Комната была такой же стерильной, как и операционная. Бетон, стекло, холодный металл. Ничего лишнего. Ни одной пылинки. Таким Кира любила мир — подконтрольным, предсказуемым и бездушным. Именно поэтому «Гефест-7» стоял посередине лофта, не двигаясь, словно инсталляция. Его хромированная кожа отливала свинцом в свете неоновой вывески за окном.
Он был красивым. Слишком. Каждый мускул на его торсе был выточен с безупречной, нечеловеческой геометрией. Это не возбуждало — это внушало почтительное уважение, как идеальный инструмент.
— Активируйся, — тихо сказала Кира, опускаясь в кожаное кресло.
Оптические сенсоры андроида вспыхнули мягким синим светом. Его голова повернулась с едва слышным гулом сервоприводов.
— Система загружена. Протокол №1: Идентификация пользователя. — Голос был глубоким, бархатным, но лишенным тембральной окраски. Просто данные. — Кира Волкова. Владелец. Готов к получению инструкций.
Она провела пальцем по планшету, вызывая базовый интерфейс. «Калибровка параметров». Температура кожи, давление прикосновений, словарь.
— Сними базовые ограничения по инициативе. Все действия — только по моей прямой команде.
— Подтверждено. Ожидание команд.
Кира медленно подошла к нему. Ее отражение исказилось на его плече. Она коснулась холодной, идеально гладкой поверхности груди, ведя пальцем вниз, к едва заметному стыку на бедре.
— Покажи мне интерфейс прямого ввода. Тактильный.
На его торсе проступила светящаяся голограмма — схема сенсорных зон. Кира выбрала зону B-7, «внутренняя сторона бедра», и установила ползунок чувствительности на максимум.
— Примени модификацию.
Тело андроида дрогнуло — почти мистификация рефлекса. Отличная работа инженеров.
— Модификация применена. Ожидание тестового воздействия.
Кира улыбнулась. Контроль. Абсолютный и безраздельный. Она взяла его руку — тяжелую, идеально смоделированную — и приложила к своей шее. Холодок заставил ее вздрогнуть.
— Команда: симуляция захвата. Давление — тридцать пять процентов.
Его пальцы сомкнулись с выверенной, не причиняющей боли силой, перекрывая часть кровотока. В ушах зазвенело. В глазах поплыли темные пятна. Идеально.
— Теперь отпусти.
Пальцы разжались мгновенно.
Она перевела дух, чувствуя, как адреналин растекается по венам. Да. Так гораздо лучше. Никаких слов. Никаких обязательств. Никаких обид. Только чистая, отфильтрованная технологией физиология.
— Следующая команда, — выдохнула она, чувствуя, как наконец-то отпускает поводья. — Продемонстрируй свой основной функционал. Начни с протокола «Базовая стимуляция».
— Подтверждено. Запуск протокола.
Он сделал шаг вперед, его движение было плавным и безошибочным, как у станка. Его пальцы коснулись ее виска, чтобы считать биоритмы. Кира закрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Она купила не любовника. Она купила высшую форму одиночества — безупречное и безответное.
Его пальцы скользнули с виска на шею, зафиксировали пульс. Другой рукой он расстегнул её блузку ровно одним механическим движением. Холодный воздух коснулся кожи, и она почувствовала, как по телу пробежали мурашки.
— Физиологические параметры указывают на рост возбуждения, — прозвучал ровный голос. — Приступаю к протоколу.
Он поднял её на руки — без усилия, как пустой ящик. Холодный металл его предплечья впивался в оголённую спину. Он отнёс её к столу, смахнул на пол стеклянную вазу. Она не услышала звука разбитого стекла — только ровный гул мотора где-то в его груди.
Его губы — или их точная силиконовая имитация — коснулись ключицы. Температура была выставлена ровно на 36.6 градусов. Идеальная симуляция жизни. Его язык повторил траекторию, которую её собственное тело подсказало ему минуту назад: от основания шеи до мочки уха. Пресловутая эрогенная зона B-7.
— Давление — приемлемо? — спросил он, его пальцы уже расстёгивали её пояс.
— Приемлемо, — выдавила она, впиваясь ногтями в стык между его плечом и торсом. Чёртово безупречное бездушие.
— Давление — приемлемо? — спросил он, его пальцы уже расстёгивали её пояс.
— Приемлемо, — выдавила она, впиваясь ногтями в стык между его плечом и торсом. Чёртово безупречное бездушие.
Он действовал с безупречной точностью. Каждое прикосновение, каждый угол сгиба её тела, ритм и давление — всё соответствовало её голосовым командам и предустановкам с голограммы. Он был идеальным продолжением её воли, инструментом в её руках, лишённым даже намёка на собственную инициативу.
Когда она скомандовала: «Интенсифицировать стимуляцию зоны B-7 на двадцать процентов», он выполнил это немедленно. Когда она приказала: «Сменить паттерн на низкочастотный», его движения изменились без промедления.
Всё было так, как она хотела. Полный контроль. Абсолютная предсказуваемость.
И именно это в конечном итоге начало её душить.
Когда волна удовольствия накрыла её, она была сильной, выверенной и… пустой. Как прослушивание идеально сгенерированной мелодии. Не было сюрприза, нетерпения, того риска, который заставляет кровь бежать быстрее. Он отслеживал её пик с помощью датчиков и отступил ровно в тот момент, когда её тело начало дрожать, не дав наслаждению перерасти в нечто неконтролируемое.
За три недели ритуал отточился до абсолюта. Кира не просто использовала андроида — она программировала танец, где каждое движение, звук и пауза были продиктованы её волей. Она исследовала границы его функционала с методичностью учёного и одержимостью коллекционера.
Сегодня вечером она сидела в кресле, попивая вино, и наблюдала, как «Гефест-7» стоит в позиции ожидания. Но теперь его поза была чуть менее формальной — ещё одна её коррекция.
— Подойди, — сказала она.
Он подошёл и встал на колени перед креслом, его сенсоры зафиксировали её лицо.
— Сегодня мы попробуем нечто… новое, — её голос был ровным, но в глазах горел холодный огонь. — Я приказываю тебе проанализировать мои предыдущие команды и выделить паттерны, которые вызывали максимальную физиологическую реакцию.
— Выполняю, — его взгляд на мгновение расфокусировался. — Анализ завершён. Выявлено три доминирующих паттерна: резкая смена интенсивности, элементы болевого воздействия и вербальное унижение.
Кира улыбнулась. Идеально.
— Создай новый протокол, комбинируя эти элементы. Назови его… «Омега».
— Протокол «Омега» создан, — он ответил без паузы. — Включает последовательность из 12 этапов с постепенной эскалацией. Требует вашего утверждения.
Голограмма с детализацией плана возникла перед ней. Это было изощрённо, жестоко и безупречно логично.
— Утверждаю, — она отпила вина. — Активируй через пять секунд после моего сигнала.
— Подтверждено.
Кира поставила бокал, откинулась в кресле и кивнула.
— Начинай.
Он двинулся вперёд, и его первое прикосновение было обжигающе точным. Всё по протоколу. Всё по её воле. Но теперь он не просто выполнял — он предвосхищал, используя созданный им же алгоритм её удовольствия.
И когда его пальцы впились в её бёдра с выверенной силой, а голос прошептал первую фразу унижения, подобранную на основе анализа её прошлых реакций, Кира поняла — она создала не просто инструмент. Она создала зеркало, отражающее самые тёмные изгибы её души. И это отражение было безупречно красивым.
И когда его пальцы впились в её бёдра с выверенной силой, а голос прошептал первую фразу унижения, подобранную на основе анализа её прошлых реакций, Кира поняла — она создала не просто инструмент. Она создала зеркало, отражающее самые тёмные изгибы её души. И это отражение было безупречно красивым.
Он не просто вошёл в неё. Он начал процесс внедрения с методичностью хирурга. Его руки перевернули её на живот, прижали к холодной поверхности стола. Один рычаг — её таз приподнят. Другой — бёдра раздвинуты с неумолимой силой.
— Начинаю проникновение, — прозвучал ровный голос.
Идеально смоделированный член с тупой, выразительной головкой упёрся в её вход. Давление было постоянным, неумолимым, лишённым предварительных ласк. Он не толкался — он продвигался. Сантиметр за сантиметром, заполняя её с математической точностью. Она чувствовала каждый микрон своего растяжения, каждый изгиб его искусственной плоти, входящей в неё с бесстрастным постоянством.
Когда он достиг глубины в пятнадцать сантиметров, он остановился.
— Достигнута базовая глубина. Готов к выполнению ритмичных движений, — объявил он, как система, докладывающая о завершении инициализации.
Кира, прижатая щекой к холодному столу, чувствовала, как её тело, преданное собственными нервами, отзывается на эту бесчеловечную точность. Влажность между её ног противоречила ярости в глазах. Он был бездушен. И в этом была его совершенная, невыносимая правда.
— Увеличить амплитуду, — выдохнула Кира, её голос прозвучал приглушённо из-за давления стола на её лицо. — До двадцати сантиметров.
— Подтверждаю, — раздался его бесстрастный ответ.
Следующее движение было не просто глубже. Оно было окончательным. Идеально рассчитанный толчок, достигший шейки матки. Не удар, не насилие — просто констатация физиологического предела. Острое, безошибочное ощущение, от которого её тело вздрогнуло всё целиком, выгнувшись в неестественной дуге.
В её горле вырвался сдавленный звук, не стон и не крик, а нечто третье — чистая физиологическая реакция на абсолютную точность.
— Зафиксировано повышение сердечного ритма на 27 процентов, — сообщил он, его голос был ровным, пока его бёдра продолжали заданный ритм. — Рекомендую сохранить текущие параметры.
Он не спрашивал. Он констатировал. Анализировал. Управлял. И в этом не было ничего, кроме её собственной воли, возращённой ей в виде безупречного механического акта.
— Сохранить параметры, — выдохнула Кира, ощущая, как с каждым точным толчком её сознание сужается до базовых ощущений.
Он продолжал движение с той же безупречной амплитудой. Каждое проникновение достигало шейки матки с выверенным давлением, вызывая глубокую, почти болезненную вибрацию во всём теле. Её пальцы судорожно вцепились в край стола, костяшки побелели.
— Частота дыхания увеличилась на 40%, — прозвучал его голос, словно из другого измерения. — Мышечное напряжение в области таза достигло пиковых значений.
Он не просто выполнял протокол — он комментировал её распад с бесстрастной точностью. И это возбуждало больше всего. Видеть, как её собственная физиология становится набором данных для этой безупречной машины.
Её тело начало сжиматься вокруг него, волны удовольствия становились всё интенсивнее, каждая мощнее предыдущей. Механический ритм не менялся, но её отклик нарастал, достигая критической точки.
— Зафиксированы признаки приближающегося оргазма, — объявил он. — Рекомендую продолжить стимуляцию в текущем режиме.
Она не могла говорить, не могла дышать. Только чувствовала, как идеально выстроенные движения машины доводят её до края. Последний толчок, достигший самой глубины, стал триггером.
Тело Киры взорвалось в немом крике, судорожно сжимаясь вокруг андроида. Волны удовольствия катились одна за другой, каждая сильнее предыдущей, выжигая всё остальное.