ПОПАДАЛОВО
Фильмов и книг «Дивергент» создано и напечатано не было, по крайней мере, герои о них ничего не знали.
Эта история про зрелых дамочек и самодостаточных кавалеров, готовых прийти им на помощь, но не за просто так, естественно;)
Всё, как обычно: немолодая главная героиня тридцати лет – Анька, вместе с подругами несчастна в личных отношениях, но абсолютно счастливая, так как у неё есть сын и они.
Решила попробовать пофантазировать на тему «Попаданки». «Фу-фу…» - сейчас скажете вы и будете абсолютно правы! Но огромное спасибо тем, кто дочитает этот опус)))
Пока не могу «бросить» Эрика, поэтому, не обессудьте. Прошу ещё немножко потерпеть мои, эм-м-м, сочинения, скажем так)))
Приятного прочтения, дорогие мои! Всех искренне люблю и ценю!
Ах, да! Предупреждаю! Здесь есть: мат, любовь-морковь и немножко секаса! Местами очень даже множко!)
СТРОГО 18+
Рейтинг поставлю NC-21. Для некоторых, наверное, слишком откровенные и горячие сцены будут местами. Поэтому, слишком впечатлительным – мимо.
Ми-ми-мишных сцен тут не будет, как в предыдущей работе. Эрик тут жёсткий, но справедливый мужчина.
«Даже если вам немного за тридцать, есть возможность выйти замуж за принца…»
Эрик – не принц! Но ведь и Анна не принцесса)
АННОТАЦИЯ
Зря они не развернулись и не поехали обратно. С этого-то всё и началось.
Но… Вся эта история произошла как раз кстати и вовсе не здесь…
ГЛАВА 1
— Что это со Светкиной машиной? — спросила удивлённая Анютка у подруги, протянув руку в защитном жесте, укрывая своего пятилетнего сына, который дремал в детском кресле. Она сидела вместе с ним на заднем сидении серого внедорожника, развлекая всю дорогу нервного и уставшего водителя. Филиппова Екатерина — три в одном: водитель данного авто, закадычная подруга Сафроновой Анны, по совместительству ещё и её кума, которая резко вдавила по тормозам, увидев остановившийся и неожиданно повернувший вправо автомобиль своей бывшей однокурсницы, ныне просто хорошей подруги, Светланы.
— Мне почём знать? — ответила Катерина, хватаясь за бешено бьющееся сердце, чуть не расквасив своё красивое личико о громоздкий черный кожаный руль.
Позади послышался удар и небольшой толчок, отчего Катюхина машина отъехала немного вперёд, а Анька с сыном завизжали что есть мочи.
— Бля-я-я! — рявкнула водила, хватаясь за лоб. — Криворукая пизда! — всё тявкала Катюша, словно бешеная собака, от злости, что всё-таки ударилась о баранку своего новенького, недавно купленного внедорожника известной марки. Криворукой оказалась её младшая сестра Мария, которая поддала прямо ей под зад от резкого торможения, не успев даже вывернуть руль. Девушки вереницей ехали по неожиданно сузившейся дороге в северо-восточном направлении автострады.
Наступило жаркое лето, и все подружки, скоординировав отпуска, решили отдохнуть, путешествуя по городам своей необъятной Родины. Два дня все шло как по маслу: они ехали весело, останавливаясь в местных гостиницах, всё время хохоча и фотографируя достопримечательности, ну и себя на их фоне. Но буквально несколькими часами ранее у всех троих навигатор показал непонятное направление, уводя их с широкой автострады куда-то на восток, на более узкий однополосный, но всё ещё асфальтированный участок шоссе. После ещё около трёх часов пути, в очередной раз повернув направо, дорога сузилась донельзя и повела куда-то в сторону леса. Навстречу ни одной машины, что начинало настораживать. По сторонам только густые непролазные зелёные леса и трель птиц. Ни одной лачужки, распаханного поля или водонапорной башни, означающей, что неподалёку есть хоть какая-нибудь халупа.
«Плохо! Заправки не было давно, а бензин на исходе!» — подумала Катерина, начиная беспокоиться. Тревожить Аню раньше времени она не собиралась, но была уже на грани истерики. Ну не любила она такие безлюдные места. Напоминало ужастики, которые она ненавидела. Не хватало ещё, чтобы к ним навстречу выскочил какой-нибудь грязный бородатый беззубый мужик в страшной хоккейной маске, держащий бензопилу в своих огромных волосатых ручищах.
Анюта тоже уже была как на иголках. Только приключений ей сейчас не хватало! Совсем недавно начала жить как человек, после ужасных токсичных отношений с настоящим абьюзером и мучительного развода с ним. Уже полгода она спала спокойно и была абсолютно счастлива! Сладкий сон вернулся в своё монотонное русло, и ей больше не нужно было подскакивать посреди ночи, ожидая своего благоверного после очередной «проверки» или «ночного совещания с компаньонами». Да, она совсем не дура и не на помойке себя нашла, но ради сына хотелось сохранить брак и семью. Только вот в браке должны быть счастливы оба супруга, а счастлив был только один. И это была не она. Надоело ждать, что её суженый исправится. «Таких только могила исправит!» — говорила тогда Катерина, обнимая свою подругу, поддерживая её решение о разводе. Как же хорошо испытать долгожданную свободу от такого душнилы! Нет, Аня совсем не против мужчин, и она отнюдь не заядлая феминистка, но безумно приятно, когда никто не давит морально, уничтожая все её любые творческие идеи на корню. Она должна была сидеть дома и заниматься только мужем и ребенком. Работа тоже не помешала бы, но тогда кто будет готовить и убираться? Ежедневные скандалы сводили на нет супружескую жизнь, а измены супруга были настолько частыми, что уже казалось, будто так всё и должно было быть. Конечно, учитывая, что она засунула свою гордость куда подальше, можно было бы хоть немного делать ей приятное, не устраивая сцен. Но нет! Всё вокруг всегда было не так чисто, не так вкусно и вообще просто всё не так. Зато где-то там, видимо, всё было именно так, как он и хотел: и еда, и порядок, и жаркий нескучный секс. После очередного скандала она молча ушла вместе с сыном в старую двушку, оставленную ей покойными родителями, где они и начинали жить своей маленькой счастливой семьей. А он кричал ей вслед, что такая серая мышь и фригидная сука, как она, никого себе больше не найдет, будет жить в нищете, потому что с довеском она никому не нужна, а основной добытчик — он. Она никто, и вообще в скором времени очень пожалеет о своём решении, что решила развестись и оставила такого благородного барина. Бывший муж опротивел Аньке настолько, что она не могла смотреть на его лощеную морду с модной бородкой. Козлина драный! Одни его слова о собственном сыне вводили в ступор и окидывали ушатом ледяной воды одновременно. Она удивлялась его отношению к маленькому невинному существу, в котором текла и его кровь тоже. «Долбаный ублюдок!» — так всегда с особой нежностью называла этого недомужика Катюшка, чем всегда веселила Аню. По правде говоря, Анька жалела о разводе несколько недель, поверив всему, что нёс на прощание её муженёк. Бывший. Потом наконец взяла себя в руки и снова устроилась на прекрасную высокооплачиваемую работу по профессии. Зря, что ли, пахала шесть лет в институте, как проклятая, чтобы получить этот грёбаный диплом экономиста?!
Девчонки говорили, что она выглядит прекрасно: худенькая, миленькая и очень привлекательная. Это придало ей уверенности в себе. Она хоть и невысокого роста, но есть всё, что нужно. Роды придали её фигуре бОльшей соблазнительности форм: грудь увеличилась, а бедра стали более женственными. На небольшом личике выделялись выразительные голубые глаза. Носик немножко длинноват, но он совсем не портил её. Губы обычные: не тонкие, как у Стаса Ярушина, и не такие пухлые, как у Анджелины Джоли — что-то посередине, самые обыкновенные, как и у многих девушек вокруг. Из-за роста и своего телосложения она совсем не выглядела на свой возраст — тридцать лет. Максимум, что ей давали — двадцать пять. На работе тоже всё складывалось замечательно. Она работала в плановом отделе и зарекомендовала себя очень хорошо, а у руководства была на самом лучшем счету. С ней всегда советовались и звали на крупные совещания, ожидая её квалифицированного мнения. Ещё она немного изменила свой имидж: сделала мелирование и покрасилась, приковывая к себе лишнее восхищённое внимание мужчин. Со временем она стала замечать, что и сам начальник начал подавать ей непонятные знаки внимания: то за плечико придержит, то за талию прихватит. Всё это казалось настолько странным и непривычным, что иной раз хотелось вмазать ему по физиономии, но боялась потерять работу. В общем, сейчас она будто заново родилась и не хотела наступать на те же грабли, учитывая, что эти грабли приходили к ней и сыну почти ежедневно, валяясь у порога и моля о прощении, говоря о том, что это был вовсе не он, что в него просто кто-то вселился и он не в силах объяснить, что на него нашло в тот момент, когда он задирал юбки своим шлюхам и драл их прямо у себя в кабинете. Одна из таких дрючек оказалась слишком ушлой и быстро взяла его в оборот. Но, видимо, там тоже начало складываться что-то не так удачно, как предполагал её бывший муженёк, и уже было не так чисто в той квартире, и готовилось тоже не так вкусно. Но Анютка не сдавалась и не собиралась его снова прощать и принимать обратно. На что он злился и хлопал дверью, снова оскорбляя и унижая её. Другого от этого «мужчины» она и не ожидала. Девчонки её очень поддерживали, за что Аня была им безумно благодарна.
Вдруг резко потемнело и чёрные тучи заволокли всё небо до самого горизонта. Где-то вдали вспыхнула молния и раздался протяжный раскат грома. Анюта вжала свою светлую головку в плечи от накатившего ужаса и часто заморгала своими голубыми глазками. Хорошо, что волосы были заплетены в косичку-колосок, иначе наверняка встали бы дыбом от страха. Она всегда боялась этого жуткого грохота, от которого пот липкими каплями пробирался в самое нутро и катился градом по всему телу.
Навигатор монотонным голосом снова дал отмашку повернуть направо через двести метров.
— В лес, что ли? — не веря, пробубнила водитель со стажем.
Радиостанция в Катюшкиной машине начала заикаться и в итоге зашипела и затрещала вовсе, оглушая всех пассажиров. Катерина, нервничая, начала щёлкать на сенсорные кнопочки, расположенные на приборной панели внедорожника, ища какую-нибудь местную FM-частоту. Но везде слышался один и тот же шум и треск.
— Врублю через блютуз своё, — уведомила та пассажиров, — вы не против?
— Давно пора, — ответила Анютка, оглядывая сонного сына и поправляя того на сидении, укрывая пледом.
Снова тихо заиграла приятная музыка, разряжая нахлынувшее напряжение.
Дорога стала неасфальтированной, была покрыта обычной брусчаткой и песком. Все снизили скорость из-за непогоды и ужасной местности. Камни без конца молотили по днищу автомобиля, заставляя Катюху нервничать ещё больше.
Вдруг сзади несколько раз раздался сигнал из Машкиной машины.
Катерина посигналила в ответ, притормаживая. Светин автомобиль впереди тоже остановился.
— Ну, что там у тебя, беда моя? — спросила Катя у сестры, выходя из своего внедорожника.
— Не знаю, вроде что-то с колесом. Будто стучит что, — произнесла та, обходя свою старенькую легковушку чёрного цвета, тыкая стройной ножкой, обтянутой джинсой, по каждой шине, проверяя, как заправский автомеханик, будто понимала, что с ней приключилось. — Не нравится мне всё это, — произнесла она, хмуря свой носик и укутываясь в кофту серого цвета. От внезапно нахлынувшего ветра её тёмные волнистые волосы растрепались, закрывая лицо. Начался дождь, который усиливался с каждой минутой, а раскаты грома участились, оглушая всех своим звуком.
— И мне, — вторила ей подруга Дашка, выскочившая из пассажирского сидения, тоже глядя на колёса Машкиной машины, оценивая их состояние со стороны.
— И что ты предлагаешь? — уточнила Катерина, опять начиная злиться.
— Развернуться обратно, — спокойно ответила Мария, тряхнув головой в ту сторону, откуда они явились.
— Не получится. У нас скоро бензин закончится, мы не доедем. А впереди наверняка есть какая-нибудь заправка и кафешка. Жрать уже хочу, если честно. Потерпи немного, — уговаривала сестру Катя. Ехать назад — действительно, не вариант. У всех скоро закончится топливо, и они застрянут тут навечно. Не хватало ещё помереть в этом Богом забытом месте.
— Всё хорошо? — крикнула Светлана, выглядывая из дверцы своей синей иномарки.
— Всё прекрасно! — ответила Катюшка, махнув рукой и усаживаясь обратно в машину. Продрогла. Включила печку. — Ничего себе, холодина какая! Лето называется!
Повернули в очередной раз по настоянию навигатора куда-то в лес, и плотная пелена тумана и дождя застлала весь обзор вовсе.
«Странно. В такую ужасную погоду не бывает такого густого тумана!» — подумала Аня, глядя в окно. Убрав за ухо светлую выбившуюся прядку из косы, она обняла себя за плечи обеими руками, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Нехорошее предчувствие щекотало нервы и холодило душу.
— Ты что-нибудь вообще видишь? — спросила она у Кати, начиная волноваться, что они могут куда-нибудь врезаться из-за нулевой видимости. Казалось, что дальше протянутой руки не видно абсолютно ничего! Чёрная мгла обволокла всё пространство вокруг. Даже свет от ярко светящих неоновых фар машин поглощала эта необъятная и непроглядная тьма. Так жутко она себя не чувствовала ещё никогда.
— Ни хрена! — спокойно ответила Катерина, убавляя скорость на минимум до первой передачи.
— Связи нет, — сказала Анютка, пытаясь позвонить куда-то. — Хотя ничего удивительного. Мы в такой-то глухомани! — пробубнила она сама себе под нос.
Грохот от грозы не стихал. Он стал слишком частым и раздавался всё громче. За протяжным раскатистым звуком слышался очередной. Потом опять и опять.
— Мам, что это? — испуганно спросил только что проснувшийся Анин сын.
— Это всего лишь гром, зайка! — ответила ему не менее испуганная мать.
— Ага! Всего лишь гром, Матвей! — вторила подруге Катька, чуть не сикнув в трусы от очередного грохота.
Проехали около десяти минут практически вслепую, и природа всё же сжалилась над девушками, густой туман стал понемногу рассеиваться.
Неожиданно дорогу осветили несколько молний, ударивших почти одновременно прямо перед автомобилем Светланы. За яркой вспышкой последовал оглушающий раскат грома, от которого заложило уши. Испугавшись, Света резко затормозила, и её немного занесло в сторону. Дорога уже напоминала какое-то грязное месиво из песка и жидкой вязкой глины. Никаких камней или гравия уже давно не было.
— Боже мой! Что за херня?! — произнесла взволнованная смуглая девушка, вылезая из машины прямо под дождь. Её черные как смоль волосы стали быстро намокать от слишком частых капель дождя, который лил как из ведра. Она ещё несколько дней собиралась отдохнуть с девчонками, а потом остаться у своей сестры. Всё равно их путь пролегал через город, где та обитала. Но теперь она в этом совсем не была уверена. Куда их занесло?
Услышав звук тормозов и глухой стук, Света посмотрела назад. Машка снова въехала прямо в зад Катюхиной машины оттого, что та резко остановилась. Опять.
Все выскочили из своих автомобилей прямо под ливень, осмотреть повреждения и проверить, живы ли все.
Капот старой Машиной иномарочки не выдержал столкновения с попой большого внедорожника и слишком смялся, став похожим на гармошку. Оттуда неожиданно для всех столбом повалил едкий дым. Девчонки завизжали, начав быстро соображать, что делать. Катя из багажника достала маленький огнетушитель на случай, если вместо дыма начнёт расползаться во все стороны огонь. Но дым стал уменьшаться в объеме, видимо, ужасный ливень залил все зачатки огня на корню.
Через несколько минут Мария всё же решила попробовать завести своего другана, но как ни просила его, ни умоляла, он не подавал признаков жизни. Совсем. Кроме истошного редкого «кашля», двигатель не издавал больше никаких звуков. Постояв и помёрзнув еще около двадцати минут, но всё же в итоге собрав все свои вещи, расстроенные Машка и Дашка пересели в автомобиль к Свете. Девчонки тоже собирались отделиться от всего этого кортежа, свинтив на юг, купаться и загорать. Но сегодняшний день смёл все планы и пустил их под откос.
Заведя мотор, Катя взяла телефон в руки. Навигатор больше не видел дороги и не показывал их местоположение. «Наверное, всё потому, что нет интернета!» — подумала она, вздыхая.
— Ань, попробуй открыть свой навигатор и загрузить хоть какой-нибудь город поблизости, — попросила она, наблюдая за Светкиной машиной, которая медленно ехала впереди.
— Уже, — произнесла светловолосая девушка, тыкая по панели своего смартфона. — Знать бы еще, где мы! — пробубнила она. — Странно. Не грузит ничего. Даже нас не видит. Хотя он же должен по умолчанию определить наше местоположение?! Так ведь?! — недоумевала та, то ли спрашивая, то ли утверждая очевидное.
— И правда, странно, — сказала Катюшка, крутанув головой с тёмными кудрявыми волосами, почти такими же, как у Машки, только чуть длиннее и завязанными в пучок, чтобы непослушные прядки не лезли в лицо.
Девушки медленно поехали вперёд, надеясь на какую-нибудь цивилизацию.
Спустя час — ничего. Ни одной живой души и намёка на человечество в этом страшном, наводящем дикий ужас месте. Дождь немного стих, и грозы уже не было слышно. Есть ужасно хотелось, и в животе начинало громко урчать. Анька протянула бутерброд подруге, не дав той помереть голодной смертью. Сына она тоже успела накормить и сама перекусила. «Хорошо хоть наделала их сегодня с утра. А девчонки кричали: «Нахрена?! Ведь скоро покушаем в столовой или кафе!» — Ага, покушали, блин!» — подумала она, довольно улыбаясь тому, какая же она молодец.
Неожиданно снова прогремел ужасный грохот, от которого в прямом смысле содрогнулась земля. Потом ещё один, где-то в стороне. И ещё один — уже ближе к ним. За лесополосой из-за непогоды ничего не было видно.
Замигал индикатор на приборной панели Катиного внедорожника, оповещая её о том, что скоро закончится топливо.
— Блин, бензина не осталось в баке! Что за невезуха такая? — негодовала она.
Светина иномарка впереди стала ехать всё медленнее и медленнее и наконец остановилась вовсе.
— Всё? Приехали? — спросила Катерина у девчонок, открывая двери машины и начиная истерично хохотать.
Недолго думая, перебросив все пожитки в Катюшкин автомобиль, немного потеснившись, девушки уселись туда, и внедорожник тронулся с места. Эта машина казалась им последним оплотом оставшегося человечества в этом огромном мире.
— Что теперь будем делать? — снова спросила Катерина у девчат.
Матвей мирно спал, сидя на коленях у мамы, пока она ломала голову, как быть.
— Предлагаю немного пройтись, как утихнет дождь, — внесла своё предложение Света, которая сидела на переднем пассажирском сидении, глядя на остальных девушек своими тёмно-карими глазами. Такими тёмными, что они казались почти чёрными.
Через час бензин закончился и у Катьки.
— М-да! Ещё долго продержались, хочу сказать, — произнесла Машка очевидное.
Машина всё ещё медленно ехала накатом с небольшой горочки. Никакой дороги уже не было видно вовсе. Радовало одно, что дождь уже закончился, но чёрные тучи всё ещё ходили кругом, будто наступила глубокая ночь, хотя не было ещё и семи вечера. Все вышли из машины вдохнуть свежего воздуха и решить, что же делать дальше. Собрались небольшой кучкой у капота авто, споря, кто пойдёт искать цивилизацию.
— Ма-а-ам! — тихонечко позвал светловолосый мальчик свою мать, испуганно хватаясь за её ногу и показывая своим пальчиком за её спину.
Не успели все повернуть туда головы, как раскаты грома стали шуметь прямо над ними, а чёрные тучи метать молнии прямо у их ног. Последнее, что запомнила Анютка — это яркий свет, ослепивший её, и ужасную боль во всем теле.
— Ма-а-ам! — тихонечко кто-то позвал у самого личика Сафроновой. — Ма-а-м! — снова услышала Анна сквозь звон в ушах. — Мамочка, милая, очнись пожалуйста! — взывал к ней плачущий голосок сына. Честное слово, она очень хотела открыть глаза и успокоить Матвея, сказав, что с ней всё хорошо, но не могла. Тело сковало болью, а разум не мог привести его в движение и заставить работать.
И вдруг её кто-то звонко стал лупить по щекам.
«Больно-то как!» — подумала она, морщась. Но всё, что смогла она выдавить из себя — это протяжный стон.
— Живая! Слава Богу! — произнёс незнакомый глубокий женский голос, облегченно вздыхая.
Анютка резко открыла глаза, не понимая, что происходит. Села на попу и взялась за голову, которая просто затрещала от дикой боли. Она посмотрела на сына, который уже залезал к ней на кровать и стал крепко обнимать что было сил в его маленьких ручонках, а затем и на женщину, что трепала её по щекам. Это была явно она, больше некому. В комнате они были только втроём. Анна в изумлении открыла свой ротик, пытаясь что-то спросить, но ни один звук так и не вырвался из её горла. На неё смотрела полноватая женщина средних лет афроамериканской наружности и мило улыбалась ей.
— Ты в порядке? Кто ты? Как тебя зовут? — стала засыпать вопросами девчонку эта дама.
— Я-я-я… — только и ответила Аня, часто заморгав, соображая, что происходит и где она оказалась. — Подождите! А вы кто? Как вас зовут? И где я вообще? Что происходит? — недоумевала она, напирая в ответ.
— Ты сейчас в «Дружелюбии». А я — Джоанна Рейес. Тебя и твоего сына заметили примерно час назад мои люди у поля пшеницы, — говорила женщина, поглаживая Анютку по руке, успокаивая и снисходительно улыбаясь.
«Дружелюбие»? Джоанна? Какая пшеница? О чем вообще говорит эта женщина?» — не понимала она, пытаясь переварить информацию в своей голове. А удивительней всего было то, что она осознала - эта Рейес говорила абсолютно на другом языке! На английском! И Анна понимала её!
— Что за … — часто заморгала девушка, переваривая этот факт. — Прекрасно! — прошипела она, хватаясь за голову и падая обратно на подушку. Она ещё и отвечала на языке этой женщины. Анька набрала в легкие воздух, убеждая себя, что ничего страшного не произошло, она просто сошла с ума! «Это английский. Это точно!» — рассуждала она. — «Ни хера себе меня шандарахнуло, что я стала полиглотом, хотя английский изучала только в школе!» Говорить на нём она явно не умела и не планировала никогда. «Что за херня? Может, я сплю? Или померла?» — всё думала она, хлопая голубыми глазами.
Матвей улегся калачиком под мышкой у своей ничего не понимающей матери и крепко прижался к ней. «Боже, бедный мой ребенок! Он не на шутку испугался!» — подумала она, обняв маленького сына.
— Простите, Джоанна! Я… то есть мы были одни? Больше никого? — осторожно спросила Анюта, начиная нервничать. Она не понимала ничего и боялась навлечь беду на всех, не зная, кому здесь можно доверять.
— Мои люди больше никого не обнаружили, — произнесла женщина. — Мы заметили яркие молнии по всему городу. И там, где ударила одна из них, прямо на поле у самой стены, мы обнаружили вас. Вы были одни.
— Я ничего не понимаю, — сказала Аня, взявшись свободной рукой за голову, чтобы не потревожить сына.
— Так как тебя зовут и твоего сына? — поинтересовалась Джоанна. — Он удивительный мальчик! Сказал, что ему нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, — она снова мило улыбнулась. Трудно было трезво мыслить в данной ситуации. Получалось, что и Матвей тоже знает и понимает эту с виду милую женщину. Она не выглядела злобной или опасной, и Аньке ничего не оставалось, как ответить ей, чтобы наладить контакт и узнать, где же они, и что происходит, в конце концов.
— Меня зовут Анна. А моего сына — Матвей, — произнесла девушка, доверчиво вглядываясь в карие глаза женщины.
— Матвей… Очень необычное имя… — медленно произнесла Джоанна, будто пробуя его на вкус.
— Наверное, Мэтью или, может, Мэт будет по-вашему, — поправилась девушка, вспоминая созвучные имена в английском языке.
— Мэтти, значит. Ты сказала «по-вашему»… Так откуда вы взялись, говоришь? — задала она ещё один вопрос. На что Анька потупила свои голубые глазки и замолчала. А что она могла ответить? Что она внезапно попала сюда, находясь за тысячи километров отсюда, через океан? Что её молния сюда перенесла? Так послушать этот бред - и можно прямиком попасть в дурку. Может, ответ прост, и они все погибли от удара молнии? Ужас! Она была готова разрыдаться. — Вы хорошо одеты и на вас чистые вещи, правда, немного странного кроя. Вы явно не изгои, — рассуждала афроамериканка вслух, чем вернула девушку в нездоровую реальность.
— Изгои? — переспросила Анна.
— Ты не знаешь, кто это? Вы откуда? — поинтересовалась Джоанна, снова повторяясь.
— Откуда? — недоуменно повторила Анька, не зная, что ответить.
— Ладно. Вы отдохните немного, потом поговорим, — поняв, что сейчас девушка ничего не скажет и повторяет за ней всё, словно слабоумный попугай, женщина решила оставить её в покое. — И не переживай, мы не обидим ни тебя, ни твоего сына. В моем доме — вы в безопасности, — добавила она для пущей убедительности.
Анна посмотрела вслед Джоанне, которая уже закрывала двери. Девушка огляделась. Комната оказалась небольшой, но довольно уютной. Деревянный шкаф, стол и комод — вот всё её убранство. Пролежав в кровати немного и разговаривая с сыном, пытаясь ответить на его вопросы - где они? скоро ли вернутся домой? и где Катя с девочками? — девушка направилась к окну. Ответов у неё не было у самой. Она не знала, где они находятся и куда подевались девчонки. Да и что она могла сказать ребенку? Только одно: «Не знаю! Всё будет хорошо!». Из окна был очень красивый вид на небольшой лесок. Он напомнил то время, когда она проводила лето у бабушки. Как жаль, что из её родни никого не осталось. Бабушки с дедушкой не стало ещё в детстве, а родители погибли, когда она была совсем юной девчонкой. Она чуть не разревелась, вспоминая свою нелегкую жизнь.
Был ясный день, ни облачка на голубом небе. Неудивительно, что их всех напугал гром и молнии. У дома цвели клумбы с различными цветами. Где-то вдали виднелись огромные высотки какого-то города. Девушка заметила по периметру какой-то высоченный забор. Это был не просто забор, а самая настоящая стена высотой с десятиэтажный дом, которая простиралась за лесом и шла куда-то далеко, огибая весь город. «Жаль, что я слепошарая, могла бы разглядеть больше, будь у меня очки! Всё добро осталось в Катькиной машине! — с грустью подумалось ей. — Нужно срочно всё разузнать!» — решила она для себя, надевая кроссовки и направляясь искать гостеприимную женщину.
— Джоанна! — позвала девушка, спускаясь вниз, идя на запах из столовой. — Прошу, простите меня за наглость. В общем… Не могли бы вы мне всё пояснить?
— Где мой сын? — спросила Анна у своего надзирателя, рассевшегося на стуле возле металлического стола, который казался слишком маленьким для такого громоздкого тела мужчины. Её минут двадцать назад приволокли в это светлое помещение, окруженное со всех сторон зеркалами, и усадили напротив Эрика, который вёл допрос. За ночь с ней уже успели пообщаться несколько человек. Всё это время он изучающе смотрел на девушку, не сводя с неё своего ледяного взгляда, от которого холодило всё её тело. Он задал только один вопрос, на который она не в силах была ответить: «Кто они и откуда?» Он молча ждал, а Анютка с каждой минутой нервничала всё больше. Как говорится, лучшая защита — это нападение, вот она и задала свой, уже полночи мучавший её вопрос, полностью игнорируя его тактику допроса. Девушка всё яростнее разглядывала мужчину, ожидая ответа, а он только выводил её своим вальяжным, безмятежным поведением, думая, что она вот-вот расколется. В принципе, он был недалеко от истины. Она была уже практически близка к тому, чтобы выложить ему всё как есть, со всеми потрохами. Ей скрывать нечего. Почти.
Внешняя невозмутимость Эрика всегда действовала на окружающих одинаково: это всех либо пугало, либо… очень пугало. В допросах он уже давно не любитель. Бывало, чтобы добиться ответа у изгоев или ярых афракционеров, в ход шли и кулаки, и ножи, и много чего ещё. После его допросов иногда уже и выносить некого было, кроме куска израненного мяса, но не трупа. Убить злодеев — высшее благо для них. А он не ангел, чтобы так поступать с этими уродами, которые убивают и насилуют горожан. Этими ничтожествами в большинстве случаев оказываются бывшие изгнанники их фракции. И с этим нужно было срочно что-то делать. Похоже, что они начинали собираться не только в мелкие бандитские группировки, но и в гораздо более серьезные группы, которые уже занимались подрывами поездов с продовольствием и похищением высокопоставленных лиц. Поэтому с подобными не приходилось церемониться. Попади он к такому же профи у них, лучше сразу застрелиться. Но каждый раз на допросе Эрик уже знал, кто сидит перед ним. Знал не только имя, но и все злостные нарушения этих гадов. Его задачей было узнать, кто их крышует и знают ли они самую главную их шишку, что отдает им подобные приказы.
В последние годы Коултер каждый раз жалел о невозможности использования сыворотки правды на допросах бесстрашных. Ему, конечно, было глубоко насрать на этих уродов, но марать руки о них становилось всё тяжелее. Это уже не приносило ни удовольствия, ни душевного умиротворения. Лишь неприятный осадок в душе от увиденного и сделанного собственными руками, от которого ночами снились кошмары. Он успокаивал себя только тем, что его дело приносит пользу всем: и жителям города, потому что он избавляет их от подобного хлама, и Рейес, потому что сокращает количество нападений на их поля, и Итону-старшему, потому что минимизирует их риски при раздаче продовольствия изгоям, и Мэттьюс, потому что когда она спокойна, то не ебёт мозги, и Максу, потому что тот передаёт всю информацию Кэнгу, который создаёт комиссию и назначает слушание. Тогда-то только и возможно использование сыворотки правды, которая была сложна в изготовлении и разрушительна для допрашиваемых. Сыворотку всегда разрешалось вводить только лидеру «Искренности» — Джеку Кэнгу, либо его доверенному лицу. Никогда не угадаешь, как она подействует на организм допрашиваемого: либо просто развяжет язык, либо будет причинять боль, если подозреваемый попытается соврать, либо сойдёт с ума или двинет кони прямо на слушании. Последнее происходило всё чаще, хер знает почему. Кэнг лично проверял каждую партию, но почти каждый раз исход был одним и тем же.
Короче говоря, участь новеньких дамочек будет незавидной при любом раскладе. Поэтому-то Эрик и не знал, как поступить. Эта, что сидит напротив, явно не изгой и не афракционер. Кто же она такая? Ломать ей кости очень не хотелось. Слишком хрупкие, да и она сама — божий одуван с огромными голубыми глазами. «И что же с ней делать прикажете?» — раздумывал он, глядя на Анну. Снова напустил на себя злобную мину для устрашения. В любом случае, этот его грозный отчуждённый вид всегда развязывал людям язык. А его немалые габариты только добавляли им страху, отчего те готовы были обосраться на месте. Он научился этому приемчику давным-давно, и работал он безотказно. А эта не срётся и не колется никак, заладила одно и тоже, как попугай: «Где мой сын? Где мой сын?..» — бесит уже, сил нет. Мужчина тяжело вздохнул. Надоело всё! Девушка же в ответ подняла бровь, поняв, что, возможно, он сдастся раньше, чем она. «Не на того напала, крошка! — подумал он про себя, хмыкнув, чуть поёрзав на стуле, усаживаясь поудобнее. — Видимо, ночка будет долгой…»
Анна не сразу поняла, что в этом мужчине изменилось с последний их встречи, когда он швырнул её в какое-то крохотное серое помещение без окна, предварительно отстегнув наручник, словно гребаный Гудини, одним касанием своего пальца, и напоследок в ярости захлопнул за собой железные двери, не удосужившись ничего объяснить ни черта не понимающей бедной девчонке. Матвея куда-то забрали сразу же, как только они вышли из машины возле темного многоэтажного здания, окруженного частым кустарником, в подвале которого она и просидела несколько часов. Как только она осталась одна в этой вонючей камере, завыла белугой от бессилия и переживаний за сына. Сейчас же этот огромный детина сидел молча, устало потирая пальцами свой подбородок. Взгляд колючий, как она и запомнила. Видимо, он всегда такой. Волосы его немного влажные и зачёсаны назад. Выглядит чуть иначе, чем накануне вечером. «Ах, вот оно что!» — догадалась она. Теперь Анька поняла, что именно в нем изменилось — он побрился. Ничего так, симпотный. Хотя щетина ему тоже безумно шла. Вместо того, чтобы вовсю восторгаться таким холеным джентльменом напротив, она скалила зубы, злобно шипя на него, словно дикая кошка.
До этого к ней в камеру заходили двое: один — приятный, симпатичный мужчина по имени Фор. Его она также прекрасно игнорировала и на его вопросы тупо молчала, уткнувшись куда-то в стену и прикинувшись глухонемой. Ей повезло с ним. Он был мил: ничего выкручивать он ей не стал и иглы под ногти не совал. И на том спасибо. Потом к ней пришёл ещё один мужчина, только в белом костюме-тройке, что резало глаза от такого светлого пятна в этой серой тусклой комнате, где её держали. Тот представился Джеком Кэнгом. Он вёл ненавязчивый допрос, уверяя девушку, что если она всё ему расскажет, её вместе с сыном отпустят. Заманчивое предложение! Ага! Как же! Анька не дура, смотрела кучу фильмов про шпионов и прекрасно понимала, что ничего хорошего их не ждёт. Выкладывать все карты на стол она не собиралась. Явно никто не поверит, что они случайно явились сюда из прошлого, ну или из какого-то параллельного, или иного, альтернативного мира. В подобных теориях она не шибко сильна. Скорее всего, их просто всех убьют или навечно запрячут куда-нибудь в подземелье, где она до этого и просидела полночи. Или того хуже — они будут подопытными кроликами в какой-нибудь местной лаборатории.
— Советую вам не молчать, а всё рассказать, как есть, — строго добавил мужчина в белом в конце их разговора, тонко намекая, что её правда — единственный выход, иначе она сильно пожалеет.
— Я бы и рада вам всё сообщить, правда! Но я ничего не помню, — солгала Анька. — А если вспомню, то ничего не скажу, пока мой сын не будет в безопасности, — глубоко вздохнула она, сообщая ему о своём нежелании продолжать разговор.
— К сожалению, я ничего не могу вам обещать, так как вы не хотите с нами взаимодействовать и сотрудничать. Я даю вам последний шанс всё мне сообщить, — уже совсем раздраженно произнес он. О, да. Анна это умела! Своего мужика она вечно раздражала, когда вот так вот сидела, молчала и гневно смотрела на него, как только тот возвращался с очередной «проверки на работе». Конечно, она тоже умела устраивать скандалы, чем и закончилась их последняя встреча. Она — как огонёк, который со временем либо потухал, либо разгорался всё сильнее, готовый сжечь дотла всё на своём пути. Если это случалось — берегитесь все вокруг! В такие моменты она себя плохо контролировала. Катерина до сих пор вспоминала случай в аэропорту, когда их багаж не нашли. Тогда казалось, что в Аньку кто-то вселился, и если бы милая кумушка её не оттащила подальше от гущи событий, та точно перелезла бы через стойку администратора и дело закончилось бы в какой-нибудь тюряге неподалёку. Зато через неделю багаж был лично доставлен ей и Катюшке курьером до квартиры. Значит, её усиленные убеждения в виде сжатых кулаков и матерных угроз прошли не напрасно!
— Я всё сказала, — только и ответила Анюта.
— Ну, хорошо. Только боюсь, вы ещё пожалеете о своём решении, — пригрозил Кэнг.
Часом спустя Аня и правда уже начинала жалеть. Мужик напротив её бесил не меньше, чем она его. Он просто непробиваемый. Видимо, этот Эрик Коултер, лидер «Бесстрашия», как полностью он представился ей в начале их странного допроса, и есть тяжелая артиллерия Джека Кэнга. Девушка уже начинала думать, что её ужасающие и холодящие душу пытки этим Робокопом не за горами. Странно, но ей абсолютно всё равно! Единственное её желание — это чтобы её сын был в безопасности, и ему ничего не угрожало в этом странном, ужасающем, опасном и незнакомом месте.
Она уже давно сняла свой нелепый балахон, оставшись в своей одежде, чем сразу же привлекла внимание допрашивающего еë мужчины, как только её привели сюда. Он долго и оценивающе разглядывал Аньку, не проронив ни слова, чем выбесил еë пуще прежнего, томя в непонятном ожидании. Разговор не клеился никак с самого начала.
— Последний раз спрашиваю: ГДЕ? МОЙ? СЫН? — не выдержав, гневно произнесла девушка, выговаривая каждое слово, пытаясь вложить в них всю свою ярость. Для пущей убедительности поджала свои губки в тонкую линию и сжала кулачки, стукнув ими по столу и подскочив с места. В тишине, что царила у них, раздался глухой стук о металлическую поверхность столешницы, эхом разнесшийся по допросной. Стреляя в него своими голубыми глазками, Анютка была готова разорвать эту гориллу в клочья, если он ей ничего не сообщит.
Этот симпатичный мудак склонил голову набок и медленно поднял вверх свою пирсингованную бровь, удивляясь её дерзости.
— А то ЧТО? — пробасил он, повторяя сказанные ею накануне слова, поднимаясь со стула и обходя стол, грозно надвигаясь на девушку. «Ну вот и всё! Готовьтесь к смерти, Анна Алексеевна!» — подумала она, медленно отходя спиной к стене, вытянув руки вперёд в защитном жесте. Подойдя к Ане вплотную, Эрик пригвоздил её окончательно к стене. Он нависал над ней, словно неприступная скала. Высокий мужчина с широченными плечами, сильными руками и удивительными серыми глазами излучал какую-то сумасшедшую мощь и силу. Захотелось вжаться в стенку ещё сильнее. Но дальше уже некуда. После оценки его габаритов ситуация быстро прояснилась. Её поражение не за горами. Он может с лёгкостью придушить её, ему это раз плюнуть и явно делать это не впервой. Или стукнуть по её тупой башке своим кулачищем, размеры того и другого — абсолютно одинаковые. Анна едва доставала ему до груди своей макушкой, и силы их однозначно неравны. Убегать некуда, она действительно в безвыходной ситуации во всех смыслах. Но сдаваться не входило в её планы. Пришлось запрокинуть свою голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Злость и обида клокотали где-то внутри, не давая здраво мыслить.
— А то пожалеешь, что вообще встретил меня! — с вызовом прошипела она, разглядывая его красивое чисто выбритое лицо.
— И суток не прошло, а ты уже второй раз угрожаешь мне! — ответил он ей, протягивая к тонкой шее девушки свою ручищу, принимая брошенный ему вызов. «Значит, всё же придушит!» — пронеслось у Аньки. Не любил он подобное непослушание, привык, что все вокруг боятся его и делают всё, что им скажут. А эту наглухо долбанутую бабенку стоит проучить, как следует. Резко зажав своим татуированным предплечьем её шею, пригвоздил её к зеркальной поверхности стены. Коултер довольно хмыкнул, заметив недоумение и страх в еë взгляде.
— Я-я-я… — испуганно начала говорить Анна.
— Ты-ы-ы… — в такой же манере перебили еë. «Ему бы в пародисты, собирал бы аншлаги в зале, Петросян хренов!» — подумалось девушке. — Сейчас же мне всё расскажешь, кто вы и откуда, — подсказал он ей, что нужно говорить.
— Пошёл ты! Пока не скажешь, где мой сын, не пророню ни слова! — выдала она. Вот теперь она хорошенечко смогла разглядеть все рисунки на предплечье этого Кинг-Конга и его конской шее.
Вместо злобного рычания, что было минутой ранее, послышался смех. Он искренне смеялся во весь рот, растянув свои чувственные губы до ушей. Смех его приятный, бархатистый, ласкающий слух. Как в одном и том же человеке могут быть такие метаморфозы? Как можно буквально за секунду менять своё поведение? Это пугало больше, чем рычание и стальной холод его глаз. Такое резкое изменение в сторону смеха настораживало и скорее говорило о неадекватности данного персонажа. И как такого лидером поставили? Ужас! Или это всё напускная ширма? А он настоящий — вот такой вот? Громко смеющийся, с добрыми потеплевшими глазами?
— Ты, блин, совсем ненормальная, раз смеешь ставить мне условия! — произнес он всё ещё улыбаясь. Говорил не зло, не успев нацепить на себя маску мудака. — Отдохни пока, подумай, как нужно правильно со мной разговаривать! — проговорил он, отпуская Аньку. Быстро удалился, оставив её одну. Она подбежала к двери, за которой только что скрылся лидер бесстрашных, дёргая её за ручку. Хер там, закрыто! Бесполезно! Всё бесполезно!
— Чтоб вас всех черти драли, петушары ёбаные! — проорала она на своем родном, таком многогранном, наполненном разнообразными синонимами, языке, сползая вниз по двери. Схватилась за голову и разревелась от бессилия. — Соберись! Немедленно соберись, тряпка!
Вытирая слёзы, девушка стала оглядываться вокруг. Стол, стул, стёкла, зеркала. Можно попробовать разбить какую-нибудь стену, но она глубоко сомневалась, что у неё это получится провернуть. Это же допросная, на дворе двадцать третий век, и стёкла с зеркалом явно пуленепробиваемые. Если удастся всё же разбить, её быстро скрутят, и сына она так и не увидит. Нужно действовать тихо, «без шума и пыли по вновь утвержденному плану», как говорил товарищ Папанов из знаменитого кинофильма «Бриллиантовая рука». Анна посмотрела наверх и улыбнулась. На потолке зияла чёрная квадратная металлическая херня в виде решётки, закрывающая вентиляционную шахту помещения. Она не раз видела в фильмах, как люди пробираются через эти отверстия. Она мелкая, явно пролезет в то, что там. Дотянуться бы до этой решётки! Она находилось поодаль, чуть правее стола. Анюта схватилась за металлический стол, пытаясь его пододвинуть ближе к спасительному выходу. А он даже не шелохнулся с места! Она глянула на ножки стола, а они приварены к полу. «Прекрасно! Хорошо, что стул не приварен!» — подумала она, хватая его и ставя на край металлической столешницы.
Девушка забралась на стол, аккуратно встала на стул и стала выпрямляться, вытягивая руки вверх.
— А-а-а, сука! Коротышка грёбаная! — зашипела она, ругая саму себя. Хотя Аня никогда не считала себя такой уж и низкорослой. Даже Катька со Светкой были немного ниже её. В Анькином росте аж целых сто шестьдесят пять сантиметров или даже шестьдесят шесть! Но сейчас до цели ей не хватало длины рук и ещё хороших сантиметров двадцать. Хреново! Она, конечно, сможет подпрыгнуть и подтянуться, но это удастся провернуть только один раз, потому что если не выйдет, она свернёт себе шею к чертям собачьим! Повторить такой трюк у неё явно не получится, а нужно ещё отодвинуть решетку с места. Сафронова слезла и схватила второй стул, на котором сидел лидер. Поднялась с ним на свою импровизированную башню и замахнулась по решётке. Та поддалась с первого раза, чуть отъехав в сторону. Ей хватит.
— Дебилы! Вот что нужно было приваривать! Выкусите, козлы! — довольно произнесла она, подпрыгнув и зацепившись руками за край вентиляционной дырки. «Когда ты успела прибавить в весе, дорогая Анна?» — удивилась она сама себе, когда с трудом закинула локти в эту самую дыру, пытаясь подтянуть своё бренное тело, барахтая ножками где-то внизу, задев стул, который с грохотом упал на пол. — Бля-ядь! — простонала она, понимая, что переломает ноги, если спрыгнет прямо вниз, как раз туда, где валялись стулья, один из них ножками вверх. Всё пошло не по плану. Она уже представляла, как падает прямо на ножку, и протыкает ею себе свою задницу, или, если упадёт спиной, та переломает ей позвоночник, или того хуже, пролезет сквозь неё, проткнув ей грудь насквозь. Ужасные картинки собственной смерти всплывали в её мозгу, пока она пыталась забраться в эту дыру вентиляционной трубы. Ещё и кофта задралась по самое «не балуй», две пуговки оторвались и отлетели, чуть не попав Анюте прямо в глаз, когда она зацепилась грудью о вентиляционный откос от решетки. Вдруг девушка почувствовала, как кто-то схватил её за ноги, чуть обнимая за зад, и потянул вниз.
— Нет-нет-нет! — запищала она, хватаясь за воздух, скребя ногтями металлический корпус вентиляционной шахты. — Отпусти! — заорала она на того, кто так беспардонно мешал её планам на побег.
— Далеко собралась? — услышала Аня смеющийся голос Эрика, от которого непроизвольно побежали мурашки.
— Да! — отозвалась она, всё ещё вися. А он просто держал её за зад, перестав тянуть на себя. — Сына искать! Подсоби лучше!
Снова смех.
— Слезай, там его точно нет! — произнёс он приказным тоном, убирая с лица непрошенную улыбку.
— Ну, ты же не сказал мне, где он, тем самым не оставив мне выбора! — процедила она сквозь зубы, теряя последние силы, отмахиваясь ногами от мужчины. Но он крепко держал её, и от Анькиных усилий только кроссовок слетел с изящной ступни, оставляя её ещё и без обуви. — Чтоб тебя, бычара грёбаный! Отпусти!
Снова слышит смех. Гортанный и глубокий. Она чувствует его кожей, прямо на оголённом животе! Потому что кофта-то задралась по самые сиськи, и она тыкается ими ему прямо в лицо. Позорище! Боже! Силы покидают её, и она в поражении отпускает руки. Эрик крепко держит девушку, спуская её по своему натренированному годами торсу вниз. Он всё ещё в футболке, и она чувствует все его стальные мышцы, по которым сейчас только что прокатилась, как на тёрке, всем своим телом. Девушка положила свои ладошки ему на широкие плечи, становясь на ноги. Лидер и правда очень высок. И силён. И красив. Она подняла свой взгляд, осознав, что он уже не смеётся, от слова совсем, даже не улыбается. А стоит и открыто смотрит на её грудь в бежевом кружевном лифчике, которая видна из-под задравшейся блузки. Девушка быстро одернула её вниз. А мужчина так и не отвел вмиг помутневшего взгляда, потому что её грудь всё равно видна, только теперь в открытом вороте блузки из-за отсутствия двух пуговок, которые так и остались лежать в той злополучной шахте. Анька схватилась пальцами за кофту, смыкая непослушные полы вместе, заметив, как задергался кадык лидера. Она чуть отошла от него, приметив свой кроссовок, который валялся у стола. Без задней мысли схватила его, повернувшись к Эрику спиной, и согнулась, одевая его на ногу.
«Да она явно с ума сошла, раз показывает мне свои охуенные сиськи, ещё и нагибается так передо мной!» — подумал Эрик, разглядывая прекрасную задницу девки, обтянутую синей джинсовой тканью. Шальная мысль проскочила у него в мозгу, говоря о том, чтоб немедленно пристроился сзади. Коултер чуть махнул головой, прогоняя мимолётное наваждение. Быстро сглотнул слюну в пересохшей глотке, пытаясь что-то сказать. Но что, блядь? «Иди сюда и сними с себя всё, немедленно, я сиськи не успел рассмотреть?!» — рассуждал лидер, не двинувшись с места. А Анна уже надела свою обувь и повернулась к нему лицом, прикрывая кончики разошедшийся в стороны кофты, сведя их вместе. Такая беззащитная, ранимая. Стесняется, стоя перед ним. Не боится, а именно стесняется. Как целка, блин. Да нет! Рассмотрел всё! Прекрасно рассмотрел эти манящие холмики, стянутые вместе светлым кружевным бельём. Только мало! Потрогать бы! А лучше снять к херам этот лифчик и припасть губами к её соскам. А какие они? Светлые и небольшие. Точно знает, будто видел раньше её голой, трогал эти ягодки и пробовал их на вкус.
— Так ты, в смысле, вы, отведешь… отведете меня к сыну? — спросила Анна.
— Что? — ответил Эрик, не услышав ни слова, что она произнесла. Заметил только, что она стоит, двигает губами, а в ушах у него шумит отчего-то. Такое бывало у него от адреналина в крови, когда он находился на заданиях. А сейчас от чего? Не понял ни черта, что происходит.
— К Матвею отведите меня, пожалуйста! Отпустите нас! Клянусь, мы не опасны! — произносит девушка.
— Я за тобой вообще-то. Тебя хочет допросить Джанин. И советую тебе говорить ей только правду. Хотя после сыворотки тебе будет невозможно солгать, — говорит мужчина, хватая Аню за руку и выводя её в коридор.
Он шёл слишком быстро, и ей приходилось семенить, следуя рядом с ним, практически переходя на лёгкий бег трусцой. Для удобства Сафронова схватилась другой рукой за его татуированное предплечье. Под прохладной ладошкой тут же почувствовала тёплую кожу и то, как напряглись его мышцы. За ними шли ещё трое качков, сопровождая до некой Джанин. Одного из них она помнила — это был милый и добрый Фор, который сейчас выглядел хмурым и недовольным. Ещё других двоих она видела впервые.
— Джанин — это лидер ещё одной вашей фракции? — спросила Аня, когда Эрик запихнул её в лифт, став рядом с ней. Руку свою он не вырывал, держал её в ответ мёртвой хваткой, впрочем, как и она. Девушка стала за Коултером, прижавшись к нему, обхватив его чуть крепче, давая места остальным. Сопровождавшие тоже протиснулись во внутрь этой малюсенькой коробки. Анька никогда не любила лифты. В них у неё неизменно возникало чувство безвыходности, безысходности и панические умозаключения о смерти в этой душной кабинке. Она даже в солярий никогда не ходила. Клаустрофобия у неё, видимо. Но проверять свои догадки она не собиралась. Поэтому срочно нужно было отвлечься от ужасающих мыслей о том, что трос лифта сейчас сорвётся от такого веса этих бугаев, и они все упадут вниз, разбившись вдребезги, оставив свои последние мозги на этом полу.
А Эрик не понимал, какого хера творится с ним! Почему в нём проснулся инстинкт грёбаного защитника? Он что, переживает за неё? Как она перенесёт инъекцию? Выживет ли или сойдёт с ума? Почему так печётся вдруг? Почему хочется оберегать эту девчонку, что стоит, прижавшись к нему всем своим телом? Он чувствует её. Чувствует её бешено бьющееся сердце, вздымающуюся грудь, при мысли о которой у него закололо кончики пальцев от того, как сильно захотелось ему прикоснуться к ней. Её дыхание, обжигающее его кожу на руке. Твою мать! Самое время съебнуть, куда глаза глядят, а не стоять рядом с ней. Какого хуя он делает и печется о ней?! Не до пизды ли она ему? Конечно, до неё самой! Погрузиться бы в неё по самые яйца! Интересно, каково это — быть в ней? Какие ощущения она ему подарит? Она страстная или обычное бревно? Притворяется ли, делая вид, что оргазмирует, как это любили многие бабы? Стоп! Опять не о том! Он и не помнил себя таким. Поэтому и не поймёт, что именно происходит с ним.
— Да, — злобно ответил Коултер, глядя на Фора, которого внезапно озарила ослепительная улыбка. А Итон засмеялся в голос, откинувшись на дверь лифта, скрестив руки на груди, и посмотрел на Анну, медленно переводя взгляд на своего лидера.
«Очень исчерпывающий ответ прозвучал с его стороны!» — подумала девушка.
— Что? — рявкнул Эрик, глядя на Итона.
— Ты не захочешь услышать при всех всё то, что я скажу, — хмыкнул Фор.
— Да пошёл ты! — рыкнул Коултер и резко вырвал свою руку из цепких Анькиных пальчиков, понимая, на что намекал Тобиас. Его кожу тут же обдало холодом в том месте, где девчонка его держала.
— А что меня ждёт? — задала она вопрос поникшим голосом, напоминая о себе. — И моего сына?
— Это будет решаться на совете. Если вашу вину признают, вас казнят, — грубо ответил он.
— Казнят? Какую вину? Мы ничего не сделали! — возмутилась Анютка, пытаясь вглядеться в лицо лидера.
— Ты прибыла из-за Стены? Ты иная? Изгой? Дивергент? Кто ты? — задавал Эрик вопросы один за другим, развернувшись к ней лицом. А она и сама не знала, как ответить на них. Потому что понятия не имела, о чем он говорил. Что она скажет? Что пришла от… Откуда, блядь? Оттуда, твою мать!
Лифт остановился, и его двери распахнулись. Сафронова даже не поняла, на какой этаж они прибыли. Лифт ехал бесшумно, а один из качков закрывал собой приборную панель. Сверху над лифтом ничего, кроме стрелок, не было видно. «Административный этаж» — значилось на синей вывеске, которая висела на стене длинного холла при выходе из этой коробчонки. Схватив её под локоть, Эрик поволок девушку прямо по коридору.
— Пусти! — шикнула она от боли.
Мужчина чуть разжал свои пальцы, делая хватку послабее, но отпускать не стал. Молча шёл вперёд по направлению в какое-то огромное помещение. Прозрачные двери распахнулись, и Анька увидела человек пятнадцать-двадцать, сидевших за огромным столом в форме буквы «П». Эрик провел девушку вперёд, оставив её в центре комнаты, сам же сел на стул справа недалеко от выхода. Он смотрел ей прямо в спину, прожигая её взглядом. Анна неловко поправила свою кофту, вцепившись пальцами в разошедшиеся полы блузки, смыкая её на груди. Девушка выпрямилась, гордо подняв подбородок. «Породистая, блин!» — подумал Коултер про себя, закинув ногу в берце к себе на колено и потирая подбородок двумя пальцами.
К Анне подошел Джек Кэнг со шприцем в руке.
— Это, — произносит он, указывая глазами на огромную иглу, — сыворотка правды. Любая попытка соврать приведёт к нестерпимой боли и ужасным мучениям. Ты готова?
Анька недоуменно посмотрела на него, сглатывая слюну.
— Нет, конечно! — произнесла она и подала мужчине руку для инъекции. Кэнг улыбнулся и кивнул ей, убирая её ладошку. Наклонил её голову чуть в сторону, освобождая шею. Анюта зажмурилась, и острая боль пронзила её чуть ниже уха.
— Она будет задавать вопросы, ты — отвечать на них. Уяснила? — спросил Джек, отходя куда-то.
— Да, — ответила Анна, не понимая, кто это «она».
Свет ужасно слепит глаза, и Анька пытается проморгаться. Слёзы льются рекой, будто у неё гормональный передоз во время беременности. Она громко шмыгает носом, пытаясь сосредоточиться на голосе, который что-то спрашивает. В голове шумит, мешая осознавать происходящее вокруг. Она чувствует себя словно пьяной, одурманенной этим эликсиром, что медленно растекается по её жилам. Анна чувствует его неприятное жжение и непонятное ощущение перепоя или бодуна, которое оно вызывает.
— Ч-что? — задаёт она вопрос, не понимая, кто здесь и что происходит. Её накрывает какая-то паника и дезориентация.
— Кто ты такая? — слышит девушка женский голос. Он строгий, высокомерный, не терпящий возражений.
— А вы? — задает она встречный вопрос.
— Я представилась! — занервничала светловолосая дама, стоящая прямо перед ней за трибуной. Она чуть старше Анны, ей около сорока, выглядит очень даже неплохо. Она в синей кофте и такого же цвета пиджаке. Нижнюю часть её тела скрывает металлическая кафедра. Этот вид напомнил ей институтское время, когда преподаватели читали лекции в аудиториях.
— Я не расслышала, — парирует Анька. В зале слышны перешёптывания и смех.
Эрик расслабился — жива. А после её реплики немного прихуел от борзоты этой девки, вздернув свои брови вверх в немом удивлении. Одно дело — он, и совсем другое — старший лидер эрудитов.
— Я — Джанин Мэттьюс, лидер фракции «Эрудиция». Кто ты такая? — повторяется она, начиная повышать голос.
— А, мы уже на «ты»? Ну, хорошо! Я Сафронова Анна Алексеевна, — отвечает Анютка, копируя манеру разговора женщины напротив.
— И откуда ты к нам прибыла, Сафронова? — очередной вопрос от эрудитки.
— Не знаю! — отвечает девушка, пожимая плечами.
— В смысле? Как не знаешь? Как ты очутилась тут? — опять вопрос.
— Я не знаю, как всё объяснить, — честно призналась Анна, пытаясь собраться с мыслями. — Я не сильна в физике.
— Как ты попала сюда? — повторяется Джанин.
— Я же сказала уже! Не знаю! — повысила голос Анька, удивляясь тупости этой женщины.
— Сколько тебе лет? — спрашивает Мэттьюс.
— Много! — парирует девушка. Очередные перешёптывания и хохот в зале не дают сосредоточиться.
— Сколько? Какого ты года рождения? — недовольно рявкает женщина, пытаясь держать себя в руках.
— Тридцать! — отвечает Анна. — Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого! Скоро будет тридцать один! А вам?
— Лжёшь! Как можно врать под сывороткой правды? Джек! Что происходит? Что за непотребное поведение? Она — дивергент! Тут и думать нечего! — завопила Джанин.
Вдруг краем глаза Аня увидела движение. Джоанна, Джек, Эрик, Фор и ещё один темнокожий мужчина в чёрном подошли к нервно-припадочной Мэттьюс. Пару минут они о чем-то дискутировали, размахивая руками. Все расселись по местам, и, проходя мимо Аньки, Эрик недобро взглянул на неё, скрываясь за её спиной.
— Никаких больше вопросов! Только ответы! — недовольно промямлила Джанин, обращаясь к Анне. Сафронова кивнула, соглашаясь. — Как ты попала сюда?
— Я не знаю! — повторилась Анюта. — Мы с подругами ехали на машине отдыхать. Неожиданно началась гроза, и по нам ударила молния. Всё. Очнулась я уже у Джоанны. Может, эта самая молния нас сюда и перенесла, или ваши какие-то разработки способствовали нашему появлению в этом месте? Может, это у вас есть машина времени или какие-то технологии, искривляющие пространство и время? — задалась девушка вопросом, глядя на главную эрудитку, которая начинала нервничать, постукивая пальцами по металлической поверхности трибуны. — Или это кто-то другой! Всё может быть! Я не знаю! Знаю лишь, что мы здесь ни при чём! Думаю, это мне следует спросить у вас, каким образом мы тут очутились?! Почему, твою мать, вместо того, чтобы лежать на пляже у моря, я стою здесь и оправдываюсь, будто это я виновата в произошедшем?!
«Пляж?», «Море?» — слышались перешептывания в зале.
— Увести! — гневно произнесла Джанин, топнув ножкой.
Аньку сразу же подхватили под рученьки и повели обратно в лифт.
— Эрик, что происходит? — спросила Анна у лидера бесстрашных, когда двери лифта закрылись, оставив их одних.
— Ш-ш-ш! Замолчи! — шикнул он на неё, пристегивая наручники. — Лучше б ты совсем не открывала свой рот!
— Эрик, пожалуйста, защити моего сына, умоляю! — вдруг попросила девушка, хватаясь за руку Коултера. Он одёрнул её и отошёл в другой угол движущейся кабины, как от прокажённой. Анютка облокотилась спиной о стену и, не моргая, посмотрела на мужчину, который немедленно отвёл от неё взгляд и уперся им в приборную панель с цифрами. От досады она готова была взвыть! — Эрик!
— Заткнись! — процедил он сквозь зубы.
— Пожалуйста! — прошептала она сквозь слёзы, которые уже застилали ей глаза.
— Замолчи! Ты делаешь себе только хуже! — проговорил он, а сам даже не посмотрел в её сторону. Чего так? Совесть будет мучить и каждый Божий день грызть его изнутри оттого, что мог ей помочь, но и пальцем не пошевелил для этого?
— Пожалуйста! — повторила она, хватаясь руками за лицо, скрывая свои непрошенные слёзы от грозного мужчины. Он молчит, стоит отвернувшись. Не достучаться. Ради Матвея она готова умолять, стоять на коленях и много чего ещё. Сын — это всё, кто у неё есть. Самый родной и единственный, кто любит её всем своим огромным сердечком и ничего не просит взамен, кроме заботы и немного ласки. Он самый лучший мужчина. Анька костьми ляжет, но в обиду его не даст. Она неуверенно сделала шаг к лидеру, но двери лифта резко открылись, не дав ей и дальше умолять его. Эрик схватил её за наручники и повёл обратно в ту же камеру, где она и сидела ночью. На улице начало светать. Плохо. Коултер запихнул её в серую обитель, громко хлопнув железной дверью. Он зол. Почему-то на неё. Или всё же себя?
Присев на кровать, Сафронова снова разревелась. Сколько сейчас было времени, она и понятия не имела, но помыться в душе и почистить зубы уже не мешало бы. Казалось, день длился вечно. Периодически она впадала в тревожный сон, урывками, всего на несколько минут, переживая за сына. Лежа на своей узкой кроватке в маленькой камере с ужасными мешками под глазами и отёкшим от слёз лицом, Анюта уже сломала голову своими размышлениями, мечтая выбраться отсюда. На улице лил дождь. Жуткий ливень. Девушка слышала, как снаружи тяжелые капли падали на что-то железное, создавая характерный шум. Такой же звук был у неё дома, когда ливень мозготал по подоконнику снаружи. Волосы совсем растрепались, и резинка где-то потерялась. Своими пальчиками она попыталась пригладить их и причесать. Аня сидела на кровати, размышляя над тем, что же ей делать дальше. Длинные светлые чуть вьющиеся тяжёлые пряди падали ей на грудь, закрывая собой дырку в кофте. Она облокотилась руками на колени и полностью погрузилась в свои мысли.
— Вставай и иди за мной! — рявкнул глубокий густой голос лидера у Аниной шконки спустя пару часов после того, как он ушёл, вырывая девушку из глубоких мыслей собственных рассуждений. Как назло, голова была абсолютно пуста от каких-либо идей. Она была настолько отстраненной от реального мира, что даже не заметила, как он вошел.
— Да что ж вы всё обращаетесь ко мне, как к собаке?! «Иди», «Вставай»… Какой следующий будет приказ? — недовольно пробубнила она, поднимаясь и усаживаясь на кровати. Эрик стоял, облокотившись о косяк распахнутой железной двери, пуская немного света в эту темную камеру. Правда, в ней было чисто, и комната скорее напоминала дешёвый номер в отеле. Небольшой круглый столик был прикручен к полу и стене напротив, а в углу был унитаз. Просто так, стоял и бесил своей серостью, ничем и никак не огороженный. Даже ширмы не было. Хорошо, что он зашёл, когда она не сидела на этом белом друге. Вот тогда была бы очень даже неловкая ситуация! И хорошо, что ей по-большому ещё не приспичило! Вот был бы благоухающий аромат на весь этаж.
— А ты что это, благородных кровей в тех местах, откуда прибыла к нам? — хмыкая, спросил он, снимая с неё наручники.
— Возможно, — невозмутимо повела плечами Аня.
— Ну, тогда за мной, ваше высочество! — приказал Эрик и скрылся за дверью.
— Куда это? — спросила она, выбегая за ним в длинный коридор. Коултер даже не приостановился, так и двигался вперёд своими размашистыми шагами, направляясь к лестнице. Со спины он казался ещё больше. Сегодня на нём была чёрная куртка, покрытая капельками воды от дождя, не успевшими высохнуть. Эрик шел величественно, с гордо выпрямленной спиной. «Он точно военный!» — пронеслось у девушки в голове. Когда-то давно она мечтала выйти замуж за такого. Чтобы любимый мужчина мог защитить её от любых напастей. Она хотела быть со своим мужчиной, как за каменной стенной, а не наоборот. Хотела быть просто счастливой, полностью доверять и бесконечно любить. Чтобы её ценили и безумно любили в ответ. Но такого на её пути не повстречалось. Пришлось брать то, что было. Кто ж знал, что тот, кто казался таким благородным джентльменом, окажется гнилым кобелем?! Четверо мужчин, что стояли у лестничного пролета по двое на каждом направлении, неся своё дежурство, чтобы из этого подвала никто не смог сбежать, разом расступились, давая возможность им подняться наверх.
— Эрик, подождите! Так куда мы идем? — снова спросила девушка, хватая его за рукав куртки, еще не успев подняться.
— Сегодня мы на «вы»? — удивлённо приподнял проколотую правую бровь мужчина, останавливаясь и поворачиваясь к ней. Он выглядел одновременно и безумно привлекательным и ужасающим своими габаритами и доминированием. Тем более сейчас он стоял на ступеньку выше, нависая над ней. Вот и каменная стена. Как она и мечтала. Он, конечно, не такой красавец в обычном понимании этого слова. Хотя на вкус и цвет все фломастеры разные, как говорят. Но было в нем что-то такое, что влекло к нему, словно мотылька на свет. Не только привлекательной внешностью и харизмой он приковывал к себе внимание. Хотелось слышать его безумно густой, глубокий голос, который был резок, когда издавал приказы, как лезвием режущий нервы во всём теле. В такие моменты он показывал свой статус, свою власть. Его боялись. А иногда он переходил в приятный тембр, обволакивая всё тело, будоража рецепторы, как вчера или сейчас. «Не зря он — лидер!» — подумалось Анютке. Его сила, мужественность и брутальность зашкаливают. Тестостерона в нём явно больше, чем в её бывшем муже. Она не хотела казаться непокорной, понимая, что сейчас совсем не в том положении, чтобы качать свои права, которых у нее тут совсем нет. Ещё накануне она решила для себя, что будет послушной и выполнит абсолютно всё, лишь бы ей дали возможность снова увидеть и обнять сына. Поэтому нужно хорошенько думать прежде, чем говорить.
— Я-я-я… Так вроде и вчера были на «вы», — неуверенно произнесла девушка. Опять это! В те моменты, когда она бесилась, могла и неуважительно, в очень грубой форме послать куда подальше своего собеседника. Анна не помнила, чтобы хоть как-то показала этому человеку свой маленький недостаток потери самоконтроля.
— Разве? — переспросил он, явно насмехаясь над ней. Он улыбнулся и дернул рукой, смахивая ее ладошку со своей куртки. Сафронова растерялась. Его улыбка сбила её с ног. Поднявшись наверх и плетясь за ним дальше в сторону выхода, она стала приходить в себя. «Вот же козёл! Так и не ответил, куда мы идем! Улыбнулся, и всё! И я поплыла!» — недовольно поджала губы девушка, снова хотела схватить его, потянувшись вперёд. Но он сам резко остановился, и, не успев затормозить вовремя, Аня врезалась в него, прямо в мощную спину, по инерции обвив руками его тело, хватаясь за каменный живот мужчины.
— Извини… те, — неловко пробубнила она, чуть не завалившись у его ног. Или руки у неё такие короткие, или он такой широкий, в общем, убирая их, она нечаянно клацнула пальцами правой руки по ремню, прямо почувствовала, как что-то огромное задела на его ширинке, когда рука отскочила от пряжки. Попыталась быстро отойти от него, ещё и напоследок тыльной стороной ладошки провела по карману на его бедре, будто решила облапать и заодно обчистить бедного мужчинку. Боже, вот же позорище! Такой стыдобы она ещё не испытывала! Ещё и куча людей в чёрном стоит у дверей и смотрит, наблюдая за ними, разинув рты.
Эрик повернулся к неуклюжей курице лицом, сощурив свои колючие глаза, взгляд которых был просто убийственный и не сулил ничего хорошего. Видимо, действительно заподозрил еë во лжи. Дело — дрянь. Он снял с себя куртку и полез в тот карман, по которому так деловито провозюкала своими ручонками Анька, и достал оттуда какой-то чёрный достаточно широкий браслет, толщиной с большой палец её руки. Девушка попятилась назад, когда он стал надвигаться на неë.
— Стой! — приказал он, сжав губы в тонкую линию. Аня и подумать не могла, что такими невинными действиями со своей стороны сможет его так разозлить. Она замотала головой в отрицании, продолжая отходить. Тот сделал выпад ногой, в два счета нагнав тупую девицу, хватая её за запястье правой руки. — Всё нашла, что искала? — зло процедил он сквозь зубы, таща её за собой. Она заупиралась ногами, но это было также эффективно, как и вчера, когда он волок еë от Джоанны. — Послушай, — приостановился он, оборачиваясь к ней, всё ещё держа за руку, немного выворачивая ладонь, — ты сказала, что готова на всё, чтобы твой сын был в безопасности. Это всё ещё так? — громко спросил он. Это явно слышали все в округе, но не подали виду, прикинувшись глухими и немыми.
Девушка вытаращила глаза. Неужели он был готов помочь ей? Но какой ценой? Что потребует от неë?
— А что нужно сделать? — неуверенно уточнила она, боясь услышать, какую жертву потребует Эрик за безопасность еë сына.
— Это так важно? — спросил Коултер. В ответ девушка пожала плечами. — Ничего невозможного или такого, к чему бы ты не была готова, — уверил он с непроницаемым видом и равнодушным голосом.
— Хорошо, — махнула она головой, соглашаясь. А что она могла ответить? Конечно, «да»! Она сделает всё, что он скажет. Тогда какого хрена выëживается сейчас?!
Мужчина повёл еë дальше, затем остановился у огромных стеклянных дверей, ведущих на улицу, где дождь уже прошёл, но всё ещё было пасмурно и хмуро. Провёл карточкой у датчика, мигающего красной лампочкой. Вдруг загорелся зелёный огонёк, издав звонкий писк, и дверь распахнулась, впустив прохладный ветерок в душное помещение. Девушка поёжилась от холода, обхватив себя свободной рукой, вдыхая приятный озоновый воздух, и почувствовала, как на плечи легло что-то тёплое, тяжелое и приятно пахнущее кожей, табаком и Эриком. Коултер накинул на девушку свою куртку и потащил её дальше к своему джипу. Анна не стала вырываться из его крепкого захвата, понимая, что сожми он пальцы чуть сильнее, наверняка переломает еë руку в нескольких местах.
Они молча дошли до внедорожника, не проронив ни слова. Эрик открыл переднюю пассажирскую дверь и галантно впихнул туда Аньку, усаживая её на сиденье, звонко хлобыстнув напоследок дверью. Она стала искать ремень безопасности, чтобы пристегнуться, но еë действия были перехвачены сильными руками, которые сами потянулись через неë, нечаянно зацепив еë грудь, и пригвоздили еë жёсткой материей к сиденью, щёлкнув замком. Разглядывая его руки, девушка невольно посмотрела на свои, теребя пальчиками шершавый ремень. Глаза еë готовы были выпрыгнуть из орбит.
— Какого хрена? Что это? Когда нацепил его? — сыпала она вопросами, тыкая своим запястьем в лицо водителя, который уже тронулся с места. На еë ручке красовался тот самый чёрный браслет, который Эрик достал из своих штанин. Тот молча игнорировал еë, переключая скорость. — Что это такое? И куда мы едем? — снова задала вопрос Анна. Молчание. — Эрик, ответь мне, пожалуйста! — попросила девушка.
— Скоро сама всё узнаешь, — ледяным тоном произнёс лидер.
Анюта попыталась снять браслет, ища застёжку, которой не было видно. Она ногтем потерла по всей поверхности гладкого, похожего на гибкий, но прочный пластик, материала изделия, будто по скотчу искала начало липкой ленты.
— Как его снять? — спросила она, снова тыкая запястьем у самых глаз водителя.
— Никак! — рявкнул он, резко убирая еë руку в сторону. — Его не снять, пока я не позволю!
— Что-о? Зачем он нужен вообще? — завозмущалась девушка, всё ещё крутя странный браслет в разные стороны, не теряя попыток сорвать его с руки. Еë вопрос остался без ответа. Эрик выехал на дорогу в город и переключил передачу, увеличивая скорость. Анна смотрела в окно, разглядывая улицы, которые они проезжали, периодически оглядывая в отражении хмурого и властного мужчину.
— Не скажешь, куда мы едем? — спросила она, предприняв ещё одну попытку, разглядывая волевое лицо лидера.
— До следующего заседания Джоанна взяла на себя всю ответственность за вас, — произнес он, сжав губы в тонкую линию. Он был зол. И явно на неё, на Анну. Эрик даже не смотрел в её сторону, хмуро глядя на дорогу. — Будь добра, не подведи её.
— И не собиралась, — ответила девушка, готовая запрыгать от счастья и расцеловать всех вокруг, даже его злющую, но такую милую мордочку! Он сильный и красивый. Анна всё ещё в его куртке и чувствует его запах. Коултер чуть зацепил свою нижнюю губу верхними зубами. Такое ощущение, что он… Нервничает? Жалеет? О чем? Аня опустила взгляд на его татуированные руки, которые крепко и уверенно сжимали руль. Его тело — это что-то запредельное и невообразимое. На нем чёрная майка, не скрывающая рельефа его спортивного накачанного торса. Взгляд скользнул ещё ниже и почему-то остановился на его ширинке. Девушка громко сглотнула и снова отвернулась к окну. Назвать сосиской его достоинство — язык не повернётся. И не сарделька там вовсе. Колбаса — однозначно. Не докторская, конечно, но и не сраная салями тоже. Ну и сравнения у неё к его детородному органу! Анька тяжело вздохнула, чуть опустившись на сидении, пытаясь вжаться в него совсем и исчезнуть.
— Минут через пятнадцать приедем уже. Потерпи немного, — произнёс лидер, неверно растолковав её непонятное поведение. Она и сама не знала, что с ней происходит. Тянет к нему, как магнитом, и всё тут! А ведь она его даже не знает толком! Да и не пара они вовсе! Явно же не подходят друг другу! Огромная разница в возрасте в несколько веков, социальное положение, ещё и из разных миров в буквальном смысле слова!
— Могу я спросить? — задаёт Анька вопрос, глядя на Эрика.
— Ну, попробуй, — хмыкает он, повернувшись к ней и широко улыбаясь.
— Джанин. Она действительно так влиятельна и опасна, какой кажется? — спрашивает девушка.
— Да, — коротко отвечает Коултер. Анна бросает на него взгляд и понимает, что он не спал. У него снова прорезалась легкая дневная щетина, глаза устало смотрят на дорогу. А она, бестактная эгоистка, и сейчас не даёт ему продыху.
— Прости, ты устал, я не хотела тебя грузить своими проблемами, — проговаривает она, нервно покусывая щёку.
— Что? — не понял лидер, глядя на девку. Впервые за всю его жизнь кто-то заметил, что он может уставать. «Видать, совсем хуёвенько выгляжу! Блядство!» — подумал он, отчего-то расстроившись, сильнее сжимая руль. Анька хмурится.
— Просто… Спасибо, — тихонечко произносит она и отворачивается к окну. Эрик молчит и недоуменно смотрит на нее. Как-то странно слышать слова благодарности от той, которая почти сутки просидела в тюрьме по его вине. — За то, что согласился помочь с сыном. И я видела, что ты пытался помочь, когда Джанин кричала, что я дивергент. Я дивергент? И почему они так опасны?
— Расслабься, прибор показал, что ты им не являешься, — проговаривает Коултер. Он промолчал, что этот сраный прибор вообще не опознал в ней кого-либо. Новый вид человечества. Или старый. Как ей объяснить, кто они такие и почему опасны эти дивергенты? Такие, как он и Фор? Как им всю жизнь приходится скрывать своё существование и пользоваться своим положением, так как сливки общества не подвергаются подобной проверке? Как они заебались убивать себе подобных? Что очень долгое время они так и не смогли помочь никому из тех, кого признавали дивергентами? Что таких людей, подходящих каждой фракции почти в одинаковой мере, становится всё больше? Что Джанин считает каждого дивергента угрозой обществу, обвиняя их без суда и следствия? Что даже Кэнг больше не может и не хочет клепать на них липовые дела об измене, основываясь только на одном этом обвинении — дивергент? — Раньше, это слово означало оскорбление. К таким людям относились, как к прокажённым, и они отсылались к изгоям, просто не принимаемые обществом. От таких шарахались, как от больных невиданной доселе болезни. Сейчас же — это смертельный приговор, не дающий право на существование.
— Какой кошмар! Но так же не должно быть! Разве можно вот так просто убивать людей лишь потому, что они какие-то не такие? — удивилась Анна, выпучив свои голубые глаза в непонимании. В какой жестокий мир они попали?! Настоящее средневековье, с процветающей инквизицией и гонениями на ведьм. Хотя в их время было практически так же.
— Можно, — коротко отвечает Эрик. — И Джанин хочет проверить твоего сына.
— Что-о-о? Боже, Эрик, что будем делать? Ты обещал помочь! Умоляю, не дай Матвея в её гадкие ручонки! Пожалуйста! Может, отпустите нас к изгоям? — просит Аня, схватившись за руку лидера, который опустил её вниз на коробку передач.
— Не поможет! И думать забудь про них! Там намного опаснее, чем ты можешь себе представить! Даже если убежите, Мэттьюс всё равно пустит погоню за вами! Учитывая, что вы под следствием, вас всех уничтожат на месте! — рявкает он, но руку не убирает. Анькины пальчики нервно подрагивают на его предплечье, разливая непонятное тепло по его телу. Он тяжело вздохнул, чуть дернув рукой, переключая скорость, убирая её обратно на руль. Ни к чему эти телячьи нежности. Он не из тех, кто плывёт от одних взглядов и прикосновений. Ведь так? Нахрена вот только, спрашивается, он сам повёз эту девку?! Мог бы Пита попросить, ну, или ещё кого-нибудь. Нет, не мог бы! Он обещал. Он всегда держит слово. Это одно из немногих качеств, которыми он гордится в себе. Так зачем согласился помочь ей? То есть, им? Ответить на этот вопрос он пока не мог. Теперь вот сидит и млеет, глядя на девушку из прошлого.
— И что же теперь делать? — спрашивает она, убирая свои руки обратно на колени. Темный браслет блеснул на её правом запястье, напоминая ему, что он дал обещание и теперь несет за нее ответственность.
— Ничего! — произносит он, поджав губы. — Сидеть и не рыпаться!
— Хорошо, — тихо шепчет она и снова отворачивается к окну. Обиделась? Ну и хорошо, пусть не строит иллюзий на его счёт! Он резкий, жестокий и властный командир, а не ёбаный джентльмен, который печётся о душевном состоянии дамы. Физическая составляющая не менее важна. В смысле, нужно беспокоиться о самой жизни, а не о чувствах. Чувства можно забыть, перешагнуть через них, уничтожить, но ты будешь всё ещё дышать и снова сможешь чувствовать — когда-нибудь. Может быть. Если уничтожить жизнь, человек больше ничего не испытает, кроме облегчения. Но всё равно, глядя на неё, ему неспокойно, он ощущает непонятное тепло. Расстроился, что так резко осадил её. Ему нравится её голос, а она молчит. Русская? Он прошерстил кучу материалов и видео после того, как услышал её брань в допросной. Не уверен. Возможно, все её слова — просто пыль в глаза. Врёт, как пить дать, потому что акцента нет никакого. Она явно здешняя. Но почему-то он слепо верит ей. Он разберётся во всём. Нужно будет защитить — защитит, уничтожить — уничтожит. Сможет ли обидеть её? Ради безопасности города — несомненно. Правда ведь?!
Коултер потянулся к бардачку, нечаянно коснувшись Аниной коленки тыльной стороной ладони. Мужчина на секунду замер, кинув на неё свой ледяной взгляд, который почему-то уже не казался таким холодным. Достал оттуда пачку сигарет и зажигалку. Поднёс упаковку прямо ко рту и зубами достал папироску. Протянул пачку Анне, предлагая ей закурить. Та махнула головой в отрицании. Пожав плечами, мол, как хочешь, он откинул упаковку на приборную панель у руля. Чуть помусолив сигарету во рту, поднёс зажигалку, черканув пальцами по колесику. Небольшое пламя опалило кончик папироски, и Эрик сделал затяжку, немного втянув щеки. Он чуть прищурился от едкого дыма и перехватил сигарету между средним и указательным пальцем правой руки, поднеся ладонь к рулю, одновременно выпуская дым из лёгких. Всё это было настолько завораживающее зрелище, что Анюта сидела и пялилась на него, как загипнотизированная. Запах от сигарет был не такой противный, как она помнила. Наоборот, ароматизированный какой-то, похожий на ментол с тонким послевкусием табака. Она будто бы сама сейчас попробовала эту гадость, даже губы облизала. У неё в семье никто никогда не курил, и она не имела такой пагубной привычки. Но этот запах окутывал чем-то приятным, казалось, что он дышит на неё мятной жвачкой, а не ядовитым дымом. Эрик снова полоснул по ней своим взглядом, задержав его на губах девушки. «Симпатичная!», — раздражённо подумал он, нехотя оторвав свой взор от её розовых губок, переводя его ей на грудь, закрытую его курткой, — «Сексуальная и привлекательная! Сучка!».
— Откуда узнала про разработки эрудитов? — спросил Коултер, снова поднеся сигарету ко рту.
— Я и не знала! Просто предположила. А вот теперь знаю точно, что это они виноваты, спасибо, что подтвердил мои догадки! — хмыкнула она, глядя на лидера. Тот ехал, прикрыв глаза, тихо чертыхаясь. Вот к чему приводит беспечность и непонятное желание сделать ей приятное. Он стал слабоумным. И похотливым кобелём. Хотя последнее всегда было в нём.
— Что думаешь? — спросил он. Интересно было выслушать её мнение по этому поводу. Анна громко вздохнула.
— Я не знаю, правда! Может, это ваши эрудиты ставили какой-то эксперимент и действительно создали машину времени или что-то подобное. Может, они намеренно забили те координаты и время, где мы оказались по чистой случайности. Может, это было сделано нечаянно, и просто-напросто произошла ошибка в расчётах, которая повлекла за собой неконтролируемые электрические реакции, напоминающие молнии. А может, что это вообще был кто-то другой. Я не знаю, я не физик и не гадалка! Я даже не представляю, как всё было на самом деле! Не проще ли спросить об этом у самой Джанин? Я думаю, что она-то уж точно в курсе! — ответила девушка.
— Нет, не проще! Это была совершено секретная информация, о которой знали несколько человек и о которой ты только «предположила», — проговорил Эрик, выделяя последнее слово и выбрасывая бычок в окно.
— Говори прямо, не юли! На что ты намекаешь? Что я вру? Я же под сывороткой правды, как я могу солгать? — негодующе взглянула Сафронова на лидера.
— Вот и я не могу понять, как вам удалось обойти этот болевой блок, вызываемый инъекцией? Это невозможно! Было до этого, — задумчиво произнёс Коултер. — Да и в любом случае срок действия сыворотки давно прошёл. И я не юлю, просто не верю тебе.
— Я не вру! Никогда! Могу, конечно, что-то не договорить или промолчать, но не вру, — заверила она. — Девочек тоже допрашивали? Уверена, что мы говорили одно и тоже. Может у вас будет возможность отправить нас обратно в две тысячи двадцатый? — с надеждой в голосе спросила девушка.
— Даже если вы и на самом деле оттуда, ничего не получится. Аппарат сгорел и полностью уничтожен. Никто не может сказать, что там было введено и из какой реальности вы к нам прибыли. На постройку нового уйдут годы. Если это вообще будет возможно. Или же всё гораздо проще — вы из-за Стены и вгоняете нас всех в заблуждение по непонятной причине, готовя какую-то провокацию, либо просто шпионите, — выдал свои мысли вслух Эрик.
— Нет, мы не шпионки, уверяю. Я думала, за Стеной ничего нет, только радиация и пустыня. По крайней мере, так сказала Джоанна, — удивилась Анна.
— Я тоже так думал. Когда-то, — признался мужчина.
— Что? Там что, что-то … — начала задавать девка ненужные вопросы.
— Приехали, выходи, — произнёс Коултер, останавливая автомобиль у дома Джоанны.
Анюта не дура и прекрасно поняла, что он и так наговорил много лишнего, того, чего не собирался рассказывать никому, уж тем более ей.
Эрик придумал план, который стоило бы обдумать получше и не цеплять долбаный браслет ей на руку. Но другого выхода на тот момент он не видел. Только так он мог обезопасить Анну и её сына. На время. А ещё, в ближайшем будущем он намеревался всё выяснить, выиграв для себя драгоценное время.
Сафронова вышла из машины и стала разглядывать огромный дом Рейес. В прошлый раз она так и не рассмотрела его снаружи. А навстречу девушке уже нёсся светловолосый мальчуган, так похожий на неё.
— Мамочка! — завопил он от счастья, прыгая ей на руки.
— Сыночек мой, я так скучала! — проговорила Аня.
— Я знаю, мамуль, я тоже! — произнёс Матвей, обнимая мать. Она опустила его на землю, ещё раз крепко обняв мальчишку. — Раздавишь, мам! Спасибо! — смущено сказал он, когда она выпустила его из крепких объятий. Мальчик неуверенно подошел к Эрику и протянул ему руку, здороваясь с ним.
— Не за что Мэтт, как и обещал, — ответил Коултер, чуть улыбнувшись Анькиному сыну, пожав по-мужски маленькую ручку мальчонки. Девушка молча стояла, хлопая глазами. «Что это сейчас было?» — подумала она, изумлённо уставившись на них. Суровое лицо лидера бесстрашных немного смягчилось, когда он сжал своей ладонью руку ее сына. Странно, но они немного похожи. Оба отстранённые от других, не любят показывать окружающим свои эмоции и истинные чувства. Когда Анин муж ушёл, Матвей часто слышал, как она плачет у себя в комнате. Он никогда не тревожил её в такие моменты, только потом, когда они садились за стол кушать, он всегда обнимал её, повторяя, что всё будет хорошо, что он её очень любит и никогда не даст её в обиду. Её сын — самый лучший мужчина! Она не собиралась больше пускать в свою жизнь других. И уж тем более влюбляться. Её сердце запечатано навеки. Больше она не позволит его разбить. Она и так собирала его по кусочкам последние полгода.
— А-а-а…! — услышала Анна и повернулась на дикие вопли, которые вернули её из раздумий в ужасающую реальность. Это девчонки бежали к ней и пищали на радостях, растопырив руки в разные стороны. Девушка подорвалась к ним навстречу и стала обнимать подруг.
— Боже, Ань, я думала, что нам уже пиздец! — запричитала Катерина, махнув головой, которую обрамляли темные вьющиеся волосы, истерично хохоча.
К ним неспешно подошла Рейес, улыбаясь во весь свой широкий белоснежный рот.
— Джоанна! Как я рада тебя видеть! Спасибо тебе огромное! — произнесла Анюта, крепко обнимая женщину.
— Я не одна вам помогала, Эрик тоже многое сделал, чтобы вас отпустили и привезли сюда, — ответила дружелюбная. Сафронова была приятно удивлена, вытаращив свои голубые глаза, поглядывая за спину женщины. Неожиданно взгляд Джоанны упал на тонкие ручки девушки, выглядывающие из широких рукавов кожаной чёрной куртки. — Что это? Кто одел на тебя это? — вдруг строго спросила она, хватая Аню за запястье, где красовался чёрный браслет.
— Джоанна! Можно тебя на пару слов? — пробасил лидер бесстрашных, подозвав к себе дружелюбную.
— Д-да, я сейчас, милая, идите в дом, — произнесла Рейес, подходя к Эрику.
Они о чём-то спорили пару минут, затем темнокожая женщина хлопнула его по плечу. Возвращаясь в дом, она шла уже в приподнятом настроении, широко улыбаясь, а хмурый Эрик сел обратно в машину и уехал. «Чёрт, куртка!» — подумала Анна, подглядывая за ними в окно, укутываясь в тёплую кожу, сидя на диване. Он забыл про неё. Пусть она ей ужасно велика, но в ней так уютно и тепло, что Анютка уткнулась лицом в ворот, чуть поведя носом, принюхиваясь к мужскому аромату этой верхней одежды: табака с ментолом, мускусной туалетной воды с нотками цитруса и самого Эрика. Так пах только он. Она никогда не думала, что ей будет нравиться такая жгучая смесь. Она уже не совсем слушала рассказы подруг, которые перебивали друг друга на перебой. Её мысли были где-то далеко, и каждый раз возвращались к лидеру бесстрашных по имени Эрик Коултер.
«Да уж! Попала ты, Сафронова, по полной!» — пронеслась дельная мысль у Анны в голове, когда она пыталась проморгаться, рассеивая дурманящий туман у себя в мозгу, и пытаясь включиться в разговор девочек. Кажется, у неё что-то спросили…
— Джоанна просила помочь сегодня на летней кухне столовой, пока она торчит на заседании! — произнесла Светланка, заходя в дом. Её черные как смоль волосы прямым каскадом падали ниже лопаток, обрамляя круглое улыбчивое личико девушки. Ей и загорать было совсем не нужно, так как её кожа от природы была смуглой, вобрав в себя несколько национальностей. Её тёмно-карие глаза и иссиня-черные ресницы всегда были её гордостью. Это было единственным, чего она не стеснялась в себе. А зря! Полнота совсем не портила её, лишь подчёркивала её женственность и приковывала взгляд к столь роскошным формам Светы. — Вы же не забыли, что здесь сегодня праздник?
— Какой? Наши похороны? — недовольно сморщила свой носик Катюшка. Аня громко засмеялась, обнимая хмурую подругу.
— Не будь такой пессимистичной! — произнесла её сестра Машка, хватая тарелки со стола, которые нужно было донести до огромных столов, расположенных прямо на улице через дом. — Сегодня — начало сбора урожая. Лучше помоги!
Уже неделя прошла с тех пор, как они оказались здесь в этом непонятном, странном мире. Жизнь шла своим чередом. Девушки помогали по хозяйству в доме Рейес, даже трижды они уже выезжали на плантации, ухаживая за овощами и фруктами, пропалывая их и распыляя удобрения. Добродушная хозяйка выделила девочкам несколько комнат на втором этаже, так что места хватало всем. Они были сыты, у них был ночлег, и они были под защитой Джоанны. Работа в поле и помощь по дому — это то немногое, чем они могли отплатить своё проживание у этой милой женщины.
Анна неоднократно спрашивала у старшего лидера дружелюбных по поводу своего браслета — почему он настолько её насторожил. Но Джоанна только отмахивалась, сказав, что ничего не знает об этом и девушке лишь показалось. Такая неизвестность ничуть не прибавляла настроения. Наоборот, стало всё гораздо страннее и запутаннее. Рейес явно лукавила и скрывала информацию о браслете. Эрик попросил? Возможно. Вдруг там датчик движения? Слежения? Или прослушка? Или того хуже — бомба? И стоит ей сделать неверное движение, сказать неверное слово, и её тело взлетит на воздух, разорвавшись на сотню мелких ошметков. Фу! Анютка много фильмов успела посмотреть на тему шпионов и всякой фантастики, поэтому её воображение по поводу этой безделушки разыгралось не на шутку!
Ближе к вечеру всё было готово: столы накрыты и ломились от излишеств, еда и алкоголь лились рекой, играла музыка, и дружелюбные сюда прибывали толпами. Не хватало только главного лидера, чтобы она произнесла пламенную речь и началось празднество. Джоанна задерживалась. Местными было решено начать без неё. Еда остывала, а речь их лидер произнесёт сразу по приезде. Ароматы жареного мяса разносились по всей фракции, созывая всë новых гостей. Мужчины стояли над несколькими мангалами, крутя шампуры с нанизанным мясом, и над огромными посудинами под названием «Гриль», снимая оттуда колбаски и стейки. Некоторые уже налакались местного вина, стали танцевать и подвывать песни, перекрикивая соло исполнителя. Всё это празднество Ане ужасно напоминало сельские свадьбы её родины, да и городские тоже, после которых непременно должен был случиться мордобой. С ухмылкой поглядывая на всё это веселье, она сидела на поваленном дереве поодаль и плела косу девочке по имени Эдна примерно такого же возраста, как и её сын. Матвей бегал рядом, хватая фрукты и овощи со стола, приплясывая вместе с Катериной и Марией, которые тягали его по очереди, кружа вокруг себя. Светлана и Дарья ходили рядом, прибирая со стола грязные тарелки, унося их в местную столовую, во дворе которой и проводилось это мероприятие.
Джоанна предоставила девушкам местную одежду. На Анюте была одета белая хлопковая кофточка с рукавами-фонариками, спущенными на руки, оголяя плечики. Низ кофты был окантован резинкой, которая заканчивалась чуть выше пупка. Ткань не просвечивала, а вырез плотно облегал грудь, не давая той выскочить наружу. В общем, бюстгальтер не требовался. Длинная темно-жёлтая юбка с широким поясом высоко сидела на тонкой талии, подчёркивая красивую фигурку девушки.
Заиграла энергичная песня, и все пошли танцевать. Даже Светка с Дашкой прибежали, встав рядом с подругами, которые приплясывали в стороне ото всех. Анька сидела всё на том же бревнышке и плела косу уже другой девчушке. Почему-то местные девочки решили, что у неё прически выходят другими и лучше, чем у их мам. Дети пищали, окружив её со всех сторон.
— Готово! — произнесла Аня, улыбаясь своей «клиентке», как она довольно разглядывает свой новый образ.
— Так! — проговорила Катька, отогнав молодёжь от уставшей подруги. — Быстро к нам!
— Ты же знаешь, я не люблю танцевать при всех, — ответила ей Анна.
— Знаю, что последний раз ты плясала на собственной свадьбе семь лет назад. Поэтому живо сюда! — парировала Катерина, стоя перед ней подбоченясь.
— Не, — коротко ответила светловолосая. Катюшка махнула в Машину сторону, и та быстро подскочила к ним, потянув подругу за руку. За другую словно клещами схватилась Катя, не вырвать! Хохоча, Ане пришлось принять поражение, тем более местные девочки подталкивали её в спину, подгоняя к остальным.
Анна не могла объяснить причину своего стеснения танцевать перед другими людьми. Дома она всегда плясала, когда готовила, но, кроме сына, там никого не было. Да и раньше тоже любила это делать и не особо стеснялась окружающих. Она так и познакомилась со своим будущим мужем в клубе. Она танцевала с девчонками, а сзади к ней пристроился её бывший муженёк. Он сделал тогда кучу комплиментов в её честь, и они протанцевали весь вечер. Ей нравилось, как на неё смотрели мужчины, когда она двигалась. А после свадьбы — как отрезало. Может быть это было на уровне подсознания, чтобы не привлекать к себе лишних взглядов противоположного пола и не давать своему блядуну лишнего повода на очередное выяснение отношений?
Оглянувшись на остальных дружелюбных, она не заметила косых взглядов в свою сторону. В основном танцевали девушки, мужики были заняты своими делами и не обращали на них никакого внимания. Собравшись с мыслями, Анька начала медленно двигаться в такт мелодии. Сначала немного неуверенно, потом вообще забыла о других и стала танцевать, как когда-то. Она смеялась вместе с подругами, поочерёдно меняясь местами с ними в непонятном импровизированном танце. У бёдер она немного придерживала длинную юбку, задирая её повыше, чтобы не запутались ноги. Потом она приобняла Катерину за талию, став рядом с ней в строй, и они стали крутить попами, чуть приседая и поднимаясь обратно. С другой стороны от Аньки присоединилась Машка, повторяя в такт с ними эти движения. Потом подскочила Светлана и встала с Катиной стороны, а Дарья с Машиной. Сафронова оказалась в центре, задавая темп. Песня быстро закончилась, и, хохоча, девушки разбежались в разные стороны. Повернувшись, Аня заметила людей в чёрных одеждах, что стояли обособленной кучкой в густой кроне деревьев. Один из них стоял, прислонившись к стволу ближайшего дуба, и, скрестив на груди огромные татуированные ручищи, мигом приковал к себе почти всё женское внимание в округе. Ещё во время своих танцев Анна почувствовала его пристальный взгляд, сверлящий её спину, но думала, что всего лишь показалось. Возле Эрика стоял Фор, который что-то говорил ему. Коултер недовольно свёл брови, переведя взгляд на Итона и отвечая ему. Тобиас громко засмеялся, стукнув лидера в плечо. Эрик снова что-то пробубнил, оттолкнулся от дерева и пошёл в Анькину сторону. У неё тут же ухнуло сердце куда-то в самые пятки. Сейчас их всех арестуют? Или схватят Матвея? О, Боже! Как назло, Джоанны нигде не было видно.