Тишина в доме была оглушительной после уличной канонады. Воздух гудел в ушах, смешиваясь с бешеным стуком сердца.
Он втолкнул меня внутрь, резко захлопнул дверь и запер ее на все замки. Его движения были резкими, отточенными, но в них впервые читалась не машинальная точность, а какая-то звериная ярость, едва сдерживаемая дрожь.
- Сними это, - его голос был хриплым, он не смотрел на меня, скидывая с себя разорванную в клочья куртку.
На его рубашке проступало темное, маслянистое пятно. Чужое ли? Его? Вся в пыли. И в крови.
Я не двигалась, все еще не в силах вымолвить ни слова, всем телом ощущая отголоски адреналина. Он обернулся, и его взгляд, этих голубых, ледяных глаз прожигал меня насквозь. В них не было ни капли прежней отстраненности. Только голая, неприкрытая ярость за то, что случилось. За то, что чуть не случилось.
- Я сказал, сними, - он шагнул ко мне, и я инстинктивно отпрянула к стене.
Но он был уже рядом, его руки грубо впились в ткань моего платья у плеч. Раздался резкий звук рвущейся ткани, и вот уже лохмотья шелка падают на пол. Он скользнул ладонями по моим оголенным плечам, проверяя, цела ли я, и его пальцы оставляли на коже жгучие следы.
- Ты… ты ранен, - выдохнула я, обретя наконец голос, и коснулась дрожащими пальцами темнеющего пятна на его рубашке.
Он поймал мою руку, прижал ее к своей груди. Сквозь ткань я чувствовала бешеный ритм его сердца, бившегося в унисон с моим.
- Это не моя, - прошипел он так близко, что его дыхание обожгло мои губы. - Это кровь того, кто посмел в тебя целиться.
Его слова должны были испугать. Но они вызвали внизу живота странную, порочную волну тепла. Он говорил на языке, который что-то глубоко внутри меня понимало без перевода.
Его вторая рука обвила мою талию, прижимая к себе так плотно, что я ощутила каждый жесткий мускул, каждую складку его одежды, холод металла кобуры у бедра. Он наклонился, и его губы обрушились на мои не с нежностью, а с голодом, с яростью, с обещанием. Это был не поцелуй. Это было заявление. Поглощение.
Я ответила ему с той же дикостью, впиваясь пальцами в его волосы, короткие и колючие. Я прокусила его губу, чувствуя вкус крови, но не отстранилась, а продолжила его целовать.
Он оторвался, его дыхание было тяжелым. Он смотрел на меня, на мое запрокинутое лицо, полуоткрытые губы, на грудь, быстро вздымающуюся от дыхания. В его глазах бушевала война - между долгом, яростью и тем темным желанием, что всегда висело между нами и вот сейчас вырвалось на свободу.
- Ты знаешь, кто я, Аврора? - его голос был низким, звенящим от напряжения. - Ты знаешь, что я сделал с теми, кто там остался?
- Знаю, - прошептала я, не отводя глаз. В этот момент меня это не пугало. Это заводило. - Я знаю.
Это стало последней чертой. С тихим рыком он сорвал с меня остатки одежды, его руки скользнули по моей спине, прижимая к себе так, что больно, так, что я вскрикнула. Он поднял меня, я обвила его ногами за спину, и он вошел в меня прямо у стены, одним резким, уверенным движением, заполнив всю пустоту, весь ужас, весь страх, что сковал меня несколькими минутами ранее.
Не было нежности. Не было ласк. Была только животная, всепоглощающая потребность убедиться, что мы живы. Что мы здесь. Что мы чувствуем. Каждое его движение было грубым, властным, отвоевывающим меня у смерти, у тех, кто хотел меня забрать. Я кричала от каждого толчка, впиваясь ногтями в его плечи, чувствуя, как внутри все сжимается, плавится и вот-вот взорвется.
Он прижал мое лицо к своей шее, заглушая мои стоны, его собственное дыхание было прерывистым и хриплым у самого уха.
- Моя, - прорычал он сквозь зубы. - Ты только моя, - глубокий толчок заставил меня вскрикнуть. - И ничья больше. Никогда.
Его слова стали тем самым спусковым крючком. Волна накрыла меня с такой силой, что мир померк, оставив только его тело, держащее меня на грани между болью и экстазом. Он издал низкий стон, его пальцы впились в мои бедра, и он заполнил меня собой, горячим и влажным, прежде чем медленно опустить на дрожащие ноги.
Мы стояли, прислонившись к стене, дыша на ухо друг другу, пока мир медленно возвращался на место. Запах секса, пота и крови витал в воздухе, как свидетельство того, что только что произошло. Он все еще держал меня, его руки на моей спине были уже не такими цепкими, но все еще властными.
Он откинул голову, его ледяные глаза изучали мое лицо, разгоряченное, запятнанное его поцелуями.
- Теперь мы с тобой связаны, Аврора, и даже больше чем ты думаешь.
Я решила, что выйду провожать родителей именно в этой одежде, и ни в какой другой. На мне были рваные потертые джинсы, обычная белая футболка и мягкая фланелевая рубашка огромного размера. Если они хотят одеваться, как истинные лели и джентельмены, даже дома, то я могла и хотела устроить тихий, крошечный бунт против глянцевого мира, в который меня поместили с рождения.
Я стояла на мраморных ступенях нашего особняка, подставив лицо ласковому летнему солнцу, и наблюдала, как шофер ловко укладывает чемоданы в багажник лимузина. Мама уже сидела внутри, уткнувшись в телефон, давая последние указания своему секретарю. Отец, задержался на мгновение, его пронзительный взгляд скользнул по моей фигуре - растрепанные темные волосы, собранные в небрежный хвост, джинсы с потертостями на коленях, огромная рубашка.
- Аврора, - его голос был ровным, но в нем всегда слышалось легкое удивление, будто он никак не мог привыкнуть, что его дочь предпочитает удобство роскоши. - Ведешь себя прилично. Ивану звонишь по любому вопросу.
- Я всегда веду себя прилично, пап, - улыбнулась я, подходя и поправляя воротник его безупречного пиджака. - Но это скучно. А можно… сделать жизнь чуть менее скучной? Небольшую вечеринку? Очень скромную.
Его брови поползли вверх. «Скромная» в моем исполнении всегда вызывала у него здоровый скепсис.
- Вечеринку? - он сделал паузу, давая мне прочувствовать всю тяжесть своего взгляда. - И в чем будет заключаться эта «скромность»?
- Ну, несколько друзей. Бассейн. Музыка негромко… - я заломила руки в замок за спиной, изображая образец благоразумия.
- Гостей, не более пятнадцати человек, - отчеканил он. Списком и всем остальным займется Иван. Никаких посторонних, никаких эксцессов. Это не обсуждение, Аврора. Это условие.
Мое лицо вытянулось. Пятнадцать человек под присмотром сурового Ивана и его команды - это не вечеринка, а допрос с пристрастием в приятной обстановке.
- Но папа… - попыталась я вставить капризную нотку.
- Или отменяем, - его тон не оставлял пространства для маневра. Он мягко ткнул пальцем мне в подбородок. - Правила, дочка. Всегда правила.
Я закатила глаза, сдаваясь с видом мученицы. - Ладно, ладно. Правила.
- Умница. - Он поцеловал меня в лоб и уверенной походкой направился к машине.
Я махала им вслед, пока лимузин не скрылся за коваными воротами, и тогда с облегчением выдохнула. Тишина. Нет, не тишина, приглушенный гул охраны, доносящийся из-за камер, щебет птиц в раскидистых кронах деревьев нашего парка. Но свобода. Относительная.
Вечером мой «скромный» прием был в самом разгаре. Музыка лилась из скрытых колонок, смешиваясь с веселыми криками и всплесками воды. Бассейн сиял бирюзовым светом, в котором резвились залитые солнцем за день тела моих друзей. Воздух был густым и сладким от запаха жасмина, шампанского и дорогого солнцезащитного крема.
Я, наконец, сменила джинсы на простой черный купальник, накинув поверх прозрачную тунику. Мои волосы, темные и длинные, почти до лопаток, растрепались и намокли у висков от брызг. Я чувствовала себя легко и беззаботно, как любая обычная девушка на вечеринке с друзьями.
- Ну что, Шафарова, - подскочила ко мне с двумя фужерами подруга Катя, ее лицо раскраснелось от шампанского и восторга. - Твои верные цепные псы хоть дышать тебе разрешают? - она кивнула в сторону Ивана, который, как неприступная скала, стоял у выхода к дому, бесстрастно наблюдая за всем происходящим.
- Ага, и то только через раз, - фыркнула я, отхватывая бокал. - Он там уже, кажется, мысленно составил досье на каждого присутствующего. Смотрит на Вову из эко-клуба так, будто тот международный террорист с дипломом о высшем образовании.
Катя залилась смехом.
- Бедный Вова. Но он такой милый! Смотри, как он пытается впечатлить Лизу сальто назад в воду. Ох, лучше не смотреть.
Мы упали на шезлонги, заливаясь смехом, наблюдая за неуклюжими попытками бедного Вовы. Я откинула голову назад, чувствуя, как тепло вечернего воздуха ласкает кожу, а шампанское играет в голове легким и приятным туманом. В этот момент все было почти идеально. Почти по-настояшему.
И вот тогда мой взгляд, скользя по смеющимся лицам, по привычной картине веселья, наткнулся на него.
Он стоял в тени огромной каменной арки, ведущей из сада в дом, почти полностью сливаясь с темнотой. Его не было в моем списке. Я это точно знала. Я помнила всех этих людей: их улыбки, их манеры, их фальшь.
Он был другим. Высокий, собранный, в простых темных штанах и темной футболке, которая подчеркивала широкие плечи и мощные руки, скрещенные на груди. Никакой яркой отпускной небрежности, только функциональность и какая-то звериная собранность. У него были короткие, темно-русые волосы, торчащие легким ежиком, и… невероятно светлые, почти ледяные голубые глаза.
И эти глаза были прикованы ко мне.
Весь шум вечеринки, смех, музыка, плеск воды - вдруг ушел в какое-то далекое, приглушенное измерение. Я замерла с бокалом у губ, чувствуя, как по спине пробежал холодок, совершенно не к месту в этом летнем тепле.
Он не улыбался. Не пытался казаться своим. Его взгляд был тяжелым, прицельным, изучающим. Таким спокойным и безразличным, будто он смотрел не на живого человека, а на объект. На цель.
Наши глаза встретились всего на мгновение, но его ледяная голубизна обожгла меня, как удар током. В ней не было ни угрозы, ни интереса, ни любопытства. Лишь абсолютная, всепоглощающая концентрация.
Кто он? Как он здесь оказался? Охранник? Но Иван нанимает только проверенных, а этот человек… этот человек выглядел так, будто его проверить невозможно в принципе.
Я медленно опустила бокал, не в силах отвести взгляд. Сердце вдруг забилось часто-часто, словно пытаясь вырваться из клетки и предупредить меня об опасности, которую я еще не осознавала.
Я резко дернула Катю за руку, чуть не заставив ее расплескать свое шампанское.
- Ты только посмотри, кто это там стоит, - прошептала я, стараясь не поворачивать голову, а лишь скосив глаза в сторону арки. - Вон там, в тени. Видишь? Темная футболка, такой… ну, вообще не наш человек.