Преданная. Злодейка проклятого замка - читать онлайн

Глава 1

Сквозь забытье слышится шум капающей воды. Кап-кап-кап. Тело пробирает холодом.

Пахнет сыростью и плесенью.

— Очухалась, лорд Эльгарис, — раздается пренебрежительно над головой.

— Отлично, — отвечает мужской бархатный голос со стальной ноткой.

— Лекарь её осмотрел и не нашел видимых повреждений. Очевидно, пыталась принять яд, но он не подействовал….

— Плевать мне на её повреждения, — цедит мужчина. — Благодарю вас, господа. Дальше я сам с ней разберусь.

Что происходит? Я забыла выключить телевизор?

С усилием разлепляю тяжёлые веки. Темнота сжимается вокруг меня ледяным кулаком.

Шея болит, будто спала в неудобном положении. Даже шевельнуться страшно.

Долго и часто моргаю, пока не привыкну к полумраку.

Начинаю различать каменные стены. Они обступают с трёх сторон, а вместо четвёртой стены - железные прутья решётки.

Приподнимаюсь на локтях и испуганно выкатываю глаза. Кажется, я лежу на полу, и от меня жутко несёт гарью. Фу-у-у!

А ещё на мне мокрая одежда. Под дождь проливной попала? Не помню… Ничего не помню!

Доносится шорох удаляющихся шагов по каменному полу, скрипит тяжёлая металлическая дверь. От чёрной стены отделяется внушительная мужская фигура и подходит к клетке.

Вглядываюсь, но не узнаю, кто передо мной.

Рассматриваю его, против воли любуюсь. Тёмные волосы до плеч обрамляют лицо с правильными, мужественными чертами. Выразительные каре-зелёные глаза смотрят с презрением.

Чувственные губы сложены в тонкую линию. А как он играет желваками….

На мужчине белая атласная рубашка, облегающая мускулистый торс, налитые мышцы рук и широких плеч. Узкие чёрные брюки заправлены в сапоги и обтягивают крепкие ноги, как вторая кожа.

Где я? Кто этот мужчина? Смотрит так, будто хочет испепелить на месте.

Ничего не понимаю.

Виски внезапно сдавливает, резкая боль пронзает голову тончайшими иглами. Перед глазами мелькают картинки, как фильм на быстрой перемотке. Воспоминания.

Последнее, что помню - как возвращаюсь из приюта для животных по ночной улице. Задержалась допоздна: напарница не пришла, и я одна мыла клетки, поила щенков, обрабатывала раны у кошек и капала лекарства котёнку с больными глазами.

От меня несёт йодом и мокрой шерстью, а в голове гудит от усталости.

На остановке пусто, автобусы уже не ходят. Приходится идти домой через тёмный двор, когда кто-то в чёрной толстовке выныривает из тени. Резкий толчок в спину, и я падаю, ударяюсь виском о бордюр.

Резкая боль в голове, не могу пошевелиться. Этот гад вырывает из ослабевших рук сумочку, в которой и денег-то нет, только старый мобильник. И даёт дёру.

В глазах темнеет, но я отчаянно цепляюсь остекленевшим взглядом за удаляющую спину вора.

Мелькает мысль - не помогли мне тренировки по самообороне, зря только время и деньги потратила.

А потом проваливаюсь в черноту.

Хм-м-м-м….

И как я оказалась в средневековой темнице? Что за причудливые игры разума?

Качаю головой и шлёпаю себя ладонями по щекам. Ничего не меняется. Так вот какой он - загробный мир? Ну, приехали….

Облизываю потрескавшиеся губы и осторожно поворачиваю голову, осматриваюсь. Рядом с рукой поблескивает крохотное что-то…. в форме дракона. Похоже на подвеску для браслета.

Дотягиваюсь пальцами, касаюсь подушечками… Ой! У меня под ногтями кровь?!

И что на мне надето?! Свадебное платье с тугим корсетом, белые туфельки.

И волосы… они огненно-рыжие!

Мужчина холодно хмыкает, привлекая к себе внимание.

Протираю глаза кулачками и всматриваюсь в его лицо. Из глубин сознания всплывают обрывочные воспоминания, и явно не мои. Не получается их осмыслить, собрать воедино. Смутно соображаю, мысли разбегаются.

Прячу подвеску в вырез платья. Сажусь и подаюсь вперёд. Может, этот мужик подскажет?

— Что происходит? — спрашиваю, прочистив горло.

Какой странный у меня голос…. Непривычно слышать его. Ощупываю лицо пальцами - осторожно, отчасти боязливо.

Лорд Эльгарис неспешно подходит к решётке и кладёт руки с проступающими венами на прутья. На пальцах поблёскивают перстни с каменьями. Какие же у него волосы! Роскошная грива, аж зависть пробирает.

Да и лицо впечатляет. Таких красавцев я разве что в журналах и блокбастерах видала.

— Смотрю, ты живее всех живых, Селина. Честно говоря, я рассчитывал, что ты здесь сдохнешь, не дождавшись суда. Тебе же хуже, — холодно чеканит он и убирает руки в карманы брюк. — Полагаю, времени подумать у тебя было предостаточно. Ты готова признаться?

— Признаться - в чём? — выдаю растерянно.

Смотрю на него, запрокинув голову, и восхищаюсь, мысленно ругая себя за это.

Расправляю плечи и разглаживаю складки смятого и сырого платья, смахиваю с себя грязь.

— Ты подделала метку истинности, хотела обманом женить меня на себе и прокляла Арциссу, теперь она тяжело больна, — жёстко бросает, буравя меня взглядом. — Я всё знаю, можешь не отпираться. Ну что, прояснилось в голове? Поднимайся, живо!

Глава 2

Хмурюсь и смотрю на мужчину по другую сторону решётки.

С ума сошёл что ли?

Какая Селина? Какая метка? Кого прокляла?!

Он сверлит меня безжалостными глазами, и под его тяжёлым взглядом моя воля и воинственный настрой сминаются и сходят на нет.

— Селина?!

Растерянно трясу головой, рассыпая спутанные волосы по плечам. Он склоняет голову к плечу, сжимая челюсти.

— Даю последний шанс и считаю до трёх….

— Я не имею ко всему этому никакого отношения, — говорю решительно и вскидываю подбородок.

Не представляю,что у них тут стряслось, но я уж точно не причём! В ушах до сих пор звучат удаляющиеся шаги моего убийцы.

Меня здесь быть не должно!

Лорд Эльгарис сжимает прутья решётки и с шумом выдыхает. Резко распахивает скрипучую калитку и делает шаг в камеру.

Силюсь подняться, помогая себе рукой, цепляюсь пальцами за скользкую холодную стену. Ноги не слушаются, но я встаю.

Только он оказывается быстрее.

Хватает меня за руку и, не церемонясь, тащит к выходу. Его каменная ладонь сжимается на запястье, того и гляди кости раздавит.

Придушено вскрикиваю.

— Что, больно? А я ведь ещё ничего не сделал. Худшее для тебя впереди!

Открываю и закрываю рот, как выброшенная на сушу рыба. Мне нечего ему ответить, глаза щиплет от подступающих слёз.

— Я не…

Он грубо тащит меня по каменному коридору, освещённому настенными факелами. Спотыкаюсь о подол платья, падаю, но гад вздёргивает меня за руку и заставляет идти.

Что происходит? Почему со мной так обращаются?

В жизни никому зла не сделала, помогала бездомным животным. За что судьба так ко мне жестока?

Лорд Эльгарис подводит меня к тяжёлой двери, открывает её. За ней стоят двое верзил в странной форме, похожей на латы, только чёрные с намёком на чешую.

И гербы какие-то на груди…. Присматриваюсь. Дракон?

— Чего встала? — гневно рычит мой мучитель и толкает к верзилам. — Заковать её! Нельзя допустить, чтобы она прибегла к магии.

Магии? Здесь ещё и магия есть?!

Верзилы в латах обступают меня. Внутри всё сжимается от страха. Инстинктивно хочется шагнуть назад, но лорд Эльгарис чуть ли не прижимается к моей спине мощной грудью.

Железные кандалы защёлкиваются на запястьях с сухим щелчком. Смотрю на свои хрупкие дрожащие ладони, и во рту пересыхает.

Кожа на внутренней стороне правой руки рыхлая, как шрам от старого ожога…. Мамочки, что это? Ай, и болит ка-ак!

И браслет почерневший, весь в копоти. Какой интересный, с изысканным плетением.

Холод металла обжигает кожу, а выгравированные руны на кандалах светятся бледным синим светом. По телу проносится разряд тока. Вздрагиваю, в тот же миг всё внутри будто обрушивается.

Воля уходит из тела, как вода сквозь пальцы. Колени подгибаются.

— Вставай, — рычит один из стражников и дёргает меня за плечо.
Подчиняюсь, не потому что хочу, а потому что не могу иначе. Кандалы будто заставляют. Грузят не только руки, но и разум.

Мир качается перед глазами, и я делаю шаг, ещё один.

Меня ведут по каменному коридору, шаги гулко отдаются под сводами темницы. Факелы на стенах пляшут огнём, отбрасывают тени, которые кажутся живыми. По спине течёт пот, а пальцы ледяные от страха.

Оступаюсь, подол платья путается в ногах, и почти падаю, но один из стражников хватает за локоть. Не помогая - удерживая. Второй сжимает плечо, слишком сильно.

За спиной раздаётся тяжёлый, уверенный шаг. Лорд Эльгарис идёт следом. Он не сказал ни слова с тех пор, как приказал заковать меня.

Но я чувствую его взгляд - холодный, прожигающий насквозь. Как будто он буквально вонзается в затылок.

Не понимаю, зачем он сам идёт за мной. Чтобы лично смотреть, как меня казнят? Или у них тут особые традиции: виновного сопровождает палач? Или… жених? Меня передёргает от этой мысли.

Ах, да… Я же чуть не вышла замуж за этого изверга!

Дорогие читатели! Рада приветствовать Вас в своей новой истории! Если Вам по душе властные драконы, чей привычный мир и принципы переворачивают с ног на голову неунывающие героини, то добро пожаловать!

Если история Вам понравится, то очень прошу поддержать её звёздочкой и добавить в библиотеку))) Это поможет продвижению книги. А ваши комментарии вдохновляют и мотивируют автора))) Буду рада обратной связи!
Ваша Кира Лин

‍❤️‍‍❤️‍‍❤️‍

И, конечно же, куда без визуалов?!

Знакомьтесь, наша героиня - Селина Делавьер. В прошлой жизни Светлана Ермакова.

А вот и наш дракон - Дориан Эльгарис. Несостоявшийся муж и по совместительству Верховный надзорный по делам проклятий и тёмных артефактов.

И несчастная проклятая нашей героиней драконица - Арцисса Крейн

Кажется, она чем-то удивлена))) Интересно - чем?

Листаем дальше)))

Глава 3

Поднимаемся по узкой винтовой лестнице. Смотрю осторожно по сторонам. Похоже, я в замке - на стенах большие картины. На высоком потолке потрясающие фрески и витражи. Повсюду белизна и позолота, аж глаза режет. Резкий контраст после темницы.

Снова спотыкаюсь, врезаюсь плечом в стену, ударяюсь, чертыхаюсь себе под нос. Больно! Один из стражников что-то бубнит про «грязную ведьму», и меня снова толкают вперёд.

Наконец, лестница заканчивается. Перед нами вырастают двустворчатые двери, такие высокие, что теряются в арке. Массивное дерево, украшенное резьбой, потемневшее от времени.

В самом центре поблёскивает символ: дракон с распахнутыми крыльями, кольцо из пламени вокруг него.

Сердце колотится о рёбра до боли, в голове звенит от слабости. Чувство беспомощности душит слезами.
Что будет за этими дверями?
Кто я теперь и почему должна отвечать за чужие грехи?
Мне так жутко, что хочется умереть на месте!

Двери со скрипом распахиваются. Солнечный свет ударяет в лицо. Щурюсь, почти ослепшая.

Опять толчок в спину, и я переступаю порог. Пол под ногами меняется: не камень, а гладкий чёрный мрамор, холодный, звонкий. Звук шагов эхом разносится по залу.

Внутри царит давящая, вязкая тишина, но я чувствую на себе взгляды. Сотни. Сотни глаз. Люди сидят по обе стороны длинного зала, на возвышениях, как на трибунах.

Поднимаю голову, и дыхание перехватывает.

Все присутствующие одеты в чёрное, словно на похоронах. Кто-то смотрит с презрением, кто-то с жалостью, кто-то с ледяным безразличием. Но никто не рад меня видеть.

Сердце сжимается. Слышу, как лорд Эльгарис заходит следом. Его шаги, точно забитые гвозди в крышку моего гроба - спокойные, твёрдые. Как у человека, уверенного в своей правоте.

Он проходит мимо и встаёт у резного трона с высокой спинкой.

Трон? Значит, он тут кто-то важный. Даже очень.
А я - ничто. Чужачка в чьей-то жизни. И буду расплачиваться за то, чего не совершала.

Меня останавливают посреди зала, на узком круглом постаменте. Наверху замечаю балкон, а на нём сидят… судьи? Или совет? Старики, мужчины и женщины, в длинных одеждах. Лица суровы и мрачны.

Один из них встаёт, поправляя мантию. Седой, с густыми бровями и массивной цепью на груди.

— Обвиняемая Селина Делавьер, — гремит его голос, разрезая тишину и отдаваясь эхом. — Ты обвиняешься в использовании тёмной магии для подделки метки истинной пары, обмане, магическом порабощении драконьего рода и проклятии наследницы рода Крейн. Признаёшь ли ты свою вину?

Открываю рот, но горло пересохло. В груди колотится страх, как птичка в клетке.

Что я могу сказать? Что я не Селина? Что вообще-то я студентка из другого мира, и зовут меня Светлана?

Они не поверят. Или без суда отправят на костёр! Опасно такие вещи говорить.

Вдыхаю и собираю остатки храбрости.
— Я не делала этого, — хрипло произношу и закашливаюсь. — Не знаю, кто вы и о чём говорите. Но я не виновна.

Шёпот прокатывается по залу, словно ветер. Кто-то противно смеётся. Кто-то цокает языком.
На троне лорд Эльгарис сжимает подлокотники. Его лицо словно вырезано из камня, а глаза сверкают как драгоценные камни.

Судья поднимает руку.
— Вы отрицаете очевидное. Вас забрали из ритуального зала прямо со свадебной церемонии. Метка исчезла, чего не может произойти, если она настоящая. Арцисса Крейн страдает от проклятия, и только вы могли его наложить. У нас есть свидетель. Всё говорит против вас, Селина.

— Это какая-то ошибка… — начинаю, но меня перебивают.

— Тогда, по закону рода Эльгарис….

Глава 4

Голос судьи обрывается. Прямо передо мной, в первом ряду, поднимается фигура в светлом. Грациозная, стройная женщина с тонкой талией и изящными пальцами, опирается на руку сопровождающего.

На лице у неё полупрозрачная вуаль, скрывающая черты, но даже сквозь неё видно - она молода… и красива.

Все взгляды устремлены на неё. На мгновение дыхание самого Эльгариса сбивается. Он чуть наклоняется вперёд, поджимает губы, в зелёно-карих глазах мелькает тревога.

Это она. Та самая Арцисса. Наследница рода Крейн. Проклятая, — мелькает в голове подсказка.

О-ох, так вот что….

Шею внезапно опять сводит. Да что ж такое! При виде Арциссы в груди вспыхивает гнев. Нет - ярость! И обида. Накрывают с головой, мышцы живота сжимаются, как и кулаки в кандалах.

Похоже, прежняя хозяйка тела люто её ненавидела. А вот муженёк - напротив, питал или до сих пор питает к дамочке тёплые чувства. Арцисса действительно хороша, я бы сказала - божественно прекрасна, но меня изнутри выворачивает от одного её вида.

Судья отходит чуть в сторону и с мягкой строгостью говорит:

— Леди Арцисса, прошу вас, не вставайте. Говорите с места, если вам удобно.

Она кивает и садится обратно с помощью спутника. Достаёт тонкий батистовый платок и промакивает глаза. Рука слегка дрожит, однако голос её звучит чётко и мелодично:

— Я не хочу крови. Но мне больно… слишком больно. С тех пор, как всё произошло, я живу во тьме. Не могу дышать без боли. Я боюсь смотреть в зеркало.

Каждое её слово, будто удар хлыстом поперёк тела.

— Селина невзлюбила меня с первого взгляда, — продолжает она, и в голосе появляется слабая надломленность. — Мы знакомы с Дорианом с детства, — её взгляд пронзает меня сквозь вуаль, — её это задевало. И она прокляла меня!

Какой талант…. Если бы не кандалы, я бы похлопала дамочке стоя. Но, к моему несчастью, ей верят все присутствующие.

Потому что… Арцисса из древнего рода драконов, из влиятельной семьи. Как её левый мизинец пожелает, так и будет. М-да-а.

Так, ЧТО?! Каких ещё драконов?

По залу пробегает волна злых шепотков:

— Ведьма!

— Грязная ведьма!

— Тварь!

Не знаю, что и думать. Все до единого здесь меня ненавидят.

Но я ничего не делала! Ничем не заслужила столько презрения!

Возвожу глаза к потолку и мысленно молю:

“Эй, там, наверху! Это какая-то ошибка! Отправьте меня куда-нибудь в другое место, в другое тело! Подальше от этого безумия! Не хочу в нём участвовать!”.

Но, конечно же, меня никто не слышит и исправлять ситуацию не собирается. Испускаю прерывистый вздох.

Лорд Эльгарис хмурится и опускает глаза, сжимает челюсти. Его кулаки сжаты так сильно, что белеют костяшки.

— Я прошу лишь справедливости, — шепчет слезливо Арцисса. — Я не могу больше жить в страхе, зная, что она ещё дышит…. И может опять причинить мне вред.

В зале воцаряется мёртвая тишина. Даже пламя факелов, кажется, затаилось.

И тогда судья поворачивается ко мне снова:

— Селина Делавьер. Не вижу смысла продолжать этот фарс. Я готов огласить ваш приговор….

Меня обдаёт холодком ужаса. Пульс колотится в горле, мешая дышать.

О, боги….

Глава 5

— За содеянное вы не будете приговорены к смерти, но…— судья замолкает, по залу проносятся недовольные возгласы и оскорбления в мой адрес. Он резким взмахом руки велит всем замолчать и поворачивается к Эльгарису. — По воле жениха, по решению Совета и во избежание дальнейшего усиления проклятия… вы будете лишены магии и изгнаны. Немедленно. Готовы ли вы исполнить приговор, лорд Дориан Эльгарис?

Эльгарис поднимается с трона, взгляды всех присутствующих прикованы к нему.

— Разумеется, — сухо произносит и бросает на меня взгляд, будто кинжал метает через зал.

Такой взгляд способен резать плоть…. Внутри всё сжимается до боли. Ловлю себя на том, что без остановки качаю головой.

Дориан кивает кому-то за моей спиной. Меня тут же подхватывают под локти и тащат к дверям.

Мы уже почти переступаем порог бокового коридора, как позади раздаётся строгий голос судьи:

— Лорд Эльгарис, прошу задержаться.

Дориан сбавляет шаг, мои конвоиры тоже. С трудом ловлю равновесие, прижимая скованные руки к груди.

— Ваша честь? — отзывается он с ноткой раздражения в голосе.

— Учитывая ваш статус жениха обвиняемой, ваш чин, а также особый характер предполагаемого преступления, — произносит судья сдержанно, — отныне вы назначаетесь её куратором. Вы несёте ответственность за её изоляцию, поведение и временное отчуждение магии вплоть до окончательного вердикта Совета Старейшин.

В смысле? Куратор!? Он? Значит… он будет решать, что со мной станет? Я останусь под его надзором?! Отлично! Просто прекрасно!

— Простите… — раздаётся трогательно-надломленный голос с первого ряда. — Простите, но это… это не слишком ли? Он ведь пострадал от неё не меньше… — Леди Арцисса поднимается с места. — Неужели он должен постоянно быть рядом с ней? Снова и снова проходить через боль воспоминаний? Это жестоко.

Судья выдерживает паузу, а затем отрезает, без тени сочувствия:

— Леди Арцисса, не драматизируйте. Вы приглашены в суд как свидетель, а не участник вынесения решения. Прошу больше не перебивать. И, ради вашего же здоровья, присядьте.

Арцисса медленно опускается на место, пряча лицо в платке.

— Ясно, — тихо произносит пустым голосом Дориан. — Раз вы так постановили, я исполню.

И смотрит на меня мрачно. Внутри всё холодеет. Только что Эльгариса обрекли нести за меня ответственность, а он явно рассчитывал отделаться от неугодной невестушки. Как неловко вышло….

А как я не рада, знал бы он!

Он перехватывает мой взгляд исподлобья и поджимает губы. Жестом отдаёт приказ стражникам. Те дёргают меня и ведут, зажав под локти по коридору.

С каждым шагом кандалы на запястьях звенят, под ногами каменный пол, скользкий от сырости. В туфлях идти по нему опасно, ноги разъезжаются.

Но никому же нет дела до того, что я растянусь здесь и голову проломлю до ритуала, да? Разумеется, они будут только рады!
Коридор сужается, заворачивает, становится темнее. Воздух здесь на удивление сухой, с примесью пыли и чего-то ещё…. Щекочет в носу, отдает гарью.

Впереди проступает прямоугольник тяжёлой железной двери. По её поверхности бегут нити ржавчины, а в центре выгравированы переплетённые крылья дракона - эмблема рода, печать власти.

Не понимаю, откуда я это знаю….

Стоит только подумать, как меня накрывают мощные флешбеки. Оседаю беспомощно на пол.

Глава 6

Холодный пот проступает на висках.

Перед глазами мелькают чужие, обрывочные, но пугающе живые воспоминания. Как всполохи костра в ночи: яркие, обжигающие и сразу растворяющиеся в темноте.

Первое, что вижу - алтарь из серого камня. Высеченный на нём герб точно такой же, как на двери в подземелье, куда меня приволокли. Пахнет изысканными благовониями и цветами.

Торжественный гул голосов вокруг стихает, и я переступаю порог и иду к алтарю по ковровой дорожке.

Белоснежное искрящееся платье шелестит и цепляется подолом за ворс, заглушающий стук моих каблучков. Для настоящей Селины это был самый счастливый и важный день в жизни…. Она так к нему готовилась!

Впереди стоит Дориан в строгой парадной одежде, которая идеально сидит на его крепком мускулистом теле. Чертовски хорош, аж дух захватывает!

С ничего не выражающим, но до боли знакомым лицом, Эльгарис следит за мной взглядом.

Взглядом, в котором читаются настороженность и упрямая решимость.

Он не хотел жениться на нас, но драконьи боги решили за него - мелькает в голове.

Драконьи боги?! Да что за….

На моём запястье, украшенном изумительным золотым браслетом с каменьями, сияет метка истинности. Линии на коже извиваются, будто живые, светятся мягким серебром. Из-за неё бедолаге-Дориану и пришлось жениться на нелюбимой девушке?

Ох, какое несчастье!

Подхожу ближе, и зал замирает в предвкушении. Воздух дрожит от напряжения, перед глазами плывёт. Меня мутит, к горлу подкатывает кисло-сладкий ком.

Что-то не так, но я не подаю вида, чтобы не сорвать церемонию. Она же так важна для меня!

Наступает момент истины - проверка рода. Архимаг в белом одеянии поднимает жезл, глухо звучат древние слова…

И мою руку пронзает вспышка боли.

Резкая, как удар чем-то раскалённым. Раскалённым….

Метка взрывается светом, алым и невыносимо ярким. Я отдёргиваю руку, сдавленно вскрикиваю, но она пылает, как каленое железо.

Браслет чернеет и буквально вплавляется в кожу, как в мягкий воск. Метка искажается и гаснет, после неё остаётся рыхлый влажный шрам.

Гул в зале перерастает в шум. Пошатываясь, поднимаю глаза, из которых брызжут горячие слёзы… и вижу его. Дориан стоит, не двигаясь, словно окаменел. На лице у него столько всего и сразу проявляется - отвращение, ужас, злость. И облегчение.

Он отступает от меня как от прокажённой, с головы до ног смеряет ледяным взглядом.

Мой - её - мир рушится.

Она так ждала этого дня! Любила Дориана до безумия и готова была на всё, лишь бы стать его женой. Имела на то право! Потому что Селина - потомок древнего драконьего рода. Пусть кровь и смешана, ослаблена веками.

Перед глазами всё тонет в белом свете…. И я усиленно моргаю.

Снова передо мной тёмный коридор и железная дверь. Резкий толчок в плечо, и меня подхватывают под локти. Так и хочется дать сдачи, но сил нет, да и ответка ждать себя не заставит.

— Шевелись, —грубо бросает один из стражников, бесцеремонно встряхивая. — Идём.

Меня волокут вперёд. Неужели я… вырубилась? И надолго?

Шаркая подошвами туфель, плетусь за лордом Эльгарисом, а внутри, где-то под рёбрами, что-то мучительно сжимается и внезапно закипает.

Меня окатывает волной беспомощного гнева. Чужая воля - мощная, непокорная отзывается дрожью в теле. Я чувствую её, прежнюю Селину, отголоски её личности - сильную духом, но преданную.

А ещё её ярость. Страшную ярость.

Она знает, что с нами будет, и отчаянно сопротивляется.

Глава 7

Замок щёлкает с глухим лязгом. Меня толкают вперёд, и я, споткнувшись, оказываюсь внутри.

На полу небольшого тёмного помещения без окон раскинут круг из тусклых рун. Они мерцают, будто живые, бледно-синим светом, от которого почему-то мутит.
Стены покрыты копотью, потолка и вовсе не видно - он теряется в темноте.
Пахнет гарью, пеплом и чем-то затхлым, как в любом другом подвале с сырыми стенами.

Да уж, безрадостные перспективы…. Обнадёживает лишь то, что кресла для пыток и кандалов на стене нет, а так довольно атмосферно. Вызывает нужный эффект - у меня кровь стынет в жилах и колени подгибаются.

Едва успеваю оглядеться, как заходит Эльгарис.

В его присутствии невольно сжимаюсь в комочек страха, а в груди появляется чуждый трепет. Дел-а-а! Предстоит ещё бороться с нежными чувствами прежней хозяйки тела? Мало мне проблем!

И ведь после всего произошедшего она не разлюбила его….

Дориан закрывает за собой дверь. Плетусь в дальний угол, только бы не стоять и не ждать безропотно наказания. Что он будет со мной делать, а?

Эльгарис снимает камзол, не торопясь, кладёт на выступающий камень у стены. Двигается, как хищник, в мою сторону, подворачивая рукава свадебной рубашки.

Смотрит в упор. Приближается медленно, шаг за шагом. А я пячусь к стене, тихонько сглатывая.

— Ты нарушила клятвы, разрушила узы, наслала проклятье на драконицу древнего рода, — его голос отражается гулким эхом от стен. Невольно вздрагиваю. — Своей ложью ты бросила тень на мой род. На закон крови!

Отворачиваюсь и семеню вдоль стены, цокая каблучками. Пум-пум-пум….

— По древнему праву… я запечатываю твою магию. Ты не достойна ею владеть.

Слова звучат, как обряд или заклинание, отзываются импульсами животного страха в глубине тела.

— Селина? Селина, остановись! — требует Дориан и устало цыкает.

Вот ещё! Хочешь завершить ритуал - поймай меня, гад!

Продолжаю упрямо топтаться вдоль стен по кругу. Он идёт за мной неторопливым шагом, раздраженно потирая переносицу.

— Что за идиотское поведение, Селина? Прекрати!

— Тебе надо - ты и прекращай! — плюю через плечо в его адрес. — Хочешь, чтобы я добровольно подчинилась? Нет уж! Я ничего не сделала!

Даже мне моё поведение кажется нелепым, здесь я с ним согласна. И ведь не сбежать из подземелья, за дверью стражники стоят! Что же делать?

Дориану беготня быстро надоедает. Одним шагом он перекрывает мне путь. Подходит ближе, а я отступаю, но уже некуда. Спиной упираюсь в ледяную сырую стену. Дышать тяжело, в висках пульс гремит тревожным набатом.

Загоняет в угол и угрожающе нависает, упираясь руками в стену по обеим сторонам от моего лица. Запрокидываю голову и поджимаю губы. Какой же он красивый, зараза…. Соблазн во плоти. Только глаза злющие.

Хлопаю ресницами и-и-и подныриваю под его руку. Ускользаю, но недалеко. Дориан ловит меня, охватывая руками талию, и увлекает к себе. Прижимает обратно к стене, да так, что ухаю от неожиданности и боли.

— Что ты устроила, а? — чуть слышно выдыхает он мне в лицо.

Против воли покрываюсь мурашками и зажмуриваюсь. А как он пахнет, м-м-м-м….

Голова идёт кругом, упираюсь ладонями в крепкую грудь. Снова меня омывает волной тепла, с губ слетает то ли стон, то вскрик. Странно он на меня действует, сокрушительно, волю подавляет.

Ловлю на себе взгляд Дориана. Зрачки в его глазах вытягиваются как у ящера и пульсируют. Руки безвольно соскальзывают с его мерно вздымающейся груди.

Ну, давай! Приводи в исполнение приговор, пока я не в состоянии сопротивляться….

Смотрю как завороженная в безупречное лицо дракона.

Дра-ко-на? Да, дракона - подсказывает память. Самого настоящего, с чешуей и крыльями.

А ещё Дориан Эльгарис - Верховный надзорный по делам проклятий и тёмных артефактов.

Очень интересно, но ничего не понятно! Какой дракон? Какой надзорный? У кого бы спросить, а?

Тут он склоняется словно для поцелуя и… жадно вдыхает воздух рядом с моим лицом. Это что за фокусы?

Какие у него губы…. Вкусные, наверно? И мягкие. Так, отставать глупости!

Эльгарис смотрит на меня лукаво сощуренными глазами. На его безупречном лице пролегает тень усталости.

— Пожалуй, это будет самым тяжёлым для меня испытанием, — небрежно роняет и резко отстраняется.

Что-что, простите?

Но пока я стою в замешательстве, Эльгарис поднимает руки, и мир замирает.

Руны вспыхивают, воздух становится плотным и вязким, звуки исчезают.

Изнутри поднимается предчувствие боли, сжимаются мышцы живота, словно в ожидании удара. Как будто само тело знает, что сейчас произойдёт.

К потолку тянутся струйки голубого дыма, переплетаются и бросаются ко мне. Боль пронзает насквозь ударом молнии. Резкая, жгучая, парализующая.
В ушах гудит, застывший воздух содрогается от моего крика.
Падаю на колени, как в тумане. Сила пульсирует в венах, мечется, но её подавляют и запирают в глубинах сознания.

Буквально физически это ощущаю, как и внезапно образовавшуюся пустоту. Теперь я всего лишь гулкая морская раковина…. Всегда было интересно, каково это - обладать магией, чувствовать её внутри себя? Ну вот и узнала.

— Н-нет… — срывается с пересохших губ.

Пальцы цепляются за скользкий камень, но он не даёт опоры. В голове звенит, уши закладывает, из глаз льются горячие слёзы. Неуклюже сползаю на пол, не в силах сопротивляться слабости. Вот и всё….

— Сегодня же ты отправишься в старый замок моего рода. Он проклят. Всё, как ты любишь, Селина, — издалека доносится голос Дориана.
Мир качается из стороны в сторону, точно маятник. Закрываю глаза, ожидая падения, но пола так и не касаюсь.

Снова мир переворачивается, голова безвольно запрокидывается. Приходится сделать над собой усилие и разлепить веки. Ну надо же….

Перед тем, как провалиться в беспамятство, вижу лицо Эльгариса - он держит меня на руках и смотрит своими драконьими глазами. Но я не понимаю, что за эмоции в них мелькают.

Глава 8

Из темноты плывёт звон оловянных колокольчиков. Нарастает и нарастает, пока не начинает причинять боль.

Морщусь и верчу головой на подушке, всё тело ломит, будто меня выжали и перекрутили. И почему-то ужасно холодно, пахнет сыростью и плесенью.

Сознание плывёт. Смутно припоминаю, что со мной произошло. Темница, кандалы, суд…. Резко распахиваю глаза и окончательно просыпаюсь. Приснилось?

Взгляд упирается в серый потолок, покрытый трещинами. В углу колышется от сквозняка паутина. Во рту вкус горечи. Бр-р-р!

Кажется, я продрогла во влажной одежде, и как только осознаю это - начинаю стучать зубами и трястись. Растираю плечи ладонями. Зато живая, верно?

И всё-таки мне не приснились те ужасающие события. Я и правда оказалась в чужом теле и мире. Твою ж….

Помогая себе рукой, переворачиваюсь на бок и осматриваюсь. Голова тяжёлая, тело не слушается. Ох, на мне до сих пор свадебное платье!

Помнится, я что-то спрятала в вырезе…. Запускаю туда руку и не без труда нахожу подвеску в виде дракончика, верчу подушечками пальцев. Симпатичная и, похоже, золотая.

Только на себе не вижу украшения, к которому она могла бы подходить. Чужую прихватила? Кто-то обронил в темнице, а я додумалась прикарманить.

Зажимаю находку в ладони и осматриваю помещение, в котором нахожусь. Каменная кладка стен, камин по центру. Выглядит так, будто его добрую сотню лет не разжигали, внутри тоже паутина. М-да.

Тяжёлые занавеси, тронутые пылью, не пропускают свет с улицы. Канделябры на стенах, туалетный столик с пуфом, кровать с балдахином и резными столбами. На ней я и лежу. Постель подо мной холодная и сырая, никто не потрудился накрыть несчастную одеялом.

Спасибо, не на улицу выкинули не за решёткой оставили!

Но пока рано радоваться.

Стараясь не совершать резких движений, приподнимаюсь на локте. Корсет стягивает ребра до боли, тяжело дышать. Пытаюсь дотянуться до завязок на спине, подцепляю кончиками пальцев и тяну.

Несколько минут мучений, и корсет ослаблен, глубоко и жадно вдыхаю полной грудью. Эти наряды сами по себе пытка. Как их средневековые модницы носили только!

В дальнем углу комнаты замечаю большой сундук, из-под крышки торчат уголки ткани. Не мои ли вещи в спешке собирали и запихивали как попало в него?

Мои…. тьфу ты! Теперь - мои, куда деваться-то?!

Медленно сажусь, мир вместе со мной переворачивается. Провожу рукой по спутанным волосам. Замучаешься их расплетать теперь…. Шпильки, ленты, бусинки какие-то!

Интересно, а ванна здесь имеется?

Или хотя бы горячая вода? Я не прихотливая и закалённая отключениями горячего водоснабжения, так что и с помощью ковшика без проблем искупаюсь. Главное, чтобы вода была.

А живой тут есть кто кроме меня, а? Оглядываюсь на приоткрытую дверь, за которой только темнота различима. Боязно кричать. Лучше пойду да осмотрюсь.

Спускаю босые стопы на ледяной пол, пыльный половичок скользит под ними. Наступаю на него, вставая.

В этот момент за дверью раздаётся лязг ведра, девичий крик и звуки возни.

— Ай, светлы силы… живая! Проклятая ведьма очнулась! — женский голос, переходящий в визг.

Вздрагиваю, вслушиваясь в быстрые удаляющиеся шаги. Где-то далеко дверь хлопает. Пребывая в заторможенном состоянии, всё ещё слышу отголоски визга.

Моргаю и облизываю пересохшие губы. Попить бы.

— Где… я? — силюсь заговорить, но голос охрипший и совсем чужой.

Снова доносятся быстрые шаги, на этот раз они приближаются, и в комнату почти бегом врывается девочка лет десяти, может, двенадцати, с тёмной косой и огромными глазами.

Она замирает на пороге с раскрытым ртом. Потом делает шаг ближе, ещё один, будто опасаясь, что я на неё наброшусь. Испуганно и в то же время восторженно выдыхает:

— Ты… ты очнулась? Правда очнулась?

Щурю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Девочка кивает сама себе, широко улыбаясь, а потом резко оборачивается к двери и выкрикивает:

— Ма-а-ам! Она очнулась! Живая! Иди скорее сюда!

Потом снова смотрит на меня с восхищением, будто я диковинная зверушка. Осторожно приближается и разглядывает, теребя подол грязно-голубого платья.

— А ты… правда ведьма? — шепчет с дрожащим интересом, широко распахнув глаза.

— Я? — протягиваю и растерянно усмехаюсь.

— Да, все так говорят, — кивает. — Но мне не верится.

По коридору кто-то бежит, а мигом позже в комнату влетает женщина в простом льняном платье с темными волосами, собранными в небрежный пучок. На вид ей далеко за сорок и она жутко напугана.

— Немедленно отойди от неё, Линни! — резко требует она и поджимает губы. — И не приближайся, ради драконьих богов!

Не успеваю порадоваться тому, что не одна здесь - непонятно где, как на меня будто ушат ледяной воды выливают. Неужели и здесь будут ненавидеть и презирать?

Хотя чего я ждала?!

Улыбка Линни мрачнеет. Она опускает голову и понуро плетётся к двери. Женщина провожает её взглядом и молчит, пока девочка не исчезнет за дверью. Только потом она смотрит на меня, сурово хмурясь.

— Проснулись, госпожа? — сквозь зубы выдыхает, и её глаза наполняются слезами. — Что ж, добро пожаловать! Мы надеялись, что нас заберут, наконец, отсюда, а прислали вас. Похоже, мы все обречены!

Подвисаю в ступоре, хлопая ресницами. Мне совсем не нравится её настрой….

Глава 9

Делаю осторожный шаг вперёд, стараясь не спугнуть женщину. Надо попытаться наладить контакт, подружиться. Одной мне не протянуть здесь и часа. Я же совсем ничего не знаю….
— Пожалуйста… — начинаю примирительно, выставив перед собой ладони в обезоруживающем жесте. — Не стоит так говорить. Позвольте узнать, где я?

Женщина отшатывается от меня.

— Не смейте приближаться! Вы достаточно натворили.

Сжимает передник и смотрит на меня с гневом и обидой. Ей я тоже успела навредить?

— Это замок Эльгарисов, он проклят, — немного смягчившись, поясняет и обводит рукой помещение. — Вас сюда сослали. Жених ваш, лорд Эльгарис, лично приказал. — Она замирает, тяжело вздыхая. — Мы ждали… что нас заберут отсюда. Что кто-то придёт и снимет проклятие. Но вместо этого… прислали вас.

Она резко вытирает глаза рукавом.

Качаю головой в полнейшем недоумении. Эльгарис что-то говорил про проклятый замок…. Надо разузнать как можно больше, но сначала я хочу элементарно помыться! И переодеться в чистую и более удобную одежду.

— Я… не знаю толком об этом месте. И не хочу никому зла, поверьте! Как вас зовут?

Женщина всматривается в меня исподлобья, с недоверием.

— Авриса Роэн. Я здесь экономкой служу, дочери мне помогают. Получается, теперь мы вам прислуживаем, госпожа Делавьер.

— Рада знакомству, Авриса, — улыбаюсь уголками рта. И оглядываюсь. — Место, конечно, мрачноватое, но не беда. Я переживала, что совсем одна оказалась в замке. Спасибо, что держите его в порядке, несмотря ни на что. Мне многое предстоит понять... Но если вы поможете, мы справимся. Вместе.

Авриса хмурит брови, её губы сжимаются в тонкую линию. Она словно не верит моим словам или думает, будто я умом тронулась. Сложно понять по выражению её лица. Но, похоже, грубить больше не собирается.

— Справимся… — эхом повторяет она и тяжело выдыхает. — С проклятием?
Голос её звучит устало, но не злорадно. Улавливаю в нём нотку обречённости. Горечь так и повисает в воздухе.
— Вас ведь лишили магии. Что вы сможете сделать против старого зла, госпожа? Здесь даже стены живут своей жизнью. Их нужно удерживать силой рода, а у вас её больше нет.

Её слова должны бы меня уколоть, и, признаться, есть немного, вот только вяло шевелящееся чувство вины принадлежит не мне, а прежней Селине.

Опускаю взгляд, собираясь с мыслями, сжимаю пальцы, но стараюсь не поддаваться отчаянию. Раз уж я здесь, то это должно что-то значить? Не просто так же силы свыше зашвырнули меня в эту дыру?

— Возможно, сейчас я не смогу противостоять проклятию, — говорю, соглашаясь. И печально улыбаюсь, поднимая взгляд к лицу экономки — Но начать можно с малого. С простого! Мне нужно смыть с себя грязь и…. эмоции, сменить бельё и платье. А потом мы сядем и подумаем, как нам вместе ужиться и замку помочь. Здесь имеется ванна или купальня?

Авриса чуть приподнимает подбородок, будто удивлена тем, что я так быстро перехожу к практическим вещам. Или поражается моей наглости? На мгновение на её лице мелькает непонятная мне эмоция. Но она быстро берёт себя в руки и отворачивается.

— Купальня есть, — отвечает сухо, с деловым видом. — Хоть её и давно не топили. С водой есть проблемы, колодец постоянно пересыхает, потому мы вынуждены собирать дождевую воду, кипятить её. Если не брезгуете, госпожа, то я велю нагреть вам пару вёдер.

Дождевая вода? Что ж, не самое худшее начало! Могло воды и вообще не быть. Решительно киваю и с благодарностью улыбаюсь.

На лице экономки заметна внутренняя борьба. Она в лёгком шоке. Поворачивается к двери и зовёт, не повышая голоса, но так, что звук эхом прокатывается по коридору:

— Линни!

В дверях мгновенно появляется большеглазая девочка. Наверняка стояла за углом и подслушивала - мелькает мысль и вызывает улыбку. Линни пугливо выглядывает из-за косяка, насторожённая, но любопытная.

— Принеси госпоже горячей воды, — велит Авриса. — И скажи Тельме, чтобы помогла ей с купанием.

Линни кивает, поспешно уносится прочь, её шаги быстро затихают в коридоре.

Авриса направляется к двери, но задерживается в проёме. Оборачивается на меня и обдаёт долгим, тяжёлым взглядом, будто решает, стоит ли тратить на меня время и силы. Стою ли я её внимания.

— Попрошу Марту разогреть вам завтрак. Живём и питаемся мы скромно, госпожа Делавьер. Если не сказать - скудно. Овощные культуры не приживаются на территории замка, как бы мы не бились. Провизию редко завозят. Милорду не до нас, он - важный человек в королевстве, старший наследник древнего драконьего рода. Удивлена, что он вообще помнит о замке и людях, застрявших в нём. — Авриса выдерживает паузу и, переступая порог, бросает: — Тельма проводит вас на кухню.

Быстрым шагом догоняю экономку и говорю, пока она удаляется по коридору:

— Авриса! После обеда я хотела бы, чтобы вы посвятили меня в дела замка. Что осталось целым, что разрушено, какие запасы есть. И кто из людей остался служить. Покажите мне двор и хозяйство!

Экономка вздрагивает и останавливается. Косится на меня через плечо, прищуривается. Думает, я шучу? В доверие втереться пытаюсь? Но мне действительно важно всё знать и увидеть своими глазами. Что-то, да могу я! Не совсем бесполезная же.

Авриса после короткой паузы медленно кивает:

— Как пожелаете, госпожа. После обеда всё доложу и покажу, познакомлю с прислугой. Но предупреждаю вас заранее: ситуация у нас крайне удручающая.

Разворачивается и уходит, оставляя меня стоять в полумраке гулкого коридора.

Может, она запугать меня хочет, страху нагнать? Оглядываю стены и высокий потолок. Да вроде бы терпимо….

Шаги экономки стихают за поворотом, и меня окутывает зловещая тишина. Воображение тут же разыгрывается. Начинают мерещиться шорохи, похожие на шаркающие шаги. Сквозняк напоминает завывания… Так, стоп!

Глава 10

Вскоре дверь снова открывается. На пороге стоит девушка с прямой спиной и тёмными, собранными под чепчиком волосами. Лет восемнадцати-двадцати на вид, симпатичная, но изо всех сил старается выглядеть строго.

Сразу догадываюсь, что передо мной старшая дочь Аврисы. Та самая Тельма.

Она молча приседает в формальном реверансе, с таким видом, будто одолжение мне делает. Невольно усмехаюсь.

— Добрый день, госпожа, — здоровается тоже сквозь зубы.

Открываю рот, чтобы ответить, но Тельма уже отвернулась, направляясь к сундуку у стены. Ловко открывает крышку, начинает перебирать небрежно свёрнутые наряды.

— Я уже выбрала, — говорю спокойным голосом, стараясь не звучать ни высокомерно, ни жалобно. — Мне подойдёт вот это.

Тельма вздрагивает и оборачивается, выпрямляясь. Показываю ей на простое синее платье и свежее бельё, сложенные на стуле рядом. Одежда скромная, но чистая и удобная - из имеющегося в сундуке разнообразия подобрала платье без корсета и прочих ненужных деталей.

Тельма на мгновение замирает, как будто собиралась возразить, но потом лишь поджимает губы и резко захлопывает сундук.

— Как пожелаете, госпожа, — холодно отвечает.

Берёт платье со стула и кивает мне, жестом приглашая следовать за ней.

Встаю с кровати и иду за девушкой. Ткань свадебного платья волочится по полу, босые ступни зябнут от холодного камня. Прихватываю с деревянной подставки туфли, больше похожие на тапочки на танкетке.

Тельма идёт быстро, не оборачиваясь. Ей плевать, успеваю я за ней или нет. Похоже, с этой девушкой будет сложнее всего найти общий язык. Она впервые видит меня, но уже люто ненавидит!

Мы проходим по коридору. Воздух постепенно теплеет - где-то рядом топится очаг. Пахнет древесным дымом и влажным камнем.Наконец, Тельма останавливается у старой деревянной двери и распахивает её, выпуская наружу слабый пар.

— Купальня, — коротко бросает она, не глядя на меня.

Переступает порог, проходит в помещение и быстро развешивает полотенца на деревянной перекладине, ставит на скамью сложенное бельё и платье. Потом подходит к большому деревянному баку с горячей водой, берёт ковш и наливает воду в высокий каменный чан посреди комнаты. Пар медленно поднимается к потемневшему потолку, цепляясь за своды.

— Раздевайтесь, я помогу, — произносит она сухо, избегая взгляда.

Сжимаю пальцы на подоле платья. Не хочу, чтобы меня кто-либо раздевал, мыл и одевал, как маленькую девочку, но здесь, очевидно, так принято. Что ж, изменю правила под себя.

— Спасибо, Тельма, я справлюсь сама, — говорю мягко, но твёрдо. — Можешь оставить меня одну.

Она поворачивает голову и хмурится, глядя на меня. Явно хочет возразить, но не решается и после короткой паузы кивает.
— Как скажете, госпожа. Постарайтесь не захлебнуться.

С этими словами Тельма выходит, оставляя дверь чуть приоткрытой, чтобы пар не скапливался.

Чего, блин?!

О-о-х. За что же высшие силы меня так наказывают, а?

Сбрасываю с себя тяжёлое, пропитанное грязью и сыростью свадебное платье, кожа покрывается мурашками от прохладного воздуха. Осторожно вхожу в чан - вода горячая, почти обжигающая, но это просто божественно! Глубоко вздыхаю, позволяя себе расслабиться.

Оглядываюсь по сторонам. Купальня большая, но запущенная. Каменные стены когда-то, вероятно, были светлыми, но теперь покрыты трещинами и пятнами чёрной плесени в углах.

Потолок тронут копотью, а под потолочными балками свисают лохмотья паутины. Несколько деревянных скамеек у стены, ржавые крюки для одежды, пол покрыт скользким от влаги камнем.

Пахнет влагой, старым мылом и чем-то затхлым.

Тяжело вздыхаю.
Этим местом давно никто не занимался. Надо бы всё вычистить. И плесень вывести, иначе она доберётся до стен замка, а там и до фундамента недалеко. Как знать, может уже и добралась. Надо все осмотреть.
Как бы ее вывести? Нужно найти известь или золу, чтобы обработать камни…

Опускаюсь по плечи в воду, позволяю ей на миг унести все страхи.
Проклятие, старые стены, обозлённые слуги…. Всё подождёт. Хотя бы на несколько минут.

Вода быстро остывает. Понежилась, и хватит! Приподнимаюсь и хватаю странного вида мыло с полки. Пахнет клубникой, ничего себе, какое душистое! Мылиться им одно удовольствие, и пена густая получается.

Выбравшись из чана, отжимаю волосы и наматываю на голову полотенце. Быстренько вытираюсь, чтобы не продрогнуть. Только успеваю натянуть на плечи грубоватое синее платье и, кряхтя, пытаюсь дотянуться до завязок на спине, как в дверях снова появляется Тельма.
Молча подходит ближе, перехватывает мои неловкие движения и, не дожидаясь просьбы, начинает аккуратно затягивать шнуровку.

— Не дотянетесь, — говорит она без какой-либо интонации в голосе.

Невольно улыбаюсь.
— Спасибо.

Ответа не следует. Только уверенные движения пальцев и тугое, ровное затягивание шнуровки. Потом помогает мне просушить полотенцем и расчесать длинные и густые волосы.

Не сопротивляюсь, хотя она будто намеренно дерёт их гребнем. Терплю, стиснув зубы. Пусть видит, что это бесполезно, и я не неженка. В следующий раз так не будет себя вести.

Закончив, Тельма отступает на шаг и кивает на дверь:
— Пойдёмте. Вас ждут.

Следую за ней по холодному коридору с неровной кладкой, между камнями виднеется мох. В воздухе пахнет дымом и чем-то прелым.

Мы пересекаем первый этаж и уходим в другое крыло замка. Здесь уже теплее, сквозь мутные окна пробивается уличный свет.

Тельма отворяет тяжёлую дверь, и я оказываюсь в кухне.

Помещение большое, с низкими потолками и закопчёнными балками. В дальнем углу трещит камин, над которым булькает котёл. Возле стены - веранда с широкими окнами, за которыми виднеется запущенный сад.

Глава 11

Тихонько вздыхаю, откладываю ложку в сторону и решаю вмешаться:
— Значит, начнём с погреба. Осмотрю его после обеда. Может, не всё так плохо, как кажется.

Авриса оборачивается ко мне, прищуривается с тем самым скепсисом, который я уже видела у неё утром.
— Вы не найдёте там ничего, кроме гнили и сырости, госпожа.
Но голос её уже не такой жёсткий, скорее усталый.

Не то, чтобы я была мастером по устранению гнили и плесени. Уж точно Марта и Авриса знали поболее моего в таких вопросах. Но с чего-то же надо начинать!?

Самое главное устранить избыточную влажность, найти и ликвидировать протечки, провести ремонт гидроизоляции, уплотнить стыки…. В приюте для животных, в котором я работала волонтёром, часто возникали проблемы с влажностью и грибком. Помещение старое, плохо отапливаемое. Полезный опыт в моём случае.

Пока я размышляю, Марта вытирает руки о передник и качает головой:
— А вдруг, Авриса? Хуже же точно не станет. Госпожа должна знать о положении дел в замке, — она кивает мне с едва заметной, но всё же теплотой во взгляде.

Авриса вздыхает:
— Как хотите. Я прикажу подготовить фонари. После трапезы покажем вам погреб.

Удовлетворённо улыбаюсь и вновь принимаясь за похлёбку. Она простая, из овощей и грибов, но горячая, и сейчас этого вполне достаточно.
Нервно перебираю пальцами обугленный браслет на руке, он жутко раздражает, но снять его не получается - замочек расплавился. Что же мне теперь с этой мерзостью на руке так и ходить? Выглядит он странно, конечно.

Сквозь мутные окна на веранде просачивается тусклый свет, за стеклом колышутся заросли.

— А что с крышей? — спрашиваю между делом. — Течёт?

Марта вскидывает брови, Авриса коротко кивает, словно говорим о чём-то само собой разумеющемся:
— Течёт. В западном крыле почти весь чердак мокрый. Да и восточный со дня на день посыпется.

Откидываюсь на спинку скамьи, глядя в потолок, на котором местами уже облупилась штукатурка.
Ну что ж… весело тут у вас. То есть - у нас.

После обеда Авриса без лишних слов кивает Тельме, та приносит два фонаря, один подаёт мне.
— Осторожнее, госпожа. Там скользко.

Погреб находится прямо под кухней - за тяжёлой деревянной дверью в углу. Мы спускаемся по крутой, узкой лестнице, ступени влажные, на стенах блестят капли воды. Пахнет сыростью, гнилыми овощами и плесенью.

Авриса идёт впереди, поднимая фонарь.
— Вот, смотрите.

Спускаюсь следом, морщусь от резкого запаха.

Перед нами открывается низкое помещение, где вдоль стен стоят бочки, корзины, мешки. Большая часть продуктов сгнила: из мешков высыпается мокрая мука, на капустных головах - толстый слой плесени, деревянные полки потемнели от влаги.

— Дождями заливает, — объясняет Авриса, проводя рукой по потемневшей кладке. — Камень треснул ещё при прежнем хозяине, а потом стало только хуже.

Я присматриваюсь к стенам и полу: действительно, по швам между камнями выступает влага, а кое-где видны глубокие трещины.

— Надо очистить, высушить и замазать щели. И нормальную вентиляцию сделать, — говорю вслух, скорее для себя. — Только где взять рабочих...

Авриса хмыкает.
— Рабочие отсюда давно ушли. Остались только те, кто не мог сбежать. Как мы.

Я киваю и гашу фонарь.
— Подумаем и потом вернёмся с инструментами. А сейчас - покажите огород.

После погреба не покидает ощущение, что запах плесени въелся в кожу и волосы, но приходится шагать дальше. Авриса без слов указывает на дверь, и я иду за ней следом.

Мы выходим во двор, а оттуда через боковую калитку к огороду. Подол платья цепляется за сухие колючки.

Холодный воздух сразу хлещет в лицо - пахнет мокрой землёй, гнилыми листьями и сырой древесиной. И немножко грибами. Точно как холодной дождливой осенью.

А ведь, судя по далёким деревьям на склоне холма, сейчас разгар лета, но никак не осень. Где-то далеко хлопает расшатанная ставня.

Огород зарос травой и бурьяном. Сквозь заросли едва пробиваются несколько хилых кустов, на которых висят кривые, недозревшие плоды перцев.

— Ничего не хочет здесь расти, — с усталостью в голосе говорит Авриса. — Как будто сама земля мёртвая. Мы удобряли, сажали новое, приглашали травниц - ничего не помогает.

Опускаюсь на корточки, трогаю землю пальцами - холодная и вязкая.

— И ветер здесь странный, — добавляет она после паузы. — Иногда ночью идёшь мимо, а листья не колышутся. Тишина стоит такая, будто всё вокруг ждёт чего-то… нехорошего.

Кошусь на неё. Экономка смотрит вдаль застывшим взглядом, поджимая обречённо губы. Они всё перепробовали и отчаялись, но пытаются выжить из последних сил. Что же за напасть в этом замке губит всё вокруг?

Авриса качает головой, отмахиваясь от своих мыслей, и ведёт меня дальше, показывая старые амбары, полуразвалившийся сарай, покосившийся курятник и запертый хлев.
— Здесь раньше держали скот. Но теперь… — она пожимает плечами. — Кто рискнёт сюда привести живое?

Осматриваю постройки. Многое сгнило, кое-что ещё можно спасти. Если взяться сейчас.

— Начнём с крыши, — говорю я, похлопывая ладонью по дощатой стене. — А потом займёмся землёй.
Сама не верю, что говорю с такой уверенностью. И, правда, с чего бы ей взяться?! Наверно, заряжаюсь желанием жить от прислуги. И искренне хочу им помочь.

Нам же теперь вместе здесь бороться за выживание!

Авриса смотрит на меня с недоумением, будто впервые видит. Потом чуть склоняет голову, прищурившись.

— Посмотрим, сколько вы продержитесь, госпожа. Мы-то уже давно здесь и ни на что не надеемся.

Где-то рядом протухла стоячая вода, и теперь тянет прелой тиной. Запрокидываю голову, глубоко вдыхая. Небо свинцовое, будто вот-вот снова хлынет дождь.

Глава 12

Авриса глубоко вдыхает, словно собираясь с силами, и смотрит куда-то мимо меня.

— Замок всегда принадлежал Эльгарисам, госпожа… Но не всегда был таким, — говорит она, запинясь. — Когда-то здесь кипела жизнь. Сады цвели, на огородах не знали неурожая. В здешних лесах и у воды обитали редкие существа - хранители земель. Не просто звери, а магические создания.

Затаиваю дыхание.

— А потом?

Авриса сжимает губы.

— Был здесь один хозяин… Кальвен Эльгарис. Дальний родственник лорда Дориана. Чёрный дракон, жадный до власти и золота, он возжелал большего. Покусился на магию здешних мест. Посчитал, что она должна служить роду Эльгарисов. Что звери-хранители - не союзники, а ресурсы. Он пытался подчинить их, навязать свою волю. И однажды нарушил нечто, что нельзя было трогать.

По спине пробегает холодок.

— Что случилось?

— Магия отвернулась от него. Существа ушли или исчезли. После этого земля словно ожесточилась. Урожаи сгнили, вода стала тухнуть, скотина разбежалась. Люди начали болеть. И главное - те, кто здесь провели хотя бы одну ночь - больше не могли уйти. Замок держит нас, будто мы часть него. Заложники.

Перевожу взгляд на мёртвые ветви, обвитые плющом, на гниющие помидоры на грядках, на хилую траву. Отличное место для ссылки придумал Дориан, ничего не скажешь.

— А сам Кальвен?

— Пропал. Ничего о нём не слышно уж давным-давно. Как бы там ни было, с тех пор проклятие лишь крепнет. С каждым новым жителем становится немного сильнее. И не принимает никого из Эльгарисов.

Прям в какой-то мистический триллер я попала…. Оборачиваюсь на шорохи и тихо спрашиваю:

— Получается, Кальвен нарушил договор и предал магию этих земель… Звучит так будто она - нечто живое.

Авриса кивает.

— Да, госпожа. Если верить легендам. Но толком я ничего не знаю. Пересказываю вам то, что самой поведали.

— А уйти вы пробовали? Как именно земля вас держит?

— Конечно, пробовали, — коротко кивает и обнимает себя за плечи, будто продрогла. — Но ходили кругами, пока из сил не выбились. Возвращались каждый раз к замку, и всё тут.

Как интересно получается…. Похоже, вляпалась я и застряла тут… навечно. Ну уж нет! Надо разобраться во всём. Может, в замке есть библиотека? Какие-то записи о проклятии? Обязательно исследую стены этой каменной клетки!

Авриса замолкает, и я стою молча, переваривая услышанное. Ветер чуть треплет подол платья. Где-то в стороне хлопает дверь.

Из одной из покосившихся хозпостроек выходит юноша. Высокий, плечистый. В тени крыши сначала не разобрать лица, но когда он приближается, тусклый свет выхватывает смуглую кожу, взъерошенные тёмные кудри и… насмешливо-презрительное выражение.

Он замечает меня и не скрывает эмоций. Его взгляд скользит по мне как по пятну грязи.

Авриса тоже замечает его и окликает:
— Варн! Иди сюда, познакомься с госпожой.

Юноша нехотя приближается. Походка расслабленная, но напряжение в плечах выдаёт сдерживаемое недовольство. Останавливается на расстоянии, не склоняя головы.

— Варн, — коротко говорит Авриса. — Единственный мужчина в замке. Наш помощник, плотник, кузнец.

Стараюсь быть доброжелательной. Чуть склоняю голову и тихо произношу:
— Приятно познакомиться, Варн. Надеюсь, мы найдём общий язык.

Он смотрит мне в лицо, в карих глазах плещется злость, и я невольно напрягаюсь. Губы его едва шевелятся:
— Очень сомневаюсь, госпожа. — Разворачивается и бросает: — Если что, Авриса - я в погребе. Попробую щели в стенах замазать.

И, не дожидаясь реакции, уходит прочь, бормоча что-то себе под нос. Улавливаю лишь обрывки:
— Проклятая ведьма…. Её здесь только не хватало.

Смотрю ему вслед, вздыхая. Какая разношёрстная компания собралась в замке. Поворачиваюсь к Аврисе.

— А как вы все сюда попали?

Экономка прикрывает веки и, понизив голос, отвечает:

— По чистой случайности, госпожа. Все до одного….

Глава 13

— Мы с дочками отправились в Лериван, — начинает Авриса, тихо вздыхая. Она идёт рядом со мной, рукой указывая на калитку, ведущую в сад. — Это деревня неподалёку отсюда, к югу. Там жила моя мать. Уже тогда тяжело болела, и я хотела быть рядом, ухаживать за ней, пока… пока ещё была надежда.

Киваю, молча, не перебивая. Придерживаю подол платья и смотрю под ноги. Повсюду кочки сгнившей травы, за которые он цепляется. Земля настолько сырая и мягкая, что каблуки проваливаются.

— Мы ехали долго, — продолжает она, слегка морща лоб. — Осень выдалась дождливая, дороги раскисли. Лошадь устала тянуть телегу, её понесло в сторону, пока не упёрлась в покосившиеся кованые ворота. Они вели к замку. Не долго думая, мы остановились здесь на ночлег. Он тогда не казался нам настолько мрачным. Внутри было тепло, горел камин в холле, а в кладовой нашлась скромная провизия.

Авриса толкает калитку и проводит меня в сад.

— Мы планировали задержаться на день-другой, отогреться. Младшая, Линни, тогда совсем крошкой была… — её голос чуть дрожит. — А наутро… выйти не смогли.

— Вы были первыми, кто здесь застрял?

Авриса бросает на меня долгий, уставший взгляд:

— Нет, Марта жила тут уже… не знаю сколько. Сказала, тоже заехала когда-то на день, и осталась. Хозяйничает на кухне с тех пор. Вот и мы стали помогать ей по хозяйству.

— А как же Эльгарисы? Они же узнали про вас?

Экономка кивает.

— Однажды лорд Дориан заглянул по каким-то делам в сопровождении отца, — тихо говорит Авриса, не глядя на меня. — Даже не удивились, увидев нас. Не задали ни единого вопроса. А мы… — она вздыхает. — Мы почувствовали себя мухами, угодившими в паутину. Но Дориан пообещал за нами прислать и вызволить, да не сдержал слово. Только изредка приезжает экипаж с провизией, которую возничий боязливо оставляет у ворот и тут же уносится прочь.

Она замолкает, потом добавляет с запоздалым сожалением:

— Старший Эльгарис… лорд Грейвен… крайне неприятный человек. — Авриса резко оборачивается, прикрывая рот ладонью и округляя в испуге глаза: — Простите, госпожа! Не имею я права так отзываться о том, кто до сих пор посылает нам помощь. Но… мне не понравилось, как его глаза блеснули тогда.

Не могу её осудить, но тактично прикрываю веки. Мне довелось увидеть лишь одного представителя рода Эльгарисов, и общения с ним хватило с лихвой. Но в груди ёкает при мысли о нём…. нет, Селина. Пора завязывать с болезненной тягой к жестокому дракону, который тебя ни капли не любил и не пощадил!

Не заступился, да ещё и магии лишил. Пусть и не по своей инициативе. Изгнал в это мрачное место, пропахшее насквозь отчаянием и тоской. А теперь ещё и выясняется, что вернуться к прежней жизни нереально! Замок вцепился в своих жертв и не отпускает.

Мы идём дальше по садовой дорожке, каменные плиты давно заросли мхом. Ветер треплет сухие побеги шиповника, тянет сыростью и гниющей листвой. Замок будто дремлет за спиной, огромный, тёмный, ждущий. С опаской оглядываюсь на него.

Окна, как тёмные провалы пустых глазниц, наблюдают за каждым нашим шагом. Башенные шпили теряются в сером мареве. Интересно, заглядывает ли сюда хоть изредка солнце, пробиваясь сквозь тяжёлые свинцовые облака? Или всегда серость и полумрак?

Авриса, тем временем, отодвигает в стороны нависшую над дорожкой яблоневую ветвь и бросает взгляд в сторону хозпостроек.

— Варн… появился позже. Года два назад, — говорит, вздыхая. — Сбился с пути, искал ночлег. Мы тогда в амбаре крышу чинили, а он остался и помог. Сказал - всё равно некуда идти, а мы и не вдавались в расспросы. Толковый и рукастый парнишка, хоть и нелюдим. А характер… — она криво усмехается. — Он прямолинеен и скуп на эмоции, но никогда не откажет в помощи.

Мысленно возвращаюсь к его взгляду, полному едкой неприязни. Из чего делаю выводы, что обо мне наслышан. Вернее, о настоящей Селине. И откуда же?

— Неужели сюда доходит хоть какая-то весть извне? Письма, газеты?

Авриса хмыкает, качая головой:

— Нет, что вы! Только если еду во что-нибудь заворачивают - вот и вся пресса. Но всё равно любопытно почитать… хоть немного узнать, как живут люди за пределами этих стен.

Похоже, именно так я и стала известна в здешних краях - статья о злодейке Селине Делавьер на обрывке старой газеты, в которую кто-то завернул вяленое мясо или кусок сала. Просто прекрасно….

Мы проходим дальше. Сад кажется бесконечным! Хорошо хоть не холодно - по моим ощущениям не ниже двадцати градусов тепла.

Раньше тут, наверное, было красиво: аллеи с яблонями, кусты в аккуратных рядках. Теперь же всё покрыто мхом, побеги спутались, почва местами растрескалась.

Под ногами похрустывает прошлогодняя трава, в воздухе стоит запах прелой земли и осенней сырости. В прошлой жизни я любила запахи осени, но с каждой минутой пребывания здесь, вырабатывается стойкое отвращение к ним.

Авриса останавливается у кривой, иссохшей яблони.

— Раньше плодоносила, — протягивает, похлопывая ладонью по стволу. — А теперь листья сохнут, даже тля не селится. Вот смородина, — указывает на редкие кустики, — почти вся вымерзла. Малина гниёт, как только вырастает. Порой ягоды появляются, но чёрные и безвкусные.

— А вы по грибы ходите?

— Иногда. Но редко, что находим. Земля скупая, даже в лесу.

— Составите мне компанию завтра утром? — предлагаю, останавливаясь перед старой яблоней. Подушечками пальцев растираю вялый листик. — Вдруг повезёт. А пока… я хочу осмотреть замок. Проведёте для меня экскурсию, Авриса? В замке же наверняка есть библиотека? — вдруг спрашиваю и поворачиваюсь к ней.

— Есть, — кивает, хмурясь. — Как же без неё?!

— Отлично! — выпускаю из руки листик и подхватываю подол платья.

С садом всё ясно, как и с огородом. Стоит осмотреться внутри замка и начать с малого. К огородным делам вернусь, когда хоть что-то удасться выяснить.

— Проводите меня, Авриса?

— Как пожелаете, госпожа. Прошу за мной.

Глава 14

В голове так шумит, что на некоторое время я теряю связь с реальностью. Зависаю на тонкой грани между сознанием и провалом в темноту. Тела своего не чувствую, ничего не чувствую. Даже страха.

Но вскоре улавливаю звук, всплывающий из глубин той самой темноты. Гортанное, низкое, похожее на звериное рычание. Оно резонирует у меня в голове.

Кто…Ты?..

Рык складывается в слова, но едва я успеваю их понять, как меня выталкивает обратно. Глаза распахиваются, мир неистово кружится, и я падаю, молотя в воздухе руками в надежде за что-то ухватиться.

Вот теперь мне становится дико страшно! О, боги…. Что это сейчас было?

Мышцы сводит в ожидании удара. Но пола так и не касаюсь - чьи-то крепкие уверенные руки ловят меня. Потолок качается и плывёт, огни фонарей причиняют боль, но гула в висках больше нет, да и вцелом мне гораздо лучше.

Только бешеный пульс душит, и вдохнуть не получается от охватившего ужаса.

Руки, удерживающие меня, напрягаются. Моргнув, я поворачиваю голову и упираюсь взглядом в мужское плечо под грубой тканью рабочей рубашки. От него пахнет подвальной сыростью, свежей древесиной и чем-то чуть терпким, похожим на полынь.

Насколько я помню, в замке только один мужчина…. И с чего бы ему спасать проклятую ведьму от падения? Осторожно сглатываю и поднимаю взгляд.

Лицо Варна нависает надо мной, мрачное и сосредоточенное. Тёмные глаза прищурены, губы сжаты в тонкую линию.

— Спасибо, — произношу как можно увереннее, хотя под его взглядом хочется провалиться на месте.

Парнишка ничего не говорит, только помогает мне встать, осторожно придерживая за талию. С шумом выдыхаю и провожу ладонью по холодному лбу, смахивая свесившиеся волосы и пытаясь окончательно прийти в себя. Варн же разворачивается и быстрым шагом уходит в сторону кухни, забывая о моём существовании.

Всем своим видом демонстрирует неприязнь, и да, мне действительно неприятно, ведь лично я ничего не сделала ему. Уверена, с Селиной они даже не встречались ни разу в жизни! Что же такого жуткого в газетах написали, чтобы незнакомые люди её возненавидели?

Ко мне подлетают Авриса и Линни, отвлекая от размышлений.

— Госпожа, вы как? — тоненьким голоском пищит Линни, цепляясь за подол моего платья пальчиками.

— Пожалуй, рановато вам так много времени на ногах проводить, — ворчит экономка, всматриваясь в моё лицо с едва уловимой тенью тревоги в глазах. — Вы побледнели, госпожа. Надышались, наверно, сыростью да прелостью с непривычки. Поди в столичных дворцах совсем иначе пахнет, — и осекается.

— Со мной правда всё в порядке, — чуть твёрже отрезаю и кошусь в спину удаляющемуся Варну.

Да и он чувствует мой взгляд - плечи напрягает и на пороге кухни задерживается на миг, чтобы обдать презрительным взглядом.

Надо же, он совсем юный, и двадцати нет ещё. И застрял здесь….

Провожу ладонями по складкам платья, проверяя, не задралось ли оно. Ткань прилипает к спине, меня прошиб ледяной пот. Не каждый день слышишь в голове пугающие голоса!

Надеюсь, мне показалось. Иначе… элементарно не знаю, как можно объяснить их. Со мной замок вздумал поболтать? Он живой что ли? А рычал почему, как огромный хищник с пастью, полной клыков?

С каждой минутой пребывания в замке мне всё меньше здесь нравится….

— Давайте отложим на завтра экскурсию, — не сдаётся экономка. — Выспитесь….

— Я готова к обходу, Авриса. Подумаешь, голова закружилась! Ерунда, не стоит волноваться.

И подмигиваю Линни, которая глядит на меня широко распахнутыми глазами, чем вызываю у неё радостную улыбку. Вот с ней мы точно поладим! Но Аврисе явно не по душе оставлять дочурку со мной наедине.

Съем я её что ли?

По глазам вижу, как переступает через себя, губы недовольно поджимает, но соглашается.

— Как скажете, госпожа. Варн! — тут же разворачивается и окликает парня с внезапной строгостью в голосе. — Погреб. Не забудь, пожалуйста! Варн, ты слышишь меня? Несносный мальчишка, — раздражённо выдыхает и, качая головой головой, торопится догнать его.

Честно признаться, испытываю облегчение, когда Авриса скрывается за дверью кухни. Как же тяжело с ними…. На миг показалось, будто мы нашли с ней общий язык, но, видимо, ей всего лишь захотелось выговориться. Вот и изливала мне душу. А потом вспомнила, что недолюбливает. Э-э-х.

Вдруг тёплая, тонкая ладошка касается моей руки, осторожно сжимает её.

— Пойдёмте, госпожа, — звонко говорит Линни. — Я покажу вам, где у нас что. Тут поначалу легко потеряться. Потому буду держать вас за руку - чтобы не заблудились.

— Благодарю, моя хорошая, — улыбаюсь, глядя на неё. — Надо осмотреть масштаб бедствия, пока более-менее светло за окном.

Не терпится приступить к приведению замка в порядок. Серость и мрачность навевают не лучшие ассоциации, я бы не смогла спокойно жить в таком месте и не пытаться его привести в божеский вид. Сделать хоть немного комфортнее!

Убрать ту же паутину или вымести прошлогодние листья из углов.

Мы идём медленно, с интересом изучаю каждый закуток, подмечаю детали. Широкие коридоры с высокими арками когда-то были залиты светом и украшены гобеленами, теперь же тени спят в нишах, стены покрыты тонкой паутиной трещин.

Местами сохранилась роспись, выцветшая, но величественная - бархатные краски, золотистые завитки, затейливые гербы.

По полу дует сквозняк, и вскоре ноги в тонких туфельках, пригодных разве что для светских раутов и прогулок по парку, начинают мёрзнуть. Может, в гардеробе Селины найдётся более тёплая и подходящая для этого места обувь?

И почему я сразу об этом не подумала?!

— Скажи, Линни. Все ли окна в замке целы?

Девочка пожимает плечиками.

— Помещения первого этажа Варн регулярно осматривает, а вот на второй этаж мы редко поднимаемся. Нечего там делать, протопить всё равно не получится. Потому используем только несколько комнат - кухню, три спальни, купальню и кладовую.

Глава 15

Пока Авриса не может дозваться Варна, тороплюсь в спальню, сжимая подол платья, чтобы ненароком не споткнуться. На полу чередуются полосы света и тени - кристаллы на стенах тлеют, не разгораясь полностью. Понятия не имею, как они работают. От магии, наверно?

В моей комнате всё ещё прохладно. Сквозняк колышет тяжёлые портьеры, в разрывах ткани брезжит свет, серый и тусклый. Открываю сундук у кровати и начинаю рыться в вещах. В туфлях карабкаться по лестнице - не лучшая идея. Мне нужна обувь удобнее и теплее бальных туфель.

Только в гардеробе Селины только такая и находится. Но когда я окончательно расстраиваюсь и подумываю поискать в холле хотя бы калоши, пальцы цепляют шероховатую ткань на дне сундука.

Вот они, старые, слегка потрёпанные жизнью ботинки! Тёплые, с грубой подошвой и протёртым мехом внутри. В самый раз.

Обуваюсь и, выпрямляясь, смотрю на шторы. И здесь пыльные! Нет, так дело не пойдёт.

— Авриса! Варн! — зову, приближаясь к распахнутой двери в покои. — Идите сюда с лестницей, начнём с наших спален.

Они появляются почти сразу. Варн с хмурым лицом тащит тяжёлую деревянную лестницу, а Авриса, скрестив руки, смотрит на меня с выражением обречённого терпения.

— Надеюсь, вы не собираетесь стирать их все сразу, госпожа? — сухо уточняет она.

— Конечно нет. Потихоньку. Но снимем сегодня по возможности все. Должны успеть до наступления темноты.

Варн ставит лестницу у первого окна, подставляет плечо, придерживая её. Не дожидаясь, пока Авриса в сотый раз вздохнёт, сама забираюсь и берусь за ткань.

Она неожиданно тяжёлая. Пропиталась пылью и неприятными запахами дома, который давно не растапливали как следует. Кольца цепляются за кованый карниз, и шторы с неохотой соскальзывают, словно протестуя моему упорству.

— Осторожнее, госпожа! — окликает Авриса снизу. — Не хватало ещё, чтобы вы вниз рухнули.

— Всё под контролем, — выдыхаю я, соскальзывая вниз с трофеем в руках.

Пыль взметается облаком, заставляя всех нас чихнуть почти одновременно.

Одну за другой мы проходим наши спальни. Авриса всё-таки помогает с карнизами - поддевает крючки ножницами, Варн ловит падающие полотнища. В одной из комнат с окнами на север шторы и вовсе отсырели, от них пахнет затхлостью и мхом. Варн корчит гримасу, Авриса качает головой.

— Эти в первую очередь в воду, — приговаривает она. — И, может, в золу, если хотим спасти ткань.

Киваю и осторожно выглядываю в окно, держась за лестницу. За грязными стёклами клубится туман, едва различимы контуры сада.

— Потом и до окон доберёмся, — тихо говорю, кивая своим грандиозным планам. — Дом должен дышать.

И оборачиваюсь, обвожу посветлевшую спальню взглядом. Мебель старая, но добротная, ковёр протёртый и утративший краски, повсюду пыль и трещины на стенах. Балдахин тоже бы постирать… Только надо разобраться, как его снимать. И ковёр хотя бы выбить!

Часа полтора спустя мы втроём стоим посреди одной из спален. Судя по тому, что в ней три узких кровати - здесь спят Авриса с дочками. Кучи ткани сброшены в углу. Окна распахнуты настежь, ветер проносится сквозь помещение, закручивая пыль в вихри.

— Видали мы хозяек, что с капризами были. Но чтоб с тряпками по спальням сами бегали… — бормочет Варн себе под нос, переставляя лестницу. — Такое я вижу впервые.

Я усмехаюсь, но нисколько на него не обижаюсь. Они ведь ждали изнеженную дамочку-злодейку, которая будет всех кошмарить и проклинать.

— Привыкай, Варн. В этом замке мы все заложники обстоятельств и должны помогать друг другу, поддерживать порядок. Неизвестно, сколько нам предстоит здесь выживать ещё….

Он только качает головой, пряча ухмылку, и снова берёт лестницу, чтобы перейти в следующую комнату. Надо же! Впервые вижу на его лице что-то кроме презрения.

— Отлично, — вздыхаю и упираю кулачки в талию. — В библиотеке и прочих не столь важных помещениях шторы снимем после стирки этих, — указываю пальчиком на кучу штор в углу.

— Хорошо, госпожа, — протягивает Авриса и поджимает губы. — Пойду скажу Тельме, пусть приготовит мыло, щетки и тачку прикатит из сарая. Вам же прямо сейчас надо?

Оборачиваюсь и хмурюсь от её недовольного тона. Припёрлась тут, значит, раскомандовалась и работать заставляю.

— Разумеется! Ещё не вечер, Авриса. Чем больше успеем сделать, тем лучше.

Когда она исчезает в коридоре, велю Варну собрать все шторы и вынести в холл. А сама направляюсь за Аврисой, вытирая пыль со лба и сдувая выбившуюся прядь волос из простенькой причёски.

На кухне царит суета. Тельма, засучив рукава, с таким же недовольным видом, как у матери, таскает из кладовой корыта - глубокие, деревянные, в обручах. Стук одного о дверной косяк заставляет Марту вздрогнуть у печи.

— Осторожнее, деточка, они старые, треснут - не починим, — ворчит та и смотрит ей вслед, что-то помешивая в котелке.

Тельма шмыгает носом, ставит корыта у порога и возвращается за мылом - серые бруски с запахом золы, трав и чего-то резкого. Сами что ли они его варят? Потом щётки - жёсткие, с деревянной ручкой и сизыми щетинками. Всё складывает в небольшую тачку.

Тем временем во дворе Варн подтаскивает из сарая старую телегу. Колёса скрипят и покачиваются. Он что-то бурчит, проверяя спицы, и хмурится. Придётся ему катить её до самой реки - лошадей у нас нет.

— Ну, грузите, — говорит коротко, сплюнув в сторону.

Мы с Аврисой заталкиваем в телегу ворох штор. Фух! Тяжеленные. Один край выпадает, цепляется за колесо, и я наклоняюсь, чтобы аккуратно уложить его обратно. Пыль щекочет нос, но я упрямо моргаю и отворачиваюсь.

— Поехали уже, — ворчит Варн и тянет телегу вперёд.

Мы идём следом - я, Тельма и Линни. Авриса прикрывает за нами дверь, на ходу накидывая на плечи старый шерстяной платок.

Дорога к речке извивается между старыми, заброшенными садами. Здесь когда-то росли яблони и груши - теперь их стволы покрыты мхом, ветви спутаны и словно перешептываются над нашими головами. Под ногами мягко хрустит пожухлая трава, кое-где пробивается чертополох.

Глава 16

— Как вы, госпожа? Не ушиблись? — Авриса с тревогой подаётся вперёд, торопливо оглядывая меня с ног до головы. На её лбу появляется морщинка, а пальцы сжимаются на шерстяном платке.

— Вроде бы нет, — выдыхаю и, чуть покачнувшись, передаю ей мокрую, ещё шевелящуюся рыбу. — Только платье... совсем промокло.

Авриса невольно вздрагивает, принимая скользкую добычу в подол фартука.

— Это Тельма её столкнула! Я видела! — внезапно восклицает Линни. Девочка указывает пальцем на сестру, её бровки сердито сдвинуты, носик сморщен, как у котёнка, готового драться.

— Ах ты, мелкая! Я тебе покажу, как ябедничать! — шипит Тельма, вскидывая руку, но Линни успевает метнуться за мать, ловко прячась в складках её юбки.

Авриса замирает, прижимая рыбу локтем и вытянувшись между дочерьми, словно судья между двумя воинствующими сторонами.

— Насколько я помню, мы с тобой уже говорили на эту тему, — холодно произносит она, глядя на старшую дочь.

Тельма отворачивается и начинает отряхивать испачканный в грязи передник.

— Случайно получилось… Я не нарочно, — бормочет она, упрямо не глядя ни на мать, ни на меня.

— А вот и нарочно! — высовывается Линни из-за подола и тут же прячется обратно, когда старшая сестра грозит ей кулаком.

— Так, всё! — резко отрезает Авриса, и хватает одного её взгляда, чтобы обе снова притихли. — Разошлись. Быстро. Каждый занят своим делом. Потом поговорим.

Девочки послушно расходятся в разные стороны, но напряжение между ними всё ещё висит в воздухе. Я провожаю взглядом Тельму, идущую к речке. Та в молчании хватает мой коврик, упавший в грязь, и тщательно выполаскивает его в воде.

А Линни, тем временем, собирает вёдра, одно за другим, аккуратно ставит их у тачки, изредка оглядываясь - то на меня, то на сестру, то на мать. Щёки у неё всё ещё красные от всплеска эмоций, но видно - она гордится собой, что сказала правду.

Опускаюсь на корточки, выжимая край подола. Холод от мокрой ткани, кажется, пробирает до костей. Экономка, всё это время стоявшая с моим уловом в руках, аккуратно укладывает рыбу в ведро с чистой речной водой, чтобы не пропала. А я бреду к телеге.

Материя платья, насквозь мокрая и липнет к ногам. С меня вода на землю течёт, как бы не выжимала, в ботинках хлюпает.

Ну вот! Испортила единственную тёплую обувь! Надеюсь, за ночь на печи её удастся просушить?!

Пронизывающий ветер обдувает спину, добирается до кожи под тонкой тканью, и по телу тут же пробегает дрожь. Я машинально обхватываю себя руками, покрываясь мурашками. Но виду стараюсь не подавать.

— Госпожа Селина, — негромко говорит Авриса и, не дожидаясь разрешения, снимает с плеч свой грубоватый, но тёплый шерстяной платок. Аккуратно накидывает мне на плечи. — Так и простудиться недолго. Позвольте, я отведу вас обратно, согреетесь, переоденетесь…

— Спасибо, — шепчу, ощущая, как тепло от платка проникает сквозь промокшее платье. Его недостаточно, чтобы согреться, но всё же спасает от резкого порыва ветра. — Но я в порядке. Надо закончить, пока есть силы и настрой.

Выпрямляюсь, хотя по позвоночнику всё ещё пробегает предательская дрожь.

— Шторы ведь не развесятся сами. Осталась последняя часть дела - и можно будет греться с чистой совестью.

Авриса смотрит на меня с сомнением, но, кажется, понимает, что уговаривать бесполезно.

— Ну хорошо, — сдается она, вздыхая. — Только не переусердствуйте. А как закончим - сразу в замок, горячего чаю и греться у печи.

— Обязательно.

Варн, стоявший всё это время чуть поодаль, делает шаг вперёд. У него глаза прямо горят энтузиазмом!

— У меня есть ловушки. Деревянные, из лозы. Смастерил как-то… от скуки, но так и не использовал по назначению, — тихо говорит он, словно смущаясь. — Могу сбегать в замок, принести. Может, ещё повезёт наловить рыбки?

Авриса одобрительно кивает:

— Ступай. Только быстро, пока не стемнело.

Он разворачивается, тут же скрывается за поворотом тропы, а мы возвращаемся к шторкам. Тельма расправляется с моим ковриком и бросает его на телегу, с шумом выдыхая и смахивая пот со лба.

Над нами склонились деревья, на воде колышется отражение облаков, а в сторонке, у старого причала, рыба в ведре хлопает хвостом. На миг мне кажется это место… чудесным. И я не могу объяснить самой себе - чем именно. Тишиной, отчужденностью, серостью?

Нет. Тем, что скрывается за ними. Чего я пока не вижу, но обязательно доберусь.

Через некоторое время слышится топот шагов. Варн возвращается, запыхавшийся, с несколькими аккуратно сплетёнными рыболовными ловушками в руках.

— Вот, — он показывает их нам с Аврисой. — Поставлю ниже по течению. Есть шанс, что к ужину что-нибудь ещё попадётся.

— Молодец, Варн, — одобряет она. — Ставь, и помоги нам довезти шторы до сада. Осторожнее на спуске! Склизко там, не хватало ещё тебе свалиться.

Он не отвечает, просто скрывается между зарослями, чуть сутулясь и шаг за шагом исчезая из поля зрения.

Солнце почти скрылось за серыми облаками, когда мы вчетвером, по одному друг за другом, направляемся к саду. Варн идёт впереди, ведёт скрипучую телегу с тяжёлыми мокрыми шторами, её колёса вязнут в сырой земле, высокая трава и крапива шуршат и цепляются за спицы.

Выкосить бы всё здесь как следует, совсем иной вид же будет! Надо Варна надоумить, наверняка коса в сарае найдётся. Мысленно делаю для себя пометки в воображаемом плане дел и кутаюсь плотнее в платок. Ветер с пустыря треплет волосы, обещая скорую ночь.

Сад кажется серым и вымершим. Мы раскладываем шторы у верёвок, тяжёлые полотнища хлюпают сырой тканью по траве. Варн, не говоря ни слова, подаёт их по одной, я с Линни подхватываю мокрые края, Авриса ловко защипывает их прищепками.

Тельма молча помогает, не глядя в глаза. Авриса выпрямляется и проводит ладонью по пояснице. Лицо у неё усталое, пальцы влажные и покрасневшие от холодных штор.

Глава 17

Авриса, появившаяся за моей спиной, фыркает и присаживается к столу, вытирая руки о фартук.

— Мы собирали семена, да. Осенью всегда сушим. Только вот толку... Годами пылятся в жестянках. Сеять мы побаиваемся все сразу, понемогу сажаем. Сами видели, госпожа - гибнет урожай. А с оранжереей…. Да она запущенная! К тому же, солнечный свет здесь редкое явление, так что у вас там всё сгниёт, не успев взойти.

— А если не сгниёт? Попробовать стоит, — настаиваю на своём. — Начнём с малого. Хоть зелень какую, а там посмотрим.

Марта подходит к столу, ставит передо мной чашку с горячим отваром и поднос с румяными кусками рыбы, от которых поднимается пряный пар. И хмуро смотрит на меня:

— Увы, госпожа, от картошки почти ничего не осталось. В качестве гарнира разве что рис или перловку могу предложить.

Устало улыбаюсь:

— Не нужно, Марта. А что с картофелем? Совсем ничего не осталось?

— Да вот же, — тяжело вздыхает она и, нагнувшись, вытаскивает из-под лавки деревянный ящик. — Остатки. Все проросли. Вот-вот сгниют, если не съесть. А что тут есть-то?!

Сдвигаю край скатерти и смотрю в ящик. На клубнях белёсые ростки. Да, их немного, штук десять разного калибра, но это же чудесно! Замечаю пару сморщенных клубней, сразу отдаю их Марте, чтобы выбросила.

— Прекрасно! У нас есть посадочный материал! А крупные картофелины разрежем на кусочки, так, чтобы на каждом росточек остался. С этого и начнём! Завтра же утром отправлюсь в оранжерею и займусь грунтом. А потом по плану - снять шторы в гостиной и библиотеке и мытьё окон. В хозяйстве имеется коса? Неплохо бы траву покосить в дворе.

Авриса с Мартою переглядываются.

— Не на шутку вы разошлись, госпожа, — тихо говорит Авриса.

Я пожимаю плечами и хмурюсь:

— Замок запущен, местами требует ремонта, повсюду плесень, паутина, грязь…. Если сидеть, сложа руки, то станет только хуже. В наших силах навести порядок и создать комфортные условия для жизни….

— Для жизни? — вспыхивает экономка. — Да какая здесь жизнь?! Мы медленно, но верно загибаемся вместе с замком!

Морщу лоб и смотрю на неё, слегка приподняв подбородок.

— Вот именно, Авриса. Но если вас всё устраивает, то можете и дальше ничего не делать, а я так не могу! Сидеть и ждать спасения бессмысленно.

Марта тихонько бурчит под нос, а потом неожиданно поворачивается к экономке и скрещивает руки на груди.

— Авриса, прислушайся к госпоже, — понизив голос, говорит. — Без неё этого ужина не было бы.

Экономка медлит, потом всё же тяжело вздыхает и опускает обречённо плечи.

— Ладно… делайте, как считаете нужным. Я помогу, чем смогу.

В этот момент в проёме двери появляется Тельма. Стоит на пороге, хмурится, в глаза старается не смотреть. Замечаю, как она осторожно переминается с ноги на ногу, но не решается войти.

— Проходи, Тельма, — ровным голосом говорю, поворачиваясь к ней. — Садись с нами. Ужинать будем вместе.

Она вздрагивает, словно не ожидала такого, и на мгновение её взгляд становится растерянным. Потом всё же заходит, опускается на дальний стул, будто старается не занимать лишнего места. Неприязнь всё ещё мелькает на лице, но поверх неё проскальзывают неуверенность и стыд.

Марта пододвигает ей пустую тарелку с вилкой, шумно выдыхает и возвращается к очагу. Я только успеваю потянуться к блюду с рыбой и сдвинуть его к центру стола, как дверь распахивается с грохотом.

В кухню влетает Варн. Волосы растрепаны, на лице довольная ухмылка. В руках он держит плетёную корзину-ловушку, с которой вода на пол капает.

— Есть! — обрывает тишину он. — Поймались! Вот, глядите.

Внутри ловушек трепещутся три серебристо-серые рыбёшки. Линни с радостным писком подскакивает к корзине и восторженно ахает:

— Живые! Настоящие! Варн, а можно их всех пожарить?

— Сначала вымыть и выпотрошить, — строго замечает Марта, подходя ближе. — Ну, одну можно, остальное - в засолку. Или хотя бы похлёбку завтра сварим, не всё за раз же!

— Не стой столбом, вода же льётся прямо на пол, — бухтит Авриса.

Тельма спохватывается и бежит за тряпкой. Варн не садится, только отряхивает ладони и бросает взгляд в мою сторону. На этот раз без прежней колкости, почти нейтрально.

— Сварю к завтраку похлёбку, — мечтательно произносит Марта. — Жалко рыбку. Не хочется, чтоб пропала.

После ужина все потихоньку начинают расходиться. Линни зевает, и Тельма, всё ещё с напряжённым выражением лица, берёт её за руку и молча уводит. Варн сухо желает всем доброй ночи и уходит следом.

Авриса задерживается дольше всех, моет посуду, а потом долго стоит у окна, будто о чём-то думает, прежде чем тихо пожелать мне спокойной ночи и скрыться в глубине коридора.

Я, оставшись одна, пока Марта подкидывает дровишек в очаг, ещё немного сижу около него и греюсь, пока не перестаю дрожать. Только бы не простыть! Здесь ведь и лечиться нечем, полагаю.

Потом направляюсь в свою комнату. В пустом коридоре тишина кажется плотной, шаги отдаются глухим эхом, словно сама темнота затаила дыхание. В высокие окна без штор льётся холодный лунный свет. На мгновение замираю, подняв взгляд.

Луна - полная, бледная, как забытая монета на чёрном бархате неба, смотрит на меня сквозь стекло. От её света всё вокруг кажется чуть нереальным. С налётом волшебства.

Сердце замирает в груди без видимой причины, как будто кто-то только что прошёл рядом, не коснувшись. Резко оборачиваюсь, но коридор пуст.

Снова замок со мной пообщаться хочет? Никогда бы не подумала, что у камня может быть голос… Да такой звериный. Или не замок вовсе это?

Делаю медленный вдох и иду дальше.

В спальне прохладно, тепло от кухонного очага сюда почти не доходит. Надо бы разобраться с отоплением, иначе с холодами стены и помещения начнут промерзать. Даже в моих покоях есть камин, но его почему-то не топят. Дрова что ли экономят или дымоход неисправен?!

Глава 18

Дориан

Открываю дверь без стука. Кабинет отца встречает густым полумраком. Высокие потолки, резные панели из чёрного дуба, тяжёлые гардины, спадающие до пола - здесь каждая деталь кричит о богатстве и власти.

В центре помещения стоит массивный письменный стол с выточенными ножками в форме когтей, заваленный свитками, золотыми печатями и чернильницами из обсидиана. На стенах - портреты предков Эльгарисов.

В камине трещат ароматные поленья, отбрасывая багряные отблески на гладкую кожу кресел и бордовые ковры.

Грейвен Эльгарис сидит за столом, небрежно откинувшись в кресле. Его серебристо-чёрные волосы стянуты тонкой лентой. Лицо высечено из камня, а синие глаза напоминают замёрзшие озёра - холодные, бездонные. Безжалостные.

Он поднимает взгляд и улыбается. Только улыбка не доходит до глаз - они ничего не выражают, совершенно мёртвые.

— Сын, — произносит он многозначительно низким, хрипловатым голосом. — Рад тебя видеть. Как всё прошло?

Подхожу ближе, сдерживая раздражение. От его снисходительной, издевательской улыбки зубы сводит, от надменного тона под кожей вспыхивает холод.

— Ты всё сделал правильно, — продолжает он, не дожидаясь ответа. И макает перо в чернильницу, возвращаясь к работе. Указы сами себя не подпишут. — От самозванки следовало избавиться. Наказать публично в назидание другим. Эта тварь хотела женить тебя на себе с помощью фальшивой метки. Немыслимо!

— Не представляю, как у неё получилось, — цежу сквозь зубы и подхожу к окну.

За стеклом, покрытым дождевыми каплями, тлеет закат. Последние отблески пурпура ложатся на шпили Энверейна - столицы королевства - и зубцы гор. Свет фонарей один за другим вспыхивает вдоль мощёных улиц, отражаясь в мокрых черепичных крышах.

— Метка была…. пугающе правдоподобной. На миг даже показалось, что я чувствую отклик. Как ей удалось меня провести?!

В груди с новой силой полыхает жгучая ярость, руки сами собой сжимаются в кулаки. Как Селина посмела так поступить?

Не побоялась гнева богов, пошла до конца. Явилась на церемонию, зная, что будет разоблачена!

На что рассчитывала?!

Отец встаёт, медленно, с хищной грацией, свойственной только драконам старой крови. Подходит ближе и кладёт руку мне на плечо.

— Не забивай голову, Дориан. Арцисса - вот кто тебе пара. Яркая, горделивая, изящная. Чистокровная драконица! Проклятие? Пустяки! Мои маги кого угодно с того света вытащат. Надо лишь потерпеть немного, и вы сможете сыграть свадьбу.

Говорит с небрежностью, чем только сильнее распаляет моё раздражение. Морщусь и качаю головой.

— Серьёзно, отец? — поворачиваю голову и смотрю на него, хмурясь. — Вот так легко отмахнуться от произошедшего? Селина унизила меня своим поступком! И не одним. А я ведь поверил в метку. И хочу выяснить, как ей это удалось провернуть.

— Не начинай, — сухо отрезает он и убирает руку. Отходит к столу. — Отпусти ситуацию, сын. Эта никчемная полукровка только себя выставила в неприглядном свете, а ты всего лишь жертва её тёмных деяний. Как и Арцисса. О ней подумай! Каково бедной девочке, а? На ней смертельное проклятие! А ведь она тебя любит всем сердцем, Дориан.

— Пожалуй, ты прав, — нехотя уступаю. — Ей тяжелее всех.

Но мысленно не сдаюсь, нет. Я докопаюсь до истины и выясню, что произошло на самом деле.

Отец заметно расслабляется, усмехаясь:

— А рыжей дряни место в канаве. Она годится разве что для утех, и то на большого любителя. Слишком мягко ты с ней обошёлся, сын. Но ничего - загнётся в проклятом замке, и поделом ей.

Не отвечаю и никак не реагирую на его слова. Во рту стоит вкус горечи. Как бы я ни старался выбросить Селину из головы - не получается. Ненавижу ведьму всем сердцем! И её сияющие глаза, открытый взгляд, чувственные губы - всё в ней вызывает презрение. Не отпускает меня гнев!

Селина….

Сначала она показалась мне яркой, необыкновенной.

О ней шептались. Многое плели про её тёмную силу, но мне было плевать.

Хватило метки истинности, появившейся на её запястье. Я ухватился за это. Убедил себя, что драконьим богам виднее, с кем связать мою судьбу.

Но обжёгся. Дракон мечется раненным зверем. Во время ритуала он что-то в Селине учуял, чуть не разорвал меня изнутри, выбираясь наружу. Едва сдержался от обращения.

Её запах….. От него кружилась голова, и тяжелело в паху. В груди что-то болезненно натянулось, когда запечатывал магию Селины.

Как грязной ведьме удаётся пробуждать во мне инстинкты и желание даже после всего случившегося?!

Отец опускается в кресло, пододвигает к себе пергаменты и продолжает говорить, уже не глядя в мою сторону:

— Забудь её, как дурной сон, сын. Как грязь, в которую ты случайно наступил. И займёмся куда более важными вопросами. Присаживайся.

В груди гудит и давит, не даёт мне покоя ни на секунду. Пульс стучит в висках. От того ещё сильнее её ненавижу!

Отец, будто не замечая моего напряжения, поднимает бокал с густым ягодным эликсиром и медленно вращает его, наблюдая за тем, как алое пятно скользит по стенкам хрусталя.

— Нам нужно поговорить о серьёзном, — произносит он, словно между делом. — О клане Мерканторов.

Медленно разворачиваюсь к нему. Скрещиваю руки на груди и хмыкаю. Имя это уже давно стало раздражающим на фоне политики.

— Эти крысы снова шевелятся, — в голосе отца проскальзывает ядовитая нотка. — По слухам, они намерены выставить своего наследника против нас на ближайшем Совете Старших. И если Вельторн решит их поддержать, всё может стать... затруднительным. Нам необходим прочный союз. Желательно кровный.

Он делает паузу и смотрит прямо на меня, выжидая.

— Мы оба знаем, кто подходит для этого лучше всех. Арцисса. Их племянница. Твоя свадьба с ней могла бы сыграть нам на руку. Убьём двух зайцев одной стрелой.

Поджимаю губы. Терпеть не могу, когда отец меня использует. Отчасти в историю с Селиной я вляпался из-за него. Воспротивился его власти. И сейчас он пытается мною помыкать.

Глава 19

Селина

Снимаем последние шторы, вытряхиваем из них пыль, грязь и обрывки паутины. Кладём аккуратно в корыта с водой, везём на речку, растираем тёртым мылом, отжимаем, вешаем сушиться в саду. Первое большое дело сделано!

Спина гудит, пальцы ноют, но у нас на очереди окна. Да-да, пора их помыть. Вот только как это сделать и не убиться? Одно дело снять шторы, подцепляя кольца шваброй или чем придётся.

Другое - помыть стёкла с обеих сторон. Необходима устойчивая опора, на которую можно и ведро с водой поставить, а не спускаться каждый раз, чтобы тряпку смочить.

Окна очень высокие, тянутся почти до самого потолка. И такие грязные, что за ними едва различимы очертания деревьев.

— Без лестницы не обойтись, — хмурится Авриса, обходя окно в гостиной. — Или…

— Лучше мы сделаем помост, — вставляю я. — Варн что-то строил из досок возле сарая. Может, подойдёт?

Варн приносит их уже через четверть часа - длинные доски и пару крепких ящиков. Сооружаем нечто вроде широкой табуретки, прочной, как стол, с широким основанием.

Тельма, поджав губы, проверяет устойчивость. Варн ставит рядом ведро и втыкает в него старую щётку на длинной палке.

— Из погреба притащил, — поясняет он. — Она раньше для мытья стёкол, видно, служила.

Линни приносит второе корыто с тёплой водой и мыльной пеной. Марта даёт тряпки из старых простыней.

Забираюсь на ящики, осторожно, сдерживая дрожь в коленях. Подошвы ботинок едва не соскальзывают, но я упрямо держусь. Провожу мокрой щёткой по стеклу - пыль скатывается в катышки, вода течёт мутными подтеками.

Авриса моет раму, Тельма помогает Варну натирать нижние стёкла, Линни бегает с вёдрами, смеётся, когда брызги попадают ей на нос. Мы работаем молча, в каком-то общем ритме. Стекло за стеклом, окно за окном.

Иногда ветер врывается внутрь, гоняя по полу тряпки и листья. И кажется, будто комната оживает.

Вытираю следы воды с подоконника, откидываюсь назад, и вдруг вижу в отражении себя. Уставшую, растрёпанную, но с горящими глазами.

Мы отмоем этот замок до последнего окна, обещаю! Самой себе или кому-то ещё - не важно.

А потом... потом он станет домом, раз уж нам суждено здесь остаться навечно.

Дальше по моему плану - поход в лес за грибами. Мы покидаем двор уже после обеда, много времени на окна ушло. Я иду впереди - мне же больше всех надо! В ладони пружинит корзинка.

За спиной слышу негромкие шаги Аврисы и чуть отстающие - Тельмы. Она нарочно держится на расстоянии, как будто лишний раз взглянуть на меня опасается. Ну и отлично! Я же знаю её маленькую “грязную” тайну, вот и пусть помалкивает теперь.

А то Аврисе расскажу, и мало обоим не покажется - ни Тельме, ни Варну!

Конечно, я не такая злюка, и ничего не имею против их чувств, но она первая начала.

Тропа к лесу вьётся за старым амбаром и полем, поросшим высокой травой. Вдоль неё колыхаются жухлые васильки, колючие стебли репейника. Пчёлы гудят где-то в зарослях.

По мере продвижения пейзаж меняется - становится прохладнее, темнее, и тишина сгущается. Лес уже совсем близко.

Он подступает к нам сначала кустами и редкими деревьями, а затем вдруг становится целым миром. Старая чаща, древняя - я бы сказала. Стволы здесь мощные, покрыты мхом, а между ними сумрак, даже в полдень.

Ветки переплетаются над головой, и сквозь листву только местами пробиваются пятна пасмурного неба. Земля под ногами мягкая, пружинящая, устланная опавшей хвоей, листьями, клочками мха.

Тишина стоит густая. Никакой живности не видно, разве что лягушки под ногами скачут.

Где-то вдалеке пролетает птица, хлопая крыльями. А у ближайшего дерева вылезает из-под коры ящерица, застывает на миг и срывается в траву.

— Лес старый, — тихо говорит Авриса, почти шёпотом, будто опасается потревожить сон деревьев. — Здесь водятся редкие грибы. Надо просто уметь смотреть под ноги и слушать землю.

Киваю, внимая каждому её слову. Здешних грибов я не знаю, потому придётся полностью положиться на опыт экономики.

А Тельма всё ещё чуть в стороне от нас плетётся. Настороженная, как зверёк. Но идёт и косится на меня украдкой. И я это замечаю. Страх и стыд борются в ней, по глазам видно.

Пахнет сырой корой, прелой листвой, грибами и осенней землёй, хотя за окном всё ещё лето. Мы идём вдоль едва различимой тропы. Я поглядываю по сторонам, всматриваясь в мох и пни. С детства обожаю собирать грибы!

В деревне у бабушки с мамой часто ходили в лесопосадки за свинушками. Ох, сколько же их там было! А я нюх на них имела, как говаривала бабуля, и находила даже там, где, казалось бы, ничего не растёт. Буквально из-под земли выкапывала!

А потом оказалось, что свинухи давно занесены в книгу ядовитых грибов. И мы перестали их собирать. А белые, подберёзовики и опята в тех местах по непонятной причине не встречались.

Авриса идёт рядом с корзинкой поменьше и ножом за поясом, движется уверенно, словно каждая кочка ей знакома.

— Вот, смотрите, — говорит, останавливаясь и указывая под поваленное дерево. — Видите этот с серыми шапками, почти прозрачными? Это светляк зольный. В настое хорош для глаз. Ночью зрение обостряет. Только с корешком не выдёргивайте, срезайте у основания.

Приседаю, аккуратно срезаю гриб и кладу в корзинку. Он на ощупь чуть влажный и склизкий от росы.

— А вон тот? — замечаю дальше жёлтый, с рваным краем.

Шляпка у него округлая, янтарно-золотистая, а ножка толстая, короткая с прожилками, напоминающими капилляры. Для меня совершенно непривычно выглядят грибы. Теряюсь немного. Одной точно не стоит ходить их собирать….

— Это горныш золотой. Запоминайте, госпожа. Голос восстанавливает, от хрипоты помогает, общее здоровье укрепляет. В сыром виде не ешьте - горчит, но в отваре что надо.

Никогда не ела грибы сырыми! А тут и подавно не решусь.

Тельма, краем глаза заметив находку, словно не удерживается - делает шаг ближе, но тут же отшатывается, будто прикоснулась к крапиве. Я не подаю виду. Пусть идёт рядом, но на мои грибочки рот не разевает. Свои пусть ищет, деловая.

Глава 20

Когда Авриса и Тельма появляются у ворот замка, я стою у большой кадки с дождевой водой, склонившись над бурой пеленой отражения. Подол моего платья весь в грязи и траве, по щиколоткам расползаются царапины.

Пальцы уже дрожат от холода, но я всё равно черпаю воду ладонью и оттираю ткань.

— Госпожа! — Авриса бежит первая, запыхавшаяся и раскрасневшаяся.

За ней торопится Тельма с корзиной, полной грибов.

— Всё в порядке, — говорю сдавленно, не оборачиваясь. — Как вы поняли, что я у замка, а не в лесу потерялась?

— Мы сразу догадались, — она подходит и с облегчением выдыхает. — Когда вы ушли дальше, к озеру, затерялись среди зарослей, я решила, что проклятье вас не пустит. И вы вернётесь к воротам, как уже и с нами бывало. Оно никого не пускает дальше черты леса, столько раз мы уже озером тем любовались, а потом плюнули.

Выпрямляюсь и стряхиваю воду с пальцев.

— Теперь вы знаете, как это происходит, — продолжает Авриса, чуть понизив голос. — Не ходите больше в ту часть леса, госпожа.

Я смотрю на неё, морща лоб. Что ж, проклятие пару раз вышвырнуло их к замку, и они сдались. А я упрямая! Попробую его на прочность и изучу границы - врага надо знать в лицо.

Вытираю ладони о подол, подхватываю корзину, в которую успела собрать выпавшие грибы, и делаю шаг к двери.

— Меня зверёк увёл к озеру, — говорю задумчиво. — Такой маленький, с округлыми вытянутыми ушами. Вам он не встречался?

Авриса и Тельма одновременно округляют глаза и качают головами.

— Госпожа, так покинули звери лес-то! Вам показалось, уверяю. Не водятся здесь они.

Хмурюсь и всматриваюсь в их лица. Так уверены в своей правоте…. Но я-то точно знаю, что видела! Только спорить с ними не собираюсь.

— Да что ж мы стоим?! — спохватывается экономка и берёт меня под локоть. — Пойдёмте греться и чай пить. Грибы ещё нужно перебрать и решить, что с ними делать.

Не сопротивляюсь и позволяю увести себя внутрь замка. В кухне тепло и уютно, ароматы горячей пищи витают в воздухе. Только сейчас осознаю, насколько проголодалась и продрогла.

Но если съем что-нибудь сытное, меня ту же разморит, захочется прилечь после насыщенной прогулки, так что дело прежде всего.

Скатерть, расстелённая на старом столе, усыпана грибами: светло-золотистые шляпки, бархатистые ножки, немного земли на корнях. Мы с Аврисой и Тельмой, кто сидя, кто стоя, сортируем добычу.

Отделяем мусор, стряхиваем прилипшие листики и хвою, вырезаем потемневшие участки. Пальцы пахнут уже мхом и сырой древесиной, грязь под ногти забивается.

Тельма работает молча, но напряжение в ней спало, она больше не избегает моего взгляда, ведёт себя естественно. Больше не боится меня?

Часть грибов Марта сразу уносит к разделочному столу - будет жарить с луком и травами. На ужин сегодня жаркое! Остальные мы сортируем: съедобные нанизываем на толстую нитку. Очень удобно хранить и всегда под рукой, когда возникнет желание супчик сварить.

На отдельной верёвке, чуть в стороне, развешиваем целебные экземпляры. Они сушатся по строгим правилам, чтобы не перепутать и не утратить волшебных свойств.

Светляки, трясунчики, даже пара пыльников - всё идёт в дело. Для мазей, для настоев, для будущей аптечки, которой в этом доме давно не было. Запасёмся с лета, раз есть такая возможность.

И всё равно тихонько недоумеваю, почему до моего появления никто не заботился о припасах, не занимался сборами? Рассчитывали, что их спасут и вывезут отсюда? Уж за столько можно было и понять, что никто никого не планирует спасать.

А вот зачем провизию привозят - мне, честно говоря, непонятно. Какую цель Эльгарисы преследуют? Используют заложников замка, как подопытных кроликов или есть иное объяснение их поведению? С их положением и состоянием давно могли бы найти мага, снимающего проклятья. Но, вероятно, всё не так просто, как я думаю….

Вскоре под потолком над печкой висят первые гирлянды, шляпки мерно покачиваются в горячем воздухе, исходящем от печи.

Хлопает входная дверь. Вбегает Варн с большим ведром в руках, полным рыбы. Вода переливается через край.

— Глядите-ка! — довольно хмыкает он. — Сегодня улов ещё больше! Везение прям какое-то. А когда сетью пробовал ловить, одни водоросли да ветки попадались.

— Молодец, Варн, — Авриса кивает одобрительно.

Марта тут же берёт ведро, ловко пересчитывает рыбу взглядом и кивает Тельме.

— Бери ножи. На ужин у нас грибочки с овощами сегодня, так что рыбку всю засолим. Кажется, жизнь начинает налаживаться!

Тепло печи и горячий чай быстро возвращают меня к рабочему настрою. Вспоминаю, что по дороге в лесу видела знакомые цветочки и решаю вернуться за ними.

Беру нож и корзину и выхожу за ворота. Иду той же тропой, где мы собирали грибы. У самой опушки взгляд цепляется за знакомые голубые цветочки.

Тонкие стебли, голубые цветы, как крошечные звёзды среди трав. Я приседаю, осторожно срезаю побеги у корня. Корзина наполняется быстро, а я мысленно перебираю, как можно находку поджарить, перемолоть…

Вдруг получится приготовить что-то похожее на напиток из моего мира? Не кофе, конечно, но хоть тень его вкуса.

Лес вокруг шепчет, стрекочет. Он кажется уже не таким враждебным - скорее, настороженным, как зверь, наблюдающий из-за ветвей. Чувствую его дыхание, но уже не боюсь.

И невольно выглядываю зверька среди травы. Только он больше не появляется.

Когда корзина почти полна, я поднимаюсь, отряхиваю подол и оглядываю тропу. В этот раз не стану углубляться. Озеро пусть подождёт. Слишком хорошо помню, чем закончилась попытка приблизиться. Бр-р-р!

Вроде и ничего страшного-ужасного, а неприятный осадочек остался. Меня всегда пугает то, что я не в состоянии объяснить.

Возвращаюсь в замок под вечер. Пахнет костром во дворе - Варн колет дрова, а щепки бросает в пламя. Корзина у меня в руке полна срезанных стеблей, корней и цветков цикория. Вот же все удивятся, когда принесу их и заявлю, что это можно пить!

Глава 21

Дориан

Дом Арциссы всегда раздражал меня демонстративной утончённостью. Слишком много золота, слишком много зеркал, слишком много напоминаний о том, кем она умеет быть, когда хочет.

Под нежным шёлком образа Арциссы скрывается отравленный клинок, который вонзается мне точно в сердце.

Я помню её прежней. Само совершенство, кожа с едва заметным золотистым отливом, тяжёлые, струящиеся тёмные волосы, плавные, идеальные линии тела….

Женщина, от которой невозможно отвести взгляд. Безупречна во всём, даже в постели.

Её глаза - глубокие, как горные озёра, с хищным блеском, выдающим дракона, даже когда она ласково улыбалась. Когда-то они смотрели на меня так, будто я являлся всем миром для неё. И я хранил этот взгляд в памяти, как и её поступок.

Воспоминание всплывает и ударяет под дых внезапно, словно распахнулась дверь в прошлое.
Я толкаю створку кабинета Талвера без стука - друг никогда не возражал, да и разговор у нас был срочный.

В нос бьёт тёплый запах дорогого эликсира, вперемешку с запахом похоти и терпким ароматом женских духов. И я их сразу узнаю - не могу не узнать.

Взгляд цепляется за картину, которую я не в силах забыть: Арцисса, раскинувшаяся на краю массивного стола, колени раздвинуты, платье задрано почти до талии.

Кожа светится в отблесках камина, тонкая ткань спадает с плеч, обнажая изгиб шеи, ключицы и округлости груди, выскочившей из корсета. Губы приоткрыты в тихом стоне блаженства.

Талвер стоит между её ног, рубашка расстёгнута, штаны спущены, руки жадно скользят по её бёдрам. Он наклоняется к ней, и она тянется навстречу с той же страстью, что несколькими часами ранее демонстрировала мне.

Изгибается под ним, как змея, стройными ножками талию оплетает.

А я ведь считал Арциссу идеальной партией, вычеркнул из своей жизни всех прочих женщин, сосредоточился на ней. Болван!

Любовнички не замечают меня - поглощены друг другом. Но когда Арцисса поворачивает голову и наши взгляды встречаются, в её глазах не отражается ни стыда, ни страха. Лишь лёгкая насмешка.

Вместо того, чтобы засмущаться, она… манит меня к себе пальчиком с идеальным маникюром и проводит кончиком языка по припухшей от поцелуев губе.

В тот момент что-то во мне ломается. Пустота разливается в груди, тьма шевелится в сознании.

Больше ни одна женщина не заслужит моего доверия, не разобьёт сердце. Не заставит полюбить!

Морщусь, отгоняя болезненные воспоминания. Через мгновение я её увижу, надо собраться. Не хочу, чтобы она видела мою боль.

Стены увешаны гобеленами, тяжёлые гардины из плотного шёлка поглощают шум и звук моих шагов.

Улавливаю в воздухе тонкий аромат - её любимая смесь ладана и орхидеи. Этот запах всегда казался мне ядом в сладкой оболочке. И сейчас от него горчит во рту.

Слуга открывает передо мной двустворчатые двери, и реальность с хрустом ломает картинку прошлого. Как же сильно она изменилась….

Арцисса лежит на кушетке, обтянутой вишнёвым бархатом. Свет из окна падает на её волосы, словно так и было задумано. Одно колено чуть согнуто, лёгкая, почти прозрачная ткань платья спадает, обнажая линию бедра. Рука небрежно скользит к ключице, пальцы невесомо прикасаются к коже.

Она приподнимает голову, и её губы трогает улыбка, в которой сочетается приветствие и вызов. Даже сейчас с мертвенной бледностью на лице и потрескавшимися губами она позирует, соблазняет, вынуждая желать её.

— Дориан, милый, — голос мягкий и обволакивающий, как шёлк. Он проникает ядом в сознание, отравляет. — Как приятно, что ты всё же пришёл. Я уж думала, ты позабыл про меня.

— Разве я могу про тебя забыть? — отвечаю холодно, и в моём голосе отчётливо слышится сарказм. Обхожу кушетку, словно рассматриваю экспонат в галерее. — Хотел убедиться, что целители отца знают своё дело и в скором времени поставят тебя на ноги.

— Ах… — она вздыхает, чуть откидываясь на подушки, так, чтобы волосы по ним расплескались. — От тебя это почти звучит, как забота. Я польщена.

— Не обольщайся, Арцисса, — останавливаюсь в двух шагах, глядя сверху вниз. — Я пришёл не за этим.

Её непривычно блёклые глаза чуть прищуриваются, в них мелькает что-то хищное.

— Тогда, быть может, ты пришёл поговорить о нас? — она медленно, очень медленно и кокетливо проводит ладонью по подлокотнику, как будто этот жест способен завести меня.

Заставить забыть случившееся между нами.

Правда думает, что мне так легко мозги запудрить?

— О нас? — придушено усмехаюсь. — Нет никаких нас, Арцисса. Что за вздор ты несёшь?

Она чуть приподнимается, и бархат под её пальцами морщится. В движениях ощущается скованность. Ткань платья чуть сползает с плеча, обнажая паутины чёрных вен под тонкой белой кожей, похожей на ветхую бумагу.

В груди неприятно жжёт. Проклятье пожирает её красоту, убивает изнутри. Не думал, что скажу когда-нибудь такое, но Арцисса, некогда прекрасная драконица, выглядит жалко.

— Ты свободен от рыжей ведьмы, и мы снова можем быть вместе. Дориан, я оступилась! Можно подумать, ты никогда не изменял мне!? Ты же знаешь, я люблю тебя всем сердцем! — она протягивает ко мне хрупкие с виду, дрожащие кисти. В уголках её век собираются слёзы.

— Что было, то прошло, — сухо бросаю и украдкой сглатываю, пряча руки в карманы брюк.

Как странно. Рядом с Арциссой я должен бы ощущать запах проклятья, но не ощущаю. Глазами вижу, да…. Но не чувствую.

Нет ни металлического привкуса на языке, ни едва уловимого напряжения, пробегающего по коже и поднимающего волоски.

Склоняю голову к плечу и незаметно «открываю» магию, как обычно, когда прощупываю проклятого: выравниваю дыхание, замедляю пульс, позволяю драконьей сути использовать внутреннее зрение.

Обычно в этот момент мир становится рельефнее - магические слои проступают, как прожилки на камне, обнажая чёрные чары.

Но сейчас вижу на Арциссе лишь визуальную вуаль - тонкую серую дымку на шее, лице и в уголках глаз. Тревожного сигнала, характерного для проклятья, нет. Никакого давления на слух, никакого скрипа по нервам. Будто смотрю на отпечаток чар, но их самих нет.

Глава 22

Дориан

Выхожу из дома Арциссы, чувствуя на себе её запах. Впитался в одежду, волосы, к коже прилип. Аромат приторных духов и ароматизированных свечей, перебивающих чутьё до чёрных мушек перед глазами. Хочется смыть его с себя!

Холодный ветер бросает в лицо запахи Астенбурга и сбивает нюх, хоть и на время. Так-то лучше.

В голове гудит, мысли роятся и сводят с ума. В груди разворачивается странная пустота. Какого хрена происходит?

Сажусь в экипаж и откидываюсь на спинку сиденья, глядя в потолок невидящим взглядом. Колёса приходят в движение и стучат по булыжнику. За всё то время, что я был с Арциссой… сколько раз имел её, сколько раз прикасался к коже - метка не проявлялась.

Будь я проклят, если сразу не распознал истинную связь между нами! Нет-нет, так не бывает, я бы почувствовал. Дракон - тем более. Так откуда она взялась сейчас? Что её активировало?

И как с этим связана Селина?

Не верю в чудеса. Всему должно быть разумное объяснение. И я найду его, иначе свихнусь.

В памяти так некстати вспыхивает образ ведьмы. Бездонные глаза в обрамлении пушистых ресниц, упрямо смотрящие в ответ. Лёгкий аромат, от которого внутри словно щёлкает замок, и потайная дверь распахивается, обнажая душу. Оголяя нервы.

Ненавижу чувствовать себя уязвимым, а именно этого она и добивается!

Будь ты проклята, Селина! Ты не должна на меня так действовать на расстоянии!

Резко выпрямляюсь и с шумом выдыхаю, чувствуя, как дракон начинает маяться, ворочаться, недовольно царапать изнутри.

Чем Селина тебя так зацепила тогда, а?

Её имя ударом колокола в голове разгоняет мысли точно стайку спуганных воронов, и снова вокруг и внутри меня пустота разверзается. Кровь в венах закипает, а сердце будто кто-то плёткой подстёгивает.

Становится жарко и душно, ослабляю нервным, резким движением шейный платок. Дракон приподнимает голову и гулко урчит, противясь моей воле. Хочет он её, видите ли, увидеть ещё раз, втянуть ноздрями дурманящий аромат. Стискиваю зубы до скрежета.

Да, вынужден признать - она хороша собой. Упругая грудь, соблазнительные изгибы тела, манящие до одури…. По неведомой причине я обратил на неё внимание уже после вынесения приговора. Увидел картинку полностью в подземелье, когда она выглядела беззащитной, хрупкой и потерянной, но смотрела на меня загнанной волчицей, готовой биться насмерть.

Тёмной частью себя до сих пор жалею, что не успел сделать своей. Чтобы никому эта чёрная ведьма больше не досталась!

Дракон поддакивает и скалится, считает, что мы ошибку совершили….

Так, соберись! Выбрось её из головы. Не смей возвращать меня в тот день в подземелье и прокручивать в памяти ритуал запечатывания магии! Помню его до мелочей, оставь в покое! Без тебя тошно.

Нужно сосредоточиться на работе.

Дорога до особняка герцога Рейнарда занимает не больше десяти минут. Ворота с чёрным гербом и серебряным вепрем приветственно распахиваются. Стража знает, чей экипаж перед ним - Эльгарис не приходит без веской причины.

Впрочем, для драконов все двери и ворота Астенбурга и не только всегда открыты.

Двор вычищен до блеска, плитка отполирована, но воздух здесь тяжелее, чем в любом тюремном коридоре. Проклятье глубоко въелось в стены, деревья, в землю. Ухоженные лужайки и идеально подстриженные кусты выглядят удручающе и мрачно как на кладбище.

Внутри дома - камень и холод. Высокие потолки, своды, увешанные гобеленами. Тёмное дерево стендов и шкафов, бронзовые канделябры с магическими огнями. Запах сушёных трав тянется по коридорам, но под ним прячется металлический привкус тьмы - такой же, как в сырых подвалах, где держат проклятых.

На мне задерживают ошарашенные взгляды слуги, поспешно раскланиваются и прячут глаза. Чувствую их напряжение и страх передо мной, они почти осязаемы. Я привык к такому отношению и давно перестал придавать ему значение.

— Лорд Эльгарис, — склоняется седой управляющий чуть ли не до пола. — Герцог ждёт вас.

Меня ведут длинным анфиладным рядом залов. Здесь каждая деталь излучает аристократический пафос - ковры с гербом рода, золочёные рамки портретов, мраморные колонны. Но я вижу сквозь внешний лоск и блеск крошечные трещины в магических защитах, следы рун, которые кто-то пытался стереть в пыль.

Вхожу в покои герцога. Полумрак, тяжёлые бархатные портьеры, воздух пыльный, густой и воняет гнилью и близкой смертью. Герцог сидит в кресле у камина, но огонь его не греет. Кожа на лице серая и тонкая, кости черепа обтягивает, взгляд мутный, как у дохлой рыбы.

Он пытается подняться, сжимая сухими пальцами подлокотники, но я останавливаю его небрежным жестом:

— Сидите. Обойдёмся сейчас без формальностей.

Прохожу в центр комнаты, закрываю глаза и распахиваю внутренний взор, выпускаю магию. Она расползается и ощупывает стены, пол, каждый предмет в комнате. И да - отец не ошибся. Проклятие тянется от герцога, как корни ядовитого растения, расходясь по дому.

Оно пропитало и пожирает изнутри его жену, детей, даже зацепило младшую служанку в коридоре.

В памяти всплывает другой отпечаток тьмы - на Арциссе, в тот первый день, когда Селина обрушила на неё свою ярость. Я чувствовал его до последней нити, каждую зазубрину магической ткани, как музыкант чувствует вибрацию струны. Губительное, точное, выверенное… и настолько мощное, что оно отзывалось в моём разуме скрежетом.

Направленный удар чёрной магии, переходящий в медленный яд. И здесь… аналогичная картина. Такое едкое дерьмо я умею распознавать безошибочно.

Приближаюсь к креслу и касаюсь пальцами нити проклятья, повисшей в воздухе, она дребезжит, и с губ герцога слетает мучительный сон. Он сгибается пополам и закашливается.

Не отдёргиваю руку - наоборот, сжимаю пальцы. Внутренним взором прослеживаю, откуда же нити тянутся. Не-е-ет, они не от герцога исходят, а к нему!

Моя магия вспыхивает серебром, режет вязкую тьму. Нить дёргается, трещит, ломается с тонким хрустом. Связь обрывается. Проклятье!