«Я понял, в чём ваша беда: вы слишком серьёзны. Умное лицо - это ещё не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Вы улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!»
«Тот самый Мюнхгаузен»
- Зотова!
Неожиданный и, вдобавок, противный голос, раздавшийся совсем близко, вмиг уничтожил весь рабочий настрой. Карандаш противно царапнул белую бумагу, легко проделывая в ней сквозную дыру. Кончик остро заточенного грифеля обломился и застрял ровно посередине некогда аккуратно выписанной буквы "О".
Марьяна глубоко вздохнула и закрыла глаза.
Если и был человек, который идеально подходил под выражение: "Хуже горькой редьки", то этим человеком однозначно являлся Пашка.
Чтобы успокоиться, она мысленно порвала на мелкие кусочки испорченный лист и так же мысленно затолкала в рот рядом стоящему парню. Появившаяся дальше картина, как Пашка с выпученными глазами нервно пережёвывает (измельченный для его же удобства) отчёт, полностью компенсировала случившуюся досадность.
- Зотова!!!
Марьяна в ускоренном темпе проиграла недавнюю фантазию (особенно место с пережёвыванием), подпиталась от неё положительными эмоциями, открыла глаза, положила карандаш на гладкий стол, подняла голову от кипы бумаг и... улыбнулась.
Не ожидав такого, щуплый доходяга в одном лице и Пашка Павлов в нём же, непроизвольно дёрнулся назад, разрушая чётко выверенную композицию «начальник в гневе», которая должна была взывать провинившуюся сотрудницу к совести. Но по непредвиденным обстоятельствам композиция была нарушена, и должного впечатления не произвела.
- Зотова слушает. – Отозвалась Марьяна, одаряя Пашку самой светлой улыбкой, на которую была способна.
- Не понимаю, почему дядя тебя терпит? - Проворчал Пашка, кидая мрачные взгляды на притихших офисников. - Ты же не от мира сего…
Ага. Зато он точно принадлежал этому.
Пашка был настолько "земля" и так крепко держался за неё своими "заземлёнными" конечностями, что буквально врос в землю и не видел ничего дальше своего вздёрнутого носа. Вселенная, законы мироздания, развитие личности не только путём прокачки ума, но и человеческих качеств - это было вне его понятий о действительности. Его жизненное кредо заключалось примерно в следующем: "Почему им хорошо, если мне плохо?" или "Мне плохо, то и всем вокруг должно быть плохо!"
- А по существу? - Марьяна сделала «ненавязчивую» попытку подтолкнуть замолчавшего парня в нужном направлении.
Доходяга грозно прищурился, возмущённо засопел в мелкие сопелки и... махнул рукой.
- Иди, Зотова, - сказал, словно плюнул и брезгливо передёрнул тощими плечами. - Шеф зовёт.
То, что неприязнь между ними была обоюдная, знала только Марьяна. Пашка может и догадывался, но доказать не мог. Поэтому бесился и всеми правдами и неправдами старался вывести её из себя, а она старалась не поддаться. Затянувшееся противостояние уже начало надоедать, но выхода не было. Ну, начнёт она огрызаться в ответ и что? Как будто после этого он поймёт, что был не прав и станет добрее! Только лишний раз нервы портить себе и окружающим. А так, пусть развлекается в одиночестве.
- Задачу поняла, приступаю к выполнению. - Отчеканила Марьяна, придавая лицу серьёзное выражение.
Пашка лишь отмахнулся и, не обращая внимания на неестественную тишину вокруг, направился в сторону своего кабинета. Стоило ему выйти за дверь, как офис снова «ожил», сотрудники спешили поделиться друг с дружкой о новой сплетне, возникшей на пустом месте.
Марьяна грустно вздохнула и поднялась с удобного кресла, которое с недавнего времени легло камнем преткновения между ней и Верой Семёновной. Раньше только Семёновна обладала такой «привилегией», а теперь оно досталось и Марьяне. Да и получила она его по чистой случайности - вытянув из кучи бумажек, листок с крестиком. Как будто мало ей было Пашки! Вот и Вера Семёновна стала смотреть на неё как на злостный элемент общества, словно это кресло выигралось не в лотерею, а было украдено из под её внушительного зада.
- Вера Семёновна, я к шефу.
Полная и совсем недобрая женщина бальзаковского возраста изобразила недовольный взгляд.
- Я не глухая, Марьяна Витальевна. - Тонкие губы сжались в еле заметную ниточку. - Идите.
По дороге к шефу, у Марьяны было время немного поразмышлять на тему всемирной несправедливости.
Вот что она такого сказала, чтоб эта так смотрела? Есть правило - не сойти тебе со своего рабочего места без разрешения кабинетного "цербера" - Веры Семёновны. Так почему та разозлилась?
- Долго же ты шла, Зотова. - Небрежно бросила секретарь Лика. - Виктор Дмитриевич уже спрашивал.
Оставив без комментариев пренебрежительный тон белокурой язвительной красотки, она постучала в дверь и, услышав дозволение войти, повернула блестящую ручку.
Шеф, Пашкин родной дядя, сидел за огромным столом из какого-то там супер-мупер дерева и нервно колотил пальцами по его поверхности.
- Вызывали, Виктор Дмитриевич?
- Да, Марьяна, заходи.
Марьяне нравился его голос. Сочный, глубокий и сильный. Он внушал доверие и располагал к себе всех без исключения.
Она тихонечко присела на один из стульев и терпеливо стала ждать, попутно всматриваясь в знакомые черты, находя в них незначительные изменения: усталые тени под карими глазами, новую морщинку возле нервно сжатых губ, пару седых волосков, добавившимся к уже имеющимся.
Н-да, нелегко стоять во главе фирмы, пусть и небольшой. Да и на семейном фронте не всё гладко, а это тоже не молодит. По её личному мнению, дом и семья должны оставаться незыблемой поддерживающей силой, которая способна излечить от любого внешнего негатива.
«Некоторые люди улыбаются потому, что улыбаешься ты. А некоторые — для того, чтобы ты улыбнулся»
(Сергей Веденьё)
- Что это? - Шеф оторвал тяжёлый взгляд от листа, который держал в руках и посмотрел в невинные синие глаза.
- Заявление. - Честно ответили ему, мило улыбнулись и похлопали глазками. Неужели не поможет?
Не помогло.
- Вижу, что заявление! - Рыкнул дядя Витя, и Марьяна с удивлением попыталась вспомнить, когда же в последний раз на неё вот так рычали? - Я спрашиваю, что это ты удумала?
- Так... это...
На невнятные мямли кустистые брови грозно сдвинулись.
- Марья-а-ана!
- Дядя Витя-а-а! – Возмущённо дёрнулась девушка. Сколько можно её опекать? Не маленькая уже. И так это заявление пролежало у неё в столе почти целую неделю, давая хозяйке время набраться смелости и пойти к шефу на ковёр. И всё напрасно?
Некоторое время они мерились взглядами - пожилой мужчина, в самом расцвете сил и девушка, не совсем юная, но вполне симпатичная. Опытность победила, и синие глаза смущённо потупились.
- Марьян? - Смягчился Виктор Дмитриевич. – Ну, ты чего? Это из-за гения?
Девушка удивлённо вскинулась, сразу же забыв про смущение.
- С какой стати? - Недоумённо спросила она.
Да, жуткий он этот гений-переросток. Страшный. Не внешне. Внешность у него была вполне привлекательная, даже завлекательная. Его жуткость шла изнутри. Через глаза. Но может она и ошиблась. Может на неё повлияло предвзятое мнение офисников и тусклое освещение в безликом коридоре.
- Ну, тогда я совсем ничего не понимаю. - Шеф вздохнул и бросил заявление на стол. - Павел достал?
- А овощ тут причём?! - Её возмущению не было предела. От кого, от кого, а от дяди Вити она такого не ожидала. Подумаешь, мелкий дрыщ мнит из себя супер крутого. Тоже мне, овощеплод недоразвитый! Ладно гений, но Пашка?! Да его даже Катенька не боится!
- Хорошо, хорошо! - Пошёл на попятную Виктор Дмитриевич. - Кто тогда?
- Никто. - Марьяна буркнула и по-детски обиженно надула губы.
Как дядя, вообще, мог такое подумать? Да чтобы она, да из-за кого-то?
- Хорошо. - Покорно согласился он. - Тогда что?
Вот тут она и призадумалась. Ну, как ему объяснить то, чего она сама себе объяснила лишь с пятой попытки?
- Марьюшка? - От такого ласкового обращения у девушки предательски защипало в носу, которым она тут же шмыгнула. Так называла её только мама. - Скажи мне, непонятливому, что происходит с тобой?
Да она сама точно не знала...
После маминой смерти дядя Витя взял её на поруки. Крепко и надёжно. По его указке пошла учиться на экономиста, а не в художественный. Училась на заочном и работала в его фирме. Полгода назад благополучно закончила "вышку" и получила диплом. И вот ответственно проработав несколько месяцев, решила взять паузу.
Ну, угнетали её эти бесконечные цифры и кипы бумаги! Отчёты, сводки. Сводки, отчёты. Месячные, квартальные, годовые. Марьяна чувствовала себя ходячим калькулятором. Надоело! Захотелось заняться любимым делом. У неё, кстати, неплохо получалось совмещать творчество с коммерцией. Не с бухты-барахты она затеяла это увольнение. Знала, что просто так Виктор Дмитриевич не отпустит. Поэтому вот уже пару месяцев по выходным брала заказы: составляла деловые письма, обращения и различные тексты, рисовала обложки для книг начинающим писателям. С заказами было не густо, но она ведь только начала.
Конечно, её необъятная благодарность Виктору Дмитриевичу никуда не делась. Если бы тогда он не оформил опеку и не поддержал, где бы она сейчас оказалась? Но время прошло - она выросла, и пора самой строить свою жизнь без оглядки на дядю. А он всегда может прийти в гости и просто помочь советом.
Неродной дядя Витя давно для неё стал родным. Всю подоплёку их тесного общения никто не знал. Даже Пашка, его родной племянник. Тем более - жёнушка.
Набрав воздуха для смелости, как можно мягче Марьяна поведала про свои планы, рассказала про то, что успешно подрабатывает и ей это нравится. И хочет заняться этим вплотную.
А самый близкий на свете человек, слушая её сбивчивый рассказ, задумчиво наблюдал в окно за снующими туда-сюда машинами и людьми.
- Дядь Вить?
Длинная речь закончилась уже как минут пять, но шеф никак не отреагировал на это.
- Как же быстро летит время. - Вздохнул он и, взяв ручку, размашисто поставил свою подпись. - Надеюсь, я могу тебя навещать?
- Обижаете, дядь Вить! - Чуть не обиделась Марьяна.
- А ты не обижайся.
- На вас точно не буду. - Его сразу простили, ещё не обидевшись.
- Ты же знаешь про отработку? – Напомнил шеф.
- Да знаю. Отработаю.
Стоило Марьяне покинуть уютный кабинет, как получила презрительно завистливый взгляд от секретаря. Лика, да и не только она, строили разные догадки об их с шефом отношениях. Лика и Вера Семёновна были уверены, что они "близки" и завидовали этому. Жутко завидовали. Пашка подозревал, что она внебрачная дочь дяди и от этого бесился. Боялся потерять своё тёпленькое местечко на фирме. Были и другие версии, но эти самые популярные.
Поначалу, Марьяну это расстраивало. Потом раздражало. А года через два, просто перестала обращать на сплетни внимания. Пусть говорят. Всё равно всем рты не заткнёшь. Даже знай они правду, это бы породило новый виток завистливых сплетен.
Дядя Витя вообще, хотел ввести тогда ещё юную девушку в свою семью, но она отговорила. Пусть он и остался не приклонен в вопросе официальной опеке, однако сама опека осталась на бумаге и не была оглашена его семье. Зачем настраивать его родню против него же и себя? Меньше знают, крепче спят. Пашка тоже держал язык за зубами о своих подозрениях и не распространял их дальше стен офиса. Иногда и в его пустой овощной голове мелькали вполне разумные мысли. Жалко, что редко.
«Она улыбнулась, и мне показалось, что весь мир стал светлее»
(Эрих Мария Ремарк. Три товарища)
Чай был вкусный, книга интересной, а ранний вечер приятным.
Приятный ровно до того момента, когда чей-то палец не нажал на дверной звонок.
- Не открою.
Через минуту прозвенел второй звонок.
- А вот не открою. - Марьяна неспешно сделала новый глоток чая и вернулась к книге.
"Итак, на чём я там остановилась?"
Новая порция весёлой трели не дали Марьяне вновь погрузиться в сказочный мир увлекательного романа. Она сдвинула брови и постаралась мысленно донести до незваного гостя всю несвоевременность его посещения.
Не помогло. Четвёртый звонок словно наждачкой прошёлся по её напряжённым нервам.
- Ещё раз... вот только ещё раз и я за себя не отвечаю...
Пятая трель дверного звонка прозвучала в её ушах похоронным маршем для наглого гостя.
Стараясь держать себя в руках, Марьяна медленно положила книгу на журнальный столик и, спрятав голые ступни в мягкие тапочки-зайчата, подошла к двери и посмотрела в глазок.
Нет. Не может быть.
Посмотрела опять.
Ну, что за напасть!
- Марьяна... Витальевна, - произнесли с той стороны. - Очень невежливо держать гостя за порогом.
- А где вы видите гостя, Максим Петрович? - Делано удивилась хозяйка квартиры. - Отойдите в сторонку, хоть посмотрю на него.
Жёсткие губы скривились в усмешке, а серо-зелёные глаза посмотрели прямо в дверной глазок.
- В двойне не вежливо намекать... человеку, что гостем его не считают.
- А кто вам сказал, Максим Петрович, что я намекаю?
Гений сложил руки на груди, играя своими мускулами. Даже через узкий глазок Марьяна в полной мере насладилась увиденным.
- Не пустишь, значит?
- Не-а.
- Боишься?
Она насмешливо фыркнула. Вот ещё! Сейчас он на её территории. Чего бояться?
- Тогда почему?
- Просто не хочу.
- Понимаю. - Он кивнул головой. - Но настаиваю.
А вот это было лишним...
Очень уж не любила Марьяна, когда кто-то на чём-то настаивал, тем более, если дело касалось её самой. Излишки воспитания, так сказать. Самостоятельная жизнь накладывает свой незримый (на первый взгляд) отпечаток.
"В своём доме будешь настаивать, настоятель недоделанный"
Она гневно пнула ни в чём неповинную дверь тапком-зайчиком и, сразу устыдившись, ласково погладила гладкую обивку двери, а затем и пушистого зайку на ноге.
- Понимаю. Но не открою! - Категорично заявила девушка и, поднявшись на носочки, дотянулась до коробки звонка. Безжалостно вынула батарейки и спокойно отправилась дочитывать книгу.
Окончательно наглеть и барабанить в дверь гений не стал.
Однако снова погрузиться в увлекательный роман у Марьяны не получилось. Мысли всё время скатывались к неожиданному визиту дядиного гения.
Чего приходил, спрашивается?
Две положенных недели отработки закончились, и вот уже несколько дней она наслаждалась ничегонеделаньем. Как раз завтра собиралась проверить почту и взяться за заказы, если таковые имелись. А они непременно должны были быть.
И тут такая подстава!
"Где он, вообще, взял мой адрес? Не дядя же ему дал, в самом деле?! Пашка... Этот мог. Или Лика-курица"
Задумчиво глотнув чай, Марьяна недовольно поморщилась. Вот и чай из-за него остыл. Одни неприятности с этого гения. Горестно вздохнула и поплелась на кухню ставить чайник и пополнять запас быстрых углеводов с бешеным уровнем гликемического индекса - за конфеткой.
Пока шла, мысленно уговаривала поджелудочную особо её не ругать. Ей-то эта конфета в радость, а поджелудочной - авральная работа. Сочувствуя своему внутреннему органу и полностью осознавая неразумность действий, Марьяна решительно зашуршала фантиком.
Блаженно жмурясь, она наслаждалась сладостью, с интересом поглядывая в окно.
Вечер мягко и неторопливо окутывал летний город. Ребятня самозабвенно резвилась на детской площадке. Цветные лавочки были набиты бабушками и молодыми мамочками. Только на одной, которая стояла прямо напротив её окна, раскинув руки на спинке, восседал... Максим... Петрович.
Что за ерунда?!
Марьяна торопливо сдвинула белоснежный тюль и, прилипнув носом к стеклу, убедилась, что ей не показалось.
"И что он там забыл?"
Её заметили и, склонив голову набок, ответили пристальным взглядом.
Губы сами сжались в упрямую линию.
"Снова на понт берёшь? Ха! Не дура, второй раз не поведусь"
Она невозмутимо задёрнула тюль обратно и, стараясь выкинуть дерзкого гения из головы, поставила чайник на огонь.
"Ишь, чего удумал. Не мытьем так катаньем? Ну-ну"
Звонкий свисток чайника неожиданно застал Марьяну возле окна, где она, прячась, словно преступница, подглядывала за парнем.
Дожили…
"Это я совсем с ума сошла? Разве мне есть дело до гения? Хочется ему отсиживать мягкое место на лавке под моим окном, пусть отсиживает. Мне то что?"
Чай был вкусный. Книга интересной...
"А вот и не правда!"
Марьяна тяжело вздохнула и отложила книгу в сторону. Смотреть на одну страницу в течение нескольких минут, совершенно не вникая в сюжет, это не то, чем она мечтала заняться.
Ладно, его взяла, если он ещё там, то придётся выйти. И не из-за того, что перед ним неудобно, а потому что интересно.
Да! Просто интересно.
Тоненькая девичья фигурка тихонечко подошла к окну и, стараясь не отсвечивать, бросила быстрый взгляд на улицу. Сидит, гад гениальный, смотрит.
Спряталась за стену и погрозила кулаком в пустоту. У-у-у, паршивец, глазастый! Чтоб тебе весь следующий день икалось!
Больно? Трудно? А ты — улыбнись! Ведь ты ещё жив. А пока жив — всё впереди.
(Неизвестный автор)
- Максимилиан? - Голос хрипло дрогнул и Марьяна судорожно откашлялась. - Макс?
Нет, ну что за шутки такие? Они же не на Земле, в самом деле! Нашёл место, где шутить!
- Макс! Выходи сейчас же! - Сердце забилось в предчувствии надвигающейся катастрофы. - Ма-а-акс!!!
- Ты чего орёшь? - Грубо прервали переполошившуюся девушку.
- Ой!
Неожиданно раздавшийся голос совсем рядом, заставил испуганно вздрогнуть и посмотреть на его владельца. И это был не Макс. Незнакомый мужчина в простой светлой рубашке на выпуск с небрежно расшнурованным треугольным вырезом и просторных холщовых штанах, вышел из-за ближайшего дерева. Габаритами и причёской он напоминал гения, но выглядел на десяток лет старше и волосы имели цвет спелой пшеницы.
Мамочки...
Колени неожиданно ослабли, чуть не уронив Марьяну в мягкую траву.
"Это же местный! МЕСТНЫЙ! Иномирянин! Да к тому же мужчина!!! Мамочки, мамочки..."
Она же ничего не знает! Как они поступают с неизвестными путешественниками? Что же делать? Макс говорил, что бояться ей нечего - рядом с ним. Но сейчас-то она одна! Одна!!! Как же такое могло случиться?
Мужчина неотвратимо приближался и его вид отнюдь не напоминал дружелюбный. Он остановился в паре метров от испуганно застывшей девушки, лихорадочно пытающейся не упасть в обморок или не дать стрекача.
- Ну, чего орёшь? - Голос у мужчины был грубоватый и низкий, а глаза, смотревшие на неё с лёгким изучающим прищуром, глубоко карего цвета. - Ты понимаешь меня? - Она судорожно кивнула, стараясь быстрее продумать ситуацию и взять себя в руки. - Как твоё имя?
Марьяна вспомнила, что Максим говорил о важности имён в этом мире.
- Сначала назовите своё. - В её голосе прозвучали истерические нотки, но в целом она постепенно брала над собой контроль. Просто на это требовалось чуть больше времени, чем обычно.
Мужчина опустил взгляд на увесистый топор, который крепко держал в своей руке-лапе, и легко прокрутил его несколько раз по кругу. Словно примериваясь…
Колени снова ослабли, и Марьяна схватилась за бешено колотившееся сердце.
"Мне ка-пец…"
- Джонатан. - Хмуро назвался мужчина, перестав играть на слабых нервах горе-путешественницы и с неодобрением уставился на её макушку, где отчётливо виднелись сине-голубые пряди. Девушка непроизвольно пригладила волосы, пытаясь хоть как-то крыть синеву.
Гений не стал настаивать на возвращении волосам нормального цвета, сказав, что это не критично и пока ничего менять не надо, а потом ухмыльнулся и добавил непонятное: «Будет интересно». Она тогда так этому обрадовалась, что даже не стала спрашивать «кому и почему должно быть интересно».
Теперь же сто раз успела пожалеть, что пошла на поводу своей прихоти. Когда на одной чаше весов – выражение собственной индивидуальности, а на другой – целостность головы, стоят ли эти пряди такого расклада?
Абсолютно нет.
Одно радовало, этот пугающий иномирянин всё-таки назвал своё имя. Значит, её голове пока ничего не угрожает. Хоть один совет гения оказался полезным!
- Ну, о-о-очень приятно, а я Марьяна. - Выдохнула девушка с облегчением.
- Откуда ты, Марьяна и что делаешь одна в лесу близ Белого Яра? - Местный прожёг её подозрительным взглядом. - Ты не из нашего подОла. Где твой сопровождающий?
Сама бы хотела знать!
А зачем ей нужен сопровождающий? Неужели здесь нельзя девушкам ходить одним?
- Мой друг хотел познакомить меня со своими родными, но как-то получилось, что я потерялась. – Звучало, конечно, несколько притянуто за уши, но это самое первое, что пришло ей в голову.
- И как зовут твоего... друга?
- Максимилиан. - Она с надеждой посмотрела на мужчину. - Вы случайно не знаете такого?
- Максимилиан, - задумчиво повторил иномирянин, – нет, не слышал. А его хель?
"Хель? Фамилия, что ли? Не знаю..."
И тут Марьяна поняла, что всё намеченное приятное путешествие окончательно летит в тартарары. Мало ли Максимилианов в этом мире? Она даже хель его не знает! Как же теперь его искать? Если бы она только расспросила его поподробнее!
Несчастные синие глаза наполнились слезами и девушка тихонько всхлипнула. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько беспомощной. Никогда! Даже после смерти мамы.
- Значит, не знаешь. - Догадался мужчина, смотря на то, как безжалостно кусались розовые губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу всхлипы, как размазывались дрожащими руками слёзы по щекам, и сочувственно вздохнул. - Давно разминулись?
- Я... (всхлип)... не знаю... (всхлип)... просто оглянулась... (всхлип)... а его нет...
- А где твой дом? - Задал вполне очевидный и правильный вопрос мужчина.
Правильный в его понимании, а в её...
Всё. Это было последней каплей и Марьяна, спрятав лицо в ладонях, позорно разревелась.
"Что же мне теперь делать? Как попасть домой?"
- Ну, ну, … - мягко произнесли рядом и погладили по вздрагивающим худеньким плечам. - Так и сказала бы, что не помнишь. Зачем сразу слёзы лить? Наверняка тебя уже ищут и что твой друг подумает, обнаружив в таком состоянии?
"Что, что... что он козёл! Оставил меня одну в незнакомом мире! А-а-а!"
Стоп... Марьяна резко прекратила слёзную истерику, хлюпнула носом и, не стесняясь заплаканного лица, с надеждой посмотрела на мужчину.
- Он же знает про эту поляну? Знает! Это он её мне показал! Мне надо просто подождать его и всё! - И радостно улыбаясь, стала вытирать рукавом слёзы. - Ну и паникёрша же я, только и надо было подождать.
«Если проигравший улыбается, победитель теряет вкус победы»
(Усэйн Болт)
На столе разместился огромный каравай душистого хлеба, необъёмная чаша с овощами, отдалённо напоминающие земные, здоровый кусок варёного мяса и кувшин с каким-то напитком.
И это всё на двоих?
- Приятного аппетита, - пожелала Марьяна, озадаченно разглядывая с чего бы начать.
- ДобрО, - ответил Джонатан и принялся нарезать мясо.
- Отрежьте мне, пожалуйста, кусочек хлеба. - Попросила она хмурого мужчину, когда тот закончил с мясом.
- Хлеб нельзя резать, - отчеканил он, - только ломать руками.
Да? А почему? А мясо можно?
О-о-очень хотелось спросить, но стоило вспомнить «по-мой-ру-ки» желание сразу пропало. Поэтому девушка сосредоточилась на важном – как отрезать себе кусочек хлеба, не беря в руки нож? Отщипнуть. А с какой стороны? Вдруг и здесь есть особое правило?
Желудок ворчливо попросил поторопиться. Эх, была не была и она, положившись на удачу, ухватилась за край, который был ближе всего, но, сколько не пыталась, отломить не смогла. Всё это время мужчина наблюдал за тщетными попытками странной гостьи добыть себе хлеб.
Ладно, пусть так. С хлебом не повезло, но есть ещё овощи и мясо, которое было аккуратно нарезано на порционные куски. Немного подумав, Марьяна поняла, что мясо на ночь – плохая идея. Тогда остаются овощи.
Девушка внимательно осмотрела блюдо с овощами, и её выбор пал на огурец (предположительно огурец) – синий, в тёмную полоску. Он оказался огромным и с трудом помещался в ладони. Она взвесила его в руке, стараясь на прикидку определить вес, а потом осторожно понюхала. Странный огурец ожидаемо пах свежестью, но весь аппетит портил его синюшный вид и нелепые полоски. Девушка провела пальцем по полосе, которая была слегка выпуклой, и тоскливо вздохнула: может когда его порезать и посыпать солью, станет лучше?
И она решилась. Оставалась надежда, что соль будет привычного белого цвета или на крайний случай, розовая, как гималайская.
- Джонатан, а это синее чудо можно ре... зать… - Последнее слово вышло смазанным, потому что в это время Марьяна подняла голову и увидела кое-что, смутившее её до глубины души.
Джонатан, сидевший почти рядом, даже не притронулся к еде, а, поставив локоть на стол и подперев щёку мозолистой ладонью, всё это время, пока она решала, что можно съесть, а что нет, смотрел на неё с невероятной смесью любопытства, изумления и жалости.
Девушка медленно положила так и не опробованный овощ на место и сложила руки на коленях. Она с силой закусила губу, чтобы не рассмеяться, потому что слёзы по этому случаю были давно уже выплаканы. В который раз её принимают за ту, кем она на самом деле не является? В сотый? Тысячный? Она давно перестала вести счёт. И вот снова-здорово! Даже попав в другой мир, она забрала с собой своё «проклятье».
Какой на сей раз нарисовали ей образ? Недалёкой, чудаковатой с придурью девицы?
- М-м… можно мне просто попить? – Она кивнула на кувшин, но потом передумала. Ещё неизвестно из чего сделан этот напиток. – А давайте лучше воды. Есть у вас просто вода? - Марьяна покосилась на тазик с розовой водой. - Только чистая.
Джонатан проследил за её взглядом и чуть не сплюнул от досады. Она совсем ополоумела?! Или издевается?! За дикаря его держит?! Сама словно новорождённый детёныш, а он виноват?!
Мужчина со злостью вцепился пальцами в румяный бок большого каравая, с лёгкостью оторвал от него добрый кусок и, не спрашивая разрешения, шмякнул на стол рядом с притихшей девицей, следом схватился за мясо, но одарённая протестующе замычала. Мясо полетело в его тарелку и смачно шмякнулось о гладкую поверхность. С кувшином он был более осторожен, успев сорвать злость на хлебе с мясом (теперь жалел, нельзя так обращаться с едой). Неторопливо разлил морс по пузатым кружкам и аккуратно вернул на место.
- Ешь. – Безапелляционно приказал он Марьяне.
- Это что? – Она и нырнула носом в кружищу и с наслаждением вдохнула ягодный аромат.
- Малиновый морс. – Откликнулся Джонатан и поинтересовался: - Ты всегда нюхаешь еду, перед тем как съесть?
Девушка пожала плечами и взяла хлеб. Он оказался мягким с румяной и хрустящей корочкой. Морс тоже пошёл на ура. Джонатан, видя, что она, наконец, принялась за еду, стал наполнять тарелку и себе.
Пока Марьяна старательно пережёвывала хлеб, запивая его малиной, старалась незаметно наблюдать за здоровым мужским аппетитом. Если он так хорошо ест, значит и хорошо работает.
- Ещё хлеба или морса? - спросил он, заметив её опустевшую кружку.
- Нет, спасибо, - сыто улыбнулась она и погладила довольно заурчавший живот. - Добавка будет лишней.
Кареглазый лишь покачал головой, окончательно поставив на ней жирный крест.
- Джонатан, мне бы... по нужде сходить. – Марьяне было неловко говорить о таком, но не в штаны же спускать?
- В сенях, ... - начал было он, но потом посмотрел на бревенчатый потолок, что-то там безрадостно разглядывая, и предложил: - Пойдём лучше покажу.
Странный он, но так и правда будет лучше.
В сенях имелась неприметная дверка в закуток, в котором стоял высокий ящик с овальной дырой. Мужчина растерянно почесал короткую светлую макушку и стал неловко объяснять принцип местного туалета. Кстати, запаха здесь вообще никакого не чувствовалось, что заметно подняло Марьяне настроение. Да и чистенько было. Удивило наличие стопки квадратиков бумаги, которая оказалась к тому же слегка влажной.
Ух, ты как интересно!
- А как долго держится влага? – Поинтересовалась она, разглаживая мягкий бежевый квадрат.
- Эм... Пока не подот... - Он досадливо махнул рукой. - Дальше сама разберёшься.
«Нужно немного, чтобы вызвать улыбку, и достаточно улыбки, чтобы всё стало возможным»
(Жильбер Сесброн)
ДомА в подоле Белый Яр были похожи друг на друга словно близнецы-опята, выросшие на одном пеньке после дождичка в четверг. Но даже у близнецов, если они похожи как две капли воды, со временем появляются некоторые особенности, по которым их можно отличить. Белый Яр не стал исключением – цветы в палисаднике, роспись на заборе, резные ставни – это то, что сердобольные хозяйки осмеливались украшать по своему вкусу, предпочтениям и возможностям.
Несмотря на раннее утро, улицу нельзя было назвать совсем уж пустынной. Редкие прохожие, спешившие по своим делам, бросали на девушку заинтересованные взгляды. Молодые хозяйки, решившие поухаживать за своими идеальными клумбами по утренней прохладе, не скрываясь, смотрели на неё, как на восьмое чудо света.
Может быть в другое, более благоприятное время, она тоже не упустила бы момент, чтобы с интересом изучить окрестности и поближе познакомиться с этими людьми (всё-таки другой мир, это не соседняя страна и даже не континент, куда можно добраться, купив билет на самолёт). Но не сейчас, когда сердце разрывалось на части от одной только мысли, что та поляна окажется пустой…
Да и чувствовала она себя в подоле, словно мышка среди милых кисок. Вроде и смотрели на неё без злобы и неприязни, но невидимое нечто, давило на неё со всех сторон, словно предупреждая об опасности.
Из Белого Яра Марьяна выбралась довольно быстро, так как дом Джонатана находился почти возле самого его края, а минут через двадцать подол и вовсе остался позади. Дорога, возвышаясь, свернула влево, и небольшой перелесок, словно стеной, окончательно отгородил её от поселения.
Девушка угрюмо переставляла ноги, стараясь не думать, что будет делать, если Макс снова не придёт. Сейчас главное найти знакомую поляну и остаться там до победного конца. Одно плохо - поесть не успела и с собой ничего не взяла, зато зубы почистила. Н-да.
Понемногу утренняя прохлада сменилась полуденным теплом. Солнце жизнерадостно оторвало свой румяный бок от земли и зависло ровно посередине между горизонтом и зенитом. Дорога хоть и была земляной, но не пылила. Она широкой лентой убегала вдаль и терялась где-то возле тёмной полосы леса. По обе стороны от неё раскинулись поля с различными посевами, определить названия которых Марьяна не взялась. Она и раньше колосья ржи от пшеничных бы не отличила, а здесь они и без этого имели кучу своих отличий, как тот же синий в полоску огурец.
Часа через полтора она устало нырнула в лесную прохладу. Пить хотелось неимоверно. Рюкзак оттягивал плечи, будто пятидесятикилограммовый мешок с мукой. Девушка бы и рада потерять его где-нибудь по дороге, но это было всё, что имелось у неё в этом чужом и незнакомом мире.
Широкая полевая дорога, в лесу трансформировалась в еле заметную тропинку, которая как трусливый заяц петляла между деревьями.
Вскоре Марьяна заметила поваленное дерево с иссушённым стволом, на которое ещё вчера обратила внимание. Значит ей пора сворачивать с тропинки и забирать вправо. Через десять минут она вышла на поляну, с которой за вчерашний день почти сроднилась и окинула её печальным взглядом. Она оказалась пуста.
Девушка устало скинула в зелёную траву рюкзак и прислонилась к тёплому шершавому стволу.
- И что теперь?
***
Через пару часов солнце достигло своего зенита, проникая лучами даже сквозь густые кроны деревьев. Положив голову на рюкзак, Марьяна свернулась калачиком на маленьком клочке прохладной тени.
Два часа бесполезных ожиданий, которые ей показались двумя днями, и осознание безвыходности ситуации, привели к тому, что на девушку навалилось полное безразличие. Что толку куда-то идти, что-то делать, если выхода нет? Нет его! Она заперта в этом мире, на этой треклятой поляне, похлеще, чем копи царя Соломона.
Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько беспомощной!
Кажется, это конец...
Несмотря на жару, тело словно заиндевело изнутри, и глаза закрылись сами. Даже жажда в скупе с голодом притупились, и Марьяна задремала.
Было всё ещё светло, когда она заметила сквозь прикрытые веки некую тень, закрывшую от неё солнце. Она с надеждой распахнула глаза и… увидела Джонатана. Он неспешно опустился рядом с ней на корточки и сложил руки на коленях. Она невольно отметила хмурую складку между светлыми бровями, напряжённый карий взгляд, крепко сомкнутые губы и прошептала:
- Он не пришёл…
Это отняло последние силы, и девушка провалилась в беспамятство.
Джонатан какое-то время рассматривал ушедшую в обморок девицу, затем грустно хмыкнул и подумал, что вот так, неподвижная и молчаливая, эта непутёвая одарённая похожа на безобидного ребёнка. Но стоит ей очнуться и открыть свою бездонную синеву, сквозь которую проступает отнюдь не детская разумность, стойкость и упорство, а ещё упрямство, настырность и безрассудство, так и хочется, чтобы они снова закрылись.
А лицо? Такое милое, с мягкими плавными чертами – оно словно говорило: «посмотрите на меня, какая я лапушка». Ага, сама невинность… Он никогда не думал, что такая «лапушка» может так кричать. Конечно, он никогда не жил с кем-то под одной крышей и совершенно не представлял как себя вести с такими вот молоденькими девицами, вот и был несколько неучтив. Но она как будто специально всё делала не так, точно бы проверяя его на прочность! И честно признаться, прочности оказалась меньше, чем он предполагал.
Только в двух случаях её поведение можно было принять за правду, если бы она была «слаба» умом, либо только вчера родилась, что само по себе противоречило всему, что он успел в ней разглядеть.
Промучившись полдня и пытаясь найти оправдание ей, да и себе, так и не нашёл более или менее логического объяснения всему, что произошло между ними. Неужели так велик в ней дар, что разум просто не справляется?