В уединенном кафе, где час времени будто замер в ожидании закрытия, лишь две подруги, Кристина и Аня, продолжали делиться своими тайнами и горестями. В воздухе витала тяжесть, словно сама обстановка сопереживала Кристининой беде. Она сидела, прижав к себе холодный стакан воды, слезы струились по ее щекам, а слова никак не могли вырваться из ее сжатого сердца.
— Он с ней спит уже больше года, и я только узнала, — произнесла она дрожащим голосом. В каждой фразе звучал адский диссонанс между настоящим и прошлым, между надеждами и предательством.
Аня, стараясь найти подходящие слова утешения, лишь покачала головой, как будто предчувствовала эту беду с самого начала.
— Дорогая, я давно тебе говорила, что твой муж гуляет, — с легким сожалением в голосе произнесла она, усаживаясь ближе. Это было не просто утверждение, а осознание, что порой самые очевидные вещи скрываются в тени искажающих эмоций.
Кристина опустила глаза, словно затуманенные призраком недоверия: — Я увидела переписку с его сотрудницей с работы. Это просто ужас...
Весь мир вокруг тускнел, а в сердце разгоралась буря. Аня, опытная в житейских невзгодах, не оставила подруге выбора: — Разведись с ним.
— Мы столько лет вместе, я не могу, — ответила Кристина, словно преступница, осужденная на вечное клеймо предательства.
— И что, ты так и будешь на это закрывать глаза? — вопрос звучал настойчиво, и в нем слышалась тревога за подругу.
Кристина замерла, осмысливая каждое сказанное слово и ту безвыходность, в которой она оказалась. В ее мыслях закружились образы счастливых мгновений, которые теперь казались далекими и чуждыми.
— Отомсти ему, тебе станет легче, — произнесла Аня, пытаясь разжечь искру надежды.
— Ну, я не знаю, — смущенно произнесла Кристина. — Я так не могу... да и с кем?
Словно в ответ на ее внутренние муки, вокруг воцарилась тягучая тишина. Две подруги, захваченные бурей эмоций, продолжали сидеть за столиком, утраченным в пространстве и времени, словно отрезанные от остального мира, искали ответы там, где их, казалось, уже не осталось.
Аня тоже погрузилась в мысли, ее лицо отражало смешанные чувства: злость, печаль и некую решимость. Время словно остановилось, а вокруг царила необычная тишина, наполняющая кафе.
— Надо, чтобы ему было очень больно, — наконец произнесла она, как будто заговаривая с самой собой. В ее голосе чувствовалась не только ненависть, но и волнение за подругу. — Надо с его лучшим другом...
Кристина вздрогнула, ее сердце забилось быстрее, будто предчувствуя бурю. — С Пашей? — переспросила она, недоумевающе подняв брови. — Это нереально! Они с детства вместе.
— И что с того? — тон Ани стал более уверенным, словно она уже начала плести новую нить судьбы. — Паша же свободен. Найди момент и воспользуйся положением.
Кристина пронзительно посмотрела на Аню, словно искала в её глазах хоть каплю поддержки.
— Ну нет, — произнесла она с тяжёлым вздохом, — Паша просто пошлёт меня на три буквы и выставит перед Андреем как шлюху.
Аня, глядя на свою подругу, почувствовала, как отчаяние затмевает всё вокруг. Этот разговор стал настоящим испытанием для обеих: каждая из них балансировала на грани между местью и дружбой.
— Ну, не знаю, подруга, — подытожила Аня, попытавшись вложить в эти слова всю свою поддержку. — Тогда терпи.
Тишина между ними снова заполнила пространство. Время текло медленно, как застывшая река.
Вернувшись домой, Кристина старалась скрыть под маской спокойствия ту бурю чувств, что раздирала её изнутри. Каждый шаг по знакомым коридорам давался тяжело, как будто она пробиралась сквозь непроходимую чащу своих тревог. Сложив руки на груди, она попыталась заставить себя забыть о болезненной правде — о предательстве Андрея, которое теперь будто повисло в воздухе, как неуловимый запах грозы.
Вместо этого Кристина погрузилась в кипучую суету домашних дел. Она вытирала пыль с полок и расставляла коробки с книгами, как будто, укрываясь за внешней активностью, могла вымыть из головы весь насквозь пропитанный горечью и недоверием мир. Каждый жест был наполнен тщетной надеждой на то, что повседневная рутина сможет отвлечь её от мыслей о том, как её мир рухнул.
Андрей же, в свою очередь, продолжал вести себя так же обыденно, как и всегда. Он, невидимый и безразличный, тихо заходил и выходил из комнаты, занимаясь своими привычными делами, не замечая напряжённости в воздухе. Эта его обычность напоминала Кристине о том, насколько чуждым стало её собственное уютное гнёздышко, которое теперь лишь сквозь призму обмана и измены обретало новые, мрачные оттенки.
Кристина взглянула на него, стараясь изучить его лицо на предмет прозрачности, искренности, но нашла лишь привычные черты, не выдающие ни печали, ни проблем. Эмоции словно растворились в тени обыденности, напоминая ей, что иногда привычное становится самым непробиваемым щитом. В этот момент в ней зародилась новая тревога: а сможет ли она когда-нибудь вернуть себе эту утрачиваемую гармонию и доверие, или теперь ей придётся делать вид, что всё по-прежнему, с каждым днём всё глубже тонув в море своих внутренних метаний?
Время шло, унося с собой будние дни, окутанные туманом обыденности. Кристина продолжала жить с Андреем, скрывая от него тяжесть своего сознания, словно дремлющая ящерица, затаившаяся в тени, полагая, что это поможет избежать опасности. Она смирилась с его изменами, но каждый день это смирение погружало её в бездну внутренней борьбы.
Андрей, как всегда, казался ей счастливым и беззаботным, даже не догадываясь о том, что его мир рука об руку шагает с её глубокими сомнениями и беспокойствами.
Он не задумывался о том, что Кристина знает его тайны, и с лёгкостью задерживался на работе, находя самые банальные предлоги: встречи, проекты, дела, которые, как ей казалось, были всего лишь дымовой завесой для его безоблачной измены. Кристина терзала себя, представляя, где и с кем проводит время её муж, как будто его тени шептали ей о предательстве. Эта мука, сопровождаемая паранойей, не оставляла её ни на минуту. Она даже боялась приблизиться к его любовнице — в её сознании пролетало одно лишь имя, искажая реальность: токсичная зависть. Кристина чувствовала, что, войдя в этот мир, она рискует потерять то, что было самым дорогим для неё, даже если это «то» было всего лишь отражением её страхов.
Каждые выходные Андрей уезжал на рыбалку с другом Пашей или проводил время в баре, недоступный и весёлый, как будто забывая о том, что у него есть семья. А в будние дни, в среду, Паша приходил в их дом, досадливо усаживаясь на кухне, чтобы играть в нарды с Андреем, попивая пиво и закусывая рыбой. Смех этих двух мужчин создавал вокруг них атмосферу непринуждённости, в то время как Кристина, стоя на краю кухни, чувствовала себя призраком в собственном доме.
После трудовых будней, полных душевного напряжения, она старалась отвлечься и иногда встречалась с подругой Аней. Но та лишь трясла головой, не унимаясь: «Ты, Кристюша, дура — почему ты так всё оставляешь на самотёк?» Эти слова обжигали её сердце, как раскалённый уголь. Аня была голосом разума, тем сильным побудительным мотивом, который, тем не менее, не позволял Кристине сбросить с себя ношу. С её барабанящими мыслями о том, что будет, если всё выйдет наружу, она снова оказывается в монотонном ритме обыденности, теряясь и одновременно привязываясь к этому слепому ходу событий.
Время продолжало идти, не обращая внимания на её внутренние терзания, и всё вокруг словно жило своей привычной жизнью. В свете приглушённого солнца, пробивающегося сквозь занавески, красивая блондинка с карими глазами, утончёнными губами и ростом метр семьдесят семь смотрела на себя в зеркало. Её отражение, будто нарисованный идеал, удивляло: грудь второго размера, плавные линии тела, немного пышной, но такой изящной формы — всё это создавало образ, который, казалось, мог пленить любого мужчину. Тем не менее, в душе у неё нарастало смятение.
«Почему?» — это единственное слово заполнило её мысли, когда она разглядывала себя — женщину, столько лет вложившую в отношения, с каждым годом становившуюся только лучше. Почему её муж, обладая всем этим, предпочитал чужие объятия и всё реже находил время для неё? Неужели годы, прожитые вместе, унесли с собой тот огонь, который когда-то разожёг их любовь? Она мучилась в догадках, задавая себе риторические вопросы, и с каждым новым размышлением всё глубже терялась в самой себе.
Её карие глаза отражали неопределённость и растерянность, и, глядя в зеркало, она задавалась непрекращающимся вопросом: как могла она лишиться интереса своего мужчины? Было ли что-то не так? Устала ли она от ожидания и надежд, которые, словно зыбучие пески, ускользали из её рук? Кристина погружалась в эти мысли всё глубже, теряясь в океане собственных сомнений и страха, что, может быть, с каждым днём она становилась всё менее важной для него, незаметной, как тень, оседающая на вечернем полу.