.
И в этот самый, долгожданный для моей малышки день, вместе с ней отправляюсь на данное мероприятие.
Я в качестве организатора. Мила в качестве гости.
— Девушка, – слышу со стороны спины незнакомый мужской голос. — Ева…
Это обращение точно ко мне.
Оборачиваюсь на этот голос. Уверенный, низкий, напористый.
Мужчина, лет тридцати, может, чуть старше, высокий, спортивного телосложения, приближается ко мне, держа за руку маленького мальчика, примерно такого же возраста, что и Мила.
— Отпусти, – протягивает мальчишка ему. — Я большой уже. Сам могу ходить.
Улыбаюсь на вид упрямого мальчика, демонстрирующего нам свою самостоятельность через твёрдость характера.
— Не сомневаюсь, Ярослав, – серьёзно проговаривает для него строгий мужчина и отпускает его руку.
Ярослав растирает запястье, сжимает губы, показав мужчине своё недовольство. Но когда встречается взглядом с Милой, его серьёзное лицо становится заинтересованным.
— Я Ярослав, – представляется он ей, протягивая свою небольшую ладонь.
— Мила, – улыбается широкой улыбкой моя дочь ему в ответ.
— Вы что-то хотели? – переключаюсь на незнакомца, который разглядывает Ярослава, подперев бока своими крепкими пальцами.
— Мне сказали, что я к вам могу обратиться, – начинает он, сдвинув свои широкие тёмные брови над карими глазами.
— По какому поводу? – выгибаю бровь, удручённая его высказыванием.
— Мам, можно мы поиграем с Ярославом? – просит Мила.
— Я отвечаю за неё, – уверенно выдаёт мальчишка, которому тут же хочется доверять.
— Только далеко не уходите, чтобы мы могли вас видеть, – соглашаюсь с ними.
И, взявшись за руки, они оглядываются по сторонам, словно решают, куда бы им сейчас отправиться.
— Мне нужно оставить Ярослава на недолго. На пол часа. На час максимум, – сообщает он мне.
Смотрю на него вопросительно.
— Причём тут я?
— Меня к тебе направили. Сказали, что детьми занимаешься ты.
Немного коробит, когда он, обращается со мной на “ты.”
— Вас ввели в заблуждение, – отвечаю ему холодным спокойным голосом. — Я занимаюсь организацией праздника, касаемой детской программы. За детьми я не слежу.
— Какая разница? – он смотрит на меня не понимающе. — Тебе что, за Ярославом трудно присмотреть? Всего пол часа. Я заплачу.
Его рука тянется ко внутреннему карману распахнутого пиджака. И тут меня касается приятный мужской запах. Необычный. Неповторимый какой-то. Не знакомый вообще. Но очень приятный.
— Мне не нужны ваши деньги, – выдаю уверенно. —Я повторюсь, – пытаюсь убедить мужчину. — Я не слежу за детьми. Вы обратились не по адресу.
— Понимаешь, – продолжает он, нервно глотнув. — Мне срочно нужно уехать. Просто пипец, как срочно. Войди в моё положение. Я уже позвонил кому нужно. За Ярославом сейчас приедут. Вон как они сдружились с этой девочкой, – кивает в их сторону, когда Мила с Ярославом, избавившись от обуви, ходят босиком по газону.
— Мне нужно будет отлучиться. Я не могу взять такую ответственность на себя за чужого ребёнка, – мой голос становится мягче.
— У тебя же должны быть специалисты, которые могут приглядеть за детьми?
— Да. У нас есть и воспитатели и медицинский работник, кроме наших аниматоров и кукловодов. Только заявки не было сегодня на воспитателей.
Мужчина протяжно выдыхает, запустив свои ухоженные пальцы в свои, прекрасно уложенные, тёмные волосы.
— Хорошо, – вхожу в его положение. — Я прослежу.
Его глаза наполняются силой.
— Продиктуй мне свой номер телефона, – держит свой на готове.
Диктую.
Скидывает свой.
— Матвей, – представляется мне.
— Ева.
— Я охранника своего оставлю.
Совершает звонок и через считанные секунды передо мной появляется громила, мускулы которого норовят порвать его тёмный пиджак. А тяжёлым взглядом можно легко приколотить любого к месту.
От его только вида меня бросает в холод, который сменяется жаром, покрывая мою спину неприятными выступившими каплями.
Соединяюсь по рации со своей помощницей. Узнаю от неё о готовности к празднику.
Музыка играет громче. На сцене появляется ведущий. Сердце радостно трепещет в груди.
Наблюдаю за милой маленькой сдружившейся парочкой, танцующей у сцены. Ощущение такое, будто лёгкое пёрышко касается моей кожи, лаская и унося в совершенно другой мир. В чистый. Добрый. Честный. Без лжи, оскорблений и унижений.
Лишь когда краем глаза замечаю присутствие грозного великана Михаила, вновь возвращаюсь в реальность и с грустью вздыхаю.
— Спасибо вам, – ко мне подходит молодая девушка приятной внешности. — Извините за доставленные неудобства. Я мама Ярослава. Я на маникюре была. А Матвей согласился поехать с Ярославом. Только у него, как всегда, появились срочные дела, и у меня всё пошло не по плану, – тихим голосом она оправдывается передо мной.
— С вашим Ярославом всё в полном порядке, – смотрю на неё с любопытством.
Наверное, так должна выглядеть лёгкая женщина.
Отдохнувшая. Ухоженная. Не торопливая. Всё должно гармонировать в её образе: и походка, и движения, манера разговаривать, привлекательная одежда, лёгкий естественный макияж и безумно манящий аромат, доносящийся до меня.
Она, появилась здесь, и ослепила своей красотой всё вокруг. Так кажется мне. Такой я её вижу. Такой я хочу быть.
И распрощавшись с моими неожиданными знакомыми, решаю следующий день полностью посвятить своему преображению.
Думаю, Римме Павловне будет приятно, если она целый день проведёт с Милой. Даже не сомневаюсь в этом. И оказываюсь совершенно права.
С лёгкостью принимаю новый день, в котором рождается другая Ева. Ева, которой не хочется никуда торопиться. Хочется полюбить себя и наслаждаться жизнью. Чтобы Мила не могла видеть во мне утонувшую в проблемах обыденной жизни маму. Чтобы ощущала тепло, доброту, мою заботу и понимание, как и всегда. Чтобы в её маленькой голове не возникало дурных мыслей.
— Мама, – восхищенно протягивает Мила, когда встречает меня после моего преображения. — Ты такая красивая, – смыкает у себя на груди маленькие ручки.
— Спасибо солнышко, – прижимаю её к себе, целуя в макушку. — И ты у меня самая красивая.
А вечером принимаю звонок от Виталия. Звонок, который мне приходится принимать из-за нерешённых проблем. Буду открытой для него. Не стану бегать и скрываться. Это не про меня.
— Ев, что делаешь? – слышу мурлыкающий голос Виталия.
Ему явно что-то понадобилось, иначе его голос звучал бы сейчас по-другому.
— Готовлюсь ко сну, – сухо отвечаю ему, стараясь тихо глотнуть и перебороть подкатившую обиду.
— Мы тут подумали… С Алиной…
Стискиваю зубы от услышанного имени. Провожу ногтями по коже на руке ниже локтя вмиг ставшей очень чувствительной.
— Зачем нам с вами ругаться, – продолжает Виталий, сохраняя спокойствие в голосе. — Мы же столько лет с вами знакомы. Может, забудем обиды и начнём общаться цивилизованно?
Это как?
Слушаю, не отвечая. Лишь охреневаю от его наглости предложить мне такое.
Ногти впиваются в ладони.
— Ты меня слышишь? – задаёт мне вопрос.
— Да, – кидаю холодно.
— Что скажешь?
— Пошёл ты…
Скидываю вызов.
Плюхаюсь на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Не плачу. Просто задерживаю на какое-то время дыхание. Потом отстраняюсь от неё, глубоко вздохнув.
Раздаю удары мягкой подушке.
— Какая же ты мразь, Виталий. Как я могла полюбить такое чудовище? – срывается с моих дрожащих губ.
Не такого мужчину хотелось бы видеть с собой рядом. Не такого, у которого в голове творится не пойми что, раз решился предложить мне такое.
Ещё предложил бы мне … Нет. Об этом даже думать не хочу. Фу. Что за пошлые мысли посетили мою голову.
И уже в пятницу, оставляю Милу на свою соседку, отправляюсь на встречу одноклассников.
Стою у окна в арендованном Клавой кафе. Сердце колотится от волнения и тревоги. Я понимаю, что встреча с Виталием не будет лёгкой.
Когда он входит, я замечаю, как он самодовольно улыбается, держа Алину за Руку. Он выглядит расслабленно. Я крепко сжимаю зубы, а внутри начинает кипеть.
— Привет, Ева, – произносит Виталий, будто ничего не произошло. — Рад тебя видеть.
— Привет, – едва отвечаю ему, справившись с першением в горле. — Я хотела бы поговорить с тобой, – перевожу свой напористый взгляд на Алину. — Наедине.
Виталий щурится, слегка смутившись, но быстро берёт себя в руки.
— О чём ты хочешь поговорить, Ева? Ты ведь не собираешься устраивать сцену? – подаётся вперёд.
— Это не сцена. Это моя жизнь, – выпаливаю я, чувствуя, как внутри меня нарастает ярость. — Я хочу развода с тобой. И хочу, чтобы Мила жила со мной. Наша дочь не должна расти в атмосфере лжи.
Виталий усмехнулся. В его глазах сверкнула нескрываемая наглость.
— Ты просто злишься изо всего произошедшего, – продолжает он. — Я же предлагал тебе дружбу.
— Это невозможно. Неужели ты не понимаешь, – отрезаю я. — Ты предал меня с Алиной, и это не просто ошибка – это твой осознанный выбор. Ты принял решение и теперь отвечай за него.
Алина, стоящая за его спиной, просто молчит, отстранённо от нас, разглядывая наших одноклассников.
— Что ещё ты хочешь, чтобы я сделал? Я уже извинился. На развод подам сам, чтобы избавить тебя от трудностей, – он поднимает брови, будто я сказала что-то забавное. — Мила хочу, чтобы жила с нами. А ты, живи в своё удовольствие.
С трудом глотаю. Ощущение такое, словно в глотке сплошной отёк. Причём это раздражение становится невыносимым, перерастает в обжигающую боль.
— Если ты думаешь, что ты просто сможешь прийти и навязать мне свои решения, то ошибаешься, принцесса, – произносит Виталий высокомерным тоном. — Посмотрим, кто победит.
Моему терпению приходит конец. Уверенно гляжу на него, наполняясь решимостью.
— Я не собираюсь с тобой бороться. У меня есть всё, что нужно, чтобы начать новую жизнь. Я останусь с нашей дочерью, и ты это поймёшь. Я не оставлю тебе выбора.
Сказав это, я поворачиваюсь в сторону балкона. Не дождавшись ответа, выхожу на него.
Стараюсь успокоиться от волнительного разговора замедляя дыхание. Пальцы всё ещё дрожат. На коже появляются мурашки. Обнимаю себя за плечи.
Пусть он знает, что я настроена решительна.
Он сделал свой выбор. Я сделала свой. Я выбираю светлое счастливое будущее вместе со своей дочерью. К которому буду идти каждый день. И никакие преграды мне не страшны.
Вздрагиваю, когда слышу голос Алины.
— Ты всё ещё здесь? – произносит она.
— Что тебе нужно? – задаю вопрос холодным леденящим тоном.
— Это не ты на меня должна обижаться, Ева, – простреливает мой мозг своим напористым уверенным голосом. — Это я должна обижаться на тебя.
Осматриваю её безэмоциональное холодное лицо вопросительным взглядом, недоумевая от такой неслыханной наглости.
— Да, Ев, тебе не послышалось. – продолжает она твёрдо. — Это ты увела у меня Виталия. Не я у тебя. Я просто забрала своё и всего лишь, – припечатывает меня к месту.
— Это как? – задаю вопрос, в моей голове не укладываются сказанные ею слова.
— Он же был совсем мальчишкой, когда у нас всё произошло с ним, – продолжает она восхищённо. — Я первая была у него. Я предложила сама ему себя. Поначалу он упирался. Говорил, что ему нужна только Ева. Я смеялась. Сказала ему, какой же он дурачок. Что он будет делать с тобой? Ничего не умея. И он… – Алина хихикает. — Он поддался на мои ласки. Прямо на выпускном. В кабинете биологии.
В ушах звенит её голос, делая мне ещё больнее.
Упираюсь плечом о холодную стену, бессильно выдохнув с сожалением.
Что ж, давайте, добивайте меня до конца. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Ведь так?
— Я рада, – произношу спокойно, вглядываясь в алеющий закат.
— Что? – самолюбование Алины сменяется недоумением.
— Я рада, что у вас всё получилось тогда, – расшифровываю для неё своё восприятие ситуации. — Жаль, что вы скрыли от меня свои отношения. У меня сложилась бы по-другому жизнь. Вы лишили меня моего личного счастья своим враньём.
— Да он как с цепи тогда сорвался, когда в кабинет вошла Клава, – продолжает уже спокойным естественным тоном Алина. — Побежал за ней. Умолял ни о чём не рассказывать тебе. Клялся в любви и верности… К тебе.
Усмехаюсь едва слышно.
— Даже не верится, что Виталий так себя вёл раньше, – отмечаю для себя, вспоминая то беззаботное время, когда я была счастлива с ним по-настоящему. Когда ничего не предвещало беды. Когда вся жизнь была у наших ног. И я верила в счастливое будущее вместе с ним.
— Из-за этого его поступка я уехала из города, – открывается Алина. — Была обижена на вас двоих. Я ведь с начальных классов была влюблена в него. Представь сколько времени я наблюдала за вами. Как мучилась. Плакала в подушку по ночам. Ненавидела всю вашу компанию, – в её голосе проскальзывает злость.
— И ты решила испортить нам жизнь, – подвожу итог. — Действовать любыми путями, лишь бы заполучить своё.
— Я думала, если не добьюсь своего, то обязательно сойду с ума, – признаётся мне Алина. — Не суди меня строго. Если нам суждено быть с Виталием вместе, я постараюсь сохранить наше с ним счастье.
— Я не могу тебя судить, – говорю ей смягчаясь. — У меня будет к тебе просьба, – решаю воспользоваться чувством её вины передо мной.
— Да, конечно, – соглашается она со мной.
— Виталий хочет, чтобы Мила жила с вами. Не допусти этого, – прожигаю её удивлённый взгляд до самых мозгов. — Сделай так, чтобы он не препятствовал мне.
— Если честно, я бы сама хотела, чтобы Мила осталась с тобой, – признаётся мне Алина. — Я ведь и представления не имею, как обращаться с детьми. Тем более с чужими и в таком возрасте. А если уехать захотим или пойти на какое-нибудь мероприятие, а ребёнок будет болеть? – впивается в меня своим взглядом, наполненным ужасом. — Не-е… я не хочу так.
Внутри меня появляется надежда, и становится тепло и спокойно.
Думаю, Алина сама всё сделает. Своими руками. И просить-то не нужно было. Хотя разговор с ней придал мне уверенности.
— Ева, – открывается дверь, выходящая на балкон. — Вот ты где? Да ещё в таком обществе, – Клава недовольно осматривает Алину. — Пойдём. Хватит грустить, – взывает меня.
Алина шмыгает носом.
— Я постараюсь, – произносит для меня.
А дальше, я погружаюсь в мир воспоминаний школьных лет вместе со своими одноклассниками, стараясь не смотреть на Виталия и избегать его присутствия.
По возвращении домой Мила уже тихо сопит в своей розовой нежной кровати, подсвеченной ночным светильником тёплого света.
— Я прочитала ей сказку, и она уснула, – встречает меня Римма Павловна, окутывая меня умилённым нежнейшим взглядом. — Я так рада, что вы у меня есть.
— Я тоже рада, – отвечаю, немного смутившись. — Надеюсь, не надолго задержалась, – скидываю босоножки и облачаюсь в домашние тапочки.
— На сколько нужно, на столько и задерживайся, – в её голосе слышится забота и трепет, которые мне дарила мама, когда я жила вместе со своими родителями.
А теперь я просто не хочу напрягать их своими проблемами. И ещё больше не хочу, чтобы они знали о моём разводе с Виталием. Я медленно и грамотно подойду к этому. Пусть считают, что у их дочери всё прекрасно.
Провожаю Римму Павловну.
А с утра отвожу Милу к своим родителям на дачу, как и договаривались раньше.
На сегодня несколько запланированных дней рождений. Слежу за готовностью своих сотрудников.
А вечером, когда еду к родителям, принимаю звонок от неизвестного мне абонента.
— Ева, добрый день, – слышу приятный голос девушки, и он мне кажется знакомым.
— Добрый, – отвечаю неуверенно.
— Я Марта, мама Ярослава. Мы встречались с вами в парке на празднике.
Становится легче.
— Чем могу быть обязана? – задаю вопрос официальным тоном. – Откуда у вас мой личный номер?
— Мне его Матвей прислал вчера, когда Ярослава оставил на вас. Сказал, что все вопросы я могу задать по этому номеру.
Вот же молодец! Ещё один такой же папаша, как и мой Виталий. Ничего толком не могут сами сделать. Одна надежда на нас женщин.
— И что вам потребовалось от меня?
— Я звоню вам по просьбе своего сына Ярослава. Он хочет устроить праздник и просит меня, чтобы я вас пригласила на него. Он все уши мне прожужжал про вашу дочь Милу. Сказал, что она должна быть обязательно.
От неожиданного поворота событий мой рот слегка приоткрывается. Я устраиваю праздники для всех, а здесь меня пригласили с моей дочерью.
— Мне как-то неловко, Марта, – вытаскиваю из себя. — Не знаю, что и ответить вам. Я подумаю и перезвоню.
— Да чего думать, Ева, – пресекает меня Марта. — Мы ждём вас. Отказ не принимается. Адрес и время я вам скину. Мы очень будем вас ждать. До свидания.
— До свидания, – облизываю пересохшие губы и протяжно выдыхаю.
Забираю Милу от родителей.
Включаюсь в привычный ритм жизни с силами, которые с трудом нахожу в себе.
Клава занимается моим разводом, готовит необходимые документы и требования. Общается со свидетелями, которых я предоставила ей. Которые каким-то образом могли наблюдать за нашей с Виталием семейной жизнью.
В назначенный день, к определённому времени с Милой едем на праздник к Ярославу.
Моя дочь подготовила для него сюрприз. Она разучила новую песню и хочет исполнить её.
Когда подъезжаем к нужному месту, перед нами открывается ярко оформленное пространство возле большого высокого дома.
Много незнакомых людей и озорных детей.
Нас встречают Марта с Ярославом.
Он тут же утягивает Милу к своим друзьям и восхищённо представляет им свою прекрасную улыбающуюся гостью.
— Пойдём, я покажу тебе ваш с Милой столик, –предлагает приветливая Марта.
— Боюсь, что Миле не понадобится столик вместе со мной. Её интересует другая компания, – уголки моих губ ползут вверх, когда я наблюдаю за прелестными нашими детьми. Когда Ярослав берёт Милу за руку и не отпускает от себя ни на минуту.
— Тогда предлагаю присоединиться к нам, – следует другое предложение. Марта отводит свой взгляд на стол, расположенный посередине.
Наслаждаюсь атмосферой праздника. Радуюсь за Милу, которая обрела новых друзей. Размышляю, как может выглядеть её дружба с Ярославом.
Невольно переношу себя в воспоминания школьных лет, когда Виталий подобно поведению Ярослава ухаживал за мной. Правда, Виталий был немного стеснительным тогда и старше. А вот Ярослав выглядит уверенно и решительно.
Очень будет интересно наблюдать за их дружбой.
— Привет, – приятный низкий голос Матвея прерывает мои мысли.
Он отодвигает стул от стола, по другому этот крепкий высокий мужчина спортивного телосложения просто не сможет уместиться на месте.
— Привет, – улыбаюсь его несуразности. Но его решительность берёт верх надо мной и я стараюсь не рассмеяться. Мне кажется, ещё немного и стул под ним сложится, развеселив всех присутствующих гостей своим падением.
— Кто придумал такие маленькие стулья, – укоризненно кидает он, когда ему удаётся устроиться на нём, приложив большие усилия.
— Праздник детский. Зачем детям большие стулья? – напоминаю ему по какому поводу мы собрались. — Да и вообще у них стандартный размер, – растягиваю губы в узкой полоске.
— Ах, да, – всматривается в мои глаза с особым вниманием. — Точно… – наиграно кивает, нахмурив неестественно своё лицо с правильными чертами. — В следующий раз попрошу Марту, чтобы для меня приобрели стулья побольше.
Внутри меня что-то ёкает. Я что-то не знаю? Чувствую какой-то подвох.
— В честь чего праздник? – смотрю на него с подозрением, изогнув свои брови.
— Обычный праздник, – отвечает спокойно, а у меня складывается впечатление, что он думает, чтобы сказать. — Ярослав друзей позвал. Иногда Марта организует подобные мероприятия для них.
Он отпускает свой взгляд, посмотрев на часы.
Потом смотрит на собравшихся детей, сложив у себя на широкой груди крепкие руки с прорисованными венами, словно реками, рассекающимися по его смуглой коже.
Что-то мне подсказывает, что Марта здесь ни причём. Да и праздник организован, похоже, на быструю руку.
— Какая программа запланирована? – интересуюсь у него.
— Никакая, – вжимает голову в плечи. — Просто пусть детишки пообщаются. Поиграют. Покушают всякой еды.
— Хм, – настораживаюсь я ещё больше. — А Мила приготовила подарок для Ярослава.
— Интересно, – Матвей дотрагивается до нижней губы указательным пальцем, давит на неё. — Что за подарок?
— Мила хотела бы спеть для него песню. Специально учила её для этого дня.
Матвей поднимается со стула.
— Я всё устрою, – уверяет меня и медленным уверенным шагом отдаляется.
А ведь на самом деле, праздник выглядит так, будто организован спонтанно. Ощущение такое, что оформлено всё на быструю руку.
Матвей приносит микрофон. Подзывает Милу к себе, которая украдкой посматривает на меня. Знает, что я не обрадуюсь её общению с посторонними людьми.
Мила обращается к своему телефону. Именно там находится нужная мелодия к песне, которую она хотела бы исполнить.
— А сейчас прекрасная Мила исполнит песню для Ярослава, – представляет мою дочь Матвей, проводив Милу к высокой лестнице.
Протягивает ей свою ладонь и помогает подняться на несколько ступеней выше, чтобы Милу могли видеть все.
Моя малышка уверенно держит микрофон за корпус. Включает музыку и начинает петь, пританцовывая на широкой ступени.
Во время её выступления Ярослав поднимается к Миле и поддерживает её, танцуя рядом.
Ловлю на себе проницательный взгляд Матвея, стоящего сбоку широкой лестницы. Чувствую, как разливается румянец по моему лицу. Как горячеют мои губы.
Опускаю свой взгляд, не в силах выдержать такого напора карих глаз. Ощущение такое, будто их цвет я могу рассмотреть с такого расстояния.
Снова смотрю в его сторону. Он срывается с места и прямиком идёт ко мне.
Что ещё за выходки? Неужели он до такой степени не уважает Марту, позволив себе так привольно вести себя, будь то со мной или с Милой, выделяя нас из присутствующих гостей.
— Ев, –присаживается снова на маленький стул, уперевшись ногами о плитку. — У тебя прекрасная дочь. И поёт замечательно, – приступает к комплементам.
— У тебя тоже прекрасный сын, – отвечаю взаимностью. — И очень обходительный и внимательный.
Губы Матвея медленно растягиваются в улыбку. Он упирается локтем о своё колено, подперев ладонью свой волевой подбородок.
Глаза испускают тепло, захватывая меня в свой плен незнакомого мне, до сегодняшнего дня, мира.
— Почему вы одни приехали к нам на праздник? – задевает меня прохладой своего вопроса Матвей, всматриваясь в мои, широко раскрытые глаза, не желающие говорить о Виталии. — Где твой муж? Где отец Милы?
— Я не хочу обсуждать с тобой свою семейную жизнь, – проговариваю я немного сиплым голосом от накатившего волнения.
Матвей задумчиво продолжает смотреть мне в глаза, будто пытается что-то отыскать в них.
Не понимая, для чего он мне это сказал, оглядываюсь на него, изображая полное безразличие на своём осунувшемся вмиг лице.
— Нам пора, – резко встаю со стула, направляюсь в сторону своей дочери.
Ощущаю себя неловко на этом празднике, с трудом уговариваю Милу покинуть праздник. Обещаю ей, что теперь наша очередь пригласить Ярослава к себе.
***
Прошло несколько дней, и Виталий ни разу не позвонил мне.
Будто мы стали не нужны ему. Ладно я, но жизнь своей маленькой дочери, которая, как он хочет, должна после нашего развода остаться жить с ним и Алиной.
Все необходимые документы для развода готовы, и мы с Клавой решаем обращаться в суд.
Виталий, будто чувствует моё решительное действие. Он звонит мне перед этим решающим днём.
— Ев. Мне очень серьёзно нужно с тобой поговорить, – слышу его низкий тихий голос, который, с некоторых пор, не вызывает у меня положительных эмоций. Лишь дикую неприязнь от его поступков, тянущихся ещё со школьных времён.
— О чём? – стараюсь выдержать холодный тон голоса.
— О нашем с тобой разводе. О Миле, – говорит как-то уж слишком мягко, наведя меня на мысль, что что-то могло поменяться за дни, когда он отсутствовал в нашей с Милой жизни и не звонил нам.
— С моей стороны всё готово, – выдаю ему. — Я не откажусь от своих требований.
— Очень прекрасно, Ев. Мне нужен развод как можно быстрее. Если мы не будем препятствовать в разводе друг другу, то нас разведут быстрее, – шумно глотает, проговаривая быстро слова. — Если мы с тобой договоримся о всех условиях, то процесс может быть значительно ускорен. Он займёт от нескольких недель до нескольких месяцев. Мне бы хотелось, чтобы нас развели с тобой быстрее.
— Ты знаешь, какие требования выдвигаю я. Если согласишься с ними, то у нас не будет трудностей с разводом.
Прищипываю нижнюю губу. Давлю на неё пальцем. У меня появляется шанс выйти из отношений, оставшись со своими требованиями.
— Я согласен на всё. Только Мила будет жить с нами, – настаивает он.
— Этому не быть. Я не допущу, чтобы моя дочь жила с чужой женщиной. Мы можем установить через суд часы твоего общения с Милой. На этом всё.
— Мила должна воспитываться в полной семье. Она достаточно хорошо знает Алину. Мы много времени проводили вместе. Что ты ей сможешь дать, будучи матерью-одиночкой? Услышь уже наконец меня.
Внутри разгорается буря эмоций, когда ко мне приходит ясное осознание того, что Виталий строил новые отношения, притянув к ним и нашу дочь Милу.
— Я тоже могу выйти замуж. Не забывай об этом, – давлю на него интонацией голоса, повысив его. — Я разговаривала с Алиной на встрече выпускников. Она не готова к детям и представления не имеет, как за ними ухаживать. Она честно призналась мне, что хотела бы, чтобы Мила осталась со мной.
В образовавшейся тишине повисло напряжение.
— Вот значит как, – кидает он холодно. — Ей стала не нужна моя дочь. Как обошла она меня. А ведь убеждала поначалу, что согласится на все мои условия, лишь бы быть рядом со мной. Я едва не остался у неё в другом городе, когда приезжал туда по делам. Я был готов, а она…
— Ничем не могу помочь тебе. От Милы я никогда не откажусь, – снова напоминаю ему о своём решении. — Так что судиться нам придётся с тобой долго.
Снова молчание.
Кусаю изнутри щёки. Готовлюсь услышать от него ответ, который устроит меня.
— Да пойми, Ева, – продолжает Виталий через небольшую паузу. — Если Мила останется с тобой, то мне придётся выплачивать огромные алименты. Нужно будет указать все источники дохода. Все финансовые поступления и прибыль от моего бизнеса. Суд будет основываться на предоставленных мной налоговых декларациях.
— И что в этом такого? Представишь суду всю нужную документацию, подтверждающую прозрачность в твоих доходах. И суд определит размер алиментов, – чувствую, как внутри меня растёт ликование.
— Не жирно ли будет? – летит в меня. — Я не готов каждый месяц отстёгивать тебе двадцать пять процентов от своей прибыли.
— А я готова принимать эти деньги, – произношу решительно. — Ради Милы. Ради её будущего.
— Ева, не борзей, – взывает он звенящим голосом. — Я знаю, что ты честная, порядочная женщина. Ты не станешь обдирать меня.
— Это почему же? – вставляю свой вопрос.
— Потому что у нас с Алиной скоро будет ребёнок и нам предстоят большие расходы к его появлению. А для начала, мы хотели бы отправиться с ней в свадебное путешествие. Поэтому я не хочу тянуть с разводом. Скоро будет заметен живот. Мы оба хотим, чтобы наш ребёнок родился в законном браке.
Довольно усмехаюсь, прикрыв глаза подрагивающими веками.
Похоже, теперь счастье Виталия и Алины в моих руках.
— Что ты молчишь, Ева? – срывается в голосе Виталий. — Хоть бы раз возразила мне. Хоть бы раз высказалась жёстко. Ты ведёшь себя, как всегда, спокойно. Иногда мне кажется, что ты равнодушна ко всему.
— А что ты хотел? Чтобы я истерила? Чтобы билась в конвульсиях по несчастной любви?
— Хотя бы, – тихо произносит Виталий. — Возможно, я тогда бы не ушёл от тебя.
— Пусть такие эмоции тебе даёт другая. Я не истеричка и не буду тебя умолять. Я сама сделаю так, как посчитаю нужным.
— Теперь я понимаю тебя, Ева, – нервно усмехается Виталий. — Ты просто всегда всё держала в себе, но поступала по-своему.
— Считай, как хочешь. У меня нет никакого желания доказывать тебе что-то. И спорить с тобой я не намерена. Встретимся в суде.
— Стой…
— Что ещё?
— Я дам тебе развод, соглашусь на алименты и квартиру оставлю тебе с Милой.
— Вот это другое дело.
Мои губы слегка растягиваются. Облегчённо выдыхаю.
— Не препятствуй мне, – теперь он просит меня. — Алина стала нервной и очень раздражительной в последние дни. Я попробую ускорить процесс.
— Тогда подготовь документы о согласии, что я стану опекуном Милы и сама буду решать, когда тебе можно будет с ней встречаться.
— Это как?
— Вот так. У тебя сейчас будет предостаточно дел. Алина, думаю, своим переменчивым настроением не даст тебе видеться с Милой в дни, которые могут быть оговорены или установлены судом.
— Почему это? Объясни.
— Зная её вспыльчивый характер, плюс беременность, получится термоядерное настроение.
— Не хотелось бы мне такого.
— Ты сам сделал выбор. Сам хотел эмоций. Вот они и появились в твоей жизни. Пока.
Сбрасываю вызов, не желая продолжать разговор с ним. Пусть Алина теперь занимается Виталием. Пусть она заботится о нём и о его безупречной жизни.
И, буквально через полчаса мне звонит Алина.
— Ева, Евочка, прости меня за всё, – плачет она, раздражая мой слух своим рыданием и частыми всхлипами.
— Мне нет до тебя никакого дела, – холодно отвечаю ей. — Не звони мне больше. Избавь меня от твоего присутствия в моей жизни.
— Я не думала, что забеременею так быстро, – тяжело дышит. — Я не хочу рожать.
— Это меня не касается. Но одно я знаю точно, Виталий желает этого ребёнка. Если ты вдруг вздумаешь избавиться, то можешь потерять Виталия… Не благодари. Пока.
Что за вечер такой?
Как они меня достали. Вот что значит от любви до ненависти один шаг.
Так произошло со мной.
Развод состоялся. Суд полностью встал на мою сторону. Выслушав свидетелей с моей стороны, окончательно и бесповоротно определил меня опекуном. Назначил Виталию алименты, взяв в расчёт средний его доход. А ещё он будет обязан оплачивать учёбу и содержание Милы. Квартиру, как и обещал, он оставил нам с дочерью.
Только не выглядит он довольным и счастливым после развода. Всего один лишь раз посмотрел мне в глаза своим тяжёлым обречённым взглядом, когда мы встретились с ним на выходе из зала суда.
— Прощай, – спокойно кидаю ему и плавной парящей походкой иду к своему автомобилю.
В моменте мне показалось, что я стала выше на несколько сантиметров. Так легко и спокойно ощущаю себя. Внутри порхают неугомонные бабочки, задевая мои внутренние органы своим щекотным прикосновением.
Хочу поделиться своим настроением с близкими мне людьми.
— Клава, спасибо тебе за всё, – набираю номер телефона своей подруги, которая задержалась в здании суда.
— Всегда буду рада помочь тебе, Ева, – твёрдый уверенный голос подруги сменяется на мягкий, нежный. — Отметим?
— Я к дочери поеду, – заправляю непослушный локон за ухо. — И с родителями своим нужно будет поговорить.
— Они не знают?
— Не-а…
— Тогда не задерживаю тебя. Созвонимся как-нибудь. Пока, Ева.
— Пока.
Сердцу становится тесно в груди. Ещё немного и оно пробьёт мою хрупкую грудную клетку.
Не думала, что буду вот так вот радоваться своему разводу с Виталием. Своей свободе.
Забираю Милу из детского сада, и мы отправляемся с ней в кафе мороженого.
— Мам, – тянет Мила своим милым тоненьким голосом.
— Что, дочь? – смотрю на неё проникновенно, нежно.
— Я позвоню Ярославу? Позову его к нам сюда? – её просьба слегка холодит мою кожу на спине.
Разглядываю, как Мила, гоняет подтаявшее мороженое в креманке маленькой ложкой.
— Я думала, что мы скоро поедем домой.
— Ну вот, – быстро выдыхает Мила.
— Если у тебя есть его номер, звони, – оттаиваю я, словно её мороженое. — Мы никуда не торопимся.
Быстро моргаю, когда вижу Ярослава в сопровождении Матвея.
— Ты приглашала Ярослава с мамой? – уточняю у Милы, сведя брови вместе.
— Да. С мамой, – кивает она мне. — Только она не смогла. И папа не смог. А Матвей согласился поехать с ним.
— Так сказал Ярослав? – дёргаю бровью.
— Да, – говорит чётко.
— Не нужно было беспокоить его дядю. Нужно было перенести встречу на другой день, – нервно глотаю, встретив взгляд Матвея на своём лице с отображённой паникой.
— Ты его боишься? – слова Милы вызывают волну мурашек по моему телу.
— Нет, – качаю головой отрицая. — Что ты…
— Матвей скоро уедет…
Хорошая осведомлённость у моей дочери. Похоже, они тесно общаются с Ярославом и разговаривают на любые темы.
— Добрый день, – произносит Матвей, подойдя к нам ближе. Выдвигает стул из-под стола и усаживается рядом со мной.
— Привет, – здоровается Ярослав, протягивая нам с Милой по небольшому букету из маленьких роз. — Это вам.
— Здравствуйте, – мои губы слегка растягиваются в неловкой улыбке. — Мила, ты уже выбрала, чем мы будем угощать наших гостей?
— Ни в коем случае, – препятствует Матвей. — Я не позволю, чтобы наши красавицы платили за нас. Мы сами обо всём позаботимся.
— Что бы вы хотели попробовать ещё? – подключается к нему Ярослав, обращаясь ко мне и Миле. — Мы всё при всё купим.
Делаем заказ.
Немного пообщавшись с ними, мне удаётся немного расслабиться.
Я выбрала такую профессию, что она подразумевает общение с людьми. Но почему-то сейчас, растерялась, неготовая на встречу с Матвеем. Более того, в его присутствии, я чувствую себя не комфортно.
После кафе мы отправляемся в парк аттракционов. Пока дети кружатся на невысокой карусели, устраиваемся с Матвеем на скамье, чтобы дети были в поле нашей видимости.
— Как дела, Ева? – спрашивает меня Матвей. — Давно не виделись с тобой, — не отрывает свой заботливый взгляд от Ярослава и Милы.
— Всё хорошо. Ничего необычного, – приподнимаю плечо. — Дом. Работа. Мила. Всё, как всегда, – опускаю свой взгляд, облизнув пересохшие губы.
— Как всегда? А муж где?
— Как раз сегодня я развелась с ним. Он ушёл от нас. У него своя семья, – стараюсь глотнуть неслышно.
— Ушёл? – хмурится Матвей, повернувшись ко мне. — От вас разве возможно уйти? – обжигает меня взглядом карих глаз, выдающих искру непонимания.
— По всей видимости, можно, – сжимаю крепко зубы.
— Не-е-ет, – качает головой. — Он просто ненормальный…
— Почему ненормальный? Он просто полюбил другую. Более лёгкую. Более эмоциональную, – говорю ему, ссылаясь на слова Виталия. — Мы просто не подходим друг другу.
— Я никогда не смогу понять его. Хоть у меня нет пока своих детей, – следит внимательно за Ярославом и Милой. — Правда, и жены пока нет, – делает паузу задумавшись. — Я бы никогда не оставил вас, – заметно глотает, дёрнув кадыком на своей крепкой шее. — Для меня Ярослав как сын. Как можно отказаться от своих близких? Как можно предать их? Вот таких вот беззащитных созданий. Такую милую хрупкую женщину.
Чувствую, как щёки становятся теплее.
Его слова смущают меня. Никто не давал мне такую высокую оценку. Оценку, от которой я ощущаю себя совершенно по-другому. Появляется значимость, уверенность в себе.
— Насильно мил не будешь, – проговариваю я. — Он сделал свой выбор. А мы с Милой не вошли в его планы. И теперь у него будет ещё один ребёнок от другой женщины.
Матвей сдвигает брови, крепко стиснув зубы. Скулы заострились на его ровном загорелом лице.
— Ничего нельзя было сделать? – едва слышно задаёт мне вопрос.
— А что тут можно сделать? – поворачиваюсь к нему. — Я не собираюсь ему навязываться. Раз решил, то назад ходу нет. Я переживу его предательство. Нужно только время, и всё пройдёт.
Дыхание моё учащается. Грудь приподнимается от глубоких вздохов. Перебираю пальцами ремешок своей сумочки, лежащей на коленях.
Нет больше хороших воспоминаний о моей счастливой семейной жизни. Все они перекрыты болью от подлого поступка Виталия, которому мы с Милой стали не нужны, как только открылась вся правда. Правда о его измене. О его любви к Алине, с которой он встречался в другом городе.
А теперь она здесь. Она беременна от моего бывшего мужа. И я хочу оградить себя от общения с ними.
— Я завтра уезжаю, Ева, – с сожалением произносит Матвей. — Как приеду, мы обязательно с вами встретимся. Я позвоню.
Испытываю странное ощущение от его слов. От слов, от которых веет теплом и пониманием. От которых хочется оградить себя.
Ничего не отвечаю ему. Закусываю губу и наблюдаю за тем, как веселятся Мила и Ярослав.
А дальше, распрощавшись с Матвеем и Ярославом, мы возвращаемся с Милой домой.
Спокойно и ровно проходят наши будни.
Складываю перед собой руки, наблюдая за поведением Милы. За тем, как она тянет за собой Виталия в комнату, где мы только что веселились с ней.
Он проходится по моему недовольному взгляду своим вопросительным. Будто спрашивает о том, что Мила до сих пор в неведении нашего с ним развода.
Бесшумно глотаю, облизнув свои пересохшие губы.
— Пап, ты больше не уедешь от нас? – Мила наливает ему сок в стакан. Протягивает, сопровождая свой заботливый жест светлой искренней улыбкой.
— Поиграй тут, Мил, – осипшим голосом произносит Виталий для неё, взглянув на меня суровым взглядом, с читаемым упрёком. — Нам с мамой нужно серьёзно поговорить. — Кивком головы показывает мне в сторону кухни.
Усмешка слетает с моих губ, когда я останавливаю свой взгляд, изучающий его лицо, на его глазах, внутри которых разгорается пламя.
А что ты хотел, милый? Чтобы я объяснила Миле твой уход из нашей жизни? Хорошо, поправлюсь, из моей. Так вот, соизволь объяснить своей маленькой дочери своё длительное отсутствие и то, что ты теперь будешь жить с другой женщиной. Что у тебя появится от неё ещё один ребёнок. Что у тебя теперь другая семья.
— Зачем пришёл? – задаю ему вопрос, прокрутив в своей голове данный монолог. Так много хочется сказать ему, но так не хочется говорить. Не хочется утруждать себя что-то говорить своему бывшему мужу предателю.
— Не рада меня видеть? – зло усмехается он, рассматривая моё безэмоциональное лицо. — Понимаю, – его голова падает между широких плеч. — Заслужил.
— Ко мне не стоит приходить, – говорю ему холодно. — К Миле можно. Только предварительно сообщи, прежде чем появляться здесь. По-другому никак.
— Ты не сказала ей… – поднимает свой взгляд, выдающий упрёк. — Почему?
— Сам объясни Миле, что ты сделал с нашей семьёй. Сам объяви ей о своём уходе. Я даже пытаться не стану рушить мир Милы.
— Какую версию ты выдала ей? Где я? Почему отсутствую дома? – вскидывает брови Виталий.
— Уехал… Надолго… По делам… – произношу уверенно, разделяя каждое слово своего твёрдого голоса.
— Вот значит как, – уголок его губ тянется вверх подрагивая. — Ты скрыла от Милы наш развод.
— Почему же скрыла? Просто не сказала ей про него, – дёргаю плечами.
— И что? Получается, я должен рассказать ей о нём?
— Получается так, – крепко сжимаю губы, надавливая на них изнутри зубами. — Можешь сам решить, как и когда это сделать. Предоставляю тебе выбор. Хочу, чтобы ты нёс ответственность за свой поступок.
Виталий грузно выдыхает.
— Только не нужно делать из меня виноватого, – кривит лицо.
— Никто не делает из тебя виноватого. Всё что нужно, ты сделал сам. У меня нет желания разговаривать с тобой. Ты пришёл к Миле. Можешь идти пообщаться с ней. Я не стану препятствовать.
Виталий вздыхает ещё глубже.
— Вот я дурак, – лохматит волосы рукой, проведя своими напряжёнными пальцами по покрасневшему лицу.
Даже не начинай.
— Какой же я дурак…
Хватит ломать комедию. Иди уже к Миле.
Молчу, не желая слышать разъяснений его реплик.
— Это хорошо, что ты не рассказала Миле… – заметно глотает через усилие. — У меня есть шанс, пусть даже совсем крохотный, что ты простишь меня.
Внезапный холодок подкрадывается к моей чувствительной коже, поддёрнув волоски на ней.
— Нет у тебя шанса, – выпаливаю ему, широко раскрыв свои удивлённые глаза от такой наглости. — Я не смогу тебя простить. Не хочу. Не буду…
— Я запутался, Ева, – начинает плаксиво Виталий. — Алина такая нервная. Такая истеричка. Кричит на меня всё время. Дома постоянно срач. Даже домработница не успевает прибирать за ней. Хамит всем. Выйти с ней никуда не возможно. Эта её беременность доконает меня.
— Ты получил то, что хотел, – развожу руками. — Зато не скучно.
— Я не думал, что именно так будет… Думал, мне легко будет с Алиной. Извини. Прости меня, – протяжно просит. — Я всё расскажу тебе. Когда я встретил её в том городе, куда приезжал по своим делам, мы очень сблизились с ней. Поначалу мы встречались с ней в кафе и ресторанах. Потом сняли номер в гостинице и стали жить вместе, когда я приезжал туда. Мне удавалось отвлечься от всех дел и расслабиться с ней. В ней я нашёл утешение.
— Зачем ты мне это рассказываешь? – ощущаю волну мурашек на своей коже. — Я не желаю знать подробностей твоей жизни с Алиной. Избавь меня от них.
— Да она же специально всё подстроила, – возмущённо вскрикивает Виталий. — Она притворялась всё это время. Жалела меня. Говорила, что только одна меня понимает. Соглашалась на всё, чтобы быть рядом со мной. Даже вернулась в наш город ради меня. Только вот после беременности, показала своё настоящее лицо. Со всеми вытекающими обстоятельствами.
— Не делай Алину виноватой. В том, что произошло, ты тоже присутствовал и принимал решение, – пресекаю его жалобы. — И что ты хочешь от меня? Чтобы я пожалела тебя? Чтобы приняла назад с распростёртыми объятиями? – зло усмехаюсь. — Ну уж нет. Я не хочу быть удобной женой. Хватит с меня. Если у тебя всё, уходи, – прошу настойчиво.
— Добрый вечер…
— Привет…
— Пойдёмте со мной в комнату. Мама с папой сейчас разговаривают. Я позову их к нам.
Я узнала, кому принадлежат эти голоса, которые доносятся до нас из прихожей. Ярославу и Матвею.
Ноги становятся ватными от такого сюрприза дочери. Едва передвигаю ими, выходя из кухни.
И становится очень неловко, когда они проходят внутрь, и я предстаю перед этой компанией в пижаме.
— Привет, – здороваюсь тихо, поправляя свои волосы, которые немного пострадали от наших с Милой энергичных танцев, разлетаясь по сторонам. — Я переоденусь и вернусь к вам.
— Не стоит, – останавливает меня Матвей решительным голосом. — Ты великолепно выглядишь в таком виде. По-домашнему. Мне очень нравится.
Он просто вгоняет в меня в краску своим тёплым, располагающим к себе, низким голосом.
— Здорово, – восхищённо произносит Ярослав, ворвавшись в гостиную, плюхаясь на мягкий диван. — Я тоже так хочу. Сказала бы мне, что у вас пижамная вечеринка и мы бы с Матвеем прихватили себе пижамы, – обращается озорно к Миле подмигнув.
— В следующий раз обязательно предупрежу, – губы Милы растягиваются в открытой беззаботной улыбке, когда она садится рядом с Ярославом.
— Кто тут заглянул к нам в гости? – в дверном проёме просторной комнаты появляется крепкая фигура Виталия. С его лица спадает приветливая искусственная улыбка, когда он видит Матвея.
Лицо моего бывшего мужа становится бледным, как полотно. Челюсть отвисает от удивления.
Матвей же усмехается едва слышно, помассировав шею сзади своей крепкой рукой.
— Неожиданно, – срывается с губ Виталия.
— Вы знакомы? – задаю им обоим вопрос, продолжая стоять в пижаме.
— Да, Ева, – смотрит на меня исподлобья Матвей. — Знакомы, – утвердительно кивает, вытянув губы в трубочку.
— Это недоразумение, – неуверенно кидает Виталий. — Я всё сейчас объясню, – выставляет руки перед собой.
— Давайте не здесь, – прикрываю веки. — На кухню пройдёмте.
Иду первой, ощущая у себя за спиной нарастающее напряжение.
И когда мы все трое оказываемся на моей просторной кухне, плотно прикрываю дверь за нами.
— Что ты хотел объяснить? – задаю вопрос Виталию. — Я полагаю, вы знакомы с Матвеем.
Прислоняюсь к стене, когда эти двое опускаются на стулья с высокими спинками. Вожу своим любопытным взглядом с одного на другого.
— Знакомы, – щурится Виталий. — Мы с ним по работе пересекались несколько раз. И на мероприятиях деловых встречались, когда я отлучался по делам.
— Только мне непонятно, что Виталий делает тут? В вашей с Милой квартире, – Смотрит с непониманием на меня Матвей. — Ты кем приходишься Еве? – интересуется у Виталия, переведя на него свой вопросительный взгляд.
— Я её муж, – припечатывает злобно Виталий. — А Мила - дочь моя.
— А в нашем городе у тебя есть ещё одна жена, как я понимаю, – прокручивает Матвей. — И это с тобой развелась Ева… – говорит так, словно рассуждает.
— Не говори ерунды, – перебивает его Виталий. — У меня всегда была только одна жена. И это Ева.
— Для нас ты всегда представлял своей женой Алину, – возражает Матвей. — Ведь так?
Прикладываю ладонь к своему лбу. Закрываю глаза. Перевариваю новую поступившую информацию о лживой жизни Виталия, оскорбляющую и унижающую меня.
— И что? – рявкает на него Виталий. — Не твоё дело… А я знал. Я чувствовал, что в твоём признании кроется какой-то подвох. Когда ты рассказывал мне, что тебе очень нравится одна девушка в нашем городе, у которой состоялся развод и у неё есть дочь. И зовут их, соответственно, Ева и Мила.
Машинально кидаю на него свой возмущённый взгляд.
— Кроме того, что вы оказались знакомы, вы ещё и меня обсуждали? – растираю пальцами шею спереди.
— Не обсуждали, – отвечает Матвей.
— Обсуждали, – противоречит ему Виталий. — Матвей говорил мне, что мог бы переехать в наш город на постоянное проживание ради одной замечательной девушки, которую Зовут Ева. А дочь её – Милой, – в его глазах танцуют языки пламени. — Я предполагал, что это может быть моя бывшая жена… И моя дочь. Я не могу позволить, чтобы моего ребёнка воспитывал другой мужчина.
Вот и представь теперь себе, что испытывала я, когда ты хотел, чтобы Мила жила с тобой и Алиной.
Посылаю импульсы своим вспыхнувшим взглядом обоим.
— Закончим этот разговор и разойдёмся, – предлагаю я им.
— Разговор закончим, – соглашается со мной Матвей. — Только уходить мы пока не собираемся с Ярославом. Только пришли и у нас с ним кое-какие планы на сегодняшний вечер.
Он снимает с себя пиджак, оказавшись в обтягивающей футболке, через которую от меня не ускользнула ни одна его прорисованная упругая мышца.
— Ты хотела переодеться, – обращается ко мне Матвей. — Иди…
В его взгляде читается нависшая угроза.
— По делам, Мил, – Виталий присаживается перед ней на колени. Прижимает к себе, путаясь пальцами в её золотистых волосах. — Прости меня, доченька, – шепчет едва слышно. — Мне действительно уже пора.
Вижу, как дрожит его нижняя губа. Как появляется блеск в его глазах и читается раскаяние, которое появилось при появлении Милы.
И закрыв за ним дверь, провожаю детей в гостиную комнату, а Матвею предлагаю поговорить на кухне.
— Теперь ты расскажи мне, что происходит, – присаживаюсь на стул, стоящий напротив Матвея.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Всё? Зачем ты здесь? Что ты нарассказывал Виталию про меня, – пронизываю его своим напористым взглядом.
— Да ничего такого я не рассказывал. Просто на одной из вечеринок, устроенных в нашем городе, где присутствовал Виталий с Алиной, я поделился с ним, что мне очень нравится ваш город. Город, в котором живёт моя сестра с племянником. Город, в котором живёт прекрасная девушка Ева со своей такой же прекрасной дочерью Милой. С которыми я очень хочу общаться. И, если понадобится, то с радостью перееду в этот город на постоянное место жительства.
Выдыхаю через рот, выслушав его невинный на мой взгляд рассказ.
— Я переоденусь, – выдаю ему. — Куда вы планировали нас сегодня вести? – улыбаюсь едва заметно.
— Не поздно? – смотрит на часы Матвей, согнув руку в локте.
— Смотря для чего, – заинтересованно смотрю на него.
— Мы с Ярославом хотели поехать в конный клуб прокатиться на лошадях и думали пригласить вас с собой.
— Мы согласны, – на кухню вбегают наши дети, будто ждали момента, чтобы ворваться к нам.
И после прекрасно проведенного вечера Матвей довозит нас с Милой до дома.
Не следующий день отвожу Милу в детский сад.
И вечером меня ждут вопросы от неё.
— Мам…
— Да, солнышко.
— А папа хороший?
С трудом глотаю, словив волну прохлады.
— Хороший.
— А почему он всегда уходит? Он что, больше не любит нас.
Дыхание замедляется.
— Он очень сильно тебя любит. Просто у него много дел. Он занят.
— А тебя он любит? – смотрит на меня с прищуром.
— Почему ты меня об этом спрашиваешь? – настороженно смотрю на свою любопытную не по годам дочь.
— Не знаю. Мне показалось, что вы ругались с ним, – растягивает губы в полоску, дёрнув своим, немного вздёрнутым, носиком.
— Нет, Мила. Мы не ругались с папой. Мы просто обсуждали с ним кое-какие дела, – выгораживаю своего бывшего мужа.
— Ты говоришь мне не правду, – припечатывает обиженно.
Чувствую, как кровь подступает к голове. Как дыхание становится горячим.
— Почему ты так решила? – смотрю на неё печальным вопросительным взглядом.
— Мне Таня в садике сказала, что нет у меня больше папы. Сказала, что он разлюбил нас с тобой и ушёл к другой тёте.
Делаю глубокий вдох. Протяжно выдыхаю.
Понятно. Слухи о нашем с Виталием разводе уже поползли. Да так, что просочились в среду маленьких детей. По всей видимости от их родителей, которые не удосужились посплетничать без детских ушей.
— Я просто не хотела тебя расстраивать, Мила, – присаживаюсь к ней на кровать и прижимаю к себе. — Не хотела, чтобы тебе было больно. У взрослых так бывает. Иногда им приходится расставаться. Но ты не думай плохо о папе. Он очень тебя любит. И вы будете с ним встречаться когда захотите.
— Мам.
— М?
— Таня была права?
— Она поступила некрасиво, Мила, – пытаюсь подобрать слова, чтобы моя дочь могла понять всё правильно и никогда так себя не вела в своей жизни по отношению к другим.
— Это почему? Она наябидничала, да? – вопросительно оглядывает мои глаза Мила.
— Да, – усмехаюсь на её детский язык. — И так поступать нельзя, – прижимаю к себе и целую её в макушку.
— Почему?
— Потому что другому человеку от этого будет очень плохо.
— Как мне? – рвано вздыхает Мила.
— А как тебе? – задаю ей вопрос мягким нежным голосом.
— Мне грустно, мамочка, – Мила обнимает мою руку своими ладонями. Целует меня в руку. — Ты ведь всегда будешь со мной? – спрашивает меня жалобно.
— Всегда, – едва проговариваю ей сдерживая слёзы.
Её рассуждения встают у меня удушающим комом в горле, не желая освобождать меня из своего плена. Вызывают слезу, которой поспособствовала реакция Милы. В такой момент хочется защитить её. Пожалеть. Подобрать нужные слова, чтобы не травмировать.
— Я поняла, мам, – неожиданно вскрикивает Мила. — У нас просто теперь семья будет поменьше.
— Именно так, – пытаюсь изобразить улыбку, которая даётся мне с большим трудом.
Моей дочери скоро исполнится шесть лет. Казалось бы, её не должны волновать такие темы, как моя личная жизнь. Но нет же, в её маленькой голове, складывается другая картина мира, в которую мы непременно с ней должны вписаться.
А может и к лучшему, что Мила восприняла всё именно так. Словно шахматы переставила на доске в нужном порядке, как посчитала нужным для себя. И в её мире всё сложилось наилучшим образом. В нём каждый должен быть счастлив.
Спустя некоторое время мне позвонил Виталий.
— Я хочу сегодня провести день с Милой, – произносит он, тяжело дыша в телефон. — Я готов на разговор с ней о нашем с тобой расставании. Хочу быть честным с ней.
— Не утруждайся, Виталий. Мила уже в курсе нашего с тобой развода, – выдаю ему спокойным безэмоциональным голосом.
— Ты рассказала ей? – в его голосе появляется нотка радости и непонятной надежды.
Усмехаюсь.
— Не я. Дочь твоей секретарши Ксюши позаботилась. Таня.
Виталий поперхнулся.
— Что-о? – протягивает удивлённо.
— Слухи распространились быстрее, чем ты мог предположить. О нашем с тобой разводе даже дети знают.
Виталий шумно глотает.
— И что ты сказала Миле? – спрашивает меня тихо.
— Правду, – чеканю уверенно.
— Какую?
Чувствую, что он ожидает подвох, задавая мне этот вопрос.
— Что так бывает. Что люди иногда расходятся. Что ты её любишь и вы будете встречаться в любое время, – не раздумывая отвечаю ему. Хотя могла пощекотать ему нервы.
— А ты… Как же ты? – слышу, как дрожит его голос.
— А что я? – сглатываю, протолкнув удушливый ком, раздирающий моё горло. — У меня всё прекрасно. Не сомневайся. Я не пропаду.
— Я заберу Милу сегодня из детского сада? А потом привезу её домой, – спрашивает у меня разрешение.
— Хорошо, – отвечаю ему сухо. — Только отвечай на мои звонки, если вдруг я захочу позвонить. И отзвонись мне, когда поедете домой.
— Хорошо, – он тут же соглашается со мной не прекословя. — Ты дома вечером будешь?
— Тебя это не касается никоим образом, – оставляю его вопрос без удовлетворения. — Просто позвони мне, когда привезёшь Милу.
И тут же до меня долетает резкий, громкий выдох от Виталия.
— Пока, – сбрасываю вызов.
И, если у меня появилась возможность побыть свободной в этот вечер, решаю воспользоваться такой ситуацией.
Звоню Клаве и договариваюсь с ней о встрече в бассейне.
Продолжаем с ней свой вечер в небольшом уютном ресторане, предварительно забронировав столик и сделав заказ на две персоны.
Разговариваем на разные темы, пока нас не прерывают два красавчика мужчины крепкого телосложения, подошедшие к нам.
— Мы хотели бы присоединиться к вам, – выдаёт один из них, выпуская вожделенные искры из своих серых глаз. — Какая удача, что мы встретили вас здесь.
— Присоединяйтесь, – отзывается Клава холодно, посмотрев на них оценивающе.
— Мы вас в бассейне видели сегодня, – продолжает другой. — Не успели подойти. Вы просто испарились, – приподнимает плечи, обнажив свои белоснежные зубы.
— Артур. Слава, – коротко представляются они нам.
У меня нет никакого желания знакомиться с ними. Они с первого взгляда показались мне уверенными, нахальными молодыми людьми, которые заводят знакомства лишь для своих утех.
— Клава, – проговаривает моя подруга. — Ева, – поворачивает голову в мою сторону.
Я же крепко сжимаю зубы, чтобы избавиться от кислого привкуса во рту.
Артур садится ближе к Клаве. Слава, робея, отодвигает от стола стул с моей стороны. По всей видимости, он что-то смог уловить с выражения моего лица, испускающего не скрывающее недовольство от их появления. Улыбка исчезает с его холёного загорелого лица, как только он встречается с моим холодным взглядом.
— Ты не в настроении? – задаёт мне вопрос тихим спокойным голосом, подавшись ко мне ближе. — Я могу тебе помочь, – предлагает, делая голос ещё тише. — Расслабиться… За отдельную плату, – добавляет через паузу.
— Что? – взмахиваю ресницами, кидая скомканную бумажную салфетку на стол, которая отлетает в мою тарелку. — Немедленно оставьте нас, – произношу для них требовательно. В ответ слышу лишь раздавшиеся усмешки.
— Что случилось, Ева? – обращается ко мне Клава.
Мои щёки заливаются горячим румянцем. Глаза испускают злость от неслыханной наглости Славы.
Резко выдыхаю, когда смотрю в удивлённые глаза Клавы. Давлю на неё своим возмущённым взглядом.
— Молодой человек предлагает мне непристойные вещи, – твёрдо проговариваю ей. — Нам лучше уйти с тобой, – добавляю настойчиво.
Слава складывает у себя на широкой груди руки, делая свой взгляд серьёзным и проницательным. Словно я поступила нехорошо по отношению к нему. Словно я сморозила сейчас какую-то глупость и он ждёт объяснений от меня.
— Я пошутил, – нагло смотрит мне в широко распахнутые глаза Слава, сверкая своими глазами исподлобья, наполненными решимостью и страстью.
— Слава вообще у нас шутник, – добавляет с иронией Артур. — Ещё какой, – приподнимает свой волевой подбородок.
В ответ на слова своего друга Слава склоняет голову, устремив в меня свой настойчивый напористый взгляд. Кивает утвердительно один раз, прикрыв глаза, словно ставит точку.
— Мне расскажите, что такого было предложено моей подруге, что она захотела уйти? – Клава подпирает свой острый подбородок рукой, уперевшись ею на стол. — Очень интересно.
— Не думаю, что они шутят, – отвечаю первой. — Не похожи они на шутников, – с трудом глотаю, словив панику.
— А, если серьёзно, – пружинит пальцами Артур, оперевшись, как и Клава, локтями на стол. — Вы же не маленькие девочки. Неужели вам не хочется развлечься и провести ночь с двумя красавчиками, у которых есть всё, для того, чтобы сделать любую женщину счастливой.
— Ты про то, что у тебя в штанах? – кидает зло Клава.
— Именно, – на лице Артура появляется самодовольная улыбка. — Думаю, тебя заинтересует то, что находится у меня между ног, – подмигивает ей. И мне кажется, что его влажные растянутые губы сейчас лопнут от такой высокой оценки самому себе. Так сильно они натянуты на его нахальном загорелом лице.
— Думаю, – Клава заглядывает под стол. Именно туда, что только что прорекламировал для нас Артур. — Ваши стреляные воробушки нас не заинтересуют.
Стискиваю зубы, стараясь не рассмеяться на высказывание и поведение своей бойкой подруги.
— Это почему ты так решила? – подаётся к ней ближе Артур, стараясь заглянуть в её глаза, выдающие уверенность.
— Нормальные мужчины не подкатывают таким образом к девушкам. Не предлагают свои услуги, – её голос становится холодным и злым. — Настоящие мужчины сами за всё платят. Вы слишком мелковаты для нас. Предлагаю покинуть наш столик.
— Я думал, в вашей дыре, нет приличных девчонок, – переходит на оскорбления Слава. — Мы проездом в вашем городе. И отношения нам тут не нужны. Только если на пару дней. Чтобы провести время, – деловито проговаривает слова. — А дальше, мы просто расходимся с вами и всё.
— Это предложение было? – высокомерно усмехается Клава. — Я так понимаю, деловое? – испепеляет уверенного оратора своим пронзительным взглядом.
— Считайте, что да, – присоединяется к нему Артур.
— Вы омерзительны, – даю им определение. — Мне даже за одним столом противно с вами находиться, не то что ли… — Не договариваю, потому что не хочу произносить эти слова вслух.
— Брезгуешь? – сверкает злобным взглядом Слава, когда поворачивается ко мне.
— У меня другие предпочтения по поводу мужчин. И вы не являетесь идеалом моего воображения, – совершенно спокойно проговариваю ему, хотя тело моё тянет от напряжения.
— Я могу притвориться таким, каким ты захочешь меня видеть, – окутывает меня своим масленым взглядом Слава. — Ты не пожалеешь. Поверь мне. Я такое сотворю с тобой… Ты будешь умолять меня, чтобы я повторил с тобой это снова.
Он облизывает свои губы своим острым языком. Я представляю, что проделывал он им. Сколько женщин ласкал и целовал.
Морщусь, словно съела лимон целиком. Ещё немного и меня стошнит прямо на этого наглого, самоуверенного Славу.
— Зря вы так с нами, – обиженно произносит Артур. — Если бы вы знали, кем мы являемся на самом деле, то не смогли бы нам отказать.
— Нам не интересно, – отвечает ему Клава. — Нам пора, – обращает свой твёрдый взгляд на меня. — Пошли, Ева.
— Блин… – слетает с губ Славы. — Надо было Адамом представиться. Может, тогда бы ты была посговорчивее.
— Не обольщайся, – сдвигаю брови. — Ты не в моём вкусе. И твоё имя никаким образом не могло бы изменить моё восприятие к вам.
Мы просто ушли с Клавой, не попрощавшись с этими мужчинами, предлагающими нам близость за деньги. Причём, за наши. Они посчитали, что мы тут провинциальные дурочки и с радостью кинемся на таких заезжих красавчиков. Да ещё приплатим им за полученное удовольствие.
Не на тех напали, мальчики. В небольших городах живут приличные люди, умеющие постоять за себя. И мы не продаёмся и не покупаемся. И вообще, мы себя не на помойке нашли. И, проезжающее мимо нас говно, нас не может выбить из себя. Так что, счастливого пути.
— Ты понимаешь, почему я до сих пор одна, – рассуждает Клава, когда мы едем с ней на такси. — Одни уроды кругом. Те, которые нормальные, давно уже разобраны.
— И нормальные могут стать не нормальными, – отвечаю ей, вспомнив своего бывшего мужа.
— Ты про Виталия, что ли?
— Про него, – усмехаюсь.
— Так он бы мог быть никем, если бы ни бизнес отца. Ему преподнесли всё на блюдечке, и он возомнил о себе не пойми что, – проговаривает Клава. — Убери от него всё, что окружает его вокруг, – предлагает мне. – Его бизнес. Тебя он сам убрал из твоей жизни. Ту, которая пахала как папа Карла ради благополучия своей семьи. Я не имею в виду материальное положение. Я про заботу. Про то, как ты строила быт вокруг этого чудовища. Как носилась вокруг него. Прям, как курочка с яичком. Лишь бы не утруждать своего благоверного. Такого занятого. Важного.
— Я не обиделась, Клав, – слегка улыбаюсь ей. — Ты всё правильно сказала. Ты показала мою жизнь с другой стороны. Мою жизнь, увиденную твоими глазами. Я полностью согласна с тобой.
— И что теперь, Ев? – смотрит на меня с сочувствием. — Мы одни-одинёшеньки с тобой, – выдаёт в заключение, когда автомобиль такси останавливается у дома, в котором я живу. — Эх.
— Не унывай, – приободряю Клаву, вспоминая поговорку "Лучше ни с кем, чем с кем попало". — Значит, наше время не настало.
Целую её в щёчку и выхожу из машины.
— Пока…
— Созвонимся.
И лишь машина успевает тронуться, мой телефон начинает звонить. Умоляя своей настойчивой мелодией поскорее вынуть его из моей сумочки.
Наверное, это Виталий, предполагаю я.
Но нет. На телефоне высвечивается другой номер.
— Привет, Матвей, – принимаю от него вызов, приподнимая бровь.
— Привет, – слышу знакомый голос, приятный моему слуху.
Волоски на коже слегка приподнимаются. По телу скользит холодок.
Мила, я знаю, часто созванивается с Ярославом. Она рассказывает мне, о чём они разговаривают. Так, просто детские разговоры.
— Я приехал вновь в ваш город и хотел бы снова встретиться с тобой, – немного цепляет мою кожу своим откровением. — Завтра.
— Только со мной? – уточняю я. — На этот раз без Милы и без Ярослава?
— Сначала мы можем провести время с ними, а потом… – появляется небольшая пауза. — Потом мы отвезём их к Марте и отправимся с тобой покататься на катере. Хочу прокатиться на водных лыжах. Каталась когда-нибудь?
— Нет, – произношу, удивляясь такому приглашению.
— Тогда я научу тебя. Тебе придётся довериться мне.
Касаюсь кончиками пальцев своей шеи сбоку. Хочу убрать прядь волос, которая задевает мою кожу, щекоча это место, ставшее особенно чувствительным.
— Я не знаю. Для этого же нужно подходящее снаряжение. У меня ничего нет.
— Об этом не беспокойся. Я сам всё решу, – следует решительно от него.
— Хорошо, – принимаю от него такое предложение. — Только мне нужно будет проверить готовность своего предстоящего завтра мероприятия. Милу я возьму с собой. Как освобожусь, позвоню тебе.
— А что за мероприятие? Поделишься?
— Открытие нового торгового центра. Недавно приобрела новые костюмы для аниматоров. Теперь мы можем устраивать праздники не только для детей, но и для взрослых. В общем, мне завтра нужно будет обеспечить развлекательной программой не только детей, но и познакомить их родителей и сопровождающих со своим новым приобретением.
— Понятно. Если буду свободным, то приеду. Хочу изнутри посмотреть, чем ты занимаешься.
— До завтра, Матвей, – прощаюсь с ним, подойдя к двери в свою квартиру.
— Пока, Ева.
Проворачиваю ключ в замочной скважине.
Вижу, как струится свет из комнаты Милы. Улавливаю смех Милы, дополненный коротким смехом Виталия.
А я и не помню, что он может смеяться. Я уже успела забыть, что он мог бы быть лёгким и открытым для меня. И думая об этом, я всё же понимаю, что он стал для меня чужим. Словно между нами стена стоит, которая становится с каждым днём прочнее и толще. И всё это происходит в параллельном мире, который больше никогда не пересечётся с моим.
Снимаю обувь и подхожу к двери. Толкаю её от себя.
На полу, на ковре с длинным ворсом, расположились мой бывший муж и Мила.
Внутри меня сворачивается всё в клубок. Прямо наматываются внутренние органы на кулак.
Он не позвонил меня. Не предупредил. Да ещё без предупреждения вошёл в мою квартиру. Он так и будет шастать сюда?
Хочу высказать ему, всё, что сейчас думаю. Но, снова останавливаю себя который раз. Лишь бы не сделать Миле больно.
— Привет, – холодно здороваюсь.
— Вот и наша мама пришла, – мягко проговаривает Виталий, устремляя свой взгляд в мою сторону. Тут же приняв от меня недовольный взгляд, которым можно убить сейчас.
— Мамочка, – быстрым движением поднимается Мила с пола и подбегает ко мне, обняв меня за колени своими маленькими нежными ручками.
Провожу рукой по её волосам, даря искреннюю тёплую улыбку.
— Пора спать, солнышко. Время много. Я провожу папу и вернусь к тебе, – говорю с ней мягко. — Попрощайся с папой, – обжигаю его лицо, всё ещё довольное, своим колким взглядом.
— Пока пап, – кидает коротко ему Мила. — Я зубы пошла почищу, – обращается ко мне, проскальзывая в коридор, ведущий к ванной комнате.
— Угу, – одобряю её поступок, а у самой начинает кипеть внутри.
И как только дочь оказывается внутри ванной комнаты, прикрыв за собой дверь, я решаюсь на разговор с Виталием.
— Ты не имеешь никакого права так поступать, – предъявляю ему, стараясь не повышать голоса.
— Как? – его брови сдвигаются.
— Ты не имеешь права вот так вот запросто приходить сюда. Без моего разрешения, – задыхаюсь от своего горячего резкого дыхания, вызванного злостью к своему бывшему мужу. — Тебе нужно понять, что у меня теперь своя жизнь. Что я не стану терпеть твоего присутствия в своей жизни. Отдай мне ключи и больше никогда не появляйся здесь.
— Ты чего, Ева? – в его глазах читается испуг и непонимание. — Что такого я сделал?
— Ты нарушил мои границы. Я не желаю тебя видеть у себя. Прекрати ко мне таскаться.
— Но это не только твоя квартира, – возмущается Виталий. — Это ещё и квартира моей дочери. Это она пригласила меня сюда сегодня, чтобы не тревожить твой отдых, а просто спокойно дождаться тебя здесь, не дёргая по пустякам.
— Мила – маленькая ещё. Она много чего не понимает. А ты? Ты мог сообразить, что вторгаться в моё пространство ты не имеешь никакого права? Что мне неприятно будет тебя видеть здесь, – впиваюсь в него взглядом, пронзив его насквозь.
— Думал немного, – прокашливается Виталий. — Но не думал, что до такой степени я стану для тебя противным.
— Исчезни из моей жизни, – прошу его твёрдым, холодным голосом. — С Милой будешь встречаться, на удобной для нас обоих территории, заранее обговорив все твои намерения.
Виталий подрывается с места. Резко выдыхает, что я могу слышать его свистящий выдох. Приближается ко мне так близко, что я могу ощутить на своём лице его горячее дыхание.
— Ты лишаешь нас счастья, – злобно рявкает он на меня. — Мне нужно хорошо подумать, оставлять ли Милу с тобой.
— Это ты лишил нас его. Ты сделал всё своими руками. Не перекладывай вину на меня, – стискиваю зубы, ощущая нарастающую злость к нему. — Мила всегда будет жить со мной. Даже не думай…
Вижу, как напрягаются его ноздри. Как заостряются скулы. Как утихает буря в его глазах.
— Это конец? – он продолжает смотреть мне в глаза, словно пытается отыскать в них малейшую надежду.
— Он давно уже настал. В тот день, когда ты предал меня, –отвечаю холодно, отстраняясь от него. — Забудь про меня. Меня больше не существует для тебя.
Он быстро доходит до входа. Кидает ключи от квартиры на небольшой столик. Толкает дверь от себя, и, взглянув на меня, словно побитая собака, устремляется наружу. И, не закрыв за собой двери, быстро сбегает по ступеням, оставляя за собой хорошо различимые звуки от его новеньких ботинок, отдаляющихся от меня.
Так-то лучше. Не смей ко мне больше приближаться.
Убеждаюсь, что Виталий вышел из подъезда. Закрываю за ним двери. Прислоняюсь к ней спиной, уперевшись затылком и лопатками.
Дыхание становится тихим и ровным. Внутри появляется спокойствие.
Укладываю Милу спать. Завтра у неё выходной и весь день свободный.
С утра делюсь с ней новостью. Говорю ей, что сегодня она встретится с Ярославом, а потом, возможно, они вместе поедут к нему в гости. Вернее, Матвей отвезёт их. И мы оставим их у него дома на несколько часов, чтобы … А что, чтобы?
Решаю не договаривать ей.
Она тут же принимается звонить Ярославу, который уже в курсе всех дел и накидывает Миле с ходу несколько вариантов, чем бы они могли заняться сегодня.
Потом мы собираемся с ней. Я прихватываю с собой купальник, в котором могу искупаться. Который кажется мне очень скучным и неинтересным. Слишком закрытым и, вообще, каким-то старомодным.
Кидаю в пляжную сумку парео и этот купальник. Беру полотенце.
По дороге спрашиваю Милу, как прошёл её вчерашний день.
— Мне больше не нравится Алина, мам, – нехотя отвечает мне Мила. — Она кричит на меня. Вчера сказала, если я не буду слушаться её, то она займётся моим воспитанием и никакая мама мне не поможет.
Распахиваю глаза шире. Волосы на затылке приподнимаются.
— Вы гуляли втроём?
— Да, – без энтузиазма говорит Мила, тяжело вздохнув. — Я больше не пойду с ней. Только с папой и с тобой.
— Что ты такого сделала, что она разозлилась на тебя? – задаю ей вопрос, сдвинув брови.
— Уронила стакан с соком, – я вижу, как моя дочь прикусывает краешек нижней губы. — На неё.
— Не расстраивайся. Одежду можно постирать. А вот кричать на тебя за это ей не нужно было.
— Ты не отдашь меня им? – Мила делает бровки домиком. — Мы всегда будем жить с тобой вместе? Пусть забирает нашего папу. Только пусть не забирает меня у тебя.
Её выбор меня удивляет.
— Никто тебя не заберёт у меня, – кидаю увлажнённый взгляд на Милу в зеркало заднего вида. — Не думай об этом. Мама тебя никому не отдаст.
Благодарная светлая улыбка растекается по милому личику моей дочери. Она замолкает, повернув голову в сторону окна. Переключается на своё любимое занятие, когда мы куда-то с ней едем. Мила начинает считать машины. Потом читает вывески и рекламы, встречающиеся нам по пути.