Глава 1. Он
Я никогда не любил свою жену. Никогда. Несмотря на ее красоту, покладистый, веселый нрав, доброту и кротость. Сабина сочетает в себе многие прекрасные качества, которые ценились и ценятся на рынке уйгурских невест. Поэтому я выбрал ее, когда решил, что пора остепениться, жениться, стать отцом, главой семьи. Ведь я младший сын и согласно нашим традициям - наследник своего отца. Я остнусь с женой и детьми в родительском доме, она поможет ухаживать за ними в старости, а затем я передам все по наследству своему сыну, которого у нас пока нет. Вот такое колесо жизни. И Сабина это понимала, когда выходила за меня замуж. Она приняла эти правила, потому что ее воспитали также, как и меня.
Почему я вспомнил о ней, сидя в машине и смотря на чужие окна? Потому что ее имя высветилось на дисплее телефона.
Сабина думает, что в субботний день я на работе. Обычно она не тревожит меня по пустякам. Так зачем звонит сейчас? Будто чувствует что-то.
-Саби, что-то случилось? - не поздоровавшись, спрашиваю ее.
-Таир, пожалуйста, зайди после работы в аптеку. У нас жаропонижающее заканчивается. Вдруг у Нафисы опять ночью температура поднимется из-за зубов.
-Хорошо, - сильно сжимаю пальцами переносицу. - Как она?
-Тянет все в рот, - смеется жена. - Тебя ко скольки ждать?
-Не знаю. Дел много. Забыл сказать, что у меня командировка в понедельник.
-Да? - озадаченно произносит Сабина. – Ну хорошо, что вовремя предупредил. Я тогда подготовлю твои рубашки. Все, не буду мешать. Работай. Целую.
-И я, - глухо отвечаю, а когда она кладет трубку, повторяю в пустоту. - И я.
Сабина. Если бы я знал два года назад, что все так обернется…И винить некого кроме себя, потому что тогда я поторопился, решив, что любовь не для меня, а вот союз с хорошей, чистой девушкой - это то, что нужно. То, чего от меня все ждут.
Вернувшись домой после очередной затяжной командировки понял, что годы идут, а ничего не меняется. Я работал в одной из аудиторских компаний “Большой четверки” и пропадал на работе с утра до ночи. Часто ездил в долгие командировки. Многих такой режим ломает: высокие требования, частое отсутствие дома, никакой личной жизни. Но если закрепишься, проявишь себя, покажешь, на что способен, то сможешь построить отличную карьеру и получать большие деньги. Я шел к своей цели, но временами чувствовал какую-то пустоту внутри. После тридцатилетия родители снова завели шарманку: пора уже в твоем возрасте жениться, мы ведь не вечны. Живя в многонациональной стране, мы - представители диаспоры - старались не терять свой язык и культуру. Поэтому браки приветствовались между своими, хотя и были исключения. У кого-то удачные, у кого-то не очень. Не скрою, я думал о женитьбе, но любовь… это было что-то далекое, то, чего я никогда не испытывал. Нет, так нет. Не всем ведь дано ее испытать.
Однажды мать попросила зайти за ней в кафе, где проводили большие поминки. Обычно я ждал ее в машине, но тут она настояла. Зашел, забрал у нее пакет, а она схватила меня за руку и сказала:
-Подожди, хочу тебя познакомить с одной девушкой. Такая хорошенькая.
Сабину подвела к нам ее тетя. На ней было скромное платье и платок, который во время поминок должны надевать все женщины и девушки. Только черные пряди выбивались из-под ткани и она смахнула их рукой. Я подумал тогда: “и вправду хорошенькая”. Точеная фигурка, белая кожа, выразительные глаза. Она была приветлива, воспитана и идеально говорила на родном языке с моей мамой. Когда мы уже собирались жениться, она призналась, что я ей понравился, как только вошел в кафе.
В тот же вечер мама подсунула мне ее номер. Подумав немного, позвонил, пригласил погулять. И завертелось. Свадьбу сыграли через два месяца. Я ведь знал, чего хочу. Мне было 31, ей - 23. Она говорила, что любит меня. Я отвечал, что тоже. Через 10 месяцев у нас родилась дочь Нафиса.
На работе все складывалось удачно и в 32 года я стал руководителем группы по стратегическому и операционному планированию. Да, работы и ответственности стало больше, но повысился статус и зарплата стала в два раза больше. Я по-прежнему задерживался на работе допоздна и приезжал после девяти, а иногда и десяти вечера. Сабина это понимала и спокойно к этому относилась. В конце концов, я делал все ради семьи.
Но в октябре прошлого года моя жизнь перевернулась с ног на голову, потому что в нашей компании появилась та, без которой я теперь не могу жить.
Снова смотрю на ее окна на третьем этаже. Форточка открыта и я знаю, что Элина любит, когда свежо и прохладно. На улице зарядил дождь, дворники беспощадно двигаются туда-сюда. Снова включаю телефон и звоню ей. Она берет после второго гудка.
-Да? - от ее голоса у меня мурашки по коже и сердце заходится. И я ничего не могу с этим поделать.
-Знаю, ты дома. Надо поговорить, - предупреждаю строго.
-Хорошо, - слышу в ответ. Неужели поняла, о чем пойдет разговор?
Элина работает в Департаменте маркетинга нашей компании, и полгода назад мы с ней столкнулись в коридоре. Одного взгляда на нее хватило, чтобы пропасть. А ведь я в это совершенно не верил и позже отгонял любые мысли о ней. Но они упорно лезли в голову, проникали в самые потайные уголки мозга, а затем стремглав неслись к сердцу. Элина…одно ее имя будоражило и сводило с ума. При встрече со мной она сначала несколько секунд смотрела, потом опускала глаза и краснела, давая понять, что притяжение взаимно. Вот только вечером я возвращался к жене и ничего к ней не чувствовал. Ложился в одну постель, целовал в щеку, желал спокойной ночи, а сердце молчало. Вернее, рвалось к другой.
Все изменил новогодний корпоратив, когда я впервые пригласил ее на танец и смог совершенно легально обнять. Господи, я никогда не чувствовал себя таким счастливым от прикосновения к женщине. Ее волосы цвета молочного шоколада волнами рассыпались по спине, пушистые ресницы обрамляли миндалевидные карие глаза, пухлые розовые губы приковывали все мое внимание, а серебристое короткое платье с длинными рукавами так изящно и идеально облегало тело, что мне хотелось закрыть ее от посторонних глаз.
Протираю вафельным полотенцем тарелки, чтобы затем убрать их в шкаф. Из зала доносится звонкий смех Нафисы, которую развлекают бабушка с дедушкой, а я думаю, только бы сегодняшняя ночь прошла без концертов. У дочки лезут верхние моляры. Отсюда температура, капризы, сопли и слюни. Смотрю на циферблат на духовке - восемь вечера. Муж снова задерживается, да и ужин, наверное, опять пропустит. Подхожу к шкафчику, открываю его и убираю тарелки.
-Привет, - слышу его уставший голос.
Выглядываю из-за дверцы и расплываюсь в улыбке. Пришел, наконец.
-Привет.
Таир подходит ко мне, коротко целует в щеку. Я делаю тоже самое. Вот только обнять очень хочется, прижаться. Но нет, он проходит к столешнице и кладет на него пакет из аптеки.
-Лекарство. Как ты просила.
-Спасибо, - на автомате включаю газ под чайником, - Ужинать будешь?
Он садится за стол и протирает лицо ладонями. Понимаю, что настроение у него не очень. Наверное, на работе опять завал.
-А что ты готовила?
-Дада (уйг. - папа, так называют не только родного отца, но и свекра или тестя) попросил лагман, - Таир на меня не смотрит, хотя я - да. Тереблю в руках край полотенца, жду ответа.
-Я просто чай попью.
-Хорошо.
Пока я накрываю на стол к чаю, на кухню заходит дочка, а за ней моя свекровь.
-Нафиса спросила, куда ушел дадака (уйг. - папочка). Пришлось показать. Ну иди обними его.
Малышка пошла ровно в год, а через пять месяцев она уже уверенно держится наа ногах. Нафиса тянет к папе ручки и лопочет на чем-то своем.
-Иди сюда, кызым (уйг.- дочка). Как моя принцесса сегодня? - он тискает ее, а она поддается, смеется и тычет пальчиком в его щеку. Нафиса всегда так радуется, когда видит папу, ведь обычно он приходит поздно, когда я уже укладываю ее спать.
-Апа (уйг.-мама), садитесь с нами, - приглашаю свекровь к столу.
-Кызым, вы лучше сами попейте, мы пока с Нафисой побудем, чтобы она вам не мешала. Пойдем, джиним (уйг.-милая, родная). Дай папе отдохнуть после работы.
Свекровь забирает малышку и закрывает за собой дверь. Мы с Таиром остаемся одни, но он снова молчит. Сидит, смотрит в окно и о чем-то думает. Как бы я хотела, чтобы он хоть раз поделился со мной своими мыслями.
-Как дела на работе? - улыбаюсь и наливаю чай в пиалу.
-Нормально все. В понедельник еду в Атырау с группой.
Таир встает, подходит к холодильнику, вытаскивает оттуда молоко в стеклянной бутылке и наливает в сверху. Молоко сворачивается, а Таир морщится и говорит, подняв на меня глаза:
-Прокисло.
-Да? Странно, - беру бутылку в руки и смотрю на цифры. - Ой, срок годности сегодня закончился.
-Зачем ты берешь его, если у него такой короткий срок годности?
-Так оно местное, натуральное, - откладываю молоко в сторону, как и пиалу с испорченным чаем. Беру вторую чашку и делаю все по новой.
-Надо было раньше понюхать и выбросить, - ворчит Таир и смотрит в сторону.
-Ты же знаешь, что я не слышу запахи, - обиженно отвечаю я, встаю и отхожу к столешнице.
Я сто раз говорила ему о своей особенности. У меня с детства аносмия - отсутствие обоняния. Так получилось, что я не различаю запахи, потому что просто их не чувствую. Я не знаю, как пахнут яблоки, розы, утро, любимый мужчина и дочь. Когда Нафиса родилась, моя младшая сестра водила носом по ее щекам и говорила: “Господи, как она чудесно пахнет! Так бы и нюхала”. Еще в школе мама показывала меня врачам, которые заявили, что это, увы, не лечится. Просто такая особенность организма. В первый раз я призналась об этом Таиру, когда он подарил мне цветы и спросил, нравится ли мне запах. А я тогда покраснела и сказала, что, к сожалению, ничего не чувствую.
-Прости, Саби. Не обижайся. У меня день тяжелый.
-Все хорошо, - беру тряпку и принимаюсь вытирать столешницу. -Пей чай.
-Вы завтра собираетесь к родителям? Отвезти или на своей машине поедешь? - спрашивает через плечо.
Я на секунды застываю, но вовремя, опомнившись, продолжаю монотонно натирать поверхность. Каждое воскресенье мы с дочкой ездим к моим родителям, а вечером к нам присоединяется муж. Не всегда, конечно. Когда время есть. Но мама с папой в зяте души не чают и очень им гордятся. Впрочем, как и я.
-Родители и Ирада завтра едут в село. Там поминки по маминой двоюродной сестре. Я тебе говорила вчера, - спокойно напоминаю.
-Я не услышал, наверное.
Не услышал. В последнее время он многое не слышит, и мне приходится ему повторять просьбы. Он и раньше был закрытым и не очень эмоциональным. Свекровь и золовки рассказывали, что он с детства такой. Спросишь: “Как дела в школе?” Он ответит: “Нормально. Как всегда”. Без лишних подробностей.
-Таир, можно вопрос? - осторожно начинаю, все еще стоя спиной к нему.
-Спрашивай.
-Почему ты не носишь обручальное кольцо?
Он вздыхает, из чего я делаю вывод, что вопрос ему не понравился.
-Мне просто непривычно носить кольца. Многие же мужчины не носят из-за неудобства.
-Ясно, - опускаю голову и смотрю на свое золотое колечко. Прокручиваю его, а затем смахиваю одинокую слезинку с щеки.
-Спасибо за чай, - он встает из-за стола, подходит ко мне и снова целует в щеку. - Я пойду побуду с Нафисой.
-Конечно, - натягиваю на лицо улыбку и смотрю, как за ним закрывается дверь.
Что же с тобой не так, Таир? Я чувствую, как он с каждым днем отдаляется. Делаю шаг навстречу, он - два назад. Я давно привыкла к его сложному, закрытому характеру. Я люблю его любым. Но раньше он хотя бы был ласков со мной.
Я ведь влюбилась в него с первого взгляда. Как только Таир вошел в зал, где мы проводили поминки по дедушке. Я тогда убирала один из столов, подняла глаза и увидела его рядом с женщиной, которая несколько минут назад со мной разговаривала. Она - подруга тети, дружат семьями. А мужчина, наверное ее сын, подумала я. Помню, младшая сестра ткнула меня в бок и спросила, на кого я уставилась. Я же сразу покраснела, как рак, потому что никогда не видела мужчину красивее. Тут ко мне подбежала тетя, схватила за руку и подвела именно к ним. У меня чуть сердце не остановилось от страха и трепета, потому что мы с Таиром стояли на расстоянии вытянутой руки и даже перебросились парой фраз. Хотя я уже и не вспомню, о чем.
Меня вывернуло в четвертый раз за день. Я уже и так ничего не ем, кроме хлеба с маслом и воды, но токсикоз до сих пор не отпускает. Наверное, надо пойти к врачу и спросить нормально ли это.
Встав с колен, подхожу к раковине, включаю холодную воду и умываюсь. Затем поднимаю глаза и смотрю на свое отражение в зеркале. Ужас! Опухшая, краснючая и еле живая. Снова всю ночь плакала после ухода Таира. Снова думала о нем и порывалась позвонить или написать. Снова вспоминала, что женат и она может увидеть нашу переписку. Господи, на что я рассчитывала, вступая в эти отношения? Виноваты двое, я знаю. Он потянулся ко мне, а я как бабочка прилетела на его огонь и спалила крылья. А теперь мы пожинаем плоды нашего тайного страстного романа.
-Как ты? Давай выходи, - в дверь настойчиво стучит тетя, приехавшая ко мне в гости. Она, конечно же, уже все поняла, ведь знает меня с рождения. Моя вторая мама. Как мне смотреть ей в глаза?
-Нормально все, - выхожу в прихожую, вытирая подбородок ладонью.
-А ну-ка стой, - строго велит она и берет меня за руку. - Ты что беременна?
Смотрим друг на друга несколько секунд. Она хмурится, вытягивает губы в тонкую линию. У меня же в глазах стоят слезы и подбородок трясется.
-Эляяя! - мучительно тянет тетя Вика. - Он же женат! Я говорила тебе, уходи пока не поздно! И вот это поздно наступило!
-Вика, я не могу! - падаю в ее объятия и начинаю содрогаться от слез. - Я люблю его. Больше жизни люблю.
-Это не любовь, моя девочка, - она по-матерински гладит меня по спине. - Это уже зависимость. Что ты будешь делать одна с ребенком? Он ведь не уйдет от жены.
Отстраняюсь и смахиваю слезы.
-Уйдет! Я вчера все ему рассказала и он пообещал с ней поговорить, попросить развод. Он не любит ее. Я это точно знаю.
Разворачиваюсь и иду на кухню выпить стакан воды. Тетя следует за мной и причитает:
-Может и не любит. Но такие мужики, как твой Таир, со своими не разводятся. Женятся раз и на всю жизнь, соблюдают видимые приличия, живут ради детей, если не любят. Как ты не понимаешь?
-Зачем ты мне это говоришь? – с грохотом ставлю стакан на стол. - Чтобы мне стало еще хуже?
-Чтобы ты поняла, что ничего хорошего из этих отношений не будет! Посмотри на себя! - Вика всплеснула руками. - Ты беременна, плачешь, страдаешь! А где он?
Молчу и кусаю потрескавшиеся губы. Желчь после изнуряющей рвоты обжигает горло.
-Он дома, с женой и ребенком, - рубит правду-матку тетя. - И так будет всегда.
-Что мне делать? - убираю влажные, спутанные волосы назад. Хочется их рвать на себе, но не при Вике. - Я не могу без него. Дышать, существовать.
-Ты сошла с ума, Эля, - качает головой мамина сестра, а я сажусь и опускаю голову на скрещенные руки.
Да, она права. Я давно схожу по нему с ума. С тех пор, как впервые увидела его в коридоре. Тогда я уже месяц работала в в компании “Большой четверки”, но ни разу с ним не пересекалась. А однажды вышла из своего отдела с документами, которые должна была отнести в приемную. У меня зазвонил телефон и пока я доставала его из кармана брюк, несколько листков упали на пол. Я присела их собрать и не заметила, как рядом опустился на колени он. Таир передал мне документ и наши взгляды встретились.
-Спасибо, - тихо произнесла я и встала, отбросив за спину длинные волосы.
Он тоже поднялся и поправил темно-синий пиджак, который идеально на нем сидел. Я видела, как он изменился в лице, как задрожали уголки его губ и чуть сузились глаза.
-Не за что, - кивнул он и пошел дальше.
На следующий день мы встретились в кофейне бизнес-центра, куда мы с коллегами зашли пообедать. Девчонки шушукались, обсуждали, какой он серьезный, угрюмый красавчик, жаль, что женат. А я чуть не подавилась, услышав это. Оказалось, его зовут Таир. Старше меня на три года, женат, хотя кольца на пальце не было.
В тот же вечер я задержалась на работе с отчетом, когда все мои коллеги уже ушли. Корила себя за то, что думала полдня не о том. Дома все равно никто не ждал, ведь после смерти мамы от рака, я жила одна. Закончив отчет, выключила ноутбук, надела светло-коричневый тренч и закрыла кабинет. В других отделах еще оставались люди, а я не спеша подошла к лифту и нажала на кнопку. Когда двери открылись, я потеряла дар речи, потому что там стоял Таир. На нем был черный плащ, и выглядел он так, что у меня чуть сердце не остановилось. Мы поздоровались и я встала к нему спиной, чувствуя как затылок печет от его пристального взгляда.
-Как вас зовут? - неожиданно спросил он.
Я посмотрела на него через плечо и меня накрыло мощной волной его энергетики.
-Элина. Я в департаменте маркетинга работаю.
-Таир, - представился он.
-Я знаю, - ответила не подумав и прикусила язык. - То есть слышала.
Мы разговорились о компании, о работе, о дожде, из-за которого оба попадем в пробку. Меня ждало такси, а он сказал, что его машина в подземном паркинге. Расставаясь на улице, Таир пожелал мне хорошего вечера. Если бы он знал, что весь вечер и всю ночь я буду думать о нем, воспроизводить в голове наш диалог, вспоминать его глаза.
А потом случился новогодний корпоратив, страстный поцелуй под снегом и тусклым фонарем. В ту волшебную зимнюю ночь он впервые признался, что я очень ему нравлюсь и он не знает, что с этим делать.
-Ничего не делай, - прошептала я в ответ. - Потому что ты тоже мне очень нравишься.
Наш первый раз случился через неделю в моей квартире. Я ушла с работы раньше, и не думала, что Таир придёт. Но после девяти он позвонил в мою дверь. Открыла, пустила, не могла налюбоваться. Таир признался, что думал обо мне весь день и и поцеловал…
И одежда за считанные секунды полетела на пол. Таир поднял меня, я обвила его талию ногами и не чуть не задохнулась от счастья. Что он творил с моим телом…как он любил меня, как хотел, как сделал своей, как шептал при этом:
-Я люблю тебя, моя девочка.
И в это действительно было вложено столько любви. Он потом так и называл меня. Я думала, умру от переизбытка чувств. Таир провел у меня ночь, сказав жене, что поспит на работе. Некоторые сотрудники часто так делали в загруженный отчетный период. В офисе даже диваны и душевую поставили для удобства. Его жена это знала и ничего не заподозрила. Я же летала от того, что всю ночь он был только моим.
Сабина
Всю дорогу до больницы мы с Таиром молчим. Мелкую дрожь не унять, я хочу уснуть и проснуться в другой реальности, где не было никакой аварии. Словно муж везет меня домой к маме, папе и сестре. Беззвучно шевелю губами, читая молитву, которую помню с детства. Цепляюсь за нее, как за спасительную соломинку.
Выходим из машины на парковке и муж впервые за долгое время берет меня под руку и ведет в приемное отделение. Ноги ватные, не слушаются, а я злюсь на себя еще больше. Также, как и боюсь.
Оставив меня в стороне, Таир подходит к регистратуре и спрашивает у девушки об аварии. Она бросает на меня короткий, сочувствующий взгляд и просит подождать. Остальное не слышу, словно оглохла. Хорошо, что Таир сегодня не уехал, как это часто бывает. Без него я бы не выдержала. Он хладнокровный и разумный, с ним как за каменной стеной.
-Что сказали? - трясясь от нетерпения, спрашиваю его.
Таир неожиданно берет меня за руку, прижимает ее к своей груди и отвечает:
-Сабина, что бы не случилось, ты должна быть сильной. Я рядом.
-Ты…что-то знаешь? - глаза вмиг наполняются слезами, потому что до меня доходит смысл его слов и интонации. - Кто?
Он тяжело вздыхает и шепчет:
-Папа. Он погиб на месте.
-Нет! Нет! - прижав ладонь к губам, начинаю кричать и плакать, а Таир обнимает меня и крепко прижимает к себе. - Дада! Дада! Таир, может они ошиблись? Скажи, что они ошиблись.
Но он только целует меня в макушку и повторят: “я рядом”.
-А мама? - с надеждой поднимаю на него воспаленные глаза.
-На операции.
Крохотная надежда теплится во мне. Я не могу их потерять. Остается лишь молить Аллаха о спасении.
Таир усаживает меня на скамью у стены, садится рядом и приобнимает меня. Кладу голову на его плечо и трясусь от новой волны рыданий. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем к нам выходит хирург.
- Родственники Мавлюды Кибировой? - спрашивает он, окинув взглядом зал приемного отделения.
-Мы, - Таир помогает мне встать, а доктор подходит ближе.
-Это моя мама, - с надеждой говорю я.
-Мне очень жаль, - звучит приговор. - Травмы очень тяжелые. Остановка сердца на операционном столе.
Упасть не дает муж, подхватив меня и обняв. В ушах эхом отдаются слова хирурга: “остановка сердца, остановка сердца, остановка…” Мое собственное сейчас обливается кровью, потому что я не смогу без них.
-Таир, что сказал врач? Это же неправда, да? Мама жива? - я все еще лелею призрачную надежду, потому что не хочу верить в смерть родителей.
Но Таир сжимает мои плечи, целует в висок и тихо произносит.
-Нет, Сабина. Их больше нет.
-Нет, мама! Мама! - я кричу, вцепившись ногтями в его руку. - Мамочка. Пустите меня к моей мамочке! Мааам!
-Все, все, Сабина! Все! - он так сильно обнимает меня, что мне не хватает воздуха. Кажется, я тоже умираю.
-Что с девушкой? Они ехали с дочерью – Ирадой, - не выпуская меня из рук, спрашивает муж у врача.
-В реанимации после операции. Состояние средней степени тяжести, - сообщает тот.
-Ей что-то нужно?
-Пока нет. Она под наблюдением. Когда придет в себя, мы вам сообщим. Но в реанимацию мы не пускаем.
-Хорошо, спасибо. Сабина. Сабина, послушай, - Таир гладит меня по волосам и шепчет в ухо. - Ирада жива. Она в реанимации.
Постепенно до меня доходит смысл его слов. Сестренка выжила! Она здесь, борется за жизнь. И я должна быть с ней рядом.
-Правда? - отстранившись заглядываю в его глаза.
-Да. Да, - повторяет он несколько раз.
Вытираю щеки рукавом и судорожно вздыхаю.
-К ней можно?
-Пока нет. Она еще не пришла в себя.
-Я хочу быть здесь, когда она очнется, - убираю волосы за уши и нервно приглаживаю их ладонями. - Надо позвонить домой, сказать, что мы задержимся. Нафиса, наверное, капризничает.
-Не волнуйся, я позвоню. Попрошу сестер помочь родителям.
-Да, - говорю я в пустоту. - Ты прав.
У меня очень хорошие отношения как со старшей, так и с младшей золовками. У них тоже семьи и наши дети примерно одного возраста. И сейчас я благодарю в Аллаха за то, что попала в такую семью.
В больнице мы уже, наверное, два или три часа. Не знаю, я потеряла счет времени. Таир вышел на улицу с полицейскими, которые приехали из-за аварии. Я еще не в курсе подробностей, да и боюсь узнать, как все произошло.
-Вы родственница Ирады Кибировой? - спросил меня пожилой мужчина в очках и белом халате.
-Я. Как моя сестра? Она очнулась?
-Да, она пришла в сознание, но пока останется в реанимации. Потом мы переведем ее в палату интенсивной терапии.
-А когда к ней можно? - с надеждой вглядываюсь в его лицо.
-Я сообщу. Оставьте свой телефон, - он вытаскивает из кармана халата мобильный.
-Да, конечно, - диктую ему свой номер и на прощание прошу позаботиться о ней.
Я растеряна и дезориентирована. Совершенно не знаю, что теперь делать. Надо забрать тела родителей домой, заняться организацией похорон, позаботиться о сестре. Думаю об этом, когда выхожу из здания, но внезапно слышу голос мужа, который разговаривает по телефону.
-Я не могу приехать. Пойми меня, пожалуйста, - мягко просит он, словно на том конце провода тот, кто ему дорог. Нотки такие теплые…или мое это мой мозг уже неверно считывает информацию.
Но вот Таир замечает меня и резко меняется в лице. Я спрашиваю взглядом: “Кто это?”. А он только бросает в трубку кроткое:
-Я потом позвоню.
-С кем говорил? - ежусь от мартовского ветра.
-На работу звонил. Сказал, что не смогу поехать в командировку. Группа справится там без меня. А ты? Почему вышла?
-Ирада очнулась, но врач сказал, что ее все равно нельзя увидеть, - вытираю слезу краешком куртки.
Он подходит ближе и гладит по руке.
-Тогда поедем домой?
-Да.
Как только мы переступаем порог дома, на меня накатывает новая волна боли, отчаяния и осознания потери. Свекровь и свекор обнимают меня и просят быть сильной, а я не могу. Невыносима мысль, что моих родителей больше нет. И все из-за таксиста, который выехал на встречку. Полицейские предполагают, что он заснул за рулем. Мужчина тоже погиб на месте, как и мой папочка.
Таир
Вернулся на работу через пару дней после похорон тестя и тещи. До сих пор в ушах звенит крик жены, когда тела ее родителей увозили на кладбище. Ее тогда удерживали мои сестры, потому что она порывалась бежать за катафалком. С головы даже слетел белый платок, которым женщины покрывают волосы, когда умирает близкий. А она потеряла сразу двоих.
Я запутался в паутине собственной лжи и своих чувствах. Хотя нет, в них я как раз-таки уверен. Я люблю Элину, но и Сабину бросить не могу, потому что сейчас она как никогда нуждается в моей поддержке. И если бы жена узнала об Эле, это бы еще сильнее ее подкосило.
Но Эля…она тоже страдает из-за меня. По моей вине. За это я корю себя еще больше. Но что толку? Лучше бы я никогда ее не встречал, не влюблялся, не сходил с ума от этой женщины. Столько лет прожив без этой чертовой любви, ставя во главу угла рациональность и холодный разум, я в какой-то момент свернул не туда. А теперь как бы я не поступил, все равно сделаю больно одной из своих женщин.
И ведь никак не выкорчевать из сердца любовь к Элине и желание быть с ней рядом, растить с ней общего ребенка. В последний раз она попросила сделать выбор. Но обстоятельства перевернули все с ног на голову. И теперь единственный выход - попросить ее подождать. До рождения малыша я все решу. Как только Сабина придет в себя, я поговорю с ней. Я сделаю все, чтобы они с дочкой ни в чем не нуждались. Я никогда их не обижу. Знаю, она возненавидит меня. Знаю, от меня отвернется семья, потому что обижу Сабину. Я не первый, кто развожусь в нашей большой семье. Но у других все было обоюдно. А у меня другого варианта нет.Сабина удивительно добрый, чистый человек, которого я предал. Она должна быть счастлива и любима. А я ей этого дать не могу.
Несколько дней не звонил Элине, как и она мне. И теперь, набрав ее номер, я с нетерпением жду ответа и отчаянно хочу услышать голос. После одного долгого гудка пошли короткие. Звонок сорвался. Пробую еще раз - та же история. Неужели, отправила меня в блок? Пишу ей в мессенджере и долго гипнотизирую экран в ожидании ответа. Но сообщение висит непрочитанным пять, десять, пятнадцать минут…час. Позвонил в Департамент маркетинга и спросил где Элина. Вспомнил, что она должна была подготовить план конференции.
-Ой, а Элина на больничном, - объяснила ее коллега.
-Как на больничном? Что с ней? - по позвоночнику прокатился холодок.
-Не знаю. Она просто позвонила и сказала, что плохо себя чувствует и откроет больничный.
-Ясно. Спасибо.
Еле досиживаю до конца рабочего дня и мчу к ней через весь город, проклиная пробки и матеря водителей. Втиснувшись между двумя машинами во дворе, быстрым шагом иду к подъезду и, на мою удачу, из него как раз выходит мужчина. Обошел домофон - значит, шансов, что откроет больше. Звоню и стучу в дверь несколько раз, но она не открывает.
-Элина, открой! Я знаю, что ты дома! - требую я, а внутри все в узел скручивается - а если нет ее?
Через минуту слышу, как щелкнул замок, но Эля больше не встречала меня на пороге, как раньше. Я сам открыл ее и вошел в квартиру. Элина стояла, прислонившись плечом к стене и обнимая себя за плечи. В глаза тут же бросились воспаленные, опухшие глаза и болезненная худоба. Подойдя к ней, протянул руку в остром желании дотронутся до любимого лица.
-Бледная, - вполголоса сказал ей, но она одернула руку и отвернулась.
-Зачем пришел? - глухо спросила.
-Соскучился. Увидеть хотел, поговорить.
-Я не хочу разговаривать. Уходи.
-Почему?
-А ты не понимаешь? - развернувшись, кричит мне в лицо. - Я не собачонка, Таир! Захотел приласкать, поманил пальчиком и я на задних лапках перед тобой встала. Все! Так больше не будет!
-Что ты говоришь? Я никогда…
Но она не дает мне договорить и продолжает свою тираду.
-Замолчи! Просто молчи! Все твои слова про любовь - чушь, если ты обращаешься со мной как с дешевкой. Ты мне сообщение отправил зачем? Чтобы я готовилась к тому, что ты не поговоришь с женой, останешься с ней, а я у тебя буду запасным аэродромом. Токалкой?
-Что за чушь? Я просто хотел поговорить, попросить тебя подождать. У Сабины умерли родители.
-И она бедная несчастная не переживет правду о любовнице? - горько усмехается Эля. -То есть о ее чувствах ты думаешь, а на мои тебе наплевать! Тебе все равно, что у меня здесь все болит? - она кладет руку на сердце и сильно сжимает футболку. -Что ты меня приручил и я дышать без тебя не могу? Но меня больше не устраивает роль любовницы. Ждать, когда ты соизволишь прийти и трахнуть меня. А потом соберешься и свалишь к законной жене и ляжешь с ней в кровать! А я останусь здесь и буду рыдать в подушку и проклинать себя, тебя и ее! Потому что она с тобой, у нее все права! У нее, не у меня! - выпаливает она, а из глаз брызжут слезы. Каждое ее слово - звонкая пощечина.
Хватаю ее за предплечья, не даю сбежать, прижимаюсь лбом к ее горячему лбу.
-Моя девочка, остановись, - шепчу в ее прикрытые виски. - Дай мне время. Я с ней поговорю, но не сейчас. Она нестабильна.
-Мне плевать! - Эля вырывается из объятий и толкает меня в грудь. - Я больше не твоя девочка. С сегодняшнего дня мы друг другу никто! Мы расстаемся, - она убирает выбившиеся из хвоста пряди, мажет рукавом по заплаканному лицу. - У меня просто глаза открылись, что ты никогда не выберешь меня. Ты не можешь, мечешься между нами. Так вот я тебе помогу с выбором. Уходи и не возвращайся.
-И ты так просто сейчас все сама решила? - цежу сквозь зубы, подойдя вплотную. - Мы вместе работаем, постоянно пересекаемся.
-Я уволюсь!
-Ты только недавно устроилась.
-Плевать! Если это поможет тебя забыть. Лишь бы не видеть тебя больше.
-А ребенок? У нас с тобой будет ребенок! - уже я срываюсь на крик.
-Нет никакого ребенка! Нет! - орет она в ответ.
-Как нет? - хватаю ее, трясу и кричу. - Что ты с ним сделала? Ты поэтому взяла больничный? Поэтому такая бледная?
Сабина
Два месяца спустя
-Вот так, давай я тебе поправлю подушку, - взбиваю ее под спиной Ирады, которая полулежит на кровати. - Удобно?
-Да, супер, - улыбается она.
-Тебе что-нибудь принести? Может чего-то хочется? Правда, чон-апа (уйг. старшая мама, так называют тетю - старшую сестру отца или мамы, а также жену старшего брата мамы или папы) готовит куриный суп для тебя.
-Подожду суп. Пожалуйста, сядь и выдохни, - младшая сестра не любит, когда ее жалеют или суетятся вокруг нее. Ирада на два года младше меня. Она очень сильная девочка, гораздо сильнее и храбрее меня.
Из больницы мы привезли ее не в родительскую квартиру, которая сейчас пустует, а в дом к тете и дяде - старшей сестре папы и ее мужу. Она не работает, поэтому может ухаживать за Ирадой, пока она не окрепнет. Я предложила сестре переехать на время ко мне, но она наотрез отказалась, сказав, что не хочет напрягать чужих людей.
-Врач сказал, что через месяц можно начать реабилитацию. Вот и придешь в форму, - улыбаюсь я, стараясь подбодрить сестренку.
-Ты узнавала сколько это стоит?
-О деньгах не волнуйся. Таир сказал, что даст.
-А родительский депозит в банке? Там должны быть сбережения и мы можем их вытащить оттуда. Ты же ходила в банк со справкой о смерти?
-Ходила, - киваю и прикусываю нижнюю губу. -Но ты сейчас не о том думаешь. Я же сказала, муж покроет расходы.
-Таир и так оплатил похороны, поминки, еще и “40 дней” сделал. Это же уже миллиона два (400 000 рублей).
-Я знаю, - опускает глаза. - Я ему говорила про родительские деньги, и все наши хотели скинуться, помочь нам. Но Таир настоял, что сам все сделает. Поэтому не переживай об этом.
-Уфф, Сабина, - вздыхает Ирада. - Может, это просто наше воспитание сказывается. Помнишь, что дадака говорил?
-”Не люблю быть кому-то должным” - сказали мы вместе, а глаза сестренки наполнились слезами. Да, папа всегда учил нас не брать в долг, а если тебе помогли, то помочь в ответ, когда попросят. Вот и Ирада теперь никак не угомониться, не хочет быть должницей моего мужа. Когда она узнала, что родители погибли в аварии, ей пришлось колоть успокоительные.
-Ты ему скажи, что я все верну. Приду в себя, снова начну работать.
-Давай поговорим об этом потом, - глажу ее по руке. - Сейчас сосредоточься на восстановлении. Хорошо?
-Ладно, - уголки ее губ задрожали в слабой улыбке. - Расскажи лучше, как вообще дела? Как там моя крошка-картошка?
Как у нас дела? Хороший вопрос. Все это время я старалась не думать о грустном, занимая себя делами. После похорон, я каждый день ездила в больницу к сестре. Пускали только на час, но и на том спасибо. Теперь мы с Ирадой остались одни и должны еще больше друг друга поддерживать. Хотя мы всегда были очень близки.
После больницы возвращалась домой, кормила дочь, накрывала стол для свекров. Вечером встречала мужа с работы. Все эти дни он молчалив и загружен, иногда, задумавшись, долго смотрит в одну точку, а когда окликаю, не сразу отвечает. Я знаю, какой сложный у них режим работы, ведь они сотрудничают с крупнейшими компаниями страны, оказывая аудиторские и консалтинговые услуги. Я-то сама сидела на группе в бухгалтерии небольшой компании, а у Таира все по-другому: ответственность, большие требования и огромные деньги.
Убрав кухню после ужина, выключаю свет, закрываю дверь и выхожу в коридор. Слышу голос Таира, который тихо читает стишок из детской книжки. На цыпочках крадусь к двери гостиной на цыпочках, прячусь, чтоб не заметили и наблюдаю за картиной. Таир и Нафиса устроились на диване. Он, как папа-медведь обнял ее сильной рукой, а она - маленький медвежонок - сидит, прижавшись к нему, и то и дело бросает на него восхищенный взгляд. В эти редкие минуты наедине она превращается в настоящую папину дочку.
-Про кого ты хочешь почитать? - ласково спрашивает ее Таир и целует в макушку.
-Лев, рррр, - сладко отвечает Нафиса, переворачивая страницу. Она почему-то любит именно это стихотворение в книжке. На иллюстрации папа-лев в очках читает книжку трем львятам, а мама львица обнимает и ласкает одного из них.
-Про папу льва? Ну хорошо, давай, - Таир старается изменить голос, чтобы изобразить царя зверей и у него отлично получается. - Папа-лев читает книжку. Мама обняла сынишку. До чего ж нам хорошо.Продолжай читать еще.
-Ну-ка, кызым, покажи еще раз, как делает лев? - просит он Нафису.
-Ар-р-р, - она смешно картавит, но очень старается быть грозной.
-Молодец.
Дочка хлопает в ладоши и смеется, а потом вдруг видит меня и показывает пальчиком на дверь.
-Мама. Апа, -лопочет на двух языках.
-Умничка, - хвалю ее и подхожу к дивану.
Дочка тянет ко мне руки. Я поднимаю ее и целую в щеку.
-Спасибо, что почитал с ней, - благодарю Таира и он расплывается в улыбке - такой редкой в последнее время. -Мы так всегда перед сном делаем, чтобы она успокоилась.
-Я знаю, - кивает муж. - Видел несколько раз.
Мы соприкасаемся взглядами, и у меня в душе все дребезжит от притяжения и потребности в нем. Каждая его черточка, слово и интонация западают все глубже и глубже.
-Ей пора спать, вон уже зевает, - указываю на смешную доченьку, которая после зевоты трет глаза. - Пойду уложу.
-Давай. Я в комнате буду. Поработаю.
Нафиса засыпает за полчаса. Оставляю на столике рядом с манежем радионяню и иду в спальню. Таир снова спит, только на этот раз свет включен, а на моем месте лежит раскрытый ноутбук. Закрываю компьютер, убираю его с кровати и склонившись над мужем, шепчу ему в ухо:
-Таир, извини, что тревожу, но надо убрать покрывало.
-Ммм? - он разлепил веки и вопросительно посмотрел на меня.
-Ты заснул за компьютером. Я хочу убрать покрывало, чтобы лечь.
-Да, конечно. Я встану.
Таир выходит из комнаты, а я переодеваюсь в пеньюар, выключаю свет и ложусь в кровать. Через несколько минут входит муж. В темноте снимает футболку и штаны. В спальне душно, поэтому он предпочитает спать именно так.
Таир
Вцепившись ладонями в края белоснежной раковины, пытаюсь прогнать безумное наваждение и понять, в какой момент вместо жены я начал думать, что занимаюсь любовью с Элиной. Сабина сделала первый шаг и меня действительно накрыла волна желания к ней и ее искренней нежности. Но потом что-то пошло не так, и в кромешной мгле, подчинившись инстинктам, я вдруг оказался не в объятиях супруги, а рядом с той, которую потерял. Не видя лица, не воспринимая голос и шепот, я будто снова перенесся на несколько месяцев назад, когда целовал, ласкал и любил другую. А потом я назвал Сабину так, как всегда называл Элю, и признался, что соскучился. Роковая ошибка. Как только я услышал от жены, что она тоже скучала, все вдруг встало на свои места. И мозг мгновенно считал, что в моих объятиях другая, что пахнет она по-другому и двигается иначе…
Я занимался любовью с женой и представлял на ее месте Элину. От злости хочется выдернуть эту чертову раковину с мясом. Умываюсь ледяной водой, чтобы прогнать видение. Жду, когда отпустит.
Прошло два месяца с тех пор, как мы расстались. В первые дни я все еще звонил, но она не брала. Потом уехал по работе, а когда вернулся, узнал, что она уволилась. Сдержала обещание. Звонил, писал, но по-прежнему был в блоке. Непонятно, за что цеплялся и на что надеялся, если она ясно дала понять, что видеть больше не хочет. Еще раз убеждаюсь, что любовь не для меня, ведь без нее я жил спокойно много лет. Потому что любить - значит сплестись воедино с другим человеком, дышать в унисон, смотреть в одну сторону. Когда любовь теряешь, рвешь себе сердце на части и погружаешься в болото боли и тоски, лишаясь того, с кем ты был по-настоящему счастлив.
Не надо было влюбляться, не надо было жениться без любви и делать несчастным хорошего человека. Что я наделал? Чем я думал, когда решился на брак не по любви, а по необходимости, подгоняемый родителями? Что я получил от этого? Родилась дочь, которую я очень люблю, но не могу быть для нее примером, потому что не люблю ее мать. А Сабина…она ведь ни в чем не виновата. И когда я смотрю ей в глаза, меня охватывает такой стыд и злость на самого себя. Она меня любит, а ее - нет.
Теперь я понимаю, что вся моя хладнокровность и рациональность просто не устояла под напором новых, неизведанных чувств. Я забылся и заигрался, сделав несчастными двух женщин.
После холодного душа и очередного сеанса самобичевания, вернулся в спальню, но не застал там жену. Она пришла через пару минут, забралась под одеяло и нащупала мою руку.
-Ты был так долго в душе, что я тоже сходила, только на первом этаже, - прошептала она. - Старалась не разбудить родителей.
-Хорошо. Молодец, - выдавил из себя. - Спокойной ночи.
-Спокойной ночи, – жена повернулась и снова обняла меня. Лежал, не шелохнувшись, чтоб не спугнуть ее.
Здесь и сейчас я принял решение. Я постараюсь сделать то, о чем просила Элина - забыть и не искать ее. Она права: нас больше ничего не связывает. Она растает, как мираж, как иллюзия мимолетного счастья. А я должен остаться в семье, рядом с женой и дочерью, которые во мне нуждаются.
И у меня получилось. Дни, недели, месяцы понеслись с такой космической скоростью, что я не заметил, как очнулся в октябре. Все месяцы “до” были похожи на один сплошной день: работа, дом, командировки, редкие вылазки с семьей в парк или торговый центр. Нафисе 1 октября исполнилось два, и она бегло говорит, рассказывает короткие стихи и поет песни. А Сабина разрывается между домом и заботой о сестре, к которой сейчас уже ездит на выходные, а раньше каждый день.
К осени Ирада уже окрепла, начала ходить без костылей, и устроилась на удаленную работу, пообещав вернуть долг за лечение, хотя я об этом не просил. В целом все идет своим путем - медленно и верно. Потепление в отношениях радует нас обоих, я стараюсь снова стать для нее хорошим мужем и успокоить свою совесть, которая грызет до костей из-за измены. Получается сносно, но ровно до того момента, как в мои воспоминания врывается Эля.
Я честно пытался забыть, но ее образ снова и снова встает перед глазами: шоколадные волосы, карие глаза, томный взгляд, мелодичный голос, дурманящий запах, ее мягкие, пухлые губы. Прошлое так просто не отпускает, хотя я и стараюсь выворотить его из души и памяти с корнями. Вывод один: не любил, не надо было и начинать.
Утром завез жену и дочь к Ираде и приехал на работу проверить все отчеты команды. Иногда я делаю это прямо из дома, иногда приходится сидеть за компьютером до ночи. Но сегодня решил закрыться в офисе и все сделать в тишине, чтобы никто не отвлекал. Ближе к обеду, когда сделал большую часть запланированного, на столе завибрировал телефон. Смотрю кто звонит и замираю, забыв дышать, потому что на дисплее высвечивается имя “Эля Маркетинг”. Резко хватаю телефон и принимаю звонок.
-Эля, - выдыхаю в трубку.
-Здравствуй, Таир, - сдавленно отвечает она. - Прости, что беспокою. Но…
Слышу, как она тихо плачет и судорожно дышит.
-Эля, что случилось? - встаю из-за стола, до боли сжимая трубку. - Не молчи.
-Таир, у тебя сын родился. Но он в реанимации.
Таир
Залетаю в перинатальный центр, как будто за мной кто-то гонется. Сердце подскакивает к горлу, в ушах пульс бомбит, не переставая. Элина сказала, куда идти, поэтому сразу же мчу в отделение, где она лежит. В палату к ней не пускают, но я хорошо попросил и мне разрешили хотя бы зайти в коридор в бахилах и халате. Эля выходит из комнаты в конце коридора и медленно идет ко мне, придерживая живот одной рукой. Снова бледная, белая, с синими кругами под глазами. Но не менее прекрасная. В глазах страх, грусть и слезы. Мы встречаемся посередине и я вижу, как она кусает сухие потрескавшиеся губы и вытирает щеки. Я жадно мажу по ней взглядом, но и держу себя в руках. Впрочем, как и она. Я это чувствую.
-Здравствуй, Таир, - тихо произносит она.
-Здравствуй, Эля, - хрипло отзываюсь и держу себя в руках, потому что так сильно хочу дотронуться до нее.
-Пойдем туда, - показывает на диванчик у стены. - Не могу пока долго стоять.
-Да, конечно. Давай помогу.
Беру ее под локоть и веду к дивану. Она осторожно садится и морщится от боли.
-У меня было кесарево. 33 неделя, - объясняет она. - Воды отошли внезапно. Я была на работе. На своей новой работе.
Сажусь рядом с ней и держу дистанцию, борюсь со своими демонами.
-Мне экстренно сделали операцию, он даже сразу закричал, - ее голос дрожит и слезы снова текут из глаз.
Слушаю это и злюсь на себя за то, что поверил тогда, что ребенка нет. Зачем она это сделала?
-Его забрали в реанимацию. Весил меньше двух килограммов. Такой крохотный, худенький, весь в трубках, дышит с помощью ИВЛ, потому что легкие незрелые. Мне так страшно, - прячет лицо в ладонях и плачет.
Не могу больше сидеть в стороне, сажусь ближе, обнимаю ее за плечи и молчу, находясь в полнейшем шоке. Сын. У меня родился сын. От Эли.
-Что говорят врачи? - спрашиваю после того, как она успокаивается.
-Говорят, что таких деток выхаживают. Но я очень боюсь, Таир, - поднимает на меня красные глаза и смотрит. - Я бы не звонила тебе, но у меня никого нет. Только тетя. Но у нее своя семья. Я одна и не знаю, как быть.
-Почему соврала? - ставлю локти на колени и сжимаю пальцы в замок.
-Разозлилась, - пожала плечами Эля. - Поняла, что ничего у нас не получится и ребенок будет только обузой для тебя. А еще хотела быть сильной и независимой, думала, рожу для себя, подниму его сама, как моя мама меня. Но на деле, я оказалась слабее.
-Ты за меня решила, что я откажусь от сына? - корю ее, пытаясь скрыть раздражение.
- Прости, - шепчет она, еле шевеля губами. - Сейчас я понимаю, что была неправа. Ты должен был знать. Поэтому и я позвонила тебе. Я боюсь, что не справлюсь одна.
-Что сейчас нужно? - без лишних эмоций интересуюсь я.
-Я хожу в реанимацию каждые три часа и кормлю Аланчика, - начала она, но я ее остановил.
-Алан? Так зовут нашего…сына? - мурашки бегут по коже, когда я это произношу.
-Тебе не нравится? - неуверенно смотрит на меня. - Это распространенное имя для метисов.
-Очень нравится. Красивое имя. Алан Таирович, значит.
-Да, - уголки ее губ подрагивают.
-Хорошо. Мне надо поговорить с врачом, все выяснить. Сколько вы здесь пробудете?
-Судя по всему долго.
-Понял. Переведем тебя в одноместную платную палату и ты мне скажешь все, что тебе нужно.
Она молча кивает.
-Я могу на него посмотреть?
-Нет, в реанимацию пускают только матерей. Но я могу показать тебе фото и видео. Я для тети снимала. Хочешь посмотреть? - неуверенно глядит в глаза.
-Конечно, - сиплю и слежу за тем, как Элина достает телефон, включает его и заходит в галерею.
-Листай вправо. Это вчера было, когда я впервые к нему пришла.
Делаю, как она велит и ком в горле застревает. Мой мальчик и вправду совсем кроха. Ручки и ножки тонкие, как спички, что шапочка, памперс и вязаные носочки кажутся просто гигантскими. Сердце сжимается от того, сколько он переносит, только родившись. Трубка торчит из маленького рта, рука перевязана и от белой полоски тянется прозрачная нить системы. Так хочется его взять на руки, погладить пальчики, поцеловать. Мой сын Алан. Еще одно мое продолжение.
-Прогнозы?
-Говорят, хорошие. Но может быть потом гипоксия и проблемы со зрением.
-Ясно, - встаю и подаю ей руку. - Поговорю с врачом. Как его найти?
-Я даже не знаю, - растерянно пожимает плечами.
-Уточню у медсестер, - разворачиваюсь, но Эля хватает меня за рукав пиджака.
-Прости, Таир, - резко убирает пальцы и прячет руку за спину. - Спасибо. Я правда была неправа, что соврала тебе, - ее глаза вновь становятся влажными . - Просто…я так боюсь. Не могу его потерять. Мы не можем, понимаешь?
Без лишних слов подхожу к ней и, наконец, обнимаю и глажу по спине, пока она плачет.
-Все будет хорошо, - повторяю я.
Пусть ненадолго, пусть слишком коротко, но я рядом с ней. Я обещал себе, что больше не изменю жене и сдержу обещание. И о сыне она не узнает.
Элина
Два месяца спустя
-Теть, давай, его покормлю и уложу, а то скоро Таир придет, - беру Аланчика у Вики, которая пришла в гости посмотреть на внука. Если бы не она, и не няня, которую нанял Таир, я бы, наверное сошла с ума.
-Опять этот, - кривится мамина сестра и передает мне бутылочку со смесью.
-Этот - отец моего сына. И он его полностью обеспечивает. Не свалил, как ты думала, - встаю в позу. - И вообще я так жалею, что пошла у тебя на поводу тогда и рассталась с ним. Кому я сделала хуже? Только себе!
-Ну началось, - Вика недобро вздыхает. - У тебя хотя бы совесть на полгода появилась. Тогда ты все сделала правильно, потому что спать с женатым, зная, что он женат - такое себе. Не будь ты моя племянница, я бы тебе всыпала. Но ты родной мне человек, поэтому я хотела вправить тебе мозги. Но ты снова вошла в эту реку. Хотя это даже не река, а болото.
-Тетя, а что мне было делать? - возмущенно вскидываю брови. - Он родился недоношенным, попал в реанимацию, дышал через трубку. Это ты только фотки видела, а воочию знаешь, как страшно? А у меня никого, и денег, кроме маминых пенсионных, не осталось. Все мои накопления растаяли, когда я уволилась. Дура! Потеряла такое место! О чем я только думала, когда тебя послушала? Спасибо, хоть засчитали стаж, когда декретные оформляла. Но ты же понимаешь, что на них месяц не проживешь? Памперсы, смесь, пару раз продукты купить и все. А Алану гипоксию лечить, и “желтушка” эта ужасная. Ему еще три курса массажа надо до года пройти. Чем мне за все это платить?
-Раньше надо было думать, Эля, - ранит меня тетя, а я из-за гормонов, усталости и стресса снова чуть не плачу. Я ведь, когда ушла от Таира, чуть не умерла. Все порывалась ему позвонить, написать, но в голове слова тети крутились: “Он никогда не бросит жену. Он никогда не выберет тебя”. Он ведь тогда и пришел мне сказать, что не хочет делать ей больно и накладывать одно горе на другое. Я все прекрасно понимаю, сама потеряла мать. Но мои чувства Таиру оказались не важны. От этого во мне взыграла гордость, приправленная острой обидой и разбушевавшимися гормонами. Тогда я отместку кинула ему, то нет никакого ребенка. Потом, конечно, пожалела. Но назад дороги не было. Уволилась, думая, что все делаю правильно. В другую компанию устроилась через однокурсницу, которая уже руководила отделом. Она порекомендовала скрыть, что я беременна, потому что тогда бы не взяли. Жила на автопилоте, между домом и работой. А по ночам рыдала в подушку, скучая и в то же время проклиная его.
А когда Алан родился раньше срока и я увидела его в реанимации, то решила задвинуть подальше гордость с совестью, и позвонила ему. Он отец, он должен знать, что у него родился сын, его наследник. Я не ошиблась в Таире - он приехал сразу же. С тех пор все изменилось: меня перевели в платную палату, а через неделю туда же привезли Аланчика. Мы лежали в больнице больше месяца под постоянным контролем врачей. И все это время Таир писал, звонил и спрашивал, как сынок. Я отправляла ему фотографии и видео. По голосу чувствовала, что он счастлив. А я…я по-прежнему его очень сильно любила, но он ни разу меня не поцеловал. Мы ведь расстались. И теперь он относился ко мне, как к матери своего ребенка. Я же сгорала от его отстраненности, потому что обнять хотела, прижаться, к груди, целовать его.
Правда потом смотрела на себя в зеркало и тут мне хотелось рыдать. Я ужасно вымоталась, превратилась в какую-то моль: опухшую, уставшую, страшную. Неудивительно, что он держался на расстоянии. Неужели разлюбил?
-Вика, я тебе благодарна за помощь, но хватит нотаций, пожалуйста, - нервно говорю я.
-Ой, Элька, с огнем играешь. Вот Светка тебя одна поднимала и ни разу не пожаловалась.
-Да! Да, тетя! - повышаю голос. - Я знаю, что моя мама святая! Но что хорошего в том, что я выросла безотцовщиной? Она ведь могла ему сказать о моем рождении. Он может быть был бы рядом, помогал, приходил ко мне. А так, я никогда не знала, что такое отцовская любовь! - глаза снова наполняются слезами. - И я не хочу, чтобы мой сын рос также. Когда я позвонила Таиру, он тут же примчался и сделал для нас все.
-Это потому что у него деньги есть. А если бы не было?
-А я думать об этом не хочу, - заявляю твердо. - Он для Алана няню нанял, которая мне с сыном помогает по будням. Все, что ему надо, Таир покупает. Навещает. Да, приходит ненадолго, но это потому что Алан еще маленький.
-А…- вдруг замялась тетя. - вы…снова вместе что ли?
-Нет, - рявкаю и отвожу взгляд. - Он держит дистанцию.
-Ну и хорошо. И ты ее держи! Может, у мужика совесть появилась, наконец. Когда он там придет?
-Написал, что выехал с работы.
-Ой, я тогда пойду. Не хочу с ним столкнуться, - морщится тетя и встает с кресла. - Дай внука чмокну и поеду.
Закрыв за ней дверь, укладываю Алана, бегу в душ, надеваю свежий домашний костюм и распускаю волосы. Подкрашиваю ресниц, наношу любимые духи и вспоминаю, как он целовал меня в шею и говорил, что сходит с ума по моему запаху. От этих воспоминаний по делу бегут мурашки. Как же хочется снова это услышать. Только он холодный, как айсберг в океане.
Сон у Алана короткий и он просыпается как раз к приходу отца. В будни Таир приезжать не может, так как работает допоздна, а потом, конечно, его ждут дома. Поэтому он навещает нас по субботам и иногда по воскресеньям. Вот и сегодня, открыв ему дверь, я улыбнулась и поймала на себе его мягкий, восхищенный взор.
-Привет! Как ты? - спрашивает, разуваясь.
-Хорошо. Алан только проснулся, так что у вас есть пара часов.
-Отлично. Руки только помою. А ты отдохни пока, - велит он заботливо, а у меня в груди щемит. Если бы я подождала тогда. Если бы я согласилась на его условия, он бы был моим и приезжал не на выходные, а жил с нами.
-Вот мой сыночек. Как ты себя вел сегодня? - придерживая головку малыша, Таир берет его на руки и светится от счастья. А я таю, наблюдая за ними. Мои любимые мужчины. “Мои” - стреляет в голове.
Таир
Застыв на пороге гостиной, смотрю, как Нафиса кружится и кривляется перед Сабиной, бабушкой и дедушкой в новом платье, которое они вчера купили. Она два месяца ходит в сад и в среду у нее утренник “Праздник осени”. Сабина настояла, чтобы мы ее туда отдали, потому что дочке надо социализироваться и общаться со сверстниками. И Нафиске там неожиданно понравилось. Она вообще очень неугомонная и общительная девочка.
-Дождик, дождик на дорожке, он намочит наши ножки, - сладко поет дочь, а Сабина шевелит губами, подпевая, и хлопает в ладоши. Вот уже два месяца я боюсь смотреть ей в глаза и боюсь того, что она в них увидит…
Два месяца назад я сорвался и снова нырнул в омут с головой. Но теперь я окончательно решил поговорить с женой и все рассказать. Сегодня суббота, мне надо съездить в офис и доделать кое-что перед поездкой в Корею. Как только вернусь оттуда сразу же откроюсь Сабине. Чуть больше недели. Мне нужно чуть больше недели.
-Я поехал, - говорю жене и родителям, а Нафиса несется с конца зала и требует поднять ее на руки.
-Дадака, а ты на мой праздник не придешь? -дует щечки она.
-Так меня же не будет. Я улечу в другую страну, - объясняю ей.
-А мне с тобой можно? Я тоже хочу летать! - дочь раскидывает ручки в стороны и размахивает ими, изображая птицу.
-Летом вы с мамой обязательно полетите на море, - обещаю я, а в уме думаю: “с мамой, но без меня”.
-А ты? - округляет глаза Нафиса.
-А я буду вас ждать здесь, - говорю тихо и ловлю на себе озадаченный взгляд Сабины.
-Нафиса, папе пора на работу. Давай песню повторим, - жена подходит, забирает дочку и снова смотрит так, будто что-то подозревает. - Попрощайся с дадакой.
-Пока, дадака, - машет ладошкой она и я делаю в ответ тоже самое.
Выхожу на крыльцо и делаю глубокий вдох, наполняя легкие кислородом. Грустные глаза жены отпечатались в памяти, как наскальный рисунок. Она что-то чувствует - я уловил это по взору, жестам, интонации. Значит, действительно пора. Спускаюсь по ступенькам, на ходу нажимаю на пульт, открываю машину
-Таир! - холодный ветер в спину и ее голос пронизывают до костей. - Подожди.
Оборачиваюсь, жду, когда подойдет.
-Вечером Надира и Фируза придут с детьми и мужьями. Я приготовлю “хошан” (жаренные манты с тыквой и мясом). Твои любимые.
-Я помню, - стараюсь не выдать своего волнения перед ней, но она странно прищуривается и склоняет голову на бок.
-Таир, - делает шаг вперед и глядит серьезно снизу вверх. - Что происходит?
-Ты о чем?
- Ты мне скажи. Несколько месяцев все было хорошо, как когда мы только поженились. И вот ты снова отстраняешься, приходишь поздно, почти к ночи и мы с тобой, - она замолкает и кусает губы. Догадываюсь, о чем она. Мы уже давно не спим. - и мы с тобой живем как соседи. Что не так?
-Сабин, честно, сейчас не время для выяснения отношений. Я спешу, - внутри все внутренности скручивает от ненависти к себе, ведь она во всем права.
-А когда будет время, Таир? Если бы ты хотя бы говорил со мной, - она складывает ладони в молитвенном жесте и подносит их к губам. - Но ты снова закрылся от меня. Я просто хочу узнать, что с тобой? Что с нами? - напирает она, давая понять, что этот разговор продолжится сегодня дома, когда уйдут гости.
Может, это и к лучшему.
-Хорошо. Давай сегодня сядем и поговорим. А сейчас мне надо ехать.
-Езжай, - отступает она, одаривая таким суровым взглядом, что выкрученные органы начинают кровоточить внутри.
Сажусь в машину, завожу мотор, нажимаю на газ. Выезжая за ворота, смотрю в зеркало заднего вида и вижу, как Сабина, стоя в футболке и свободных домашних брюках смотрит мне вслед и растирает ладонями предплечья, будто замерзла. Сегодня, так сегодня.
***
Разобравшись со всеми делами в офисе, ближе к трем еду к Эле и Алану. Сыну одиннадцать месяцев и он давно стоит у опоры, но боится ходить. Несмотря на наши страхи, у него нет серьезных проблем со здоровьем, кроме запоров и плохого аппетита. А в целом, он очень умный и активный мальчик. Когда я прихожу, Эля выносит его на руках, а он звонко смеется и тянется ко мне. В этот момент чувствую себя счастливым, но тут же корю себя за эти ощущения. Я понимаю: чтобы больше не стыдиться любить и быть с любимой, нужно поговорить с женой и принять на себя весь гнев, не только Сабины, но и всего мира, если потребуется.
Поднимаюсь на четвертый этаж и вижу, что моя малышка сначала высовывает голову за дверь, а потом распахивает ее для меня, встречая. Босая, в коротких шортах и футболке, оголяющей живот. Длинные волосы перекинуты на одно плечо. Останавливаюсь. Скольжу по точеным щиколоткам, красивым коленкам, стройным ногам, останавливаюсь на гибкой, изящной талии.
-Только в подъезд босиком не выбегай, застудишь ноги, - предупреждаю ее, а она лучезарно улыбается.
-Заждалась тебя просто.
-Ну вот он я. Встречай.
Вхожу в квартиру и Эля тут же бросается на шею, зацеловывает и шепчет, как скучала. Хочу, чтобы так было каждый день. Чтоб с работы встречала, целовала, обнимала, любила. Об остальном я подумаю позже.
-Где сын? - нехотя отрываюсь от ее сладких, как мед губ.
-Смотрит мультик на диване.
В этот момент из зала слышен грохот и мгновенный горький плач Алана. Мы влетаем в комнату и видим, как он лежит на полу головой вниз.
-Что с ним? Он был на диване? - громко спрашиваю Элю, пока она поднимает малыша.
-У него кровь. Таир, у него изо рта идет кровь! Господи!
Элина начинает паниковать и плакать, хватает Алана и бежит с ним в ванную. Я - за ними.
-Надо срочно ехать в больницу, - прошу ее, стоя в дверях маленькой ванной.
-Но кровь. Нужно ее остановить. Кажется, он повредил уздечку, когда ударился. Все, все, сыночек, милый, потерпи, пожалуйста.
Алан громко кричит от боли, а Эля ревет от страха, потому что кровь не останавливается.
-Перекись есть?
Она кивает.
-Так, давай мне Алана. Бери перекись, вату и поехали.
Сабина
Скорая мчит по улицам города, водитель включил сигнал, чтобы нас пропустили. Прижимаю горячую Нафису в груди, целую в макушку и шепчу ей:
-Потерпи, потерпи, доченька. Мы уже почти приехали.
Она поднимает на меня усталые, сонные глазки и стонет. Я понимаю, что сейчас будет и, подношу к ней таз, который захватила из дома, когда нас забрала скорая помощь.
Ничто не предвещало беды. Приехали золовки с семьями, только Таир так и не пришел вовремя. А ведь я просила. Мы сели за стол без него и пообедали. Потом все пошли в зал, а мы с Надирой и Фирузой начали убирать со стола. Через несколько минут прибежал взволнованный свекор и сказал, что Нафиса плачет и жалуется на боль в животе. Я заметила, что она стала бледной и слабой, обвила меня руками и прошептала на ухо, что очень хочет в туалет. А там сначала случился понос, а потом открылась рвота.
-Что у вас, Сабина? - к нам зашла Фируза - младшая сестра Таира. - Рвота?
-Рвота, понос, - придержав голову доченьки над раковиной, умыла ее.
-Отравление, наверное. Давай скорую вызовем, - предложила она.
-Давай. Фируз, потрогай. Она, кажется, горячая, - меня затрясло от волнения.
Золовка положила ладонь на лоб Нафисы и нахмурилась.
-Да, температура, - она открыла дверь туалета и закричала в коридор. - Скорую вызывайте срочно.
-Что такое? - через минуту в дверях появились свекровь с Надира, которую я называю “Хэдэ”, так как она старше по возрасту.
-Отравилась. Странно, она ела все тоже самое, что мы, - голос и руки дрожали, но я пыталась успокоиться, чтобы моя нервозность не передалась дочке. Взяла ее на руки, она обвила шею руками и положила голову на плечо.
-А сок? Она пила сок, который папа принес? - спросила Надира.
-Да…кажется, да. Но его же все пили.
-Мой не пил, - покачала головой старшая золовка. - Глоток сделал, сказал невкусно.
-А моим пока рано такое, - развела руками моя ровесница Фируза.
-Ох, неужели сок? - свекровь схватилась за сердце. - Как же так?
Свекор, услышав наши предположения, побелел, потому что именно он купил его магазине, уточнив, что натуральный.
-Дада, не вините себя. Мы еще ничего не знаем, - постаралась успокоить я, но безрезультатно. Он кружил вокруг фельдшера скорой, пока она осматривала Нафису и постоянно спрашивал, не хочет ли малышка воды.
-Надо везти в больницу. Собирайтесь, - сказала девушка в форме.
Схватив только самое необходимое и тазик для рвоты, мы сели в машину, а Надира с мужем Ибрагимом поехали за нами.
И вот теперь я сижу с дочерью на руках, убрав таз под ноги. Одной рукой беру достаю телефон из кармана куртки и звоню Таиру, чтобы сообщить о том, что мы едем в больницу. Но в ответ слышу только долгие гудки. Набираю еще и еще, однако он так и не отвечает. Кусаю губы, злюсь, что его нет, когда он так нужен. Знаю, что работы много перед поездкой, но все же…
-Пойдемте, - говорит девушка-фельдшер, открыв дверь кареты скорой помощи.
-Апака, мы куда? - спросила слабенькая Нафиса.
-Сейчас тебя доктор посмотрит и мы домой поедем, - обещаю я, поцеловав в лоб.
Держа ее на руках, захожу в приемное отделение вслед за медиком.
-Здесь подождите, я сейчас, - предупреждает она и скрывается за прозрачной стеной с открытой дверью, отделяющей холл приемного отделения от кабинетов врачей. Через пару секунд в дверях появляется девушка с малышом на руках, улыбается и обращается скорее всего к своему мужу, стоящему спиной ко мне. Он подходит к ним, приобнимает и целует девушку в щеку, встав полубоком. Одна секунда...и я задыхаюсь, рассыпаюсь, умираю прямо на месте, потому что этот мужчина - мой Таир.
-Милый, не переживай, - она кладет ладонь на его щетину и гладит ее. - Все обошлось. Чуть повреждена уздечка, но все заживет. Алан вел себя как настоящий мужчина!
-Весь в папу, - он ерошит волосы мальчика, которому на вид год. - Да сынок?
Сынок? Он сказал: “сынок?” Он именно так назвал малыша…о, Аллах, который невероятно похож на него. А как он посмотрел на них?! Двух секунд хватило, чтобы заметить. Он был нежен, ласков, заботлив. Он улыбался ей так, как никогда не улыбался мне. Сердце стучит с бешенной скоростью - еще чуть-чуть и вырвется наружу, переломав ребра. Что ты наделал, Таир? Что ты наделал?
-Таир! - громко кричу на все приемное отделение, заставив его и всех остальных посмотреть на меня. Мне в глаза!
-Сабина? - растерянно смотрит на меня и переводит взгляд на дочь. - Что с Нафисой.
-Апака, апака! (мамочка) Больно! - стонет дочь и вырывает прямо на пол и частично на меня.
-Потерпи, солнышко, - улыбаюсь через силу. - Сейчас.
-Сабина! Почему вас еще не осматривают? Я думала… - залетевшая Надира останавливается на полуслове.- Таир?! Как ты так быстро…
Дочка поднимает голову и увидев отца, тянется к нему, просит взять на руки.
-Дадака! Дадака! - хнычет она.
Он делает два шага вперед и в то же время малыш на руках другой женщины начинает капризничать.
-Па-па! - произносит он по слогам и тоже требует его внимания.
-Папа? Таир…- гневно цедит сквозь зубы Надира-хэдэ. - Сволочь!
-Милый, а что происходит? - сведя брови к переносице, спрашивает его женщина. Красивая. Потрясающе красивая, ладная, высокая.
-Эля, иди в машину! - через плечо велит он, лезет в карман, достает ключи и протягивает ей. - Ждите меня там.
Голос мягкий. Он даже говорит с ней по-другому. А как смотрит! Это ранит, убивает, уничтожает. Мелкая дрожь проходит по телу, глаза щиплет от слез, из-за которых я уже ничего не могу разобрать. Я даже не понимаю, что на нас сейчас устремлены все взгляды незнакомцев, сидящих в холле.
-Как скажешь, - цокает она и проходит мимо нас, но Надира хватает ее за руку и рычит:
-Ты кто такая?
-Руку убери, я с ребенком, - холодно произносит она. - Я мать его сына.
-Эля, иди! - рявкнул муж и подошел вплотную к нам. - Саби, я хотел тебе признаться. Сегодня. Мы же собирались поговорить. Прости. Прости меня.
Сабина
-О, новенькая! Привет!
Поднимаю заплаканные глаза и вижу в дверях полноватую женщину в очках и мальчика лет пяти. Он смотрит на меня с интересом, а его, скорее всего, бабушка, мягко улыбается. До их прихода я сидела в ногах спящей дочери и смотрела в одну точку, вспоминая и анализируя прошлое и настоящее. С каждой минутой боль нарастала, а рана от ножевого увеличивалась и кровоточила, высасывая последние силы.
-Давай знакомится, - женщина подводит мальчугана ко мне и тот протягивает ручку. - Это Ерлан, внук мой.
-Здрасьте, - приветствует он.
-Привет! - натягиваю дружелюбную улыбку.
-Ажека (казахский - бабуля), - он поворачивается к бабушке, которая уже успела сесть на кровать. - А теперь можно планшет?
-Можно, - вздыхает она. - Полку открой и бери.
-Ура! - Ерлан делает то, что говорит бабушка, устраивается на подушке и включает игру.
-Только сделай тише. Видишь, девочка спит. Еще тише! - строго велит она, а после поворачивает голову ко мне. - Я - Куляш. Все называют меня Куляш-апай.
-Сабина, - коротко киваю.
-А дочку?
-Нафиса.
-Красивое имя. Чем отравились?
-Абрикосовым соком. Натуральным. А вы?
-В гостях что-то съел не то. Это внук. Дочка недавно родила, поэтому с ним легла я.
-Понятно, - судорожно вздыхаю и смотрю на свою девочку.
Анализы еще не были готовы, а нам уже сказали, что это однозначно отравление. Когда я упомянула сок, врач подтвердил, что от натуральных такое может быть. Предупредил, что Нафису в первые дни будет часто рвать. Отпаивать регидроном и давать много жидкости. А в основном она будет спать.
Глажу ножки своей принцессы, вспоминая, что только сегодня она пела нам песню про дождик. На глаза снова наворачиваются слезы. Прикусываю нижнюю губу и всхлипываю, не в силах унять этот порыв.
-Эй, Сабина, ты что? Не плачь.
-Извините, - складываюсь пополам, скрещиваю руки на коленях, роняю в них голову и плачу.
Куляш-апай встает с кровати, подходит ко мне и касается спины, приговаривая:
-Пока детей вырастишь, столько всего будет. То отравится, то обожжется, то руку сломает, то ногу. И это хорошо, что девочки спокойные. А у меня мальчишки внуки ну такие неугомонные.
-Это я виновата! -признаюсь я и поднимаю голову. - Я налила ей этот сок. Я дала его ей, - прикладываю руку к груди. - Если бы я только почувствовала. Может, от него запах какой-то не такой шел. Но я же их даже не различаю. Золовкин сын сделал глоток, сказал: “Фу, не вкусно”. А моя все выпила. Она любит соки.
-Не вини себя. Знал бы где упасть, соломки бы постелил. Ты же не могла знать. Эти соки на каждом шагу продаются.
Ничего не отвечаю, потому что не могу перестать плакать. Навалилось все сразу - отравление, больница, осознание, что у мужа, которого я безумно люблю, есть вторая семья. “Они тоже мои” - звучит у меня в голове. “Мои”...
-Эх, Сабина, столько всего еще в жизни будет, - снова вздыхает она и по-матерински касается волос. Этот ее добрый жест напоминает мне о родителей. Если бы только они были рядом, если бы я могла им все рассказать. - У тебя, кажется, мобильный звонит.
Смотрю равнодушно на тумбочку. Таир оборвал мне телефон. Звонит, не переставая с того момента, как мы пошли на осмотр, а я уже не беру. Не хочу сейчас его ни видеть, ни слышать. Отвез, наверное, “своих” и вернулся. Только поздно. Слишком поздно.
Трубка вибрирует, не переставая. Мне неудобно перед Куляш-апай, поэтому подхожу к тумбе, беру мобильный и вижу, что это не Таир, а Надира.
-Да, хэдэ, - говорю устало.
-Саби, мама собрала вам вещи в больницу. Что-то еще надо? - спрашивает золовка.
-Воду в литровых бутылках. Штук пять пока. И полотенца бумажные.
-Хорошо. Это мы по дороге возьмем.
-Вы привезете? - голос предательски дрогнул, а золовка вздохнула.
-Мы. Сабин, он не уехал, - шепчет она. Наверное, закрылась в одной из комнат, чтоб никто не слышал.- Я лично видела, как он посадил их в такси и вернулся. Он сейчас в больнице. Ждёт нас с вещами. Говорит, ты трубку не берешь.
-Я не хочу, - сдавленно отвечаю. Не могу говорить о личном при посторонних.
-Саби, я все решу. Ты же знаешь. Мы все тебя любим и в обиду не дадим. А эта шл…женщина ничего не получит.
-Она уже получила. Его получила. Вы сами все видели.
-Сейчас давай о Нафисе думай. Апа, вот это еще положите, - золовка говорит громче. Видимо вышла из укрытия.
“Я все решу” - это так по-Надировски. В каждой уйгурской семье есть такая старшая сестра или тетя, держащая всех в узде. К ней прислушиваются родители, братья и сестры, в том числе и двоюродные. Она - авторитет и “решала”. Обычно именно к ней сливается вся информация и сплетни, которые она потом фильтрует. И скорее всего, Надира либо все рассказала родителям, либо скоро расскажет.
-Ой, тут папа у меня трубку отбирает, - чувствую, что золовка в растерянности.
-Сабина, дочка! Это я виноват! - сокрушается свекор. - Зачем я только взял этот дурацкий сок. Прочитал, что натуральный, а вон как оказалось!
-Дада, не надо. У вас давление. Мы же не думали, что так получится, - успокаиваю его, а самой выть хочется.
-Ну всегда же “Фруто няню” брал или “Агушу”. Старый дурак.Как там моя доченька?
-Спит. Врач сказал, будет много спать, - о том, что она периодически просыпается, чтобы вырвать и сходить в туалет, молчу.
-Как легче будет, позвони. Хочу ее услышать, - просит отец.
-Да, конечно. Надеюсь, завтра получится.
-А навещать можно?
-Нет. Здесь карантин из-за вспышки кори.
Свекор тяжело вздыхает.
-Дада, все, идите посидите, а то опять давление подскочит, - велит его старшая дочь. - Так, мы почти все собрали. Если что еще завтра довезем.
-Хорошо. Я пришлю название отделение и палату.
-Давай. Сейчас поедем.
Кладу телефон обратно и только сейчас понимаю, что у меня футболка в засохшей рвоте. Представляю, как несет от нее. Но у меня пока нет сменной одежды. Только легкая ветровка. Иду в туалет, который находится в палате, снимаю ее и застирываю. На голое тело, поверх бюстгальтера надеваю куртку и застегиваю ее.
Сабина
Нажимаю на зеленую трубку в углу экрана. Ладонь потная, мокрая, едва удерживает телефон из-за дикого тремора. Подбородок тоже дрожит, а внутри плотный дым рассеивается, оставляя лишь пепелище на месте выжженного сердца. Он стоит за стеклом. По-прежнему высокий, красивый, холодный. Но не мой уже, а чужой. И вообще интересно: а он когда-нибудь был моим?
-Что? - непривычного жестко для нас обоих цежу я.
Таир даже замялся от такой внезапной перемены во мне. Нахмурился, зубы стиснул, аж скулы заострились, а желваки напряглись.
-Я вещи оставил в приемном покое. Сказали, скоро занесут вам. И с дежурным врачом поговорил. - хрипло предуупреждает.
-Неужели? А тебе не все равно разве? - удивляюсь холодно.
-Как Нафиса? - пропускает мои слова мимо ушей, а меня такая злость на него накрывает страшная, что хочется разбить окно.
-Отравление, интоксикация, обезвоживание.
-Можно увидеть ее?
-Нет.
-Почему?
-Потому что я так решила. Теперь все решения по ней буду принимать только я. Она моя.
-Она и моя дочь.
-Да? А где ты ходил, когда был ей нужен? Когда ее рвало еще дома и я звонила тебе без конца. А ты не брал! Когда ты должен был остаться здесь, а вместо этого повез сына и шлюху свою домой.
Он долго молчит, желваки ходят ходуном, взгляд из-под бровей тяжелый.
-Надира рассказала? - насупился Таир.
-Сама все слышала. Каждое слово, пока ты трусливо не выскочил на улицу.
-Я не уехал. Я был здесь, звонил тебе.
-Ты думал, я возьму, после того, что увидела?
Ему нечего ответить. Он снова замыкается. Наверное, думает, куда делась эта кроткая, влюбленная дура, которая ловила каждое мое слово и заглядывала мне в рот? А нет ее больше. Умерла она. Там, в приемном отделении. Брошенная в одиночестве с маленькой дочкой на руках.
-Прости, Сабин. Я хотел тебе раньше рассказать. Мне надо было сразу во всем признаться, - оправдывается он. - Но обстоятельства...
-Авария? Смерть родителей? Несчастная Сабина на грани нервного срыва? Ты ведь уже тогда с ней спал, да? - моргаю часто, чтобы прогнать предательские слезы.
-Сабина…
-Что Сабина? Ты думаешь я совсем дура наивная? Я все посчитала! Сколько твоему сыну? Год?
После короткого молчания он выдавливает:
-Одиннадцать месяцев.
-Она была беременна, когда мама с папой погибли, - судорожно вздыхаю. - Когда нашей дочери еще двух не было. Ты уже тогда спал с ней. А я…я даже ничего не заметила, хотя просила, просила твоей ласки. А она вся уходила на другую, да?
-Мне нечего сказать в оправдание. Да, у меня был роман. Недолгий, но был.
-Был? А сейчас у вас что, если она тебя называет милым? - сильно сжимаю трубку, еще чуть-чуть и она сломается в моих руках.
Его громкое молчание о многим говорит и на многое раскрывает глаза. Их роман не в прошлом, а в настоящем.
-Кто она?
Снова тишина.
-Кто?! - громко шиплю, боясь разбудить дочь. Несмотря на то, что я говорю тихо, горло дерет, будто ору дурниной.
-Мы вместе работали, - признается, опустив голову.
Дрожащими пальцами закрываю рот и беззвучно реву, неожиданно все сопоставив.
-Работа допоздна и в выходные, овернайты (работасверхурочно, даже ночью), “я в офисе посплю”, - горько перечисляла я, снова складывая в уме один плюс один. -А ты в это время с ней спал. Господи, какая я дура! - по щекам текут тонкие ручьи, я вытираю их ладонью, но меньше не становится. - Я не понимала, почему ты охладел, обнимала и целовала тебя, искала в твоем взгляде хоть намек на прежние чувства. Когда ты меня разлюбил? Когда ты остыл?
Не успеваю услышать ответ, так как слышу, как дверь за спиной открылась и вошли наши соседи. Убираю телефон на тумбочку и стираю слезы с лица.
-Сабина, мы тебе каши и чаю принесли. Поешь хоть чуть-чуть, а то упадешь в обморок.
-Спасибо…большое, - стараюсь не быть размазней, но выходит плохо. Поднимаю глаза и вижу, что муж все еще стоит у окна и смотрит на меня.
-А, с мужем общаетесь, - улыбается соседка. - Ну не буду мешать.
-Мы уже закончили. Вы не мешаете, - поворачиваюсь и прячу зареванное лицо.
-Передача для Искаковой, - на пороге появляется медсестра с двумя большими пакетами. Принимаю их и начинаю разбирать. То и дело возвращаюсь к нашему разговору и анализирую. Ругаю себя: мол, надо было быть жестче, где-то по-другому ответить и про развод не забыть. Только теперь понимаю, что хочу уйти, бежать от него, куда глаза глядят. Скрыться от такой любви. которая предает и разрушает. Вытаскиваю из пакета плюшевую зайку в розовом платье - любимую игрушку Нафисы. Дома она спит с ней в обнимку. Вспомнила, как Таир привез ее из командировки, а дочка радовалась и назвала ее Машей, как в мультфильме.
Командировки…эти его частые поездки за границу и по стране. Интересно, она тоже с ним ездила, если они вместе работали? Они делали это в гостинице? Прятались? Сколько у них было таких вот ночей, когда я ждала его дома? Готовила любимые блюда, гладила его рубашки…Сколько ночей та, другая, украла у меня? Сколько дней украл у меня он?
Вцепившись в игрушку, хочу ее разорвать на куски, выпотрошить. Но вместо этого сильно сминаю и прижимаю к животу. Тело разом напрягается, я как одна натянута струна. Уже не стесняясь Куляш-апай, тихо вою белугой, потому что боль невыносимая.
-Кызым, что с тобой? - женщина слезает с кровати и за пару секунд оказывается у меня. - Ну-ка вставай, идем сюда.
Она поднимает меня и пересаживает на свободную кровать. Всего их четыре, но пока к нам никого не подселили. Куляш-аапай устраивается рядом со мной и берет за руку. -Ты опять себя винишь? Ну бывает такое. У всех бывает. Все отделение с отравлением.
-Нет, - мотаю головой. - Я узнала…Сегодня…В больнице…Прямо здесь, - задыхаясь, объясняю я. - Мой муж…изменяет…мне. У него…у него…вторая семья. Любовница…сын…ему почти год.
Таир
Из больницы возвращаюсь домой в девятом часу. После разговора с Сабиной еще долго ходил-бродил под их окнами, издалека смотрел, как вещи вытаскивает, как на зайца смотрит. А внутри все горело от злости на самого себя. Я все сделал не так, как должен был, смалодушничал и снова испугался.
Посадив Элю с Аланом в такси я сразу же вернулся в больницу. Сестра смотрела на меня волком и не разговаривала. Рядом стоял мой зять Ибрагим, который сказал, что раз уж я пришел, то они поедут за вещами девочек. Разговор с ним вышел натянутым. Надира смотрела на меня с неприкрытой злостью. И я знаю, что она все расскажет.
Сабина не брала телефон. Сколько бы я не звонил, все время слышал долгие гудки. Через коллег, которые недавно работали с городской администрацией, вышел на человека из Департамента здравоохранения, который пообещал, что свяжется с главврачом и попросит держать мою Нафису “на контроле”. Потом удалось поговорить с дежурным доктором.
А когда добрался, наконец, до ее окон чуть с ума не сошел. Взгляд Сабины, ее голос, мимика, движения - все изменилось. Вся ее мягкость и кротость улетучилась. Она взирала с ненавистью и неприязнью, хотя только сегодня утром я видел в ее глазах совсем другое. Впервые за четыре года я узнал другую ее сторону. Темную. На светлую я теперь права не имею.
После нашего катастрофически ужасного разговора, написал ей сообщение:
“Я устрою вас в платном отделении. Оно в другом корпусе, я узнавал”.
Она долго не отвечала, хотя галочки внизу окрасились в синий. Потом все-таки отправила:
“Я тебе уже сказала: не надо ничего. Не пиши и не звони мне”.
Отправляю следом:
“Пришли хотя бы фотографию Нафисы”.
“Зачем тебе?”
“Я переживаю”.
“За сына переживай”.
“Сабина, пожалуйста. Я хочу на нее посмотреть”.
Через несколько минут приходит снимок дочери. Она лежит на больничной койке в своей розовой пижаме и прижимает зайца, которого я привез ей из командировки. Она бледная такая, худенькая, мелкая. Даже при тусклом свете видны круги под глазами. Маленькая. Я очень виноват перед тобой. Я очень тебя люблю.
Убираю телефон на панель автомобиля, стискиваю зубы и давлю на газ, когда загорается красный. Еду домой, зная, что меня там ждет. Вот и пришел этот день.
Заезжаю в ворота, ставлю машину под навес. Заметил на улице автомобиль зятя. Значит, сестры тоже остались. Через минуту он появляется на крыльце. Спускается. Смотрит отстраненно, хмуро. Подает руку, а я спрашиваю:
-Уже уезжаешь?
-Дети с Мансуром. Надо помочь ему, - коротко отвечает, имея ввиду мужа младшей сестры Фирузы. - А тебя уже ждут, - бросает взгляд на дом, где горит свет в гостиной. - Ворота сам закрою.
Попрощавшись с ним, поднимаюсь по ступеням, открываю дверь, попадаю в тамбур. Из комнаты слышу приглушенные голоса сестер, а вот родительские - нет. Вхожу в гостиную и мгновенно приковываю к себе взгляды. Папа сидит во главе стола, мама - по правую руку от него, Фируза - напротив. Старшая сестра стоит у окна.
-Пришел, - вздыхает Надира, скрестив руки.
-Подойди, - приказывает отец. Он сидит, насупившись, прожигает меня насквозь своими красными глазами. Мельком смотрю на мать. Она прикрыла лицо руками. Пересекаю комнату, а папа резко встает из-за стола, идет на меня и бьет по лицу ладонью. Звонкая пощечина разрезает гробовую тишину.
-Дада! - сокрушаются сестры.
-Масимжан! - выкрикивает мама, подлетая к нам. - Не надо!
-Как..ты…посмел? Как ты мог так поступить с женой и дочкой?
Отец никогда в жизни не поднимал на меня руку. Даже когда папы друзей давали им подзатыльники, мой просто убивал взглядом. В наших семьях мы не перечим взрослым, а слово родителей - закон.
-Надира сказала, твоему сыну на стороне год! Ты всех водил за нос, унижал Сабину все это время! Как мы теперь ей в глаза смотреть будем? Ей, ее дяде и тете. Сабина же нам как дочь!
-Виноват я. Мне и отвечать, - говорю твердо. - Вы здесь при чем?
-При чем? Это я, - отец бьет себя по груди, - я воспитал тебя. Я воспитал предателя, труса, обманщика. Как у тебя совести хватило изменять жене? Это такой позор! Вторая семья! Ребёнок!
-Я узнал о нем только, когда она родила. Он лежал в реанимации и она попросила помочь, - объясняю в надежде, что в нем проснуться хоть какие-то чувства к внуку. Но кого я обманываю?
-Так может это не твой ребенок, - внезапно восклицает мама, - Может, она его тебе специально подсунула. Ты ДНК тест делал?
-Апа, это его сын, - вмешалась Надира. - Я видела его. Он - копия Таира в детстве.
-О, Аллах! - всхлипнула мама. - Откуда она вообще взялась! Ты же день и ночь на работе.
Родные ждут ответа, буравят взглядами, а потом Фируза округляет глаза и шепчет:
-Вы работали вместе? Ты изменял Сабине с коллегой?
Пересохшее горло сковывает спазм, огромный ком блуждает туда-сюда, а младшая сестра не останавливается:
-Я права, ака? (уйг. - ака - обращение к старшему брату, или уважительное обращение к мужчине старше вас)
-Гаденыш, - шипит старшая сестра. - Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты понимаешь, что поставил всех под удар? Сабину, Нафису, родителей. Да даже нас с Фирузой? Мы тоже жены и снохи! Ты думаешь “жут” (уйг.-община по национальному признаку)* не будет об этом судачить? Не перемоет всем нам кости? И как все будут смотреть на нас, ведь папа - “жигит-беши” (староста в общине).
-Вас только это волнует? - с вызовом смотрю на сестер.
-А тебя, что волнует? М, Таир? Почему мы всей семьей не могли дозвониться до тебя, когда твою дочь рвало? Страшно рвало! Почему Ибрагим нес ее на руках до скорой, когда это должен был делать ты - ее родной отец? Где ты был? С ней? Со своей токалкой и сыном?
-Эля - не токалка!
-О, мы теперь знаем, как ее зовут, - презрительно фыркнула Надира.
Сабина
-Мартышка моя, ну посиди ты хоть немного, я заплету тебе косички, - прошу дочку, держа в руках густую черную прядь. -Скоро за нами приедет твоя чон-апа (старшая тетя)
-Апака! Меня там ждет Андрюша поиграть. Я же его потом не увижу, - тревожится Нафиса.
-Андрюша подождет. Мы не уедем, пока ты с ним не попрощаешься.
Общительная Нафиса нашла здесь друзей, с которыми проводила время в игровой. Благо, в отделении она хорошая, большая и теплая, даже развивашки есть. Дочке стало лучше на третий день пребывания в клинике. До этого она все время спала и я уже начала беспокоится об этом, но врач уверил, что так организм восстанавливается. После капельницы с витаминами она ожила и даже нормально поела. Я же вздохнула с облегчением.
Таир приходил в больницу и стоял под окнами два дня подряд. Хотел увидеть дочь, но тогда она даже не вставала с кровати. Мы больше не говорили о его измене, хотя я понимаю, что этот момент настанет, ведь нам нужно обсудить, что делать дальше. Болезнь Нафисы и последующие события на многое открыли мне глаза. Было время спокойно подумать, проанализировать, вспомнить. И результаты этого самокопания неутешительные.
Насколько я знаю, сейчас Таир в командировке. А может, и нет. Может, он со своей второй семьей уехал отдыхать, а всем сказал про рабочую поездку. Я уже не верю мужу. Хотя до сих пор люблю. И от этого еще больнее понимать, что он с другой женщиной. Она красивее меня, я же видела, не слепая. Длинные волосы цвета молочного шоколада блестели, на лице легкий макияж, помада. Она даже в больнице выглядела хорошо, стильно. Не то, что я. Бледная моль с черными волосами, в джинсах и тунике, прикрывающей пятую точку. Потому что при свекрах нельзя дефилировать в облегающем.
Ночью, пока все спали я выходила в коридор и бродила туда-сюда, как лунатик. Я думала, думала, думала. И представляла Таира с любовницей. Как он целует ее, как ласкает, как смотрит затуманенными страстью глазами. Вспомнила, как он подошел к ней в приемном отделении и взглянул пусть мельком, но с любовью и обожанием. А потом я пыталась вспомнить, было ли у нас нечто похожее хотя бы в начале наших отношений? И я не смогла.
В течение недели нас навещала сестра, которой мне пришлось все рассказать. Как я и ожидала, реакция Ирады была громкой и своеобразной. Она сказала, что как чувствовала, что не надо брать у Таира деньги. Поговорить ей с ним очень хочется, но я удерживаю ее, потому что она все-таки намного младше моего мужа, а язык у нее такой острый, что я боюсь. Именно с ней мы разработали план моего ухода. В голове все кажется ладным, а вот на деле..
Свекор, свекровь и золовки тоже приезжали, когда Нафисе полегчало и я смогла поднести ее к окну. Апа плакала, дада виновато и печально смотрел на нас, хоть улыбался и махал рукой. Я знаю, что мой поступок разобьет их сердца, но по-другому не могу.
Маленького Ерлана выписали два дня назад, а его бабушка Куляш–апай оставила мне свой номер и сказала звонить, если захочется поговорить. На самом деле мне послал ее Всевышний, потому что все эти дни она говорила со мной и успокаивала, когда хотелось сорваться. Расставаться с ней было грустно, но я бы хотела общаться дальше. Тем более подруг у меня немного, только две.
В субботу в одиннадцать утра из больницы нас забирает Надира. Я навсегда буду благодарна и ей, и Фирузе за все. Я действительно любила их семью по-настоящему. В большом доме нас встречают свекры. Нафиса, уже забывшая о своем недуге, летит в их объятиях и звонко смеется. Меня же они целуют по очереди и лишь теперь я чувствую, как им тяжело сейчас. А я сделаю еще тяжелее.
Не была здесь неделю, а как будто целую вечность. И вроде стены те же, и обои, и ковры в комнатах. Но теперь я чувствую себя не хозяйкой, а самозванкой, занимающей чужое место.
Как только Нафиса уходит на дневной сон, я спускаюсь вниз и иду на кухню, откуда доносятся голоса родителей и золовки.
-Кызым, проходи. Посиди с нами, - зовет свекровь.
-Апа…дада…хэдэ, - прохожу к столу и хватаюсь за спинку стула. - Я хотела вам сказать. Только зла не держите, - набрала в легкие побольше воздуха. - Мы с Нафисой уезжаем.
-Как? - переполошилась свекровь, всплеснув руками. - Куда вы поедите? Вы же только вернулись из больницы!
-К Ираде, в родительскую квартиру. В понедельник я подам на развод.
Дада уронил голову, золовка прикрыла глаза и тяжело вздохнула, а апа заплакала.
-Сабина, дочка, не спеши. Дождись Таира, все наладиться. Вам надо сохранить семью, - всхлипывает она.
-Нам нечего сохранять, апа. Я видела его со второй семьей. Вот она у него настоящая, с любовью, заботой, нежностью. А у нас - так, одно название, - хрипло произношу я и встречаюсь взглядом со свекром.
-Но вы же хорошо жили! Он же тебя любит, - продолжает мама, а я понимаю, что никто кроме меня ничего не замечал. Все верили в ту картинку счастливой семейной жизни, которую мы, или скорее даже я, поддерживали.
-Нет, мама, он меня уже не любит. И в последнее время я это чувствовала. Таир стал другим, я спросила его, что не так, - еле держусь, чтобы не разрыдаться вслед за свекровью. - Он сказал - поговорим. Ну вот и поговорили.
-Сабина, вы же только приехали, - вступает в разговор свекор. - Мы соскучились по Нафисе. Как же ты ее сейчас увезешь от нас?
Он, конечно, прав. И в идеале, по нашим законам, нас с дочерью должны были увезти родители. Я могла бы попросить тетю с дядей, но ни к чему ввязывать их во все это. К тому же, они много лет дружат с моими свекрами. Поэтому я решила все сделать сама. Ирада уже ждет нас.
-Дада, я понимаю. Но и вы меня поймите. Я уже не могу. Зная правду про Таира, я не могу у вас оставаться. Он же приедет.
-Он не живет здесь больше, - свекор смотрит в сторону. - Я выгнал его.
Ошарашено смотрю на Надиру и она молча кивает.
-Я поставил ему условие: он сможет жить здесь только, когда вернет вас, - заявил отец.
Сабина
-Хэдэ, спасибо, что подвезли, - протягиваю руку и сжимаю ладонь старшей золовки.
-Прости, не могу обратно докинуть, надо своих забрать у свекрови, - извиняется Надира.
-Ничего страшного, тебе же в другую сторону.
-Улыбаешься, а глаза грустные, - вздыхает она и смотрит пристально. - Мне очень жаль. Я бы хотела, чтобы ты осталась. Но то, что я сказала у родителей правда. На твоем месте я поступила бы также. Знаешь, что интересно?
-М?
-Я всегда думала, что ты очень спокойная, неконфликтная. Считала, что Таир будет давить на тебя своим характером. Но я ошиблась, - уголки ее губ взлетели вверх. - Ты оказывается, маленькая, но сильная.
-Спасибо, хэдэ. За все, - тянусь к ней и обнимаю. У нас десятилетняя разница и я всегда прислушивалась к Надире. Меня так учили. Да и ничего плохого от нее я никогда не видела. Она может быть временами резкой, но за своих всегда стоит горой. А вот ее младшая сестра такая же мягкая, как я. Поэтому, наверное, именно Надира в семья авторитет.
-Господи, какой же он дурак. Как он пожалеет, - говорит она мне на ухо. - Вот увидишь.
-Не пожалеет. Вы же видели их вместе. Она - не я.
-Вот именно, - Надира отстраняется и хмурит брови. - Она - не ты.
Когда она уходит, закрываю за ней дверь и иду в зал, где Ирада с Нафисой развернули бурную деятельность.
-Что делаете? - спрашиваю, разглядывая их импровизированный шалаш из стульев и одеял.
-Мы с кичик-апа (уйг. – «младшая мама», так называют младших теть, то есть младших сестер мамы и папы) строим замок! - деловито заявляет дочь. -Тебе нравится?
“Р" у нее все-таки выходит мягкой, но такой сладкой. Беру дочь на руки и крепко прижимаю к себе.
-Очень. А давайте вы построите классный замок, а я съезжу по делам. И завтра мы пойдем в твой любимый детский центр! На батуты!
-Дааа! - Нафиса хохочет и хлопает.
-А ты слушайся кичик-апа. Она мне потом скажет, как ты себя вела!
-Нафиска, - Ирада забирает ее из моих рук и говорит ей серьезно. -Сейчас будем искать сокровища. В этой комнате я спрятала подарок для тебя. Мы с мамой выйдем, а ты ищи.
-А какой подарок?
-Розовый! - подмигивает ей сестра и опускает на пол.
Пока дочка занята поиском игрушки, мы с Ирадой выходим в прихожую.
-Я потихоньку поеду. Такси заказала, - тихо предупреждаю сестру, надевая тренч.
-А обратно как? Ты же с чемоданом будешь?
-Ксюша обещала заехать за мной в восемь. Ну что там, только одежда и обувь на первое время. Остальное потом заберу.
Ксюша - одна из двух моих университетских подруг. С ней и Айгерим мы учились на бухучете. Только Айка после первого года работы в компании решила, что бухучет – не для нее, и открыла цветочный, а Ксения стала аудитором. И только я рано выскочила замуж и ушла в декрет, проработав по специальности совсем немного.
-Хорошо. Созвонимся. Я бы, конечно, с тобой поехала, - фыркает Ирада. - И дала бы кое-кому просраться.
-Кое-кто все еще в командировке. И не забывай, что он в свое время тебе помог, - пожурив сестру, перекидываю через плечо ремешок маленькой сумки.
-Лучше бы мы тогда взяли деньги у наших. Им возвращать все равно легче, - цокает Ирада.
-Давай потом об этом поговорим. Такси подъехало уже. Не скучайте. И ничего сладкого! - предупреждаю сестренку и выхожу из квартиры.
Через полчаса иномарка останавливается у ворот дома свекров. У меня все еще есть ключи от калитки, поэтому я не звоню, а открываю ее сама. Во дворе все кажется таким знакомым и привычным, что в груди щемит от воспоминаний. На этой лужайке летом мы ставили маленький надувной бассейн, где плескалась Нафиска. В жаркие солнечные дни я позволяла ей немного позагорать и она была такая смешная в детском купальнике и солнцезащитных очках. А чуть дальше, рядом с летней кухней Мансур - муж Фирузы жарил шашлыки…Пытаюсь вспомнить Таира на этих посиделках, и не могу…Он всегда был занят. А во время последнего семейного обеда и вовсе был со своей второй семьей. Выбрал их, не нас. А
Подойдя ближе к дому, снова слышу плач свекрови и недовольный бас свекра из открытого окна. Ругаются что ли? Не может быть! За четыре года не видела ни одного скандала.
-Я сказал тебе вернуть их домой! Я не вижу, чтобы ты хоть как-то шевелился! Сабина забрала Нафису, уехала. Сказала, что подает на развод, - кричит дада на чем свет стоит.
-Нет. Ни она, ни я уже не вывозим этот брак. Как вы не можете понять! - повышает голос Таир, и я молча ахаю от услышанного.
Он все-таки вернулся! Я не знала, что так скоро, думала время еще есть. Прижимаюсь спиной к холодной стене и, задержав дыхание, жду, что будет дальше. Его последние слова полоснули по-живому. Он, значит, уже не вывозит.
-Таир, балам, надо сохранить семью. У вас дочка. Сабина хорошая девушка. Мы к ней прикипели. Она нам как дочь, - сквозь слезы умоляет апа. А мне хочется крикнуть: “Не надо! Зачем вы унижаетесь и унижаете меня?”
-Я уже не могу жить просто ради дочери, - шумно выдыхает Таир. - Я люблю Нафису, но не могу мучить ее мать. Она этого не заслуживает.
Медленно погружаюсь в бессильное отчаяние, понимая, что он даже имя мое боится произнести вслух. Для него я просто мать его дочери.
-Как так можно?! - содрогаюсь от громкого удара кулака о стол. Свекор негодует и чертыхается. - Мучить не может! А что ж ты сразу не пришел и не сказал, что разлюбил ее? Где была твоя честность, когда ты сделал ребенка другой?
-А она? Та, другая? – вопрошает свекровь. – Она же знала, что ты женат? Вы же работали вместе. Она не могла не знать
Таир недолго молчит, а когда открывает рот, то из него льется яд, который проникает так глубоко под кожу и отравляет организм.
-Надо было быть честным с ней еще четыре года назад.
-Что ты имеешь ввиду? - настороженно спрашивает свекровь.
-Я никогда не любил Сабину, - внезапно признается он. - Она мне нравилась, но я не любил ее. Это была моя ошибка. Я думал женюсь, потому что должен, потому что так надо. Вы же этого хотели.
Сабина
-Раздевайтесь! - приказывает мужчина, включив тусклый свет в салоне. Я поворачиваю голову и смотрю на него изумленно.
-Что простите? - тихо переспрашиваю, вцепившись в ворот тренча.
-Плащ снимайте, он мокрый. Простудитесь.
-Ааа, - рассеянно тяну я. - Но у меня ничего нет больше.
Он подается вперед, я же, испугавшись домогательств, ерзаю в кресле, двигаясь ближе к двери. Надеюсь, он не заблокировал ее, и я смогу выскочить. Однако не обращая на меня внимания, он протягивает руку, спускает с пассажирского сидения сумку и недолго шарит в ней.
-Вот сухая ветровка. Можете надеть, - протягивает мне черную ткань со значком известной спортивной фирмы. Я принимаю ее дрожащими руками, а он возвращается в исходное положение и показывает взглядом на квадратную картонную пачку в проеме между панелью и коробкой передач. -Салфетки.
-Спасибо большое, - шепчу я, убирая с лица мокрые спутанные волосы. Затем я вытаскиваю из упаковки несколько штук и принимаюсь протирать лицо и шею.
Мужчина нажимает какие-то кнопки на приборной панели, а кресло подо мной становится теплым-теплым.
-Сейчас согреетесь. Я включил печку.
Последовав его совету, все-таки убираю сумку, расстегиваю плащ, снимаю его, но замираю в нерешительности, потому что не знаю, куда его деть.
-Назад бросьте.
-Но я вам все там намочу.
-Ничего страшного.
-Хорошо, - послушно киваю и делаю, как велит.
-Я выйду, а вы переодевайтесь, - он дотрагивается до ручки.
-Там же дождь!
- У меня зонт в машине, - мужчина снова убирает руку назад и вытаскивает черный зонт. Склад у него там что ли? - И вы же быстро, я надеюсь? - усмехается. - Подглядывать не буду.
Он выходит, раскрывает зонт и встает спиной к окну. Я быстро снимаю мокрую кофточку, надеваю ветровку, выкручиваюсь как уж на сковороде, чтобы убрать еще и бюстгальтер. Лифчик прячу в сумку. Сразу становится неуютно и неудобно без него. Зато хотя бы в сухом, только джинсы влажные.
Бедный мужчина все ещё стоит под дождем. Я тянусь к водительской двери и стучу в окно. Незнакомец оборачивается и уже через пару секунд оказывается на своем месте.
-Вот это погодка, - ворчит он. - Вы согрелись?
-Да.
-Хорошо. Теперь моя очередь.
В салоне действительно становится очень тепло, в то время как на улице бесчинствует проливной октябрьский дождь. Завороженно смотрю на лобовое стекло, по которому стекает вода. Сидим с мужчиной в полной тишине. Боковым зрением вижу, что руки его лежат на руле. Мне отчего-то стыдно и неудобно перед ним. Наверное, я его задерживаю. Но сейчас мне некуда больше идти.
-Простите меня, - виновато говорю я, опустив глаза.
-За что? - удивляется он.
-Я не собиралась бросаться под вашу машину. Я просто…
Слова застряли в горле и слезы снова так некстати подступили, потому что вспомнила признание мужа.,
-У вас что-то случилось? - участливо спросил он. Голос у него спокойный, с хрипотцой.
Молчу, поджав нижнюю губу и раздумывая над тем, почему в моменты беспросветной мглы я оказываюсь с незнакомыми людьми, которые проявляют ко мне больше интереса, чем муж. Вспоминаю, что даже когда родители умерли, я просила его остаться со мной, обнять, сказать, что все будет хорошо. Я всегда только и делала, что выпрашивала у него хотя бы толику нежности. Как щенок, который подбегает к хозяину, высовывает язык, ждет похвалы, ласки и угощения в награду.
-У меня, - устало сиплю, смотря на бесконечные капли и прокручивая обручальное кольцо на пальце, - случилось. У мужа два года…вторая семья. Любимая женщина, сын. А меня он, оказывается, не любил никогда. Меня ему навязали, - горько шепчу я и изо всех сил тяну кольцо, которое никак не поддается. - Потому что мальчик должен был жениться на “своей” - хорошей, домашней девочке. А он оказывается поторопился, а потом ее встретил. И любовь у него случилась настоящая. А я так - просто ширма, удобная жена. Черт! Застряло! Не могу снять это дурацкое кольцо!
Теряю терпение, срываю голос. До боли в суставах и новой порции слез выкручиваю символ своей ненужной любви. Я ведь спрашивала его однажды: почему не носит? Он сказал: мешает. Вот и я все четыре года видимо была для него костью в горле.
-Успокойтесь, слышите? - незнакомец наклоняется ко мне, накрывает мои ледяные пальцы своими и сжимает их. Сразу чувствую этот контраст. - Посмотрите на меня! Посмотрите!
Поднимаю голову и фокусируюсь на его глазах. Черные, как ночь, как бездна, но при этом задумчивые и внимательные.
-Теперь сделайте глубокий вдох и выдох, - просит он, не отпуская. - Давайте вместе. Вдох, - оба одновременно набираем в легкие воздух. - И выдох. Вдох…и выдох. Молодец. Полегчало?
-Немного, - бормочу я, касаясь кончика воспаленного, мокрого носа.
В сумке, брошенной на пол, оживает телефон. Поднимаю ее, открываю и вижу, что звонит Таир. Сбрасываю. Проверяю журнал звонков и с удивлением обнаруживаю несколько пропущенных от него. Странно, почему я не слышала? Смотрю на часы и понимаю, что вот-вот должна приехать подруга, поэтому набираю ее и жду ответа.
-Саби, я вот только к тебе выезжаю. Прости, задержалась, - сходу извиняется она. - Но зато к моему приезду ты все соберешь и мы быстренько загрузимся.
-Ксюш, подожди. Не надо приезжать. Обстоятельства изменились. Видимо, вещи я вывезу завтра.
-Ты что там плачешь что ли? - голос подруги стал жестче. - Он тебе что-то сказал? Он тебя обидел?
-Сказал, но не мне. Я, - рвано вздыхаю, - я потом тебе все расскажу. Хорошо?
-Если он тебе что-то скажет, я порву его как тузик грелку. А потом мы пустим его на удобрения для Айкиных цветов.
-Не надо…никого рвать. Я все объясню, Ксюш.
-Хорошо. Только ты мне позвони завтра. Я приеду.
-Спасибо тебе большое, - шепчу я и отключаюсь.
Ну вот, Ксюша выбрала карьеру, Айгерим свое дело. А я - семью, кастрюлю, ползунки. А теперь ни карьеры, ни семьи. Зато у меня есть моя девочка. Моя светлая и веселая зажигалочка, мой свет в этом длинном тоннеле.
Таир
Едва я ступил на родную землю и включил телефон, как на меня начали сыпаться сообщения о пропущенных звонках. И большинство - из родительского дома. Набрал отцу, но он ожидаемо не ответил. А вот мама взяла практически сразу же, будто чувствовала и была наготове.
-Апа, вы звонили. Что-то случилось? - обеспокоенно спрашиваю, надеясь, что они с отцом в порядке.
-Балам, ты прилетел? Ты в Алматы? - убитым голосом интересуется мама.
-Вот только пять минут назад. Что с голосом?
-Балам, - в отчаянии сокрушается она. - Сабина ушла из дома и забрала с собой Нафису.
Останавливаюсь на полпути к аэропортовскому паркингу, где оставил машину, и сильно сжимаю ручку чемодана.
-Куда увезла?
-К сестре. Они теперь будут жить с ней, в родительской квартире. Она сказала, что в понедельник подаст на развод, - обреченно вздыхает мама. - Отец злой. Требует, чтобы ты приехал. Поговорить хочет.
-Хорошо, - стискиваю зубы до скрежета. - Я еду.
Что же ты делаешь, Сабина? Почему не дождалась меня?
Забираю машину с паркинга, выезжаю с территории аэропорта и встав на светофоре, набираю по громкой связи Элину. Через несколько секунд салон наполняется ее мелодичным, счастливым голосом.
-Любимый, привет! Прилетел уже?! - ласково спрашивает Эля.
-Несколько минут назад.
-А я все думала, звонить-не звонить. Не хотела отвлекать.
-Ты никогда не отвлекаешь, Эль.
Она начинает звонко смеяться, а меня раздирают противоречивые чувства. Любовь к одной, вина - к другой.
-Мы с Аланчиком соскучились по тебе очень. Ждем тебя дома. Я приготовила ужин.
-Малыш, я задержусь. Не знаю насколько.
-Почемууу? - разочарованно тянет Эля. - Ты в офис что ли? Ты же только прилетел!
-Нет, не в офис. Родители звонили, вызывают на ковер, - выдерживаю паузу. Не хотел ей говорить причину, но видимо придется, чтоб не накручивала себя. – Сабина с дочкой выписались из больницы и ушли из дома.
Она ничего на это не отвечает. Я лишь слышу, как на заднем плане лопочет что-то сын.
-Почему молчишь? - не выдержав, спрашиваю первым.
-А что мне сказать? - как-то устало отзывается она. - Тебе не кажется, что твоя жена будет и дальше манипулировать ребенком, лишь бы вернуть тебя? Или насолить.
В этот момент меня подрезает иномарка и я ударю по тормозам, а потом со всей силы нажимаю на сигнал и матерюсь.
-Таир, что у тебя там? - беспокоится Элина.
-Нормально все, - заявляю твердо. - Эль, так больше не говори. Сабина никогда не будет манипулировать дочкой.
-Хорошо, милый, как скажешь, - слышу, что обиделась из-за того, что был резок.
-Малыш, просто дай мне время разобраться и решить все проблемы. С Сабиной, с родителями, с семьей.
-Конечно, любимый. Ты же знаешь, я всегда буду рядом, - она становится легкой и мягкой. - И кстати, знаешь, мне очень нравится, как ты меня теперь называешь.
-Как? - улыбаюсь я, представив сейчас ее лицо.
- “Малыш”, - томный голос стреляет в самое сердце. - Называй так почаще.
- Хорошо, - тихо смеюсь я.
- Буду ждать тебя дома, родной.
Дом. А где теперь мой дом? Читал как-то, что он там, где сердце. А оно сейчас с Элиной и Аланом. И даже родовое гнездо больше не кажется мне тихой гаванью. Разговор с родителями снова закончился большим скандалом. Нет, отец не ударил меня, но его слова били больнее оплеух. Особенно после того, как я признался, что никогда не любил Сабину и женился на ней, потому что так хотели родители.
- Это была моя ошибка. Я думал женюсь потому что должен, потому что так надо. Вы же этого хотели.
-Ты…- негодует папа. - Ты…нас с матерью теперь обвиняешь? Мы этого хотели? Тебя кто-то гнал? Тебя женили насильно?
-Нет. Но каждый раз эти разговоры дома. Вечные “смотрины”, которые устраивала мне мама. Я сделал тогда то, к чему вы меня подталкивали. Поторопился. Потому что потом я встретил ее и понял, что значит любить по-настоящему.
-Идиот! Как я в тебе ошибся! Я гордился тобой. А оказывается, здесь нечем гордится. Если ты ее не любил, зачем тогда женился? Сам к нам пришел, сказал посылать сватов к ее родителям! Аллах! - отец садится и хватается за голову. - Всевышний уберег их от позора, но обрушил его на наши головы.
- Балам, ты несешь ответственность за жену и дочь. Ты должен сохранить брак. Эта женщина…она знала, что ты женат?
-Апа, ну какая разница? Она здесь ни при чем!
-Как ни при чем? - теперь уже мама повышает голос. - Если ты не сказал ей про жену, это одно дело, а если она знала, - совсем другое. Потому что женщина не должна лезть в чужую семью. А она, я так понимаю, знала, если вы вместе работали. И ребёнок! Аллах, ты скрывал от всех сына! Целый год!
-Это предательство! - ругается отец. - Сабины, Нафисы. Да всей семьи! Мое упущение! Мое!
Хочу возразить, но все трое слышим, как захлопнулась входная дверь. Выходим в прихожую и видим нашу соседку, которая явно услышала то, что ей не положено.
-А что же это у вас, соседи, все нараспашку: двери, калитка?! - подбоченившись, предъявила она.
-Я закрывала калитку, - оправдывается мама.
-Ой не знаю, не знаю. Но келинка твоя, Рахилям, выскочила как ошпаренная со двора и понеслась непонятно куда. Со мной не поздоровалась, чуть с ног не сбила.
-Как? - охает мама. - Сабина была здесь? Ты ничего не путаешь, Гульвира?
-Нет, это точно была она. Вся заплаканная, - соседка косится на меня и усмехается. - Ничего перед собой не видела.
-Значит, она все слышала! - мама медленно опускается на стул и начинает плакать. - Бедная наша девочка.
-А что у вас происходит? - не унимается Гульвира.
-Вот! - рычит отец и тычет в меня пальцем. - Ты видишь, до чего ты ее довел! Где она теперь?! Звони быстро!
Достаю телефон, набираю ее, но она не отвечает.
-Поеду ее искать, - выбегаю из дома, на ходу надеваю куртку и достаю из кармана ключи от машины. С неба на землю падают первые капли дождя, ветер качает почти голые ветки деревьев, а у меня на душе полный раздрай и страх за жену.