Глава первая.
Мой адрес Советский Союз.
Счастья я не искал, всё мне некогда было,
И оно меня, кажется, не находило.
Но была мне тревожной и радостной вестью
Комсомольская площадь, вокзалов созвездье.
Расставанья и встречи - две главные части,
Из которых когда-нибудь сложится счастье.
Евгений Долматовский.
Комсомольская площадь вокзалов созвездье.
Поезд Калининград – Москва прибыл на Белорусский вокзал столицы. Егор раньше не был в Москве. В девятом классе он с классом ездил на неделю в Ленинград на экскурсию. Тогда впервые увидел метро, а так Минск и Москва, два больших города, конечно в каждом есть своё, но и много общего. К Москве и москвичам у Каминского сформировалось предвзятое отношение. Вызвано оно конечно негативным опытом общения с москвичами, двумя курсантами его смены, Котловым и Тарасовым, которых он всё-таки выпер из школы перед самым выпуском. Гнилые были людишки эти два «москвача». Вот с таким неприязненным отношением к Москве он и прибыл в неё в начале сентября 1983 года. Если бы тогда в 1983 году, Егор решил закрепиться в Москве, ему бы это удалось. Отличные документы, прекрасный послужной список. Военно-морская выправка и дисциплина. Это отличные стартовые данные, для лимиты того времени. Возможно, Егор смог бы сделать головокружительную карьеру в рядах милиции. Шла смертельная борьба между МВД и КГБ. Министр МВД Щёлоков уже лишён должности и выведен из состава ЦК КПСС и бал в милиции правили чекисты. Согласись тогда в Иньямбане, Егор на предложение особиста и неизвестно как легла бы карта, но всё сложилось так, как оно сложилось. Егор, спустился в метро, и отправился на Комсомольскую площадь, трёх вокзалов созвездие. Казанского, Ярославского и Ленинградского вокзалов.
В одном была права жена Егора, Людмила, тратить деньги с умом он не умел. Это не была его вина, это была его беда. Четыре года он находился на государственном обеспечении. Крыша над головой, какая ни какая, но пайка всегда в тарелке и всё задарма. Более того, он оказывается, совсем не знал жизни, жизни народа в СССР. Его мир ограничивался Балтийском, а порой вообще размерами судна. Он никак не мог влиться в Московский бешеный ритм. Этот ритм, ощущался на каждом шагу. Все куда-то спешили, мужчины и женщины не обращая внимания, толкали Егора, не говоря об извинениях, бежали дальше. Он слышал об этой особенности москвичей, но столкнулся с этим явлением впервые. Москва физически выдавливала Егора за свои пределы.
Он обошёл три вокзала. Посмотрел их. Конечно, впечатлил красавец Казанский вокзал с его огромными залами и фресками на стенах и потолках. Не мене помпезный Ярославский вокзал и уж совсем скромняга Ленинградский. Выбрал Егор по наитию, Ярославский вокзал.
Дело близилось к вечеру. Москва того времени, это в каждой гостинице табличка «Мест нет». Место в Московской гостинице большой доход её работникам - шоколадки, коробки конфет, коньяк или просто трёшка в паспорте. Решение с ночёвкой Егор нашёл быстро. Подошёл к железнодорожной кассе и спросил кассира.
- Куда есть плацкартные билеты на сегодня? – Девушка внимательно посмотрела на него, но похоже не сильно удивилась, Москва ведь.
- На Ярославль. Поезд в 00.30. Через три часа.
- Хорошо. Давайте, – он купил билет до Ярославля. Поел беляшей в буфете, запив их чем-то напоминавшем кофе, и сел в зале ожидания, ждать посадки на поезд.
Жизнь в зале ожидания кипела и бурлила как в котле. Кто спал на вокзальных лавках, подложив под голову ручную уладь, чтобы не увели. Были и такие, явные колхозники, они не только улеглись, заняв два места на сиденьях в зале ожидания, так ещё и разулись. Вонь от их ног стояла жуткая. На полу расположился цыганский табор. Пьянтосы какие-то, решили остограммиться. Разложили закуску на лавках. Их забрала милиция. Картёжные шулера, резались в дальнем углу, обувая очередного лоха. Карманники, бродили с отсутствующим взглядом по залу вокзала, подсаживаясь то к одному, то к другому спящему на сиденьях. Просто бродяги, подходили к пассажирам, разложившим еду. Просили чего-нибудь дать и им перекусить. Основная же масса - это обычные пассажиры со всего многонационального Союза. Вавилонское столпотворение! Жизнь, которую Егор совсем не знал и теперь ему нужно интегрироваться в неё. Объявили посадку на поезд до Ярославля.
Егор расположился на верхней полке. Теперь он может отдохнуть и поспать. Так теперь и будет, день скитаться по незнакомому городу, спать ночью, под стук колёс, по дороге в новый город. Как долго это будет продолжаться? Пока есть у него деньги, а вот денег оказывается, почти нет.
Егор не тот человек, который надеялся на авось. Он, лёжа на верхней полке, составил себе следующий план действий: «Приеду в Ярославль. Муж Марики, Сергей Волков, был родом из Ярославля. Жаль, у меня нет адресов его родни. Значит так. Первое. Ознакомлюсь с городом. Посмотрю, чем дышит народ, какая атмосфера какие фишки. Если понравится, значит надо закрепиться», - и тут его пронизала тревожная мысль: «А кто я есть? Моряк военно-морской, но там нет моря. Получается, у меня нет специальности. Киномеханик не в счёт. Нужен допуск к электроустановкам. Пока сдашь экзамен, да и копеечные зарплаты у киномехаников. Это не Минск, не «Центральный» с его высшей категорией кинотеатра. Слесарь второго разряда механосборочных работ, столяр первого разряда без опыта работы и каменщик, с кое-каким умением класть кладку и ту порой кривую. С такими навыками и зарплаты будут соответственные, зубы на полку положишь. Вот только где найти ту полку, чтобы зубы положить», - такие, нерадостные мысли вертелись в голове Егора. Главная беда Советского Союза независимо в столицах, городах или весях это жилищный вопрос. Правильнее сказать - нет жилья нигде и никому: «Остаётся попробовать устроиться в милицию. Всё равно другого выхода нет. В милиции и зарплата, форма, какая-никакая общага и не надо круглое носить, а квадратное катать…». Егора убаюкал перестук колёс, и он впервые после отъезда из Балтийска, спокойно заснул. Ему казалось, он нашёл решение. Так ли это? Очень скоро покажет время. Поезд на курьерской скорости уносил дембеля Каминского на Север огромной его Родины – Союза Советских Социалистических Республик.
Глава вторая
Лесоповал.
Помотался я по Северу, у начальника в долгу.
Комсомольцы рядом ехали завоевывать тайгу.
Комсомольцы пели лозунги и сознаться не могли,
Что они в натуре ехали, заколачивать рубли.
Михаил Танич.
Общага.
Егор вошёл в комнату. Картина, открывшаяся перед его взором, требовала осознания, поэтому он поднёс руку к глазам, делая вид, что ослеплён ярким светом голой лампочки висевшей под потолком. Комната четыре на пять метров, деревянный дощатый пол, крашенные оштукатуренные стены, не первой свежести потолок, напротив двери на противоположной стене, закрытое двухстворчатое окно. Обстановку составляли три армейские койки расставленные буквой «П». У каждой койки тумбочка, стол в центре комнаты придвинут к койке стоявшей под окном. Обстановку дополняли четыре стула, на которых сидели голые по пояс мужики. Пятый обитатель комнаты, расположился на койке, словно в кресле подложив под спину подушки и свесив ноги на пол. На столе, стояли три водочных бутылки, а в тарелках закуска. На табуретке на каркасе от электроплитки, лежал шамотный кирпич, в котором светилась раскалённая спираль. Такие приспособления для обогрева в народе называли «козёл». В комнате благодаря работающему козлу было жарко. Мужики молча уставились на вошедшего Каминского.
По количеству наколок на теле обитателей комнаты и характерным чертам лица, Егору сразу стало понятно – все пятеро бывалые сидельцы и у каждого за плечами не по одной ходке. Особого внимания заслуживал, сидевший на койке. Это был высокий, худощавый, жилистый, достаточно пожилой и совершенно седой мужчина и весь в наколках. Егор, про себя, назвал его «Седой». Каминский заметил, что четверо остальных переводили взгляды с Егора на Седого и выжидающе молчали: «Значит он тут у них за главного», – сообразил Егор. Опустив руку, обратился ко всем, но смотрел в глаза Седому.
- Вечер добрый уважаемые, - Егор, пристально смотря на авторитета, замолчал. Седой, слегка прищурив глаз, разглядывал вошедшего незнакомца. В комнате повисла тишина. Все смотрели на Седого. Егор сообразил, эта игра в гляделки, есть проверка его на вшивость. Седой пошевелился в своём кресле и произнёс.
- Вечер добрый мил человек. Кем будешь? Какой масти? Как называешься?
- Имя моё Егор Каминский, Буду сучкорубом в бригаде, а в прошлом военный моряк,- Седой продолжал молчать, молчали и его кореша. Молчал и Егор. Седой опять заговорил.
- Напротив нашей комнаты в коридоре другая комната. Там парень молодой живёт, тракторист. В комнате есть плитка, койка, матрас и подушка, вот только белья нет. Располагайся там. Завтра всё получишь у хозяина, вернее у завхоза. Если спросить ничего больше не желаешь то иди, устраивайся.
- Благодарю Вас. Чего спрашивать. Скоро сам всё увижу. Приятного вечера и извиняюсь, что прервал вашу трапезу, - Егор повернулся и вышел в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь: «Да компания для меня самая подходящая. Будущий мент и пять отпетых зека», - мелькнула саркастическая мысль в его голове.
Уже не стуча в дверь, похоже, здесь это не считается правилом хорошего тона, Егор вошёл в небольшую три на три метра комнатку с окном, двумя койками, тумбочками, табуретками и столом. Вместо шкафа в комнате в стене устроена закрывающаяся фанерной дверкой ниша. На койке лежал молодой, лет двадцати, светловолосый парень. Он сразу встал. Улыбаясь, протянул руку Егору.
- Иван, - представился парень.
- Егор,- ответил Каминский, пожимая руку своему новому соседу по комнате. Про себя Егор подумал: «Крепкое рукопожатие у этого паренька и сам видать крепкий. Интересно, отслужил уже или нет», - Иван показал Егору на койку где лежали матрас и подушка.
- Твоё место. О тебе звонили с Кослана начальнику, поэтому все в курсе, что ты должен приехать, а вот когда никто не знал. Я тракторист, сам я местный, по национальности коми. А ты, говорят, служил на флоте как вроде. Правда?
- Правда, Иван. Служил на флоте. За границей бывал. Я тебе если захочешь, расскажу, но потом. Ты мне, лучше расскажи, что тут, да и как. - Про себя же Егор подумал: «Ни хрена себе работает тут разведка. Ещё если кто стуканёт, что я в ментуру устраиваюсь и всё, конец мне. С таким контингентом, как в соседней комнате, даже искать не будут. Ушёл в тайгу и потерялся по неопытности. Это я удачно зашёл»
- Нас тут две бригады в одной восемь в другой семь человек. Одного бригадира ты видел это Прохор, или Прохор Григорьевич, седой. Ты я слышал к ним заходил. Второй местный, Володя. Я в бригаде Володи. У Володи почти все местные, вот наверно только ты и второй чокеровщик Саша, он тоже коми, живёт в соседней комнате. Ты ему стукни в стенку он зайдёт, познакомитесь, - Егор несколько раз стукнул костяшками пальцев в стену. Стало слышно, как за стенкой кто-то зашевелился и вышел в коридор. Открылась дверь и в комнату вошёл, молодой светловолосый парень. Они познакомились с Егором. Саня присел на табуретку. Иван продолжил свой рассказ.
- Значит, ты у нас будешь чокеровщиком, как и Саня.
- Это ещё кто такой? – спросил Егор.
- Долго Егор рассказывать. Мы тебе покажем на делянке и ты всё сразу поймёшь. Там ничего сложного. Ещё в бригаде два вальщика и два помощника вальщика. Есть ещё женщина, жена бригадира, она оформлена сучкорубом, но на делянке не работает, а готовит нам обед. Сучки обрубает сучкорезная машина, но её машинист работает на себя и не в бригадах. Работаем шесть дней. Выходной воскресенье. Подъём в шесть утра. Возвращаемся из леса в семь вечера. Есть столовая в посёлке, - в комнате работала электроплитка, но несмотря на это, было достаточно прохладно. Парни ещё поговорили за жизнь. Егор выдал им свою версию, почему он здесь. Смысл её сводился к следующему. Он решил посмотреть Союз, так как за границей побывал, а свою страну не знает. Развёлся с женой и надеялся где-то зацепиться, бросить якорь, но не рассчитал свои финансовые возможности. Теперь нужно заработать денег, чтобы продолжить путешествие по стране в поисках места для жительства. Стали готовиться ко сну. Будильник на столе показывал 22 часа. Саня ушёл к себе.
Глава третья.
Неизвестный Балтийск.
Погуляли, постреляли, помотались по морям.
Да опять с тобой вернулись к нашим прежним берегам.
Свою старую тельняшку я сносил уже до дыр,
Сам себе давно старпом я и товарищ командир.
Не беда, что денег нету. Не беда, что в сердце боль.
Не беда, что бродит в венах, хитрым зверем алкоголь.
Пальцы трогают гитару, льётся песня не спеша.
Знать жива ещё немножко моя грешная душа…
Сергей Иванов.
Ольга.
Егор вышел на перрон из вагона Ленинградского поезда на Южном вокзале в Калининграде. У вагона его ждала Ольга, но она не сразу его узнала. Егор подошёл к ней и та удивлённо выдохнула.
- Как же ты изменился за эти дни!
- Постарел? – иронично спросил он женщину.
- Нет, возмужал и как-то внешне, огрубел что ли, обветрился, одичал, на зека стал похож.
- Обморозился, – уточнил Егор и поёжился. В Калининграде начало октября, а ему невыносимо холодно. Температура не ниже +10°С, но влажность и ветер. К сожалению, его Ярославская куртка в таком климате не помощница.
- Ты успела сделать пропуск в Балтийск? – спросил он Ольгу, чтобы поскорее выяснить для себя, что же его ждёт в ближайшее время, тёплая комната или опять скитания, но теперь уже по Калининградской области.
- Да, всё в порядке. Пошли на дизель и поехали уже домой. Я смотрю, ты весь дрожишь от холода. - Она взяла его под руку и они пошли к дизелю на Балтийск. Ольга предварительно взяла билеты на дизель. Егор до сих пор не мог поверить, что все эти круги ада, скитаний и ночёвок под перестук колёс закончились. Он ещё никогда так не ценил спокойную жизнь, как в этот день на перроне Южного вокзала.
К вечеру Егор и Ольга были дома. Жила Ольга в посёлке Камсигал, как поговаривали рыбацкий немецкий посёлок, на улице Катерной. Это был в основном двухэтажный, каменный, довоенной немецкой постройки посёлок. Рядом с её домом располагалось КПП Базы торпедных, после войны, а теперь ракетных катеров. Многие, кто жил в этом посёлке служили на этой базе.
Дома посёлка словно близнецы. У них от четырёх до трёх подъездов. По Калининградской традиции, каждый подъезд считался домом. Высокое крыльцо и два входа-выхода. Парадный с улицы и второй на задний двор. Острая черепичная крыша с полумансардой. Печное отопление, дома топились углём, водопровод, канализация, в подвале титан на дровах для душа. Хорошие дома, войну выстояли, на многих стенах сохранились следы боёв.
У Ольги в доме, так располагались жильцы и помещения. Единственную на первом этаже большую комнату, занимала мать Ольги, Валентина Петровна. Внизу находилась и просторная кухня с газовой плитой. Газ покупали в больших баллонах. На второй этаж вела узкая, с перилами с одной стороны, крутая лестница вдоль стены. Здесь были две комнаты. Одна довольно просторная. В ней жили Егор и Ольга, а рядом, с отдельным входом с лестницы, детская комната. В ней жила младшая дочь Ольги, Аня. Старший сын Женя, жил на этой же улице у подруги Ольгиной матери, пожилой одинокой женщине Вере. Она заботилась о мальчишке, как о родном сыне, чем здорово помогала Ольге. Отдельно надо упомянуть о подвале. В нём три помещения. Отсек для хранения угля с окном на улицу, через которое уголь загружали в этот отсек. Просторная мастерская и небольшая душевая, как выше указывалось, с титаном на дровах. Отличный добротный немецкий дом, но как позже выясниться, со своими тайнами и загадками.
Ольга затопила печь наверху, это было очень кстати, наконец-то Егора перестал бить озноб. Он стал согреваться. Спустившись в подвал, растопил титан. Вода быстро согрелась и начала закипать. Егор разделся и встал под горячий душ. Струи воды бежали по его исстрадавшемуся телу и измученной душе. Он, закрыл глаза, Спокойствие и уверенность стала возвращаться к нему. Дверь душевой открылась. Вошла Ольга. Она сняла халат, всё равно, помещение маленькое и если бы она желала оставаться в душевой, то вскоре вся намокла бы. Из одежды, под халатом кроме янтарного ожерелья, на ней ничего не было. Егор, стоял спиной к женщине, подняв руки и опираясь на стену. Ольга, прижалась к его спине обнажённой грудью, к его ягодицам своим лобком. Она стала целовать мужскую спину, а руки, обнимая тело Егора, гладили его грудь, живот, постоянно пробегали по уже возбуждённому члену. Егор теперь дрожал не от холода, а от страсти и эта была приятная дрожь. Чувствовалось, и Ольга была возбуждена и не на шутку. Он повернулся к ней и стал её целовать. Ольга, немного отстранилась, чтобы подставить грудь и соски его губам, взглянула на Егора и вскрикнув, отодвинулась от него на вытянутые руки. Она огромными глазами смотрела на чёрный синяк на его груди, память о последнем рабочем дне на лесоповале. Дрожа, и уже не понятно, от возбуждения или страха спросила его.
- Это что?
- Память о трудовом подвиге на благо Родины. Поскользнулся и упал, ударившись о сучок, - Егор конечно не став вдаваться в подробности происшествия, Ольга и так была достаточно напугана одним видом этого сине-черно-жёлтого синяка. Егор повернул женщину спиной к себе. Так они поменялись местами и Ольга, наклонившись вперёд, оперлась руками о стену, выставила зад мужчине. Егор, резко, до конца, вошёл членом во влагалище. Ольга сразу вскрикнула от удовольствия, этим ещё больше раззадорила партнёра. Говорят, особо страстно, женщина отдаётся мужчине по любви или из жалости, может так и здесь два повода слились в одном, но этот секс у них был яростным и безудержным. Всё резче и резче он входил в неё, и с каждым разом Ольга всё громче и громче реагировала на его страстные движения. В итоге они оба слились в едином экстазе. Егор, всю страсть, накопившуюся за эти прожитые дни и преодолённые вёрсты, выпустил в неё. Кончив, оба обнялись под струями воды, они долго так стояли, тяжело дыша, покрывая тела поцелуями.