Он — блистательный профессор, самый молодой в истории факультета, гениальный в своём роде, автор научных работ и нескольких изданных в бумаге книг по психологии отношений.
Она — аспирантка кафедры психологии.
Их дороги пересекаются при её поступлении в аспирантуру. Она становится его вызовом и одержимостью. Сможет ли страсть перерасти в любовь или, прогорев, развеется как дым?
1. Собеседование
Аня
Я стою у двери и в который раз проверяю, застёгнута ли верхняя пуговица на блузке.
Волосы убраны в строгий пучок. Пиджак, юбка-карандаш, чёрные лодочки. Лето, слишком жарко, спина вспотела, а ладони ледяные.
Сегодня самый важный день. Пять лет учёбы, красный диплом, сотни бессонных ночей — и всё ради этих пятнадцати минут. Если провалю собеседование, второго шанса не будет.
Дыши. Просто дыши.
Прислушиваюсь. За дверью тихие голоса, потом короткий смех.
Нажимаю на ручку, толкаю дверь.
Просторная аудитория, длинный стол для членов комиссии. Напротив единственный стул, как на допросе. Я прохожу, сажусь. Чувствую себя под холодными взглядами комиссии как под продектором. Неуютно.
Но в центре сидит профессор Темнов. И он смотрит не холодно, а так, будто заглядывает в душу, мысли читает.
Я знала, что он будет, но всё равно сердце делает кульбит.
На кафедре его называют «звездой», «человеком-легендой», «гением».
Он и выглядит соответственно — строгий костюм, тёмный галстук, на волосах выверенный беспорядок.
— Левина Анна Дмитриевна, — произносит женщина с краю, улыбаясь. — Добрый день.
— Добрый день, — отвечаю эхом.
Голос звучит чуть выше, чем обычно, а щёки начинают теплеть.
Темнов молчит. Просто смотрит. Будто проверяет, выдержу ли я его взгляд.
— Вы закончили с отличием, — говорит мужчина в очках, листая моё портфолио. — Но в аспирантуру большой конкурс. Почему именно вы?
— Потому что я умею работать и не боюсь сложных тем, — выдыхаю.
— Например? — вступает женщина.
— Тема моей диссертации — «Эмоциональная зависимость в романтических отношениях», — отвечаю я чётко. — И я хочу продолжать её изучать.
Она кивает. Мужчина в очках что-то записывает.
А вот Темнов сгибает руки в локтях, соединяя ладони в замок напротив лица. Смотрит на меня поверх костяшек. Пристально.
— Вы считаете зависимость патологией или формой привязанности? — говорит низко, голос у него такой, какой хочется слушать и заслушиваться. Бархатистый. Глубокий. От него у меня по коже бегут мурашки. Но я беру себя в руки.
— Зависимость — потеря границ, — отвечаю, глядя ему в глаза. — Привязанность — их осознанное расширение.
Он чуть приподнимает бровь.
— Для вашего возраста неплохая формулировка.
— Спасибо, Анна, мы учтём ваши ответы, — вмешивается женщина с улыбкой. — У вас серьёзная заявка.
— Да, — добавляет мужчина. — Приказ о зачислении в аспирантуру будет вывешен через две недели.
Я киваю и поднимаюсь. Вот мои пятнадцать минут славы и превратились в пять. Видимо, я им не понравилась.
— Одну минуту, — спокойно произносит Темнов. — Я хочу задержать Анну Дмитриевну ненадолго.
Коллеги переглядываются.
— Мы тогда пойдём оформлять протокол, — говорит женщина.
Мужчина кивает, и они выходят. Дверь закрывается.
Я сажусь обратно на стул и чувствую себя наедине с Темновым почему-то беззащитно. Как заяц, который смотрит в глаза волку.
Темнов долго разглядывает меня будто под микроскопом.
— Вы интересны, — спокойно произносит он наконец. — У вас аналитический ум, а эмоции под самой кожей. Редкое сочетание.
Я нервно усмехаюсь.
— Думаю, это просто следствие стресса, Роман Константинович. — Обхватываю колено ладонями и сцепляю пальцы в замок.
— Не-ет, — тянет он с едва заметной улыбкой. — Стресс делает людей шаблонными. А вы, Анна Дмитриевна, под давлением начинаете блестеть.
У него красивые глаза. Между нами метра три, но я даже отсюда различаю цвет — тёмный орех. Скулы острые, высокие, аккуратный подбородок и прямой нос. Губы… Я усилием воли заставляю себя перестать им любоваться.
— Неплохое наблюдение, — выговариваю строго. — Вы, наверное, часто его используете?
— Только когда кто-то действительно заслуживает внимания, — отвечает он низко и с лёгкой усмешкой.
Он поднимается и направляется ко мне. Идёт медленно, будто растягивает момент приближения. Встаёт в метре передо мной, убирает ладони в карманы брюк, чуть расталкивая полы пиджака, склоняет голову.
— Позвольте совет, — произносит он тихо. — Если поступите, держитесь подальше от тех, кто захочет вас изучать.
Я прищуриваюсь.
— То есть, от вас? — Позволяю себе чуть улыбнуться, а у самой щёки уже горят. И я могу только молиться, чтобы он не заметил.
Но Темнов всё видит, поднимает уголок губ.
— Проницательно, — отвечает, не отводя глаз.
— Тогда ваше предупреждение звучит ещё более странно, — произношу я серьёзно.
— Почему? — Темнов слегка вскидывает брови, изображая искренний интерес.
Меня затапливает смущение. И невесть откуда взявшийся трепет. Чувство, что я уже попала в его паутину, и любое движение только сильнее затягивает капкан.
— Потому что вы сейчас сами меня… изучаете, — отвечаю, сама не понимая, как так получается, что беседу ведёт он.
Профессор Темнов подходит ещё на шаг, иежду нами остаётся меньше полуметра. Я ощущаю его аромат. Запах кофе, кожи и терпко-пряного парфюма. Явно дорогого.
— Разница в том, — говорит он почти шёпотом, — что я не притворяюсь, будто не хочу этого делать.
Щёки вспыхивают с новой силой, хочется прижать к ним всё ещё ледяные ладони. Но я складываю руки на груди. От этого профессора удивительно хочется отгородиться.
— У вас необычный стиль общения с поступающими, Роман Константинович, — пытаюсь сказать ровно, но голос дрожит.