Удача пахнет озоном после грозы и дорогим виски. Ее можно потрогать — это теплое, пульсирующее марево вокруг человека, сияющее всей полнотой земного и небесного цвета. Алая Фортуна — для героев, решающих судьбы миров. Бледно-зеленая — для картежника, сорвавшего куш. И, вот такая, нежно персиковая, вокруг толстяка-купца. О, да - это идеальный клиент. Сытый, довольный, его мысли витают где-то между удачной сделкой на бирже и ужином с жареной уткой, а не в кошельке, туго набитом золотыми кронами. Именно такую Фортуну проще всего снять — лёгкую, не сконцентрированную, почти что добровольно отдаваемую в мир.
Первое правило вора в Мидасе: не кради кошелёк, кради немного везения. Второе правило: никогда не оставляй жертву полностью «пустой». Ибо пустой — значит мёртвый.
Я, прижимаясь спиной к шершавой стене переулка, провела пальцами по воздуху, словно перебирая невидимые нити. Моё собственное нутро, вечно холодное и пустое, сжалось, жадно потянувшись к этому теплу. Я не видела ауры, нет. Я её чувствовала, как голодный зверь чувствует пищу. Для меня Удача была вкусом на языке, мурашками на коже, едва уловимым изменением давления.
Ещё одно движение — плавное, отработанное до автоматизма. Щипок. Лёгкое головокружение, будто сделала глоток дешёвого вина. Персиковый поток дрогнул и крошечная искорка, не больше ногтя, потеплев, затаилась в моей ладони, невидимая для любого, кроме таких, как я. Теперь купцу, возможно, не достанется самый мягкий кусок той самой утки, или он споткнётся на ровном месте, но не разобьёт лицо. Мелочи. Он даже не заметит.
Я уже развернулась, чтобы уйти, когда в конец переулка, где он выходил на оживлённую Улицу Жонглёров, свернула другая фигура. Высокая, в длинном плаще цвета старой крови, с капюшоном, надвинутым на лицо. И от неё... от неё не шло ничего. Ни тепла, ни холода. Я ничего не почувствовала - абсолютная тишина, как будто на его месте был вакуум.
Леденящий ужас сковал меня. «Ноль». Полный, абсолютный Ноль. Таких я встречала лишь раз в жизни и тот случай закончился обрушением крыши базарного ряда и тремя трупами.
Я инстинктивно прижала к груди украденную искорку удачи, чувствуя, как моё собственное проклятие — эта вечная, ненасытная пустота внутри — шевелится, привлечённое близостью такой же пустоты. Мне нужно было бежать, сейчас же. Но было поздно.
Незнакомец шёл прямо на меня, его шаги были негромкими, но отчётливыми на булыжнике. Он не спешил, будто знал, что мне некуда деться. Я отступила, прижимаясь спиной к стене. В кармане моей поношенной куртки лежала заточка, но против Нуля холодное железо было бесполезно. Его убийственное везение — или его полное отсутствие — могло заставить клинок выскользнуть из моих пальцев и вонзиться мне же в горло.
Он остановился в двух шагах. Из-под капюшона не было видно лица, только тень.
«Малышка, — его голос был низким, без единой нотки эмоций и пах могильным холодом, — ты только что украла нечто гораздо более ценное, чем удача».
Я не дышала, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Моя украденная искорка удачи погасла, поглощённая моей же жадной пустотой.
«Я... я ничего не брала, — прошептала я, пытаясь выдать голос за испуганный писк уличного воришки. — Просто проходила мимо».
Он медленно покачал головой. «Ты украла моё внимание».
Его рука в перчатке резко двинулась. Я зажмурилась, ожидая прикосновения, удара, смерти, но он не тронул меня. Вместо этого он провёл рукой по воздуху рядом с моей головой, и я почувствовала, как что-то... сдвигается.
Мир вокруг нас взорвался хаосом.
С визгом сорвалась с цепи собака у мясной лавки и ринулась прямо под ноги купцу. Тот, пошатнувшись, отлетел в сторону, задев плечом подставку с глиняными кувшинами, та с грохотом рухнула на мостовую. Из соседнего окна кто-то выплеснул ведро помоев и содержимое угодило прямиком на голову городской страже, как раз проходившей мимо. Поднялся крик, лай, звон разбитой глины и ругань. В считанные секунды мирный переулок превратился в ад из нелепых случайностей.
А он стоял неподвижно, островок абсолютного спокойствия в эпицентре бури неудач. И смотрел на меня.
«Видишь? — его голос прозвучал чётко сквозь гам. — Твоё присутствие... оно нарушает баланс. Ты — дыра в полотне Фортуны. И такие дыры нужно латать. Или вырезать».
Я попыталась рвануться, проскользнуть мимо него, использовать начавшийся хаос. Но едва я сделала шаг, под ногой со скрипом подался камень и я чуть не растянула лодыжку, успев схватиться за стену.
«За мной, — сказал Незнакомец и это прозвучало как приговор. — Пока твоё проклятие не погубило ещё дюжину невинных».
Он не протянул руку, не схватил меня. Он просто развернулся и пошёл прочь, уверенный, что я последую. И я последовала, ротому что поняла — это единственный шанс выжить. Вокруг меня рушился мир, кирпич за кирпичиком, и только рядом с этим живым воплощением Неудачи была зона относительного, пусть и леденящего, затишья.
Мы сделали несколько шагов, когда из-за угла, ведя под уздцы взмыленного коня, появился всадник в форме Гильдии Охотников за Удачей. Его аура пылала вокруг него яростным, почти невыносимым для моих ощущений, багровым светом. Настоящая, концентрированная мощь.
«Варлок! — крикнул он Незнакомцу и его голос гремел, заглушая суматоху. — Опусти свои жалкие щупальца. Эта добыча — собственность Гильдии».
Незнакомец — Варлок — остановился. «Она не добыча, Гронд. Она — эпидемия и Гильдия слишком медлит».
«Есть приказ: Живой, — охотник по имени Гронд бросил на меня тяжёлый, изучающий взгляд. Его глаза были светлыми, как лед и в них не было ни капли страха, только холодный расчёт. — Девочка, похоже, тебе сегодня не везёт, но повезло нам».
Варлок замер на мгновение и я почувствовала, как воздух между двумя мужчинами сгустился, зарядился невидимой силой. Багровая аура Гронда и абсолютная пустота Варлока столкнулись в безмолвной битве.
И в этот момент я поняла, что стала разменной монетой в игре, правил которой не знала. Меня хотели заполучить и охотники за удачей, и те, кто её уничтожал.