Когда я пошла в магазин за продуктами, то очень остро почувствовала на себе чужой пристальный взгляд. У меня всегда была хорошая интуиция, поэтому, повернувшись и никого не увидев, я была очень удивлена.
Ну и ладно.
Наверно, просто показалось.
У меня все мысли сейчас забиты только Димой, вот и мерещится всякое.
Дима очень горячий.
Высокий, с идеальным телом, у него накаченные руки, крепкая грудь, мягкие каштановые волосы и добрые глаза, лишь посмотрев в которые я таю как мороженое в жаркий день.
Дима интересный, успешный и легкий в общении. Я выкладываю ему все, что думаю, практически каждый раз, когда мы вместе.
И все же, похоже, нам суждено остаться только друзьями, и я не могу сказать, почему…
Я по привычке набираю побольше овощей, не ориентируясь на конкретное блюдо, которое могла бы приготовить. Я слишком люблю овощи, поэтому есть их приходится и моим мальчишкам, регулярно приходящим ко мне ужинать.
Хорошо, что после расставания с мужем готовить мне приходится редко и исключительно то, что я люблю сама.
Мой развод был таким же некрасивым, как и мой брак. Теперь же я наслаждалась жизнью больше, чем когда-либо. В ней мало романтики, но вряд ли когда-то её было больше.
Возможно, мне просто лучше быть одной.
Хочется верить, что хотя бы сыновья никогда меня не оставят.
Несмотря на все дела, они часто находят время повидаться с мамой, и от этого на душе каждый раз приятно теплеет.
Занятая воспоминаниями, я встаю в очередь на кассу и вдруг снова чувствую на себе чье-то внимание, пристальное настолько, что приходится осмотреться еще раз, чтобы узнать, кто же за мной наблюдает.
И именно в этот момент мой взгляд встречается со взглядом пронзительных карих глаз. Приходится срочно отворачиваться.
Выждав немного, я снова поворачиваюсь в сторону, откуда на меня пялился крупный шатен, в надежде, что он уже успел насмотреться и ушел. Но он встречает мой взгляд и во второй раз, на этот раз ещё более нагло. Высокий, загорелый, крупный и мускулистый. Жесткие черты лица, острый взгляд.
По внешнему виду он представляет из себя тот самый тип людей, которым на первый взгляд можно дать возраст от двадцати до тридцати лет.
Где-то на подкорке сразу появляется желание его сфотографировать. Если он никогда не был моделью, то очень даже зря. В его лице столько характера, и так много можно прочесть в его жестком выражении.
Агрессивность и что-то ещё, едва уловимое. Что-то вроде враждебности, хотя я не могу представить, почему я могла бы её вызвать.
Он стоит ближе к кассе, чем я, без продуктов, видимо, собираясь купить что-то на кассе. Я бездумно блуждаю взглядом по чужому телу, раз уж он сам не стеснялся меня рассматривать, отмечаю заметную выпуклость на довольно свободных штанах и смущаюсь еще сильнее. Абсолютно добивает меня то, что, снова взглянув мне в глаза, это парень берет упаковку презервативов самого большого размера. Я удушливо краснею, а продавщица будто бы специально слишком медленно пробивает товар.
Почему меня это возбудило? Не должно было.
Парень, скорее всего, был обычным мудаком. Мужчины с такой привлекательной внешностью, покупающие презервативы, обычно такими и бывают.
Раньше меня никогда не возбуждали незнакомцы. Даже мысль об этом мне казалась нелепой.
Мне всегда нужно было нечто большее, чем внешность, чтобы даже подумать о физической близости с мужчиной.
Наконец я плачу за свои покупки и несу их к машине.
Я уже почти подошла к ней, когда ручки моего пакета оборвались, и практически на автомате я обернулась, чтобы удостовериться, что никто не видел моего позора.
Сначала мой взгляд наткнулся на того самого нахала из очереди, который, судя по всему, шел за мной по пятам, а затем опустила его на помидор, который успел выпасть из пакета на землю.
Ручки, которые никогда не подводили, оторвались как-то сами по себе и остались в руках, остальные продукты каким-то чудом не выкатились на грязный асфальт.
- Давайте я понесу, пока ещё что-нибудь не выпало, - сказал мне незнакомец глубоким, томным голосом.
Я смотрю на него, недоверчиво хмуря брови.
Предлагая сделать что-то приятное и вежливое, он говорил далеко не дружелюбным тоном.
Это странно.
- Нет, не нужно, спасибо, я справлюсь сама, - отвечаю я, пытаясь подобрать все, что оказалось на земле.
Волосы падают на лицо, когда я наклоняюсь, и незнакомец тянется убрать их с глаз, а потом не сильно, но ощутимо тянет их, заставляя меня выпрямиться. Такой наглости я, кажется, не встречала никогда! Какого хрена он творит?!
Слишком шокированная, я в оцепенении смотрю на него, глупо открывая и закрывая рот, не зная, что сказать.
Его губы растягиваются в едва заметную улыбку.
Его крупное тело оказывается ближе.
Он не произносит ни слова, но по тому, как он смотрит, я чувствую, что этот хам мной открыто восхищается.
Мой огромный пёс Пося нуждается в хорошей физической нагрузке, поэтому каждый день как утром, так и вечером мы с ним ходим побегать в парк, не делая исключений и не обращая внимания даже на самую плохую погоду.
Я в десятый раз бросаю Посе обгрызенный мячик так далеко, как только могу, и он несется за ним огромными прыжками.
- Доброе утро, Лина, - раздается позади меня знакомый голос.
От звука этого голоса я сама подпрыгиваю не хуже Поси.
Повернувшись, я поняла, что по моему лицу было отлично видно, насколько сильно меня взволновало его неожиданное появление.
На мне нет ни капли косметики, а мои густые волосы просто заплетены в толстую растрепанную косу. Не говоря уже о том, что надеты на мне мешковатые треники.
- Что ты здесь делаешь? - спрашиваю я, и тон моего голоса граничит с враждебностью.
Он улыбается; это была его первая полноценная улыбка, предназначенная мне.
Ему нравится моя реакция.
Ну что за извращение.
- Я вышел на пробежку. Представь мое удивление, когда я заметил тебя. Кстати, милый песик.
Он одет в спортивный костюм, да и магазин, в котором мы первый раз встретились, находится совсем рядом. Неужели, правда, наша встреча простое совпадение?
Должно быть, он живет где-то рядом.
- Живешь где-то здесь? - на всякий случай спрашиваю я.
- Ага, не очень далеко, - отвечает он, не называя точного места.
Пося возвращается с мячом, и я снова бросаю его.
- Как его зовут?
- Посейдон, коротко Пося, - я ловлю его внимательный взгляд, - Мои дети решили его так назвать, потому что Пося у нас по породе водолаз.
- У тебя дети есть? Сколько?
- Двое. Ну, детьми их уже сложно назвать. Теперь они взрослые мужчины, но моему младшему сыну было двенадцать, когда у нас появился Поська.
- Оба мальчики?
- Да.
- Сколько им сейчас лет?
- Двадцать один и восемнадцать.
Давид не может скрыть удивления.
- Ты родила первого… э-э-э, в двенадцать?
Я смеюсь, польщенная, хотя мне часто приходилось слышать что-то подобное.
- Нет. В двадцать. Сейчас мне сорок один.
Я снова смеюсь, увидев, как расширяются его глаза.
- Что, ты думал подцепить кого-то из ровесниц?
Что-то в его выражении лица неуловимо и тревожно меняется.
- Не думал.
- Не волнуйся, я не обижусь.
- О, поверь мне, я не волнуюсь. Давай я провожу тебя до дома.
Что это значит? И каким безумием будет позволить этому незнакомому мужчине проводить меня?
- Я не так уж и хорошо тебя знаю, - отвечаю я с опаской.
- Так вот тебе и шанс узнать. Разреши проводить тебя до дома, сделай мне чашечку кофе, и мы поговорим. Я совсем безобидный, честно, - на его лице появляется странная улыбка, которая ясно показывает, что он, возможно, наиболее опасный человек из всех, кого я когда-либо встречала. Почему эта улыбка заставляет меня так сладко вздрогнуть?
- Ты явно не безобидный, - язвительно замечаю я.
- А вот Пося считает, что я отличный парень.
Пока он говорит это, мой пес предательски тычется носом Давиду в руку.
Я с минуту наблюдаю, как он приседает и гладит моего пса, уложив его на спину и убедив подставить живот.
Тогда я решаю позволить ему проводить меня до дома. Почему бы и нет?
Это опасно? Да. Но, судя по моему внезапно задрожавшему телу, лёгким покалываниям в бёдрах и ноющей груди, возможно, мне нужно немного опасности в жизни.
Я слишком давно не испытывала такого желания.
Мне не хотелось бы им пренебрегать.
Я чувствую острую необходимость… провести исследование.
Пристегнув Поську на поводок, я разворачиваюсь в сторону дома.
Давид берет меня за руку, как будто так и должно быть, как будто это что-то естественное, само собой разумеющееся.
Это все еще странно.
Тем не менее, это очень приятно.
Я была очень молода, когда вышла замуж, и ни разу в жизни не задумывалась о сексе без обязательств. Сейчас это кажется мне упущением. Возможно, мне нужно попробовать хотя бы один раз. И Давид похож на мужчину, который сможет сделать все достойно.
От него волнами исходит грубое, грязное и острое обаяние.
И я ни на секунду не забывала о том, что произошло вчера.
- Не заставь меня потом жалеть об этом, - тихо предупреждаю я, украдкой взглянув на его лицо.
Давид ни разу при мне не улыбнулся глазами, но губы его снова дрогнули в подобии улыбки.
Я хочу, чтобы Давид меня поцеловал.
Но он поступает иначе.
Он отпускает меня и отходит, кивнув головой на кофе, который только что закончил вариться.
- Лучше не вставать между женщиной и ее утренней чашечкой кофе.
Я криво усмехаюсь, отправляясь разливать кофе по чашкам, но руки дрожат слишком сильно. Я слишком напряжена, чтобы сдерживаться.
- Как ты хочешь? - спрашиваю я, стоя к нему спиной.
Еще до того, как Давид прикасается ко мне, я чувствую, как он оказывается ближе. Я вздрагиваю, когда он касается грудью моей спины, его высокая фигура нависает надо мной, и он прижимает меня к кухонной тумбе, не давая возможности выбраться из захвата.
- Я лучше покажу тебе, - выдыхает он мне прямо на ухо.
Я давлюсь вздохом, а потом безмолвно ругаю себя за такую реакцию. Мужчины уже много лет не заставляли меня так нервничать. Я уже думала, что и не способна на такую истерику.
- Я имела в виду кофе, - говорю я с укором. - Молоко, сахар?
- Только молоко, - отвечает он. - Никакого сахара. Я и так достаточно сладкий.
Это вызывает у меня усмешку, потому что мы оба знаем, что Давид такой же сладкий, как бешеный питбуль.
Я заканчиваю с кофе, а он все это время прижимается ко мне, и его тело словно овладевает моим.
Тем не менее, вместо того, чтобы сделать что-нибудь разумное, он забирает свою чашку и отходит. Я испытываю одновременно облегчение и разочарование. Мне трудно понять, что я чувствую, чего я хочу, когда думаю о нем. Я понимаю, что все происходит слишком быстро, но в то же время мне хочется большего.
Я делаю несколько медленных вдохов, затем оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и откидываюсь назад, опираясь бедром на стойку. Первый глоток кофе мы делаем синхронно.
- Как ты относишься к играм? - спрашивает он небрежно.
Чуть не подавившись горячим кофе, я качаю головой.
Конечно, он увлекается извращениями, подумала я про себя, сузив глаза. У такого молодого и симпатичного мужчины не может не быть идиотских причуд.
- Например, наручники? - уточняю я, наконец оправившись от неожиданного приступа кашля.
Давид вопросительно выгибает бровь и дергает уголком губ, явно забавляясь моей реакцией. Я снова качаю головой.
- Проcти, но точно нет. Я тебя почти не знаю, - отставив в сторону кружку с остатками кофе, я с нетерпением облизываю губы.
Он тоже освобождает руки, и я наблюдаю, как красиво перекатываются крепкие мышцы под обтягивающей их тканью одежды.
Он медленно двигается ко мне, и мне приходится сделать усилие, чтобы не затаить дыхание.
- Справедливо, - тихо выдыхает он. - Мы будем работать над тем, чтобы лучше узнать друг друга. А пока... - его руки тянутся вниз и хватают оба моих запястья.
Эти ладони такие большие. Я никогда не считала себя особенно хрупкой или маленькой. Я стройная и подтянутая, но не крошечная. Но когда он берет меня за запястья, обхватив их своими пальцами, я осознаю, насколько я беззащитна по сравнению с ним.
Меня охватывает странное волнение - теперь я чувствую не только желание. Где-то в глубине души просыпается страх. Почему он только усиливает это желание? Мне даже не хочется думать об этом.
Эта волна эмоций захватывает, восхищает, взбудораживает.
Так много чувств в одно время я не испытывала слишком давно, поэтому не могла упустить такую возможность.
Он сжимает мои запястья крепче. Не до боли, но с достаточным давлением, чтобы я почувствовала его внушительную силу.
- Никаких игр, - тихо говорит он. - Пока ты не будешь готова. Но я буду жестким. Согласна?
Я судорожно киваю, хотя на самом деле немного сомневаюсь.
Я не знаю, почему согласилась, а ещё не знаю, почему собралась заняться любовью с совершенно незнакомым человеком.
Это опасно и в то же время совершенно необходимо мне.
Проходит несколько долгих секунд прежде, чем у меня получается найти в себе силы поднять голову и встретиться с его холодным взглядом.
- Есть еще что-нибудь, о чем мне надо знать заранее? - мне удается спросить это ровным голосом.
Он улыбается, но улыбка становится еще более холодной, чем прежде.
- Неа.
Черт, это вообще не обнадеживает.
Он делает шаг назад, все еще держа меня за запястья.
- Я даже не знаю, с чего начать, - говорит он низким голосом, не сводя с меня глаз.
Это тоже не обнадеживает, но по реакции моего тела мне становится ясно: я не хочу, чтобы меня успокаивали.
Он снова подходит ближе, чтобы потянуть меня за руку и уложить мою ладонь себе на пах. Тихо застонав от ощущений, я легко поддаюсь. Он большой и твердый. Я легко глажу его, не отводя взгляд от его холодных глаз.
И вдруг я осознаю, что трогаю голый член.
Давид резко разжимает мои запястья, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он, не сводя глаз с моей груди, отступает на шаг, а потом ещё на один, а его руки пробираются к краю футболки. Он стягивает её, и ткань натягивается до такой степени, что практически рвется.
Я потрясенно вздыхаю, глядя на его обнажившуюся грудь.
По всему его гранитному торсу красуются шрамы.
Становится немного не по себе: его красивое и молодое точеное лицо никак не вяжется с этими жуткими рубцами, рассекающими кожу под одеждой. Эти отметины всех форм и размеров, начиная от нескольких маленьких круглых (две из которых еще свежие и розовые) до длинных и зазубренных, застают меня врасплох. Я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы задать первый пришедший на ум глупый вопрос.
Вместо этого я долго изучаю его тело, пока Давид изучает моё в ответ. В конце концов я не выдерживаю и все-таки говорю:
- В тебя недавно стреляли, - это было похоже на преуменьшение. В него явно стреляли много раз, а о природе некоторых из шрамов у меня и вовсе не получалось догадаться.
- Было дело, - ворчит он, похоже, разозлившись. - Это проблема?
Я качаю головой, хотя мне интересно, как все это произошло. Он уголовник? На полицейского он не похож, так что какая тут может быть альтернатива?
Кажется, в моем лице он замечает что-то, что заставляет его удивительно смягчиться, чтобы успокоить меня таким тоном, которого я еще от него не слышала. Мне нравится такая перемена.
- У меня жизнь была не сахар. Но, Лина, слушай внимательно, я обещаю тебе: я никогда не причиню тебе вреда. Хорошо?
Я отрывисто киваю.
- Но я груб в постели, предупреждаю еще раз, - считает нужным добавить он.
Я облизываю губы и снова киваю.
- Очень груб, - продолжает он. - Но тебе понравится, я уверен. На самом деле, если мои инстинкты не ошибаются, скоро ты станешь умолять меня о большем.
Он нетерпеливо стягивает с себя штаны, снова начиная раздавать приказы:
- Ложись на кровать. На спину. Руки над головой.
Я почему-то жмурюсь, подчиняясь.
Он бросает на кровать несколько презервативов, наклоняется надо мной, уперевшись руками по обе стороны от моих ребер, и взглядом буквально облизывает мое тело.
- Ты такая… - выдыхает он и внезапно запинается.
Закрыв глаза, Давид качает головой, и открыв их снова будто бы уже не хочет говорить комплименты. Мне становится немного обидно.
Однако я недолго переживаю по этому поводу, потому что его руки вскоре оказываются на поясе моих брюк, и вот я уже остаюсь без одежды.
Освободив меня от нижнего белья, он на мгновение отвлекается.
- И ты носишь это? - он кончиками пальцев проводит по тонкому кружеву.
Я просто киваю. Мне не хочется говорить ни о нижнем белье, ни о чем-либо другом. Мне нужны действия, а не слова.
Он качает головой, избавляя меня от белья, и продолжает разглядывать меня с какой-то особенной жадностью во взгляде.
- Раздвинь ноги, - жестко приказывает Давид.
Пока я выполняю сказанное, Давид ругается себе под нос, заставляя меня таять от эмоций, которые мелькают в банальных, казалось бы, словах.
- Есть у тебя какие-нибудь пожелания, прежде чем мы начнем? - спрашивает он. - Предупреждаю сразу: если ты не скажешь сейчас, потом остановиться я уже не смогу.
Я облизываю нижнюю губу, наблюдая за тем, как каждое мое движение в полной мере захватывает его внимание.
- Мне не помешал бы еще один поцелуй, - мягко отвечаю я.
Давид нависает сверху, почти придавив меня к кровати, перехватывает запястья над головой своей огромной ладонью.
Склонив свое лицо к моему, он приникает к моим губам.
На этот раз его поцелуй другой, больше похожий на то, что я ожидала изначально. Я даю ему все, о чем он просит, - тело подчиняется, бедра подрагивают в предвкушении.
Застонав в знак протеста, когда он отстраняется, я снова отвлекаюсь сразу после того, как его губы двигаются по моей челюсти к шее, облизывая, посасывая, покусывая нежную кожу. Когда его горячий рот добирается до моей груди, меня будто пронзает электричеством, и моя спина выгибается навстречу прикосновениям.
Я могла бы сорваться только от этих умелых ласк, настолько сильно закипало в моей крови возбуждение.
К счастью, он хочет меня настолько же сильно.
Оторвавшись от моей кожи, Давид тянется за презервативом. Широко раздвинув мои ноги, он пристраивается между бедер, примеряясь. Я стараюсь приподняться, чуть наклонив голову вперед, чтобы видеть все происходящее своими глазами.
У меня слишком давно никого не было, а Давид… слишком огромный.
Он входит, сначала медленно, двигая бедрами, чтобы прижаться к моей мягкой плоти. Свои стоны я слышу будто бы издалека.
Проходит целая вечность, прежде чем он оказывается внутри меня целиком.
Я все еще с трудом пытаюсь отдышаться, когда он уже поднимается и начинает приводить себя в порядок. Обходя кровать, он не сводит взгляда с моего тела, как будто все еще преследует, считая меня своей добычей.
- Все хорошо? - спрашиваю я будто бы чужим голосом, слишком хриплым, словно я кричала.
Я не исключаю того, что он мог заставить меня кричать. Воспоминания в голове смутные, так как я еще не отошла от ярких ощущений последнего часа.
И все-таки это неловкая мысль, поэтому нужно постараться выкинуть ее из головы, чтобы хоть немного взять себя в руки.
- А что-то не так? - спрашивает Давид вместо ответа, и теперь его голос еще более грубый, чем раньше.
- Нет, все нормально.
Я часто моргаю, пытаясь понять, что происходит.
Давид поджимает губы, всем своим видом излучая что-то подозрительно похожее на раздражение. Он поднимает руку и нетерпеливо проводит ею по своим коротко стриженным волосам. Почему каждое его движение возбуждает меня так сильно? Он без особых усилий вызывает у меня настолько бурную реакцию, что управляет мной, даже не прикасаясь.
Я буквально облизываю взглядом каждый сантиметр его тела, пересчитываю все отметины и шрамы на нём. Они кажутся мне завораживающе красивыми. Сам Давид тоже явно не считает их недостатками.
В мысли возвращается желание сфотографировать его, запечатлеть эту особенную, жесткую, уверенную красоту на камеру, но я заранее знаю, что он не согласится на это.
Давид никогда не станет моим.
Я понимаю это инстинктивно, поэтому не позволяю себе этого желать.
Когда я опускаю взгляд ниже, мои глаза расширяются от неожиданности. Давид все еще возбужден и, кажется, становится все тверже, хотя мы только что закончили.
Именно в этот момент мне удается по-настоящему понять силу его молодости. Мой муж не заботился о себе последние десять лет, и это, несомненно, сказывалось на нашей жизни.
Забавно, как иногда ты не понимаешь, насколько тебе что-то нужно, пока оно не окажется прямо перед тобой.
Я в предвкушении облизываю губы.
- Сколько тебе лет? - вопрос вылетает из моего рта без согласования с мозгом, и сожалеть о том, что эти слова повисли в воздухе, уже поздно.
Давид серьезно, по-настоящему хмурится, и я невольно пугаюсь. Он выглядит устрашающе даже когда улыбается. Сейчас же Давид похож на человека, который готовится кого-то убить.
- Какая разница? - он пожимает плечами. Для него это явно такая же больная тема, как и для меня.
- Мне хотелось бы знать, - тихо отвечаю я, решив настаивать на своем. Хотя вряд ли мне действительно необходима эта информация.
- Двадцать пять, - говорит Давид слишком резко.
Я вздрагиваю, понимая, что надеялась на число побольше.
- Моему старшему сыну почти столько же, - я тяжело вздыхаю.
Ему не нравится выражение моего лица, и его рот как будто неприязненно кривится.
Я тоже не в восторге от ситуации, но от правды не убежишь.
- И что в этом такого? - Давид явно злится.
Я почти придумываю, что ответить, но в итоге он меня опережает - еще секунда, и его губы снова с бешеной жаждой прижимаются к моим, и вот он уже снова вжимает меня в кровать, и думать ни о чем, кроме нашей общей страсти, не хочется.
И это даже хорошо.
Несмотря на то, что я сама подняла эту тему, говорить или думать о возрасте в ближайшее время явно не хотелось. У нас точно найдутся дела поважнее.
Давид снова держит мои запястья над головой, используя для этого только одну руку, а другой ласкает мою грудь, но в этот раз все происходит намного быстрее, как будто у него больше не осталось ни капли терпения. Он рычит, как дикий зверь, прижимается ближе и не дает мне ни единой возможности хоть что-то изменить.
Когда мы пересекаемся взглядами на самой грани, из его глаз снова исчезает весь холод, и меня сладко трясет уже только от этого. Кто он, черт возьми, такой? И что со мной делает…
Как думаете, кто такой Давид, и что он скрывает? Откуда у него шрамы?!
Приходя в себя, я лежу на кровати, на спине, совершенно голая, прикрытая лишь простыней. Голова все еще кружится.
Что, черт возьми, только что произошло?
Никогда еще я не чувствовала чего-то настолько особенной.
Я знаю, что хороша в постели. Я подтянутая, гибкая и легкая на подъем, но Давид… я с трудом успевала за ним, меня заполняли самые разные ощущения, их было невероятно много.
В ванной шумит вода, Давид явно не любитель нежностей после секса, и я догадываюсь, что он уйдет, как только закончит принимать душ.
Я не должна ожидать ничего другого от всего этого безумия, но внутри просыпается какая-то подозрительная нежность. У меня никогда не было партнеров на один раз. И привыкать к такому как-то не хочется.
Из душа Давид выходит в одном только полотенце на бедрах. Я не могу не смотреть на его крепкое, красивое, еще чуть влажное тело, все еще кутаясь в измятую простыню.
От открывающегося вида на его обнажённую кожу у меня перехватывает дыхание.
Давид, заметив мое восхищение, будто бы случайно роняет полотенце.
Наверное, я выгляжу слишком заинтересованной в том, что вижу, потому что Давид, не говоря ни слова, нагибается и хватается за простыню, которой я укрываюсь.
От неожиданности я крепко цепляюсь за нее, не давая сдернуть с себя.
- Отпусти, - рычит он.
Мне даже становится немного страшно. Почему он так действует на мое тело? Я слушаюсь, снова оставаясь абсолютно обнаженной.
Давид хватает меня за лодыжки и тянет к себе так, будто я ничего не вешу, а я не могу даже подумать о сопротивлении. Разглядывая его снизу вверх, я позволяю ему широко раздвинуть мои ноги, снова улавливая, насколько сильно он возбужден. Он смотрит долго и внимательно, а потом наконец отпускает мои лодыжки и снова привычным жестом хватается за запястья, заставляет сесть и одной рукой зарывается в мои волосы, крепко сжав пальцы.
Я облизываю губы и, позволив себе последний удивленный взгляд, понимаю, чего он хочет. Сама потянувшись навстречу, я совсем невесомо касаюсь его языком и губами.
Давид ругается себе под нос и резко прижимается ближе, не оставляя мне выбора. Помогая себе руками, я быстро довожу его до края, снова уплывая мыслями куда-то далеко, получая удовольствие от того, как глубоко и резко он входит. Мне хочется видеть его лицо, когда он сорвется.
Медленно отстраняясь, Давид все еще выглядит холодным, но он, кажется, благодарен и даже восхищен, ласково гладит меня по волосам, позволяя себе немного нежности. У меня же не остается сил, и я снова валюсь на кровать, полностью вымотанная.
Давид не спрашивает, чего я хочу, просто опускается между моих ног и прижимается своим жёстким ртом.
- Пожалуйста, аккуратнее, - я почти скулю, потому что за время, проведенное с ним, стала слишком чувствительной.
И, удивительно, но Давид слушается, оставаясь максимально деликатным, как будто желая принести мне еще больше удовольствия.
Когда он снова заставляет меня кончить, в голову приходит простая мысль: если он такой же сложный мужчина, как и любовник, то у меня определенно будут проблемы. Слишком напористый, резкий, местами жестокий - и легкие поблажки, которые сбивают с толку, похожи на грамотные эмоциональные качели. Очень опасный человек.
Когда он в следующий раз входит в меня, мы оба забываем о боли, которую он может мне причинить. Давид на всякий случай спрашивает, все ли в норме, но я не могу связать и двух слов, чтобы ответить, поэтому ответ он додумывает сам.
Давид ушёл так же внезапно, как и появился, так и не попрощавшись, как раз тогда, когда я провалилась в неглубокий сон, необходимый для того, чтобы восстановить силы.
Вот и все.
Он даже не оставил свой номер телефона и не попросил мой.
Я никак не могу понять, что это всё значит.
Честно говоря, я не думаю, что увижу его снова. Придётся смириться.
Но, сам не зная этого, Давид подарил мне что-то действительно стоящее.
Надежду.
Как это ни печально, но моя жизнь словно развалилась на части вскоре после того, как мне исполнилось сорок, и я не могла даже предположить, что лучшие годы моей жизни еще впереди.
А теперь, благодаря Давиду, мне все кажется возможным.
Я чувствую свободу.
Как будто тяжелый груз покидает мое тело. Прошлое остается в прошлом, и теперь я по-настоящему чувствую в себе силы и желание двигаться вперед, к новым впечатлениям.
Проходит несколько дней, и, встретившись с подружками за бокалом вина, я рассказываю им о Давиде.
Алкоголь предательски расслабляет мозг и развязывает язык, поэтому у истории выходит слишком много пикантных подробностей. От моих девочек трудно что-то утаить. Мы стараемся собираться хотя бы раз в неделю, чтобы обсудить все сплетни и новости.
- Сколько ему лет? - Надя искренне интересуется, но не осуждает меня.
Наша небольшая компания изначально сложилась именно благодаря ей. Надя дружелюбная и всегда открыта для новых знакомств, у нее много друзей, и самые близкие из них отлично знаю друг друга и прекрасно друг с другом ладят. Можно сказать, что со всеми моими подругами, которые за всё проведённое вместе время стали для меня самыми близкими людьми, я познакомилась благодаря Наде. Я никогда не думала, что мне будет по-настоящему приятно и интересно проводить время в такой большой компании.
- Двадцать пять, - я прячу ухмылку и неловко пожимаю плечами,
- Давно пора было попробовать что-нибудь эдакое, - подает голос Дина, невероятно красивая девушка с довольно язвительным характером.
- Он почти что ровесник моего старшего сына, - неуверенно говорю я, смущённо отводя взгляд.
- Не накручивай себя так, - останавливает меня Дина. - Ему двадцать пять, он уже не ребёнок и это главное.
- Честно говоря, - тихо выдыхаю я, все еще не обращаясь ни к кому конкретному, словно разговаривая сама с собой, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли, - если бы я узнала, как он молод, до нашего знакомства, то вряд ли бы переспала с ним. К сожалению, я спросила про возраст только после, - на самом деле, я сама не верю собственным словам, скорее просто пытаюсь сохранить лицо и собраться с мыслями.
- Прекрати, - мягко говорит Лена, самая тихая и спокойная из нашей компании. - Не накручивай себя, Линка. Ты не сделала ничего плохого.
- Но ты же знаешь, что из таких отношений ничего хорошего не выходит, так ведь? - Лена работает психологом, и я нагло пользуюсь этим, чтобы разобраться в этой непонятной для меня ситуации. Я знаю, что после ее ответа мне станет легче, ведь она-то точно знает, как успокоить человека.
Хотя, вряд ли стоит называть свое взаимодействие с парнем, которого я видела в жизни всего два раза, “отношениями”. Я понимаю, что из этого точно не выйдет ничего серьёзного, ведь Давид точно не тот человек, который способен на глубокую привязанность.
В любом случае, я просто слишком давно не была на свиданиях и, можно сказать, отвыкла от каких-либо романтических отношений.
- Хочешь, чтобы я привела тебе статистику? - Лена качает головой.
- Было бы неплохо, - я уверенно киваю.
- Я не собираюсь этого делать. Ты ответственная женщина, а главное - хороший человек. Пока никто ни на кого не давит, ты просто можешь наслаждаться классным сексом.
Если честно, не очень-то убедительно! Думаю я. Но перечить Лене я не пытаюсь.
- Честно говоря, я даже рада, - продолжает она. - Это очень хорошо, что ты снова чувствуешь, что открыта к знакомствам.
- Не стоит так торопиться, милая, - до этого молчавшая Софья поднимает на меня свой внимательный взгляд. - Я тебя не осуждаю. Просто мужчины никогда не возвращаются, если ты даешь им то, чего они хотят сразу. Любой шанс на отношения улетучивается сразу после того, как ты слишком быстро раздвигаешь ноги.
Она права. Но у меня все равно возникает желание защищаться.
- А кто сказал, что я ищу серьёзных отношений?
- Да ладно вам, если вы друг другу на самом деле нравитесь, неважно, чем, как и когда вы занимаетесь. Мы с мужем сначала переспали, а начали встречаться только через месяц. Живем душа в душу больше десяти лет, ни на что не жалуемся, - Нина разряжает обстановку за столом, лучезарно улыбаясь. У нее, кажется, есть жизнеутверждающие истории на все случаи жизни.
- А что там с твоим бывшим мужем? - спрашивает Дина, явно пытаясь перевести тему. - Все еще враждуете?
- Да, но, по-моему, конфликт идет на спад. В последнее время он что-то поутих.
Развод стал для меня большой переменой, причём явно в худшую сторону, но теперь я... честно говоря, я довольна тем, что у меня больше нет мужа, хотя мне пока что сложно в этом признаться даже самой себе. У меня появилось больше свободного времени, которое я ценю. Я обнаружила, что между хорошей книгой или сериалом и плохим мужем я все-таки в любом случае выберу первое.
- А с детьми-то он общается? - спрашивает Лена.
Я качаю головой.
- Если честно, из-за этого конфликта со мной он отдалился от них. Если бы мы разошлись без грязи, мальчики бы приняли наш развод, но сейчас… Думаю, они всё-таки сильно обижены на отца, и это вряд ли поправимо. Хотя мне очень хочется, чтобы они с отцом наладили общение.
- Это не твоя забота - быть посредником в их отношениях с отцом, - заявляет Лена голосом, не терпящим возражений. - Это их дело, ну и твоего бывшего мужа, конечно. Они все взрослые люди уже.
Я киваю, давая подруге понять, что услышала ее. Хочется принять ее слова близко к сердцу, прислушаться к ним.
Как бы мне хотелось снять это бремя со своих плеч…