В лесное селение, служившее убежищем украинских националистов, отряд добрался только спустя сутки.
Бардин, пребывал в томительной неизвестности, но шагал вместе со всеми, делая вид бодрый и радостный, оживленно болтал с кучерявым, который единственный среди бандеровцев свободно говорил на русском языке. Ырысту доверительно признался своему конвойному, не спускающим с него голубого глаза, что вынужден был бежать из действующей армии в связи с одним инцидентом, в результате которого особист из их полка был сожран стаей одуревших собак на развалинах павшего Берлина.
Кудрявый с сомнением покачал головой, дескать, ври-ври, да не завирайся. А вот поедь и спроси, обиделся Ырысту, Волков его фамилия была, а имя – Феликс. Потом Бардин вспомнил их перестрелку гоголевскими цитатами и перевел разговор на Тараса Бульбу. В этой повести кудрявый был, конечно, солидарен с запорожцами и главным героем. Ырысту, отдавая должное принципиальности Тараса, душой и сердцем симпатизировал младшему сыну. Патриотизм – чувство переменчивое, по мнению Ырысту, любовь – гораздо лучше, светлее как бы. Еще какой переменчивый морок, этот патриотизм, с неожиданным энтузиазмом подхватил кудрявый. В этом же лесу, на другой его стороне, жил себе, представь, Мыкола восемьсот девяносто какого-то года рождения. Вел хозяйство на хуторе, стоящем на отшибе, разводил поросят, которых поздней осенью искусно колол, шедеврально засаливал сало. Мыкола был австрийским патриотом, верноподданным императора Франца-Иосифа. Периодически он ездил в город, что-то продавая, что-то покупая, заходя в аптеку, чтобы прицениться к кокаину (тогда легальному). В городе патриотично развешены флаги и другие символы Австро-Венгрии. В храмах звучат молитвы во здравие правящей династии. Мыкола вместе со всеми славит императора. А потом, — черт его знает как, - не уезжая из родного края, оказался Мыкола под властью Российской империи. Униатских священников прогнали из храмов, зазвучали новые здравницы в виде «Боже, царя храни». Всех стали загонять в греческую веру.
Тут Бардин вспомнил старообрядца Кириллова и заметил, что если власть совершает гонения на иноверцев, начинает щемить инакомыслящих, это в первую очередь говорит о хлипкости государства, а также о неуверенности и трусости правителя и его пристяжи.
Верно, согласился кудрявый, Российская империя вскоре рассыпалась. А тогда, в начале века на зданиях — двуглавые орлы. Мыкола стал российским патриотом, поставлял свое сало в русскую армию. Все хорошо. А через год приехал в город, а город уже в стране Украине. И флаги другие, и молитвы за других, все стали патриотами другого государства. Ну, все, подумал Мыкола, на этом остановимся, но вскоре оказалось, что он — поляк. Польский гражданин. Флаги стали красно-белыми. Исправно служили в костелах за Польшу и Пилсудского. На какое-то время все успокоилось, Мыкола старел, толстел, богател. Первый внук его родился все на том же хуторе. Только хутор чудесным образом переместился в Советский Союз страшного тридцать девятого года. Красные флаги, красные звезды, портреты товарища Сталина. И свиньи стали советскими, земля — колхозной. Не успел Мыкола как следует пропитаться социалистическим патриотизмом, встала необходимость рождать в себе патриотизм национал-социалистический. Хутор стал германским, вермахт требовал сала. Мыкола – житель рейха, обязан любить страну и фюрера. Как тут с патриотизмом? И чего тут делать?
В лес уходить. Ырысту понимающе ухнул. Я бы ушел в горы в тайгу. С другой стороны, если бы моя тайга стала китайской, был бы китайцем и я. Я и похож. Если бы в восемнадцатом году устояла Сибирская республика, не думаю, что многие поехали бы в Россию. И сколько знаю сибиряков вашего славянского происхождения, для них своя земля ценна, священна, их реки – наши реки - Обь, Иртыш, Енисей, а про Волгу и Дон с сидящими там коммунистами — приходит на ум Похуйлайнен, адъютант Маннергейма всея Финляндии.
А Днепр? Хрюкнул носом кучерявый. Сначала подумай, потом говори, редкая птица долетит да середины Днепра.
Ага, чуден Днепр при тихой погоде, поддержал Ырысту, к слову о птицах…
Беседа перешла на тему животного мира и его разумного истребления, Бардин рассказал как он рябчиков… да что там рябчики! Вот караулить горных козлов, ждать, когда они выйдут на солончак, – не пожрать, не оправится, а самое сложное, что закурить нельзя.
Кудрявый скупо поделился махоркой, начал свою охотничью байку. Но тут, шедший впереди, обмахивая веточкой расстегнутый мундир, Сырый остановился, поднял руку. Редко вытянутый по тропе отряд остановился. Петрик обернулся к Бардину и состроил жуткую гримасу. Сырый лязгнул затвором, а кудрявый достал веревку и мигом связал Ырысту руки за спиной, зацепив еще и босые ноги у щиколоток. Бандеровцы готовились к бою. Теперь и Бардин услышал далекий гул автомобильного двигателя. Его опять положили на бок под дерево. Оскорбленный таким поручением Петрик, остался охранять Ырысту, остальные с хищным видом скрылись в чаще.
В густой тени не засыпала мошкара, она норовила попробовать на вкус закрома бардинских ноздрей, и тому приходилось возить губами по зубам, двигая кожу лица, чтобы отгонять настырный, гудящий гнус. Петрик возбужденно ходил взад-вперед, вытягивал шею и вслушивался.
Шум машины приближался. А вскоре послышалась дробная стрельба. Кто кого, подумал Ырысту, мне-то что? Украинские националисты меня, разобравшись, грохнут. Советские интернационалисты – тоже, свои долго думать не будут, не та ситуация. Они уже шьют, как Жорка предупредил, похищение секретных сведений. А я никаких военных тайн сроду не знал! Мечников, старшина приворовывал, так это не тайна. Кто у нас не подрезал чего-то? Но раз повесили сей факт на вовремя сбежавшего снайпера, трудно будет оправдаться. Как оправдаться? Расклад недоступный и необъяснимый. Разве жители городов, рабочие, призванные на фронт от станка, или деревенские фанаты колхозов и пятилеток поймут? Как объяснить непреодолимую тягу в родные края? Такую тягу, которая перебила присягу и долг? Алтай! Алтай манил прохладными вершинами, прозрачно-вкусным небом, одеялом-домом. Но решат – если задержат – решат, что злой умысел. Как Войцех сказал: в лучшем случае – лагерь. Тогда нужно подружиться с хохлами – полицаями. Здесь – шанс.