— Ты действительно думаешь, что это — хорошая идея? Серьезно? Скажи мне, Иви. Ив… — Нил семенит за ней следом, путаясь в ногах, словно ребенок, нацепивший обувь старшего брата на три размера больше. Иви останавливается, и парень с размаху впечатывается в ее спину, и лишь благодаря увесистой ноше и силе земного притяжения ей удается сохранить равновесие. Ручка переноски оттягивает пальцы. Она весит, кажется, целую тонну. Иви чувствует, как пассажир беспокойно вертится внутри из-за тряски.
— Тс-с-с! — шикает она на парня. На ее удачу в поле зрения появляется Скот, как и всегда источающий свет ярче любой далекой звезды. Он салютует девушке неизменной чашкой с надписью «маленький гигант большого секса».
Боже, ну и бред, — украдкой подмечает Иви. Она вручает переноску Скоту, которому из-за ее стремительности приходится передать свой кофе Нилу, чтобы ненароком не окропить ковролин. Он любовно прижимает переноску к груди, собираясь заглянуть в узкое окошко и, скорее всего, посюсюкаться со славным питомцем коллеги. Он уверен, что там нечто милое. Нет.
— Нет, — умоляет Нил из-за плеча девушки. Скот все-таки заглядывает внутрь, но тут же отстраняет лицо — пассажир явно не настроен на более близкое знакомство. Когти пытаются разодрать и сетку, и физиономию Скота. Все, до чего могут дотянуться.
— Просто подержи это, — говорит Иви. Освободив руки, она извлекает из заднего кармана джинсов отвертку, предусмотрительно захваченную из дома. Воровато оглядевшись, она забирается на стол, прямо в кроссовках, ничуть не смущаясь, что оставит на гладкой поверхности уличную грязь. Она отвинчивает один из фрагментов натяжного потолка и тянет ладонь к переноске.
— Она сумасшедшая, — скулит Нил. Он стоит на стреме и ему совершенно не по вкусу роль в сумасбродной авантюре подруги. Или нет. Иви сомневается, поймав крошечную улыбку темнокожего парня. Возможно, ему даже нравится. Но он никогда не признает открыто. Она уверена: ублюдка босса ненавидят все, но смелость проучить его есть только у нее. Так было всегда. Только она, будучи тощей мелкой пигалицей, устраивала расправу хулиганам в приюте. Жизнь — все тот же приют. Только методы у Иви теперь куда изощреннее, чем вылить кому-то на голову ведро помоев или накидать земляных червей в кроссовки. Впрочем, она не ушла далеко. Ее поступок — чистой воды ребячество. Но ей нравится. У нее сводит живот в предвкушении.
Это подстегивает ее к действию: при помощи Скота она водружает переноску наверх, расстегивает молнию и шустро приставляет открытым краем к пространству над потолком. Она успевает заметить, как ее маленькая, меховая атомная бомба исчезает в пустотах, вильнув напоследок пушистым хвостом. С чувством выполненного долга Иви привинчивает фрагмент потолка на место, туго затягивая болты, и спешит к машине — спрятать в багажник переноску — главную улику совершенного ей преступления.
Иви натягивает ниже рукава свитера, чтобы скрыть царапины на запястьях. Она не имеет привычки к членовредительству, но не имеет также и нужных навыков в безопасной поимке енота, рывшегося в мусорном баке поблизости. Зверь проиграл их короткую схватку, но девушка все же понесла некоторый допустимый урон. Это того стоит.
Они втроем приехали в офис самыми первыми, а теперь поторопились занять свои места и нацепить на физиономии ангельскую невинность. Скот, как обычно, хихикает над видеороликами в телефоне, похлебывая кофе из идиотской кружки, Нил шуршит бумагами на рабочем столе, а Иви… Иви беспокойно ерзает на месте, поглядывая на часы. Енот ведет себя тихо. Он молодец. Его время еще не пришло. И плевать, что эту троицу редко можно увидеть на рабочих местах до начала официального трудового дня. Сегодня — особенный случай. Да.
Чтобы убить время, Иви извлекает телефон, и ее губы невольно растягиваются в улыбке при виде свежего уведомления на экране. Она чувствует себя наивной школьницей и радуется, что парни заняты своими делами и не обращают внимания на то, каким глупым стало выражение ее лица, пока она читает. И пишет ответ. Есть вопросы, которые просто-таки невозможно оставить без ответа, особенно, если ты молодая, одинокая женщина, неизбалованная мужским вниманием. Нет, с вниманием все было нормально, просто Иви получала его не в той форме, в какой хотела бы. А ее далекий, загадочный собеседник полностью удовлетворял ее запросы. Наверное, она его просто придумала. Или он существует где-то, но это противный, беззубый старик-педофил. Или другая женщина. Не иначе.
«Что на тебе сегодня надето?»
«Космический скафандр, шляпа лепрекона и туфли из кожи моих врагов» — быстро печатает она.
«А под скафандром?»
«Панталоны твоей бабули!»
«Потрясающе. Спасибо, сегодня мне будет на что передернуть перед сном».
Она еще раз косится на часы и гадает, случайно ли это брошенная фраза или намек на то, что они живут в разных поясах и, скорее всего, на противоположных концах земного шара. Быть может, ее собеседник — русский программист или китайский подросток, выкраивающий время на их переписки между работой на заводе по сборке айфонов. Иви это вполне устраивает — то, что они, скорее всего, никогда не встретятся, а значит, она не испытает разочарования, получив подтверждение всем своим немыслимым предположениям. А она строит их много — каждый день, каждый раз, когда отвечает на сообщения и улыбается, как полная дура.
Телефон снова вибрирует.
«И много у тебя врагов? Ну, кого ты еще не освежевала ради обуви».
Иви судорожно строчит ответ, стирает и снова строчит. Ей хочется блеснуть своим сумасшедшим чувством юмора, но в то же время ее тянет поговорить по душам, выплеснуть кому-то понимающему — без сомнения — что ее тревожит.
Один. У нее один главный враг — нарциссичный говнюк, из-за которого ее жизнь напоминает не то ад, не то цирк, не то глупое телешоу. Но она недооценивает то, насколько материальны все мысли. Стоит ей только подумать о предмете своей ненависти, он тут же появляется в дверях офиса, щеголяя очередным раздражающе-дорогим костюмом, часами, небрежно-элегантной прической и подавляющим ощущением превосходства над окружающими. Воздух в помещении тут же становится тяжелым — не то от гнетущей ауры этого человека, не то от его мерзкого парфюма. Иви уверена, так пахнет лак гробовой доски, хотя никогда в жизни к нему не принюхивалась. От раздражения у нее встают дыбом даже мелкие волоски на руках под низко натянутыми рукавами свитера. И от этих ощущений саднят свежие порезы, оставленные енотом.
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится пред глазами, но бывают и другие ситуации, неплохо стимулирующие память. Джозеф уверен, что эта — одна из них. Небеса распахивают хищную пасть, вернее, потолок офиса распахивает хищную пасть, и вместе с ошметками гипсокартона, пластиковых панелей и старой проводки, на грешную землю снисходит страшное, рычащее, все белое от гипса создание — апокалипсис в чистом виде. В следующее мгновение в кабинет с ружьем врывается Харрис. Он кричит:
— Где он? Где эта тварь?!
Вот тогда-то Джозеф и вспоминает события, предшествовавшие этому представлению. Длинную-длинную цепочку событий, цепляющихся друг за друга, как петельки в бабушкином макраме. Много вещей, на первый взгляд, никак не связанных, но каким-то образом ставших суммарной причиной катастрофы.
Без сомнения, к этому имела непосредственное отношение его, Джозефа, мать, ведь ничего плохого в его жизни не происходило без ее вмешательства. Он наивно полагал, что сбежал из зоны влияния ее деспотичного характера, убравшись на максимально удаленное расстояние от отчего дома. Другой город, другой штат, другое побережье, а потом и вовсе другой континент! Но какому-то придурку понадобилось изобрести телефон, чтобы одной ночью, примерно полгода назад, мать позвонила и слабым, страдальческим голосом сообщила, что находится при смерти. Но какое отношение к этому имеет злосчастный енот?
Енот не просил Джозефа приехать, не заклинал обернуться зловредным привидением и не дать мужчине покоя до конца его дней, если он ослушается. Это все была она. Коварная, хитроумная женщина (язык не поворачивался назвать ее гадиной, несмотря на все происки). Мать и не думала умирать. Она сидела в саду, в своем любимом ротанговом кресле, и выглядела куда лучше, чем сам Джозеф после длительного перелета и нескольких часов за рулем. Улыбаясь, она сообщила: у нее подскочило давление, но сейчас все в порядке. Так почему бы ему не остаться, раз уж он все равно проделал такой долгий путь? На день. На месяц. На год. Навсегда. Ей не помешала бы его помощь. Да и семейный бизнес…
Джозеф, конечно, ужасно разозлился и ушел, хлопнув дверью. Глупо было винить енота, что, убегая из отчего дома, мужчина позабыл на крючке в прихожей свою куртку, в кармане которой лежали ключи от машины, телефон и очки. Имея с собой только бумажник, и не имея желания возвращаться назад сразу после ссоры с матерью, он потащился в ближайший бар, чтобы утопить горе в стакане.
Этот день был ужасен со всех сторон, но в нем нашлось и место кое-чему приятному. Этим приятным была девушка — она сидела поодаль за барной стойкой и выглядела откровенно скучающей. Благо, достаточно близко, чтобы Джозеф мог разглядеть ее без очков со своим-то поганым зрением. Ну, так ему казалось в тот момент. На деле он отметил лишь общие черты, применимые ко множеству других девушек, не только к ней. Темные волосы, собранные в высокий хвост, миловидная физиономия, толстовка и джинсы — слишком буднично для окружающей обстановки. Она казалась неуместной и явно чувствовала это, скроля ленту в социальных сетях вместо того, чтобы толкаться среди публики на танцполе.
Джозеф пересел поближе к ней. И его уставший после двенадцатичасового перелета, дороги и эмоционально-истощенный мозг не смог сгенерировать фразы лучше, чем:
— Дома интернет отключили?
— Чего? — переспросила девушка. Она шустро окинула его оценивающим взглядом с головы до ног. И, вроде как, ей что-то не понравилось.
— Я не та телка, которую можно легко склеить в баре, — заявила она, сморщив нос, — советую поискать в другом месте.
Теперь была очередь Джозефа недоумевать:
— Что, прости?
— Ну, — она покрутила рукой в воздухе, — ты же за этим здесь? Подцепить провинциальную дурочку, а наутро смыться обратно в свой холостяцкий пентхаус в большом городе?
— Да с чего ты взяла? — изумился Джозеф.
— Ой да ладно, — фыркнула девушка, — я не слепая. Одни только твои часы стоят дороже, чем моя колымага. Знаем мы вашего брата. Но я на такое не ведусь. Вон там, — она кивнула на танцпол, — найдется подходящая соска.
Ее слова были не менее ошеломляющими, чем падение енота с потолка, произошедшее полгода спустя, не без участия этой самой девушки. Тогда Джозеф открыл рот и снова закрыл. Он терялся, не зная, что сказать. Сказать и не обидеть, ведь натерпелся и без странных претензий незнакомки. Ему еще предстояло наутро снова лаяться с матерью, вернувшись за забытыми вещами.
— Ты всегда развешиваешь ярлыки на людей, которых видишь впервые в жизни?
Она, кажется, немного смутилась. Но в баре было темно, а отсутствие очков мешало разобраться в выражении ее лица. Оно было слегка размытым и оттого загадочным.
— Всегда. С тех пор, как один такой тип соблазнил мою подругу, — призналась девушка, — она хорошо провела время, но теперь воспитывает ребенка одна, ведь его папаша даже не удосужился ей перезвонить.
— Мне жаль, — сказал Джозеф, — но я не имею к этому никакого отношения. Я всегда перезваниваю, — почувствовав пристальный взгляд девушки, он хлопнул себя по лбу, — боже, нет. Я не так чтобы часто кого-то «снимаю», «снимаю» вообще… Я не из этих, короче. У меня ничего такого и в мыслях не было, просто поболтать. Мне показалось, что тебе не очень-то весело здесь.
— Ты ошибаешься, — возразила девушка, — мне охереть как весело, — смягчившись, она добавила, — ладно, ты прав. Я просто сопровождаю подругу, она не оставляет надежды отыскать своему чаду папашу. Не того, так какого-нибудь другого… И, кажется, она преуспела.
Девушка закрутилась на стуле, вглядываясь в толпу. Обернувшись обратно к стойке, она залпом допила коктейль, стоявший перед ней. Или что там было в высоком стакане.
— Она ушла, — сообщила она, — и теперь я свободна от своих обязанностей «второго пилота». Извини, что наехала. Убеди меня в том, что я ошибалась на твой счет.
Формулировка была почти оскорбительной, но Джозеф легко согласился. В этой девушке что-то было — ее дерзость и прямолинейность, какая-то искра, перед которой невозможно было устоять. Но она сразу озвучила несколько условий: во-первых, она не спит с незнакомцами, даже если сама будет этого хотеть; во-вторых — никаких имен; в третьих — она оставит свой номер. И если все пройдет хорошо, дальнейшее знакомство они продолжат уже после, по телефону. Все это были сущие мелочи по сравнению с перспективой провести ночь в компании остроумной и интересной собеседницы.