Ужас
Как же прекрасно», — мелькнула мысль у парня, развалившегося в кресле. Летний день за окном был идеален. Горячие лучи солнца нежно ласкали его лицо, приятно обжигая кожу. Это умиротворение shattered — рассыпалось вдребезги — от резкого звука уведомления на компьютере.
Г.А.: Приветик. Спасибо, что подождал. Пошли уже играть.
Диалог продолжился:
Вы: Наконец-то. И чего ты так странно заговорил? Неужели из этих?
Г.А.: Да иди ты!
Вы: Вооот. Узнаю своего друга.
Г.А.: Выбрал игру?
Вы: Нет ещё. Ты же знаешь меня; я не шарю в этом.
Г.А.: Тогда заходи в эту.
Ссылка от друга вспыхнула на экране. Алексей, не раздумывая, кликнул по ней. Перед ним возникли правила:
Правила
Суть игры — рисовать картины на выбранную тему, стараясь уложиться в срок. Но не волнуйтесь: когда время выйдет, ваше творение перейдёт к напарнику, который продолжит работу. Так повторится дважды. Готовый шедевр можно выставить в общую галерею, где его оценят и, возможно, вознаградят игровой валютой.
Общее время— 4 минуты. Время одного раунда — 1 минута.
Желаем удачной игры.
RPictures.Game
По удивлённому лицу Алексея было ясно — он впервые видит эту игру. Он хрустнул пальцами, на его губе появилась уверенная ухмылка. «Я его выиграю. Точка».
Игра предложила на выбор три темы: Растение, Пицца, Небоскрёб. Подумав пару секунд, Алексей выбрал «Растение». На столе перед ним стоял горшок с искусственной чёрной розой — её он и решил срисовать. Через мгновение экран ярко вспыхнул, сигнализируя о начале.
Таймер в углу ожил и пошёл отсчитывать первую минуту. Алексей старательно выводил каждый лепесток, каждый шип. Время вышло, и картинка мгновенно перелетела к другу. На экране возник ответный «шедевр» — набор странных каракуль, в которых невозможно было разобрать ни единого смысла. Алексей вглядывался в хаотичные линии, как вдруг его отвлекло новое сообщение.
Г.А.: Не смей трогать мою картину. Я сам её дорисую.
Алексей усмехнулся.
Вы: А если испорчу? Хотя тут и портить нечего. Фигня какая-то.
Г.А.: Прибью...
Алексей фыркнул и откинулся на спинку кресла, подчиняясь просьбе. Может, испугался угрозы, а может, просто дорожил другом. Кто знает.
Второй раунд закончился, и картина Алексея вернулась к нему. Он ожидал увидеть очередной хаос, но вместо этого...
— Потрясно! — вырвалось у него.
Роза на экране была проработана с фотографической точностью. Каждая тень, каждый изгиб — всё было идеально, жутковато и до боли знакомо. Это была его роза, но будто бы живая.
Вы: Когда ты так научился рисовать, Пикассо хренов?
Ответа не последовало. Тишина насторожила Алексея, но его внимание снова притянул цветок. Он не мог оторвать взгляд. Время истекло, картинки вновь поменялись, начался финальный отрезок.
Алексей наконец оторвался от экрана, закрыл глаза, чтобы их размять. Всё равно трогать «шедевр» друга было нельзя. Когда он вновь открыл веки, его охватил бескрайний, леденящий ужас.
На экране было нечто. Не каракули, не роза. Нечто, что нельзя было описать словами. Контуры, формы, обещавшие только боль и пустоту. Нечто, что не должно было существовать.
Сердце сжалось в груди с такой силой, что он схватился за него обеими руками. Мышцы парализовало. В глазах потемнело. И он рухнул на пол, без сил и без сознания.
*Тем временем в какой-то квартире*
— Похоже всё сделано.
Мужчина снял очки и расслабленно откинулся на спинку кресла.
— Мм, надо будет такой же прикупить.
Он повернулся на кресле и посмотрел на бездыханное тело парня тринадцати лет. Мужчина встал, и перед тем как выйти сказал:
— Ах да, паренёк, спасибо, что одолжил компьютер.
Мужчина надел свои туфли и после выхода захлопнул за собой дверь.
Алексей с трудом разлепил веки, и в глаза ударил яркий свет. Он на мгновение зажмурился, давая зрению привыкнуть, и лишь потом открыл глаза снова. Над ним проплывал белый больничный потолок, усеянный парой серых размытых пятен.
Тишину палаты нарушал лишь монотонный, навязчивый писк кардиомонитора. Звук, отмеряющий секунды, врезался в сознание. Алексей провёл ладонью по лицу, смахивая остатки сна и усталости. Это простое движение помогло «включиться» — и он наконец осознал, что находится в больнице. Накатила легкая тревога, но тут же отступила, не успев перерасти в панику.
Его мысли прервал скрип открывающейся двери. Алексей медленно повернул голову и увидел на пороге высокого мужчину с угольно-чёрными волосами. Его лицо скрывала металлическая маска, холодный блеск которой отсвечивал от ламп. В руке незнакомец сжимал букет чёрных роз — точь-в-точь как те, что стояли в вазе у постели Алексея.
Мужчина беззвучно подошёл к кровати и положил свой букет на тумбочку.
—Удивительно. Ты выжил. Не зря тебя называли шедевром.
Алексей нахмурился, безуспешно пытаясь понять смысл этих слов. Он попытался спросить, кто этот человек, но из горла вырвался лишь хриплый шёпот — тело отказывалось подчиняться.
Незнакомец в ответ снял маску и аккуратно положил её рядом с розами, а затем из кармана тёмно-синих брюк достал футляр с очками.
Теперь Алексей мог разглядеть его лицо. Выразительное, взрослое, с острыми чертами. Его поразили алые зрачки, контрастирующие с иссиня-чёрными волосами. Уголки тонких губ дрогнули в лёгкой улыбке, выдавая хорошее настроение визитёра. Мужчина поправил только что надетые очки.
—Алексей. Я вернусь, когда ты окрепнешь. Сейчас у меня дела.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел, оставив Алексея в одиночестве.
«Скукотища! И кто этот мужик в очках?» — промелькнула в голове мысль. Взгляд упал на телевизор, висевший на стене прямо напротив. «Может, посмотреть?» Потянувшись к пульту, он включил его.
Экран ожил, показывая новостную передачу. Делать было нечего, и Алексей прислушался. Диктор на экране говорил со строгой серьезностью:
«Добрый вечер.Это телеканал "Россия 24". Главная тема сегодняшнего дня — чудовищное убийство всей семьи Дновых. Жертвами стали трое: Михаил Днов, Ирина Днова и их сын Кирилл. Чудом уцелел лишь один член семьи...Жертвы не имели внешних повреждений. Изначально эксперты предполагали удушье, но дальнейшая экспертиза указала на крайнюю степень истощения, кахексию. Впрочем, данные могут быть уточнены».
Все время эфира в студии сменяли друг друга фотографии погибших. Алексей, не отрываясь, смотрел на экран, и у него в груди все сжалось в ледяной комок. Внезапное осознание ударило, как током.
—Да это же... моя семья! — вырвалось у него.
Он схватился за голову, сжимая виски так, что вот-вот кость треснет. Из горла вырывался лишь один хриплый, отчаянный звук: «Нет...». Когда первая волна паники отступила, ее место мгновенно заняла ярость.
— Это он... Это он их забрал... — выдохнул Алексей, и горло сдавили спазмы. Слез не было, одна лишь сухая, пожирающая все внутри дрожь. Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и прошипел, обращаясь к пустому экрану: «Ты... мой. Только мой. И раз на то пошло, то тебе не жить, ублюдок.».
---
Спустя 4 месяца
Алексей провел это время с пользой. Ужасающие травмы, с которыми он попал в больницу, удалось излечить всего за месяц. Остальные три месяца врачи потратили на безуспешные попытки понять, как его тело справилось с таким за такой ничтожный срок. Не найдя ответов, его в конце концов выписали.
Дверь больницы распахнулась 19 июня. Жаркие солнечные лучи, по которым он так скучал, ласково пригрели кожу. На мгновение он почувствовал было облегчение, но тут же увидел того самого мужчину. Тот стоял и улыбался — широкой, ужасной улыбкой.
—Здравствуй, шедевр. Я наблюдал за тобой всё это время и, как обещал, встретил. Надеюсь, ты рад? — последнюю фразу он произнес с язвительным сарказмом.
Сердце Алексея не заколотилось, а наоборот, словно остановилось, превратившись в ком льда. Он медленно поднял взгляд на незнакомца. Голос его был тихим и ровным, но каждый звук был отточен, как лезвие.
— Жив... — сказал Алексей, глядя ему прямо в алые зрачки. — Идиот. Ты должен был добить меня тогда.
Незнакомец лишь усмехнулся и резким движением кинул в него свернутую бумажку. Та пролетела по идеально прямой траектории, будто ветра не было вовсе.
—Мне пора. Увидимся в следующий раз уже в Башне.
Мужчина развернулся и растворился в толпе. «Что за Башня?» — мелькнуло у Алексея. Он поднял смятый листок и развернул его. Там было написано: «Я возлагаю на тебя большие надежды. Кстати, меня зовут Декстер».
Алексей с раздражением цыкнул и швырнул бумажку на землю.
—Мусорить на улице нехорошо, внучек, — чья-то тяжелая ладонь легла ему на плечо, и по телу побежали ледяные мурашки.
Алексей медленно обернулся и увидел своего деда. Лицо старика пересекал старый шрам — от челюсти до левого глаза, который был белесым и слепым.
—Чего встал? Пошли.
После гибели семьи идти ему было больше некуда, и он согласился на приглашение деда, который сам предложил ему это после трагедии. Дорога до дома Афанасия заняла два часа — тот жил на отшибе, на высоком холме. Домик был небольшим и довольно скромным. Алексей с удивлением разглядывал его, вспоминая, что мать никогда не разрешала ему навещать деда и сама его сторонилась. Поэтому и шанса взглянуть на домик не было.
Войдя внутрь и сняв обувь, Алексей замер: стена в прихожей была увешана старыми фотографиями в рамках. В углу каждой была подпись: «Отряд “Айнзац”» и дата. На всех снимках был молодой Афанасий — такой же угрюмый, с холодным, испытующим взглядом, устремленным прямо в объектив.
—Жди в гостиной. Я сейчас чай поставлю, — бросил Афанасий и скрылся на кухне.
Алексей отправился осматривать дом и в конце коридора наткнулся на закрытую дверь. Осторожно повернув ручку, он вошел внутрь. Это была кладовка. Его взгляд упал на одну из полок, где лежал старый, но ухоженный дробовик «Меркель».