Ария Легран
На улице было солнечно.
Слишком солнечно — как будто небо специально насмехалось надо мной.
Свет бил в глаза, обжигал кожу, а воздух стоял таким тяжёлым, будто даже он знал, что сегодня происходит нечто неправильное.
В особняке было душно.
Шторы распахнуты, повсюду запах цветов, который с каждой секундой становился всё более тошнотворным. Белые розы — символ чистоты, любви и новой жизни.
Глупая ирония.
За окном уже собрались гости — люди, о которых лучше не говорить вслух.
Чёрные костюмы, без эмоциональные лица. Люди, чьи фамилии можно услышать только в шёпоте. Те, кто привык решать всё деньгами, страхом или выстрелом.
Все они пришли посмотреть, как меня выдают замуж.
Как очередная сделка скрепляется кольцом, а не кровью. Хотя — кого я обманываю? Там, где я выросла, это одно и то же.
Сегодня я выхожу замуж.
Точнее — меня отдают.
Меня никто не спросил, хочу ли я.
Меня даже не предупредили заранее. Просто поставили перед фактом — холодно, спокойно, будто я не человек, а часть контракта, приложение к фамилии.
Так и сказали: «Это для мира. Для нашего будущего.»
Смешно.
Всё, чего они хотят, — сохранить власть. А я просто стала её ценой.
И всё же… если кто-то думает, что Ария Легран смирится, то он плохо знает меня знает.
Я не умею быть послушной.
Я умею ждать.
А значит — найду способ сбежать.
Два дня ранее
Утро начиналось удивительно спокойно.
Дождь лениво стекал по окну, а я, кутаясь в мягкий халат, наблюдала за каплями, как за чужими мыслями.
Я всегда любила дождь. Он не требует слов. Он будто слушает тебя — и плачет вместе с тобой.
Всё было тихо. До тех пор, пока снизу не раздались голоса.
Резкие, напряжённые, чужие.
Когда я спустилась, разговор стих.
На меня смотрели.
Отец. Мать. Братья. Даже слуги притихли.
И в каждом взгляде было что-то тревожное, будто именно меня ждали, будто всё это — из-за меня.
Лоренцо Вальтери
День у меня начинался привычно: после дел — момент одиночества, чашка крепкого кофе или бокал чего-то более серьёзного. Сегодня я выбрал вино — редкость, но подходящая. Сел в своё тяжёлое кожаное кресло, открыл бутылку «Brunello» — красное, полусухое, плотное, с терпкой теплотой, которая держалась во рту. Не напиток для вспышек; напиток власти, который пьют те, кто привык доминировать в тишине.
Я сделал глоток, выпустил дым сигары, и комната наполнилась горьким, дорогим запахом — запахом кабинета, где принимаются решения. Но в дверь постучали — и мир уравновешенного вечера дал трещину.
Вошёл Марко — мой друг детства и правая рука. Когда-то мы были неразлучны: семьи гуляли вместе, дети бегали в садах. Время стерло некоторые вещи, но не нашу работу. Он сел напротив, открыл ноутбук и без предисловий сказал:
— В Калифорнии появился новый конкурент.
Я отпил ещё глоток и покрутил бокал в руке — жест, который уравнивает мысли. «Очередной сопляк», — подумал я и даже вслух произнёс: — Обанкротится за месяц.
Но Марко показал на экран. На странице — интервью, новости, кадры с улиц, и заголовки, в которых за последние три дня фигурировали десятки трупов в северной части. Там, где раньше были его люди, теперь лежали тела.
— Они тоже из Сицилии, — произнёс Марко. — Доменико Монтагнезе. Клан «Sangue Nero». Он уже здесь и претендует на наш порт.
Кровь в жилах закипела не от страха — от раздражённой ярости. Я вырос в этом мире, видел торговлю и исчезновения, но агрессия, направленная на мой порт и на мои интересы — это уже личное. Я потер переносицу, чтобы как-то упорядочить мысли, и спросил ровно:
—Что ему нужно?
Марко долго подбирал слова, стараясь не показать паники:
— Он угрожает не только нам, — наконец сказал он, уголком губ сдерживая рваную усмешку. — Хочет кусок Легран. Это не местечковый бандит — он как ты. Только без тормозов и без кодекса.
Я ударил кулаком по столу так, что в стекле лампы прошла дрожь. Сердце в груди подпрыгнуло, но это была не паника — это была реакция на вызов. Подошёл к панорамному окну, прислонил ладонь к холодному стеклу и внимательно смотрел на ночной Лос-Анджелес: огни, дороги, яхты — весь этот видной город, в котором теперь пахло чьей-то кровью. В каждом мерцании — риск, прибыль и угроза. Я глубоко выдохнул, и из груди вырвалось простое, итальянское слово, острое как нож:
— Bastardo!
Марко сидел молча, только глазами следя за каждым моим движением. В такие моменты он всегда берёг слова — ждал, пока буря внутри меня утихнет сама. Я стоял у окна, глядя на город, пока мысли по очереди прокручивались в голове. Минуты тянулись тяжело, как свинец. Наконец я повернулся, ещё не тронувшись с места, и сказал ровно, без эмоций, чтобы каждое слово ударяло точнее кулака:
— Сейчас же едем к Легран.
Марко фыркнул, будто усмехнулся, но спросил вслух то, что висело в воздухе у каждого:
— Зачем? Уже ночь. Давай завтра.
Я медленно обернулся к нему. Взгляд мой был коротким, но тот, в котором не требовалось много слов: там было приказание и уверенность. Он это понял. Кивнув, Марко молча встал и вышел — без лишних разговоров. Кабинет мгновенно ожил: люди подняли головы, начали собираться; в доме вспыхнул тихий, организованный шум сборов.
Через пять минут все были на ногах. Машины выстроились в линию, моторы урчали, люди занимали места, проверяли оружие и документы — всё на автомате, как отрепетированный ритуал. Я сел в машину рядом с Марко — он ещё пытался пожать мне руку, задать вопрос, получить подтверждение плана. У меня в голове было несколько сценариев, и на их основе — ответ. Мне понадобилось не больше пары секунд, чтобы сложить всё в одну картинку: ехать прямо, говорить как можно твёрже и не давать эмоциям подменять расчёт.