Это был самый странный дом на всей улице. С первого взгляда обычный, построенный в шестидесятые, но внутри он таил свои хитрости. Длинный коридор делил его на две половины и одновременно соединял все комнаты.
Выйдет Гензель из своей спальни, пройдет мимо кабинета папы, мимо лестницы, ведущей вниз, мимо маминой хобби-комнаты, мимо гостевой спальни, мимо гардеробной, а потом еще прачечной, и только тогда попадет в комнату сестры Гретель. Их спальни находились по обе стороны внутреннего коридора, и они часто махали друг другу в окно, а уж вечером был обязательный ритуал: стук-стук стукнет Гретель, туки-туки-так ответит ей в окошко Гензель.
Родители, конечно, учудили им с именами, и совершенно не удивительно, что с братом и сестрой случилось то, о чем вы скоро узнаете.
Был в доме еще один коридор, секретный. О котором знали лишь жители дома — маленький коридор на втором этаже, который делал переход между спальнями брата и сестры практически мгновенным. Зачем так архитектор устроил, спросить было некого. Родители купили дом сразу после свадьбы, когда Гретель только намечалась, у третьих хозяев, которые продали этот вместительный по местным меркам дом совсем не торгуясь. И кажется, даже вздохнули спокойнее после передачи ключей.
Так вот, проход этот между спальнями брата и сестры был совсем коротким, всего два метра, прыг-прыг, даже в темноте не страшно проскользнуть друг к дружке. Они так часто делали: приснится сон тревожный, Гензель, глаза зажмурив, скорее коротким путем к сестре — она и утешит, и ободрит, так что можно обратно с открытыми глазами вернуться и спокойно заснуть. И Гретель, ну нужно ей срочно поделиться переживанием, обиду рассказать, она уже через коридорчик к брату в спальню — шасть. Наболтаются вдоволь и обратно, в свою кровать.
Нет, бывало, конечно, Гензель и Гретель ссорились — у нас тут, конечно, хоть и сказка, но правдивая.
Так что я правдиво никого выгораживать не буду: оба бывали виноваты, а иногда по очереди.
Однако эта история случилась, когда между ними мирно было.
Одной особо темной ночью Гензель почти засыпал, как ему снова увиделись эти внимательные глаза из-за неплотно закрытой шторки окна. Он всегда тщательно следил, чтобы штора закрывалась полностью, но иногда появлялась эта полоска. Родители говорили: ну, может, механизм разболтался. Может, и так, только каждый раз оттуда прямо на него смотрели эти пронзительные глаза, и как раз в том месте, где он обычно перестукивался вечером с сестрой.
Не в силах справиться один со своим страхом, он резко вскочил с кровати и, не разжимая глаз, побежал через секретный коридор к сестре. Ой, что такое! Его босые ноги наступили на что-то хрусткое, в ночной тишине звук ощутился особенно громко. Он от страха едва нащупал ручку и влетел в спальню Гретель. Та уже спала, в комнате горел маленький круглый ночник, и брат быстро юркнул к ней под одеяло.
— О, опять страшный сон? — зевая, сказала Гретель. — Опять глаза?
— Это ты рассыпала печенье в коридоре? — неожиданно спросил ее брат.
— Что? Какое печенье?
— Там весь коридор в крошках.
— Что ты опять придумываешь, — сонно ответила Гретель. — Лучше спи тогда здесь, раз так сильно боишься, — и подоткнула ему одеяло.
Рядом с сестрой страх потихоньку отступил, и Гензель быстро засопел, сладко засыпая.
— Вставай, лежебока! — толкнула его утром Гретель. — Что ты там вчера болтал о крошках?
— Ты рассыпала печенье в нашем коридоре, и я еще больше испугался, пока к тебе бежал. Знаешь, они так неприятно кололи ноги.
— Да не сыпала я там никаких крошек, что за ерунда!
Гретель решительно встала и направилась к коридору. Уже рассвело, она первым делом открыла шторы, и в комнату вошло яркое утро.
— Странно, действительно крошки, — сказала недоуменно она, — словно кто-то целый пряник растоптал. Может, это ты нес в кармане, он выпал, а ты не заметил?
— Ничего я в кармане не носил! — надулся брат. — У нас и пряников в ящике нет, мама ведь вчера делала банановый баунти, а он мягкий.
— Ну да, — согласилась Гретель. — Но все же ты мог что-то притащить из сладкого в комнату, хотя родители это не поощряют.
— Ничего я в комнату не таскал! — начал злиться Гензель. — Может, это ты специально раскрошила пряник из соседнего магазина? Тебя ведь соседка Этель всегда чаще меня угощает! Ты и насыпала, чтобы я к тебе ночью не приходил.
Тут я должна сделать для вас дорогие читатели пояснение, прямо напротив их дома жила кондитерша Этель. У нее был малюсенький магазинчик со всякими сладостями, леденцами и пряниками. Она также делала конфеты по своему рецепту и на каждый праздник презентовала коробочку соседям. И вот странно: хотя их мама очень любила шоколад, причем именно такой, сделанный вручную, коробка от Этель часто оставалась нетронутой. Детям такие пралине вообще не нравились, папа сладкое совсем не ел, а мама съест одну конфетку, да и закроет коробку обратно.
Этель всегда им весело махала из-за витрины, когда дети проходили мимо, а иногда выходила на порог и одаривала сладостью — то пряником, то леденцом на палочке. И всегда заговорщицки подмигивала: «Мамочке только не скажи, ничего от одной конфетки не будет, но она так за ваши зубы беспокоится, не надо ее расстраивать».
И вроде бы было это вполне невинно, но Гретель каждый раз чувствовала какую-то неловкость, что она должна тайком от мамы есть пряник. А расскажи маме — та пойдет говорить с соседкой, и вдруг скандал какой. А скандал между соседями в деревне — это хуже всего на свете. Гретель это крепко усвоила.
Побурчали брат и сестра друг на друга, но так и не выяснили, откуда взялись крошки. Только принесла Гретель совок с метелкой и все чисто вымела. А Гензель подумал тогда, что, может, не так уж она и невиновата, раз сама убирает. Хотя сестре просто хотелось, чтобы брат, раз ему было страшно по этим крошкам наступать, еще больше не испугался.
Вот так оно бывает: ты свой поступок одним мотивируешь, а тебе приписывают совсем другое.
Прошло несколько дней. Брат и сестра уже поперестукивались в окна и задернули шторы. Гретель чуть задержалась, чтобы проверить, не осталось ли на окне Генделя щелки. Нет, все плотно, значит, и свою можно закрывать. И тут ей СМС от подруги.
— Ах ты, вредина Марк! — воскликнула после переписки с подругой Гретель и решительно отправилась через коридор к брату. Пусть он ей точно расскажет, о чем трепался этот сплетник и воображала Марк среди мальчишек.
Только ступила в коридор — ойкнула, словно на камни острые наступила. Посветила на пол фонариком телефона: да что такое, тут уже не один пряник, тут целое ведерко пряников растоптано!
— Гензель! — позвала она. — Ты это видел?
Брат открыл дверь со своей стороны и увидел Гретель, стоящую посреди кучи крошек.
— Опять они. Откуда они взялись здесь?
— Кроме нас, никто тут не ходит. Ты же знаешь, даже уборщица тут не убирает. Мы же так специально решили, что это наш тайный коридор. Может, это она из вредности насыпала? — предположил Гензель.
— Ну что ты? Она приходит по средам, сегодня пятница. Нет, это точно не она. Что ты делаешь?! — вдруг в ужасе вскрикнула Гретель, видя, как брат поднимает с пола щепотку крошек и отправляет в рот.
— Вкусно! — ответил ей Гензель. — Прямо как новое печенье из магазина Этель.
— А ну немедленно иди чистить зубы! — скомандовала Гретель. — И чтобы почистил десять раз!
— Вот еще! — буркнул Гензель, но чистить зубы пошел.
— Откуда же крошки? — недоумевала Гретель, задумчиво оглядывая пол, стены и потолок. Никаких щелочек, никаких дырочек. В этом коридоре даже окошка не было, только четыре стеклянных цветных, плотно встроенных в стену квадрата, создававших днем причудливое освещение.
Родители даже свет туда не проводили — ведь пройти его пара секунд.
Гензель вернулся с совком и метелкой. Собранные крошки впечатляли — получился небольшой мешочек.
— Выбросить в мусор на кухне родители точно заметят, и что им тогда говорить? Давай я их пока у себя в комнате оставлю, — предложил Гензель, — а утром пойдем и рассыплем их птицам.
— Ну давай, — согласилась сестра, и они разошлись по спальням.
Из-за этих крошек она даже забыла про забияку Марка, так и пошла спать, озадаченная этой загадкой.