Иван стоял перед выходом из аэропорта имени Кеннеди, щурясь от холодного нью-йоркского ветра. Небо нависало тяжёлой серой плитой, словно хотело придавить его к асфальту. Последний отрезок пятнадцатичасового перелёта измотал окончательно, но внутри пульсировало нервное возбуждение — он наконец оказался за океаном, вдали от всего, что хотел забыть.
Взгляд зацепился за глянцево-чёрный автомобиль с тонированными стёклами. Робототакси ждало его, как и было обещано. Иван приблизился, проводя ладонью по холодному боку машины. Лаконичный электронный голос поприветствовал его по имени, предлагая занять место пассажира.
«Машина с возможностью отключения автопилота, как я просил?» — Иван постучал по крыше, словно проверяя на прочность.
«Подтверждаю. Функция ручного управления активирована по вашему запросу. Передняя панель трансформируется в классическую систему управления».
Иван усмехнулся. Первая маленькая победа на американской земле. Он скользнул на водительское сиденье, ощущая под пальцами приятную прохладу кожаной обивки. Руль выдвинулся из приборной панели плавным движением, педали поднялись из пола.
«Режим гоночного разгона доступен по двойному нажатию на акселератор», — проинформировала система.
Выехав на трассу, Иван глубоко вдохнул и дважды вдавил педаль газа. Машина рванула вперёд, вжимая его в сиденье. Ноль-сто за две секунды. Мир за окном размылся. На мгновение ему показалось, что он смог оторваться не только от асфальта, но и от прошлого.
Но холодный расчёт возвращал его к реальности. Он приехал сюда не за острыми ощущениями. Не для того, чтобы восхищаться архитектурой Манхэттена, возникающего на горизонте. Он здесь ради денег — больших денег, которые ему предложили в «Заслоне». И ради возможности забыть. Стереть из памяти карие глаза, пахнущие лавандой волосы, звонкий смех Алёны.
Иван сбросил скорость, возвращаясь в реальность. Пальцы стиснули руль до побелевших костяшек. Нью-Йорк должен стать новой точкой отсчёта. Новым началом. Даже если это начало выстроено на пепелище сгоревшего прошлого.
Когда дорога превратилась в лабиринт манхэттенских улиц, Иван нехотя отпустил руль, позволяя автопилоту взять управление на себя. Машина плавно скользила между потоками транспорта, подчиняясь невидимому дирижёру городского движения.
— Маршрут до офиса «Заслон» займёт восемь минут при текущей загруженности дорог, — сообщил искусственный интеллект.
Иван молча кивнул, разглядывая каменные джунгли за окном. Небоскрёбы тянулись к небу, словно соревнуясь в высоте и дерзости архитектурных решений. Среди них вскоре показалось здание, к которому направлялось такси — стеклянный монолит, отражающий облака и соседние строения. Здание выглядело как технологический призрак, надменно возвышающийся над суетой улиц.
Машина остановилась у входа. Иван расплатился, подхватил свой чемодан и вошёл в просторный холл. Внутри царила атмосфера стерильной эффективности — минималистичный дизайн, приглушённые тона, безупречно чистые поверхности. Люди двигались целенаправленно, почти не разговаривая.
— Мистер Мелихов? — раздался женский голос. — Добро пожаловать в «Заслон».
Перед ним стояла стройная женщина лет тридцати, с собранными в тугой пучок волосами и профессиональной улыбкой на лице. Её взгляд казался одновременно приветливым и оценивающим.
— Я Джоан Кларк, менеджер по адаптации иностранных специалистов.
Иван протянул руку, внимательно разглядывая собеседницу. Под маской корпоративной доброжелательности он пытался разглядеть настоящего человека.
— Откуда вы приехали? — неожиданно спросила она на русском с заметным акцентом.
— Из «Заслона», — ответил Иван, удивлённый её знанием языка.
Джоан широко улыбнулась.
— Из-за слона? — переспросила она, делая вид, что не расслышала. — Какого слона?
Уголки губ Ивана дрогнули в намёке на улыбку. Он оценил попытку разрядить атмосферу, хотя шутка была откровенно слабой.
— Да, точно, я прямиком из московского зоопарка, — парировал он. — Работал там смотрителем слонов, но решил сменить профиль.
Джоан рассмеялась, и в её глазах мелькнуло что-то искреннее, выбивающееся из общей корпоративной атмосферы.
Джоан повела Ивана по длинному коридору, стены которого были оформлены в серо-голубых тонах. Освещение было ровным, без теней — будто специально созданным, чтобы не отвлекать сотрудников от работы.
— Перед началом сотрудничества нам необходимо оформить несколько документов, — произнесла Джоан, открывая дверь в небольшую переговорную. — Стандартная процедура.
В комнате их ждал стол из тёмного дерева, несколько стульев и планшет с уже открытыми документами. Иван сел, взяв в руки устройство. На экране светилось название первого документа: «Соглашение о неразглашении».
— Сорок три страницы? — Иван приподнял брови. — Что тут можно написать на сорока трёх страницах?
— Юристы, — Джоан пожала плечами. — Они бы и «Войну и мир» переписали, добавив туда пункты об ответственности сторон.
Иван быстро пролистал документ, задерживаясь на ключевых моментах. Стандартное NDA, хотя и с необычно жёсткими штрафами. Он поставил цифровую подпись.
Следующим было «Согласие на биометрическую идентификацию».
— Отпечатки пальцев, сетчатка глаза, голосовой профиль, — перечислял Иван, скользя взглядом по пунктам. — Анализ походки? Серьёзно?
— Безопасность прежде всего, — ответила Джоан без тени улыбки. — У нас работают лучшие умы планеты над проектами, которые могут изменить будущее человечества.
Иван подписал и этот документ, мысленно отметив, что уровень паранойи здесь зашкаливает даже по меркам российских оборонных предприятий.
Третий документ заставил его замереть. «Соглашение о недопустимости использования сарказма в переговорах с партнёрами и клиентами компании».
— Это последняя — шутка? — Иван поднял глаза на Джоан.
Её лицо оставалось непроницаемым. Ни один мускул не дрогнул, взгляд был пустым и профессионально отстранённым.
Иван проснулся резко, как от толчка. Открыл глаза и замер, прислушиваясь. Вокруг царила абсолютная тишина. Никакого шума кондиционеров, гула лифтов, криков сирен или далёкого гудения транспортного потока. Ни единого звука.
Он повернул голову, глядя на часы. Девять утра. Иван моргнул, не веря своим глазам. Он не просто проспал всю ночь — он спал глубоко, без сновидений. Вернее, без тех, что он мог бы вспомнить. Странное ощущение — словно на несколько часов его сознание полностью отключилось от реальности.
Солнечный свет просачивался сквозь автоматические жалюзи, создавая на полу узор из золотистых полос. Иван продолжал лежать, вытянувшись на широкой кровати. Тело ощущалось отдохнувшим, но разум никак не мог стряхнуть остатки какого-то смутного беспокойства.
Последний раз он так спал... Когда? В детстве? В деревне у бабушки, где единственными звуками по утрам были пение птиц и шелест листвы? Или в экспедиции на Байкале, когда после дня изнурительных исследований падал без сил в палатке?
Он провёл рукой по лицу. Щетина. Часы на прикроватной тумбочке показывали не только время, но и дату. Прошли сутки с момента его прилёта.
Телефон мигал индикатором непрочитанных сообщений. Иван потянулся к нему, но остановил руку на полпути. Что-то удерживало его от немедленного погружения в поток информации. Хотелось продлить это состояние покоя, безмятежности. Ощущение, что весь мир подождёт ещё пять минут.
Система "умного дома" тихо загудела, запуская утренний цикл. Жалюзи медленно поднялись, впуская больше света. Где-то в глубине квартиры включилась кофеварка. Иван лежал неподвижно, наблюдая, как солнечные лучи медленно перемещаются по комнате, освещая стерильно-белые стены и минималистичную мебель.
Впервые за долгое время он проснулся без головной боли. Без тяжести в груди. Без мыслей об Алёне.
Иван наконец поднялся с кровати, потянулся до хруста в позвоночнике и направился к панели управления на стене. Он провёл пальцем по сенсорному экрану, активируя интерфейс. Комната мгновенно ожила — проекционный дисплей развернулся в воздухе, показывая схему квартиры и все подключенные системы.
— Интересно, — пробормотал он, пролистывая меню до раздела "Акустический комфорт".
Перед ним развернулась трёхмерная схема звукоизоляционной системы. Иван присвистнул. Не просто звукоизоляция — активное шумоподавление, интегрированное в саму структуру помещения. Микрофоны, вмонтированные в стены, потолок и пол, улавливали любые внешние звуки. Нейросеть анализировала их частотные характеристики и генерировала противофазу, создавая эффект полной тишины.
Он увеличил изображение кровати. По периметру матраса располагались миниатюрные акустические излучатели, формирующие локальное поле. Система даже не требовала наушников — она создавала "пузырь тишины" непосредственно вокруг спящего человека.
— Гениально и просто, — Иван покачал головой, изучая алгоритмы предиктивного анализа. Система не просто реагировала на шум — она предугадывала его появление, анализируя звуковые паттерны улицы.
Пальцы быстро скользили по виртуальной клавиатуре, вызывая дополнительные схемы, технические спецификации, историю патентов. Американская разработка, внедрённая всего год назад. Прорыв в области акустического комфорта.
Иван почувствовал знакомое чувство — смесь восхищения и досады. Он улыбнулся, но улыбка вышла кривой.
— За державу обидно, — тихо произнёс он, разглядывая имена разработчиков. — Почему не у нас? У нас что, мозгов не хватает?
Он вспомнил свою лабораторию в Москве. Талантливые ребята, интересные идеи... и вечная нехватка финансирования, бюрократические преграды, устаревшее оборудование. Здесь же — полная свобода творчества, подкреплённая миллиардными инвестициями.
Иван закрыл технические спецификации и направился на кухню. Утренний ритуал требовал кофе, и умный дом уже предвосхитил его желание. Стоило ему только переступить порог кухни, как кофемашина тихо загудела, завершая приготовление идеального американо. Одно прикосновение к панели — и напиток готов, настроенный под его предпочтения: крепкий, с минимумом сахара, температура ровно семьдесят пять градусов.
— Всё слишком просто, — пробормотал Иван, забирая чашку.
Он сделал глоток и поморщился. Кофе был безупречен — и в этом заключалась проблема. Никаких неожиданностей, никаких отклонений от заданной программы. Даже случайность здесь казалась просчитанной.
В ванной комнате зеркало мягко засветилось, когда он вошёл. Система определила его присутствие и автоматически отрегулировала высоту отражения под его рост. Освещение плавно изменилось, подстраиваясь под утреннее время и его биоритмы. Не слишком яркое, чтобы не раздражать глаза, но достаточное для комфортного бритья.
Иван провёл рукой по щетине. Умное зеркало тут же отобразило меню с рекомендациями: "Хотите видеть, как будете выглядеть после бритья?" Рядом появились виртуальные кнопки с вариантами щетины разной длины.
— Нет, спасибо, — ответил он пустоте.
Зеркало послушно погасило меню. Но через секунду предложило новый вариант: "Рекомендуемые средства для чувствительной кожи". Иван раздражённо махнул рукой, отключая все подсказки.
Он смотрел на своё отражение и видел человека, окружённого невидимой клеткой комфорта. Всё здесь подстраивалось под него, предугадывало желания, устраняло малейшие неудобства. И оттого каждый жест, каждое действие казались фальшивыми, заранее запрограммированными кем-то другим.
Иван ощущал себя гостем в чужом спектакле. Актёром, которому выдали роль, но забыли объяснить смысл пьесы. Он двигался по сцене, произносил реплики, а невидимый режиссёр услужливо подсвечивал его путь, не давая сбиться с намеченной траектории.
Иван открыл голографический экран и начал просматривать расписание. Перед ним развернулась трехмерная проекция с плотной сеткой встреч, совещаний, дедлайнов. Все разложено по часам, выстроено в идеальном порядке. Он скользил пальцем по воздуху, перелистывая виртуальные страницы календаря, делая вид, что вникает в суть каждого пункта.
Иван вошёл в стеклянное здание нью-йоркского подразделения «Заслона» быстрым, целеустремлённым шагом. Часы показывали, что до назначенной встречи оставалось почти двадцать минут, но его походка создавала впечатление человека, опаздывающего на важное совещание. Каждый шаг отдавался гулким эхом по мраморному полу вестибюля.
Сканер у турникета считал биометрические данные, и система приветствовала его стандартным «Доброе утро, мистер Мелихов». Иван поморщился от механического акцента, но промолчал.
В зеркальной поверхности лифта отразилось его лицо — бледное, с залегшими под глазами тенями. Внешне спокойный и собранный, внутренне он продолжал метаться между прошлым и настоящим. Желудок сводило от голода — утренний кофе был единственным, что он употребил за последние сутки.
На тридцать втором этаже Иван прошёл через просторное помещение с рабочими станциями. Несколько инженеров подняли головы от мониторов, кто-то махнул рукой в знак приветствия. Мелихов кивнул в ответ, не останавливаясь для разговора.
В отражении стеклянных перегородок он заметил, что узел галстука съехал набок. Машинально поправил его, хотя обычно избегал этого элемента одежды. Сегодня галстук казался необходимой броней — чем формальнее вид, тем меньше вопросов о его состоянии.
Иван свернул в коридор, ведущий к лабораториям. Каждый шаг приближал его к текущим задачам проекта, к цифрам и расчётам — к миру, где всё подчинялось логике, в отличие от хаоса эмоций, бушевавшего внутри.
Иван сел за свой терминал, ввёл пароль и открыл рабочую панель. Трёхмерная схема капсулы развернулась перед ним голографическим облаком формул и чертежей. Пальцы застыли над сенсорной клавиатурой. Он не просматривал проект, не анализировал, просто уставился в схему невидящим взглядом.
Голубоватое свечение экрана отражалось в его зрачках, но мысли блуждали далеко от инженерных решений. В голове настойчиво крутилось имя — Алёна. Алёна, которая всегда первой замечала ошибки в его расчётах. Алёна, чьи тонкие пальцы порхали над клавиатурой быстрее его собственных. Алёна, которая...
Мелихов резко откинулся назад, кресло скрипнуло под его весом. Одним движением руки он свернул голографический проект, словно отрубил воспоминание топором. Экран потемнел. Тишина рабочего пространства давила на барабанные перепонки.
— Всё в порядке, Айвэн? — голос Рамиреса возник неожиданно, заставив Ивана вздрогнуть.
— Да, просто пересматриваю концепцию тормозной системы, — соврал он, не глядя на коллегу.
Рамирес постоял ещё секунду, затем пожал плечами и отошёл к своему рабочему месту. Иван выдохнул. Снова активировал экран и заставил себя сосредоточиться на цифрах. Только цифры. Только формулы. Никаких имён, никаких воспоминаний.
Пальцы начали механически вводить параметры, корректировать расчёты. Работа — единственное, что могло заглушить пульсирующую боль в висках. Работа не задавала вопросов, не требовала объяснений, не напоминала о прошлом. Работа просто была — конкретная, осязаемая, не окрашенная эмоциями.
Утреннее совещание проходило в обычном ритме. Рамирес представлял результаты последних тестов тормозной системы, иллюстрируя их голографическими диаграммами. Джоан делала пометки в планшете, время от времени задавая уточняющие вопросы. Блейк, подключившийся по защищённому каналу, слушал с видимым нетерпением — миллиардер ценил только конкретные результаты, а не процесс их достижения.
Иван сидел в углу конференц-зала, молча наблюдая за происходящим. Его взгляд метался между экраном и собственными заметками. Внезапно он поднял руку, прервав монолог Рамиреса на полуслове.
— У меня есть предложение, — произнёс он твёрдо.
По залу прокатилась волна удивления. Несколько инженеров переглянулись.
Джоан приподняла брови:
— Мы вас слушаем, мистер Мелихов.
— Мне нужно пятнадцать минут и доступ к демонстрационной панели.
Блейк на экране подался вперёд:
— Это касается тормозной системы?
— Это касается всего проекта, — ответил Иван, поднимаясь с места.
Рамирес нахмурился, но отступил от панели управления. Иван двигался с неожиданной уверенностью, словно давно ждал этого момента. Его пальцы быстро коснулись сенсорной поверхности, активируя интерфейс.
— Разрешите доступ к базовым алгоритмам, — обратился он к Джоан.
Она колебалась лишь секунду, затем ввела свой код авторизации. На главном экране развернулась трёхмерная модель капсулы в разрезе. Иван увеличил сегмент энергетического модуля.
— Мы зациклились на симптомах, игнорируя причину, — начал он, не глядя на присутствующих. — Проблема не в тормозной системе. Проблема в том, как распределяется энергия при переходе между состояниями.
Его руки двигались над панелью, перестраивая элементы схемы. Голографическая модель изменялась, подчиняясь новой конфигурации. Инженеры подались вперёд, заинтригованные неожиданной трансформацией проекта.
— Вот что произойдёт, если мы перенаправим энергетический поток через дополнительный контур, — продолжил Иван, запуская симуляцию.
Голографическая модель завращалась, демонстрируя красные участки в тормозной системе — точки критической нагрузки при замедлении. Иван увеличил один из сегментов и спокойно продолжил:
— Проблема не в самой концепции, а в физике гиперзвуковых скоростей. При текущей конфигурации мы создаём сопротивление, которое преобразуется в тепло. Слишком много тепла.
Он повернул модель, подсвечивая критические узлы. Его голос звучал уверенно, без тени сомнения.
— На скорости выше восьми Махов материалы начинают вести себя иначе. Молекулярная структура не выдерживает температурного градиента.
Несколько инженеров обменялись встревоженными взглядами. Джоан нахмурилась, делая пометки в планшете. Рамирес сложил руки на груди, его лицо выражало скептицизм.
— То есть вы утверждаете, что текущая концепция нежизнеспособна? — спросил он с едва заметным вызовом.
Иван стоял у окна, невидящим взглядом смотря на панораму Нью-Йорка. Телефон в его руке казался тяжелее обычного. На экране высвечивался номер Саликова — комбинация цифр, знакомая до автоматизма. Когда-то он набирал этот номер почти каждый день, иногда по несколько раз. Теперь же палец завис над зелёной кнопкой вызова, словно натолкнувшись на невидимый барьер.
Солнце медленно поднималось над городом, окрашивая стеклянные фасады небоскрёбов в золотисто-розовые тона. Напоминание, установленное вчера, сработало ровно в девять, но Иван был готов к этому звонку задолго до сигнала. Он не сомкнул глаз всю ночь.
Время в Москве — четыре вечера. Саликов наверняка ещё на работе. Вечно задерживающийся трудоголик, просиживающий в офисе до последнего. Эта мысль вызвала у Ивана болезненную улыбку. Некоторые вещи не меняются, даже когда весь мир переворачивается с ног на голову.
Иван сделал глубокий вдох. Номер Саликова мерцал на экране, словно маяк в тумане. Позвонить сейчас — значит открыть дверь в прошлое. Не просто узнать о судьбе проекта или о том, как поживает Алёна. Этот звонок означал признание того, что он не смог по-настоящему уйти, что все это время в Нью-Йорке были лишь попыткой спрятаться от самого себя.
Телефон в его руке завибрировал — входящее сообщение. Иван вздрогнул, на мгновение подумав, что это какое-то мистическое совпадение, что Саликов каким-то образом почувствовал его колебания. Но это было обычное уведомление о погоде.
Он снова посмотрел на номер. Одно нажатие — и разделяющие их тысячи километров исчезнут. Голос из прошлого ворвётся в его настоящее. И что тогда? Какие вопросы он на самом деле хочет задать? И готов ли услышать ответы?
Иван опустился на край дивана, как будто одна мысль о предстоящем разговоре высасывала из него все силы. Его плечи поникли, но спина осталась прямой — годами выработанная привычка держать лицо перед начальством. Он посмотрел на телефон с номером Саликова и сглотнул вязкую слюну.
— Как будто на экзамен иду, — пробормотал он, проводя рукой по лицу.
Мышцы его лица напряглись, складываясь в хорошо отрепетированную маску профессионального спокойствия. Эта маска много раз спасала его на совещаниях, когда внутри всё кипело от несогласия или возмущения. Сейчас она должна была скрыть другое — глухую тоску и неуверенность.
Иван сделал ещё один глубокий вдох и решительно нажал на зелёную кнопку вызова. Экран телефона сменился на таймер начавшегося соединения. Один гудок. Второй. Третий.
В трубке раздались длинные гудки, а внутри Ивана образовалась странная пустота, словно между рёбрами вдруг возник вакуум. Он почти не чувствовал сердцебиения, только отстранённое осознание того, что время растягивается, а каждый гудок длится целую вечность.
Четвёртый гудок. Пятый.
Иван машинально подумал, что если Саликов не ответит, это будет одновременно и облегчением, и новой пыткой. Придётся решаться на звонок снова. Или придумывать другой способ узнать то, что не давало ему покоя.
Шестой гудок. Седьмой. Иван почти опустил телефон, когда в трубке раздался щелчок, а затем — холодный женский голос, такой отчётливый, будто собеседница находилась в соседней комнате, а не за тысячи километров.
— Приёмная Саликова Дмитрия Викторовича, слушаю вас.
Иван на мгновение замер. Голос был незнакомым — не Марина Петровна, которая работала у Саликова раньше. Новая секретарь. Конечно, за прошедшее время многое могло измениться.
— Здравствуйте, — голос Ивана прозвучал хрипло, и он прокашлялся. — Меня зовут Иван Мелихов. Я инженер, работал с вами раньше... С Дмитрием Викторовичем.
На том конце линии повисла короткая пауза, затем секретарь произнесла всё тем же безупречно-официальным тоном:
— Могу я узнать цель вашего звонка, Иван... простите, как ваше отчество?
— Александрович, — машинально ответил он. — Цель звонка... — Иван запнулся, не зная, как коротко объяснить то, что привело его к этому разговору. — Мне необходимо обсудить с Дмитрием Викторовичем некоторые аспекты проекта, над которым я работал в московском подразделении.
— Одну минуту, — произнесла секретарь. В трубке послышался звук печати — она что-то проверяла в базе данных. — Мелихов Иван Александрович... Да, вижу вас в системе. Соединяю с Дмитрием Викторовичем.
Линия перешла в режим ожидания. Вместо гудков — тихая, почти неразличимая мелодия. Иван встал с дивана и снова подошёл к окну. Город внизу жил своей жизнью — спешащие люди, потоки машин, солнечные блики на стёклах зданий. Весь этот Нью-Йорк вдруг показался ему декорацией, за которой он пытался спрятаться.
Мелодия в трубке оборвалась. Иван напрягся, ожидая услышать знакомый голос человека, который когда-то определял его профессиональную судьбу.
В трубке послышался голос, от которого у Ивана мгновенно выпрямилась спина — инстинктивная реакция, выработанная годами.
— Мелихов, — произнёс Саликов без вопросительной интонации. Ни удивления, ни теплоты, ни раздражения. Констатация факта, произнесённая с отточенной нейтральностью.
Иван сжал телефон сильнее. Странное ощущение, будто он только вчера сидел в кабинете Саликова, обсуждая очередной проект.
— Здравствуйте, Дмитрий Викторович, — произнёс Иван, стараясь звучать спокойно и профессионально.
— Как Нью-Йорк? — спросил Саликов тем же ровным тоном, словно интересовался показаниями датчиков в лаборатории. — Американцы ещё не разочаровали?
Что-то в этой будничности вопроса царапнуло Ивана. Саликов говорил так, будто они расстались неделю назад, а не полгода. Словно звонок был чем-то запланированным, ожидаемым — но не им самим.
— Всё идёт... продуктивно, — осторожно ответил Иван. — Дмитрий Викторович, я звоню по поводу проекта, над которым мы работали в Москве. "Протокол Тишины".
В трубке повисла пауза, но не удивлённая или напряжённая — расчётливая. Иван почти видел, как Саликов поправляет свои тонкие стальные очки, прежде чем ответить.