– Отстаньте от меня. Вы вообще ничего не понимаете что ли? Он никогда от неё не уйдёт.
Вхожу в квартиру своих родителей, дверь в которую открыта. Слышу истерический голос своей сестры.
Я качнулась вперёд и застыла на месте.
– Олечка успокойся, – почти умоляет её мама тонким нежным голосом.
– А не нужно было шашни крутить, – перебивает маму папа. – Да ещё с кем… Надо же… – бросает со злостью дрожащим голосом.
Моему спокойствию всегда можно было позавидовать. Но только не сейчас. От услышанного разговора мои ноги подкашиваются, а на коже появляется лёгкая дрожь, как будто тонкие волны невидимого страха проходятся по ней, заставляя волоски шевельнуться.
Я понимаю, что у моей сестры проблемы в отношениях с мужчиной. С женатым мужчиной. Или, с не свободным.
Иду к ним, стараясь подобрать нужные слова, которые могли бы утешить мою сестру.
– Что у вас происходит? – произношу тихим голосом единственный вопрос, который приходит на ум в данный момент.
Все трое застывают на месте, обернувшись на меня.
Пальцы Оли тянутся к покрасневшему лицу, размазывая слёзы по щекам. Она отворачивается от нас и отходит к окну. Легонько вздрагивает от прерывистого дыхания.
Мама с папой разводят руками и не могут сказать ни слова. Словно воды в рот набрали.
Вопросительно смотрю на них, остановившись в дверном проёме.
— Ты не вовремя, Алис, – произносит папа, с трудом глотнув и прищурив глаза. — Не спрашивай ни о чём. Поговорим позже.
Мама бледнеет. Утвердительно прикрывает глаза. Поджимает губы и подходит к Оле. Нежно гладит её по плечу, жестом другой руки показывая мне, чтобы я вышла.
Остаюсь в неизвестности и послушно иду с папой к выходу, который подхватил меня под локоть и старается побыстрее вывести из комнаты от мамы с Олей.
– Пап, что произошло? – взволнованно смотрю на него и спрашиваю тихим голосом. – Расскажи мне. Может, я помогу чем.
– Не, не, не, Алиса, – папа прикрывает свои губы указательным пальцем. – Только не сейчас. Поговорим позже. Если вообще поговорим, — добавляет прокашлявшись. — Извини, дочка. В другой раз приходи.
Ошарашенно смотрю на него. На его глаза с растерянным взглядом, ускользающего от моего пристального взгляда. На его руки, сцепившиеся за футболку на груди. На лицо, слегка разрумяненное с отчётливыми багровыми пятнами на щеках.
Что всё это значит?
От того, что мне не доверяют, от того, что самые близкие и родные мне люди, пытаются что-то скрыть, в груди начинает печь. Дыхание задерживается, а к горлу подступает обида.
Отец распахивает передо мной дверь.
— Потом придёшь, Алис, — произносит тихо, украдкой оглядываясь. — Всё утихнет и придёшь.
— Когда позже? Когда утихнет? – раздражаюсь я на его поведение, не справляясь с тревогой.
– Не могу тебе ответить, Алиса. Прости меня. Всё потом.
Дверь в квартиру моих родителей закрывается у меня перед носом.
Ощущаю себя выставленной из жизни своей семьи. Не желанным гостем в их доме. Лишней.
Такого отношения я никогда не испытывала от своих родителей. Они всегда были мне рады. Я могла прийти к ним в любое время суток.
Медленно спускаюсь по ступеням. Выхожу из подъезда, обернувшись на окна квартиры родителей.
Неуверенно ступаю по тротуарной плитке, отдаляясь от дома.
Пытаюсь покопаться в своей памяти. Хочу понять их отношение ко мне. Хочу понять, что могло измениться в один миг. Что не так?
И после свадьбы со Стасом они всегда приветливо встречали нас у себя. Дверь в их квартиру всегда была открыта.
Я вышла за него рано замуж, по мнению родителей. Мне двадцать два года тогда было. Я пришла к нему на спектакль, где он играл главную роль героя любовника и влюбилась в него с первого взгляда.
– Как зовут-то тебя, курносая? – спросил он меня, когда я выбежала с толпой его фанатов подарить ему цветы.
Я смотрела на него огромными неморгающими глазами восхищённо, забыв все слова на свете.
– Подожди меня у служебного входа, – сказал он мне наклонившись к уху и улыбнулся обворожительной улыбкой.
Я медленно кивнула. И дождалась его в указанном месте.
Начались ухаживания. Цветы. Прогулки. Походы в театр на спектакли в которых участвовал Стас.
Уже через год мы поженились. Мои родители смирились с разницей в возрасте, когда узнали его ближе.
– Шесть лет. Не так уж это и много, – не переставал повторять отец мне. – Зато какой красавчик. Такой известный.
Да уж, красавчик. С этим трудно не согласиться. Только мне от этого позже стало ни горячо, ни холодно.
Стас всё меньше и меньше стал появляться дома. Вечные его гастроли превратили меня в ждущую жену.
И теперь, когда я смотрю на своё отражение в зеркале, я не вижу ту прежнюю Алису. Не вижу ту девчонку с голубыми сверкающими глазами и копной светлых русых взъерошенных волос на голове. Вместо всего этого, потускневший взгляд и волосы забранные в хвост. Минус несколько килограмм я потеряла в весе.