Бледные звёзды зажигались в чистом безоблачном небе. Потрескивая, догорал костёр. Все разбрелись по палаткам, а кому-то достался спальный мешок. Я, Алекс и Элайя не собирались спать, потому что в полнолуние есть шанс приоткрыть таинственную дверь волшебства. План у нас возник ещё когда все только начали обсуждать поездку в лагерь.
Идея принадлежала Феделм, которая знала кельтскую магию. Бабушка дала мифическое имя Феделм, и не зря. Феделм переняла дар у бабушки и стала изучать магию древних племён. Я часто слышала от неё: «Три вещи проистекают из трёх первичных единств: всякая Жизнь, всякое Благо, всякое Могущество». Наверное, она действительно верила в то, чем занималась. Мне всегда было интересно, насколько правдивы её слова. Я жуткий скептик. Не верю в магию, загробный мир, потусторонние силы… поэтому в шутку согласилась за компанию с подругами, чтобы она погадала.
Об этом, конечно, знали только мы четверо.
– Девочки, вы последние. Потушите костёр. Ведро вон там. – Сказала миссис Харрис, прежде чем скрыться в самой дальней палатке. Мы называли её «Лесотундра», потому что она преподавала Биологию. Однажды во время урока неосторожно что-то такое ляпнула. Помню, смеялся весь класс. Я никогда не обижаю хороших учителей, но прозвище казалось мне безобидным, поэтому сама имела за собой грешок называть так миссис Харрис.
Когда всё вокруг окончательно стихло – не будем считать чьё-то громкое похрапывание – появилась Феделм.
– Адриана, садись рядом со мной, – позвала меня Алекс, указывая на бревно, где ещё утром сидели мальчишки и играли на гитаре.
– Нет! Адриана сядет со мной, – вступила в бой Элайя.
Я знаю, что подруги меня обожают, поэтому захихикала.
– Я сяду с вами обеими. – И примостилась между девочками.
За это время Феделм погасила костёр, и стало совсем темно. Лишь золотая луна сияла над нашими головами. Я полагала, что это часть обряда – никакого света, кроме природного.
И так мы разместились на длинном бревне, а Феделм взяла себе раскладной стульчик и села напротив нас.
– Это займет всего несколько минут, – заверила она нас. – Миссис Харрис не успеет ничего заметить. Ведите себя тихо и делайте то, что я скажу.
Мы закивали головой, сигнализируя, что поняли, и Феделм выложила на колени толстую тетрадь без обложки. На вид ей было лет сто. Мне не требуется свет, чтобы увидеть пожелтевшие от времени страницы. По спине пробежала мелкая дрожь.
– По правилам ритуала вы должны представиться: полное имя, национальность, возраст и год обучения. Это важно, даже если я вас знаю. – Феделм провела рукой от Элайи к Алекс. – Начнём справа налево.
– О, хорошо. Меня зовут Элайя Югай. Я – кореянка. Мне пятнадцать. Учусь в десятом классе.
Моя очередь:
– Я – Адриана Хоган. Ирландка. Мне тоже пятнадцать и учусь в десятом классе.
Я повернула голову к Алекс, и та сразу заговорила:
– Александра О'Ши. Из Ирландии. Мне еще пока четырнадцать лет, но в ноябре будет пятнадцать. Учусь в десятом классе.
После того, как мы представились, Феделм произносила заклинания минут так пять. И как она может что-то разглядеть в темноте? Потом Алекс шепнула мне, что Феделм читает по памяти. И зачем ей тетрадь, если так?
Пока губы Феделм двигались, нашёптывая непонятные слова, я прислушивалась к тишине. Храп прекратился, а из леса доносился тоскливый крик филина и цикады пели песнь уходящего лета.
Позже мы получили бумажки с нашими именами.
Элайя Югай, Адриана Хоган и Александра О'Ши были выведены тёмной краской. Однако Феделм призналась позже, что это вовсе не краска, а кровь какого-то животного. Называть его она не стала. Я же собак люблю и могла бы отреагировать бурно.
– Поверх своего имени вы должны написать желание. Одно единственное. И самое заветное. Потому что оно сбудется. Подумайте хорошо, чтобы потом не пожалеть.
Я не готовилась. У меня не было заветного желания. Элайя бредила Китаем. Она с четырёх лет учит китайский язык и без сомнений могу сказать, что она загадала учиться в Китае. А Алекс в своем репертуаре. У неё на уме только мальчики. Точнее, мальчик – Слэйн. Она любит его без памяти уже два года, а он не отвечает взаимностью. Поэтому она написала: выйти замуж за Слэйна.
А я?
Я сидела и думала.
Феделм торопила. Пришлось склониться над листком. Я – скептик и точно знаю, что такое желание не может сбыться. Я докажу, что вся эта кельтская магия – полная чушь!
С чувством глубокого удовлетворения, я написала:
ХОЧУ ПРОЖИТЬ ДВЕ ЖИЗНИ. НО ПОМНИТЬ ВСЁ.
***
Утром я вышла из палатки со странным чувством нереальности. Хотя всё было, как обычно. Солнце заливало поляну теплом и светом. Миссис Харрис раздавала задания всем и каждому, разделив на группы. Я всё проспала. А ещё эта пустота в животе, и она словно скрючивала…
– Адриана! – это голос Алекс. Я пошла в ту сторону, где она стояла с Элайей и Феделм.
Я щурила свои до сих пор еще сонные глаза, которые слепили яркие лучи.
Мраморные ступени вели вниз к двустворчатым стеклянным дверям. Стук каблуков звонким эхом разлетался по корпусу университета.
– Адриана!
Я спрыгнула с последней ступени и развернулась к нагонявшей меня Моник.
– Ты забыла свою тетрадь, – пытаясь отдышаться, сказала она. Моник вручила мне тетрадь с изображением осени на обложке и улыбнулась. – Я тоже решила уйти с последних лекций.
Мы вышли на улицу. Щедрый солнечный свет разливался с утра, проникал сквозь листья, играл жёлтым цветом на тротуарах и поднимал всем вокруг настроение. И я улыбалась.
– Чудесный день!
– А какая нас ожидает ночь! – Моник хитро подмигнула мне. – Ты же идёшь на сегодняшнюю вечеринку?
– А ты сомневаешься?
– Нет, – Моник пожала плечами. – Просто ты говорила, что Патрик не хочет…
– Захочет! – перебила я подругу. – Сегодня у нас дата. Два года я терплю его настырный характер. Должен же он пойти мне на встречу, хоть раз. – Мы посмеялись.
Затем Моник стала серьезнее.
– Адриана, я считаю, что тебе с ним очень повезло. Он красивый и умный. Играет на гитаре – талантливый. Представляешь, в этом году вы уже получите дипломы и…
– … готовы к тому, чтобы создать семейную жизнь, – закончила я мысль Моник. – Вот как раз сегодня я собираюсь ему на это намекнуть. Либо мы женимся после выпускного, либо пусть не морочит мне голову, – на этих словах я споткнулась, выронила сумку и угодила в руки какому-то незнакомцу. Я подняла голову, но не узнала в нем ни профессора, ни студента. Да и на вид он вряд ли походил на студента. В уголках глаз морщинки-лучики выражающие добродушие и оптимизм. Аккуратная бородка обрамляла волевой подбородок и скулы. Волосы чёрные были ему до плеч и завивались. Он напоминал мне скульптора или художника, отсюда я и сделала вывод, что он из корпуса искусства и дизайна.
– Простите. Я такая неуклюжая.
Мужчина с улыбкой подобрал сумку и отдал мне. Мы с Моник вышли за ворота, но я ещё долго чувствовала на себе его взгляд.
– Ты видела, как он разглядывал тебя? – шипела поражённая Моник.
– О Господи! Я привыкла, что мужчины смотрят на меня. Вполне нормальная реакция, когда симпатичная молодая девушка падает прямо в руки.
– А представляешь, если это судьба?
– Что?! Не-ет… Я по уши влюблена в Патрика. И без пяти минут его жена, – я подошла к своему велосипеду, отличающемуся от всех в ряду своим ярко розовым цветом с пушистой сидушкой. Сама сшила чехольчик из старой меховой жилетки. – Ладно, – вздохнула, – всё это не важно. Мне пора, Моник. Меня ждут.
– О-о-о… кто он?
– Она. Моя подруга детства приехала в Ниццу специально, чтобы повидать меня, – непринужденно объяснила я, пока выводила велосипед на дорогу. У Моник машина, и ключи уже позвякивали в её руке. – Уже договорились пообедать вместе, не могу отказать. Мы учились в одной школе и не виделись сто лет.
– Ну, удачи! – ласково улыбаясь, воскликнула Моник и начала удаляться. – Вечером увидимся. Чмоки-чмоки!
Чтобы доехать до ресторанчика «Оливьера», пришлось оставить велосипед и взять такси. Алекс уже ждала меня пятнадцать минут, когда я наконец объявилась. Я спешила, натыкалась на стулья. Алекс помахала мне со своего места и хорошо, потому что я бы не узнала её. Её стиль кардинально изменился. С волосами она сделала что-то невообразимое: покрасила их в черный и ко всему прочему добавила синие перья. Тёмно-красные губы, почти коричневые, пирсинг в носу – большая блестящая капля сверкнула на свету, когда она поднялась со стула. Да, теперь Алекс соответствовала своему буйному характеру.
Но что это? Алекс была не одна. Напротив неё сидела до боли знакомая девушка азиатской внешности. Я вскрикнула от счастья:
– О Господи, Элайя! – и как ненормальная бросилась подруге на шею.
Алекс не упоминала, что приедет с кем-то ещё. Они сделали мне сюрприз. Две дурочки довели меня сентиментальную до слёз.
О чём мы только не говорили! Мы так давно не виделись, что нам было что обсудить. А главные новости касались августа 2013, потому что я услышала неопровержимые доказательства тому, что гадание Феделм оказалось не напрасным, хотя бы по отношению к моим подругам.
– Вы обе в курсе, что моё желание сбылось путём жестких моральных испытаний, – говорила Алекс О'Ши. – Я вышла замуж за… – барабанная дробь по столу: – Слэйна!
Мы с Элайей выдали восторженный возглас на всю «Оливьеру». Официанты покосились на наш столик, и мы захихикали.
– И как семейная жизнь? – шёпотом спросила я.
– Я на третьем месяце! – Алекс почти подпрыгнула на стуле, а вслед за ней и мы, радуясь и поздравляя.
– Жаль, ты не присутствовала на свадьбе, Адриана, – в голосе Элайи прозвучала самая искренняя досада. – И не увидела скандальную её часть.
Я подняла бровь, не понимая. Алекс рассказывала про свой знаменательный день и высылала потрясающие свадебные фотографии, но ни словом не обмолвилась о чём-то «скандальном».
– Не слушай ее! – Алекс махнула рукой на подругу. – Она имеет в виду наш свадебный танец. Он вышел сексуальнее, чем я планировала. Всё банально просто: во время танца у меня упал лиф.
В сознании возникла яркая вспышка, и я очнулась. Луч солнца бил по опущенным векам, не позволяя открыть глаза. Мне не хотелось шевелиться. Да я и не могла. Тело затекло и болели даже те мышцы, о существовании которых я не подозревала.
Моего носа коснулся запах свежевыстиранной простыни. Страдальческим усилием я перевернулась на спину, чувствуя на себе тонкую ткань коктейльного платья. Я его не сняла.
Открыла глаза. Перед взором встал абсолютно незнакомый потолок. В комнате общежития потолки не подвергались ремонту со времен правления Шарля де Голля. Этот же выглядел куда современнее. Привстав на локти, я начала крутить головой и только теперь прокралась ужасающая мысль, что ничего мне не приснилось. Я в самой настоящей реальности. Вот дерьмо!
Первым делом я подскочила к двери, напрочь забыв о боли в мышцах и головокружении. Ручка не поддавалась. Меня заперли.
– Эй! Эй, вы, там! Кто бы вы ни были, выпустите меня отсюда! – кричала, молотя кулаками тяжелую дверь. А потом в ход пошли ноги. Босые ноги. Где мои босоножки?
Никто не пришёл. Ни звука.
Здесь все вымерли, что ли?
Обессиленная, я прижалась спиной к двери и скатилась вниз. Говорила мне мама: «Не ходи одна по тёмным улицам».
– Мамочка, если я выберусь отсюда, то буду слушаться тебя. Даже в сорок лет.
Ирония в голосе звучала до слёз смешно.
Я устремила взгляд на большое окно. Форточка открыта нараспашку, но при всем желании мне не выбраться наружу. Окно забрано частой кованой решёткой, пожалуй, только детская ручонка просунется сквозь неё.
Что ж, вывод напрашивался сам собой – меня похитили. Кто? – Мужчина с «добрыми» глазами. Но вот он, занимательный вопрос: для чего? Зачем я нужна?
В комнате висели часы. Увидев их впервые, не удержалась от язвительной усмешки. В комнате все удобства для жизни. Я могла видеть время, ходить в туалет и принимать ванную. Да, я осмотрела комнату, а что ещё оставалось. Если сидеть и ничего не делать, то можно сойти с ума, потому что в голову лезли только самые чудовищные мысли. На страшную темницу эта комната не смахивала. Чисто и уютно. В воздухе пахло свежестью. В книжках похитители держат своих жертв в подвалах или грязных сараях. Для меня же здесь устроены все удобства. Спрашивается, почему? Или это временно?
Прошло несколько часов прежде, чем в замочной скважине повернулся ключ. Я чётко слышала звон цепочки снаружи. А может быть и тяжёлой цепи. Не знаю. Я слышала лишь глухое позвякивание звеньев.
От страха живот скрутило. Я забилась в угол, прижав к себе коленки, и ждала появления бородатого типа, который меня похитил. Но, к моему удивлению, в комнату вошла – горничная! Да, молодая девушка в фартучке с рюшечкой и чепчиком на голове. В руках у неё был поднос с едой. Она молча вошла в комнату и поставила поднос на круглый стол в углу.
Я подорвалась с места.
– Эй! Где я? Скажите, зачем меня сюда привезли? – но я не успела добраться до девушки, как она скрылась и заперла дверь.
Покосилась на еду. Должна признать, что выглядело всё очень вкусно. У меня даже желудок запел серенады от голода. А что, если отрава? Нет, я не стала это есть. Вернулась на прежнее место у окна. Лучше с голоду помру, так хоть смерть естественная будет, но отравленной я быть не хочу.
Опрятная комната, горничная, еда… недоделанный похититель? И горничная даже носом не покрутила в мою сторону. А если бы я на неё сзади набросилась? Хм… хорошая мысль. Я обвела комнату оценивающим взглядом и сделала вывод, что оружия здесь вагон и маленькая тележка.
Стрелки часов приближались к полудню. Я бродила вокруг стола, умирая с голоду, но не решалась съесть хотя бы кусочек. Несколько раз одергивала себя, что незачем им меня травить. Хотели бы убить, так убили бы уже. А морить себя голодом только из страха быть отравленной… чёрт, я погрязла в противоречиях. Да и какая к черту разница, если я все равно отсюда живой не выйду.
С этими мыслями села за стол, взяла хлеб и почти проглотила тарелку супа. Поразительно, насколько он вкусный! Про себя я отметила, что суп приготовлен не по рецепту французской или английской кухни. Такой я ела впервые. И овощи с миниатюрными котлетками показались мне необычными, но тоже очень вкусными. Я думала, что в стакане молоко, но белая жидкость оказалась солоноватой. Я выпила её до дна.
Когда закончила и отодвинула от себя поднос с грязными тарелками, дверь в комнату открылась. Появилась все та же горничная, чтобы забрать поднос, а за ней вошла женщина. На вид ей было под пятьдесят, судя по одежде – достаточно богатая. Лицо ухоженное, морщины сглажены ботоксом, каштановые волосы собраны на затылке в пучок. Даже находясь на расстоянии, я чувствовала запах её духов – сладких и противных.
Мои пальцы нащупали вилку под попой, которую я успела спрятать. Я должна была как-то себя защитить, но для начала послушаю, что эта карга мне скажет.
– Я знала, что рано или поздно ты поешь, – начала женщина, скривив красный рот в подобие улыбки.
Я поморщилась.
– Кто вы?
– Кто я – тебе знать не обязательно. Называй меня «Мамочка».
– С какой такой радости? У меня есть мама.
Слёзы застыли в глазах, но я старалась не придавать им значения. А есть ли смысл? Всё уже случилось.
Утренние лучи пробивались сквозь тёмные ветвистые деревья, а я всё также дрожала, иногда всхлипывала, а в промежутках тихо скулила.
Как же жестоки люди!
Я лежала на кровати в той позе, в какой он меня оставил. Мои руки сжимали в кулаках простыни. Каждый раз, сдерживая рыдания, я сгребала их и скручивала, потому что такое забыть невозможно. Даже с моей крепкой психикой.
Раны под лопатками болели, продолжало барабанить в висках. Разорванное платье обнажило изувеченную кожу на спине, так хотя бы боль можно было терпеть. Трусики валялись где-то на полу, но я едва могла двигаться, чтобы их поднять. Я пролежала так всю ночь, не сомкнув глаз.
«Господи, – думала, – лучше бы Патрик меня бросил. Это как минимум можно пережить».
Спутанные мысли кружились и переплетались в моей голове. Беспорядочными вспышками мелькали обрывки воспоминаний, вызывая нечеловеческую ярость.
Он – тот самый человек, в руки которого я угодила на глазах у Моник. Он – человек, который поджидал меня в переулке. Он – человек, который сделал со мной это. Как же я ненавидела сейчас Патрика! Не поведи он себя, как последний козёл, я бы сейчас сидела вместе с Моник на лекции по Экологии. Мне бы не пришлось пережить все эти унижения, побои и… слёзы. Опять из моих глаз текли слёзы.
Для чего нужно было делать меня красивой? Чтобы потом разорвать все в клочья и надругаться над беспомощным телом, изнывающим от боли?
Не могла забыть его властный взгляд, когда он велел мне пасть на колени и выполнять его пожелания. В тот момент его глаза уже не казались мне добрыми. Он – сущий дьявол! За неповиновение он избил меня. Сильно избил. Я не видела чем, но чем-то похожим на тонкие прутья. Прутья, которые полосовали обнажённую спину, и всё это сопровождалось незнакомой мне речью. Он ни слова не произнес на французском.
Я молча терпела пощечины и издевательства, потому что, если бы сказала хоть слово, он бы бил меня ещё сильнее. Когда он закончил и отбросил плётку, адские муки не закончились. Я увидела, как он расстегивает ширинку, и зажмурилась. Не было сил двигаться, защититься я не могла. Он разорвал трусики одним движением и резко проник в меня. Моя левая ладонь судорожно хлопала по поверхности кровати, я находилась на грани нервного срыва, хотела кричать… Но кто пришёл бы мне на помощь?
Я была в плену…
Час назад Арлетт принесла мне завтрак.
Завтрак... Я не могла думать о еде.
Сделав некоторые усилия, попыталась подняться. Возникли сильные тянущие боли и жжение внизу живота. Как бы я хотела не допустить разрыв яичника. Моя мама гинеколог. Чего я только не наслушалась от неё. С трудом передвигая ногами, шатаясь с бока на бок и хватаясь за стены, дошла до туалета. Арлетт оставила чистое платье – на этот раз трикотажное, красное и неброское. И хлопковое белье, чему я была рада, потому что не хотелось, чтобы кружево раздражало повреждённую кожу.
Переоделась, выпила воды и забралась на подоконник. Они лишили меня свободы и права на моё тело, но радовало хотя бы то, что я могла дышать свежим воздухом.
Пейзаж за окном был невероятно скучным и кроме тоски и угнетения, других чувств не вызывал. Оглядела тёмные заросли кустарников с острыми шипами, вздохнула и обратила внимание на комод перед собой. Я сидела, обняв колени, потому что облокачиваться на спину было очень больно. Именно такая поза помогла заприметить чуть выпирающий ящик в самом низу. Как любитель всего идеального, захотелось задвинуть ящик до конца. Раз уж это моя комната, значит я буду следить за её порядком.
Но сделать это мне не удалось. Ящик не поддавался, словно что-то мешало ему встать на место. Не долго думая, я извлекла его и заглянула внутрь. Всё было верно. Там что-то лежало. Протянула руку и достала блокнотик, совсем новый. К нему прилагалась миниатюрная ручка. Блокнот представлял собой блок прошитых ниткой бумажных листов, прикрепленных к картонной обложке с рисунком из какого-то фильма. Исписано было лишь несколько страниц.
Устроилась удобно на полу и принялась читать. Не длинные записи напоминали дневник, отчего сердце забилось чаще. Всего их было три.
И вот одна из них:
День четвертый.
Служанка принесла мне блокнот. Я сказала, что хочу рисовать в свободное время, но на самом деле моя цель – предупредить. Если вдруг я не выживу, то хотя бы буду знать, что моя последовательница найдёт и прочтёт эти записи. Ведь предупреждён, значит вооружён…
Меня зовут Эми. Это моё настоящее имя. А здесь меня кличут Канта, что означает «желанная». Они раздают нам клички, как собакам. Хотя нет… перейду к самой сути. Они называют нас, как КУКОЛ. До сих пор поверить не могу, что они владеют кукольным магазином «СиДолз». Если ты давно живёшь в Ницце, то наверняка замечала этот магазин. Его невозможно не увидеть. На витринах стоят шикарные куклы. Такие же шикарные, как мы с тобой.
Заметила? Они каждый вечер приносят нарядные платья. Доводят твою внешность до идеала, а потом… ой, цепи! Позже допишу.
Эти слова прозвучали словно наяву, потому что я и вправду услышала звон цепей. Немного растерявшись, я не сразу сообразила куда деть блокнот, потом сунула его под матрас и встала.
Мои опасения оказались напрасны. Арлетт вернулась. Последующие дни протекали тихо, без событий. Мои раны заживали, тот человек больше не объявлялся. Я оставила попытки забрасывать свою горничную вопросами. В конце концов, как писала Эми в последней записи, я всё равно постепенно обо всём узнаю.
Привыкла ли я к новой жизни? Было бы смешно ответить «да». Скорее, я приняла тяжкое бремя, отягощающее душу. Ничего другого мне просто не оставалось.
Быть покорной.
Надо всего лишь следовать советам Эми, и тогда у меня появится шанс действовать.
Я выживу!
После завтрака Арлетт суетилась возле меня, прихорашивая мою мордашку. Я вела себя спокойно, хотя внутри боролась с чувством страха.
– Зачем ты с утра пораньше наряжаешь меня? – спросила я, разглядывая кружевную юбку кремового платья.
– Сегодня воскресенье – прогулка, – бесстрастно отозвалась Арлетт, пока стягивала туго мои волосы на затылке в конский хвост.
– Прогулка? Тут и такое бывает?
– Вашей коже необходим воздух, а сад в этом имении изумительный.
Я поджала губы, чтобы не вырвался очередной провокационный вопрос. Раз мы в имении, значит можно предположить, что оно находилось за городом. Однако, по словам Эми, «СиДолз» есть в Ницце. Мы точно недалеко от неё. В какой-то степени, это радовало.
Перед выходом Арлетт помогла надеть серый плащ без рукавов, больше похожий на накидку, длинной до пят, без пуговиц и застежек, который скреплялся веревочками на груди. Юбка платья выглядывала при движении. На голову мне надели широкий капюшон, который скрыл почти половину моего лица, и я могла видеть лишь пол и какую-то часть стен, пока меня вели по коридору.
Тем не менее, я смогла разглядеть замок, на который запиралась моя комната. Он не был старинным, но принцип тот же, что и в древние века – к двери и стене были прибиты крепления, через которые продевали толстую железную цепь. На нее крепились несколько подвесных замков разных размеров. Теперь я понимала, почему на то, чтобы открыть дверь, уходило несколько минут.
Меня сопровождали двое мужчин. Коридор был очень длинным. Мы вышли на улицу, ни разу не свернув. Я старалась запоминать каждую деталь в надежде, что мне хоть что-то поможет сбежать.
В последней записи Эми дала больше советов, потому что смогла сделать её только через несколько месяцев. Я прочла её наутро, после разговора с Арлетт. И сейчас помнила каждое слово.
Третья запись в дневнике Эми:
Какой сегодня день? Я сбилась со счету. Знаю, что прошёл не один месяц. Я не могла писать обо всех тех унижениях и издевательствах, что пришлось пережить.
За всё время моего пребывания в этом «чистилище», я увидела множество смертей. Эти люди жестоки! Это звери! Они убивают нас, словно букашек, которые случайно забежали в дом.
Ты. Я к тебе обращаюсь. Больше я терпеть не могу, и у меня возник план. Если он провалится, тогда придёшь ты. Но прежде чем я уйду, хочу дать тебе несколько советов:
1. Будь покорной. Не сопротивляйся, и тебя не обидят.
2. Не задавай вопросов. Они этого не любят. Просто наблюдай. Ты обязательно зацепишь ниточку, которая, возможно, приведёт тебя к свободе.
3. Ни за кого не заступайся. Можешь последовать вслед за ними.
4. Не пей никаких таблеток из рук «говна», который тебя трахает. Это наркотики. Аллергия – лучшая и безопасная отмазка.
5. Сделай вид, что любишь «Мамочку».
Если выберешься из этого ада, навести моих родственников по этому адресу и извести о том, что со мной произошло, а также передай от меня поцелуй и мою любовь. И главное, моему сынишке. Ему было всего семь месяцев, когда меня похитили.
Далее был написан адрес и небольшая записка для родных. Помню, как после прочитанного я вцепилась в собственное горло, пытаясь побороть приступ ужаса. У девушки остался ребёнок. Ребёнок!!! И я поклялась, что, если умру, то восстану из мёртвых и отомщу этим гадам за всех разом.
– Эй, – меня толкнули в плечо. – Можешь снять капюшон.
Один из охранников пихнул меня вперёд, в раскрытую калитку, после чего запер её за моей спиной. Я не спешила снимать капюшон и пока наслаждалась запахом хвои и ароматом незнакомых мне цветов. А потом появилось странное ощущение: будто я здесь не одна. Тогда я и открыла лицо.
Со мной в заточении находились ещё девушки.
Пару минут я стояла, широко распахнув глаза и не до конца осознавая, что всё это происходило на самом деле. Они почти такие же, как и я. Те же плащи и красивые платья. Но самое удивительное то, что волосы почти одинакового цвета были собранны в конские хвосты.
Четыре красивые девушки кукольной внешности с интересом наблюдали за мной. Сказала им «привет», но никто не ответил. Вдруг нельзя. Поэтому, не предпринимая больше попыток, увидела скамейку в глубине сада, прошла к ней и села.
– Привет. – Рядом со мной образовалась одна из девушек. В глаза бросилась юбка из фатина цвета фуксии. – Как тебя зовут? – спросила она.
Через несколько дней я всё-таки вспомнила, что однажды приходила в «СиДолз» с Моник. По дороге в университет она схватила меня за руку и свернула к яркому розовому магазинчику.
– Зайдем на пять минут? У моей племянницы скоро день рождения, а она мечтает о кукле. В «СиДолз» лучший выбор.
Я промычала что-то в ответ, но не отрывала глаз от телефона – переписывалась с Патриком. Именно поэтому не обратила никакого внимания на людей вокруг нас. Моник бродила между стеллажами, разглядывая кукол Барби.
– Знаешь, что я слышала?
– Гм? – отозвалась я, не поднимая головы.
– У этих кукол волосы настоящих людей. Не знаю, откуда эта фабрика берет столько человеческих волос, но согласись, прикольно!
– Прикольно? Брр… – меня всю передернуло. – Купи своей племяннице китайское барахло, и это будет намного лучше. Пошли отсюда, – добавила я, почувствовав неприятный запах и пошла прочь.
Сомнений не осталось. Мы заходили в «СиДолз», и я даже допускаю мысль, что у кукол волосы убитых девушек. К горлу резко подступила тошнота. И дети всей Франции играют с этими куклами!
Я пришла к твердому внутреннему убеждению, что они – никчёмные, злые, гадкие существа, в противном случае, чем можно объяснить их поступки? Куда только смотрит полиция? Столько лет они умудряются похищать молодых девушек и по-прежнему остаются безнаказанными.
Послышался приглушённый шум за окном, который вернул меня в реальность, вырвав из раздумий. Я сидела на кровати в турецкой позе, но и отсюда мне было легко заметить тень. Поднявшись на ноги, подошла к окну и прислонилась лбом к решётке.
– Здесь кто-то есть? – шёпотом спросила я. Никто не отозвался, но я продолжала вслушиваться в странные звуки. Сначала это было похоже на капание, словно кто-то рылся в земле, потом шорох, фырчанье и… Чих!
Не удержалась и хихикнула.
– Будьте здоровы!
Тень неподвижно стояла, а потом двинулась к моему окну. Через мгновение подошла рыжая собака.
– Ты откуда здесь? – почти заскулила я от умиления. – Если ты тот, кто должен охранять территорию, то почему не выглядишь пугающе?
Пёс обнюхивал пространство вокруг меня, совал свой мокрый нос в узкие щели, а я даже руки не могла протянуть. Дотронулась до его морды пальцами и, насколько стало понятно – он дружелюбный. По идее, для того, чтобы не дать мне сбежать, нужны собаки-убийцы. А у этого даже ошейника нет.
– Подожди, у меня кое-что с обеда осталось, – сказала я, направляясь к столу. Сегодня аппетита совсем нет, поэтому не доела пару котлет. – Вот, это тебе. Ешь, – с улыбкой велела, просовывая мясное лакомство через железные прутья решётки.
Пёсик проглотил котлеты за одну секунду и вновь уставился на меня просящими глазёнками. Но в моей тарелке больше ничего не осталось.
– Ты приходи каждый день, а я буду прятать для тебя что-нибудь вкусненькое. Договорились?
В ответ он облизнулся, затем улёгся прямо перед окном. Я же пристроилась на подоконнике. Мне определённо нравилось его общество. Так было не очень тоскливо и одиноко.
– Как же мне тебя называть? Я – Адриана. А у тебя, наверное, очень сложная кличка, такая, что не догадаться. Может, буду просто пёсиком тебя звать? – Я помолчала. Собака смотрела в сторону, выпустив язык наружу. – Нет? Тогда Рыжик? Как тебе? У тебя шёрстка рыжая. Тебе бы пошла такая кличка.
Пёс вернул на меня взгляд, затем встал, подошел к решётке и, издавая довольные звуки, лизнул мой палец.
– Значит, решено! Рыжик! Приятно познакомиться! А знаешь, моя мама очень любит собак, комнатных, правда. Да-да, моя мама гинеколог с мопсом. – Прикрыв ладонью рот, я посмеялась. Мне показалось, что мой новый друг тоже улыбается. Он расслабленно улёгся в кусты и время от времени поглядывал в мою сторону. – Когда я училась в школе, у нас был той-спаниель и померанский шпиц. Можешь себе представить, как эти миниатюрные «игрушки» дрались? Мы хохотали так, что за животы хватались. – Вспоминая, я широко улыбалась, но потом вспомнила их гибель и помрачнела. – После их потери мама год не хотела заводить собак. А потом… на её день рождения папа подарил мопса Фредди. Он такой хорошенький, но ленивый. Сейчас он уже очень старый.
В этот момент я поняла, как мне не хватает родителей, как я скучаю даже по той бестолковой собаке Фредди. Все эти дни я предпочитала не думать о семье и друзьях, о Моник и о двух моих одноклассницах, с которыми успела повидаться за несколько часов до похищения. Алекс и Элайя должны были поднять всю Францию на уши. Сейчас мне даже интересно стало, уехали ли мои подружки или поиски продолжаются, и в Ниццу уже прибыли мама с папой? А Патрик? Какова была его реакция?
– Всё это мне уже не суждено узнать, – вслух сказала я, утирая напросившиеся слёзы. Рыжик заскулил, но в следующую минуту зарычал, глядя куда-то за мою спину. Послышался звон цепей.
– Убегай! – в полголоса крикнула я и отошла от окна, когда убедилась, что пёс скрылся.
Я была почти уверена, что это Арлетт пришла забрать поднос, и действительно, она первая вошла в комнату. Я уже было открыла рот, чтобы полюбезничать, но горничная пролетела мимо меня, не подняв головы. Потом вошла она – Мамочка.