— Знаешь, я всегда хотел женщину не такую, как все… Но не до такой же степени…
Истинное оружие против жизни — слова разочарования!
Так заканчивались все мои отношения, пока я просто не перестала очаровываться. Тогда они, эти отношения, перестали начинаться… И стало казаться, что любовь и какие-либо отношения вообще — это, как прогноз погоды: всегда нечто эфемерное и приблизительное. А мне нужна была ясность!
Все в моей жизни шло кувырком. Я всегда чувствовала себя «не в своей тарелке» в этом мире. Конечно, во мне было много странностей, но, кажется, не больше, чем у любого человека, а некоторые и вовсе были незаметны, если не заглядывать в амбулаторную карту. Например, частичная гетеротаксия, когда некоторые внутренние органы перепутаны местами, и транспозиция внутренних органов, когда главные из них расположены зеркально, не как у всех. Но ведь это не доставляло совершенно никаких хлопот, разве что требовало дополнительных пояснений на медосмотрах.
Кроме того, у меня была особая аллергическая болезнь, которой ни у кого в роду не наблюдалось: аллергия на пыль, на все цветущие растения, на лактозу, яйца, кофе и цитрусовые, и, как ни странно, на все виды мяса и некоторые виды рыб. Оставшийся список запретных продуктов даже перечислять не хочется, словом, держалась на святом духе. Но и к этому я приспособилась.
Вдобавок ко всему я всегда знала, что у меня не может быть детей. Возраст был таков, что пора бы уже воспитывать их и жить себе счастливо с семьей. Да не тут-то было. Наверное, это стало последней каплей в двух последних отношениях.
Что бы я ни делала, внешне все вроде бы было хорошо, но жизнь не устраивалась никак. У меня никогда не было подруг. С самого детства. Я всегда была общительной и открытой, делилась игрушками и сладостями, охотно принимала гостей в доме родителей и не отказывала в помощи, но каждый раз к середине игры в песочнице оставалась одна. Сначала это было не так заметно, да и что мог проанализировать детский мозг — просто было грустно и обидно. И потом мама списывала мои неудачи на слишком частое нахождение в клиниках и стационарах или обвиняла детей и их родителей в дурном воспитании и отсутствии душевной щедрости, говорила, что никто не достоин ее дочери. Необъяснимую болезненность не всем родителям можно было объяснить. И в конце концов я привыкла к наблюдению жизни других со стороны.
В осознанном возрасте много размышляла о парадоксе своего социального существования. Притом, что я по-прежнему оставалась инициативной, отзывчивой, никогда не относилась плохо к людям в принципе, старалась принимать их со всеми недостатками, однако заметила одну простую вещь: что это не меня сторонятся, это меня что-то отталкивает от них, как одноименные полюса магнита. И это было почти буквально. Причины были самые разные: человек открывался с неприятной стороны; интересы вдруг кардинально менялись. Возможно, было и еще что-то на уровне энергетики: иногда мне физически становилось плохо рядом с кем-то.
Как ни странно, я не отчаялась, не замкнулась, не подалась в религию или секту, не стала «ботаном», хотя учеба всегда давалась легко — брала дополнительную нагрузку выше школьной программы, не ушла в алкоголизм или наркоманию, не стала жалкой неудачницей, но к двадцати годам выработала собственную стратегию, чтобы больше не разочаровываться в отношениях или в себе.
Что-то закрылось во мне, заморозилось. Отношения стали походить на формальность. Может, поэтому впоследствии мне так легко удалось написать кандидатскую диссертацию по современной литературе, потому что сосредоточилась на исследовании и полностью ушла в работу.
Постепенно я привыкла к обособленному образу жизни, не особо стремилась сближаться с людьми, чтобы потом не сожалеть о неожиданной, но неотступной прохладе или расставании. Легкие знакомства, ничего постоянного. Ничего личного, ничего теплого и душевного…
И все же душа всегда была не на месте, все чего-то ждала и искала. Может быть, безболезненного конца?
Конечно, в свои тридцать пять лет хотелось простого женского счастья. Но, похоже, я уже не переваривала мужчин, как и мясо, как и лактозу с цитрусами — покрылась ледяной броней с налетом циничности.
В моей жизни были мужчины, но ни одного не могла удержать больше года. Сначала все шло хорошо: конфетно-букетный период, новизна ощущений, удовлетворение сексуальных потребностей, а когда впечатления от секса ослабевали и нужны были стимулы для поддержания отношений, тут-то и начинались проблемы. При всем стремлении к тем, к кому почувствовала желание «притянуться», нас постепенно отталкивало друг от друга. Или это была их природа: мужская — полигамная — сволочная. Или что-то перевернулось с ног на голову в этой Вселенной, и я выпадала из системы уравнений.
Первых трех я не особо удерживала, характер был такой: низость и уродство души трудно вынести, и так мерзко, тошно, что должна была платить мужчине душевной щедростью и физическим комфортом за то, что его регулярно не существовало в моем быту, в моей жизни, рядом с моей душой. Незачем было гнаться и дальше тратить терпение. И в сексе я не чувствовала себя женщиной, а скорее, необходимым атрибутом. Между нами была такая пропасть. А мужчин вроде заправских донжуанов, казанов я и вовсе не рассматривала.
Но вот четвертый выбил из колеи. В какой-то момент я поверила, что это моя половинка и именно он будет тем человеком, который состарится со мной. Я во всех красках представляла себе эту картинку. Ощущала его всей кожей, любила до дрожи, томилась по нему в его отсутствие, млела от его взгляда и слов… И, боже, как это было взаимно! Красиво, ярко, глубоко… Целая Вселенная сходила с ума вместе со мной! Я даже подумать боялась, что такое возможно!
Декабрь был холодным, как никогда. Циклоны находили один за другим. Казалось, природа все чаще бунтует вместе со мной из-за несправедливости жизни.
Работала я на факультете филологии и преподавала в основном современную и античную литературу. Мои декабрьские выходные были посвящены анализу литературных произведений Пелевина и Улицкой для подготовки к открытому семинару. Предстояла очередная аттестация. Вынужденная необходимость соблюсти все формальности делала из меня добропорядочного служителя высшей школы. Я не усложняла себе жизнь и не противостояла системе: так проблем в социуме было меньше.
Мир выдуманных героев позволял спрятаться от реалий бытия. Слава всем античным богам, что существовало так много фантазеров, которые увлекали своими выдумками, и переносить реальную жизнь становилось легче. Однако даже нескольких пар не всегда было достаточно, чтобы заполнить день активной деятельностью. Поэтому я нашла подработку в качестве редактора.
От одного из крупных издательств нашего города мне поступило несколько заказов на редакцию художественных произведений современных писателей. И в ходе ежедневной внеурочной работы я не заметила, как увлеклась чтением фэнтези.
Некоторые авторы были весьма посредственны в выражении фантазий, а от некоторых работ просто дух захватывало. Невольно поражало, что у кого-то настолько активное воображение, способное оторваться от устойчивых стереотипов, взмыть в такие высоты и ни на грамм не оказаться банальным, наивным и предсказуемым. Иногда это даже спасало от той тоски, которую я регулярно подавляла. Чужой мир, проживание жизней вместе с героями, невообразимые персонажи и столько магии вокруг… И практически везде присутствовал пресловутый Happy End. А что было нужно уставшему сердцу, как немного меда на рану?!
***
Сегодня было воскресенье. Коллега Ася уговорила составить ей компанию в ночном клубе для более успешного знакомства с ее новым мужчиной. По доброте душевной я не отказала, потому что просто хотелось выйти из четырех стен хоть куда-нибудь и одновременно избавиться от гадких воспоминаний от пятничного ужина в доме родителей.
Но совершенно точно знала, как пройдет сегодняшний вечер: и мое настроение, и неуемные жалобы коллеги на жизнь, поведение мужчин, которых она выбирала (они пользовались ею и исчезали)… А потом появится еще один занудный тип, которого тоже надо будет потерпеть… Так что все просто замечательно. Единственное, что должно было спасти — это громкая музыка и алкоголь. На текилу у меня не было аллергии, хотя с лимоном она была бы намного приятнее. Но одного горького опыта достаточно: цитрусы не мой фрукт. Главное, нужно вовремя унести ноги, чтобы завтра текила не сказалась на работе.
У входа в клуб я появилась в темных плотных джинсах и в черном норковом полушубке. Грохот клубной музыки простреливал сквозь стены здания. Ожидая Асю, я осмотрела окна соседних жилых домов и мысленно посочувствовала жильцам.
Ася появилась вовремя в своем неизменном «кукольном» наряде: ярко-розовые стрейчевые джинсы, под розовым пуховиком розовая приталенная рубашка, розовая помада и розовый лак на ногтях. Ассоциация с пирожным, как казалось Асе, покорит любого парня, и любые доводы против только ввергали ее в уныние. Потом она хвасталась фотографиями с «покоренными», которые, как оказывалось, увлекались ею ненадолго. И весь коллектив в течение нескольких недель проявлял участливое внимание к судьбе бедняжки.
Я даже немного завидовала ей: через пару месяцев Ася уже и не помнила о разочаровании и готовилась к новому свиданию. Жизнь била ключом в этой «блондинке».
После осмотра службой безопасности клуба мы прошли в зал. Мельком осмотрев контингент, я грустно улыбнулась. Это был не «Озирис», где я часто бывала и довольно хорошо проводила время со знакомым барменом Борисом и бутылкой текилы. Здесь собрались молодые люди от семнадцати до двадцати пяти, не больше. По тому, как оглядывалась на меня молодежь, я понимала, что мой возраст вышел из категории ее интересов. Асе было в самый раз. По-моему, ее не волновали все эти вопросы. А меня не прельщали двадцатилетние юноши, да и нимфоманией не страдала. Единственное, что могло вытравить ощущение стареющей девы, — алкоголь. Поэтому сегодня я намеревалась напиться.
Мы заняли столик рядом со сценой, вблизи от бара, чтобы легче управлять своими заказами. Ася заказала невероятного цвета коктейль в фужере для мартини, а мне текилы… три.
— Как ты пьешь такую гадость?— спросила Ася, кивая на мои стопки и морща остренький носик.
— Все просто: на все остальное у меня аллергия,— улыбнулась, подмигнула и опрокинула первую стопку текилы.
Ася брезгливо сглотнула и сочувственно поджала губы.
— И откуда такое странное название?
— Тут тоже все просто — это название города, где ее производят.
— И откуда ты столько знаешь о всякой ненужной ерунде?
— Еще проще,— засмеялась я,— много читаю. Обо всем! Как же я могла не изучить напиток, на который у меня нет аллергии? Это редкое явление в моей жизни.
— Как ненормально, что врачи не могут найти причину твоей болезни,— посочувствовала коллега.— Она даже названия не имеет…
— Почему же,— усмехнулась я, залпом выпивая вторую стопку,— у нее вполне конкретное название и причина: аллергия на жизнь!
Ася недоуменно поморгала густо накрашенными ресницами и проронила:
Настал новый понедельник еще одной предновогодней недели в моей жизни. Совсем скоро Новый год, а я одна. Снова одна. Всегда одна…
Удивительный этот праздник — Новый год! Мы так радуемся, что он наступает. Это самый большой светлый феерический праздник. Но вот что удивительно и парадоксально: Новый год — это еще один год жизни, который не прибавляет молодости и шансов чего-либо достичь, это еще одна черта, подведенная под очередными неудачами, еще одно осознание, что ты и в этом году мало преуспел в обретении счастья.
Но вот штука! Каждый Новый год ты, как пятилетний ребенок, веришь, что произойдет чудо, и вдруг откуда ни возьмись привалит счастье — настоящее, долгое, всеохватывающее, счастье, которое оживит очерствевшую душу, раскроет глаза на многие вещи, которых не замечаешь в каждодневной суете, окрылит и подарит возможность одарять других…
Сказочные убеждения из детства!
Грусть затапливает все мое существо, когда проходят эти «сказочные» новогодние каникулы, и каждый ушедший день удаляет меня от ожидаемого чуда. Но я все еще чувствую, что что-то во мне теплится, живет, зреет, только почему-то не находит в этом мире места.
***
Мой день был насыщен занятиями и внеурочной работой со студентами. Несмотря на бурное веселье с текилой прошлым вечером, открытое занятие прошло на ура, в чем и не возникало сомнений.
Понедельник был единственным днем, когда у меня не было свободной минутки для посиделок на кафедре с коллегами, а рабочий день заканчивался. Коллеги поздравили с началом успешной аттестации, оставив на моем столе пирожные с шампанским, не подумав, что я не могу насладиться ни тем, ни другим вместе с ними. Когда у тебя нет аллергии, трудно представить себе, что у кого-то она присутствует буквально на все.
В кабинете оставалась только Ася. Я незаметно сложила угощения в общий шкафчик с провизией для чаепитий и села собрать сумку.
Ася, делая вид, что завершает работу на компьютере, осторожным тоном поинтересовалась:
— Как твое здоровье, Кирочка?
— Я вовремя вчера успела принять витамины, чувствую себя хорошо,— отчиталась с усмешкой, хотя, когда пришла домой, забыла обо всем и просто заснула мертвецким сном.
— А мы с Андреем вчера так хорошо посидели…
Вот уж совсем не хотелось слушать про ее отдых и знакомство, но из вежливости удерживала заинтересованную улыбку.
—…Андрею тебя очень не хватало.
Руки замедлили, дежурную улыбку смыло с лица, и я пристально посмотрела на Асю. Та неловко улыбнулась и спрятала глаза в своих бумагах.
— Что значит — «Андрею меня не хватало»?
Ася сначала сжалась вся, как нашкодивший ребенок, но потом осмелела, повернулась и, выставив руки на бедра, звонко произнесла:
— Ну сколько еще тебе можно быть одной?
— Что?— чуть не подавилась я.
— Что, что, Андрея я нашла для тебя. А мне нравится его друг — Миша.
«Похоже, у «блондинки» воспаление мозга!»
— Прости, Ася, а я просила тебя об этом?— высказала, сдерживая себя то ли от смеха, то ли от негодования.
— Нет, конечно!— защищаясь, вспылила Ася.— Но ты и не попросишь!
— Ах, это ты у нас такая инициативная?
Я поднялась и накинула ремешок сумки на плечо.
— Ася, у нас с тобой чисто деловые отношения. Я помогла тебе пару раз из солидарности, но не путай это с личными отношениями,— сказала максимально вежливым тоном и, захватив пакет со студенческими работами, вышла из кабинета.
— Ну почему ты такая странная?— послышалось за закрытой дверью кабинета.
«Я когда-нибудь тресну по лбу этой бесцеремонной девице!»
***
На автобус успела по расписанию. Иначе в такое время пришлось бы мерзнуть на остановке еще минут двадцать.
Из головы не выходила нелепая ситуация с Асей: я практически указала ей не соваться в мой мир. В мой обособленный, набитый хаосом, отчаянием и безнадежностью мир.
«Наверное, я проявила излишнее пренебрежение, но все же, куда она лезет со своей кукольно-розовой философией? Блондинка! Что с нее взять? Завтра будет дуться, а еще противнее, что наивно рассказывать остальным коллегам о неоцененной добродетели…»
Зазвонил чей-то мобильный телефон. Совсем близко, будто у меня в сумке. Я невольно улыбнулась, потому что заиграла приятная мелодия из детства в современной обработке, и продолжила смотреть в окно: «Погода жуткая! Жаль, что так и не завела свою машинку. Вот бы снова не прозевать остановку. В последнее время я стала такой рассеянной. Что с этим делать? Надо чаще отдыхать, а не работать ночи напролет…»
А мелодия все играла и играла. Люди в автобусе стали раздраженно оборачиваться.
«Вот странный этот кто-то! Зачем брать с собой телефон, если не отвечать на звонок?»
Я нахмурилась и оглянулась назад. Но рядом со мной сидели только старичок с внуком на коленях и две молодые женщины, которые с кем-то переписывались. Но одна из них недовольно поглядывала на мой пакет.
Проснувшись утром, я вспомнила: крысиные бега…
«Крысиные бега?!»
Да, мне снились белые крыски с пушистыми хвостами и неожиданно большими, как у лемуров, глазами цвета молочного шоколада.
Свесив ноги с кровати и болтая ими, я смеялась всплывающим из сна картинкам. А затем живо вспомнила вчерашний вечер. Знакомство по телефону, умышленно подкинутому, вновь позабавило и создало неожиданно легкое настроение.
Я давно перестала быть романтиком, особенно после «наисчастливейших» отношений, и это событие не впечатлило настолько, чтобы задуматься о чем-то серьезном. Ни один мужчина уже не мог меня заинтересовать. И новый оригинальный знакомый не входил в мои планы. Но тем не менее настроение играло красками.
***
Я неспешно шла по коридору университета, любезно приветствуя всех, кто встречался на пути. День обещал быть загруженным и нудным: три пары у первокурсников, хуже некуда, но я не ощущала раздражения и уныния.
Пройдя длинный коридор, я глубоко вздохнула перед тем, как войти на кафедру литературы. В это время методист Ася, вероятно, уже выговорилась насчет неудавшегося знакомства меня с Роном, переварила охи коллег и заела разочарование сникерсом, а сейчас, скорее всего, начнет восторженно вскликивать по поводу моей новой кофточки и сетовать на свой вес. И все это надо выслушать и достойно отреагировать, чтобы в перерывах между парами наслаждаться покоем, а не звоном ее голоса. Девушка — колокольчик по природе своей.
Я натянула дежурную улыбку и взялась за дверную ручку.
— О, Кирочка, доброе утрецо!— весело залилась Ася.— Ой, на тебе новая блузка?! Тебе очень идет!
— Привет, привет, Асенька. Спасибо, ты, как всегда, очень щедра на комплименты. Мне кажется или ты за выходные похудела очень?— тут же вставила, предупреждая ее занудный монолог о своем теле. Теперь она будет довольно улыбаться весь день и уже не заговорит на избитую тему. И хорошо, что уже не злится на меня за вчерашний выговор.
— Да, да, Ася похудела,— поддержала мысль догадливая Мария Петровна Карлова, специалист по истории древнерусской литературы.
— Доброе утро, Мария Петровна.
Карлова добродушно улыбнулась и занялась своими учебными программами.
Видимо, я оказалась права: в глазах Аси заплескалось умиротворение, она польщенно улыбнулась и кивнула в сторону моего стола.
— К тебе гость…
Улыбка медленно растворилась. Я повернулась к рабочему месту и увидела молодого мужчину с мини-букетом голубых тюльпанов.
«Голубые тюльпаны?! В декабре?! Искусственные?»
Сначала внимательно посмотрела в глаза мужчине и только потом медленно пошла к нему навстречу. Мужчина был не в моем вкусе и к тому же слишком молод: двадцать — двадцать три.
— Доброе утро, служба доставки,— приветливо проговорил парень и с улыбкой протянул букет.
«Уф, слава богу, это не он!»— криво усмехнулась и опустила глаза на букет, оправленный тонкими кружевами: тюльпаны были настоящие.
Молодой человек недоуменно вскинул брови, сделал шаг навстречу, вручил букет и квитанцию о доставке.
— Распишитесь, пожалуйста.
— Ой, такого у тебя еще не было!— восхитилась Ася и расплылась в умильной улыбке.— Что это за вид тюльпанов?
— Королевские карликовые тюльпаны из Голландии,— профессионально ответил курьер.
Я оценивающе окинула крохотные голубые бутоны и с усмешкой поинтересовалась:
— Что, прямо из Голландии?
— Да.
— Карточка будет?
— Да.
Курьер вынул из сумки объемный бумажный пакет и протянул. Я прищурилась и оглянулась на Асю, шаркающую балетками у меня за спиной.
«Даже пяти минут не может смирно постоять!.. Ужас, какой ты стала раздраженной по отношению к людям!»— проворчал внутренний голос.
— Это карточка?
— Это все вам. Вы могли бы просмотреть содержимое при мне? У меня еще несколько заказов. Я тороплюсь.
Чувствуя, как начинает чесаться кончик носа и хочется чихать, я положила букет на стол и отодвинула его подальше к стене, а затем открыла пакет.
Ася приподнялась на носки и заглянула из-за моего плеча.
— Что это, Кирочка, а?
Едва взглянув внутрь, я догадливо улыбнулась и села в кресло.
— Спасибо,— все, что ответила на вопросительный взгляд курьера.
Курьер вежливо улыбнулся и сказал:
— Воспользуйтесь этим прямо сейчас.
— Это все?— строго спросила я и пристально посмотрела на парня.
— Все. Всего доброго,— ответил тот и с чувством выполненного долга вышел из кабинета.
Проводив его взглядом до двери и поприветствовав вошедших коллег кивком, я достала из пакета зарядное устройство и положила его на стол.
— Ой, а че это?— хрюкнула от смеха лаборант Валентина.— Голубые тюльпаны?!
На последнем занятии один из студентов в очень некорректной форме высмеял мой литературный анализ произведений братьев Стругацких. И ведь понимала, что сделал он это, скорее, из-за вредности, чем из идейных соображений, но меня задело. Я впервые поставила студента на место в грубой форме с изрядной долей сарказма и выказала пренебрежение к его человеческой сущности. Остальная группа была в недоумении. Юноша прикусил язык и уже вряд ли когда-нибудь осмелится мне противостоять.
В момент, когда я покидала аудиторию с затихшей публикой, моя совесть потчевала на лаврах самодовольства. Но когда вернулась на кафедру — одолели досада и грусть. И не потому, что я была не права и перешла на личности, и не потому, что этот выскочка задел самолюбие или усомнился в моей грамотности, и не потому, что догадывалась о последствиях своего поведения, а потому, что во мне накопились отчаяние и злость и выхода в достойной форме еще не нашли. Такой способ был неприемлем. Нельзя решать свои проблемы за счет других, даже если те вели себя, как последние негодяи.
Хотелось убежать из университета и не возвращаться. И не возвращаться вообще туда, где я уже была и знала каждый уголок. Отчего-то стало так плохо, будто вывернули наизнанку всем ветрам на откуп. Больно, холодно, одиноко…
Какими только усилиями я сдержала слезы и не выбежала сломя голову куда глаза глядят, но все же каменной статуей покинула стены университета.
Вьюга сбивала с ног. Холод внутри вторил погоде и замораживал все мое существо до глубины души.
— Только бы не погибнуть от обморожения души! Только бы не было так больно! Держись!— шептала себе, вытирая щеки колючей варежкой.
Так хотелось прийти куда-нибудь, где тепло и согреют. Но куда? К родителям — не лучший вариант: в таком состоянии портить настроение отцу и вызывать лишние вопросы матери? Тома — коллега, в декретном отпуске с больным ребенком сидит, да и ее муж дома. Лариса — единственная однокурсница, с которой сложились хоть какие-то приятельские отношения, последнее время стала совсем чужой. Не могу сказать, что в этом не было моей вины. В какой-то момент я просто перестала отвечать согласием на приглашения в гости и на прогулки с ее компанией. Просто моя жизнь замкнулась на работе, дороге домой и четырех стенах.
— Ник,— безжизненным голосом, почти срывающимся на рыдания, проговорила в трубку брату,— приезжай за мной…
— Кира? А что там у тебя?— тоном человека, которому всегда некогда, спросил Николай.
— Мне плохо!
— Тебе скорую вызвать? Или сама справишься?— и ведь вроде беззлобно, но сейчас этот тон вызвал такое глубокое отчаяние, что стало тяжело дышать.
— У меня нет приступа, Ник. Это другое…
Молчание в трубке, как еще одна горсть на крышку гроба. Брат… не поймет… Он совсем другой. Да и свои у него интересы — я ему не нужна.
— Возьми такси, я сейчас очень занят. Давай позже заскочу?
Я остановилась посреди пешеходного перехода в бессилии и почувствовала, как очередная слеза обжигает щеку, тут же превращаясь в ледяную дорожку.
— Конечно, я справлюсь,— выдохнула в трубку и заторможенно оглянулась на сигнал машины.— Отбой.
Помедлив несколько секунд, пока раздраженный водитель не высунулся в окно и не пригрозил матом, я двинулась вперед и снова остановилась, но уже на тротуаре.
«Боже! А ведь мне некуда пойти… Не к кому!»
Я впервые так четко осознала эту ужасающую правду. Меня никто не ждет. Я никому не нужна! Бесцельно бродить по улице по такой погоде совсем одной — горько. Еще одна удручающая мысль, еще одно подавляющее обстоятельство моей жизни.
Вот истинное одиночество, а не то, что я возомнила себе. Нет, я люблю быть наедине с собой, но не одиночество! Мне ни с кем не интересно, я чувствую себя чужой, ненужной и странной. Последнее, пожалуй, чаще всего звучит от людей, имеющих со мной хоть какое-то дело. И получается, что я вижу во многих лишь негативное, занудное, пустое… Хоть бы раз посмотреть на мир сквозь розовые очки!
У меня начинали мерзнуть руки. Но, как только спрятала руки в спасительное тепло варежек, из сумки раздался звук СМС из телефона незнакомца, и руки пришлось вновь оголить.
«Кира, вы заблудились?»
И тут вспомнила, что меня ждал странный незнакомец на каком-то крысином мероприятии. Пушистые зверьки из сна заполнили мысли, и меня неожиданно затопило теплом.
Я взглянула на часы: 17:33 и не раздумывая взяла такси к Островскому переулку.
***
Крысиные бега впервые проходили в нашем городе, и сегодня последний день, когда можно было увидеть это шоу. Островский переулок был заставлен автомобилями самых разных марок и, что примечательно, только класса «Люкс».
При входе попросили пригласительный билет, который я, разумеется, не могла предоставить. Но служба безопасности тут же предложила назвать имя и фамилию, чтобы найти в списке приглашенных.
— Кира Балагоева,— назвалась я, но вряд ли там была моя фамилия.
Крупный мужчина приветливо улыбнулся и открыл входную дверь.
— Прошу вас, Кира.
— Я в списке?!
Откуда Марк знал мою фамилию? Человек очень хорошо поработал над изучением моей личности. Похоже, он знал обо мне многое. Что ж, ладно!
Благословенная пятница!
Последняя пятница перед почти двумя неделями отдыха от людей. Проверив последние работы студентов, я отложила папки и устало потерла переносицу и уголки глаз.
На рабочем столе красовались пушистые снеговики, шоколадные фигурки дедов Морозов и несколько мандаринов, которые я предусмотрительно упаковала в декоративные прозрачные пакетики, чтобы не расчихаться. Но запах шоколада приятно щекотал в носу. Так хотелось набить им рот и почувствовать всю полноту вкуса.
«А вдруг повезет и не придется вызывать скорую?»— но вспомнив, чем такие пробы заканчивались в детстве, когда сила воли еще не подчинялась разуму, я передернулась и оставила эту затею.
На кафедре уже никого не было, все устремились покупать новогодние подарки. А я еще даже не задумывалась о них. В этом году мой энтузиазм хранил молчание. Коллег я всегда поздравляла диетическим пирогом с фруктами к их пышному застолью. И кроме семьи, больше некому было дарить подарки. Но с этим я собиралась разобраться послезавтра, в канун новогодней ночи. Время еще есть. Сейчас занимала мысль: «Верно ли я выбрала наряд для ужина с практически незнакомым мужчиной?»
Я поднялась, поправила трикотажное платье, собравшееся на бедрах, и подошла к зеркалу.
— Слишком обнадеживающее!— пришла к выводу, оглядев себя сверху вниз.— Синий — цвет надежды… Нужно было надеть черное… Ну… или джинсы.
Хотя я собиралась на ужин не в кафе, а в полноценный ресторан… Заведение диктовало дресс-код. А с другой стороны, женщина всегда должна быть сногсшибательна. Уроки матери не пропали даром.
Улыбнувшись себе и злорадно подмигнув, представляя, как в прямом смысле сшибаю незнакомца с ног, я взглянула на часы и поспешила в гардероб.
По пути в ресторан (странно, что Марк выбрал именно мой любимый ресторан!) я позволила воображению привести меня в легкий радостный трепет, потому что представила, как разнесу в пух и прах самоуверенность этого мужчины, и тот сбежит, поджав хвост. Лучше покусаю я, чем больно сделают мне. Он очень удивит меня, если сможет хотя бы вежливо попрощаться.
***
Мой любимый «Мао» не был украшен новогодними побрякушками, потому что до китайского нового года было еще больше месяца, но он в любое время года выглядел уютно и нарядно: с традиционными китайскими фонариками, свечами на столах, золотыми драконами на стенах и под купольным потолком, в центр которого взвивались их резные головы. В городе я знала несколько таких ресторанов, где подавали блюда, исключительно честно информируя о составе. Я не боялась оказаться в «Скорой помощи».
Я заняла свободный столик у окна: если нам с мужчиной будет не о чем говорить, хотя бы развлеку себя видом улицы, а затем кивнула официанту, чтобы принес винную карту.
Я решила заказать текилу, чтобы скоротать ожидание. Напиток попросила налить в винный бокал. Это была маскировка. Хотелось немного расслабиться после рабочего дня и придать мыслям легкость, но текила была напитком пабов и ночных клубов и в светский ресторан не вписывалась. А вино смотрелось вполне прилично в качестве аперитива перед романтическим ужином. Он ведь предполагался?
На улице шел снег, медленно кружась в воздухе крупными ажурными хлопьями, безветренный вечер, даже тепло, люди сновали туда-сюда… Захотелось упасть в приглянувшийся пушистый сугроб и сделать звезду, раскидав руки и ноги в стороны.
«Вот сейчас появится передо мной очередной мужчина, распустит хвост веером, будет доказывать, какой он потрясающий, как многого достоин, пытаться обаять меня… А в итоге окажется очередным холостым патроном: стреляет громко, да без толку. И почему-то уверена, что его приятный голос никак не связан с внешностью. В конце концов, если станет совсем невмоготу, я просто встану и уйду».
Но вот чего никак не могла понять, так это то, что вообще заставило меня согласиться на эту авантюру…
— Добрый вечер, Кира!
Я вздрогнула от неожиданного приветствия. Знакомый голос мужчины бархатными мурашками прошелся вниз по позвоночнику.
«Надо же, какой завораживающий голос!»
Расправив плечи, я оглянулась и… приросла к стулу… У меня даже не хватило воздуха просто, чтобы вдохнуть, а не то чтобы уже подняться навстречу ему. Возникло ощущение, будто сквозь меня прошла электромагнитная волна.
Передо мной возвышался невероятный мужчина! Невероятный с большой буквы! Он был высок, не меньше ста девяноста сантиметров, а то и все два метра, даже через свободный пуловер с v-образным вырезом было видно, что он физически развит, и у него явные кубики на животе… у меня даже пальцы зачесались от желания проверить это…
«Что за пошлые мысли?!»
…Но не это поразило больше всего. Его лицо! Вернее даже, вся голова… Он был блондином с фантастическим цветом волос. Они были белые, словно молоко, без цыплячьей желтизны и каких-либо посторонних оттенков, идеально ровные и… длинные, собранные в хвост на затылке. У него не было залысин, линия роста волос идеально обрамляла средней высоты лоб. Мужественные скулы и уверенный подбородок. Нос с узкой переносицей и губы в меру полные, чувственные… Невольно я представила, каково это — целовать его…
Губы непроизвольно дрогнули, по позвоночнику снизу вверх побежали электрические мурашки…
Брови и ресницы были светлые, но не белые, а скорее светло-русые. И глаза! Потрясающие, красивые глаза темного цвета. Но из-за приглушенного освещения в зале ресторана и потому, что он был слишком высок, не смогла разглядеть точного их цвета.
Сегодня новогодняя ночь! Нужно собираться на праздничный семейный ужин. Об этом помнил утомленный мозг. Подарки лежали в пакете у двери там же, где я бросила их позавчера. Но после двух бессонных ночей, отвратительных дней я так и не смогла прийти в себя.
Укутанная в спальное одеяло, я сидела за своим рабочим столиком и бесцельно перебирала пальцами по клавишам ноутбука. Надо было закончить статью. Только кому все это нужно?
В голове было пусто, мысли не текли, а застревали в какой-то вязкой субстанции, будто стоишь в холодном болоте, и тебя постепенно всасывает в небытие. Взгляд был таким же бесцельным, как и движения рук. Ничего не хотелось. Совсем ничего. Обычно даже в депрессии нормальному человеку чего-то хочется: солнца в ненастную погоду, не быть одной в четырех стенах, что-нибудь съесть или сделать что-то невероятное, или хотя бы даже просто избавиться от депрессии…
Но сейчас было полное безмолвие воли, мысли, желаний… Хотя лукавила… Хотелось «не быть»! Просто исчезнуть, не чувствовать, не дышать и никогда не знать, что такое жизнь…
Что же такое творилось вокруг меня? Словно попала в заколдованный круг. Не хотелось следить за собой, не хотелось одеваться, не хотелось даже представлять, как проведу новогодние каникулы, а потом снова на работу и снова дежурные улыбки и деликатности. Снова маски, вынужденная трудоспособность, насильственное придание смысла работе в якобы любимом университете. Противно даже!
В квартире царил беспорядок. Я месяц не мыла пол. Пыль буквально клубилась под ногами, а слизистая носа уже была сожжена антиаллергенным спреем. Я любила чистоту, но мне было все равно. Вот скоро заведутся клещи и тараканы, может, они меня съедят на завтрак, догрызут на обед… У них будет превосходный новогодний стол…
Слезы бесконтрольно текли по щекам, и все вокруг было одноцветным, неинтересным, сухим. Но мысль иногда обретала четкость, и периодически всплывали вопрос: «Изменится ли что-то когда-нибудь? Смогу ли я даже при невероятном стечении обстоятельств вдруг чувствовать что-то иное, а не эту боль в груди? Хм, в груди… боль гораздо глубже… где-то за грудью, за сердцем, внутри маленького комочка, местоположение которого еще никем не найдено, не доказано — в душе. Она гораздо острее, чем чувствует тело…»
Много раз думала о том, чтобы продать душу дьяволу, только бы хоть немного пожить в другом состоянии, в других обстоятельствах… А сейчас на ум приходило только одно: «Все это ерунда и не будет легче. Потому что где-то глубоко внутри ты всегда будешь знать, что все напрасно! Боже, откуда это унылое, нескончаемое и неизлечимое безволие души? Что же тебе надо от меня? Каким винтиком я здесь служу? Кто поселил меня в это тело, на эту землю? Кто меня спросил, а хочу ли я быть человеком? Может быть, я жила бы черной кошкой, но с большим удовольствием?»
Только вспоминаю об этом, как злость начинает вспарывать вены! Почему я? Почему так? Зачем? И ведь знаю же, что ответов не получу, но всякий раз снова задаю эти вопросы».
Но сейчас даже злости было мало, не хотелось реветь, напиться до звездочек в глазах, просто бежали слезы, а эмоций — ноль.
«Что ж, ладно, нечем себя убить, а известные способы болезненны, отсюда ненадежны: ведь инстинкт самосохранения нельзя контролировать, вдруг у меня не хватит сил завершить начатое, а тело будет подпорчено… Пф-ф, горькая ирония… Я, конечно, еще не пробовала, чтобы понять, можно ли перебороть инстинкт, но зачем рисковать? Но когда-нибудь у меня закончится терпение, когда-нибудь я переборю страх и отправлюсь в никому неизвестное путешествие по реке Стикс… Так когда-нибудь и случится… Только когда?»
Сквозь густой туман мыслей пробился звук дверного звонка. Я очнулась, встряхнула головой и выпрямилась.
«Кого там принесло в такой час?»
Сбросив одеяло прямо на пол, я поднялась и одернула на себе короткую футболку. Заглянув в ванную комнату, мельком окинула себя в зеркале, растерла сырые от слез щеки и накинула махровый халат. По дороге к двери туго затянула пояс и, даже не взглянув в глазок, распахнула ее.
Глаза округлились от удивления: на пороге стоял Марк. Я отпрянула назад и скрестила руки на груди.
— Мы с вами не договаривались о встрече!
— Верно, но ведь ты выключила телефон,— вкрадчиво произнес мужчина.
— Откуда вы знаете номер моей квартиры? Вы следили за мной?— скорее из любопытства, чем из страха, спросила я.
— Это уже не так важно, Кира,— загадочно проговорил Марк.
— Все равно у вас со мной ничего не получится,— зачем-то призналась я.
— Верно. Не получится,— невозмутимым тоном подтвердил он.
Было что-то пугающее в его согласии и во взгляде. Но после бессонной ночи все мои реакции были заторможены, инстинкт самосохранения не шевельнулся и, честно сказать, сейчас было все равно, что со мной произойдет, окажись Марк очередным Чикатило.
— Впустишь меня?
Только мои брови выразили удивление его вопросом и просьбой одновременно. Я бессильно прикрыла глаза и кивнула, совершенно не заботясь о возможных последствиях.
Пригнув голову, Марк вошел в узкий коридор (какой он был все-таки высокий!) и предусмотрительно прикрыл за собой дверь. Я прижалась к стене не от страха, а только чтобы не касаться его. Не разуваясь Марк прошел несколько шагов, на секунду замер у двери в гостиную, будто прислушиваясь.
Дорогие девочки!
Мне хотелось создать красивую драматическую историю, которая описывает целую Вселенную внутри одной женщины, через нее являя тайны жизни всего живого, а не наскоро написанный бульварный романчик. Это не традиционная история, где попаданка сразу берет быка за рога и наводит свои порядки. Вряд ли каждая из нас была бы такой смелой, попав в совершенно чужой мир))). Ну, и конечно, все мы со своими таракашечками...
История длинная для ценителей тонких деталей и образов, для тех, кто любит сам процесс чтения и разбираться в хитросплетениях отношений. Это своеобразный сериал. Новый мир и личные открытия героини описываются в деталях – именно так мне хотелось описать эту историю… несмотря на законы художественного творчества и житейского восприятия текста…
Да, героиня не суперженщина, не та, что идет по головам за своим счастьем, не легкомысленная блондинка, но и не находчивая стерва. Это просто женщина, которая всю жизнь борется за место под солнцем, но не в прямом смысле. И суть этой идеи сквозит через всю историю, если читать по диагонали, то можно пропустить главное))). Многие не понимают героиню, но это проблема идентификации: не все мы одинаковые))) Однако то, что раздражает больше всего, - чаще всего проекция)))
Для кого-то героиня покажется ноющей и слишком депрессивной, для кого-то заносчивой и глупой, для меня она – олицетворение многих женщин на земле: сильная, но потерянная душа, которая ищет себя. А почему? Об этом расскажет история...
Сюжет закручивается от главы к главе, словно пружина, и обрастает деталями, тайнами, раскрывается яркими событиями и неожиданными поворотами, выстреливая чувственными красками к третьему тому. Здесь будет драма и веселье, умиротворение и буйство эмоций, и, конечно же, горячо!
Вдумчивым и неторопливым читателям, глубоко романтическим натурам не захочется останавливаться, чтобы скорее открыть последнюю страницу, а потом расстроиться, что книга закончилась... Третий том взрывает чувственный мир всех женщин, кто любит любовную фантастику. Что может быть прекраснее для нас – девочек – чем настоящая всеохватывающая и истинная любовь?..
Делитесь впечатлениями, звездочками)). Ну… а кому не залетит, пожелаю удачи в поиске легкой литературы…
Итак, присоединяйтесь и полетели?..