Сара
Я мечтала только о кровати и тишине. Университет выжал меня досуха: конспекты, семинар, кофе на голодный желудок — полный комплект. Я расплатилась с таксистом последними купюрами, вылезла на холод и… застыла.
У нашего подъезда стояли две чёрные, нагло блестящие машины. Такие обычно паркуют не у девятиэтажек с облупленной штукатуркой, а там, где швейцар открывает двери и на ковриках нет дыр. На мгновение мне показалось, что они перепутали адрес. Или реальность.
— Соседи разбогатели? — пробормотала я, сжимая сумку в руках.
Я пожала плечами и нырнула в подъезд. Меня накрыло запахом мужских духов — дорогих, спокойных, с каким-то тёплым древесным шлейфом.
Непривычно.
Обычно здесь пахнет сыростью, пылью и тем самым вечным «чем-то», что живёт в старых домах.
Я ткнула кнопку вызова нашего жалкого лифта. Двери с трудом сомкнулись, и кабина заскрипела.
— Давай, родной, не подведи, — шепчу лифту и себе. — У меня сегодня из приключений максимум лапша и сериал.
Лифт трясся и гудел, поднимаясь наверх. Я нервно теребила ремешок сумки, а тот сладковато-горький мужской аромат становился всё отчётливее — будто он преследовал меня, заполнял лёгкие, врезался в память.
На восьмом этаже двери разъехались, и я шагнула в коридор. Тишина. Только где-то внизу хлопнула дверь. Чем ближе я подходила к нашей квартире, тем сильнее ощущался этот запах — не духи, а присутствие. Что-то неправильное в нём было, тревожное.
Сердце заколотилось. Я вставила ключ, дверь оказалась не заперта.
— Мама? — позвала я, входя.
Ответа не последовало. Только странный шелест.
Я сделала пару шагов внутрь — и воздух ударил в лицо: смесь дорогих ароматов, табака и… чего-то железного, будто крови.
— Мам! — громче крикнула я, бросившись к гостиной.
И замерла.
Там, в центре комнаты, стояла мама. Вернее, её держали — двое мужчин в дорогих костюмах, с оружием в руках. Её руки были связаны, волосы растрёпаны, на лице — синяки и кровоподтёки. Она плакала, захлёбывалась, и это зрелище вонзилось в меня, как нож.
Ещё один мужчина стоял рядом, положив ладонь на спинку дивана, как хозяин, наблюдающий за чужим отчаянием. Его костюм сидел идеально, часы сверкали при свете лампы, а в глазах — холод, равнодушие.
— Мам… — выдохнула я, но горло пересохло так, что звук сорвался с губ хрипом.
Её взгляд метнулся ко мне — полный ужаса.
— Сара, беги! — выкрикнула она, отчаянно, срывая голос.
В тот же миг один из мужчин резко ударил её прикладом по плечу. Хлопок, стон, и мама согнулась, как тряпичная кукла.
— Ни шагу, — раздалось из глубины комнаты. Я вздрогнула и замерла, чувствуя, как кровь уходит из лица.
Мои ноги будто вросли в пол. Я смотрела на этого человека — спокойного, ледяного, безжалостного — и понимала: случайности тут нет. Они пришли именно за нами.
— Что… что вам нужно? — спросила я, задыхаясь от собственного голоса, который предательски дрожал. Казалось, каждое слово отнимает последние силы.
— Ты! — рявкнул голос у меня за спиной.
Я резко обернулась — и мир качнулся.
В дверном косяке стоял мужчина. Высокий, почти до потолка, плечи широкие, как у стены. Чёрная рубашка натянута на мышцы, рукава закатаны, на поясе оружие. Он казался воплощением угрозы.
Карие глаза, густые брови.
Моя сумка с глухим стуком упала на пол, пальцы онемели. В груди что-то сорвалось вниз, холодной пустотой, а тело не слушалось.
Его взгляд скользнул по мне, как нож по коже — острый, оценивающий, безжалостный.
Он изучал меня с головы до ног.
Смотрел.
И смотрел.
Я сжалась, прижимая руки к себе, будто это могло защитить.
— Ты нам нужна, малышка, — он сделал шаг вперёд, и от этого движения сердце у меня ухнуло в пятки. — Надеюсь, я понятно выразился?
— Кто вы такие!? — крик сорвался сам. Я отступила, но сзади была стена — чужая грудь. Один из головорезов резко подтолкнул меня вперёд.
Я врезалась в широкоплечего, и он поймал меня. Я задыхалась, ощущая его силу, и каждое дыхание отдавалось болью в рёбрах.
— Осторожнее, девочка, — его голос был издёвкой, от которой меня затошнило. — Рано ещё тебе сломаться.
— Нет! — выкрикнула мама. — Не трогайте её! Заберите меня! Сделайте со мной всё, что хотите! Умоляю!
Я всхлипнула, в груди сжалось так, что не осталось воздуха.
Тот, что держал её на прицеле, даже не колеблясь, ударил маму ногой в бок. Она согнулась, из её рта вырвался стон, и у меня сердце оборвалось.
— Нет! — сорвалось с моих губ, и я рванулась к ней, но хватка высокого только усилилась. Его пальцы вонзились в мои плечи, как когти, не оставляя ни единого шанса на свободу. — Оставьте её! Не трогайте!
Его пальцы сомкнулись на моей челюсти, сдавливая её, словно тиски, заставляя поднять лицо. Я заскулила от боли, пытаясь вырваться, но он лишь усмехнулся и наклонился ближе. Его дыхание, пахнущее мятом обжигало кожу.
— Вот оно какое, отродье своего ублюдочного отца, — прошипел он, и в следующее мгновение густой, солоноватый плевок ударил меня в лицо, скатившись по щеке. — Такая же жалкая, как он.
Я замерла. Слёзы сами покатились по щекам, смешиваясь с его мерзкой слюной. В груди всё оборвалось, но я не могла даже закричать — только глухо застонала, пока его пальцы продолжали вгрызаться в мою челюсть.
— Урод, отпусти её! — закричала мама, захрипев от боли. Она дёрнулась, но тут же получила удар кулаком в живот. Её стон пронзил меня сильнее, чем мои собственные унижения.
— Заткни её, — лениво бросил мужчина, что стоял у дивана, словно всё происходящее было для него развлечением. Один из головорезов ударил маму ещё раз, и она рухнула на колени, с трудом удерживаясь.
— Смотри на меня, — зарычал широкоплечий, встряхнув моё лицо так, что зубы лязгнули. Его глаза горели холодным, болезненным удовольствием. — Ты даже не понимаешь, куда вляпалась, девчонка. Но очень скоро узнаешь. Я хорошо отыграюсь на тебе.
Машина набирала скорость, за окнами мелькали огни ночного города, превращаясь в полосы света. С каждой секундой меня увозили дальше от дома, от мамы, от всего, что я знала.
Я сидела, вцепившись в край сиденья, и не могла перестать дрожать.
— За что? — тихо спросила я. — За что вы так со мной?
— Узнаешь, девочка, — бросил он.
Я вытерла слёзы, украдкой двинулась чуть в сторону, подальше от него, пока он был занят телефоном. Что будет со мной? Может, они ошиблись? Перепутали? Ведь у меня нет отца — он умер пять лет назад. Я не понимаю, о чём они говорят.
Он оторвался от экрана, посмотрел прямо на меня.
— Знаешь… — медленно произнёс он, убирая телефон в карман, — меня возбудили твои розовые трусики.
Я вжалась в дверь, сердце ударилось о рёбра. Страх стал осязаемым.
— У меня стояк, — сказал он с хриплой усмешкой. — Ты должна мне отсосать. Умеешь?
Я резко покачала головой.
— Никогда никому? — он прищурился. — Никогда не поверю, что я первый.
Он усмехнулся и медленно расстегнул ремень. Мои колени подогнулись, руки дрожали, как в лихорадке. С каждой его движением чувство беды становилось сильнее.
Звук молнии, опущенной вниз, пронзил тишину. Я увидела тёмную ткань его плавок и зажмурилась, будто это могло спасти.
— Ну? — его голос обжёг, в нём звучало нетерпение. — Так и будешь сидеть и смотреть? Я жду. Хочу почувствовать твой сладкий ротик на себе.
— Нет… — мой голос едва был слышен. Я отчаянно мотнула головой. — Пожалуйста… не надо…
Он нахмурился. И в следующую секунду я ощутила резкую боль — его пальцы вцепились в мои волосы и рванули назад. Я закричала, вцепившись в его руки, но хватка была железной.
Почему? Почему именно я? Они ошиблись… они должны были ошибиться… У меня нет отца. Я ни при чём… Пусть остановится. Господи, пусть он остановится!
— Думаешь, я буду возиться с тобой, тварь?! — прорычал он, притягивая меня ближе. — Если я сказал — берёшь в рот, значит, будешь брать!
Я чувствовала, как мир рушится. Сердце колотилось сильно, дыхание сбилось. Я не могла думать, только молиться, чтобы всё это оказалось сном. Слёзы застилали глаза, по щекам текли солёные дорожки.
Он рывком дёрнул меня вниз, к себе. Перед глазами возникло нечто огромное, вырвавшееся из-под ткани.
Я зажмурилась, пытаясь уйти внутрь себя, спрятаться, исчезнуть. Если я не открою глаза — ничего не будет. Это не со мной. Это не со мной.
— Открой рот! — его голос резал по ушам, как ножом.
Я тряслась, будто меня бросили в ледяную воду. Сил сопротивляться не было, только отчаянное желание исчезнуть.
Я не хочу. Я не могу. Я умру. Я правда умру.
— Я сказал, открой рот!" - прорычал он снова, и я, не в силах сопротивляться, приоткрыла губы. Он вдавил свой член в мой рот, и я почувствовала мерзкий вкус металла. Меня затошнило, но он держал меня крепко, не давая отстраниться.
Он не просто прижал меня — он управлял моим телом. Его ладонь на затылке вдавила меня вниз, заставляя двигаться, лишая воздуха. Я задыхалась, не зная, что делать, как вырваться. Каждое новое движение было глубже, грубее, вызывало рвотный спазм.
Слёзы душили, дыхание сбивалось. Солёный вкус слюны и привкус железа казались самым отвратительным, что я когда-либо ощущала. Щёки горели от напряжения, челюсть онемела от боли. Я пыталась дышать носом — но и он был зажат, и воздух не проходил.
Господи… спаси меня. Спаси от этого дьявола.
Сквозь собственные всхлипы я слышала его приглушённые стоны — он наслаждался, а я задыхалась. Его руки управляли моей головой всё быстрее, толчки становились глубже. Я дёргалась, хваталась за спинку сиденья рядом, пытаясь отстраниться, но пальцы на затылке держали меня, как тиски.
Вдруг он замер, его тело напряглось. Я почувствовала толчок, и что-то теплое излилось мне в рот. Меня вырвало прямо на него. Он взревел от ярости, оттолкнул меня.
— Сука! — заорал он, замахиваясь на меня рукой. Я зажмурилась, приготовившись к удару, но он так и не последовал. Вместо этого он развернулся и выскочил из машины.
Я сидела, дрожа всем телом, не в силах пошевелиться. Слезы текли по щекам, смешиваясь со рвотой. Мой рот горел, а во всем теле ощущалась дикая боль. Я не знала, что делать, куда бежать. Я чувствовала себя грязной, сломленной, уничтоженной.
Все машины остановились на пустой дороге. Ему кто-то подал сменную одежду. В его глазах полыхала ярость; он кричал на всех, срываясь в истерику.
Я украдкой стирала с губ мерзкий привкус, оставшийся после него. Водитель на переднем сиденье протянул мне салфетку — тихо, почти незаметно. Я схватила её и начала торопливо вытирать рот. Как же стыдно… Он всё это видел.
Через несколько минут дьявол вернулся — уже в другой одежде: в тёмной футболке и брюках. Его взгляд сразу упал на меня. Он заметил салфетку в моих руках.
Он рывком выхватил её, так что я вздрогнула и вжалась в дверь, стараясь стать невидимой.
— Кто тебе позволил вытирать мою сперму, сука?! — взревел он.
Его глаза метнулись к водителю.
— Это ты дал ей салфетку?
— С… сэр, я подумал… — начал водитель, но не успел договорить.
— Выйди из машины! — рявкнул он.
Водитель, побледнев, вышел из машины, руки у него дрожали. Я вжалась в сиденье, сердце колотилось так сильно, что казалось — я задохнусь.
— Кто дал тебе право?! — заорал он, обрушивая кулак на лицо мужчины. — Я тебя кормлю, одеваю, плачу тебе, мразь, а ты смеешь без моего ведома дать ей салфетку?! Ты заботишься о нашем враге?!
Глухой удар разнёсся в ночи, кровь брызнула на асфальт. Водитель рухнул на колени, закрываясь руками, но это только больше разозлило его хозяина.
Дьявол схватил его за воротник и бросил вниз, пнув ботинком в живот. Мужчина захрипел, но даже не пытался сопротивляться.
Я смотрела, как его кулаки снова и снова врезались в чужое лицо, слышала хруст костей, слышала его хриплое «пощади». Но пощады не было. Каждый удар сопровождался диким матом:
Спустя час дороги машина резко затормозила у какого-то клуба. Двигатель заглох, и тишина рухнула на меня тяжёлым гулом в висках. Я ещё не успела вдохнуть, как дверца со скрипом распахнулась, и его пальцы вонзились в мой локоть.
Рывок был таким резким, что я едва не вывалилась наружу. В лицо хлестнул холодный воздух, но даже он не смог смыть с кожи прилипший запах крови, спермы и страха.
Его хватка сжалась так больно, что я зашипела, не сдержавшись.
— Вставай, — процедил он, выдирая меня из машины, будто тряпичную куклу.
Я пошатнулась, но не успела и вдохнуть, как он потащил вперёд, не обращая внимания на то, что я спотыкалась. Его шаги были длинными, тяжёлыми, и мне приходилось почти бежать, чтобы не упасть.
— Пожалуйста… потише… — прохрипела я, но он сжал пальцы ещё сильнее.
— Заткнись, — бросил он сквозь зубы, даже не глядя.
Перед нами возвышалось здание — частный клуб. Огромные двери с массивной латунной ручкой, охрана по обе стороны, и неоновые огни, отливавшие холодным синим. Никто даже не удивился, увидев, как он тащит меня за собой. Наоборот — двери распахнули сразу, словно всё было в порядке.
Внутри пахло табаком, дорогим алкоголем и плотью. Звучала медленная музыка, и здесь не было вообще людей.
— Быстрее, — рявкнул он, толкнув меня так, что я едва удержалась на ногах.
Я споткнулась о край ковра, но он не дал мне упасть — лишь дёрнул к себе и снова поволок вперёд. Мы прошли мимо пустого зала.
Он затащил меня в глубину клуба, в приватную зону, где всё было ещё роскошнее. Красный бархат, золотые лампы, дым сигар.
И там, на огромном диване, сидели мужчины. Пятеро. Все в дорогих костюмах, с бокалами в руках. Их лица освещались мягким светом, улыбки были расслабленными, но взгляды — жёсткими.
Когда он подтолкнул меня вперёд, прямо в центр комнаты, я едва не упала, но успела выровняться, чувствуя, как сердце разрывает грудь.
— Господа, — голос дьявола прозвучал громко, властно, и я вздрогнула. — Встречайте нашу гостью.
И вдруг они — все пятеро — зааплодировали. Медленно, с издёвкой.
Хлопки ударяли по ушам, как выстрелы. Их взгляды прожигали, словно они разглядывали новый трофей, игрушку, мясо.
Моё дыхание перехватило. Я сделала шаг назад, но его ладонь снова сомкнулась на моём локте.
— Стоять, — прошипел дьявол, и я замерла, стиснув зубы, чувствуя, что попала в новый круг ада. — Куда собиралась? Шоу только началась, малышка!
Он резко толкнул меня вперёд, так что я рухнула прямо к ногам мужчины, сидевшего посередине дивана. Сердце заколотилось в горле, когда я подняла глаза — и встретилась с чужим взглядом. Черты его лица были пугающе знакомы: слишком похож на дьявола, что привёз меня сюда. И я сразу поняла — они возможно братья.
— Вот ты какая, — протянул он, с интересом изучая меня. — Он прятал тебя прямо у нас под носом.
— Развлекайтесь, мальчики, — бросил дьявол и, не оглянувшись, скрылся в глубине зала.
Я отшатнулась назад, ладонями упираясь в холодный пол, но мужчина тут же накрыл мою руку и рывком поднял на ноги. Он был выше на голову, но не такой огромный, как его брат.
— Ты напугана, — сказал он тихо, проводя пальцами по моей щеке. — Расслабься, куколка. Я не такой жестокий, как мой старший брат. Я буду нежным… буду тебя защищать.
По щекам катились слёзы, тело дрожало. Он сбросил пиджак на диван, и под тканью проступил крепкий силуэт: широкие плечи, спортивная фигура. Волосы — светлые, борода аккуратно подстрижена. И всё же глаза… такие же карие, пылающие, как у дьявола. Цвет огня.
— Мне понравились твои розовые трусики, — ухмыльнулся он, — не против, если я посмотрю ещё раз?
— Против! — сорвался крик, и я отступила.
— Тише, — он поднял руки, будто умиротворяя. — Куколка, я не хочу причинять тебе боль. Только удовольствие.
За его спиной раздался смех других мужчин. Я отступала всё дальше, отчаянно выискивая взглядом хоть какой-то выход. Дьявола здесь не было — и в этом таилась моя единственная надежда.
— Вижу, брат сильно напугал тебя, — шагнул он ближе. — Будем знакомы. Я Марко. А тебя, кажется, зовут Сара?
— Не подходите! — выдохнула я сквозь слёзы, качая головой.
— О-о-о… нет, девочка, — усмехнулся он. — Теперь уже поздно.
Он рванулся ко мне так резко, что я даже не успела вскрикнуть. Попытка убежать оборвалась, когда его руки сомкнулись на моём теле, и он потащил меня обратно к диванам. Я билась, дёргалась, но против такой силы мои движения были жалкими и бесполезными.
— Успокойся, — процедил он, подставив подножку. Я рухнула на пол, и в ту же секунду он навалился сверху всем весом, лишая воздуха. Я царапала его, пыталась колотить, кричала, но Марко лишь перехватил мои запястья и вдавил их в холодный пол. — Тише, красотка. Не паникуй.
— Марко, трахни её наконец! — хохотнул один из тех, что наблюдали со стороны.
— Дай нож, — протянул руку Марко.
Сердце ухнуло вниз, когда сталь блеснула у него в пальцах. Я закричала, брыкаясь отчаяннее.
— Пожалуйста, не надо! — умоляла я, голос срывался на хрип. — Я не знаю, кто вы! Я не понимаю, зачем! Это незаконно… вас арестуют!
Он словно не слышал. Лезвие коснулось ткани, и платье у ног разошлось по шву. Его взгляд скользнул к розовым трусикам, и уголки губ растянула мерзкая ухмылка.
— Прекрасно, — прошептал он и наклонился, проведя языком по тонкой ткани.
— Нет! — истошный крик сорвался сам собой. Я дёрнула ногой и попала коленом ему в бок. Он застонал, и я вырвалась из-под его тела. Вскакивая на ноги, рванула к двери, но чей-то смех и грубые пальцы схватили меня за платье.
— Куда собралась, птичка? — чужой голос раздался у самого уха.
Ткань жалобно треснула, и платье посыпалось клочьями, оставив меня в одном белье. Я отшатнулась, прижалась к стене, пытаясь прикрыться руками. Слёзы застилали глаза.
До этого дня ко мне едва прикасались — разве что случайный поцелуй в школе. А сейчас они хотели растоптать меня. Раздавить. Уничтожить.
Когда вернулись двое мужчин с ведром, Дамьен кивнул на меня. Они без разговоров вылили на меня ледяную воду. Я вскрикнула от неожиданности и холода — оно вонзилось в кожу, как выстрел. Зубы начали стучать, тело само собой съёжилось, но голос в голове уже не был моим: он кричал, бежал, прятался. Вода стекала по лицу, смешиваясь со слезами.
— Принесите камеры, поставьте их, я покажу этому ублюдку как я трахаю его дочь! — крикнул он.
Нет. Это не со мной. Это не со мной.
— Мой отец умер! — вырвалось из меня как последнее доказательство собственной правоты. — Пять лет назад он скончался. Вы меня перепутали с кем-то!
Дьявол — он и впрямь так выглядел — уставил свой взор на меня. Взгляд его был ровен, как нож. Затем он шагнул ко мне. Сердце подпрыгнуло и проскользнуло по ребру панике: подыши. не смей. Но дыхание было мокрым и хриплым.
— Встань, — приказал он.
Я не осмелилась перечить. Я встала, и каждая ступня дрогнула. Я обняла себя, чтобы скрыть хоть как-то моё почти обнажённое тело.
Он начал рассматривать моё тело. Я чувствовала его взгляд как прикосновение — наглое, исследующее, чужое. Внутри всё сжималось от стыда.
Закрой глаза. Не смотри на него. Не думай о том, что он видит.
— У тебя есть понятие кто я? — спросил он.
Я покачала головой, не смея поднять глаза.
— Я Дамьен Арден, и я никогда никого не с кем не путаю, Сара, — он начал обходить меня кругом, рассматривая каждый сантиметр моего тела, — Никогда не думал что у меня будет вставать член на врага, у тебя есть способности, малышка, не смотря на то, что ты плоть своего отца. В тебе течет его грязная кровь, — он остановился напротив меня и наклонился к моему лицу, рассматривая ближе, — Кровь этого урода. Я обещал ему что он дорого расплатиться за всё что он сделал, и тут ты, подарок судьбы.
Он ошибается. Он не решает мою цену. Он не имеет права.
Он щелкнул пальцами у моего носа.
— Такая милая… но жаль, скоро это красивое тело превратится в уродливое. Надеюсь, не дойдет до инвалидной коляски, — его смех ударил по ушам, как плеть. И в ту же секунду резкий рывок — его ладонь вцепилась в затылок и швырнула меня на пол.
— Лежать!!! — прорычал он.
Я успела выставить локоть, чтобы не разбить голову, но от удара в кости пошла вибрация. Пол оказался ледяным. Я зажмурилась, но дрожь не поддавалась — тело ходило ходуном, зубы цокали, словно я оказалась в снегу без одежды. И всё же этот холод был ничем по сравнению с тем, что нависло надо мной.
Дамьен. Тень, заслонившая свет. В его фигуре было что-то звериное, хищное.
— Включайте камеру и выйдите отсюда, — приказал он.
Щёлчки техники, суета. Кто-то поставил штатив, повернул объектив на меня. Я видела этот чёрный глаз камеры, и в голове мелькнуло: Теперь я — не человек, я картинка. Кадр. Его игрушка, его спектакль. Слёзы сами проступили, я прикрыла лицо ладонями, словно могла спрятаться в темноте своих пальцев.
Нет. Нет. Это не может быть реальностью. Он же… он ведь не может… Но сердце отвечало иначе: Может. Может всё.
— Пожалуйста! — сорвалось с губ отчаянно, хрипло. Я вцепилась в крошечную надежду, будто в спасательный круг. — Не оставляй меня с ним!
Мой взгляд впился в Марко — того, кто хоть на секунду показался менее жестоким, не таким, как Дамьен. В этом взгляде было всё: мольба, безысходность, крик о помощи, который я не успела издать раньше. Я вытянула к нему руку, дрожащую, жалкую, как у утопающего.
— Спаси меня!
В этот миг мне казалось, что если он сделает шаг ко мне, я смогу выжить. Что он — последняя граница между жизнью и адом. Но шагов не последовало.
— А-а-а-а! — вскрикнула я, когда Дьявол резко ткнул ногой в бедро. Боль вспыхнула острой молнией, прокатилась по всему телу. Я, корчась, перевернулась на спину, прижала ладонь к бедру, не в силах сдержать крик.
— Заткнись! — рявкнул он.
Я всхлипнула, но не смогла замолчать внутренне — мысли рвались в хаотичном потоке: Почему я? За что? Почему никто не помогает?
— А ты почему стоишь! — его голос ударил в воздух, и я увидела, как его взгляд метнулся к брату. — Выйди!
— Будь с ней аккуратен, Дамьен, — вдруг сказал Марко.
— Ты будешь меня учить, как мне с ней обращаться? — голос Дамьена резанул воздух. — Быть аккуратным с врагом? Ты хоть понимаешь, что несёшь?
— Я просто напоминаю, что она девушка, — упрямо выдохнул Марко.
— Ага, — усмехнулся Дамьен. — А я-то думал — мужчина. Представь себе разочарование.
Его взгляд скользнул ко мне и остановился, хищный, прожигающий.
— Раздвигай ноги, аккуратная наша.
Щёлкнула дверь. В груди стало пусто. Я осталась с ним наедине. Совсем.
Он стянул футболку, бросив её в сторону. Я невольно уставилась на рельефный пресс, широкую грудь, плечи, — тело, созданное для силы и власти. Оно не восхищало, оно пугало. Казалось, в каждой линии его мышц было предупреждение: ты не вырвешься.
Следующим был ремень. Щёлк — и металл, прорезающий тишину. Шорох ткани — и вот он стоит передо мной полностью обнажённый, без тени стыда. Мой страх только усилился. Казалось, даже воздух вокруг стал тяжелее, плотнее.
Дьявол опустился на колени у моих ног. Его лицо оказалось совсем близко, почти касалось моего, а ладони упёрлись в пол.
Я морщила нос, отворачивалась, но его взгляд приковал меня — холодный, изучающий.
— У тебя синие глаза, — произнёс он тихо, будто открыл это только сейчас. — Такие же, как у твоего отца.
Он прищурился, уголок губ скривился.
— А вот губы… нет, они другие.
Его палец скользнул по моим губам, грубо. В следующую секунду он втолкнул его в мой рот, не оставив выбора.
— Соси, — приказал он.
Тело сжалось в судороге, но я подчинилась. Страх парализовал, и я делала то, что он требовал, чувствуя, как внутри меня всё рвётся от унижения. Я игрушка. Я кукла. Не человек.
— Вот так, умница, — прошипел он. — Будешь послушной — меньше пострадаешь.