Изабель
Сижу на унитазе, уныло разглядываю тест на беременность. Под босыми ступнями валяются ещё таких пять и красноречиво издевательски светят одной жирной полоской. Дурацкая одна полоска! У-у-у-у… Уже, блядь, предвкушаю, как дорогой муженек станет выедать мне мозг чайной ложечкой, проходили уже. С раздражением воткнув картонную полоску в пластиковый стаканчик с моим бесполезным биоматериалом, глотала беззвучные слезы.
Почти два года! Два, как у нас с мужем не получается зачать. Уже и трахались как кролики, и кровь на всякое разное сдавали, а на той неделе Андрей, это муж мой драгоценный, психанул и отправил меня к гинекологу. Содрогнулась про себя: с первого взгляда возненавидела данную категорию врачей. Ну, а что делать, поперлась на этот сучий осмотр. Так вот, бабка, что меня шинковала-ковыряла на кресле, гнусавым голосом протарахтела, что я, скорее всего, того, бесплодная, раз за столько времени не удалось зачать, да и яичники у меня, видите ли, поликистозные насквозь. Хрен пойми что это значит. Нет, я погуглила, но уж очень неоднозначная инфа в гугле. Вроде как, и правда, бесплодная.
Послышался хлопок входной двери. Вздрогнув, опасливо уставилась на замок уборной, вдоль позвоночника холодок. Словив себя на суеверном ужасе от прихода домой мужа, сплюнула сквозь зубы злобно. Дожилась! Боюсь собственного мужа. Точнее, это он меня, гад, довел до ручки со своим маниакальным желанием заиметь ребенка. Шпыняет теперь каждую секунду на чём свет стоит. Бесит.
Вот если быть перед собой честной, я на самом-то деле и не особо горела желанием рожать малыша. Муж хотел, он и давил с усердием бетономешальной машины на пару с асфальтоукладчиком. И ладно, если бы только Андрей, так нет же, наши родители тоже в этом плане перманентно стараются, а свекровь так и норовит укусить побольнее, с каждым созвоном не упуская и шанса высказать мне свои фи, напоследок выплюнув: «Пустоцвет ты, Изочка, у нас просто. Адрюшеньку только жаль».
Пустоцвет. Сама она пустоцвет.
Прислушалась. Муж шоркается на кухне, ляпает холодильником, мучает бедную кофе-машину. Странно ещё, меня не зовет. Этот барин же без незаменимой супруги в моём лице не может и тарелку супа себе разогреть. Бытовой гребанный инвалид. Ага, у нас очень высокие отношения.
Не, на самом-то деле, я его, правда, любила когда-то. Однако моя любовь постепенно улетучивалась, а розовые очки бились стеклами внутрь при каждом: да что ты за женщина-то такая, что не можешь исполнить свою единственную примитивную функцию и ребенка зачать?! Я, когда такое первый раз от муженька услыхала – потеряла дар речи, всю ночь проплакала от обиды, а ближе к утру моя слепая любовь к Андрюшеньке скончалась в адских муках.
Искренне недоумеваю: на хрена я его вообще до сих пор терплю? Из-за квадратных метров его? Потому что идти по сути и некуда? Прикусила губу. Жалкая я, выходит, какая-то.
— Иза! Ты где?
О, принялся искать. Наверняка не смог справиться с несчастной микроволновкой, чтобы разогреть себе пожрать, а там, между прочим, всего одна кнопка! Но быстрее научить пользоваться агрегатом макаку, чем Андрея Мошко.
— Иза, черт возьми!!! — горлопанит благоверный. — Ты в сортире? Давай, вылазь, я сейчас обосцусь.
Прыскаю смешком. Романтика прет из всех щелей у Андрюши, ага.
Спокойно слажу с фаянсового друга, неторопливо выливаю из стаканчика жидкость под истеричное ругательство благоверного. Слышится треск вырываемой двери ванной и стон облегчения. Брезгливо морщусь. Ванную обосцал. Утырок. Выхожу в коридор, ставлю стаканчик с тестами на комод в прихожей и захожу помыть руки, а там картина маслом, гадливо передергиваюсь.
— Ванную не забудь помыть за собой.
— Ага, делать мне нечего, — бурчит Андрей, болтая сосиской и сбрызгивая капли. Вжикает молнией. — Это твоя женская обязанность, дорогая, драить не только хату но и сортир. Вот и исполняй, раз другого не можешь.
Протискивается мимо меня, пока я сатанею. Так и хочется сигануть на кухню, выдернуть самую тяжелую сковородку и обласкать тупую башку муженька. Не понимаю, где раньше были мои глаза. Хотя мне казалось, он таким просто не был. Шифровался, ублюдок.
В коридоре орет возмущенно, тест увидал:
— Отрицательные! Снова!!! Сука! Какая же ты!.. Так, спокойно, Андрей. За убийство бесплодной жены пока ещё сажают, хотя лично я бы собирал петицию, чтобы таких бесполезных пускать сразу в расход или в бордели, — ворчит, я медленно закипаю, уткнувшись лбом в прохладный кафель. — Либо же в шахты и на войну, тоже неплохо. Как говорит мама, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Кого и надо в расход, это таких гамадрил, как ты, дорогой, — шепчу одними губами. — Поглядите, мама ему говорит. Вот и жил бы с мамой!
— Так, блядь, Иза, когда тебе к врачу?!
Вообще-то вечером, через три с лишим часа. В ответ кричу совершенное иное:
— Через полчаса. Уже одеваюсь и выхожу.
— Жрачку мне разогрей, ванну помой и вали.
— Извини, любимый, — спокойно переодеваюсь так быстро, что и армейская рота плакала горючими слезами. — Время поджимает. Всё, пока, не скучай. Приду с новостями.
— Иза, блядь!!! — ревет в спину, а я уже на лестничной клетке и как никогда молюсь всё же оказаться бесплодной и даже вот сейчас нахожу в этом плюсы.
Ну, что же. Мой пустоцветный диагноз подтвердился. Ещё и узистка обласкала, когда я трусы надевала, мол: что же вы, милочка, сопли наматываете на кулак, поздно метаться, это вы явно в юности на холодном насиделись своей тощей задницей, утратили свою женскую функцию, а теперь ноете, видала я таких, как вы, пачками!
Шмыгаю носом. Диагноз этот, с одной стороны, — моё, блин, спасение, это правда. Однако простите: узнать, что ты никогда не сможешь, вот вообще никогда, выносить и родить в будущем хотя бы одного ребенка, — это, знаете ли, как серпом по моим поликистозным яйцам, обидно, черт возьми. И радостно, и да, блядь, обидно!
Дергаю из гадких пальцев злобненько лыбящейся недоженщины свои результаты, тихо шиплю:
— Уважаемая, мизогинию лечите, это, знаете ли, ненормально — получать удовольствие от страдания других таких же, как вы.
— Поучи мне ещё, — ворчит врачиха. — Ученых понабралось. В отличие от тебя, бесплодной, у меня двое прекрасных детей.
— Искренне им сочувствую.
Баба мерзко скалится, щурится и гонит меня из кабинета.
— Иди уже, бесплодная, и не реви. Знаешь, сколько у нас по России детских домов? Встанешь на ноги, возьмешь себе ребеночка и заживешь как нормальный человек. Шагай, шагай.
Киплю, точно чайник, сегодня, видно, день у меня такой: подрабатывать вместо чайников. Скручиваю результаты УЗИ в трубочку и цежу, толкая с ноги дверь:
— Знаете, что, пошли вы на хрен со своими диагнозами!
Вылетаю в коридор, полный притихших женщин, и да, блин, размазывая сопли, слюни и слезы по щекам. И вот вроде не с чего особо лить слезы, а меня прям душит истерика. Совсем, блин, расклеилась.
— Ы-ы-ы….
Под нос суют пачку бумажных салфеток, благодарю самаритянку и шумно сморкаюсь в платок. Позорище, Иза. Ты же, когда летела на этот чертов осмотр, почти что молилась, чтобы поставили такой вот диагноз, так чего разнюнилась размазней? Да, блядь, потому, что всё-таки до конца и не верила, что я тот самый гребаный пустоцвет. Ладно, всё. Пора муженьку позвонить. Что он мне на это всё скажет, прям интересно и немножечко ссыкотно. Нехорошее предчувствие жалит грудную клетку.
В трубке гудки, пальцы нервно дрожат. Нет, ну, точно, размазней ты стала в конец, Иза, прям стыдно мне за тебя, фу-фу.
— Слушаю, Изабель, — цедит по ту сторону трубки муженек, вместе с его голосом слышу чириканье своей драгоценной свекрови. Интересно, это она к нам прикатила, или муж к ней сбежал? Скорее второе, мама бы его, если бы узрела художество в ванной, рухнула в обморок.
— Любимый, привет. Диагноз подтвердился, я бесплодна.
— Что?! Всё-таки бесплодна… Изабель, блядь, как так? — ахает и охает за кадром его маман: она так и знала! И всё в таком духе, а также, конечно, какой бедный у неё сынок. — Это лечится?
— Ну, вот так. Нет, не лечится, какой-то жесткий поликистоз яичников. И да, я знаю, что ты не понимаешь в этих диагнозах.
Ага, ещё бы он понимал. Если уж с простейшей микроволновкой не может справиться.
— Врач сказала: без вариантов. Мол: только если ребеночка из детского дома взять.
— ЧЕГО?! Нет, никаких детских домов, это нам… мне не подходит. А знаешь, что, Иза, с меня хватит. Мама права: пустоцветы нам не нужны. Не можешь ребенка родить? Значит, проваливай. Я уже и вещи твои собрал, в тамбуре своё шмотье найдешь, домой, это, не приходи, ладно? Я серьезно, Иза: придешь — с лестницы спущу! И не ной. Раздражает. Ну, что ты переспрашиваешь по сто раз, как попугай? Надоела. Всё, пока. Не звони мне больше.
Выпадаю в осадок. Нет, я всего ожидала, но не такого. Я этому утырку пять лет жизни отдала. Честно старалась зачать ребенка. А он!
— Ах, ты! Сам ты попугай, осёл плешивый. Ненавижу!!!!
А в трубке давно уже играют гудки. Вот же тварь, а! Ненавижу. Реально, ненавижу.
Твою мать. Пусть Андрея я, может быть, и не любила последние года два, а всё равно, сука, больно!
— Ну, тише, тише, — воркует рядом соседка, участливо поглаживает по плечу. — Всё будет хорошо. Этот гондон не стоит твоих слёз.
— Не стоит, — хнычу, сморкаюсь и снова хнычу. — Но почему же так больно?
Девушка вздыхает и будто бы искренне понимает. Интересно, что у неё за беда? Поворачиваю голову, разглядываю хорошенькую незнакомку, навскидку — моего возраста. Четкого овала лицо обрамляют темно-русые волосы, собранные в свободную косу, огромные зеленые глаза в обрамлении черных пушистых ресниц, таких, от которых моментально становится завидно, небольшие красивой формы губы, прямой, чуть вздернутый гордо нос. Изучающая меня в ответ девчонка явно с характером.
— Меня Изой зовут, — представляюсь несколько растерянно, сама не особо понимаю, зачем.
— Анна, — кивает новая знакомая. — Иза — это твоё полное имя?
Отпускаю невеселый смешок:
— Изабель. Изабель Солёная. Не ржи, а, мама так выебнулась, ой, прости, выкаблучилась, а мне с этим жить. С Изой Солёной. К тому же Эдуардовной.
С удивлением кошусь на женщин в коридоре: и чего, спрашивается, ржут, будто я им тут анекдоты травлю? Аня пожимает плечами и вдруг предлагает обменяться контактами, встретиться как-нибудь в кафе, посидеть, за жизнь поговорить. И мне бы вот отказаться, а получается наоборот: соглашаюсь, причем, к своему изумлению, как-то радостно, будто только от Анны такого предложения и ждала, аж про себя сплевываю.
Несколько лет спустя
Устало волочу домой ноги с работы. Заманалась, просто капец. Тяжелая суточная смена в дьюти фри аэропорта выжала из меня не только все соки, но и на хрен выбила душу. Точнее, не сама смена, конечно, а пальце-веерный люд. Нос привычно забивает запах туалетной воды. Воняет эта элитная парфюмерия так термоядерно, что из носа выветриваться будет ещё несколько дней.
Слава богу, впереди аж четыре выходных, хоть немножечко высплюсь. В последнее время частенько подумываю над чем, чтобы уволиться, но как представлю поиски новой работы, так хоть волком вой, да и платили прилично, хватало, и чтобы за съемную квартиру заплатить, и на паек. Но, блин, так работать, как работаю с четырьмя подрядными выходными в месяц, а потом на этакую беспросветную суточную вахту, да, бля, у меня скоро сердце не выдержит, заглохнет, честное слово.
Дребезжит в кармане курточки гаджет. На экране моя крошка Анна Эварт. Аж в душе немножко теплеет.
С Аней, той незнакомкой из гинекологии, за последние несколько лет умудрились крепко сдружиться, и пусть виделись не так часто, как хотелось, а выручала меня она с завидной регулярностью. И так уж вышло, что только Анну я могла назвать своей близкой, даже ближайшей подругой, пусть она у меня немного того, странноватая, и семья её тоже немножко того: два мужа-супруга только чего стоят, которых Анна ласково называла бойс-бенд или Биба и Боба, ха.
Те ещё, я скажу, личности с острым длинным языком, а видно же, что искренне и плотно любят друг друга, аж завидно иногда. Но-но, белой, чистейшей белой завистью! И детишек Анна от них родила не так давно, двойняшек. Те ещё мелкие обезьяны. Правда, видела я малышей подруги и, собственно, её мужей всего несколько раз, и честно скажу по поводу её муженьков иностранцев: нисколько об этом не жалею, дикие они какие-то. На месте Анны я бы их давно сковородкой облюбовала, а она ничего, терпит. Любовь — она вот такая, беспощадная, да. Впрочем, они куда лучше, чем мой бывший ушлепок, однозначно.
— Иза, привет! — щебечет Анютка. — Ну, как ты? Насколько я помню, по графику у тебя следуют выходные. О! Чалишь с работы? Сильно устала?
— Сойдет. А что, есть предложения?
— Знаешь, да, если не сильно занята вечером, давай, может, встретимся.
В последний раз плохое предчувствие меня снедало тогда, когда утырочный муженек бессовестно выкинул меня из дома, и вот сейчас на голове волосы неприятно зашевелились. Чует моя пятка: о чём-то нехорошем желает поговорить со мной Анна.
— М-м-м, конечно, давай, тем более мы уж очень давно с тобой не виделись, надо исправляться.
Анна довольно хмыкает.
— В какое время ты хочешь?
— Часиков в восемь, нормально? В «Сером» парке, в принципе, для прогулки довольно тепло.
— Договорились.
Засунув гаджет в карман, ловлю тахикардию. И совсем скоро убеждаюсь: чуйка меня совсем не подводит, то, что расскажет мне Анна, круто повернет и вывернет мою жизнь.
Академия магии: «Терра»
Анна Эварт
Одарив широкой улыбкой стерву-секретаршу, под её возмущенное шипение с ноги открываю дверь в кабинет нашего глубоко уважаемого директора. Представительного вида мужчина за столом испуганно дергается, рассыпается по полу веер бумаг. Невозмутимо собираю их магией, при этом радостно воплю:
— Лорд Честер! Как ваше ничего? Вижу, вы мне очень рады, присяду? Покорно благодарю.
С невинной улыбкой импульсом укладываю собранные документы аккуратной стопочкой, ген-дир мрачно сопит.
— Эварт, я скоро по вине вашей семейки, бессовестно оккупировавшей мою академию, останусь не просто седым, вообще без волос!
— Вам, несомненно, лысина будет к лицу, лорд Честе-е-ер.
— Бездна, Эварт, опять прикатила насчет своей подружки без магии мне мозг выедать?
— Как и весь последний год, милейший, — ласково скалюсь, поглаживая пальцами пачку сигарет, греющую карман. Честер кисло кривится, мол, лучше бы не напоминала. — Так каков ваш положительный ответ на этот раз, директор?
— Как и всегда, мой положительный ответ – нет, Эварт!
— А если хорошенько подумать?
— Анна! — стонет бедняга, исполняя фейс-плам. — Как ты мне надоела, сил никаких нет.
Мило улыбаюсь. Директор поглядывает на меня сквозь пальцы.
— И ведь не отстанешь, пока не добьешься своего.
— Не-а, не отстану. Вы правы на все сто, лорд, Ванга наша.
Очередной мучительный стон.
— Ну, послушай, Анна. Сама подумай, что твоей Изе здесь без магии делать? Штаны протирать?
— Ну, зачем же сразу штаны, лорд Честер? Изу можно зачислить на наш зельеварный факультет, к слову, профессор Ариго совершенно не против.
— Ещё бы! Ты и ей мозг уже давно выпарила, засушила и пустила на ингредиенты!
— Что вы, директор, бесценный мозг профессора, уверяю, на месте. И вообще, когда я появилась в академии, между прочим, условно тоже без магии, вы совершенно не были против.
— За тебя просил Карлос, сроком на год! Кто же знал, что он подсунет мне такую свинью?! Если бы знал, что ты за бедствие, закрыл бы врата Терры на магический скотч.
Меряемся взглядами с директором и прыскаем смешком. Он вызывает свою цербершу и просит притащить чай.
— Я предлагаю вот что, директор: если у Изы не окажется вообще никакой магии, она может подрабатывать ассистентом у профессора Ариго, а магией пользоваться с накопителями при острой необходимости.
— Ага, ты так любишь свою подружку, что подводишь её под монастырь, — язвительно цедит Боузнер. — Ты сама прекрасно знаешь: без капли искры накопители станут тянуть жизненную силу не-мага.
— Так я и говорю: в самом крайнем случае. Тем более накопители новейшего поколения при малом использовании тянут совсем микрокрошки, так что особого вреда для здоровья Изабель никакого не будет. А собирать нужные ингредиенты по справочнику, чистить котлы, колбы и иной инструмент, подготавливать аудиторию к парам не так уж адски трудно, согласитесь.
Директор мрачно поджимает губы. Спешу добить:
— А уж если у Изы магия всё же найдется, то и вообще хорошо, новая кровь для академии — чем плохо, не понимаю.
— Не понимает она.
— За обучение мы сами заплатим, обеспечим жильем. Не мнитесь, директор, соглашайтесь сотрудничать, я ведь не отстану, пока своего не добьюсь.
— Не отстанет она. Что за бедствие мне на голову? Эх!
Директор нехорошо прищуривается, елейно поет:
— А ты со своей подружкой говорила-то? Она в курсе, кто ты такая и кто твои муженьки? О существовании магии и в конце концов о том, что ты хочешь её в другой мир перетащить?
Моя улыбка натянутая. Не говорила, пока.
— Вижу по твоему в край обнаглевшему лицу — нет. Не удивлюсь, если твоя Иза сама не согласится и драпанет от своей ненормальной подружки зигзагом по лесам.
Драпанет, так догоню, делов-то.
— А вот это уже мои трудности, директор. Вы мне только приглашение черканите, да разрешение на межпространственный переход, остальное дело за мной.
Честер Боунзер пыхтит, недовольно скалится и сдается, ура! Не проходит и пятнадцати минут, как он мне сует в зубы бумажки.
— Видеть тебя не хочу сегодня, Эварт! Сгинь с моих глаз, манипуляторша!
— Благодарю от всей души, директор, сегодня и не увидите, а вот завтра ждите, вернусь.
В спину мне жалобный стон.
Перед тем как отпустить портал между магическим Терраниум и нашим миром, мой любимый отчим «шугга деди» хмуро ворчит:
— Давай, Анна, только быстро, одна нога здесь, другая там, а то без своей мамочки наши дьяволята совсем развалят коттедж, а он, между прочим, казенный. Честер нас потом с потрохами сожрет. Давай, дуй за подругой, и возвращайтесь. Завтра на пустыре в это же время. Я уже договорился, наш водитель тебя подберет. И осторожнее там. А то я тебя знаю.
Изабель
Сидим с бобром за столом… Точнее, с Анной на балконе и пускаем колечками едкий сигаретный дымок. Вообще, я не курю. Так, могу иногда пропустить в виде редкого исключения сижку, но не заядлая курильщица, как Анька. Она до беременности курила и после неё, как откормила малых, начала снова пыхтеть.
— Значит, говоришь, другие миры существуют. И магия. А драконы тоже?
Анна смеется:
— В Террадо, это столица, где стоит академия магии наша, только маги, остальная нелюдь на своих континентах торчит, но да, эльфы, драконы имеются. Что, теперь мне веришь?
— После твоих этих файерболов?! Как не поверить, — нервно хмыкаю. — Выходит, и парни твои из другого мира? Пиздец. Кому рассказать, не поверят.
— А то ж. Вообще-то были намеки, только ты их удачно не замечала.
Кисло мычу. А ведь права Анька. Было. Только я те звоночки спихивала на игры разума, обман зрения и всё такое. Доспихивалась.
— Так что ты решила? Пойдешь со мной? — и в голосе хорошо спрятанная надежда.
Вздыхаю, поглядывая на чистое небо. А что мне по сути терять? Родителям я давно не нужна, после развода с придурком муженьком они обо мне и вовсе забыли, а если и звонит когда мама, только лишь уколоть, что я такая хреновая и упустила золотого мужика, дура и всё тому прочее, аж сердце ноет, зараза. Сам муженек, чтоб его, насколько я знала, женился в очередной раз, и баба его с гордым видом ходит пузатая, столкнулась случайно как-то в супермаркете, уже родила небось. По сути, меня здесь вообще ничего не держит. Квартира съемная. Работа не нравится.
Пожимаю плечами.
— Говоришь, я в любой момент могу вернуться сюда?
— Можешь, если магии у тебя не обнаружат, а если она у тебя есть, то только в установленные нашим директором дни. То есть, в любом случае сможешь, путь отступления у тебя есть, как видишь. Ты не боись, Иза, жильем мы тебя обеспечим, а если студенткой всё же станешь, так и вообще, бесплатно в общежитии будешь жить. У меня и соседка на примете имеется очень хорошая.
Морщусь. Перспектива неплохая, однако упоминание Анны о работе помощницей преподавателя зельеварения (боже, главное — просто не вдаваться в анализ вот всего этого, а то такая дикость, просто кабздец) мне нравится куда уж сильней, чем обучение, пусть и в академии магии. Учиться я никогда особо не любила, по правде говоря, больше работать.
— Вижу, надумала? — улыбается Анна.
— Надумала, — скалюсь в ответ. — Я согласна.
— Ура! — визжит подруга, кидает бычок в банку и несется обнимать, аж кости хрустят, а глаза вываливаются из орбит.
— Мне только надо уволиться и сообщить родителям, скажу: мол, уезжаю в другую страну на ПМЖ, чтобы не искали.
— Разумно, — кивает Анна. — Сколько тебе надо времени? Оно у меня, честно говоря, ограничено. Завтра шугга будет ждать нас для перехода в пять часов вечера.
— Думаю, к этому времени управлюсь.
— Ну, зачет. Не против, если у тебя останусь? Дом мы свой продаем, в квартирах жильцы…
— Конечно, что за глупости, — возмущаюсь. — Сейчас белье новое застелю.
Вместе того чтобы хорошенько выспаться, целую ночь верчусь ежом, Анна спокойно сопит и видит третий сон. Вытягиваю у неё сигарету и дую на балкон. Черт возьми, не могу поверить, что завтра я буду в другом мире. Другой мир. С магией! Просто ахтунг. Пока сама не увижу, так поверить и не смогу, несмотря на магию Анны.
Холодею, а пальцы нервно дрожат. А что, если и я маг? Даже страшно подумать. Интересно, а кем бы я была? Какая у меня была бы магия? И представить, честно говоря, не могу. Могла бы ведьмой, но это почетное звание давно и прочно занято Анькой Эварт, а вторая ведьма в семье — это как-то перебор.
Ранним утром, пока Анна ещё сладко дрыхла, успела собрать сумку вещей и сгонять на работу, написать заявление на увольнение, чем расстроила кадровика. На меня хотели надавить и заставить отработать две недели, и получили категоричный ответ: не могу, завтра меня не будет в стране, не уволите так, значит, придется по статье. Уволили. Нехотя, но уволили, за что им большое спасибо. Всё же статья в трудовой книжке — не очень хорошая тема, вдруг не приживусь в этой Терре и придется вернуться домой.
А вот с родными не вышло так гладко.
— Совсем обалдела? Куда ты там собралась? — орала в трубку мама. — Кому ты там, в этой Америке, нужна? Мы с отцом против!!! Даже не думай, Изабель!
— Всё уже решено, мама, — спокойно говорю, подруливая к дому, на лавочке довольной разомлевшей кошкой сидит Анна. Махаю подруге. — Как будет получаться, буду писать или звонить.
— Ну, уж нет, моя дорогая. Свалишь из России, можешь больше не звонить. Нам такая дочь неблагодарная не нужна. Не будет у нас больше дочери!
Прикрываю ресницы и сглатываю. Вот оно как.
— Как скажешь, мама. Только сама потом из-за своего решения не ной.
— Какая же ты дура, Иза!!!
Анна мрачно хмурится, будто бы слышала весь разговор. Недолго думая выкидываю телефон в урну вместе с симкой. Подруга говорила: телефоны наши там всё равно не работают. Всё, назад пути нет.
— Мне жаль, Иза. С родственничками тебе конкретно не повезло.
Отмахиваюсь вяло.
— Ну, так что, твоё предложение всё ещё в силе?
— А то! Скоро должна наша карета подъехать. Беги за сумкой, или тебе помочь?
Отрицательно мотаю головой, забираю из дома сумку. С хозяйкой я уже поговорила, к счастью, женщина она адекватная, попросила только оставить ключи в почтовом ящике и повинилась, что остаток не сможет отдать, пусть оставит себе, невелика потеря. Вернувшись к подруге, застала её на заднем сидении черного монстра – «Гелика».
— Запрыгивай, Иза!
Ну, я и запрыгнула. А на безлюдном пустыре с легким страхом напополам и волнением наблюдала, как открывается в сияющих синих подозрительных лучах брешь, к которой, предварительно цапнув меня за руку, и потащила подруга.
— Не бойся, это не больно. Раз — и мы уже там.
— А с-с-сумка?
— А вещи Игорь закинет, — упомянула водителя и протащила через эти лучи. Мама! Я в другом мире!
Ошеломленно оглядывалась, с отвисшей челюстью таращась на здоровенное здание, напоминающее самый настоящий дворец. Сновали туда-сюда разномастные юноши и девчонки в странных тряпках, напоминающих эластичную униформу космического десанта, спешили к нам Анины мужья с перекошенными рожами, улыбался, скрестив на груди руки, Карлос Эварт – отчим Анны.
И тут мне сзади прилетает снаряд из моей сумки, сбивая с ног. Охнув, опрокидываюсь на попу.
— Иза, ты как? — тревожится Анна.
— Ведьма! — орет Кайден, один из мужей подруги, подбегая к жене и стискивая ту в медвежьих объятиях, замечаю за двойкой ещё пару незнакомых, с постными минами мужиков. — Обалдела? Получишь по заднице! Ты почему нас не предупредила с Ферном, что за дела?!
— Да, Анна, что за дела? — вторит суровый голос Сеата Лефевро, второго мужа Анны.
А у меня перед лицом маячит чужая широкая рука. Удивленно вскидываю голову, уставившись широко распахнутыми глазами на огромного мужика в синей эластичной экипировке, как вторая кожа облегающей не только широкую грудную клетку с мускулистым животом, но и ошалеть какие крепкие бедра. Тяжело сглотнула, уставившись на боевой шланг. Ни хрена у них тут мужики ходят. У меня аж глаза заслезило.
— Поднимайся, принцесса, застудишь зад, — цапает своей клешней меня за запястье и ставит на ноги.
— Иза, знакомься, — вклинивается Анна, приобнимая здоровяка. — Это наш хороший друг, Дрейк Мэрно. Дрейки – моя подруга, Изабель Солёная.
— Солёная? — удивляется ещё один образчик мужественности, несмотря на длинные светлые патлы. — А так и не скажешь, по мне так очень даже сладенькая, как вкусная конфета, — подмигивает хитро этот длинноволосый хер.
— Очень смешно, — бурчу, спохватываюсь и осторожно отнимаю у Мэрно свою конечность. Тот отчего-то недовольно хмурится. — Если только с примесью яда.
— Дерзкая, — довольно шепчет Дрейк, в то время как патлатый расточает какие-то фанатично жутковатые ухмылки.
Анна отпускает смешок.
— Что есть, то есть. Так что, мальчики, осторожнее. Иза, а вот этот сладкоежный экземпляр — лучший друг Дрейка, Эрик Стенрайд.
— Для тебя просто Эрик, вкусная.
— Ядом подавиться не боишься?
— Твоим, малышка, точно нет.
Под хохот Барро-Лефевро Дрейк прописывает этому Эрику подзатыльник, а у самого глаза подозрительно блестят.
— Так, всё, — вмешивается Анна. — Свалили в закат. Парни, — обращается к своим мужьям, — закиньте сумку Изы пока в наш домик, а мы сгоняем к директору. Идем, Изабель.
Дрейк
Заинтересованными взглядами провожаем малышку: какой вкусный вид сзади! Во рту скапливается голодная слюна, в паху тесно, член давит на резинку плотных штанов костюма.
— Понравилась девочка? — мерзко ухмыляются Кайден с Лефевро. — Сочная, правда?
Перевожу на ушлепков Анны убийственный взгляд.
— За ведьмой своей лучше в оба глядите.
— Изабель наша! — рычит Эрик.
— Прям так и ваша, — хохочет Барро.
Переглядываемся со Стенрайдом.
— А вот это мы между собой перетрем.
— Шланги свои не перенапрягите, пока будете меряться.
— Ну, а от нас презент. Зеленый свет вам, придурки, — хмыкает Сеат. — Не упустите.
Гадливо хохоча, Барро с Лефевро сваливают, оставляя нас один на один со своими новыми демонами. Меряемся со Стенрайдом хмурыми взглядами.
— Сладкая — моя, Дрейк, я первый её заметил!
— Закатай губу, Рик. Зельеварочку я прошляпил, пусть так, но с этой леди всё будет по-другому.
Эрик рычит. Трещат от маны мои кулаки в желании почесать ими зубы пока ещё друга. Стенрайд вдруг расслабляется, незаметно поправляет дружка в штанах.
— Наша. Она будет наша, Дрейк, и никак иначе, — протягивает ладонь для пожатия. — Что скажешь?
— А мнение девушки тебя не интересует, козел? — ворчу беззлобно, резко вспомнив о чувствах самой Изабель. Наставник всегда учил: девушки — они же духовно с другой планеты, у них чувства и эмоции всегда впереди вместе с ушами, да. Это у нас зачастую в первую очередь оценивает нижняя голова и глаза. Такая вот система. Ничего не попишешь.
— А тебя?
— Пошел ты, Эрик.
— И тебе туда же, Дрейки.
Злобная пауза, скрип эмали.
— А как же Анна? — выплевывает Эрик. — Тебе же она нравилась до звона в яйцах, ты же не трахал всё это время никого, только о ведьме Лефевро с Барро мечтал. Что? Всё? Переболело?
— Давно, Рик, — цежу сквозь зубы. — Я давно осознал: Анну мне не видать, да и не любил я Эварт по-настоящему никогда. И будто ты не знаешь, что её только Барро с Лефевро интересовали, не видела никого больше вокруг. Да, нравилась. Сильно. Но не более. Ну, а ты, Стенрайд? Ты же сам подкатывал яйца к Анне.
— По этому поводу я могу только лишь повторить твои же слова, друг. И что, блядь, теперь?
Фыркнув, спокойно отзываю ману в резерв.
— А что теперь, Эрик. Завоевывать нашу сладкую.
— Вот так-то лучше. Так мне по нраву, — и закатывает довольным котом при упоминании валерьянки глаза. — Сладенькая. Предвкушаю.
— Придурок, — ворчу, зеркаля его хитро-выделанную ухмылку.
Бодро шагаем по административному корпусу мимо десантных адептов. Анна весело журчит, распихивая нерасторопных студентов локтями и таща меня на буксире:
— Ты не боись, директор-с у нас очень мудрый и добрый, правда, скорее когда спит зубками к стенке, но я не проверяла, во всяком случае адекватный, и у нас с ним насчет тебя договор.
Мычу в ответ, старательно отводя взгляд от упругих мужских задниц, а их здесь просто не перечесть. Боже мой, куда я попала? Это же просто наказание для моих женских нервов, секса у меня не было… пытаюсь сосчитать, да до хрена у меня его не было! А тут сочные орехи на каждый квадратный миллиметр.
— Слушай, а форма в академии только такая?
Анна хитро косится, играет бровями:
— Нравится, да?
Смущенно улыбаюсь и быстренько отвожу взгляд от очередного накачанного ореха.
— Да, такая у всех, но есть и другая, конкретно эта, так скажем, официальная.
— Какой-то десантный эротный спецназ.
— В яблочко, — со смешком прищелкивает пальцами. — Пришли.
С удивлением наблюдаю, как Анна легким пинком распахивает позолоченную дверь и втягивает меня за собой следом под змеиный недобрый прищур, как понимаю, секретаря.
— Эварт! — шипит женщина, на вид — лет сорока, с серой култышкой волос на макушке и в чопорном юбко-костюме. Радостно выдыхаю про себя: спасибо, что не в десантном, такого моя нервная психика бы не пережила. — Какая наглость! Сколько вам говорила, даже король не имеет права врываться в приемную лорда, выбивая дверь с ноги! Штраф по вам плачет, Эварт… — змеиные глазки скользят по мне, мечут молнии: — А это ещё кто?
— Кто надо, — бормочет Анна, тащит меня к следующей, противоположной выходу дверце и, конечно же, и её пинает ногой под злобное шипение. Немножко сочувствую зельеварам: столько яда зазря пропадает, аж сердечная жила сбоит. — Иза, за мной!
— Есть, мой генераль. Я и так за тобой!
— Ло-о-орд Честе-е-ер, мы пришли!
Жалобный мужской стон – ей ответ, с констатацией:
— Вижу, Эварт.
Скалясь доброй акулой, подруга вытягивает меня вперед под очи представительного вида дядечки, по внешнему виду — ровесника её шугга-дедди.
— Иза, знакомься: наш уважаемый несравненный лорд-директор Честер Боунзер. Директор, а это моя та самая подруга Изабель Солёная.
Лорд фырчит:
— Губы от патоки не склеились, Анна?
— Как можно, директор, — хмыкает подруга, подталкивая меня к массивному столу под внимательные очи Честера.
— Здравствуй, Изабель. Присаживайтесь. Анна, подожди подругу в приемной. И не третируй мне секретаря!
— Так точно, директор! Насчет третировать — не обещаю, — выпячивает грудь смешливо и шепчет мне: — Я, если что, рядом, — отдает спич кулаком и хлопает створкой. Прум-прум.
Эм. Сигаретки не найдется, не? Ну, я как бы не курю, но вот что-то как-то захотелось.
С пять минут изучаем с диром друг друга. Не знаю, что он пытается отыскать на моём лице, лично я замечаю, что Честер внешне вполне себе ничего. По плотному телосложению в строгом костюме, обычном, между прочим, не десантном, опять-таки, что слава богу, заметно – тренировками он себя однозначно не обделяет.
Квадратной формы лицо, подбородок украшает милая ямочка, глаза цепкие, интересные такие, темно-серого оттенка в легкую синеву, губы узковатые, а он их ещё сжал в недовольную линию. Не нравлюсь я ему, что ли? Ну, уж простите, всем нравиться не обязана. А волосы у него вообще, я бы сказала, шикарные: густые, темно-каштановые, почти чёрные, с небольшой проседью на висках. Мужественный такой. Только я не страдаю никакими комплексами, и мужик-папочка мне точно не нужен, да и у него наверняка жена есть, так что, фу, фу Иза. Заинтересованность поумерь.
— Вот ты мне скажи, Соленая, оно тебе надо?
— Это вы о чём, директор?
— Наш мир. Академия. Обучение.
— Ну, захватывать ваш мир я вроде бы пока не собираюсь…
— И хвала магии! — серо-синесть разбавляют веселые лучики смеха. Забавный.
— Обучаться, честно говоря, не особо горю, никогда не любила учиться.
— Двоечница? — хитро щурится.
— Да нет, — тяжко вздыхаю. — Вообще-то отличница. Олимпиаду по нашему языку даже выигрывала, просто не любила зубрить учебники, мне по душе больше работать, свободы поболее.
— Понимаю. Понимаю.
— А вообще, магия, другой мир, — это очень интересно. Свежо, так сказать, почему бы и нет? Если вернуться обратно смогу в любой рандомный момент, по словам Анны. Смогу же? — давлю с нажимом.
— В теории — да. И на практике в глобальном смысле — тоже. Расслабьтесь. Ладно, я вас услышал. Посмотрим, что у вас с магией, хотя, по правде сказать, потенциала я в вас не вижу.
Фыркаю. Потенциала он не видит во мне, пусть посмотрит получше.
Вот только директор ничего смотреть сам не стал, достал из стола какую-то шарообразную штуку, водружает ближе ко мне, проводит над шаром ладонью и делает жест рукой:
В некоторой растерянности выхожу в приемную, где меня ожидаемо моментально берет в оборот Анна. Мимо меня с перекошенным серым лицом пулей в директорский кабинет залетает секретарша, беспардонно отпихивая тощим боком в сторону. Подруга прыскает смешком:
— Не обращай внимания, она немного того, с примбамбахом у нас.
Скептично хмыкаю, скорее я поверю, что это моя подружка несчастную женщину довела.
— Ну, как оно? Рассказывай, — идем по корпусу. — Что сказал Честер?
Буднично пожимаю плечами:
— Никакой магии во мне нет, — Анна как-то странно косится на мои запястья, а я подмечаю не менее странные, помимо любопытных, взгляды десантных магов, вон как жадно провожают, будто голодные белки на недосягаемый сочный орех. Когда сюда шли, тоже замечала, но сейчас прям как-то даже неловко. — Ожидаемо, в общем. Сказал: приходить завтра к восьми на оформление к твоему декану. Гм, Анна, чего это они?
— Кто? Где? — вертит головой. — А-а-а, аха-хах. Ты о парнях? Это мои муженьки с Мэрно и Стенрайдом постарались. Пусть смотрят, нам не жалко, верно? Хех.
— Эм.
Чё? Чего они там старались?
— Забей, Иза. Не расстроилась из-за магии? — выходим на улицу, и подруга зачем-то берет курс, как понимаю, к общежитиям.
— Не особо. Куда мы идем?
— В моё секретное место. Сейчас увидишь. Знаешь, я даже рада, что так всё обернулось и ты будешь как можно больше рядом.
— И под твоим надзором, — добавляю с беззлобной язвительностью.
— Ага, — радостно кивает бессовестная подруга. — Вот это здание, кстати, — женская общага. Мужская ближе к частным домикам и полигонам.
Мы ныряем за здание, проходим немного и спускаемся по лестничке в… подвал. Анна присаживается на одну из ступеней и закуривает сигарету, протягивает мне пачку. Нехотя беру тонкую палочку, набитую табаком, и прикуриваю. Всего пара тяжек, как способ обмануть себя и расслабить булки с нервами, мне не помешает.
Я ведь, честно сказать, до последнего не верила в существование других миров и магической академии, так что для меня всё это — громадный, бля, стресс. Имею право немножко покурить! Я бы ещё и бокальчик вина пропустила, клянусь.
— Секретное место? — улыбаюсь. — Серьезно?
— Не такое уж и секретное, но я здесь в своё время частенько зависала, и ты, если вдруг что, не стесняйся, заходи. Здесь хорошо думается, ну, и курится тоже.
— Возьму на заметку.
— Удивительно это всё, правда? Прекрасно понимаю твоё сейчас состояние, сама такая потерянная была, когда узнала о существовании магии, только у меня открылись глаза гораздо раньше, чем моя нога ступила на землю Терры. Ничего, привыкнешь.
Неопределенно киваю. Анна ещё на Земле рассказала о своём шугге-дедди и что он никакой не иностранец, а самый настоящий иномирец. Конечно, я делала вид, мол, я верю, зато теперь вера моя крепка на все сто, блин, процентов. Как не поверить, когда я сама в мире магии и, возможно, единорогов.
— Кстати, мы собираемся устроить посиделки в узком семейном кругу. Ты как насчет этого?
— А кто будет? — живо интересуюсь, отчего-то вспоминаю знакомых подруги и её мужей Дрейка и Эрика.
— Только самые близкие. Заодно познакомишься с моей Шерри. И о, как раз подгоню тебе мой старенький аперфайн, гаджет, что-то вроде айфонов, но куда круче, а как освоишься, купим новый. Согласна?
— Не имею ничего против. А кто останется с малышами?
— Так шугга, конечно. И моя мама. Они в академии теперь работают преподами, а так как до нового семестра ещё несколько дней, они с радостью посидят с внуками. Как тебе вообще местные парни? — невозмутимый таран в лоб.
— Не смущайся, фиалка моя дикая, — хохочет, туша сигарету, моя и так уже давненько потухла. — Сексуальные, да? Приглядись, может, понравится кто. Например, Дрейк Мэрно и Эрик Стенрайд хорошие классные парни, и внешка — обосцать коленки, только тс, главное, чтобы мои бойсы не слышали, хах. А то страшно за булки.
— Мне не до парней, сама знаешь, — морщусь, вспоминая ушлепка мужа. До сих пор всё забыть не могу.
— Ну, слушай, ты со своим гондоном уже давно развелась, пора бы уже забыть и строить жизнь дальше, хотя бы для собственного здоровья. Вот сколько у тебя не было секса? Дай, угадаю: все эти года?
— Анна!!! Замолчи, будь другом.
— А вот и не замолчу, Иза. В общем, подумай над этим и не кривись. Надо жить дальше, а ты на себя совсем забила.
— Пусть так, это моё дело.
— Ладно, всё. Отстану пока. Идем, покажу тебе твою комнату и всё остальное.
Плетусь за деятельной подругой по узким ступеням, а наверху мы нос к носу вдруг сталкиваемся с парнями, и я с удивлением замечаю вокруг их тел довольно-таки быстро испаряющийся дымок, будто дымная завеса слетела. Гм. И как давно они здесь?
— О-о, парни, — радостно скалится Анна, — поди, нас искали? Что надо?
А какие-то слишком хмурые парни таранят почему-то ничего хорошего не предвещающими взглядами меня. Ноздри трепещут, будто принюхиваются. Эм, не оборотни эти две особи часом? Живот скручивает от легкого замешательства, бля, надеюсь, нет. Ничего не имею против ушастых меховушек, но, блин, стремно же.
— Зельеварочка, — тянет шкафоподобный Дрейк, сверкая серо-голубыми глазищами, — учишь подружку плохому?
Его дружбан Эрик нехорошо сужает болотно-зеленые омуты, светлые длинные пряди волос свободно стекают солнечными нитями по синей форме, сук, красиво, черт возьми.
— А если и так, вам двоим что за дело?
С трудом отдираю от блондинчика взгляд, осторожно притрагиваясь к губам на проверку потекших слюней. Фу, Иза. Это ты просто по крепкому мужскому член, э-э-э, то есть, ну, да, члену с телом изголодалась.
Дрейк хмурит широкие черные брови, Эрик роняет:
— Куришь дурь, Изабель?
Анна поперхивается воздухом и тихо ржет.
— Даже и не пробовала никогда, — гордо вскидываю подбородок, парни коротко переглядываются, на фейсах проступает тень облегчения, — только сигареты, а вам что? Культисты ЗОЖ?
Анна ржет в голос:
— О, да-а-а, особенно Стенрайд.
— Что такое ЗОЖ? — ворчит Эрик. Дрейк закатывает глаза.
— Здоровый образ жизни.
— А, нет. То есть да! И тебе советую! Завязывай с дерьмом, Изабель.
Эй, а вот наседать на меня никому не советую! Был у меня уже такой хмырь, нажралась до отвала столь ублюдочных абьюзерских отношений.
— Полегче, папочка, — бурчу, скрещивая на груди руки. — Не тебе мне указывать, чем дышать и что делать, понятно?
Эрик открывает рот, но его перебивает Мэрно:
— Конечно, не нам, маленькая. Успокойся.
— У-у-у, — шипит весело Анна. — Это ты, Дрейки, зря.
Мэрно вперивает в неё недоуменный взгляд, пока я мысленно закатываю рукава. Делаю шаг вплотную к гаду и, вскинув голову, шиплю, про себя выкалывая его грозовые глазенки:
— Слышь, ты, шкаф с питоном, успокаивать своих родичей будешь, на пару с женой, вот со всем этим патриархальным дерьмом — мимо меня, я тебе не сестра, не пизда, понятно объяснила? И если с тупыми разговорами покончено, всего доброго! — хватаю веселящуюся Эварт за руку и тяну к общажке.
Анна с хихиканьем оборачивается и машет растерявшимся парням, делает жест, что позвонит им, после чего бьет меня по плечу:
— Ты их урыла. Молодец, Белька. Зацепили, а?
Пыхчу:
— С чего это вдруг?
— В самом деле, с чего бы? Ну, наверное, с того, что на безразличных тебе гайсов ты бы так бурно не реагировала. Эх, вспоминаю себя: я своих утырков только как ни шпыняла. М-м-м, — мечтательно щурится. — Кстати, а парни твои, скорее всего, будут на нашей тусовке…
— Ошалела?! Какие они мои? Мылом рот протри и больше не плюйся такой гадостью.
— А-ха-ха-хах. Хорошо, не-твои-парни тоже будут, они наверняка именно поэтому меня и искали, знают, что в подвале частенько ошиваюсь с сижкой-две. Ничё, напишут на аперфайн, если права.
Угрюмо молчу. Что-то я уже не хочу ни на какие посиделки. Анна права. С какого перепугу я так взорвалась? Подумаешь, ляпнули что-то там, ничего такого эти двое мне не сказали, не оскорбляли и дальше по списку, а я наорала, будто они мне предложили прилюдно сексом заняться, а я вся такая не-такая-такуся. Как-то даже неловко.
Эрик
Голодным унылым хорьком гляжу вслед аппетитной попке Сладенькой, дружок в штанах с обмякшей башкой тоскливо ложится набок.
— Вот это женщина, — закатывая глаза, стонет Мэрно, пока я обтекаю и пытаюсь понять, что ляпнул не так.
Однозначно просчитались, но где?
— Чего стонешь сучкой-Лефевро? Ты не понял? Сладкой мы не понравились, рычала она так, будто у неё в роду стая драконов.
Дрейк фырчит снисходительно:
— Это ты не понял, Рик, мы её как раз зацепили.
— Н-да? Это когда? Когда папочкой меня назвала или когда аж покраснела от злости, хотя я так и не понял, что мы сказали не так.
Дрейк притянул к себе ближе за шею, почесал кулаком макушку.
— Свали, придурок, — раздраженно отпихиваю.
— Эх, мой дорогой невинный друг-колокольчик, слишком мало ты с девушками имел дел, — смеется Мэрно добродушно. — А я тебе говорил: побольше гуляй со студенточками или спускай пар в борделях.
— За колокольчика сейчас схлопочешь в грудак. Чё к чему, идиот?
Мэрно возводит к небу глаза и бормочет:
— Что ж, это даже к лучшему.
— Иногда я тебя ненавижу, придурок.
— Это взаимно.
Меряемся взглядами.
— Спарринг?
— Давай.
— Замётано. Сейчас должен быть свободен второй полигон. По дороге как раз напишу зельеварке, забыли ж спросить начет сегодняшней тусы.
— Так Барро ж сказал – сидим в пятнадцатом домике, нет?
— Барро сказал, но лучше уточнить о статусе кво у Эварт, а то я этих дебилов знаю. До сих пор не пойму, чего такого Анна нашла в этих двух гамадрилах.
Согласно киваю, про себя иронично додумываю, что мы с ним гамадрилы так-то не лучше. Ахереть какой я самокритичный, ага. Только со Сладкой, вон, теперь налаживать отношения. Кстати, надо бы у ведьмы о ней побольше разузнать, подруга же. Хе.
Дрейк
Бредем к полигону, наяриваю зельеварке:
«Мы чего к тебе подходили, слышали, вроде как сегодня намечаются студ-посиделки?»
Эварт отвечает мгновенно, будто бы только ждала моего сообщения. Черт, приятно, но ловлю себя на мысли, что как раньше уже не втыкает, помидоры завяли, бля, как хорошо! Хочу собственного счастья, желательно со сладким олененком Изабель. Блядь, какое шикарное имя, музыка для наших локаторов, по крайней мере моих, стопудово.
Анна: «Я так и поняла))) Да, вы приглашены».
Дрейк: «Супер. К скольки?»
Анна: «Сейчас Кайди подсказывает, что он вам и так всё сказал». (озадаченный смайлик)
Дрейк: «Так и есть, но уточнить будет не лишним, а то я вас всех знаю. В семь часов?»
Анна: «Ага, подваливайте. И сангрии алой с собой захватите».
Дрейк: «Понял. Пирро взять?»
(Пирро – аналог местной пиццы.)
Анна: «О, да-а-а! Давай с сыром».
Хм.
Дрейк: «А Изабель такое ест?»
Анна: «Сказала: ей с ананасом =)))»
Губы скривились в ухмылке: а Сладкая у нас, выходит, лютая извращенка.
Дрейк: «Попробую найти. До вечера».
Анна: «Ага, давайте. И глядите мне, чтобы не так, как тогда! Иначе прокляну. Я серьезно, Дрейки!» *
(Анна упоминает одну сцену из Запрещенного ритуала, в которой она по ошибке выпила жидкость с кое-какими добавками, предназначавшуюся Эрику.)
Дрейк: (испуганный смайлик) «Заметано, ведьма!»
— Ну, что там? — нетерпеливо гарцует Стенрайд.
— Всё в силе, давай быстренько маг-рукопашку, потом в пирро-рию побежим и за алкашкой. Анна напомнила, чтобы ты дурь держал подальше от домика.
Эрик морщит нос и стонет устало:
— Всего один раз, мать твою, случайно перепутал стаканы! Один, черт возьми, раз!
— Одного раза достаточно, чтобы ославиться по полной программе! Давай, разминку. Включай защитный режим.
Стенрайд уныло нажал на вшитый в форму защитный артефакт, активируя бронебойный и ани-маго режим. На ходу задействовав свой, подбежал к силовым датчикам, шлепая по активации купола над полигоном.
— В стойку! — поклонились друг другу.
…И Эрик первым атаковал. Резко, четко, отрывисто, одновременно насылая на ноги «Оковы льда десятого уровня», челюсть обжег кулак, неприятно разрывая кожу, сплюнул кровавую слюну, скалясь. Спасибо, в этот раз решили без дополнительных усилителей.
— Пиздец тебе, Эрик, — шиплю и обрушиваюсь на золотистую башку смертоносным вихрем. Защищается, весело хохоча:
— Мечтай, Дрейки! Мечтай.
Изабель
— Вот, это твоя комната, располагайся, будь как дома и ни в чём себе не отказывай, — щебечет Анна, пока я осматриваюсь. Мы пришли в небольшой, очень уютный домик, на первом этаже просторная кухня-гостиная, сразу за ней пусть небольшая, но довольно миленькая спальня, куда и определили меня, а наверху огромная ванная и ещё несколько спален, где и обитают Анна с мужьями и детьми. — Как тебе?
— Супер, — улыбаюсь, косясь на аккуратно пристроенный свой шмот у двуспальной постели. В спальне есть всё, что нужно: помимо кровати — вместительный шкаф-купе, рабочий столик с уютным креслом, шкаф-пенал, тумбочки и прикольный коврик в виде мимишного котика. — Мне нравится, спасибо большое.
— Обращайся. Есть хочешь?
— Нет, пока нет.
— Ну, и отлично, аппетита к вечеру нагонишь. Идем, тогда просто чаю-кофе попьем. Вещи ещё успеешь разобрать.
В разрозненных чувствах, в которых преобладает неловкость, бреду за подругой. Анна приглашает за стол, а сама порхает у разделочной зоны.
— Что будешь?
— Давай кофе. А дети где?
— С парнями наверху. Они их спать укладывают на дневной сон. Уже время.
Киваю понятливо.
— А мы не слишком громко говорим, не разбудим?
— Не. Спальни оборудованы глушащими звуки артефактами, твоя, кстати, тоже, — играет бровями. Фырчу. Шутница. Будто я стану сюда кого-то водить, ага. Мама меня так не воспитывала. Хотя, эх, лучше не знать, как она меня воспитывала. — Иза, что не так?
— Что ты, всё отлично.
— Да? И почему я не верю?
Пожимаю плечами и перевожу тему:
— А Дрейк и Эрик — они вообще ху из ху? В смысле, кем здесь числятся?
— Я поняла, — хмыкает Анна. — Всё-таки зацепили, а? Ладно, не смущайся, фиалка моя. Дрейк Мэрно – боевик. Закончил последний курс боевого направления в том году и в этом поступил в магистратуру, хочет на преподавателя выучиться, а там и на магистра. В этом году его назначили в нагруз присматривать за старшаками, то есть, он вдобавок станет... хотя почему станет — уже, уже подрабатывает куратором старших курсов.
— Так если магистратура, разве он и без того сразу не будет магистром?
— Нет, в Терре немного иначе, чем у нас. И он хочет получить высшее звание.
Вопросительно гну бровь.
— Перед получением столь высокого звания нужно ещё пройти несколько ступеней, закончить двухгодичный курс магистрариата и отработать год преподавателем, затем пройти годовую практику старшим лейтером, младшего он уже получил, это нечто вроде нашего лейтенанта, затем ещё два года, дослуживаясь до статуса капитана, и вернуться к преподаванию в Терру, довести минимум один курс до выпуска, написать что-нибудь про боевку, защитить свою писульку, в том числе и перед королем, и только потом получить звание высшего мага – магистра.
Круглыми глазами таращилась на подругу.
— Ошалеть не встать. Вот это амбиции.
— Ага.
— Ну, если ему прям так это нужно, его дело, умница, если достигнет, чего хочет.
— О, этот точно достигнет.
— А простых магистров не бывает, что ли?
— Бывает, конечно. Но там всё гораздо проще.
— Понятно. А что насчет Эрика?
— О, Стенрайд четыре курса обучался на целителя-артефактора.
— Ого, это как?
— Просто. Учился целительским штучкам-премудростям на пару с маго-гаджетовскими, да, разрабатывал артефакты с целительской начинкой и под их нужды, но на последнем курсе перевелся на боевку к Дрейку, закончил в том году боевой курс по целительскому направлению, если говорить просто, он боевой-врач. То есть, целитель при боевиках и всё такое.
— О-о-о, круто. А здесь он что делает, или тоже, как и Мэрно, в магистранты подался?
Анна как-то хищно ухмыльнулась.
— Эрик – нет. Точнее, не совсем, он решил пока остаться при академии, и на этот год назначен куратором всех первокурсников и преподавателем каких-то целительских дисциплин, он говорил, но я не запомнила.
— Раз — куратор, два — куратор, одни кураторы вокруг.
— Есть такое дело, — смеётся.
— Ну, а дальше он что себе думает?
— Скорей всего, будет работать в рейдах при боевых звездах, — пожала плечами Анна. — Так сказать, по специальности.
Хрен пойми почему, но я почему-то расстроилась.
— Кормишь мелочь сказками, ведьма? — насмешливый голос Кайдена от лестницы.
— Главное — не жратвой собственного приготовления, — бурчит за его спиной Лефевро.
— Это точно, — ржет Барро. — Здорово, малявка, как тебе Терра?
— Сойдет, — сую нос в полупустую чашку с остатками кофе. К мелочи и малявке с гадских уст мужей Анны я уже привыкла давно. Бесполезно сопротивляться, им просто насрать, нравится тебе что-то или нет. Проверено. Я уже не обращала внимания. Даже как-то приятно немного. М-да, это я, наверное, как и вся семья подруги, поехала малость кукухой, или... не малость.
С отвисшей челюстью таращусь во все глаза на резвящихся магов. На огороженном поле, смахивающем на футбольное, только вместо травы – красиво искрящийся песочек, немножко заляпанный бурыми каплями, кажется, кровью, над боевой коробкой сверкает какая-то глянцевая радужная плёночка, в которую то и дело ударяются столпы бело-золотых искр. Те же самые искры живыми змейками-вихрями опоясывают мощные руки Мэрно и Стенрайда, хоп – одному прилетают острые магические золотистые стрелы, ногой подсечка, пируэт Дрейка, что крутит кисть, создавая круглую сверкающую тарелку, как у долбанного капитана Америка, только сотворенную из чистой движущейся энергии.
Красиво. Очень красиво, черт возьми. Как и два скульптурных тела. Аж глазам больно. И слюна по подбородку течет. Утираю челюсть запястьем, тру лицо, бросаю последний жадный взгляд на магов и пячусь назад, пока не засекли, а затем зигзагом подальше, а то ещё заметят и возгордятся, что новенькая на них, великолепных, слюни пускала. Черт, что-то я сама уже хочу, как мужик, того, передернуть, а то, чую, с такими десантниками долго не протяну.
Ещё суток не прошло, как я в другом мире, а уже напоминаю себе похотливую кошатину в период жесткого гона. Эх, сигаретку бы. О! Вижу у мусорки рядом с лавочкой в парке, в который и заруливаю, представительного вида парнишу, симпатичный такой, и меж зубов дымящая палочка. Аж под ложечкой засосало. Это я удачно добычу нашла.
Изучаю незнакомца. Высокий, подтянутый, узкие бедра с зачетным орехом затянуты в строгие черные штанишки, стоит он ко мне полубоком, так что орех я могу оценить. Белая сорочка заправлена в брючки, манжеты плотно обтягивают широкие запястья, сверкают запонки (не удивлюсь, если они бриллиантовые), часы поблескивают, короткие блондинисто-серые пряди волос зачесаны набок волосок к волоску. Ни дать ни взять, Драко Малфой на максималках. Я книги не читала, но фильмы смотрела, и больше всех мне нравился Слизерин. Хе.
Настроение подскочило, аж пошалить захотелось.
Подкатываю вся такая я к этому хрену:
— Уважаемый, закурить не найдется?
Хрен медленно поворачивает ко мне голову, несгораемая сигарета приподнялась от удивления, плохо, что сигарета, а не его член. Фу, Иза, перестань, умоляю! Этот Тираниум, или как его там, дурно на тебя влияет, плохая девочка.
Сталкиваюсь взглядом с ледяными голубыми глазами хрена и от неожиданности пячусь назад.
— Етить-колотить, реально Драко Малфой во плоти.
И дело не в том, что лицо незнакомца было чем-то похоже чертами на известного актера, не совсем в этом, блядь, дело, а в выражении лица. Уж молчу про жесткую ауру тотального инквизитора, от которой внутренности свернулись узлом.
Идеальная бровь ползет к белой челке.
— Гм. Извиняюсь. Я вас спутала с кое с кем. Ха. Ну, пока.
И ходу, Иза, ходу!!!
— Девушка, погодите. Я не кусаюсь, — смешок в спину. — Держите свою сигарету.
Недоверчиво оборачиваюсь, кошусь на протянутую палочку яда и бреду к мужику, осторожно её забираю.
— Спасибо.
Мужик кивает, помогает прикуривать и вдруг доверительно сообщает нечто такое, от чего у меня чуть не падает к ногам сижка.
— Пусть я действительно не Драко Малфой, но мне этот антигерой чем-то импонирует, а книги по этой вселенной нахожу довольно забавными, так что, сочту ваше сравнение с Драко – за своеобразный комплемент, — потрясенно хлопаю ресницами, мистер Слизерин читал «Гарри Поттера»?! Ошалеть. Ошалеть, до чего техника дошла.
— Янсо Фейнс.
— Изабель. Изабель Соленая.
— Приятно познакомиться, Изабель. Интересная у вас фамилия. Впрочем, судя по упоминанию в книге, вы с Земли. Подруга Анны, полагаю?
— Верно полагаете.
— А вы тоже с клычками, — ухмыляется, в то время как я таращусь в его голубые озера и слегка тону, задыхаясь, — к счастью, не такими ядовитыми, как у Эварт. Погасло.
— Что?
— Хм. Да, собственно, ничего. Ладно, Изабель, мне пора. До встречи.
— Угу-м.
Так и стояла, таращась в спину этого Янсо, как идиотка, разминая в хлам пальцами фильтр погасшей сигареты, пока вдруг за спиной не раздался женский визг, а локоть не обожгло одуряюще сильной болью, от которой потемнело в глазах.