298 километров до цели.
Находящийся в выкопанном углублении костёр медленно разгорался, освещая уставшие лица четверых последних выживших. Уставшие, покрытые грязью и с мрачными взглядами, они наконец-то сняли маски, с которыми стали почти единым целым.
Густой лес медленно погружался во тьму ночи, каждый мог бы полюбоваться красивым закатом. Когда-то очень давно… Сегодня же игра теней и последние отблески солнца вызывали в их мыслях лишь мрачные образы действительности. Путники видели этот мир иначе, чем прежде.
Группа сидела на возвышении в окружении камней и кустарника. Здесь лес сгущался, местами переходя в непроходимые заросли. Это именно то, что им требовалось: удобное место для обороны. Единственный минус — близость нескольких деревень. Впрочем, если вести себя тихо, то место более чем безопасное. У них не было выбора. Запасы всегда нужно пополнять.
Этот день прошёл относительно спокойно, а запасы еды и воды пока позволяли не наводить панику. Их борьба не окончена. Цель не достигнута. Хотя люди уже и не понимали, ради чего продолжают идти. А вдруг там, в конце пути, ничего нет и всё — ошибка? Базовые инстинкты продолжали работать. Они пытались выжить и неуклонно двигались к цели, ведомые словно марионетки под управлением незримого кукловода.
— Проверь всё вокруг, — сказал один из мужчин, держащий на коленях винтовку Дреккера.
В честь неё его и звали, ведь настоящего имени никто из них не знал. Никто, включая самого владельца винтовки. Дреккер считался главным среди них, не потому, что чем-то превосходил остальных. Хотя... Может, и так. Он явно умел командовать и сохранял спокойствие в любой, даже самой трудной ситуации. Никто не сомневался, что в прошлом этот крепкий бородатый мужик имел отношение к военным. Хотя бы потому, что на это указывала татуировка на левом плече. А глядя на то, как солдат ловко обращался со своей винтовкой и метко стрелял, уверенность лишь крепла, и его лидерство никто не оспаривал.
Ему негласно отдали роль главного ещё и за исправную работу подкожного импланта, чем не мог похвастаться ни один в группе. А значит, исключительно Дреккер мог сказать, куда им нужно идти. Именно на его плечах лежала задача собрать команду, если вдруг придётся разбежаться, как уже случалось не раз. Проецирующийся на сетчатке интерфейс давал возможность видеть, где находился каждый из спутников, несмотря на то, что их чипы перестали полноценно работать.
Никто не хотел задаваться вопросом, что будет, если с ним что-то случится. Группа жила одним днём.
— Я же только что смотрел! — Возмутился вырванный из дрёмы один из членов небольшого отряда, протирая свой единственный глаз. Из-за этого его и прозвали Пиратом. Все смутно представляли себе, кто такие пираты, но образ, который не смог вытравить из головы и гидростазис, оставался настолько силён, что даже пробуждённые об этом помнили.
Правая половина его головы представляла собой сплошной ожог, который, задел и глаз. В тот день, когда это случилось, заряд плазмы не попал, а всего лишь прошёл слишком близко. Впрочем хватило и этого. Если бы не маска, то Пират стал бы таким же утерянным воспоминанием, как многие до него. Ожога он, вроде бы, не стыдился. Правда, снимая маску, рефлекторно старался прикрыть его длинными волосами.
— Это почти десять минут назад, друг мой. Убедись! — Всё же настаивал Дреккер.
Пират хоть и остался недоволен прерванной попыткой заснуть, всё же выполнил приказ. Паранойя старшего товарища их уже не раз спасала, пускай и порой раздражала.
Одноглазый достал устройство размером с небольшую коробку. Биотрекер. Спереди у него было нечто похожее на четыре динамика, сверху небольшой блок, выполняющий роль батарейного отсека с тумблером. В задней части имелась рукоять, словно от ружья или винтовки, и кнопка на месте спускового крючка. Над рукоятью торчала обрезанная трубка телескопического приклада, которая оказалась сломана в результате оплошности, из-за которой они выжили, но чуть не остались без этого ценного прибора. Завершал картину монитор с трещиной, которая появилась по той же причине, что и потеря приклада. Всё соединялось проводами. Основное место на экране занимало поле с двумя полукругами, отмеченными цифрами десять и двадцать. Слева шла разметка от нуля до двадцати, отмечавшая каждый метр. В нижней части экрана узкую полоску занимали показатели частоты и сердцебиения, а также уведомление о готовности к сканированию движущихся объектов. В правой части экрана — показатели данных обнаруженного субъекта: масса, размер и прочее.
Возможности сканирования у трекера имелись достаточно широкие. Правда, полноценно его настроить мог лишь одноглазый. И не только настроить! Некоторое время назад он смог модернизировать биотрекер, чем изрядно удивил соратников. Изначальной дальности сканирования оказалось критически мало. Поэтому, благодаря усилиям тогда ещё двухглазого Кулибина, эффективная дальность увеличилась до целых двухсот метров.
Опираясь на эти заслуги команда пришла к заключению, что их рукастый напарник в прошлом явно трудился инженером.
Поднявшись на ноги, обожжённый включил фонарик на маске, именуемый налобником, и подхватил помимо биотрекера ещё и оружие. Без него никто из группы даже по нужде не ходил.
— Будьте наготове, — сказал он, щёлкая тумблером на сканере.
Казалось бы, очевидность, но выжившие предпочитали делать всё наверняка. В их головы давно вбилось понимание, что любая мелочь может привести к смерти.
Они ещё ни разу не включали нужную им часть. На каждом файле стояла блокировка с указанием количества километров. Зачем? Никаких указаний и пояснений. Не сразу, но люди поняли, что это расстояние до их цели. Пока приходилось вынужденно ограничиваться старыми аудио- и видеозаписями владельца. В шипящих звуках и изображениях с битыми пикселями не содержалось ничего важного. Сугубо на первый взгляд. Ведь даже эти, казалось бы, бессмысленные файлы пробуждали в них жажду жизни.
Даже когда разблокировался первый файл… Палец каждый раз зависал над кнопкой запуска. Какая тайна им откроется? Новое задание? Секретное оружие? Что станет с ними после этого? Один из отрядов, оказавшийся более быстрым, пропал со связи сразу же после доклада о прослушивании скрытой информации. После этого многие из групп всё никак не могли решиться на то, чтобы включить аудиофайл. Хотя каждый понимал, что эти записи — важнее всего. Более ста километров, мужчины каждый вечер садились в круг и смотрели друг на друга. Готовы ли выжившие сделать это? Так дождались разблокировки второго файла. Ждать ещё дольше определённо нельзя. Надо двигаться дальше. И солдат настоял на том, что всё же нужно начать. Сегодня люди решили, что час настал, и они готовы.
Подзарядить хранилище дневников или найти запасной аккумулятор для группы было, наверное, даже важнее, чем еда и вода. Этот голос из прошлого мог дать им ответы на мучающие их вопросы. А может, и спасти их от безысходности и желания прострелить себе голову.
Когда все с облегчением сняли разгрузочные жилеты, набитые боеприпасами, и уселись поудобнее, солдат достал небольшой смартфон с полустёртым логотипом на задней крышке, который никто из них не узнавал. Он посмотрел на напарников. Время пришло. Цель близка.
Каждый из них кивнул. Пробуждённые не казались готовыми, но всё же решились услышать запись и пытаться вспомнить хоть что-нибудь из своего прошлого. Это поможет им. Путники в это верили.
Мужчина привычно провёл рукой по короткой бороде, словно разглаживая её, и зажал кнопку включения. Устройство ожило. Высветилась привычная надпись: «Дрейфус Индастрис». Спустя несколько секунд появилась когда-то выбранная пользователем заставка. Выбрав нужный файл, Дреккер включил запись. Динамик работал всё хуже и хуже, хоть пока ещё функционировал.
ИНТЕРЛЮДИЯ 1
— Так… Запись пошла? Ага. Точно. Меня зовут Макс. И это начало моих… записей? Не знаю, как это внятно обозвать. Я надеюсь, что они уцелеют и помогут вам лучше понять происходящее. Говорят, что гидростазис стирает память, правда не до конца. Самые яркие и важные воспоминания могут остаться. Ваших личных воспоминаний я, конечно, не знаю. Зато помню то, что потрясло весь мир. Я помню всё, что привело нашу, не побоюсь этого слова, цивилизацию к краху… Надеюсь, что они помогут вам стать прежними. Хотя бы частично… Восстановить память, а может, когда-нибудь, и весь мир.
Голос тяжело вздохнул.
— Я не бог весть какой гений. Всего лишь бывший психолог, вынужденно ставший техником. К счастью, я не один. Одиночки не выживают. Военные всегда твердят нам это. Поэтому нас целая толпища! Давно не видел такого скопления народу. Да я в Академию Наук-то никогда не посещал. Мы, конечно, не миссия «Дневной свет», но каждый делает что может… С чего бы начать…
Повисла небольшая пауза, позволявшая услышать не только дыхание говорившего, но и звуки вокруг. Время замерло. Никто и ничто не решилось нарушить этот миг. Это оказался целый дом, наполненный людьми. Странники слышали многочисленные голоса, эхо, хлопки дверей. Так непривычно, и в то же время так знакомо.
— Наша страна пала… — Наконец-то заговорил Макс. — Как и многие другие. Наверное, почти все. Я слышал, что с запада уже почти полгода нет вестей. Эта чёртова пандемия просто уничтожила нас. Не одних людей, вообще всех. Я не биолог, но я не слышал ни об одном виде, который имел бы иммунитет к вирусу. На западе его называют Нам-Ви. Ну и мы зовём также. Чего выделываться-то?
Раздался смешок. Говоривший закашлялся.
— Простите. Учёные говорят, что мы то ли все заражены, то ли почти все. Вопрос лишь в инкубационном периоде… Чёртовы умники… Сами ничего толком не знают. Всё теории строят свои. Толку нам с этих теорий, а?
Несколько секунд тишины, вздох. Получается, все обречены? И вопрос лишь во времени?
— Всегда забавляло, что мы часто стремились отгородиться от тлетворного влияния запада, но в этот раз оно победило. Всех. И нас, и их… Но надо начать с самого начала. У меня нет точных данных. Повторюсь, это теории. Исключительно теории. Я когда-то хотел стать журналистом, поэтому кое-что в этом понимаю. В общем, самое начало. Землетрясение. Девять и восемь баллов! Представляете?! В том месте, куда упал убивший динозавров метеорит. Если бы тогда поняли, что будет дальше… Наверное, сбросили бы туда побольше бомб. Возможно, тогда был шанс положить конец… Кто знает…
Говоривший ненадолго замолчал. Словно наяву переживал вновь кошмар прошлого. А может, вспомнил верного друга, который положил свою жизнь в обмен на опыт для будущих поколений.
— ААААААА!!! Я вспомнил! Вспомнил, мужики! — Ночную тишину разорвал крик, который тут же резко оборвался.
— ЗАТКНИСЬ! — Буквально прошипел Арбалист, прижимая усача к земле и затыкая ему своей лапищей рот. Тот продолжал мычать, пытаясь что-то сказать.
Дреккер и Пират ещё толком не успев проснуться, уже похватали оружие. Костёр давно потух, а луна так и не показалась. Нулевая видимость и тонкие алые лучи лазеров мин, рассекающих черноту ночи.
Одноглазый, не убирая руки со своего карабина, подтянул к себе сканер и включил его. Раздалось негромкое гудение. Прибор запустился и начал негромко урчать где-то внутри. Экран высветил показатели. Пока никаких сигнатур не наблюдалось. Они делились на два типа: белые и красные. Первые — статичные сигнатуры, а вторые — активные сигнатуры.
Пулемётчик продолжал возиться сзади с Пиратом. Ему не хотелось бить напарника, но тот, несмотря на гораздо более скромное телосложение, продолжал извиваться. У него из глаз лились слёзы. Здоровяк их не видел, только чувствовал, как ему заливает ладонь. Сапёр не пытался ни кусаться, ни драться. Лишь хотел вырваться.
— Идут… — Едва слышно выдохнул одноглазый, видя приближающиеся красные точки, и указал рукой направление. Вспомнив, что вряд ли кто-то что-то видит в этой кромешной темноте, добавил голосом: — Третья и вторая мины. Их много…
Арбалист его услышал и, буквально вжав губы в ухо старику, принялся шептать ему.
— Спящие... Спящие здесь. Приближаются! Слышишь!!!
Наконец-то до крикуна дошёл смысл сказанных слов. Если бы его товарищи имели ночное зрение, то заметили бы, как возмутитель спокойствия побледнел и перестал сопротивляться. Почувствовав это, пулемётчик перестал удерживать друга. Каждый обратился в слух. Где-то вдалеке хрустнула ветка. Ещё одна. Ближе. Люди сжали оружие.
Спящие… Именно так пробуждённые называли этих тварей. Слово как-то само прилипло. Из-за того, что большую часть времени те проводили в своеобразной спячке, видимо, экономили энергию или около того. Это свойство позволяло группе часто обходиться без излишнего шума. Они выживали благодаря тому, что большинство монстров находилось в этом анабиозе большую часть времени. Эти твари представляли опасность в любое время суток. Днём острее реагировали на возмутителей спокойствия. Ночью их было хуже видно до пробуждения.
Вскоре бойцы услышали шуршание совсем близко к лагерю. Каждый надеялся, что обитатели темноты пройдут мимо…
Никто из них не успел одеться. Почти все бойцы оказались босы и в исподнем. Но каждый нацепил защитную маску. Даже едва пришедший в себя Сапёр успел это сделать. Путешественники не знали, как именно работает вирус. Скорее всего, он передавался по воздуху. На это указывали все увиденные ими плакаты и надписи. И тела… вернее, то, что от них осталось. Большинство найденных в пути останков имели какую-то защиту дыхательных путей или лица. Самых разных: у кого-то просто тряпка, как иллюзия защиты, у кого-то респиратор. Находились и обладатели противогазов. Каждый пытался спастись как мог. К сожалению, это им не помогло. Каждый найденный человек оказывался давно мёртв. Возможно, именно поэтому маски, имеющиеся у пробуждённых, имели схожесть с противогазом, полностью изолируя все естественные отверстия и слизистые оболочки от внешнего мира.
Да и среди всего прочего снаряжения маски имелись в каждом комплекте. Хотя слово «маски» не являлось корректным термином. Просто выжившие так привыкли их называть. В этот защитный комплекс для головы входил целый набор функций. Лицевая часть весьма сносно защищала от механических повреждений, будучи снабжённой противоударными визорами и снабжалась компактным налобным фонариком. Не очень ярким. Впрочем, его света вполне хватало, чтобы не свернуть себе шею в темноте. Также маска полностью закрывала не только лицо, но и уши. Причём со встроенными, маломощными радиостанциями и активными наушниками. Первые обеспечивали возможность общения на небольших дистанциях до ста метров, а вторые могли подавлять слишком громкие звуки и усилять слишком тихие. Ну и разумеется, самое главное, маски защищали органы дыхания от всех пагубных внешних воздействий, будь то газ или… вирус.
Несмотря на то, что маски у всех были разные, что оказалось весьма удобно, чтобы отличать друг друга, каждый из выживших подписал свою белым маркером. Обычно где-нибудь сверху. Правда со временем буквы немного стёрлись, а взять с собой маркер, чтобы обновлять буквы, никто не догадался.
Надписи являлись бесполезной надеждой на то, что когда кто-то из них погибнет и соратники не смогут обеспечить достойные похороны, то потом… Не важно через сколько. Тело будет найдено и по надписи на маске сможет получить достойное погребение.
Тот, кто решил отправить их и прочие группы в путь, явно всё продумал. Одно из главных правил — маски нельзя снимать в подавляющем большинстве случаев. Кроме, может быть, самых глухих мест. А ночёвка в городе подразумевала круглосуточное нахождение в защите с приёмом сугубо жидкой пищи через специальные трубки, встроенные в маски.
Пробуждённые уже настолько свыклись со своими масками, что не мыслили себя без них. Они словно заменяли лица. Не искажённые человеческие лица.
Понимание, что шуршание всё ближе и враг пришёл явно не в одиночку, усач всё же подал голос. Пусть и очень тихо.
— Мы должны выжить… Я расскажу вам. — Он шмыгнул носом. — Простите меня.
— Обязательно расскажешь. — Мрачно ответил ему Пират, включая прицел на своём карабине. Остальные проделали то же самое. Порядок действий отработан до автоматизма. Дреккер начал первым. Одноглазый подхватывал к концу первого магазина у соратника. Следом включился Сапёр. Арбалист, сидящий позади и сжимающий в руках пулемёт, как всегда, должен был действовать по команде, когда враг совсем близко и его очень много. Палец так и тянулся к спуску. Ещё рано! Из глаз лились слёзы. Пулемётчик старался не обращать на них внимания. Слишком боялся, что умрёт прежде, чем вспомнит своё прошлое. Даже чёткий план действий не гарантировал успеха. Повышал шансы, но не более того.
Арбалист сидел, прислонившись к сухой коре дерева с закрытыми глазами. Вокруг него только тишина и темнота. Достаточно долго. Сколько? Сложно сказать. Уже успел немного подремать, однако каждый раз его вырывал из сна шелест листьев на ветру или звук упавшей ветки. Поэтому сон вышел поверхностный и беспокойный. Из плюсов стоило отметить лишь то, что пробуждённый не успевал столь глубоко провалиться в темноту, чтобы его начали терзать обрывки памяти, которые почему-то всегда выглядели как кошмары из далёкого и недавнего прошлого. Их общая проблема, которая пока не отпускала никого.
Человек не хотел открывать глаза. Знал, что вокруг нет ничего кроме тьмы. Эта чёрная бездна протягивала щупальца, вызывая страх и мелкую дрожь. В моменты между сном и явью странник пару раз даже думал, что уже умер. И эта мысль пугала его до чёртиков. Отчаянно не хотелось умирать в темноте и одиночестве. Ему хватило таких ощущений ещё в гидростазисе.
Арбалист не верил, что смог выжить. Их положение давно не оказывалось настолько отчаянным. Чёртова запись, а точнее то, что она пробудила в Сапёре… Кажется, это погубило их. Сапёр! Он оставил его под корнями большого дерева. Здоровяку пришлось заставить товарища спрятаться. Кажется, где-то недалеко. Жив ли тот?
Пулемётчик всё же открыл глаза. Стало светлее. Сколько же пришлось просидеть вот так в состоянии полусна? Кажется, долго. Достаточно долго, чтобы начало светать. Ему сразу словно дышать стало легче. Да, было ещё темно, но осталось недолго. Пережить бы утро.
Затылок ныл. Слишком долго просидел в одном положении? Мужчина размял затёкшую шею, попробовал пошевелить руками и понял, что что-то сжимает в них. Точно! Верная кувалда. Самое тяжёлое оружие ближнего боя в группе. Целых два килограмма веса, удерживаемые мёртвой хваткой.
Все спутники убеждали его, что надо бросить эту дуру. Слишком много веса. Однако сегодня именно сей грозный инструмент оказался своеобразным спасательным кругом. Тогда, когда Арбалист уже ни на что не рассчитывал. Лишь пытался подарить старику призрачную надежду на выживание. Поэтому беглец специально шумел, гнал чудовищ на себя. Прятался за деревьями, чтобы размашистым ударом размозжить отвратительное подобие головы бывших людей. Один акцентированный удар — и всё кончено. Но их было так много… Невольный забойщик заражённого скота сбился со счёта.
В голове пульсировала ровно одна мысль: продержаться как можно дольше и убить как можно больше тварей, чтобы другие смогли выжить. Он всё равно оставался самым крупным в отряде. Больше всех ел и пил. Порой чувствовал себя обузой и поэтому старался взять на себя как можно больше груза. И сталкивался с постоянным неодобрением напарников из-за неуместного альтруизма. Но не мог ничего с собой поделать. Чувство вины давило не хуже поклажи, которую приходилось тащить на плечах каждый день. С самого старта их безумного похода.
Ещё когда люди только начинали свой путь. Несли первые и самые тяжёлые потери. Тот самый бой. Арбалист помнил его в мельчайших подробностях. Не только его. Решение тоже. Быстрое и единогласное — оставить соратников без должного погребения в земле и без попыток выяснить их имена. Тела просто оставили в каком-то там переработчике. Много тел. Здоровяк до сих пор оставался уверен — это неправильно. Не помнил почему, однако твёрдо верил, что погибшие нуждаются в достойных похоронах. В его душе всё противилось принятому решению. Уже тогда зародилось чувство вины. Но таков был протокол. Любые найденные тела в переработчик. Всё это время Арбалист невольно находил повод считать, это своей виной. Это он выжил, когда другие погибли. Хотя могли бы жить. Это он не прикрыл женщину, сражавшуюся с ним плечом к плечу. Это он недостаточно вовремя убил того Стрелка, что зацепил Пирата… И ещё куча ошибок и просчётов. Как ни странно, это не вызывало желания застрелиться. Так можно было подвести соратников ещё больше. Такое чувство снедало его изо дня в день. Правда, оно же заставляло выкладываться по полной.
Арбалист испытывал чувство вины даже за случай с Сапёром, не считая последнего виноватым за поднятый крик, разбудивший монстров неподалёку. Нет. Пулемётчик считал своей виной, что не проснулся вовремя, чтобы заткнуть напарника. Слишком долго пытался утихомирить вместо того, чтобы отвесить ему оплеуху.
Здоровяк понял, что опять начинает погружаться в терзания. Обычно ему не позволяли этого делать другие путники. Где они сейчас? Погибли? Или нет? Такую теорию требовалось обязательно проверить. Вдруг кому-то из них прямо сейчас нужна помощь, а самый сильный член отряда сидит тут и страдает? Нет! Нужно собраться и идти вперёд. Тем более, что скоро рассвет. Самое опасное время.
Мужчина с трудом разжал пальцы. Тяжёлый молот глухим звуком упал, придавив жухлую траву. После нескольких часов в таком состоянии руки плохо слушались. Тут и спина затекла не так сильно. Хотя твёрдое дерево – не самое лучшее место для отдыха.
Вернув пальцам чувствительность и подув на ладони, чтобы немного согреть их, он всё же нашёл в себе силы подняться на ноги, опираясь на своё оружие. Всё тело ужасно болело. Особенно руки. Словно каменные. Слишком много ударов кувалдой.
Стоило разогреть мышцы. Особенно отвечающие за верхние конечности. Не понимая, откуда взялись эти знания, Арбалист принялся разминать руки, пока оглядывался вокруг, высматривая Спящих. Ни щелчков, ни пульсации. Полная тишина. Густая, поглощающая всё вокруг. Только ветер, гуляющий в кронах деревьев. Если для кого-то из команды такая пустота являлась спасением, то пулемётчик воспринимал это иначе. Здоровяк бы предпочёл видимого и понятного врага, нежели неизвестность. Она страшила его гораздо сильнее, чем те, кому можно было дать отпор.