Прыжок, прыжок, ещё прыжок. Банда Драного преследует меня. Поймают — порежут на лоскуты! На полосочки!
Ещё прыжок! Через бочки, в щель между проезжающей телегой и щербатым забором, снова по бочкам. Вверх, вверх, на крышу! Вроде оторвался.
Сердце стучит где-то возле горла. Неужели удрал?
Да, глупо было соваться на чужую территорию, но вёл меня голод. Я ещё слишком молод, чтобы стать одиночкой. По местным меркам — почти ребёнок. Но неделю назад я остался один. Так уж вышло…
Выдохнул и положил на землю добычу, чтобы рассмотреть её получше. Я не успел понять, как это случилось, но через мгновение из-за угла мелькнула тень, и на меня с диким боевым криком налетел Ржавый.
Я оказался слишком близко к краю крыши. Инстинкты сработали быстрее разума, и я шарахнулся в сторону. И полетел вниз.
Последнее, что я видел, падая с невероятной высоты и прощаясь с жизнью, была насмешливая морда Ржавого, исчерченная безобразным шрамом от носа до правого уха.
*****************************
— Эй, тысяча чертей, ты меня за грузовой корабль принимаешь? Или за пассажирский? А, мистер Смит? — холодный железный крюк почти касается бледного горла молодого аристократа. — Ваша «Берргатта» — самое быстроходное судно во всём Внутреннем океане, я хорошо заплачу, капитан Чёрный Херш!
— Ты, слюнявый щенок! Ты хоть понимаешь, с кем связываешься? Чтобы я, знаменитый пират, занимался перевозкой грузов и пассажиров, как какая-то старая баржа? Чёрный Херш был не в духе — дела и так шли скверно. Команда ворчала: новое вооружение торговых кораблей и их привычка ходить караванами, словно верблюды в пустыне, мешали нормально поживиться...
Кроме того, у Херша ныла спина, и вдобавок пропал старый корабельный кот — Серый, который верой и правдой охранял запасы корабля от мышей и крыс последние десять лет. А ещё — грел душу Херша долгими вечерами.
Может, стоило согласиться на предложение Эвора Смита, тем более что предложенный гонорар был весьма щедрым. Но этого аристократа с серебряной ложкой во рту Херша раздражали до невозможности!
— Молитесь, мистер Смит! Спасёт вас теперь только чудо, — пират криво усмехнулся, — или знак Божий.
В этот момент прямо на поля капитанской шляпы плюхнулось что-то чёрное и соскользнуло вниз, на палубу.
От неожиданности Херш дёрнулся и выронил из руки железный крюк, которым только что угрожал бедолаге Эвору. Затем крякнул и наклонился, поднимая с пола совершенно чёрного, тощего котёнка с ободранным ухом. Видимо, месяцев трёх-четырех от роду. И… Засмеялся. — Что ж, господин Смит, похоже, морские боги благосклонны к вам. Итак, беру ваш заказ, — на этих словах он хлопнул молодого аристократа по плечу с такой силой, что тот присел, — жду вас и ваш груз завтра до рассвета.
Капитан прижал к себе неожиданно обретённого питомца и, прихрамывая, направился прочь.
Старая Мэл наблюдала за погрузкой своими подслеповатыми злыми глазками.
Надо же — сколько она себя помнит, никогда ещё в порту на этот корабль не грузили так много. Обычно только выгружали. А грузили прямо в море, с другого судна.
Признаться, сама старая Мэл попала на «Берргатту» именно так — с груза с другого корабля. Почти всех её товарок передавила та жуткая тварь — Серый. Лишь старая Мэл оказалась хитрее, умнее, удачливее.
Но ничего, ничего. Теперь хищник сгинул без следа. Старый идиот решил покрасоваться перед молодой портовой кошечкой, пошёл по канату и рухнул вниз.
Мэл мерзко захихикала. Она сама этого не видела, но Одноухая Сьюти клялась своим хвостом, что видела это собственными глазами.
Старая крыса, ничуть не стесняясь, устроилась умываться прямо на одной из бочек.
Ну что ж, теперь-то их племя заживёт! Теперь-то уж некому будет наводить страх на её семейство.
*************************
— Я тебе сам печень вырву и коту скормлю! Что значит — не было? А я что велел? Якорь мне в глотку! Совсем от рук отбились! – старый Херш ругал матроса, которому поручил купить на берегу печени для кота.
Котёнок был совсем слаб и выглядел как скелет, обтянутый кожей. Херш слышал, что таких доходяг хорошо откармливать печенью и фаршем. Потому и приказал Косому Скоту купить печени ещё вечером. Но тот либо с вечера напился, либо просто позабыл, и печени не принёс. Утром печени достать было уже негде.
На самом деле капитан злился не из-за печени, а потому что втянулся в авантюру с грузом. Мало того, что среди образцов в ящиках, этот сумасшедший аристократ Эвор Смит привёз живой груз — клетку с пятью снежно-белыми обезьянками дзугу-дзугу, так ещё и девица из племени М-гото была приставлена к ним!
Херш едва не выкинул Смита за борт вместе со всеми его вещами. Где это видано — женщина на корабле? Да ещё такая! Про это племя ходили слухи... Бррр.
Говорили, что если их женщины не ведьмы, то одержимы злыми духами. И вот, пожалуйста — одна из них на борту! Смит удвоил вознаграждение, и жадность победила здравый смысл. А ещё обещал, что туземка будет сидеть тихо в трюме, никому не попадаясь на глаза.
Корабль отправился в путь. Через три часа на горизонте появилась маленькая туча.
Капитан, взглянув на неё в подзорную трубу, выругался так грязно, что у Беззубого Хы, проходившего мимо, вспотели уши.
— Я так и знал, так и знал, что эта баба на корабле к беде! Якорь мне в печень! Все наверх! Убрать паруса!
*************************
Накормленный до отвала куриными потрохами и впервые почувствовавший себя в безопасности, я проспал всю ночь между сундуками в капитанской каюте.
Тисканья и ласку я пока не допускал, но и человек, спасший меня, не настаивал. За это я был ему очень признателен.
Утром до меня дошло, что произошло — я стал корабельным котом! Не иначе Кошачья Богиня смилостивилась и повернулась ко мне лицом, а не своим великолепным хвостом. Невообразимая удача! Обычно котят на корабли заказывают заранее, от крысоловных серых кошек. А я просто оказался в нужном месте в нужный момент. Хаааааааа! Если бы Ржавый узнал, он бы лопнул от зависти по всем своим полоскам.
Воодушевлённый, я вылез из своего укрытия, чтобы осмотреть новые владения.
Человек, ты меня спас и подарил мне шанс! Я тебя не подведу!
Обходя трюм, я обнаружил, что мышей здесь нет, зато отчётливо пахнет крысами.
Проблема. Я родился зимой, а сейчас лето, но из-за раннего сиротства и голода я не набрал ни роста, ни веса.
Взрослую крысу одолеть вряд ли смогу, скорее, она меня сожрёт. Зато у меня есть ловкость и скорость. К тому же, корабль хранит запах другого кота. Человек, спасший меня — Херш, кажется, что-то вчера вечером говорил о пропавшем Сером и о том, что тот послал меня его заменить. Глупости, конечно... Хотя, кто знает — может, он и вправду замолвил слово перед Кошачьей Богиней за меня, сироту.
Я усмехнулся в усы, представив такую картину.
Что ж, надеюсь, злобные твари ещё запуганы прошлым котом, и у меня будет время окрепнуть и набраться сил.
***************************
Старая Мэл решила посетить святая святых — капитанскую каюту. Капитан обожал вкусную еду и питал страсть к вяленому мясу. Раньше такая дерзость могла стоить жизни. Но теперь Мэл осуществит свою давнюю мечту и полакомится вдоволь.
Тем более начался шторм — корабль качало всё сильнее, и глупым людям будет не до того, чтобы находиться в каюте.
Она как раз потянулась к жирному кусочку, висевшему на крючке над полкой, когда, как ей показалось, из густых теней выскочил кусочек тьмы. Мэл увлеклась и не успела отреагировать. Что-то сбило её на пол. Раздался крик, писк, утробный вой.
Мэл по крысиным меркам была уже старой, к тому же вскоре должна была принести потомство, что делало её неуклюжей и тяжёлой. Тем не менее, она успела прокусить своему противнику, который был даже меньше её, лапу и нос. Но и он сумел её потрепать.
Корабль сильно качнуло, и дерущиеся противники покатились по полу, ударившись спиной о шкаф. Если бы не это, исход схватки оставался неясным. Но противники одновременно врезались в преграду и от неожиданности разбежались в разные стороны.
Старая Мэл спряталась в щели, пообещав вернуться и отомстить мелкому кошачьему отродью. А Черный запомнил старую крысу по запаху.
***********************
Корабль болтало всё сильнее и сильнее.
— Где этот чёртов щенок, Смит? Клянусь прахом матери, я выкину к морским чертям и его, и его груз, и девицу, которую он притащил!
Матросы спешно привязывали канатами всё, что могло упасть за борт, а некоторые — себя. Дождь хлестал как из ведра, ветер и волны швыряли корабль, словно щепку.
Из трюма вышла смуглая девушка в белых шароварах до колен и короткой льняной рубашке. Она ступала босыми ногами по мокрой палубе так легко, словно танцевала, словно вокруг не бушевала буря, и волны не грозили перевернуть «Берргатту», как игрушечный кораблик. Девушка дошла до носа корабля и запела.
Я снова забился между сундуков. Услышал, как вернулся в каюту капитан, как охнул, увидев следы моей крови на полу, как звал меня. Но сил отозваться не осталось.
Дело плохо. Крысиные укусы заживают тяжело, могут загнить. Сил нет. Я отключился.
Проснулся от тупой пульсирующей боли. Морда опухла, глаза слезились и почти ничего не видели. Чувствовал себя ужасно. Хотелось пить. Шатаясь и почти не понимая, куда иду, я побрёл, сам не зная куда. В какой-то момент я провалился в пустоту. То ли упал в открытый люк, то ли — просто в беспамятство.
Я плыл среди моря, словно рыба. Всё это казалось странным. И само море было необычным — полным звёзд.
Или это небо?
Стоп. Я что, умер? Эй, я не согласен умирать!
Ударил лапами, словно я действительно в воде, повинуясь инстинктам, и поплыл среди звёзд. Хм. Я теперь звёздный кот или звёздный кит? Интересно, водятся ли тут звёздные акулы? А космические русалки? А звёзды на вкус солёные или сладкие?
Странные мысли. Странное место.
Впереди показалось что-то серое.
— Кто ты?
— Я — Серый. Кот, который жил на корабле до тебя.
— А теперь?
— Теперь я живу здесь. Здесь хорошо и спокойно. И здесь нет крыс. Правда, скучаю по капитану. Но ему ещё рано сюда. И тебе тоже рано, — Серый отвесил мне оплеуху когтистой лапой. — А ну брысь!
— Эй, зачем дерёшься?
— Сказал тебе — брысь! У тебя ещё дела не завершены. Слушай! — Серый насторожил уши.
Я тоже прислушался. Сердце кольнуло — я узнал этот звук из тысячи. Так мурлыкала когда-то моя мама-кошка. Давно, когда мы с братьями жили на тёплом чердаке, и мама каждый вечер мурлыкала нам кошачьи сказки. Однажды она ушла на охоту и больше не вернулась.
Я заработал лапами, словно боясь опоздать. Вот она — простая черно-рыжая кошка с разными глазами: один зелёный, другой голубой.
— Мама! Мамочка, — я заплакал. Кто сказал, что кошки не умеют плакать?
— Тихо, Уголёк, тихо, моя радость. Что ты здесь делаешь?
— Я не знаю. Меня теперь называют Черным. Я и забыл своё прежнее имя, — я прижался к её теплому пушистому боку, блаженно закрыв глаза. Через минуту почувствовал, как шершавый язык причёсывает меня, словно стирая все горести и печали прошедших месяцев с тех пор, как мы расстались.
— Тебе пора, мой малыш. Слышишь песню? Иди за ней.
— Не хочу, мамочка.
— Нужно, Уголёк. Иди. Мама ткнулась в меня носом, что по-кошачьи означало поцелуй, и растворилась без следа.
И я поплыл, поплыл на голос, который слышал издалека.
Песня была похожа на всё сразу — на колыбельную, которую поёт жена бедного рыбака своему больному ребёнку, на крик чаек, шум дождя, шелест прибоя, стрекот цикад, звон колокольчиков и детский смех, мамино мурлыканье и ни на что из того, что я мог слышать раньше, но я словно слышал эту песню тысячу раз. Раз за разом, каждый день — и в этой жизни, и во всех предыдущих. И песня окружала меня, и была внутри меня. И я был песней, и весь мир был ею. И песня создавала мир, и рождалась прямо из моего сердца.
Я открыл глаза. Меня держали чьи-то руки, и было так хорошо, тепло и мягко, словно в детстве, под маминым боком.
— Проснулся? — красивая смуглая девушка смотрела на меня, а в её глазах отражались звёзды и космос.
— Ага, — только и смог сказать я, — проснулся. Хочу пить.
Девушка поставила меня на лапы и подвинула маленькую миску с водой.
— Хорошо. Кто тебя так?
— Крыса, — буркнул я, начиная жадно лакать воду.
Когда я утолил жажду, до меня дошла одна важная вещь. Я поднял голову и смотрел на девушку большими удивленными глазами.
— Ты что, понимаешь меня?
— Понимаю, — кивнула она.
— Но так не бывает.
— Как видишь — бывает, — она рассмеялась, а потом добавила, — меня зовут Маиа.
— Уголёк. Но теперь меня все называют Черным.
— Уголёк, — задумчиво протянула она, — красивое имя. Тебе оно идёт.