Дорогой элитный вентога́м мчался по городской аэростраде. Олаф бесстрастно смотрел, как за стеклом мелькают силуэты зданий. На такой скорости разглядеть в них хоть что-то казалось ему чем-то нереальным. Это раздражало, усугубляя и без того плохое настроение. Мысленно он винил младшую сестру, подсевшую на психосоматические техники. В последнее время она с азартом оттачивала их на горячо «любимом» семействе.
«Бунтарка», — с толикой грусти подумал он о сестре.
С годами его душа заросла непроницаемым слоем отчуждения. Оно стало символическим надгробием для некогда многогранного внутреннего мира Олафа. И что теперь? Пустота, растянутая в вечности.
Чтобы немного развеяться и проверить насколько сильно омертвело всё внутри, Олаф устраивал для себя изощрённые жертвоприношения. Охота на «избранного» привносила в его жизнь немного веселья. А человеческая смерть на время одаривала богатым букетом эмоций. Это давало Олафу почувствовать себя живым. Жаль, что эффект развеивался слишком быстро. На смену ярким краскам снова приходили унылые тона тоскливого существования.
В последние дни мысли о новом жертвоприношении настойчиво лезли в голову Олафа. Зубы неприятно свербели в дёснах от подсознательной жажды крови. Настроение становилось всё гаже час от часа. Надо же было, чтобы именно сейчас блуждающие по небу тучи собрались вместе, и разродились шумным весельем. Грохочущий гром, сверкание молний и нарастающий шум воды, вызвали в душе Олафа неприятное чувство зависти. Словно его не пригласили на весёлую вечеринку, заставив слушать лишь её отголоски.
Приближаясь к транспортной площадке, вентога́м сбросил скорость до уровня человеческого бега. Несмотря на ливень, здесь столпилось немало людей. Олаф глянул в сторону парка, тянущегося от площадки куда-то вдаль. Вид пустых дорожек, лавочек, мостков отчего-то огорчил его.
«Как искать жертву в такой ненастный день?» — он едва не взвыл от досады, как вдруг, на одной из дорожек появился тёмный силуэт.
Женщина шла по парку прогулочным шагом. Она совершенно не замечала щедрого потока, летящего с небес. Даже издалека её лицо показалось Олафу слишком спокойным, а взгляд отрешённым. Казалось будто тяжёлые мысли, овладев сознанием, вырвали несчастную из дождливой реальности.
Олаф вполне мог пригласить женщину в салон своего вентога́ма. Заманить к себе под благовидным предлогом спасения от дождя и сопровождения до дома. Однако мысль о чистке мокрой и грязной обшивки поставила крест на таком варианте. Поэтому, Олаф приказал водителю припарковаться у обочины и ждать.
Олаф вышел наружу, раскрыв над головой большой серый зонт с логотипом компании «ВJ». Нагнать мокнущую под дождём жертву не составила труда. Погруженная в мысли, женщина не заметила появления спутника, заботливо держащего зонт над её головой.
— Не стоит слишком долго гулять под проливным дождём. Вода ничего не смоет в вашей душе. Она не скроет горечь слёз. Так же, как смерть не спрячет вас от боли и проблем, — сказал Олаф, без труда прочитав психотип своей жертвы.
Вместо ответа промокшая до нитки женщина тяжело вздохнула, а после начала дрожать, стуча зубами. Похоже, Олафу удалось с первого раза вернуть её в реальность. Осталось лишь настроить «избранницу» на нужный лад. А затем выжать из неё все соки. Лишь до дна осушив её, как кубок марочного вина, он смог бы насладиться обликом смерти, застывшем в её преисполненных печалью глазах.
— На той стороне есть бизнес-гостиница, — он указал на очертания здания, возвышавшегося над кронами деревьев. — Там можно отдать вещи в чистку с деликатной сушкой, а ожидание провести в номере. Скажем, за согревающим напитком после тёплого душа. Если у вас нет денег, я одолжу. Вернёте, когда сможете.
Олаф взглянул в лицо жертвы, всё больше понимая, что сейчас она не способна принимать какие-либо решения. Поэтому он взял инициативу на себя и проводил в гостиницу, где оплатил номер и все сопутствующие услуги.
— Простите, — неуверенно произнесла женщина. Она совсем не подходила для его затей. Такая нескладная, угловатая и далеко не красавица, могла вызвать в Олафе лишь жалость. А сейчас ему хотелось страсти. Страсти азартной, болезненной и немного бесноватой.
Едва войдя в номер, дрожащая от холода женщина просеменила в сторону ванной. Казалось она настолько продрогла, что не замечала ничего вокруг, даже вошедшего в след за ней мужчину. Олаф остановился у двери, за которой скрылась его «избранница» и дождался шума воды. Сейчас гостиничный номер был полностью в его распоряжении. Он связался с водителем вентога́ма и попросил принести дорожную сумку. Тот в считанные минуты исполнил приказ хозяина.
Олаф не спеша включил в номере шумоподавители и опустил защитные жалюзи на окнах. Они с лязганьем встали в специальные пазы на рамах. Щелчок и уютное гнёздышко готово. Олаф достал из дорожной сумки любимые «игрушки» и разложил часть из них на постели, а часть расставил на прикроватной тумбочке. Что ж, теперь осталось лишь ждать.
Откуда-то сверху на Олафа навалилась странная усталость. Она словно кинула в глаза ему песка и глубокий сон радушно распахнул свои объятья. Казалось, будто веки сомкнулись лишь на миг. Но где-то на подкорке забилась тревожная мысль об утекающем времени, а вместе с ним и возможностях. Образ удирающей жертвы отчётливо отпечатался в сознании, заставив проснуться.
Олаф в испуге открыл глаза. И вовремя. Дверь ванной комнаты открылась, впуская немного похорошевшую «избранницу». Заметив Олафа, она опешила. Давать ей время на осмысление и принятие решений, он не собирался. Его нутро трепетало от предвкушения нового жертвоприношения своей давно измученной душе. Олаф схватил женщину за руки и рывком кинул на постель. В мгновение ока на её руках и ногах появились ремни. С приятным звуком застёжки зафиксировали «избранницу» в изумительной позиции, будоражащей фантазию изощрённого садиста.