Апрель в этом году выдался необыкновенно жарким. Весна перебросила жителей столицы с курток и пуховиков в режим футболок, легких платьев и даже сарафанов. Глядя в окно, я с улыбкой выщелкивала из толпы тех, кто цеплялся за порядок, «отрабатывая» пропущенный этап джинсовок, кардиганов и жакетов. Не, я сама порядок люблю, но блин… С раннего утра метеостанция показывала плюс двадцать два, и цифра упрямо продолжала расти. Если бы моя зарплата так прирастала, я бы порадовалась.
Кстати, о зарплате и обо мне. Я – Инга Луговая. Тридцать лет, замужем, детей нет. Работала заместителем руководителя в аудиторской фирме «АуДи_Траст». Зарабатывала вполне прилично, но взамен продавала дьяволу душу. Как Андреа из фильма, где Дьявол носил Прада, очень похоже.
Я считала чужие деньги, проверяла финансовую отчетность, помогала легально уменьшить налоговую нагрузку. То, что другим кажется скучным изучением цифр, для меня – музыка. Знаете, как звучит денежный канал мощного холдинга? А я знаю. Это водопад. Мощный, бурлящий, сносящий все на своем пути, легко дробящий многотонные валуны. Прелесть!
Моя начальница – Аури́ка Диго́н – истинная леди. Высокая, статная, ухоженная. Ей почти пятьдесят, но об этом мало кто догадывался: ее прическа идеальна, – волосок к волоску – маникюр «а–ля натюрель» всегда свеж, макияж подчеркивал красоту и умело уводил взгляд от возрастных изменений. Туфли на шпильке, костюм от Веры Вонг, маленький клатч, в котором умещались телефон, брелок от белого «мерина» и банковская карточка. Само совершенство, а не женщина…
… которая нависала надо мной, – судя по настороженным взглядам коллег – уже не в первый раз выговаривая мое имя, постепенно повышая голос.
– Инга Олеговна, будьте так любезны…
Меня словно ударом плети обожгло, выдернуло из сладостного тумана мечтаний, вернуло в суровую реальность.
– Да, Аурика Артуровна, конечно. Что..? – взгляд заметался по рабочему столу в поисках нужной информации, затем прилип к экрану компьютера. – Экспертиза по холдингу Артемьева готова, в последний раз вычитываю отчет и отправляю.
Вздохнула, вернулась к работе под цокот каблучков Дигон и сочувствующие вздохи и взгляды коллег. Быть заместителем у Аурики сложно, не каждый такое выдержит. Говорили, что передо мной двое не справились, слетели с должности, отработав меньше месяца, а я задержалась. Зубами зацепилась, когтями впилась, изо дня в день доказывая себе и окружающим, что достойна, что смогу. Первое время ревела дома в подушку после выволочек, которые устраивала бескомпромиссная леди Дигон за малейшую ошибку, некорректную формулировку в отчете, но затем я подстроилась, отточила фразы, выстроила систему работы. Еще не идеальна, но уже близка к этому. Что нас не убивало, то делало сильнее, меня – точно.
Когда я дочитала последнюю страницу отчета, часы на стене показывали почти половину восьмого. Ничего себе! Отправив файл заказчику, схватила телефон и вызвала такси, пританцовывая от нетерпения: меня ждал бассейн.
Вообще–то я за рулем, – стаж уже больше десяти лет – но сегодня моя машина находилась в сервисе: внезапно под капотом что–то засвистело и застучало, поэтому Глеб отогнал Сузуки на диагностику.
Глеб Луговой – любимый мужчина, муж. Мы вместе почти шесть лет. Сорокалетний кареглазый красавчик, широкоплечий и высокий, постоянно следил за своей физической формой и за фирмой, которая занималась поставками и обслуживанием холодильного оборудования.
Сумка со всем необходимым для бассейна легкая и компактная. Закинув на плечо широкий ремень, я вышла на крыльцо офиса: судя по приложению, такси уже прибыло. Да, так оно и есть. Белая машина с шашечками на борту замерла у крыльца, счетчик времени ожидания начал обратный отсчет.
– Добрый вечер, – я упала на заднее сиденье, бросила сумку рядом и закрыла глаза.
У меня было двадцать минут пути, чтобы отдохнуть от работы, проветрить голову, настроиться на плавание. Авто мягко тронулось с места и взяло курс на фитнес-центр MyFit, куда я ходила уже очень давно, но отдых во время поездки не был запрограммирован небесами: в сумке завибрировал телефон.
Алена, с которой мы частенько пересекались на зумбе в том же спортцентре. Болтушка, хохотушка, замечательная женщина и лучшая подруга, мама пятилетнего сынишки, жена Бориса Левина – друга моего мужа. Наши мужчины не только вместе учились, но и служили в армии, а вернувшись, открыли фирму, подняли ее с нуля, поставили на ноги, превратив в стабильный источник дохода.
Интересно, что понадобилось Алене? Она знает, что по вечерам во вторник и четверг я превращалась в русалку. Приняла вызов, предварительно подключив наушники: не хотела, чтобы молоденький водитель грел ушки в нашем диалоге. Он и так слишком часто бросал на меня взгляды через зеркало заднего вида, проявляя очевидный интерес.
– Инга, привет…
А вот голос у моей подруги ни разу не легкий, и это настораживало.
– Привет, солнце. У тебя все в порядке? Что случилось?
Пауза в эфире была небольшой, но мне внезапно показалось, что воздух в машине закончился, дышать стало нечем. Не к добру это…
Начинаем новую историю!
Друзья, поддержите новинку звездочками и комментариями!
– У меня в порядке… – неуверенно отозвалась подруга. – Только…
Она все еще не решалась заговорить, а я боялась спугнуть ее смелость, поэтому ждала, выжигая остатки кислорода, что еще бурлили в крови. Раздался шумный выдох, голос Алены упал почти до шепота. – Гонцов, несущих дурные вести, не любят, правда? В давние времена их казнили…
– Ален, говори! Что «только»? – я собрала волю в кулак, приготовилась услышать худшее и не ошиблась.
– Сегодня вечером я видела Глеба…
– И-и-и?.. – не в силах терпеть пытку ожиданием, я нервно ерзала по сиденью, привлекая к себе внимание водителя. – Где ты его видела?
– На террасе в «Охотничьем домике».
Трах! Ба–бах! Сердце в моей груди пару раз ударило так, что потемнело в глазах. Это был наш любимый ресторан, в который мы ходили вдвоем, проводили романтические вечера с бокалом хорошего вина под живую музыку саксофона. Но что мой муж там делал без меня? Нутром чувствовала, что будет дальше, но мозг и сердце противились интуиции, истошно вопили в предчувствии боли, подталкивали завершить звонок под любым предлогом. Не слышать, не знать, спрятаться… Но тормоза не для меня, поэтому я покрепче сжала телефон и…
– Он был не один, Инга…
Ожидаемо. Жестоко. Однако лучше так, чем горькое неведение. Небо не обрушилось мне на плечи, сердце снова на миг замерло, затем лихорадочно забилось в приступе тахикардии. Самые худшие подозрения подтверждались.
– С кем? – казалось, что на зубах хрустел песок, каждое слово с трудом вырывалось из горла.
– С Магдаленой.
– Кто такая? – сейчас на длинные фразы не хватало ни сил, ни дыхания. В мозгу пульсаром отдавалось дурацкое имя «Магдалена». Магда. Лена. Вавилонская блудница. Ни разу не слышала, чтобы муж называл его в разговоре с кем бы то ни было…
– Это его бывшая. Лет десять назад Глеб по ней с ума сходил, мне Борис рассказывал. Там была такая любовь… Сумасшедшая, болезненная. Она из него веревки вила и узелки завязывала. Ох, черт, влетит мне от мужа, что я слила его друга… – в голосе Алены звучала вина, но она не виновата в том, что Глеб встречался со своей бывшей, не виновата в том, что видела их, так какого черта?!
Почему мне хотелось отбросить телефон, подтянуть колени к груди и завыть? Вместо этого я собралась с духом и постаралась, чтобы голос звучал обычно.
– Спасибо…
– Инга, ты только не горячись, не принимай поспешных решений…
Хватит! Я не могла слышать, как в интонации Алены появились жалостливые нотки. Мерзкие, липкие, колючие, как уродливые нарывы, покрытые жесткой коркой.
– Не сейчас, Ален, ладно? Твой Борис ничего от меня не узнает, и ты молчи. Я сама во всем разберусь.
Я отбила звонок и поймала взгляд таксиста, в котором явственно читался вопрос.
– Мы можем изменить маршрут? Нужно заехать в одно место… – увидев короткий кивок, уточнила. – Ресторан «Охотничий домик». Это по пути…
– Знаю.
Тик-тик-тик… Давил на мозг звук поворотника, напоминая бомбу с часовым механизмом. Скоро рванет. То, что я увижу, разнесет мою семейную жизнь на осколки, вдребезги... Машина перестроилась в нужный ряд и через несколько минут подъехала к двухэтажному зданию с застекленной летней верандой.
– Остановитесь пожалуйста.
Тик-тик-тик… аварийка мигала красными огнями для тех, кто был снаружи. Знак SOS, крик моей души.
Я разблокировала телефон и нажала кнопку вызова, хотя звонок уже не был нужен: мужа и брюнетку, сидящую за нашим столиком, я увидела сразу же. За нашим столиком!!! В нашем ресторане… Бл*ть!
Гудки в трубке – как пики ЭКГ, совпадали с ударами сердца. Сквозь тонированное окно такси я наблюдала, как Глеб достал телефон и нахмурился. Ну же, ответь! Два гудка, третий, четвертый и… сброс. Закусив губу, я повторила звонок. Спустя три удара сердца он принял вызов.
– Инга… Что–то случилось?
Если бы не видела своими глазами, как мой муж сидит рядом с незнакомкой, как несколько мгновений назад держал ее пальцы в своих руках, подавшись вперед всем корпусом… Подлец! Предатель!!!
– Нет, ничего не случилось. Просто хотела напомнить, что сегодня у меня бассейн, так что рано не жди. Ты уже закончил с работой? Чем занимаешься?
– Почти закончил. Скоро мы подписываем серьезный договор о слиянии, нужно все детально проработать и проверить, потом поеду домой. Я помню про бассейн, Инга. А что у тебя с голосом? Ты не заболела?
Внимательный какой, дьявол его подери! Голос и правда хрипит: спазм удавкой сдавил горло. Дышать трудно, говорить почти невозможно.
– Не заболела. Может под кондиционером слегка простыла, но едва ли. Ладно, до встречи.
– До встречи, любимая.
Любимая… если я – любимая, то какого черта ты делаешь в нашем ресторане рядом с этой долбанной Магдаленой?! В нашем, твою мать!!! За нашим столиком!!! Он помнил про бассейн, поэтому меня не ждал, а был с другой.
– Едем, – шепнула водителю и обняла себя руками, пытаясь унять разогнавшееся до предела сердце и карусель разноцветных кругов перед глазами.
Тишина… в голове не звучало ни единой мысли, лишь белый шум и картинки. Я резво рванула в спортцентр, едва такси замерло у крыльца. Нужно срочно переключиться, чтобы не сойти с ума…
В глубоком бассейне сегодня на удивление мало народу, хотя в детском – что находился за матовой стеклянной стеной – стоял шум и гам. Малышня и мамочки плескались в лягушатнике, разбрызгивая вокруг себя воду, волны позитива и громкий смех, а во взрослом – тишина. Два пловца стремительно рассекали зеркальную гладь, раз за разом проходя пятидесятиметровую дорожку. Поправив очки и шапочку, я нырнула с бортика и заняла вторую дорожку.
Выдох–вдох, выдох–вдох. Сердце медленно настраивалось на рабочий ритм, но по ощущениям мои руки и ноги были словно деревянные. Силой выталкивала себя из воды, ритмично поворачивая корпус, хватала ртом новую порцию кислорода. Нужно вернуть нормальную чувствительность, контроль над ситуацией.
В бассейне нельзя выпадать из реальности: случайное столкновение с бортиком, будь то головой или рукой, грозило травмой, поэтому я сфокусировала внимание на процессе. Разворот, толчок! Проплыла десяток метров под водой, вернулась на поверхность. Очередные пятьдесят метров дались легче.
Стресс всегда творил со мной дурную шутку. Тело – заржавевший механизм, постепенно разрабатывалось, со скрипом и скрежетом проворачивались нужные шестеренки, подключались мышцы, разворачивались легкие, восстанавливалась циркуляция крови.
Снова и снова я вспоминала поведение мужа, но за последнее время оно ничуть не изменилось: он не задерживался на работе дольше обычного, а командировки не стали чаще. От него не пахло женским парфюмом, никаких следов помады на воротничке рубашки, ни чужого волоса на темном пиджаке. Ни–че–го! Неужели я была так слепа? Или Глеб приноровился заметать следы?
Вдох – белая вспышка перед глазами – кадр из ресторана. Глеб и Магдалена. Их руки соединены, его тело наклонено, сокращая дистанцию. Выдох – она призывно улыбается, мой муж отвечает нежными поглаживаниями пальцев. Во взгляде – тепло, волнение. Влюблен? Не знаю… Анализировать больно, просто невыносимо.
Моргнула, прогоняя видение, но оно вновь возвратилось. Навязчивое, болезненное, заволакивая зрение мутной пеленой. Я остановилась у бортика, сняла очки и только сейчас поняла, что пелена – это слезы. Злые, соленые. Протерла глаза, сполоснула инвентарь и вернулась на дорожку.
Баттерфляй, стиль бабочки. Сложный, силовой, второй по скорости после кроля. Люблю. Сконцентрировалась на технике, освобождая мозг от хлама, боли и воспоминаний. Три по пятьдесят бабочкой – и мне хорошо! Легла на воду, расслабилась, восстанавливая дыхание. Если бы не химический запах воды, то можно было представить море, придумать крик чаек, нафантазировать соленый теплый ветер, однако из реальности лучше не выплывать: это спортцентр, море будет позже.
Я – Инга Пик, и я справлюсь с любой проблемой!
Пик – моя девичья фамилия. Да, вот такая прикольная, необычная, как я сама.
Погружение на глубину с задержкой дыхания – финальное упражнение перед выходом из бассейна.
Выдох–вдох, глубоко, до донышка легких, и вниз, под воду. Зависла между небом и землей, как в невесомости, закрыла глаза. Вокруг тишина, только удары собственного сердца раздаются в ушах.
Я – это я. Всякое может случиться в жизни, но я никогда не буду одинока, если не потеряю себя саму, любимую девчонку, вынужденно сильную, любящую платья и джинсы, рок, балет, автомобили и старые песни о главном. Хо–ро–шо…
Релакс прервали самым наглым и беспардонным образом – дернув меня за руку наверх.
– Ауч! – я вздрогнула от неожиданности, сделала вдох, захлебнулась, забилась от острой боли, пронзившей голову. Какой–то дельфин толкал меня к свету, не обращая внимания на желание уклониться от помощи. Ухватившись за поплавки дорожки, я закашлялась, отфыркиваясь и шипя, словно кошка. Ну что за сумасшедший?! И кто просил вмешиваться?!
– Совсем дура?! – раздался над ухом оглушающий баритон. Мужчина сорвал с лица очки, для верности придерживая меня одной рукой. – Утопиться решила?! Какого хера?! Ты что тут вытворяешь?! – я бы рада ответить, но у спасателя снесло крышу от возмущения, а зеленые глаза сверкали от ярости. – Если все хреново – решай проблемы, а не сбегай от них! Самоубийство придумали слабаки!
– Ты идиот?! – я сдвинула очки на лоб, не прекращая кашлять. Боль колючими молниями простреливала виски. Нахлебалась воды, как новичок. Откуда только взялся этот инициативный дельфин? – Я не убивалась, а тренировала задержку дыхания, медитировала…
– Больше двух минут? – сейчас в зеленых глазах плескалось недоверие, смешанное с интересом. – Это нормально?
– Для меня – нормально, – сдерживая раздражение, я поплыла к бортику. Тренировка была завершена. – Зачем полез?
Поднялась по ступенькам, стянула с головы очки и шапочку, со стоном наслаждения расправила длинные волосы, игнорируя возмущенные сопение и ворчание за спиной. Вот черт! Не дал спокойно кайфануть и завершить тренировку! Опять стресс! Обидно, однако…
– Пиковая Дама? – раздалось из–за спины. – Инга Пик? Это ты, что ли? Ну привет, красавица! Не узнаешь?
Этот голос я где–то слышала. Точно. Уверена. Но где? Память откидывала в далекое прошлое, когда Пиковая Дама была моим вторым именем.
– Давно не виделись, Пиковая Дама, – взгляд зеленых глаз блуждал по моему телу, упакованному в темный закрытый купальник. – Ты стала еще красивее...
О, да… Пока я – красивая – тут, мой супруг согревал и нежил пальчики несравненной Магдалены в ресторане.
– Красивее просто не бывает, – отмахнулась от комплимента, как от навязчивой осы и потянулась за полотенцем, лежащим на шезлонге. Нужно было менять тему разговора, чтобы не свалиться в бесполезную рефлексию. – Давно в Москву перебрался? Чем занимаешься?
С Михайловым я была знакома почти десять лет. Мы общались шапочно, на бегу. Никаких романтических отношений, свиданий, прогулок под луной, только праздники в общих компаниях. Обычное приятельство. Наша первая встреча случилась в Калуге, где я училась в техникуме на бухгалтера. Мне было двадцать, Артему – двадцать семь. Симпатичный парень легко влился в шумную новогоднюю компанию, активно потусил, едва не доведя до обморока своим обаянием пару моих подруг, и бесследно исчез с горизонта, чтобы потом очаровать всех на праздновании восьмого марта и вновь раствориться в тумане дней.
Про себя я называла Михайлова «Летучим Голландцем» – таинственным кораблем, появлявшемся из тумана и в нем же исчезающим. Красивым кораблем–призраком, манящим, загадочным и неуловимым. Никто не знал, когда он появится и куда уходит. Последние восемь лет от Артема не было ни слуху, ни духу, да и не мудрено: после окончания техникума я переехала в Москву, сменила номер телефона, устроилась в «АуДи_Траст». Круг нашего общения больше не совпадал, пути не пересекались, а тут – нате вам! Приплыли, причем – буквально! Сейчас передо мной стоял прекрасный образец альфа–самца, который наверняка состоялся в бизнесе, нашел себя в этой жизни. Что я о нем точно знала – это пристрастие к информационным технологиям. Наверняка, бизнес Михайлова связан с айти.
– Работаю потихоньку. Шесть лет назад переехал в Москву, купил квартиру, – словно подтверждая мои мысли, рассказывал он, устроившись на краю шезлонга, небрежно перебросив полотенце через плечо. – Просто живу. Все как у всех, Инга. А ты, я смотрю, замуж вышла? – быстрый взгляд обжег правую руку с обручальным кольцом, и я невольно дернулась. – Счастлива? Перестала быть Пиковой дамой? А кем стала?
– Кажется, я всю жизнь буду этой долбаной Пиковой дамой. Замужество меняет в женщине только фамилию, Арт, но не суть, – я, не краснея, врала и ему, и себе. Изначально легкий разговор ни о чем свернул не туда, резал по больному. – Ладно, мне домой пора. Спасибо что спас, только в следующий раз не надо меня выдергивать из глубины, ладно?
– Хорошо, больше не буду. В следующий раз покараулю, чтобы тебя не бросился спасать кто-нибудь другой…
Как всегда, Михайлов был непробиваем: если что решил, то непременно добивался своего. Восемь лет назад он уже достиг финансовой стабильности и независимости, открыл свою фирму, писал программы, разрабатывал новые компьютерные игры. Раз смог купить квартиру в столице, то наверняка его бизнес идет в гору. Артем принципиально не признавал кредиты и ипотеку, предпочитал обходиться теми средствами, что имелись в наличии.
– Инга, я тебя подвезу. Переодевайся, встречаемся у стойки администратора, – сказал–скомандовал красавчик.
– Спасибо, Арт, не надо. Я на… – остановилась на полуслове, вспомнив, что моя Сузуки в ремонте. – Вот черт!
– Угу, я так и понял, – довольно хмыкнул Михайлов. – Буду ждать. Постарайся не задерживаться.
Времени на сборы потребовалось немного, и уже через несколько минут я вышла из раздевалки с сумкой в руках, издалека наблюдая за тем, как юная девушка–администратор изо всех сил пыталась обратить на себя внимание моего знакомого. Артем лениво отмахивался от попыток заигрывания, игнорируя отчаяние, плескавшееся в девичьих глазах.
– Идем, Инга, – он протянул руку и выдернул легкую сумку из моих рук. – Отдыхай, я все сделаю.
Его машина – черный «лексус» – притаился под кронами старых лип, словно хищник в джунглях. Мигнули фары, тихо щелкнули открывшиеся замки, приветствуя хозяина.
– Прошу, – Артем дождался, пока я устроилась на пассажирском сиденье, закрыл дверь, обошел машину и сел за руль.
Они идеально друг другу подходили: элегантный седан с мощным движком, плавными линиями кузова и его хозяин, высокий, харизматичный, с красивым телом и таким количеством упрямства, что можно только позавидовать. Если перевести упрямство в лошадиные силы, то человек оказался бы намного мощнее автомобиля.
– Адрес?
– Ольховский проезд, восемь.
Навигатор быстро проложил маршрут к указанному адресу, мой взгляд зацепился за странную петлю, увеличивающую время в пути. Что за..?
– Авария, – моментально отозвался Артем, увеличив красную точку на экране и прочитав комментарии. – Пишут про прорыв на теплотрассе, будем объезжать. Там все дворы перекрыты шлагбаумами, так что придется сделать крюк.
Да, у нас с Михайловым было шапочное знакомство, но при этом существовала какая–то странная ментальная связь, позволяющая отвечать на непрозвучавшие ответы, понимать друг друга с полуслова, с первого взгляда.
Любовь? Чувства? Да ладно! Даже рядом не стояло, просто так… Случайность. Или везение…
Мы ехали молча. Радио, которое с самого начала тихо мурлыкало инструментальную музыку, Арт выключил. Да, я так хотела, но не просила, он это почувствовал. Сам.
Я готовилась ко встрече с мужем, собиралась с силами. Зашивала себя в броню, трещавшую по швам, открывающую постороннему взгляду уязвимую тонкую кожу, потрескавшуюся, почти кровоточащую от увиденной сцены. Слишком остро, почти на грани…
– Дай свой телефон.
Не знаю, почему, но я без спора и без вопросов разблокировала гаджет, вложила в широкую мужскую руку. Пока мы стояли на светофоре, Арт набрал нужные цифры и нажал зеленую кнопку. На дисплее мультимедийной системы, сопряженной с его телефоном, высветился мой номер.
– Теперь у тебя есть мой контакт, Инга. Если что – сразу звони.
– Все в порядке, Артем, но за предложение спасибо, – я открыла карточку абонента и присвоила ему имя «Летучий Голландец».
– Вижу я твой порядок, Инга. Спрашивать ничего не буду: знаю, что ты не любишь жаловаться, – Михайлов улыбнулся уголками губ, но взгляд зеленых глаз оставался все таким же напряженным. – Ты можешь дурить голову посторонним, но себя не обманешь, – он на миг задумался и продолжил, – и меня тоже. Женщина должна быть счастливой, а не сильной, даже если она – Пиковая Дама.
Хорошее жизненное кредо, мне нравилось, но сейчас я жила в другой реальности. Она – чан с концентрированной кислотой, состоящей из ревности, обид и подозрений. Эта жуткая смесь растворяет любые ткани, разрушает самые твердые структуры. Я зависла над этим чаном, а сука судьба, хищно скалясь, нажала красную кнопку. С каждым мгновением я все ближе к дымящейся поверхности… Терминатор, бл*дь.
– Мы на месте, Инга. Какой подъезд? Открывай шлагбаум.
Лексус Михайлова замер перед бело-красной полосатой палкой, а я и не заметила, как прошло время.
– Не нужно заезжать, Арт. Во дворе тесно, развернуться будет неудобно. Я сама дойду…
– Как скажешь, – мужчина вышел из машины, открыл мою дверь и подал руку, помогая выбраться из салона.
Я не спешила: на гильотину никто не торопится. Перед смертью не надышишься, но этот путь за меня никто не пройдет.
– Спасибо тебе.
От Артема пахло морем и сандалом, его слегка влажные волосы падали на лоб волнистыми прядями. Откуда ты взялся, Летучий Голландец? Почему появился именно сегодня?
– Держись, Инга. Если станет совсем хреново или понадобится жилетка – звони, помогу.
Вот так просто и ясно. Я кивнула, ощутив на виске легкий дружеский поцелуй, и сделала шаг в сторону дома. Пора выпускать на сцену Пиковую Даму: в предстоящей мясорубке душ и сердец Инга Луговая не имела шансов на выживание.
Черный седан осторожно развернулся и исчез за углом, на экране моего телефона пульсировала красная точка: муж был дома. Пару лет назад мы подключили геолокацию, чтобы не терять друг друга в этом огромном мире, и сейчас я точно знала, что меня ждут.
It's the final countdown – звучало в голове. Три, два, один.
– Инга, – он встретил меня в прихожей. В нашей семье сложилась традиция – слышишь, как открывается входная дверь – выходишь встречать. Глеб потянулся с поцелуем, но я внезапно нагнулась, чтобы положить сумку, и его губы мазнули по моей щеке. – Ты сегодня задержалась. Все в порядке?
– Да, все нормально. Объезжали аварию, пришлось сделать крюк, – обошла мужа и скрылась в ванной, договаривая на ходу. Сердце билось о ребра, как птица о прутья клетки, грозя разлететься в ошметки. Нужно было сохранять лицо и взять эмоции под контроль, поэтому я позорно сбежала.
Сейчас, когда я увидела мужа, его спокойный взгляд, расслабленную позу, мозг кипел и взрывался. Одно из двух: или встреча с Магдаленой была обычной, ничего не значащей, – но интуиция визжала, напоминая про их прикосновения и улыбки – или Глеб - талантливый актер.
Стиральная машина гоняла в барабане купальник и полотенце, а я пристроилась на краю ванны и плескала в лицо водой, морально готовясь к общению. Выйти, чтобы увидеть и заговорить с тем, кто – возможно – мне уже изменил. Хватит быть маленькой девочкой и прятаться в домике!
Глеб сидел в гостиной, на экране телевизора мелькали кадры новостей, диктор вещал про политическую обстановку в мире. Обычный вечер. Все, как всегда, но не для меня.
– Иди ко мне, – он привычно хлопнул по дивану рядом и отработанным жестом откинул руку на спинку. Еще вчера я прижалась бы к боку мужа, ощутила на своем плече горячую крепкую ладонь, но сегодня все было иначе, поэтому я устроилась в кресле. Эти перемены не прошли мимо его внимания. Темная бровь подскочила в удивлении.
– Инга, что случилось? Почему ты села так далеко? У тебя глаза красные, ты случайно не заболела?
Я зубами вцепилась в предложенную версию, которая все отлично объясняла и давала фору на дальнейшие действия. Понятно, что пока было бессмысленно предъявлять обвинения и требовать объяснений: доказательств не было, а встреча с брюнеткой в нашем ресторане… Все может быть. Например, столкнулся со старой знакомой при выходе из офиса, решили посидеть за чашечкой кофе, вспомнить прошлое. Глеб отмахнется от пустых подозрений, скажет, что мне все показалось, а та встреча в ресторане – пустяк. Но я – Пиковая Дама, и я умею ждать.
Я говорила, а у самой перед глазами стоял кадр «подписания» контракта: ее пальцы в его руке. Больно… Сердце щемило, слезы поднимались из глубины, но нельзя выпускать их на волю, раскрывать свое состояние. Держаться! Соберись, тряпка!
– Спать пора, сегодня был тяжелый день.
Отыгрывая версию простуды до конца, я на глазах у мужа демонстративно достала аптечку, нашла упаковку шипучих таблеток, кинула в стакан с водой и направилась в спальню, прихватив к тому же блистер спазмолитика: головная боль была на подходе.
– Подожди, Инга, – Глеб возник на пути. Его пальцы коснулись моего лба, темные глаза смотрели встревоженно. Такой привычный, домашний. Мой. Почти. – Температуры вроде нет, но выглядишь не очень... Может лучше сразу врача вызовем? Зачем ждать?
Каждое прикосновение – ожог. Его слова вызывали дрожь, которая умудрялась пробиться наружу, а забота казалась насквозь фальшивой. Мой контроль был слишком слаб, поэтому я резко отстранилась от мужа.
– Тебя трясет, Инга. Так нельзя. Я звоню в скорую.
Он потянулся за телефоном, но я его опередила: схватила гаджет и бросила за диванную подушку, не обращая внимания на изумленный взгляд мужа.
– Не нужен мне врач, я просто устала. Выпью лекарство, высплюсь и все будет нормально. Не надо устраивать панику на ровном месте.
– Как скажешь… Тебе виднее.
В мужском голосе явственно звенела обида на то, что его заботой пренебрегли, не оценили, да просто отвергли.
Это была не ночь, а сплошная му́ка: легкая дрема не принесла отдыха и расслабления. Каждые двадцать минут я открывала глаза и смотрела на часы. Каждые, с*ка, двадцать минут! Как будто внутри меня стоял скрытый таймер без кнопки «выкл»!
В шесть утра не выдержала и тихо вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. Как говорится, не наевшись – не налижешься. Раз не удалось отдохнуть за ночь, то час не имеет значения. Глеб еще спал, уютный, домашний, знакомый до самой мелкой морщинки. Мой ли? Вот в чем вопрос...
Традиционные утренние сборы были отработаны до автоматизма. Я могла одеться и накраситься с закрытыми глазами, поэтому выскользнула из квартиры, не потревожив мужа, прихватила ключи от возвращенной из ремонта Сузуки и оставила на кухонном столе записку.
«На работе аврал, Дигон попросила приехать пораньше. Не хотела тебя будить, ушла тихо. Спасибо за машину. Целую.» Над последним словом долго думала, но все–таки решила написать: прежняя Инга непременно поцеловала бы мужа за его заботу и внимание.
По дороге в офис я заехала в кофейню, позавтракала, прикидывая дальнейший план действий. Правильно говорят: многие знания умножают печали. Со вчерашнего вечера в груди саднило и болело, словно там поселился сумасшедший дикобраз, иголки которого царапали, оставляя после себя незаживающие кровавые раны.
Не умею я притворяться и делать вид, что ничего не случилось – тоже, поэтому уже через час после начала работы последовало закономерное.
– Луговая, зайди к Аурике Артуровне.
Дигон боялись все, кто согрешил на работе: дотянул задание до дедлайна, налажал в цифрах или сознательно решил схалтурить. Наверняка в роду этой женщины были ведьмы: невозможно с одного взгляда сканировать человека, считывать его мысли, но у нее получалось.
– Инга, что с тобой? Ты сегодня словно сама не своя. Что случилось?
Она махнула рукой в сторону кресла, а сама захлопнула ноутбук и сцепила пальцы, не сводя с меня пристального взгляда, от которого становилось неуютно. Хотелось сбежать, спрятаться под стол и закрыть лицо руками, словно я – маленькая девочка, а не тридцатилетняя женщина.
– Все в порядке, Аурика Артуровна…
– Эти сказки ты можешь рассказывать кому–то другому, - раздраженно отмахнулась начальница. – Я слишком хорошо тебя знаю. Итак, повторяю вопрос: что произошло?
– Еще ничего, но, возможно, скоро произойдет, – выдохнула, не желая посвящать постороннего человека в семейные дела.
– Проблемы в семье?
Это был даже не вопрос, а утверждение. Диагноз. Приговор. Вместо ответа я пожала плечами.
– Инга… – голос Аурики стал громче, заставляя подчиняться. – Инга, посмотри на меня!
Я смотрела на начальницу, а сама думала, что моя Пиковая Дама выросла лишь по возрасту, а броня, которой я так гордилась, оказалась сделана из бумаги и скрепок. Выжить бы…
– Инга, плеть измены бьет только раз, все остальное – это страдания, которые мы доставляем сами себе.
– И что делать?
– А какие варианты приходят на ум? – взгляд Аурики смягчился, но от этого не стало легче. Отвечать вопросом на вопрос – любимое развлечение начальницы. Так она заставляла нас думать, а не использовать ее опыт в качестве костылей. – Знаешь, говорят, что этот мир разноцветный, и я с этим согласна, но во многих ситуациях он - черно–белый. Вот и в случае семейных проблем… Реакций на измену всего две. М-м-м? – Дигон приподняла соболиную бровь. – Понимаешь, о чем я?
– Уходить или простить, – я прекрасно поняла посыл начальницы, внутренне с ней согласилась. На словах всегда все просто…
– Именно! Одно из двух, третьего не дано. И знаешь, что я хочу сказать? У тебя уже готов ответ на вопрос «что делать?», просто сейчас страшно представить иное будущее. То, в котором не будет мужчины, выбравшего другую женщину. И еще вот что хочу тебе сказать, Инга, – Аурика встала из–за стола и подошла к окну, наблюдая за суматохой весенней Москвы. – За всю жизнь я встретила лишь четырех женщин, которые, простив предательство, смогли заново отстроить семью и вернуть себе любовь. Все остальные превратили свою жизнь в ад, с головой погрузившись в подозрения, сомнения и ревность. Думай, Инга, принимай решение.
– Пока не о чем думать, Аурика Артуровна. Я просто видела их в ресторане…
– Значит нужно подтолкнуть ситуацию, Инга Олеговна. Чего вы ждете? – начальница снова перешла на «вы», в рабочий режим.
– Подтолкнуть? Но… – я растерялась, услышав заявление Дигон. – Но зачем?
– Если ваш муж верен, он таковым и останется, а если нет… На сегодня вы свободны, Инга Олеговна. В таком состоянии от вас на работе нет никакого толку. Идите и займитесь личными делами.
Возможно, Аурика была права. Нет, она точно была права! Я сидела за компьютером, перед глазами мелькали цифры, а в мыслях было лишь одно…
«Глеб по ней с ума сходил» набатом звенела в голове фраза, брошенная Аленой. С ума сходил, и, судя по всему, до сих пор сходит. Ну что ж, посмотрим…
Я разблокировала телефон и набрала номер из списка избранных.
– Глеб, привет. Я сегодня уезжаю в командировку… Да, внезапно. Я же утром тебе написала, что на работе аврал. … Да, без вариантов. Еду на три дня в Вологду. Сейчас метнусь за вещами домой и стартую… Нет, не на своей машине… Трансфер от фирмы. У меня телефон почти разрядился, так что на время пропаду с радаров, пока не доберусь до гостиницы. Да, не теряй меня. Все, побежала. Целую.
Наживку забросила. Посмотрим, так ли мой муж хочет Магдалену, или все это догадки подруги. Бросила телефон в сумку, выключила компьютер и вышла из офиса. Сегодня все должно решиться.
Оставила машину на подземной парковке и вызвала лифт. Легкая дрожь волнами пробегала по телу, словно озноб во время простуды. Колючий, противный, выворачивающий суставы. Адреналин бурлил в крови, заставляя сердце захлебываться в бешенном ритме. Я открыла дверь квартиры, стоя под камерой.
Трешка, которую мы с мужем купили сразу после свадьбы, была расположена в современном доме, каждый этаж которого находился под наблюдением. Все жильцы имели возможность подключиться к камере и проследить за тем, что происходит на площадке.
Каким–то звериным чутьем понимала, что в этот момент за мной присматривают. Глеб наверняка следил за мной через «око Саурона», как я часто со смехом называла черный глазок с красным индикатором.
Не знаю почему, но я выбрала самый большой чемодан и начала складывать туда вещи. Вдумчиво, не торопясь, словно и в самом деле собралась уезжать. Неужели Аурика права: ответы на все вопросы уже известны, просто мы часто боимся произнести их вслух и принять грядущие перемены? Белье, два платье, три костюма, пара туфель и босоножек… Пальцы подрагивали и никак не могли справиться с тугими замками, но уже через полчаса я выкатила чемодан из квартиры, сдерживаясь, чтобы не подмигнуть в камеру. Ловушка готова.
У подъезда меня ждало такси бизнес–класса. Только такое мне могла нанять фирма «АуДи_Траст», Глеб это прекрасно знал. И да, площадка перед парадным тоже просматривалась по камерам. Я добросовестно отыграла роль в сюжете «жена уезжает в командировку». В сторону Вологды мы ехали почти час, за это время я успела ответить на пару сообщений от мужа, подтвердив, что уже в пути, напомнила об разряженном аккумуляторе и… отключила геолокацию, напоследок убедившись, что Глеб все еще в офисе.
Спустя час я попросила водителя развернуться и доставить меня к кафе, что располагалось недалеко от дома.
– А как же..? – изумился пожилой таксист. – А ваш заказ?
– Заказ я уже оплатила, так что можете не переживать. Просто отвезите туда, куда я скажу…
Игнорируя недоуменные взгляды, которые водитель то и дело бросал на меня в зеркало заднего вида, я с напряжением всматривалась в карту. Глеб вышел из офиса раньше обычного и направился каким–то странным маршрутом. Забирал Магдалену или встречался с бизнес–партнерами? Пометавшись по городу, точка на карте начала движение в сторону нашей квартиры.
Вероятность, что мой муж заглянет в это кафе была нулевой: с тех пор, как бизнес пошел в гору, Глеб отдавал предпочтение дорогим ресторанам, пренебрежительно называя маленькие кафешки забегаловками.
Я увидела его… Черный внедорожник с тремя семерками в номере. Это машина моего мужа, Глеба Лугового. Через окно хорошо просматривался пассажир, сидящий рядом с водителем. Вернее, пассажирка: длинноволосая брюнетка. Я поставила чашку с кофе на стол и закрыла глаза.
– Ты хотела получить ответ, Инга, теперь он у тебя есть! – заходилась от бешенства интуиция. – Твой муж – м*дак! Изменщик! Я предупреждала!
– А вдруг они просто заехали по делам? – цепляясь за призрачную надежду, шептала любовь. – Может они просто коллеги? Ты ведь не спросила у подруги, кем работает Магдалена…
Через приложение я наблюдала за тем, как машина подъехала к подземной парковке, миновала шлагбаум, а через несколько минут пара вышла из лифта на нашем этаже. Все чинно и прилично. Почти. Рука моего мужа лежала на талии женщины. Ее макияж, прическа, яркая красная помада на губах были идеальными. Пока что…
Выдох–вдох. Тик–так. Выдох–вдох. А вдруг… я, как последняя дура, впилась в экран телефона, уговаривая про себя: – Возьми документы и выходите, ну же!!!
Нет. Дверь в квартиру двести сорок восемь оставалась закрытой.
Я рассчиталась за кофе и десерт и вышла из кафе. На улице темнело. Фонари и яркие витрины магазинов подсвечивали путь. Конечно, можно было позвонить мужу, предупредить, что возвращаюсь, и тем самым избежать апокалипсиса, вернее – отсрочить его. Но… нет. Я должна увидеть все собственными глазами…
Наверное, это была высшая степень мазохизма, самая жестокая и разрушающая, но я решила идти до конца.
Ключ никак не попадал в замочную скважину, так тряслись руки, но наконец все получилось. Тихо потянула на себя тяжелую дверь и вкатила чемодан в прихожую. В квартире было темно, из динамиков профессиональной аудиосистемы доносились звуки природы. Ловушка сработала: в прихожей кроме обуви мужа стояла пара черных туфель на высокой шпильке. Сердце подпрыгнуло, больно ударилось о ребра, вышибая последний дух.
Я скинула обувь и молча присела на корточки, собираясь с силами. Пора. Пиковая Дама сможет, она справится. У нас обеих уже не оставалось выбора.
Горячо, душно, нечем дышать. Пол под ногами обжигал голые пятки, воздух с трудом пробивался в легкие. Шла по раскаленной лаве прямо к кратеру вулкана, в котором сейчас сгорю дотла. Мой личный ад распахнул ворота.
В спальне царил полумрак, пахло сексом и пороком. Изменой. Предательством. Я сжала руки в кулаки и сделала последний шаг.
– Глебушка–а–а… – стонала брюнетка, сидя верхом на моем муже, ритмично двигая бедрами. – Еще! Вот так! Да–а–а…
Длинные темные волосы разметались по спине, как змеи на голове Медузы Горгоны.
– Ммм… – хрипел мой пока еще муж. – Иду к тебе… Я сейчас кончу… Уже почти, – сипел, обхватив любовницу за талию, задавая нужный темп, активно вколачивался в нее бедрами. – Да–а–а…
Их голоса проникали в мозг размытым шумом. Я словно смотрела кино в старом кинотеатре. Дешевое порно. Не видеть, не слышать! Не надо! Но уже поздно. Ты хотела все знать, Пиковая Дама, так жри полной ложкой, только не подавись!
– Я больше не могу-у-у …
Женский шепот выжигал сознание, мужской стон испепелил сердце. Мой выход, время пришло.
– Не можешь – не берись! – ударом кулака по выключателю я врубила свет в спальне. Ослепляя, вспыхнула центральная люстра и периферийная подсветка. То, что в сумраке казалось страстью и любовью, сейчас выглядело совсем иначе.
– Договор о слиянии приведен в действие? – хмыкнула, скрывая боль за сарказмом. – Не так ли, Глеб–уш–ка-а-а? – остатками голоса попыталась скопировать интонацию Магдалены. На фоне шепота и стонов мой хриплый голос казался вороньим карканьем. Судя по замершим любовникам, внезапное появление в самый разгар сексуальных забав было крайне эффектным. И пусть меня трясло от злости, обиды и боли, но я контролировала ситуацию. – И что тут у нас такое?
Я знала, что мой муж ненавидит уменьшительно-ласкательные суффиксы в своем имени, но сейчас… пофиг. Оттолкнувшись от двери, шла вдоль стены, пиная носками туфель разбросанную по полу одежду, цинично разглядывая соперницу.
– Сиськи ничем не лучше моих, жопа совсем плоская. Чем эта блудница лучше, Глеб–уш–ка–а–а?
Они так спешили предаться страсти, что даже не разобрали постель, устроились прямо на покрывале, а сейчас муж судорожно искал выход из положения и хоть какую–то тряпку, чтобы прикрыться.
– Глеб, сделай что-нибудь. Она… – всхлипнула брюнетка, падая на грудь любовника. Теперь парочка напоминала два слипшихся пельменя, – пусть она уйдет.
– Уже бегу, волосы назад, – первый шок прошел, оставив после себя холодный гнев. – Шлюха будет говорить, что мне делать в собственном доме? Обойдетесь! Глебушка, ты там как? Жив?
– Инга, выйди, – прохрипел муж, нервно ерзая под любовницей. – Нам нужно одеться.
Сейчас я чувствовала себя обледеневшей, словно кто–то вколол мощную дозу анестезии, которая действовала на все тело: ничто не болело, эмоции спрятались в самый дальний угол души, сердце билось ровно. Придет время, маска ледяной стервы слетит, и я провалюсь в мощный откат, но сейчас нужно было использовать каждую минуту.
– Одевайтесь, кто вам мешает? Подбирайте тряпки и вперед, – я брезгливо поморщилась, подцепив носком туфли белый кружевной бюстгальтер любовницы и подбросила его в воздух. – Хватило наглости устроить потрахушки в нашей спальне, так наберитесь смелости посмотреть мне в глаза. Стеснительные какие, ну надо же…
Я остановилась у косметического столика, подвинула ногой мягкий пуф и удобно утроилась прямо напротив сладкой парочки.
– Глебушка–а–а… – по-детски канючила Магдалена, не отрываясь от груди любовника. – А–а–а… Выгони ее!
Боже, это какой–то дурдом! Идиотская ситуация грозила затянуться. Я надавила кончиками пальцев на виски, стремясь успокоить легкое головокружение, но эти действия не увенчались успехом.
Внезапно у меня появился союзник…
Им стал телефон, трезвонивший в коридоре. Судя по незнакомому рингтону, искали общения с Магдаленой.
– Замечательно! Сейчас посмотрим, кто ищет блудницу вавилонскую, – я лениво встала и направилась к двери, но в спину прилетел вопль, в котором звучал ужас.
– Нет!!! Не смей трогать!!!
Опаньки! Она наверняка знала, кто искал ее в столь поздний час, и едва ли это была любимая подруга. Оторвавшись наконец от Глеба, любовница резво вскочила с постели и, сияя прелестями и недостатками, рванула за телефоном, на ходу успев подхватить белье с пола. Страх победил стыд.
Освободившись от любовницы, Глеб сел на постели и потянулся за боксерами, валявшимися неподалеку, при этом не сводя с меня тяжелого взгляда. Он пытался контролировать происходящее, но все катилось само по себе, как спущенная лавина. Глеб и Магдалена просто бросили первый камень, а теперь…
– Инга…
– Позволь я угадаю то, что ты хочешь сказать. Это не то, правда? – истерический смешок сорвался с моих губ, грозя перейти в гомерический хохот. – Я что–то неправильно поняла, Глебушка?
– Прекрати, Инга, – поморщился пока еще муж. – Тебе это не идет… Знаешь ведь, что я не люблю…
– А ей идет? Шлюхе принадлежит эксклюзивное право называть тебя этим дурацким именем? И заодно – иметь тебя на нашей кровати? Инициативная стерва, что и говорить… – я перебила мужа и бросила взгляд в сторону брюнетки. Она уже надела белье и вернулась в спальню за платьем, которое мятым комом валялось у ножки кровати. В одной руке Магдалена держала телефон, а другой судорожно и безрезультатно пыталась привести прическу в порядок. – Беспринципная тварь.
Оставив сладкую парочку в спальне, я поднялась с пуфа, вышла в гостиную и осторожно перевела дыхание: второй акт мерлизонского балета был на подходе, а у меня с трудом получалось дышать. Сердце хаотичными толчками разгоняло кровь по артериям, в висках скапливалась тяжесть, картина перед глазами размывалась. Не свалиться бы с инсультом!
– Я провожу Магду и вернусь, – полностью одетый муж придерживал за руку пошатывающуюся любовницу, которая не слишком удачно имитировала приближающийся обморок, спотыкаясь на ровном месте и закатывая глаза. – Нам нужно будет поговорить, Инга.
Уж если кому и можно было упасть в обморок, так это мне, но тратить время на бесполезные спецэффекты было глупо и бесполезно.
– Не о чем разговаривать, Глеб. Завтра я подаю на развод, а ты можешь не спешить с возвращением. Утешь страдалицу… – только сейчас мой взгляд упал на руки Магдалены. – С каждой минутой ты разочаровываешь меня все сильнее, Глебушка.
– Мы обязательно поговорим… – бросил мне в спину пока еще муж. Мои внутренние аккумуляторы мигали красным индикатором, предупреждая о низком уровне заряда, требуя отдыха.
Гостевая комната – единственная из всех, на дверях которой были установлены замки. Я поспешила скрыться там. Шоковая анестезия постепенно проходила, чувствительность и эмоции возвращались, грозя разнести мою нервную систему в хлам.
Да, я – Пиковая Дама, холодная стерва, но при этом еще и женщина. Преданная любимым близким человеком, униженная и уничтоженная в своей наивной вере, что настоящая любовь побеждает все: похоть, соблазн, провокации.
Хотелось бы расслабиться, но любовники все никак не могли уйти. Внезапно из коридора донесся визгливый вопль блудницы, отзываясь в висках новыми острыми вспышками боли.
– Глеб, мои туфли?! Тут только один… Как я домой пойду?!
В ответ донеслось какое–то невнятное бурчание, затем закрылась входная дверь, тихо щелкнул замок. Интересно, он ее на руках понес, или мамзель отчалила босиком? Да пофиг!
Наконец я осталась одна в квартире, которую недавно считала нашим семейным гнездом, а сейчас… Сейчас хотелось достать огнемет и выжечь здесь все, превращая оскверненное изменой жилище в мертвое пространство, в пепелище. Эх, мечты! Однако, пора переходить к делу.
Первый порыв – принять ванну с ароматной пеной, чтобы перебить вонь секса, которая до сих пор раздражала носоглотку, смыть липкую паутину измены и чужого парфюма, въевшуюся в открытые участки кожи, но мозг уже заработал и подтолкнул к другим действиям.
– Плеть измены бьет лишь раз, – повторила слова Аурики, открывая домашний сейф и перебирая бумаги. – Я не буду слабой…
Загранпаспорт, документы на квартиру, свидетельство о заключении брака – все, что имело хоть какое–то отношение ко мне, перекочевало в чемодан с вещами, спрятанный под кроватью в гостевой комнате. Еще неизвестно, как поведет себя Глеб, когда вернется, а заниматься восстановлением документов не хотелось. Можно, если выбора не будет, но долго и хлопотно. Так зачем время терять?
Вот теперь пришла пора расслабиться. Условно расслабиться, конечно. Как привести в порядок перепаханную душу и разорванное на лоскуты сердце, я не представляла. Однако закрываться в квартире и закатывать истерики в мои планы не входило, а ночь в одиночестве – то, что нужно.
Под журчание воды перед глазами то и дело мелькали мерзкие кадры: обручальное кольцо на пальце Магдалены, руки Глеба на ее талии, их движения навстречу друг другу…. Шлепки, стоны, запах секса. Мерзко…
Дважды шлюха обманывала своего мужа, оказавшись в кровати женатого мужчины. А туфли… Я тихо хмыкнула, вспоминая, как одним движением отправила одну туфельку в полет в общий коридор, а затем забросила ее в кладовку, где наши соседи хранили санки, старую коляску и самокат. Действовала на рефлексах, бездумно, безрассудно, по–детски, желая напакостить хоть в чем–то, но ни о чем не жалела. Как знать, что будет дальше…
Злые слезы скатывались по щекам, и я сразу смывала их водой, чтобы завтра утром не проснуться с опухшим лицом. Пусть никто не узнает, что сегодня вечером Пиковая Дама ревела, провожая в последний путь разрушенные отношения.
– Инга!
Взъерошенный Глеб ворвался в ванную комнату без стука и замер, оценивая открывшуюся картину. Неужели он боялся, что я утоплюсь или вскроюсь от горя?! Пффф!!! Не дождется!
Я лежала в ванне, закрыв глаза. Пышные барашки пены расползлись по поверхности, скрывая мое тело от мужского взгляда, по краям ванны были расставлены горящие ароматические свечи.
– Инга, нам нужно поговорить, – он съехал спиной вдоль стены и уселся на пол, не отрывая от меня тяжелого взгляда. – Все не так…
– Хорошо, Глеб, – я открыла глаза, сдула с ладони белые хлопья и посмотрела на мужа. За немногие минуты в одиночестве удалось немного продышалась. Я была готова к диалогу, хотя что тут обсуждать? Хотелось верить, что маска стервозной холодной Пиковой дамы не слетит раньше времени. Кто–то мудрый сказал, что разговоры говорить – не мешки ворочать, но сейчас я была готова поспорить на этот счет. – Не так, говоришь? Я видела тебя, находящегося в здравом уме и твердой памяти.
В нашей квартире.
В нашей спальне.
На нашей кровати ты имел другую женщину.
Замужнюю шлюху. В каком из этих фактов я ошиблась? Подскажи, мой любимый муж.
– Да, все так, но…
– Тогда что не так, Глеб? Что из вышеперечисленного – другое? Или то, что я видела – это не измена? Не предательство?
– Ты не понимаешь, Инга… Магдалена – она…
– Знаешь, мне не интересно, кто она, каким ветром занесло шлюху в нашу спальню и совсем пофиг, как ты можешь оправдать этот поступок…
– Она не шлюха…
– Конечно, – согласилась с мужем, но затем уточнила. – Она – дважды шлюха. Замужняя баба легла под женатого мужика. За такое можно звездочки выдавать, а еще лучше – выжигать их прямо на лбу, чтобы всем вокруг было видно, что у этой дряни напрочь отсутствует представление о том, что такое хорошо и что такое плохо.
– Инга, – поморщился мой собеседник, словно испытывал непрекращающуюся зубную боль. И да, я умела быть именно ей, этой ноющей болью. – Ну что за выражения? Вырубай Пиковую Даму, хватит уже.
– Какая ситуация, такие и выражения, дорогой. Так что ты еще хотел сказать?
– Бл*дь… – Глеб запустил пальцы в шевелюру и сильно потянул себя за волосы. Фокус барона Мюнхгаузена повторить не удалось: болото измены цепко держало свою жертву в своем плену.
– Типа того, – кивнула пока еще мужу и, вставая в ванной, потянулась за полотенцем, игнорируя его темнеющий взгляд. – Я подобрала другое определение, но и это тоже сгодится для описания твоей Магдалены.
– Инга, мы справимся с этим, – дернулся Глеб, заметив, как я покачнулась, надевая пижамные шорты и топ. – Ты чего?
– Ничего. Спасибо, что напомнил.
Я сняла обручальное кольцо и точным броском отправила его в распахнутую пасть фаянсового друга. Бульк! Тоненький золотой ободок бесследно исчез в глубинах унитаза. Ни возмущенный возглас Глеба, ни его гневный взгляд не помешали моему точному броску.
– Инга, ты чего творишь?!
– Всего лишь подвожу итог нашей семье. Ты начал, а я завершила. Так сказать, спустила изгаженные отношения в сортир. Буквально. Пусть плывет. Дерьмо к дерьму. Аминь.
Внутри все кипело и булькало от боли и обиды, но я запретила себе проявлять эмоции. Не реветь! Не сейчас! Все будет, только позже.
– Хорошо. Может ты и права. Я куплю тебе новое кольцо, Инга.
– И заодно купи нового себя, потому что старого я никогда не приму… – я вышла из ванной и направилась на кухню: без таблетки от головной боли сегодня уснуть не получится.
– Ты о чем, дорогая?
Глеб следовал за мной, словно охотник за добычей, только я уже ничего не боялась. Лицемерное «дорогая» резало слух, лишний раз подчеркивая абсурдность и цинизм ситуации. Выпотрошенная, с развороченным сердцем и мертвой душой, я стала прозрачной оболочкой себя прежней, собственной тенью.
– О том, что от тебя всегда будет пахнуть ее ужасными духами, Глеб. Ты можешь мыться часами, но всякий раз я буду чувствовать этот запах.
Я не лгала. «После любви» – так назывался узнаваемый парфюм Магдалены. Одна капля шедевра убивала лошадь, две – являлись оружием массового поражения. Творение Томаса Космалы требовало аккуратного обращения и тщательной дозировки, но вавилонская блудница напрочь игнорировала понятие о норме. Похоже, этот порок распространялся на все сферы ее жизни.
– Или ты думаешь, что я забуду, как ты лапал ее тело? – продолжила, наливая в стакан воду и выдавливая из блистера таблетку. – А твой сморщенный мокрый дружок, – я мотнула головой, указывая направление ниже его пояса. – Неужели я смогу забыть, как он вывалился из ее щели? Ты даже не подумал о защите, Глебушка. Я говорю, а меня тошнит от всей это мерзости. Нет, дорогой. Я не буду справляться «со всем этим», как ты выразился. Я уйду, а вы развлекайтесь. Подобное притягивает подобное. Вы нашли друг друга, два предателя.
– Инга…
Мой пока еще муж сделал шаг вперед, но я выставила перед собой ладонь и качнула головой.
– Не смей. Не прикасайся ко мне, Глеб. Я съеду из квартиры через десять дней, а завтра оформлю заявление о разводе. Тебе останется только заполнить свою часть и подписать документ в личном кабинете на госуслугах. Детей у нас нет, материальных претензий – тоже, так что разведут быстро. Эти десять дней я поживу в гостевой комнате. Надеюсь, ты понял, что с этого вечера мы уже не муж и жена. Я отпускаю тебя, Глеб, и ухожу.
– Глупышка, ну куда ты пойдешь?
Карие глаза согревали, баритон мужа наполнился теми самыми бархатными чарующими нотами, которые околдовывали разум, превращали мой мозг в кашу, а волю – в тряпку. Раньше, но не сейчас.
– В свою квартиру. Договор найма скоро заканчивается, жильцы соберут вещи и освободят помещение.
У меня была собственная двухкомнатная квартира, которую я уже несколько лет сдавала семейной паре. Да, она не такая большая по сравнению с нашей трешкой. Да, расположена значительно дальше от центра города и от моей работы, но это было мое жилье. Мое старое гнездо, крепость. Стены одиночества.
– Инга, не надо этого делать, – сказал Глеб, запустив руку в волосы. Эту его привычку я хорошо изучила, как и все прочие, но почему–то все равно упустила из вида появление любовницы.
– И давно ты с ней?.. – голоса не хватило, чтобы договорить фразу, но муж и так все понял. Замялся, занервничал, пряча взгляд. И это был ответ. Давно.
– В эту квартиру ее уже приводил или сегодня был дебют? – сказала–каркнула, скрывая боль за сарказмом. Сама мысль о том, что мне приходилось спать в кровати, на которой эти двое самозабвенно предавались любовным утехам, вызывала омерзение. Опять хотелось зайти в душ…
Черт! Надо брать себя в руки, иначе моя крыша начнет движение, а затем в гости заглянут невроз и депрессия. Да ну нах!
– Все произошло случайно, Инга…
– Ага. Ты случайно пригласил ее в нашу квартиру, устроил экскурсию. В спальне вы случайно решили задержаться, чтобы шлюха смогла оценить интерьер или проверить жесткость матраса. Затем ты споткнулся и упал на кровать, а она – на тебя. Случился случайный секс. Забавная тавтология, правда? Так все было?
– С тобой сейчас невозможно разговаривать, – хмыкнул Глеб, запустив руки в карманы. Он нервничал, с трудом подбирал слова, а я не спешила ему на помощь. Я вообще сделала шаг назад, чувствуя себя зрителем в захудалом театре, где играют бездарные актеры. – Тебе нужно остыть, Инга. Остыть и выключить эту чертову Пиковую Даму.
– Остывшие лежат в морге или в могиле, а я не спешу составить им компанию, поэтому твой план считаю неудачным. Что касается Пиковой Дамы… Знаешь, Глеб, это ведь ты ее разбудил. Когда женщине обрезают крылья, она пересаживается на метлу, поэтому… Спокойной ночи, не мой муж.
– Любимая…
– Не нужно, Глеб… Давай обойдемся без лишних слов. Я устала, а завтра на работу. Спать пора.
– Я так понимаю, что завтра ты едешь в офис?
– Правильно понимаешь. А что такое? – я сняла с кровати покрывало и свернула его аккуратной стопкой, стараясь не смотреть на мужчину. Не могу, не хочу. Сейчас он казался мне насквозь фальшивым и абсолютно чужим, незнакомым.
– Я тебя завтра отвезу, – взгляд карих глаз прожигал меня насквозь. Казалось, Глеб искал способы вывернуться из сложившейся ситуации, но их не было. Я их не видела. Это финал. Точка абсолютного нуля.
– Не нужно, у меня есть машина. Все, уходи.
Я распахнула дверь и замерла в дверях, всем видом демонстрируя желание остаться в одиночестве. Тяжело вздохнув, муж медленно вышел из гостевой комнаты и остановился.
– Инга…
Закрытая мною дверь едва не ударила его по носу, волной воздуха взъерошила темные волосы. Тихо щелкнул замок, гарантируя желанную тишину. Я оставила ключ в замке. Просто на всякий случай, если вдруг среди ночи Глебу захочется поделиться со мной душевными терзаниями.
Все овцы и бараны были пересчитаны, колыбельные спеты, но сон потерялся среди боли, слез и обид этого вечера. Лежа в постели, я разглядывала потолок.
Почему люди изменяют? Изменяют богатым и красивым, бедным и страшненьким. Красота и высокий титул леди Ди не спасли ее от беды, что уж говорить о простых девчонках! Изменяют потому, что не боятся потерять своего партнера, или потому, что надеются сохранить измену втайне. Если мужа что–то не устраивало во мне или в наших отношениях, нужно было открыть рот и сказать несколько слов. Все просто. Но нет, он выбрал другой путь.
Однажды по дороге в офис, стоя в утренних московских пробках, я слушала передачу, где психолог выдала в эфир одну интересную мысль: если вы выбираете между первым вариантом и вторым, то нужно остановиться на втором. Ведь если первый был идеальным, то у него никогда не появился бы конкурент или альтернатива. Так и есть на самом деле. Ну правда ведь, да?
Любовь… она – не защита от измены. Или защита? Тогда Глеб не любил меня, ведь Алена обмолвилась, что именно по Магдалене мой муж давно сходил с ума. И это сумасшествие до сих пор имело над ним власть, теперь я это знала точно. Знала ценой нашей семьи, которая была еще утром, а к ночи перестала существовать, словно карета Золушки, превратившаяся в тыкву.
Я прислушалась к себе: тишина. Так может я тоже не любила своего мужа? Почему я не вою, не бросаюсь на стены, не разрываю себе грудь? Почему там, где раньше жила любовь, осталась пустота? Я любила Глеба. Шесть лет жила им, нашей семьей. Каждое утро уходила на работу и ждала встречи вечером, горячих ночей, сумасшедших ласк и ярких оргазмов. Его любимые блюда, предпочтения в одежде, отдыхе, книгах и музыке. Я знала о нем все.
Правая рука казалась голой без обручального кольца. Странное ощущение. Пора привыкать к новой реальности.
Глеб Луговой
Ну вот и все. Меня послали в пешее эротическое путешествие, захлопнув дверь перед мордой.
За шесть лет я слишком хорошо узнал Ингу и ни на миг не сомневался: она уже приняла решение о том, что делать дальше.
Моя жена не из тех дамочек, которые напоказ дуют губы и закатывают глаза. Нет. Она берет бензопилу и устраивает классическую «Техасскую резню», разнося в хлам все вокруг, выбрасывает обручальное кольцо в унитаз, а виной тому – моя первая любовь. Незакрытый гештальт, как сейчас модно говорить, а на самом деле – полный пи*дец!
Магдалена Зотова. Мы познакомились десять лет назад в одном из клубов и… Нет, я не влюбился. Увяз в этой девушке, утонул в ее карих глазах, захлебнулся тонким запахом цветочного парфюма. Каждая наша встреча заканчивалась жарким сексом в гостиничном номере.
Я хотел ее всякий раз, как видел. Желал до безумия, до боли в паху и полной потери чувства реальности. Плевать на последствия, лишь бы держать в своих руках ее отзывчивое тело, ласкать бархатную кожу, прикасаться к нежным губам, слышать стоны. Тихие, манящие, сводящие с ума, как песнь сирен. Что это? Проклятье? Мой личный сорт героина, без которого не мог нормально жить?
Ее родители были против наших отношений, ведь в ту пору я только становился на ноги в мире бизнеса, поэтому быстро выдали любимую дочурку замуж за успешного бизнесмена. С того момента Магдалена Зотова стала Панкратовой и уехала из столицы в Питер, потом – на Дальний Восток, а позже я потерял ее след. Однажды любимая позвонила и сказала, что полностью прекращает наше общение: муж поставил ультиматум, а служба безопасности следила за его исполнением. Казалось, что все закончилось. Отболел, отмучился.
И вот она снова появилась в Москве. Когда я принял вызов с неизвестного номера, то не поверил своим ушам. Это была она, Магдалена. Прошло несколько лет, но сирена не утратила своей привлекательности и власти над моими душой и телом. Мы встретились вечером в кафе, и я снова потерял покой. Эта удивительная женщина все еще замужем, а я женат, но наша страсть никуда не исчезла, лишь стала сильнее…
Мне было стыдно перед Ингой, замечательной, чуткой, нежной. Я любил ее все шесть лет и люблю до сих пор. Если честно, я ничего не мог ей предъявить: мы идеально подходили друг другу и в быту, и в постели, но вожделение другой женщины оказалось сильнее. Два чувства, такие разные, разрывали душу. Я хотел обеих и ни одну не желал отпускать.
Едва не схлопотав по морде дверью, вернулся в спальню и сел на кровати.
Сегодня моя жизнь сделала крутой поворот. Кажется, семью я просрал. Инга не простит…
Утром, когда я вышел из спальни, жены уже не было в квартире. Сбежала, как и вчера, спряталась за работой. Да, она никогда не устраивала истерик, не клевала мозг по пустякам. Черт! Вся моя жизнь пошла по звезде!
– Привет, Глеб. Что случилось? – мой партнер уже был в офисе, когда я вошел в кабинет, слишком громко хлопнув дверью, и включил ноутбук, раздраженно ожидая, пока он загрузится. – Какая муха тебя укусила с самого утра? И что случилось с твоим лицом?
Друг знал меня слишком давно, поэтому отмолчаться в любом случае не получилось бы, и никакая «морда кирпичом» не спасала от откровений.
Новый год, первомайские праздники и теплые летние вечера мы частенько встречали в одной большой компании, дружили семьями. Пока я подбирал слова, Борька прищурил темный глаз. Улыбка медленно сползала с его лица. Отодвинув в сторону традиционный утренний стаканчик кофе, Левин нахмурился.
– С Ингой поругался, что ли?
– Ну… типа того…
Друг выбил дробь пальцами по поверхности стола и отодвинул свой ноут.
– Интересно… И что же послужило поводом для ссоры? Твоя Инга – идеальная жена, спокойная, как Будда. Мне иногда кажется, что ее просто невозможно вывести из себя. Сильно накосячил?
На миг мне показалось, что в голосе Бориса мелькнула зависть: его супруга Алена была женщиной эмоциональной и вспыльчивой, поэтому в семье Левиных периодически случались бурные ссоры.
– Ну…
Я стиснул зубы и крутил ручку, пытаясь подобрать объяснение вчерашним событиям. Но как ни крути, при любых формулировках я выглядел мразью и идиотом.
– Вот только не говори, что в твоей жизни опять появилась эта тварь, – выдохнул Борька, сверля меня тяжелым взглядом. – Глеб… ну нет… Ты ведь обещал! Клялся, что никогда больше… Неужели?.. Да бл*дь!
Вместо ответа я только кивнул и услышал звонкий треск. Возможно, друг с таким же удовольствием сломал бы мне шею, но вместо этого выместил свой гнев на несчастном карандаше…
– И как Инга об этом узнала?
– Застала нас с Магдаленой… – слова давались тяжело: признаться, что ты му*ак – не то, что я частенько практиковал, но сейчас я чувствовал себя именно им, а взгляд Левина был лишь могильной плитой с простенькой эпитафией: он просрал семью.
– Застала? Где?!
– В нашей квартире… в спальне…
Бориса словно подкинуло с кресла. Вскочив, он подошел к окну, судорожно сжимая пальцы в кулаки, пытаясь сдержать рвущиеся нецензурные слова. Да, мой партнер и лучший друг всегда был правдорубом и примерным семьянином, вариант измены отвергал на корню. Говорил, что изменяют и смотрят на других женщин только слабаки и ублюдки, и вот я оказался в их стане.
– Бл**... – он одним движением взлохматил волосы, продолжая прожигать меня темнеющим взглядом. – Ну ты… Му…
– Знаю, Борь. Все знаю, но так получилось…
– Как?! – взорвался Левин, расстегнув пуговицу на пиджаке. – Как эта шлюха могла оказаться в вашей квартире? В вашей спальне?! Где были твои мозги, Глеб?! О чем ты думал?!
– Не ори на меня!
Да, мне тоже пришлось повысить голос, потому что… потому что нужно было хоть как-то защищаться, а что я мог сказать? Все оправдания казались детским лепетом.
– Вчера днем Инга уехала в командировку, а я решил встретиться с Магдаленой и посидеть в ресторане. Пришлось сделать крюк до дома, чтобы убрать в сейф подписанный контракт, – я рассказывал, а перед глазами мелькали кадры вчерашнего вечера. Кто бы знал, чем все закончится… Хотя кому я вру? Наверняка после ресторана мы бы сорвались в гостиницу, сняли номер.
– И что?
– Она попросила разрешения посмотреть мою квартиру. Вернее, нашу с Ингой квартиру. Сказала, что ей просто интересно…
– С*ка, бл*дь… Интересно ей?! Отказать слабо было?! Посидела бы в машине пять минут, не переломилась… Такие твари в пустыне могут год прожить без еды и воды и ничего с ними не случится. Ну ты даешь, Глеб… Что было дальше?
Дальше… я шел по следам воспоминаний, как по доске, утыканной гвоздями и усыпанной битым стеклом. Я, Глеб Луговой, которого уважали в бизнесе, сейчас сам себя презирал. Голос звучал так, словно вчера я весь день пил или орал. Сипло, рвано. Герой, твою мать!
– Зашли в прихожую, потом Магдалена попросила показать, где туалет. Пока она была там, я закинул бумаги в сейф, а в коридоре столкнулся с ней…
– Судя по всему, сильно столкнулся. Ушибся, поди, – сарказм и разочарование сочились в голосе друга, звучали в каждом слове, – так сильно, что вся кровь от головы отлила в младшего брата, – горько хмыкнул Борис. – Знаешь, в какой–то момент я подумал, что ты переболел чумой по имени Магдалена. Жаль, что я ошибся…
– Ошибся… – я растер лицо руками, но все равно не мог выбросить из памяти Ингу. В ее взгляде плескались боль и ненависть. Кажется, это все, что осталось от нашей любви.
Хорошо, что Инга не стала вдаваться в подробности произошедшего и требовать объяснить, почему все так произошло. Она слишком умная и гордая, а рассказывать детали, глядя ей в глаза… Нет, не смогу. Рассказать о том, как ладонь Магдалены оказалась у меня на груди, потом тонкие пальчики скользнули между пуговицами рубашки и обожгли голую кожу, а другая легла на ширинку, легко сжимая и поглаживая восставшую плоть. Затем мозг отключился… Я пришел в себя только когда увидел в дверном проеме жену, ее горящий болью и ненавистью взгляд, побледневшее лицо. Ослепляя, вспыхнул свет. Тайное стало явным. Но не все…
Пока я предавался воспоминаниям, мой партнер молча переваривал полученную информацию.
– Ты знаешь, Глеб… – он вернулся за стол с таким выражением лица, словно желал забыть все то, что только что услышал, – не приходи на нашу с Аленой годовщину свадьбы, не надо. Жена не захочет тебя видеть, она ведь с Ингой сто лет дружит. Девчонки стали ближе, чем родные сестры. Извини, но мне не нужен скандал и портить настроение супруге я не собираюсь.
– Ничего, я понимаю.
Я понимал, что моя жизнь начала рассыпаться. Медленно, тихо, незаметно. В семье лучшего друга я стал нежеланным гостем, а сколько еще подобных сюрпризов впереди? Нужно попробовать объясниться с Ингой, а вдруг получится? Скажу, что прекращу общение с Магдаленой. Извинюсь, покаюсь. Ну и подарки, разумеется… Цветы, дорогая ювелирка, а может и новая машина…
– Не прокатит, Глеб.
Заявление Бориса прозвучало неожиданно, заставило меня вздрогнуть. Несколько минут мы оба молчали, а тут такое. С чего бы?
– Не прокатит, – повторил Левин. – У тебя на морде написано, о чем ты думаешь. Твоя жена – не продажная шлюха, ее не вернуть побрякушками и словами. И даже новая квартира не спасет ситуацию.
Квартира – это уже перебор! Сейчас у меня нет возможности безболезненно вывести из бизнеса такую сумму, но попробовать традиционные пути примирения все–таки стоит.
Сбегать из квартиры до того, как проснется Глеб, стало традицией. Кажется, он понял это и не спешил ловить меня на кухне, когда я одной рукой пыталась собрать волосы в высокий хвост, а другой доставала их холодильника пару яиц, чтобы приготовить омлет. Каждый взгляд на него напоминал о потери, о предательстве и лжи.
Да, я Пиковая Дама и все выдержу, но… постепенно росло чувство, что хожу по грани.
Один неверный шаг, неосторожное слово, и я сорвусь. Слечу в жуткую истерику, скачусь в депрессию и неизвестно, что лучше. Самый страшный крик – тот, которым кричит душа. Тот, который никто не слышит.
Дайте мне таблетку от души.
Чтобы полчаса - и отболело,
Когда мысли, как карандаши,
Болью разрисовывают тело…
Прекрасное стихотворение Светланы Башинской звучало из динамиков авто, пока я добиралась в офис ранним утром. Таблетка от душевной боли… было бы идеально, но такую еще не придумали, поэтому придется справляться самой.
Мои сердце и душа были изуродованы невидимыми шрамами. Каждый миг того вечера оставил красные полосы, похожие на следы жестокой порки. Со временем они станут не такими яркими, перестанут болеть, но никогда не исчезнут полностью. Трансформируются в страх предательства и измены, уничтожат доверие ко всем мужчинам.
Меня предал тот, кого я считала самым лучшим. Чутким, внимательным, понимающим, бесконечно порядочным. Любимым и любящим. Набор этих замечательных качеств не спас меня от измены, не защитил от боли.
Мы не замечаем, мы спешим,
Забывая жизнью наслаждаться.
Дайте мне таблетку от души,
Чтобы все пройти и не сломаться.
Я не спешила, но за размышлениями не заметила, как добралась до офиса. Пиликнув брелоком сигнализации, сделала глубокий вдох и посмотрела в небо. Синее–синее, высокое с белоснежными перистыми облаками и сияющим солнцем. Весна. Время возрождения к новой жизни, а я совсем расклеилась. Однако…
И на камнях растут деревья, тонкие травинки пробиваются сквозь трещины в асфальте. Я выживу, а Пиковая Дама поможет это сделать! Подстрахует жестким сволочным характером, острым взглядом и циничными мыслями. А сердце… ну что ж… Залатаю как умею. Стяну раны грубой нитью, спрячу в ларец и выброшу ключи. Хотя ларец уже не моден, да. Лучше сдам в банковскую ячейку, а ключ «случайно» уроню в реку, закину подальше от берега.
– Луговая, зайди к шефу.
С моей начальницей ни на секунду нельзя расслабиться, да. Тихо вздохнув, я открыла тяжелую дверь. Сколько раз про себя отмечала, что кабинет Дигон был оформлен в сдержанных темных тонах, больше подходящих мужчине.
Аурика Артуровна сделала жест рукой, приглашая занять место напротив, а потом еще пару минут изучала информацию на экране ноутбука. Давала мне время? Но для чего?
– Все плохо, Инга?
Тихий голос начальницы вывел из раздумий, а пронизывающий взгляд заставил поежиться. Неприятное чувство, что в твоих мозгах копаются без разрешения, вызывало озноб. Вместо ответа я неопределенно пожала плечами. Плохо? Не совсем. Скорее –паршиво. Муторно.
– Понятно, – Аурика встала из-за стола и подошла ко мне, словно желая разглядеть поближе чудо чудное, диво дивное. – Значит так… Сейчас ты возвращаешься домой, собираешь сумку и уезжаешь…
Приказ начальницы звучал не слишком дружелюбно. Куда она меня отправляет? Куда я должна ехать? В деревню? К тетке? В глушь? В Саратов? Это ссылка или увольнение?
– Инга, выдохни, – голос Дигон внезапно смягчился, глаза тепло улыбнулись. – Тебе нужен отдых, поэтому сейчас ты едешь домой, а я закажу билеты в хороший комплекс отдыха и вышлю на твою почту. Трансфер тоже за счет фирмы.
– Аурика Артуровна, не нужно. Спасибо, но я сама справлюсь…
– Не справишься. Ты уже не вывозишь, Инга, поэтому изволь делать так, как я скажу.
Это был не совет, не рекомендация, а приказ. Да, сегодня я много времени потратила на то, чтобы скрыть следы усталости и плохого сна. Судя по реакции руководства, получилось паршиво.
– Но… – я растерялась от неожиданности. Чего–чего, но подобного распоряжения я точно не ожидала. Думала, что сейчас меня завалят работой, чтобы не было времени на дурные мысли и сопливую рефлексию, но все пошло куда–то не туда.
– Никаких «но». Ты – мой заместитель, Инга. Второе лицо в компании. Ты не имеешь права выглядеть таким… – тонкая кисть начальницы описала круг, словно помещая мой образ в рамку, – жалким образом, поэтому сейчас едешь отдыхать. Расслабься, займись собой. Массаж, уходовые процедуры… Не экономь, воспользуйся всем, что тебе предложат.
Этот день с каждой новой минутой продолжал преподносить сюрпризы. Автоматически потянувшись к безымянному пальцу правой руки, я дернулась, не найдя золотого ободка. Да, обручальное кольцо с моей руки исчезло, а привычка крутить его в момент раздумий все еще со мной.
– Когда вернешься, снова включишься в работу. На подходе большой серьезный проект, Инга, поэтому ты должна быть в рабочем состоянии, а не… – она прищурила темный глаз, оценивая мое состояние, – тенью себя прошлой. Понятно?
Мистер Икс
This is a man's world!
Этот мир принадлежал мужчинам, да. Всегда.
Они охотились на мамонтов, расширяли границы своих владений. Пыхтя и матерясь, притаскивали добычу к пещере. Бросали у входа шкуру животного, куски свежего мяса, довольно потирали руки и ждали. Ждали, когда из глубины каменного мешка навстречу выйдет та самая. Единственная. Та, которая радостно улыбнется, проведет тонкими пальчиками по уставшему лицу добытчика, нежно поцелует, взглядом обещая продолжение удовольствия. Обнимет, приласкает. Скажет, что ее мир – это ты, а значит все в порядке.
Мир одиноких мужчин – это пещера с холодными каменными стенами, и только женщина способна принести в жилище тепло и свет, уют и комфорт. Не новомодные дизайнеры, а любимая женщина.
В конце концов, мир мужчин теряет свой смысл, когда в нем нет женщин.
Я дожил почти до сорока лет, но так и не смог найти свою. Просто жил, но когда встретил…
Как можно понять, что это – она? Та самая, без которой ни дышать, ни жить нормально не получается. Существовать, выживать – да, но не жить. Вариться в пятидесяти оттенках серого цвета, забывая о том, что этот мир наполнен красками, с головой погружаться в работу. Бизнес, деньги, контракты, проекты, партнеры. Бестолковая бесконечная карусель, а в груди – дыра. Пустота, ничто.
Были женщины для удовольствия, для выхода на приемы, но их лица и имена не задерживались в памяти.
Инга… Красивое имя. Кажется жестким, но на самом деле очень певучее, звонкое, как весенняя капель. Ин-н-н–га-а-а… Конечно, есть женщины красивее. Выше, стройнее, роскошнее, но они – не то.
Моя женщина – Инга, которая волей судьбы оказалась не моей. Замужней и, судя по всему, счастливой. Я следил за ней почти полгода. Чувствовал себя влюбленным пацаном, кайфовал от нескольких мгновений, когда проходил мимо, вдыхая едва уловимый аромат ее парфюма. Инга меня не замечала, просто не обращала внимания. Кто я для нее? Никто. Чужак.
Однажды мы стояли рядом. Очень близко друг к другу. Правда, для этого пришлось совершить небольшую диверсию, зато в итоге мы оказались в одном лифте, до отказа забитом офисными сотрудниками. Она стояла ко мне спиной, временами смущенно оглядываясь.
– Извините, тут так тесно…
Инга не знала, что это я подошел к ней. Я прижался грудью к ее спине, чтобы… чтобы просто жить. Услышать ее голос, вдохнуть воздух, один на двоих, словно случайно коснуться подбородком ее макушки, а кончиками пальцев – рукава жакета. Это не сумасшествие, нет. Обычное желание быть рядом, которое испытали все влюбленные. Мое чувство – не влюбленность, – за полгода неразделенная влюбленность тихо умирает – это любовь.
Мама всегда говорила, что настоящая любовь тиха, и лишь страсть сводит с ума. Хорошо помню ее любимое стихотворение, написанное Евгением Винокуровым:
Присядет есть, кусочек половиня,
Прикрикнет: «Ешь!» Я сдался. Произвол!
Она гремит кастрюлями, богиня.
Читает книжку. Подметает пол.
Бредет босая, в мой пиджак одета.
Она поет на кухне поутру.
Любовь? Да нет! Откуда?! Вряд ли это!
А просто так: уйдет — и я умру.
Я долго думал, что такой любви уже нет. Мир меняется, скорость жизни растет. Мы куда–то спешим, за чем–то гонимся, превращая любовь в фейерверк, в бенгальский огонь. Яркий, ослепляющий, что живет несколько секунд, оставляя после себя смазанный дымный след в небе и привкус горечи на губах.
Но я ошибся, такая любовь есть. И есть моя женщина, моя Инга.
На ее присутствие тело среагировало моментально. Сначала почувствовал, а потом увидел. Такого со мной еще ни разу не было! Внутренний зверь потребовал заявить свои права на женщину, а после попытки его усмирить жестоко мстил, наполняя сновидения горячими сценами с участием Инги Луговой. И это стало первым сигналом, что я нашел свою пару.
Да, я узнал про нее все, что могли предоставить официальные источники и сплетни.
– Не смей давить на нее, слышишь! Инга – верная жена, тебе ничего не светит. Твоя любовь – это твои проблемы, поэтому забудь!
Так мне говорил один хороший друг. Это был даже не совет. Приказ. И я согласился. Ждал. Молчал, наблюдал со стороны. И однажды чуть не словил приступ тахикардии: на безымянном пальце моей женщины больше не было обручального кольца. Я видел это собственными глазами.
В то утро Инга припарковалась у здания офиса и вышла из Сузуки. Внезапный порыв ветра разметал ее тяжелые темные пряди, бросил их в лицо. Звучно чертыхнувшись, она подошла к двери моей машины, что стояла неподалеку. Ее затонированное стекло послужило зеркалом. Несколько секунд – несколько драгоценных мгновений! – она приводила в порядок волосы, глядя мне в глаза, но при этом не видя меня.
Тонкая светлая полоска на изящном пальчике – вот и все, что осталось от ее семьи. И сердце дрогнуло, а вернее – взбесилось, сошло с ума. Если придурок–муж не смог удержать свое счастье, то я не намерен ждать.