Глава 1
"Вы в курсе, что ваш супруг спит с моей дочерью?", - этой фразой сообщение ограничивалось. Номера я не знала.
Это могли быть мошенники, какая-то новая схема. Что у них там сейчас модно? Попросят деньги за информацию?
Я решила не отвечать.
Юрка в этот день пришёл позже обычного. И выглядел усталым.
В обычное время я бы списала это на занятость, но теперь невольно закралась мысль... А что, если?
Я, пока он мылся, обнюхала одежду, проверила карманы. Хотя такого себе никогда не позволяю делать.
Ничего не нашла. Он пришёл из ванны в зал. Сел рядом со мной на диван, и спросил как обычно:
- Какие новости?
Я пожала плечами:
- Никаких.
- Лучшая новость - это никаких новостей, - сказал, как обычно.
- А у тебя? - спросила я.
Он вздохнул:
- Артюхов опять запил. Я думаю, съездить к нему, в Дракино.
Артюхов, его подельник, точнее, партнёр по бизнесу.
- Почему ты всегда должен его выручать, я не пойму? Он же не ребёнок!
- Пустить на самотёк, дольше продлится. Дольше продлится, мне одному больше работы достанется. Ступени к примеру, я сам должен перекладывать у павильона?
Я вздохнула:
- Может быть, ему бабу найти?
- Да какая с ним жить станет? - усмехнулся Юрка, - Это по большой любви только.
- Да, любовь редко бывает, - задумалась я над этим.
- Не всем же так везёт, как мне повезло, - Юрка подался ко мне, вытянул губы трубочкой, требуя поцелуя за свой комплимент.
Я наградила его поцелуем. Не слишком долгим, чтобы на секс не рассчитывал. Что-то не хотелось секса.
- Когда едешь? - спросила.
- Завтра, - Юрка закинул руки за голову и потянулся.
- Можно с тобой? - решила навязаться.
Он удивлённо посмотрел на меня:
- С чего бы?
- Ну, так, помочь, посмотреть, как он там, - я неопределенно пожала плечами.
- Да не на что там смотреть, Кать! Артюхов не простит, если я его засвечу перед тобой в таком состоянии.
- А я не скажу ему, - пыталась я всячески.
- Да ну, коть. Фигня идея! И детвору оставить не с кем, - заартачился Коростелев.
В его словах не померещилось какое-то напряжение. Придумываю? Ведь это же "стандартная практика" вызволения Артюхова из запоя.
- Ну, я бы их к маме отвезла, она соскучилась, - проговорила невнятно.
- Не знаю, - дернулся Юрка как-то раздражённо, - Я же с ночёвкой, а там ни условий нормальных, ни жратвы.
- Ну, потерплю, - попыталась заверить.
И даже хотела сослаться на прошлые наши с ним поездки на природу, ночёвки в лесу и его рыбалку с друзьями. Но Юрка насупился:
- Ради чего, Кать? Не понимаю твоего рвения! Это вообще ни хрена не романтично, если ты об этом. Здоровенный мужик, весь в блевотине, возможно, обоссаный, лежит в провоняном доме. Вокруг херова туча бутылок, закуска из огурцов, в которых уже насекомые завелись. Зрелище мягко говоря, не для твоих нежных глаз!
Я заколебалась:
- Ну, я ещё и не такое видела. Вон, когда у Вовки фурункул на ноге был. Я ему перевязки сама делала. Там такая дырка была, как от пулевого ранения. Я ему даже дренаж вынимала сама.
Юрка похлопал меня по колену:
- Ты у меня молодец, просто умница! Но это не одно и то же, поверь мне.
Я упорно искала другие аргументы, способные его убедить.
А Юрка сказал, окончательно узаконив свою одиночную вылазку:
- Если хочешь помочь, то лучше просто собери с собой покушать нормально. Ну, котлеток нажарь, супа куриного в термосе. Хорошо, котён?
Он крепко сжал мою руку, и я кивнула:
- Ну это само собой.
- Ну вот и здорово!- Юрка обнял меня , притянул к себе, и чмокнул в лоб, - Ты у меня самая лучшая! И за что мне такое счастье, не знаю?
- Наверное, заслужил, - произнесла я, как всегда.
Это уже стало нашей присказкой. Он постоянно сомневался в том, что достоин меня. А я убеждала, что достоин.
Оставив Юрку, отправилась на кухню, вынимать куриные бедрышки на разморозку. И мясо на фарш. Завтрашний день посвещу готовке, чтобы к вечеру собрать мужа в путь.
У меня не было ни единой причины ему не доверять. Наша семейная жизнь была стабильной и гармоничной. Как правильно приготовленный борщ. Всего в ней было в меру. И радостей, и мелких неурядиц. И даже ссоры случались иногда. Но несильные. И даже секс, хоть уже и не такой страстный как в начале отношений, всё равно приносил удовольствие.
Я открыла смартфон, чтобы стереть это чёртово сообщение. Оно вторглось в мой мир и нарушило покой.
Но вместо этого написала: "Я не заплачу вам ни копейки. Удалите мой номер из списка".
Уже спустя какие-то пару минут мне снова пришло сообщение с этого номера.
"Ну вот же дрянь какая! Это просто невероятно", - подумала я раздражённо.
И прочитала: "Представьте себе, что вашу дочь через четыре года соблазнит женатый урод. И она уйдёт из дома, чтобы жить за его счёт".
Я так и застыла со смартфоном в руке. Нашей Ирке через четыре года исполняется восемнадцать. Откуда эта скотина знает?
Мне стало не по себе...
"Пошёл на хрен, урод! Я блокирую тебя! И отправлю твой номер в полицию", - написала на эмоциях.
Но заблокировала не сразу. Как это бывает, когда ждёшь, какое действие твои угрозы оказали на аппонента.
Он... Или она. Прислал фотографию. По крайней мере, так было видно по уведомлению в "шторке".
Я отложила смартфон. Там могло быть всё, что угодно! Обычно такие мошенники сильно бесятся, когда их посылаешь.
Меня однажды угораздило вляпаться в разговор с одним из вымогателей. Когда я ему не согласилась диктовать код из СМС, то он обозвал меня сукой, обложил матом и первым отключился.
Помню, мне даже захотелось ему перезвонить, и обозвать жёстко. Чтобы последнее слово осталось за мной.
Глава 2
«Орёл – город воинской славы», - гласит надпись на стеле. А ещё каменный орёл, который встречает всех приезжих. В том числе и меня.
Я приезжаю ближе к вечеру. Уже смеркается. Наверное, Коростелёв уже здесь? Кувыркается со своей девочкой на Комсомольской?
Но мне, прежде чем ехать, нужно было «выковырнуть» маму с дачи. И убедить её приехать к нам домой. У детей ещё учебный год не закончился. Ирочка, конечно самостоятельная. Даже более чем! Но оставлять их одних, с ночёвкой, я не рискнула бы, ни при каких условиях.
На что я рассчитываю? Наверное, застукать мужа с поличным. Представляю его лицо, когда он увидит меня в дверях. И думаю, что сказать ему:
- Дорогой, ты забыл свои любимые сменные трусы?
Или:
- Я так соскучилась! И не утерпела до завтра.
Или ещё лучше:
- Познакомишь нас? Ведь мы уже практически родственники.
По пути я решаюсь позвонить этому «мистеру, или миссис инкогнито». Источнику информации, в общем. Во-первых, хочется услышать человеческий голос. А во-вторых, разузнать кое-какие детали не лишне.
Трубку берёт женщина. Судя по голосу, немолодая уже…
- Здравствуйте! Извините, что я звоню вам без предупреждения…, - начинаю, поставив на громкую связь.
- Добрый день, Екатерина! – произносит устало.
«О, обо мне знают больше, чем я думаю», - решаю. Хотя? Если она каким-то образом узнала даже мой сотовый. Впрочем, я не скрываю свой номер! Он указан на сайте объявлений, где я числюсь «бухгалтером широкого профиля», со знанием налоговых основ предпринимательства в том числе, а также ЕНВД и УСН.
Пришлось расширить свой профиль, когда ушла в декрет. А по окончании декрета поняла, что выходить некуда. Всех перевели на дистанционку, в связи с карантином. Ну, я так и продолжила трудиться, ещё и дополнительные навыки приобрела. Не отходя от плиты.
К тому же наш Вовка получился не самым здоровым ребёнком. У него ВСД, проблемы с сосудами и нарушение осанки. Его из меня вынимали щипцами. Жуткие роды были! Теперь вот мучается мальчик мой. Сколиоз и вечные проблемы с шейным отделом.
- Хотелось бы узнать, как вас зовут? – говорю.
- Я Клавдия Демидовна Парфёнова. По второму мужу. Дочь мою зовут Вика. Её отец умер, когда она была ещё ребёнком. Второй сын уже от второго мужа.
«Господи, и зачем мне эти подробности?», - думаю я.
- Значит, Вика? Угу, - говорю.
Охота «наехать», как говорится! Спросить: «И чего ж это вы, маменька, за дочерью своей не следили?». Как-то воззвать к её совести. Да только не решаюсь я этого сделать. Уж больно голос у неё усталый, измученный какой-то.
- Вы знаете, Катерина! Я эти два года сама не своя. Сколько раз порывалась вам написать. Но не хотела семью разрушать. У вас же двое деток, насколько я знаю?
- Да, верно. Тоже сын и дочь. Как вы написали, на четыре года младше вашей, - отвечаю, а про себя добавляю «распутницы».
Не могу представить, что я бы почувствовала, и как бы вела себя, если бы Ирка связалась с каким-то женатиком. Убила бы, наверное! Обоих.
- Вы понимаете. Она ведь сначала не знала, что он женат. Это, конечно, не оправдание, я понимаю! Но всё-таки. Влюбилась в него. А он вроде порвал с ней. А потом заявился по новой! Я видела, что с ней происходит. Но не могла ничего сделать. Пыталась как-то угрожать, глаза открыть ей. Но всё без толку! Упёрлась рогами. Люблю, говорит! Ну, и ушла из дома. Видимо, так я ей надоела со своими нравоучениями. Но я полагала, отучится, как-то остынет к нему. Знаете, в этом возрасте чувства проходящие. Не век же в любовницах ходить? Профессию получит… Она на юрфаке училась. Отличница! Скромница. Вы не подумайте! Я её не учила такому.
Я подавляю тяжёлый вздох. Не учила! А откуда тогда оно появляется в девочках, вроде этой отличницы? Жажда познания? Или желание покуролесить?
- Они познакомились на море с ним. Она приехала оттуда счастлииивая! Я-то тоже верила в то, что встретила кого-то. Ну, старше! Ну, даже с этим готова была смириться. Тем более, она уменьшила возраст, сразу с вранья начала…
- Подождите! На море? Когда? На каком? – хмурюсь я в адрес смартфона.
Она осекается, как будто вспоминает:
- На Чёрном, на каком же ещё? Другое бы мы и не потянули с отцом. Отправили её после окончания школы с группой ровесников, по путёвке профсоюзной в Геленджик.
«Геленджик…», - я даже глаза закрываю, от осознания. Так вот чем он там занимался? Поехал на юбилей к другу. Мальчишник у них там был! Даже билеты на самолёт купил, чтобы управиться за выходные. А много ли надо? И пару дней, выходит, хватило, чтобы подцепить эту юную нимфу.
- Вы говорили, что она беременна от него? – напоминаю о главном.
- А…, - женщина мешкает, - Мне так кажется. Вы знаете, я же общаюсь с ней постольку поскольку. Как только о нём заговариваю, или об этом её новом статусе, так она замыкается. Может потом вообще не звонить, и трубки не брать от меня.
- То есть, это просто догадки?
- Да, опасения, - говорит, - Знаете, дело нехитрое! И если без ребёнка можно ещё порвать всё и начать заново. То с малышом… Уж мне ли не знать?
Я не берусь уточнять, чего ей там знать, и чего не знать? Не моего ума дело. Меня волнует другое.
- Как часто он приезжал к ней?
Женщина вздыхает:
- Ну, первое время примерно раз в два-три месяца. А потом… Я не знаю. Теперь, когда она с нами не живёт, я уже не знаю. Может, и чаще.
«Да, да», - соглашаюсь уныло. Раз в два-три месяца примерно, Артюхов, как по расписанию, впадал в безвыходный запой. И окромя моего разлюбезного Юрочки, никто не мог его вызволить.
- Как вы узнали его фамилию, имя? Подробности…, - пытаюсь я понять.
- Он сперва таился, - усмехается женщина, - Даже фамилию чужую назвал. А потом, когда сам же признался ей в том, что женат. То и рассекретился. Фабрика у него мебельная есть, это я знала. А уж по ней и нашла его, как владельца. Красивый, статный, интересный мужчина! Ничего не скажу. Видно, тяжко такому себя держать в узде.
Глава 3
Дом по этому адресу не просто обычный, жилой. А элитный, по ходу! Подъезд чистенький, просторный. Недавно построен?
Я выхожу и секунду любуюсь цветником возле подъезда. А затем... вижу машину Юркину. И его номер, где цифры символизируют дату нашей с ним свадьбы. А буквы МК – «моя Катя».
Наверное, я до последнего верила, что всё это розыгрыш. Чей-то глупый навет, наговоры. Клевета! Что мой муж не способен вот так хладнокровно и подло.
А он способен! Он ещё как способен. И вместо того, чтобы, как он говорил, выручать запойного товарища, он здесь. В Орле. В городе воинской славы.
Я сажусь на лавочку. Нет, квартиру я знаю! Но просто... Не знаю! Нужны силы, наверное, чтобы завершить эту миссию?
Я думала, будет проще. А теперь не знаю, что делать. И как вести себя с ним? Но идти надо! Не сидеть же на лавочке я пёрлась сюда три часа?
Поднимаюсь на лифте на высокий этаж. Здесь их штук двадцать, наверное? Такой лифт опрятный, кнопки даже не порченные. Даже зеркало есть. И на меня из него смотрит испуганная женщина, лет тридцати с небольшим.
Я всегда умудрялась выглядеть молодо. Хотя, мне уже сорок.
Помню, как познакомились с Коростелёвым. Я тогда встречалась с бывшим. И мы пришли в его мебельный. Там бывший устроил скандал на тему того, что кровать, которую он приобрёл, проломилась под нами.
Стыдно было, до жути! А тут по стечению обстоятельств в магазине оказался сам хозяин мебельной фабрики. Юрий Альбертович Коростелёв. Он урегулировал конфликт как-то очень легко, сделал скидку на матрас, и вызвал к нам на дом мастеров, которые быстренько всё починили. А на меня посмотрел как-то многозначительно.
Он потом часто любил припоминать этот случай. Мол, как же мы с бывшим трахались, что даже кровать умудрились поломать? И всё пытался поначалу повторить этот трюк...
Выйдя на этаже, я опять замираю. Вот же она, та самая дверь. Железная, тяжёлая, серьёзная такая. Чтобы не украли его «драгоценность»?
Поверить не могу, что он там. Но ведь я же видела его машину! И охота прямо сейчас набрать его и спросить. Что он скажет? Конечно, начнёт врать, рассказывать басни. Так что...
Я медленно, словно во сне, подбираюсь к двери. Звонок в поле зрения. Маленький, белый. Я уже порываюсь нажать на кнопку. Но не могу. Рука так и висит в воздухе, не дотянувшись.
Прижимаюсь к стене. Меня бросило в жар! Вся вспотела, на лбу испарина.
Я разворачиваю шарф, что, словно удавка, обернулся вокруг моей шеи. Нечем дышать! Такое бывает со мной. Но нечасто. Раньше чаще случалось.
Сейчас уже этому состоянию нашли модный термин. Его называют «паническая атака». А раньше не называли никак. Сердцебиение учащённое. Я хватаю воздух открытым ртом. В голове всё кружится. От бессилия и слабости начинаю беззвучно рыдать.
Мама считает, что подобные приступы у меня случаются потому, что ещё в раннем детстве я переболела менингитом. А мне всё равно, почему! Я не собираюсь искать причины, и уж тем более, ходить по врачам. Но сейчас...
Не хватало ещё, чтобы он сейчас открыл дверь, и увидел меня вот такую...
Однако же, дверь открывается. Но не та. Слава богу, не та! А другая.
Мужчина выводит собаку на поводке. Это большой лабрадор золотистого цвета. Он, увидев меня, издаёт кроткий лай. А его хозяин, обнаружив такое, подходит:
- Женщина! Женщина, вам плохо?
- Да, - шепчу я, сползая по стеночке вниз, - Плохо! Сердце... и... голова.
Недолго думая, он возвращается к своей квартире, быстро открывает дверь, оставив собаку «меня сторожить».
А затем, подхватив под руку, буквально заносит внутрь своего коридора.
- Да что вы... не нужно. Мне бы... просто попить, - успеваю я прошептать.
Он даже не слушает! Усаживает меня на танкетку, которая предназначена для обувания, видимо?
Говорит лихорадочно:
- Чарли! Сидеть!
Ретривер послушно садится, держа поводок в зубах. И смотрит на меня, чуть склонив любопытную морду.
Метнувшись на кухню, мужчина возвращается назад, ко мне. Со стаканом воды.
Он, присев возле меня на колени, протягивает мне стакан, попутно сам удерживая мои ладони. Боится, что я не смогу удержать! Всё верно. Руки мои так трясутся...
- Где болит? – трогает он мою щёку.
Я машу головой:
- Нет, нигде. Просто..., - каждое слово даётся с трудом, но я говорю, - Это паника.
Я пью по маленькому глоточку. И меня отпускает. Но очень медленно. Теперь, когда перед глазами немного прояснилось, я уже могу рассмотреть его, моего спасителя. Высокий блондин, короткая стрижка. Худощавый, лицо усталое. Как будто тень залегла меж бровей.
- Мне нужно Чарлика выгулять. Я вас закрою? А вскоре вернусь. Или... идёмте с нами? Но вы ещё слишком слабы, чтобы гулять.
Наладив дыхание, я отвечаю:
- А вы... Не боитесь, что я вас обворую?
Он усмехается, отчего лицо вмиг меняет окрас с «чёрно-белого», на «цветное»:
- Да это пожалуйста! У нас тут и воровать-то нечего.
Я удивлена его предложению. Оставить незнакомого человека одного, в квартире – это большой риск по нашим временам. Вдруг я действую не одна? Что, если сейчас появятся мои «подельники»?
- К тому же, у меня есть секретный замок. Без ключа его никто не откроет, - он демонстрирует мне какой-то древний ключ на связке, - Так что, вы моя пленница!
- Ох! – прислоняюсь я затылком к прохладной стене коридора.
- Только вы тут не сидите, вы разувайтесь, и проходите в зал, на диван. Там подушки, там плед. Можете прилечь! Если не боитесь запачкаться собачьей шерстью?
- Я уже ничего не боюсь, - отвечаю. Сдёрнув с ног кеды, встаю тяжело, - Вы простите меня, ради бога!
Мне так неудобно перед этим человеком. Но представить себе, что сейчас нужно выйти туда... На площадку! Снова увидеть эту дверь, этот звонок. О, нет! Я ещё нестабильна.
- Всё в порядке! Не волнуйтесь об этом. Я живу один, - он глядит на лабрадора, который уже заждался прогулки и машет хвостом, - Ну, точнее, вдвоём с Чарли. Так что, никто не нагрянет. Не бойтесь. А приду, и мы с вами выпьем чаю с мятой. Договорились?
Глава 4
Полчаса пролетают так быстро. Оставшись одна, я так и сижу с закрытыми глазами. Вспоминаю, как собирала мужа в дорогу. Как наглаживала ему с собой сумку еды.
А куда он её девает, интересно? Сам съедает? Ну, не выбрасывает же? Хотя, лучше бы выбрасывал, чем кормил ею свою малолетнюю дрянь.
У меня преимущество. Я знаю о его обмане. А он не знает, что я знаю. Мне нужно как-то умело распорядиться этим своим преимуществом. Вот только, как? Я ума не приложу.
«Развод», - мелькает в голове. И меня передёргивает от этого слова. И сразу видится Вовкино личико, его взгляд, полный слёз. Ведь он обожает отца! А у Ирки сейчас трудный возраст, первая любовь, первые слёзы.
Чтобы не сойти с ума, начинаю считать про себя. И сама не замечаю, как засыпаю.
Меня будит чей-то поцелуй. Ну, прямо как в сказке «Спящая красавица»! Правда, я далеко не красавица. Хотя, и дурнушкой себя никогда не считала.
Да и целует меня не принц. Надо мной, поставив огромные лапы мне на колени, стоит золотистый ретривер по имени Чарли.
- Чарли! Фу! – командует вошедший в зал хозяин.
«Чего это фу?», - даже с какой-то обидой думаю я. Вытираю лицо от собачьей слюны. И окончательно просыпаюсь.
- Простите, задремала, - вздыхаю, разминая затёкшие плечи.
- Так это же хорошо, - изрекает хозяин ретривера, - Значит, вам уже лучше?
Я расцениваю это как намёк. И пытаюсь подняться:
- Пожалуй, пойду?
- Ни в коем случае! – суетливо бросается ко мне мужчина, - Я же вам чай обещал? Вы помните? С мятой!
Я улыбаюсь ему. Он высокий. А взгляд такой... Что и не откажешься! Почему-то мне кажется, что он очень добрый и что-то у него на сердце. Какая-то боль...
- Хорошо, - я киваю.
За чаем у него на кухне всё пытаюсь заговорить. Но не решаюсь. Пока он не садится напротив меня:
- Мы же с вами так и не познакомились? Меня Андрей зовут. А вас?
- Катя, - тяну ему руку.
- Очень приятно, Катя.
Я выдыхаю:
- Андрей... А вы не в курсе, кто живёт в той квартире, которая прямо напротив вас?
- Напротив? – он хмурит брови, отчего морщинка между ними становится глубже.
Лицо у него гладко выбритое, но от этого ещё сильнее видна на нём «карта времён». Сколько ему? Лет пятьдесят?
- Там, по-моему, отец одиночка живёт с дочерью. Дочь у него уже взрослая. А он... Постоянно в разъездах. Наверное, работает вахтами что ли? – предполагает Андрей.
Я усмехаюсь. Отец. Сказать ему, или не вводить человека в нервный шок?
- А если я вам его покажу, - приходит мысль, - Вы узнаете?
Задумавшись на мгновение, Андрей кивает:
- Да, думаю, да! У меня хорошая память на лица.
Я вынимаю смартфон из кармана брюк. И нахожу фотографию Юры. Такое, нейтральное фото. Оно у меня на контакте стоит.
С замиранием сердца кладу телефон вверх экраном на стол. Андрей склоняется над ним:
- Да, это он! Сто процентов. Вот эта бородка и нос, с такой... Полоской посередине, как у Жерара Депардье.
Я усмехаюсь. Да, носик у Юрика тот ещё! Всегда думала, как в фильме «Девчата», что он меня им проткнёт. Но целоваться он ему никогда не мешал. И не мешает...
- А он... Преступник какой-то? – хмурится мой собеседник.
- Ну, можно и так сказать, - я вздыхаю. Преступник. Он хуже! Он просто... Тварь он последняя, вот он кто.
- А вы случаем, не следователь по особо важным делам? Как в сериале, - кусает он губу с усмешкой.
Я машу головой, чуть смущённая этим:
- Следователи не теряют самоконтроль в момент задержания.
- Ну, вы в первую очередь женщина, а уж потом всё остальное. А женщинам свойственно, - пытается он отыскать оправдание моим слабостям.
Я, нервно прикусив губу и зажмурившись, выпаливаю скороговоркой:
- Это мой муж! А это его молодая любовница. Я из Москвы сюда приехала, чтобы его разоблачить. Но не справилась!
Слышу молчание и открываю глаза.
Андрей ошарашен. Вошедший на кухню ретривер садится у ног и скулит.
- Оу, - наконец-то бросает он, и переводит взгляд на собаку, - Чарлик, не кормленый?
Встаёт, наверное, чтобы избежать дальнейших рассказов. Кому интересны чужие проблемы? И сыплет в миску собачий корм.
Чарли принимается есть, громко чавкая. Я смотрю на него, и как-то успокаиваюсь. Словно один лишь вид этого большого и добродушного пса вынуждает не думать о плохом.
Андрей, вернувшись за стол, произносит с усмешкой:
- Н-даааа, вот так дела! Ну, теперь я не буду с ним здороваться больше при встрече.
Он выглядит так уязвлено, как будто его обманули. Нанесли ему личную обиду. Мне становится даже смешно:
- Вы-то причём?
- Я ни причём, - говорит, - Но из мужской солидарности. Точнее, отсутствия оной на данный момент.
- Машина его у подъезда, я видела, - говорю, словно самой себе, - Значит, он здесь. Но постучать в эту дверь не смогу. Буду ждать, когда выйдет.
- А хотите, я в неё постучу? – предлагает Андрей, преисполнившись готовности мне посодействовать.
- Э..., – недоумевающее смотрю на него, - С какой целью?
- Ну, - перебирает он цели в уме, - Можно придумать повод. А вы будете в глазок смотреть и слушать. Можете даже дверь приоткрыть, чтобы было лучше слышно. Глазок у меня хороший обзор даёт, да и лампы в подъезде недавно меняли.
Я загораюсь, как лампочка. Даже плечи расправила.
- А, знаете, что? – говорю, - А, давайте!
Андрей, проведя языком по губам, улыбается. И мы с ним, как заговорщики, спешим в коридор. А за нами ретривер.
- Смотрите, - он вынимает из ящика какой-то древний кошель. Достаёт и суёт туда деньги, ещё и пару карточек скидочных, - А вот и повод нашёлся!
Потирая ладони, он накидывает ветровку на плечи, обувает домашние тапки и наказывает мне, - Только не высовывайтесь! Слушайте и наблюдайте.
В нетерпении я аж дрожу! И, стоит ему выйти на площадку, приникаю к глазку. Дверь приоткрыта, я слышу, как шаркают тапки по полу. И трель дверного звонка, когда он нажимает его. Тот самый, который я не смогла нажать.
Глава 5
- Мммм, вкусно! – говорю, оценив второй по счёту творожный сырок.
Андрей решил скормить мне оба.
- Ну, что? За какой голосуете? – щурит он глаз. Отчего вокруг собираются игривые морщинки. Но ему они даже идут!
Я взвешиваю оба вкуса:
- Не знаю, - говорю, наконец.
Мне всегда было трудно сделать выбор. Бывает, приду в магазин, и стою по полчаса у витрины. Думаю, какой крем для лица купить? Тот, что с липидами? Или тот, что с пепидами?
Вот и между Юркой и Вадиком, бывшим, я тоже выбирала долго. И один и другой, были мне симпатичны. Оба были в себе уверены, и оба готовы жениться на мне.
Помню, мама смеялась. И предлагала мне придумать для них какую-нибудь викторину. А я просто наблюдала, и не давала конкретных ответов ни одному.
Пока не случилось несчастье! У Юрки умер отец. И мы как-то сблизились на этой почве. Так как мой папа тоже умер, но только давно. И я всё пыталась утешить его. Ну, и доутешалась...
- Вот, видишь! – кивает Андрей своему четвероногому другу, - А ты говоришь, однозначно ванильный!
Я смотрю на Чарлика и смеюсь. Он действительно такой необыкновенный пёс. Одни глаза чего стоят. В них столько мудрости, кажется...
- Чарли, Чарли, смешной чудак! Не промолвив даже слова, он всё сказал! – напевает Андрей, подливая кипяточку в заварник.
Чай крепчает, и мята в нём отчётливо слышится.
- Спать будете, как младенец! – гарантирует, - Это моя мята, дачная. Безо всяких там примесей, канцерогенов.
- Вы огородник? – я невольно смотрю на его руки, чистые, с ровно постриженными ногтями, - Никогда бы не подумала!
- Я стоматолог, - вздыхает Андрей, - Дача это так, ради отдыха больше. Я там душой отдыхаю, на природе.
- Да, природа отдушина, - говорю я, - Сама редко езжу на дачу. Но маму оттуда не выгонишь! И стоит приехать, как сразу вручает тяпку в руки и наказывает что-то полоть. И так с детства.
- Значит, у вас предвзятое отношение к даче? – Андрей снова щурится.
Я пожимаю плечами:
- Ну, да! Уж никак не отдыхать туда ездила всю свою жизнь, а батрачить.
- Вот это напрасно! – он отрицательно машет, - Главное, это контакт с природой. Люди этого недооценивают. Просто приехать, чайку попить на свежем воздухе. Съесть упавшее яблоко, прямо из травы. Или ягоду с куста, свежайшую, только что росшую. Слушать птиц, тишину, шелест листьев.
- Ой, чёрт возьми! Вы так говорите, что мне аж самой захотелось поехать вот именно так! – признаюсь.
- Позвал бы вас с собой, только ведь, вы не поедете? – он с лёгкой досадой вздыхает.
Я машу головой, улыбаюсь:
- К сожалению. Надо домой! У меня там любимые птенчики. Ира и Вовка.
- Дети? – лицо Андрея замирает, кадык напрягается, - У меня тоже сын. Точнее, двое... было.
- Было? – шепчу, понимая, что он приоткрыл для меня что-то очень личное.
Андрей вертит кружку, медленно поворачивая её на столе, то одним боком ко мне, то другим.
- У нас с первой женой был сын. Он умер.
- Как? – шепчу я одними губами.
- Утонул, - произносит Андрей, глядя так, точно он просит прощения за это.
- В... море? – уточняю зачем-то. И вспоминается... Геленджик.
- Нет, в озере, - отвечает Андрей, - В нашем, местном. Купались с ребятами. Он нырнул, и не вынырнул. Хотя плавал прекрасно.
- Это ужасно, как я сочувствую вам, - говорю. И не решаюсь спросить, сколько лет было сыну.
Андрей продолжает:
- На этой почве у нас с бывшей женой и разладилось. Каждый другого винил! В итоге, я ушёл в работу с головой. Вот, дачу купил. Стал ездить туда в одиночку. А она... запила.
Я кусаю губу и внимательно слушаю. Наверное, трудно винить женщину в этом. Когда умер единственный сын... Как она вены не вскрыла?
- Я долго пытался. Убеждал, водил по врачам. Она сама попросила развод. Говорит – не могу тебя видеть. Больно!
Я ощущаю, что прикусила губу почти до крови. И отпускаю, поморщившись.
- Ну, а потом, - Андрей глубоко вздыхает, - Я женился повторно, - он поднимает глаза, - Осуждаете?
- Нет! – вылупляю свои на него, - Что вы? Как я могу? Я... такого и врагу не пожелала бы.
- Ну, в целом, жизнь потекла своим чередом. У нас дочка родилась со второй женой. Хорошенькая такая! Но...
Я прекращаю дышать, молясь про себя, чтобы с ней ничего не случилось.
- Мы развелись, - продолжает Андрей.
- Почему? – еле слышно шепчу.
Он проводит рукой по волосам, словно гладит себя против шерсти:
- Нет, я понимаю её! Кому же такое понравится? Я ведь не бросил. Ну, Аню, ту, первую. Так и носился вокруг неё. То из запоя вытаскивал, то опять кодировал. Наверное, так вину искупал?
- Но вы же не виноваты, - говорю, хотя и не знаю подробностей драмы.
- Виноват, не виноват, - произносит Андрей, - Я так чувствовал. Обязанным себя чувствовал. И упустил, когда мы со второй женой отдалились друг от друга. Она мне потом сказала, уходя уже: «Зачем ты женился на мне, если любишь другую?».
- А вы..., - повторяю вопрос, - Вы любили её?
Андрей тянет воздух в себя, а затем выдыхает. Как будто воздух у него на кухне, как на той самой даче. Живительный.
- Любил, наверное, когда-то. А потом... Просто жалел.
«Представляю, каково ей было. Ведь нет ничего хуже жалости», - думаю я. Но эту мысль, ни за что не озвучу.
- Я виноват! Знаю. Вот уже во втором браке точно я виноват.
- Ну, а сейчас? – говорю, - Что с ними обеими? Как они живут сейчас?
- Как живут? – он оттопыривает нижнюю губу, и становится таким забавным, - Первая, Анька, уехала к вам... Ну, в смысле, в Москву! Она логопед по специальности. Вроде бы там даже в клинике какой-то работает. Подальше от меня, - он усмехается собственным мыслям, - Ну, а вторая, Людмила. Она здесь, растит дочь. Замуж вышла повторно. И счастлива в браке. Надеюсь.
- А вы с дочкой видитесь? – интересуюсь я осторожно. Вдруг, она не разрешает ему. Всякое бывает в жизни.
Глава 6
Ночью не спится. Точнее, спится. Но снятся жуткие сны. Я ворочаюсь, пока простынь подо мной не превращается во влажный комок.
Рассердившись на саму себя, я встаю, зажигаю ночник и принимаюсь её выправлять. Тут понимаю, что мне нужно по-маленькому.
Выхожу в коридор. Он абсолютно тёмный. Только в конце, как в туннеле, сияет свет от окна. Я пытаюсь припомнить, которая из дверей – это туалет. Открываю наугад. И оказываюсь в ванной.
Здесь лаконично. На полочке возле зеркала стаканчик с двумя зубными щётками. Только одна из них детская! Что не может не вызвать улыбку.
Я беру мужской одеколон и, открыв крышечку, нюхаю. Очень приятный. Вспоминаю, что именно так пах Андрей. Стоматолог…
Я усмехаюсь и осторожно возвращаю флакончик на место.
Нет, в туалет всё же нужно сходить!
Зажигаю свет в соседней комнате, и ныряю туда. Там справляю нужду. Бумажка простая, без запаха. Сразу видно, что мужчина выбирал.
Смываю. Бачок так шумит, что, кажется, всех перебудит.
Меня настигает какой-то азарт. Я ночую в квартире, в Орле, с посторонним мужчиной. На одном этаже с Юркой и его любовницей. Надо же! Знал бы он, где я сейчас. А главное, с кем…
На кухне, куда я проникла, чтобы попить, я едва не теряю сознание. И зажимаю рот ладонями, чтобы не закричать.
В полутьме, на фоне окна, мужская фигура кажется жутким призраком, или чьей-то тенью. И только потом я понимаю, что это Андрей. Что он курит в раскрытую форточку. И что он сам испугался меня, и замер с сигаретой в руке. Та скворчит и роняет пепел на пол…
- Простите, - говорю приглушённо, - Я хотела попить.
- Испугал вас? – говорит с хрипотцой.
И я только сейчас понимаю, что на мне лишь футболка и трусики. Волосы распущены. Ноги босые.
- Вы зря без носков, пол холодный, - скользнув по мне взглядом, констатирует он.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
- Что ж это я…, - шепчет Андрей, - Сейчас! Я налью вам воды, Кать. Сейчас.
- Не спешите, - уверяю его, - Я всё равно спать не хочу.
- Неудобно на детской постели? – виноватится он.
- Нет, что вы! Очень даже удобно, - говорю, - Просто… Мысли всякие одолевают.
- Н-да, мысли – это такая вещь, их не отключишь, - сетует Андрей, соглашаясь со мной.
Наполнив стакан, он даёт его мне. Я беру и сажусь туда же, где и сидела, когда мы пили чай. Только в полутьме все предметы кажутся загадочными и угловатыми.
Шевеление сбоку! Это Чарлик решил сменить позу во сне.
- Хотите, я ещё раз постучусь в его дверь? – предлагает Андрей, опираясь рукой о соседнюю стену.
Он раздет. Ну, точнее… Он без футболки. На нём только штаны, да и те чуть ниже, чем им положено быть. Видимо, тоже накинул? Не ожидал, что я выйду?
- А теперь под каким предлогом? – решаю спросить.
- Ну, - произносит не без иронии, - Спрошу у него, как пройти в библиотеку?
Я беззвучно смеюсь.
- Или… Скажу, что он меня заливает, к примеру!
- Так вы же с ним на одном этаже?
- Ну, и что? – упрямо добавляет, подумав.
- А что, если, - мне приходит гениальная мысль.
- Если что? – уточняет.
- Нет! – отвергаю я, передумав. На самом деле я думала, чтобы Андрей сообщил ему, что он якобы не против был наведаться к его зазнобе, пока его не было дома. И тогда выходит, что ребёнок может быть от него. Ну, та, естественно, станет всё отрицать. А как же иначе? Но зерно сомнения всё же посеется…
- Ну, что, Кать? Говорите! Мне же теперь любопытно, - настаивает он.
- Нет, не скажу, - упрямлюсь на этот раз я, - Я итак вас втянула во всё это.
- А я и рад вам помочь.
Мы какое-то время молчим. Пока я, забыв о стакане с водой, не провожу рукой в воздухе. Стакан падает вниз и разбивается, судя по звуку.
Гроза за окном уже стихла. Но где-то вдали грохочет гром…
- Господи, от меня одни проблемы у вас, - шепчу я, пытаясь увидеть в полутьме, на полу, осколки стакана.
- Сидите! – командует Андрей, - Не вставайте только! А иначе порежетесь!
Он включает свет над раковиной, чтобы увидеть, куда наступать.
Я сижу, поджав ноги, на стуле.
Андрей возвращается с веником и совком.
- Можно я? Пожалуйста! – умоляю, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию.
- Ни в коем случае! – он не даёт.
Убирает осколки. Однако, поднявшись, я тут же «ловлю» один из мельчайших, ногой.
- Ай!
- Что?
- Что-то впилось, - сажусь я обратно на стул.
- Чёрт! – ругается сам на себя, - Надо было тряпкой…
Я задираю ногу, чтобы рассмотреть подошву.
- Так, сидите, Кать! Я сейчас всё сам осмотрю. Я же хоть и стоматолог, но всё-таки врач, - иронизирует он.
Он возвращается с настольной лампой и устанавливает её так, чтобы она светила прямо на подошву моей ноги. А ещё на мой целлюлит… И в целом, на мои голые ляжки.
- Вот он, зараза, - сквозь зубы рычит.
Я кусаю губу, чтобы не рассмеяться. Андрей забавный. Местами. А иногда грустный очень. Такой, что мне хочется его рассмешить. А иногда он сам меня смешит. Вот, как сейчас. Сидит, склонился над моей ногой, и разговаривает с ней:
- Сейчас, потерпи, я только немножко его поцеплю… Вооот так!
Я понимаю, что именно так он, наверное, говорит со своими пациентами. Обещает не делать им больно, но делает. И мне тоже делает. Я ойкаю! И вижу кусочек стекла у него на ладони.
Он демонстрирует мне:
- А вот и наше стёклышко! Теперь нужно ранку промыть и заклеить.
Он всё это делает бережно и осторожно. Я невольно любуюсь тем, как его руки ловко манипулируют пластырем, ватным тампоном, пинцетом. И представляю его в медицинской маске и шапочке. В белом халате, который ему, я уверена, очень идёт.
- Ну, вот, готово, - говорит он, когда моя правая лапа заклеена, - К утру заживёт, я надеюсь.
«Права лапа», - думаю я. И почему мне пришла на ум эта ассоциация именно сейчас? Ведь так Юрка любил говорить! Моя правая лапа, и левая. Ведь я же Катёна, котёнок. И у меня лапки.
Глава 7
«А поутру они проснулись». Есть такая повесть у Шукшина. Правда, там герои проснулись в вытрезвителе. Ну, а я в чужой постели. Чем хуже?
Андрея нет рядом. И это даже хорошо! Даёт мне возможность прийти в себя постепенно.
Я всю ночь провела в его объятиях. Мы трижды делали это… И откуда только силы брались, непонятно?
Андрей сказал, что у него действительно, очень давно не было женщины. И всё повторял, какая я чудесная, красивая и необыкновенно желанная. Ну, одно другому вторит. На безрыбье, как говорится, и рыбу раком…
Боже… Я тру глаза, понимая, что это утро, пожалуй, самое странное в моей жизни. Интересно, а Коростелёв уже встал? Она готовит ему завтрак? Или, скорее, он ей?
До меня доносятся звуки и запахи. Приятные запахи! Яичница, как будто. И кофе. Прокрасться незамеченной мимо кухни не получается, так как спальня Андрея расположена слишком близко.
- Катя! Ты встала? – он, голый по пояс, с лопаткой в руке и вафельным полотенцем, переброшенным через плечо.
Я опускаю глаза:
- Да, пойду в ванну.
Благо, у меня с собой есть полный набор. И зубная щётка, и паста, и даже мыло взяла на всякий случай. Не знала, где заночую. И будет ли у них в отеле подходящий набор.
Привожу себя в порядок, принимаю душ. Вытираюсь своим небольшим полотенечком. Кончиком – лицо, а большей частью – всё остальное.
Мы спали. Мы занимались любовью. Я занималась любовью с другим!
От одной этой мысли все конечности разом слабеют, и дыхание сбивается. А уже если вспомнить, как это было… То и вовсе хочется испариться, исчезнуть, стать невидимкой.
Но делать нечего, я выхожу. На кухне уже приготовлена тарелка. В ней яичница, кусочек багета, смазанный сливочным маслом и кофе со сливками и шоколадом.
- Ого! – восхищаюсь.
Андрей пожимает плечами:
- Ну, я обещал тебе завтрак, как подобает в гостиницах.
- Ваш сервис меня удивил, - я сажусь.
В коридоре появляется Чарли, скулит, всех приветствуя. Я глажу его мохнатую морду, а он по уже заведённой традиции, лижет мою руку в ответ.
Андрей тоже садится завтракать, предварительно насыпав еды своему питомцу в огромную миску. Он как-то изменился со вчерашнего вечера. Словно помолодел! Нет в лице этой хмурости, взгляд прояснился. Неужели, это я так на него повлияла? Точнее, наш секс.
- Андрей, я хочу извиниться…, - начинаю, не в силах смотреть ему в глаза, - Мне так стыдно! Представляю, что ты думаешь обо мне теперь.
- Глупости! – отвечает он и сжимает моё запястье.
Рука с вилкой замирает, и я решаюсь взглянуть на него.
- Кать! Это была чудесная ночь. Если хочешь, ты – самое лучшее, что в последнее время случалось со мной.
Я смущаюсь и ощущаю, как краснею. Машу головой отрицательно:
- Прекрати утешать меня.
- А кто сказал, что я утешаю? Если ты о том, что я думаю…, - он отпускает меня и вздыхает, - Ты отныне свободная женщина. Как говорится, твой муж сделал выбор за вас двоих. Прощать его, или нет, это теперь уже твоё решение. И ты вольна была поступить так, как поступила. Я не осуждаю тебя ни на йоту!
Мне так охота потянуться к нему и обнять. Почему? Ну, почему у него получается вот так легко подбирать слова утешения и поддержки? Слова, от которых мне становится так тепло на душе…
- Спасибо… тебе, - отвечаю обрывисто. И продолжаю есть приготовленный им потрясающий завтрак.
Время приходит. Андрей вызывается меня проводить до машины. Вместе с Чарликом. Тот, ощущая скорую разлуку, жалостливо скулит. Умножая тем самым и моё нежелание покидать их берлогу с хозяином.
Я намеренно долго пакуюсь. Одеваюсь и крашусь. Тяну время, как могу. В коридоре смотрю на себя в большом зеркале. И неожиданно слышу какие-то звуки из-за двери…
Приникаю глазом к глазку. Свет горит. И я вижу отчётливо, как из квартиры напротив, выходит мой муж. Не выходит даже, а вылетает, как пробка из бутылки. Вслед ему падает что-то. Он подбирает, кричит:
- Идиотка!
Дверь, которая уже было, закрылась, опять открывается. В проёме я вижу её… Веронику. Или Викторию. Забыла!
Даже отсюда мне понятно, как она зла на него. И кричит, не стесняясь соседей:
- Да пошёл ты! Ублюдок! Урод! Ненавижу тебя! Ненавижу!
И захлопывает входную дверь с таким грохотом, что я чуть не падаю.
Коростелёв продолжает стоять, глядя туда. Он подбирает с пола ветровку и мессенджер. В нём документы, ключи, деньги.
«Всё своё ношу с собой», - потрясённая увиденным, думаю я.
- Психопатка! – слышу отчётливо, когда он, минуя лифт, выбирает ступени.
- Что там? – спрашивает подошедший Андрей.
Я поворачиваюсь к нему, и шепчу:
- Кажется, он её бросил. Или она его.
Его лицо не меняется, но я так явственно ощущаю какую-то эмоцию, исходящую от него. Обида, досада, или просто удивление?
- Ну… что ж? Это ведь хорошо?
Я пожимаю плечами:
- Наверное.
Андрей смотрит внимательно:
- Теперь ты простишь его?
Я опять пожимаю плечами:
- Не знаю.
Мы ждём какое-то время. Андрей даже спускается сам, на лифте, чтобы проверить, нет ли у подъезда машины моего мужа. Он уехал. И теперь мне тоже пора.
Я смотрю на него.
- Мы проводим тебя, - говорит.
Я ощущаю, как слёзы душат. Но глаза остаются сухими. Так странно! А слёзы, они там, в груди…
- Долгие проводы, лишние слёзы, - отвечаю с улыбкой, - Я просто выйду и сяду в машину. Она в соседнем дворе.
Он молчит, но глаза говорят больше слов. Его рука тянется к моему лицу. Подушечки пальцев так нежно проводят по скуле.
- Ну… ладно, - бросаю, - Пока!
Он сглатывает, и произносит внезапно с какой-то горечью:
- Соври, что вернёшься?
Под тяжестью взгляда Андрея я отступаю назад, опускаю глаза.
Он усмехается:
- Я желаю тебе счастья, Кать! Что бы это ни значило. Просто… будь счастлива, ладно?
Я лишь молча киваю. Он отпирает входную и отступает на шаг, позволяя уйти.
Глава 8
Дома Юрка, конечно, появляется раньше меня. Он и водит проворнее, и выехал раньше. И встречают меня уже четверо. Мама, дети и он.
- Ночевала у Алёнки? – повторяет легенду, помогая раздеться.
- Ага, - говорю.
Он прежний. Как будто ничего и не изменилось. Как во все те разы, когда возвращался из Дракино.
Я тут погуглила… Фото, что он высылал. Якобы, сделал их сам, интернетные. Ну, там разные люди выставляют свои. И, если набрать слово «Дракино», то поисковик выдаёт.
В общем, за дуру держал все два года! Жаль, что я Артюхова не знаю так близко, чтобы спросить.
- Что там нового, у Алёнки? Очередные личные драмы? – интересуется он, когда я раздеваюсь в нашей спальне.
Сняв футболку, определяю ей место в шкафу. Стягиваю джинсы, складываю их штанинами вместе.
- Ой, а это что? – оживляется Юрка, сидевший на постели.
- Что? – недоумевающе смотрю на него.
- Да вон, синяки! – он тянется, чтобы потрогать. Но я не иду к нему, а просто поворачиваюсь к зеркалу задом. Да, в самом деле, синяки. Как отметины пальцев. Вполне очевидные. Заподозрит в измене? Пускай!
Пожимаю плечами:
- Не знаю. Ударилась где-то, наверное?
- И чем вы там с Алёнкой занимались, интересно? – вместо подозрений, роняет он, и опрокидывается на постель, подмяв руки за голову.
- Ели, пили, болтали, - перечисляю невнятно.
Стоит мне сесть, чтобы стянуть с ног носки, как Коростелёв умудряется обхватить меня и повалить на постель рядом с собой.
- Юр! Прекрати! Я же потная, - препятствую его поцелуям в шею.
Мурашки теперь не от удовольствия вовсе.
- Катён, я ж соскучился? – фыркает он, обнимает.
- Устала, Юр, - говорю.
- Это Алёнка тебя укатала? – смеётся.
- Ну, а кто же ещё? – я вздыхаю, и позволяю ему устроиться сзади, окутав руками. Точно, как делал Андрей этой ночью…
- А я сказал Артюхову, что больше не стану его вызволять. Так и сказал! Либо ты кодируешься и бросаешь это дело, либо увольняйся к чёртовой матери.
- Прямо так и сказал?
- Ну! А сколько можно меня отрывать от семьи? – произносит Коростелёв.
И хватает же наглости?
- Действительно, - подтверждаю с ухмылкой, - Ну, а он что?
- Он…, - вздыхает Юрка, - Заартачился, в отказ пошёл. Говорит, моя жизнь, хочу и буду.
- Ну, так! Взрослый же мальчик? – иронизирую я. Так как под Артюховым у нас подразумевается совершенно не Артюхов. А некто женского пола.
- Естественно, взрослый! – смеётся Юрка, и водит рукой по моему животу, - Просто всему есть предел. И моему терпению тоже.
- И сегодня этот предел наступил? – уточняю.
Любопытно, что стало причиной? Рискну предположить, что эта глупышка сказала ему про беременность, и тут наш герой-любовник прозрел…
Юрка не успевает ответить, так как сын, обнаружив родителей вместе, с разбегу летит на кровать. Юрка ловит его и щекочет.
- Это что за атака? – смеётся.
А Вовка хохочет и кружится волчком. Я лежу, подперев голову рукой, на боку. И наблюдаю за ними.
А что, если он и правда расстался с ней? Если эта сцена, увиденная мною с утра, была финальной? Пожалуй, стоит позвонить её матери. Ведь телефон у меня есть. И спросить, что же на самом деле случилось…
В дверях появляется мама.
- Ну, и что вы тут развалились? – восклицает она, - Я же на стол накрыла уже! Потом заново греть?
- Щас, мам, идём! – заверяю.
Вовка сползает с кровати и вприпрыжку несётся вслед за бабулей на кухню.
А Юрка, потянувшись, прежде, чем встать, произносит:
- Любимый тёщин борщик. Я за него душу продам!
«Ты свою уже продал», - думаю я. А вслед за тобой, и я тоже свою продала. Ох, Коростелёв, гореть нам в аду! Прелюбодеи мы оба.
Глава 9
Её мать звонит мне сама. Уже на следующий день. Я узнаю этот номер. И даже решаю его сохранить в записной.
- Да, слушаю! – говорю.
На том конце провода вздох:
- Добрый день, Екатерина! Вы простите, что я беспокою вот так.
- Ничего, - удаляюсь я на балкон, - Есть какие-то новости?
- Да! – произносит женщина, - Вика вернулась домой.
Это звучит как признание. Как материнская радость. Блудная дочь вернулась.
«С приплодом?», - хочу я спросить. Но формулировать так не решаюсь.
- Она… сказала что-нибудь? – говорю осторожно.
На том конце провода снова вздыхают:
- Сказала, что сильно поссорились с ним. В общем, говорит, что он её на аборт отправил. Безоговорочно! Денег давал, уверял, что поможет. Но речи о том, чтобы рожать, вообще не шло. А эта дурында моя… Она же, вы представляете, думала, он её с собой в Москву позовёт? Потому и ушла на заочное. Говорит, думала, что он разведётся и замуж возьмёт.
- Ну, а как получилось, что она от него залете… забеременела? Ведь ребёнок его? – говорю приглушённо.
- Его, конечно! – упорствует мать, хотя веры ей нет, как и дочери, - Глупая девочка моя. Думала, ребёнком привяжет. Как бы ни так!
- А теперь, что вы намерены делать? – интересуюсь у матери Вики.
- Ну, во-первых, мы сходим к врачу. Что они скажут? Ведь это же её первая беременность. Скажут – рожать, значит, будем рожать.
Я про себя усмехаюсь. Установить факт отцовства не составит труда. Если она действительно не спала ни с кем больше. А затем подать на алименты. С худой овцы хоть шерсти клок.
И даже хочу порекомендовать это сделать в дальнейшем. Любовнице мужа… Совсем крыша едет!
- Что ж, я здесь вам не советчик. Как решит, так тому и быть, - говорю.
Женщина на том конце провода снова вздыхает, затем произносит:
- Спасибо вам, Катя. Вы… Вы очень мудрая женщина, правда! Другая бы на вашем месте… Я даже представить боюсь.
«Так зачем же ты это сказала, раз боишься представить?», - я нервно сжимаю смартфон. На что она рассчитывала? Эта женщина! Использовать мой гнев, чтобы вернуть себе дочь. И теперь она счастлива? Дочь вернулась, принесла в подоле. Как кошка, которая уходит в загул, а возвращается уже обременённая кем-то.
- Да, - говорю, - На здоровье!
Становится даже смешно. Как говорится, не жалко. От меня не убудет. Что ещё сказать?
- А вы? – робко интересуется женщина, - Вы… что будете делать? Ну, вы с мужем помиритесь?
- А мы и не ссорились! – я усмехаюсь.
- Как? – недоумевает она.
- А вот так, - я вздыхаю, - Вы извините, мне пора. Нужно ужин готовить.
Неужели она думала, что я стану с ней откровенничать. Щас! Разбежалась. Аж пятки сверкают…
Мне бы самой разобраться, что делать дальше.
Стоит мне отключиться, как смартфон опять начинает звонить. На этот раз беспокоит подруга, Алёнка. И голос её раздражённый:
- Я не поняла, Коростелёва? Ты что там мутишь у меня за спиной? Мне твой суженый-ряженый пишет.
- Юрка? – хмурюсь я.
- А у тебя есть другие? – смеётся подруга.
- А что он тебе написал?
- Написал… Щас! – Алёнка, по ходу, пытается, и говорить и читать одновременно, - Вот «Алён, вы вчера были вдвоём, или с кем-то? Откуда у Катьки синяк на ноге?». Эт чё за фигня?
Я предупредила Алёнку, что я якобы ночую у неё. Ну, чтобы для неё это не стало сюрпризом. Подруга согласилась прикрыть мою спину, но только если я ей потом подробно обо всём расскажу. Я обещала! А вот теперь сомневаюсь. О чём можно рассказывать, а о чём лучше бы умолчать.
- У Коростелёва крыша едет, вот то и происходит, - смеюсь.
- Так, а где ты была? – шепчет Алёнка, - Я так и не добьюсь объяснений?
- Лен, дай мне время, окей? Просто надо немного подумать, - прошу я отсрочку.
- О чём? Или… о ком? Кать… Ты что? Изменяешь ему? – настигает её догадка.
Вполне справедливая, кстати. Ведь я изменила. Всего лишь раз! Зато какой…
И до сих пор ощущаю чужие объятия. И губы чужие, и запах волос…
- Ты что? С ума сошла? – звучу неуверенно.
- Ну, не знаю, - тревожится подруга, - Кать, ты давай не юли, а? Может, встретимся, поговорим?
- Обязательно встретимся, Леночка! Только давай не сегодня?
Мне удаётся отделаться. С трудом. Всё равно припрёт к стенке. Ей это всегда удаётся. И придётся ей всё рассказать.
На балкон выходит Юрка. Вовремя вышел. Держит кофту в руках.
- Ты чего тут сидишь? Заболеть хочешь?
Майские вечера ещё слишком холодные, чтобы их коротать на балконе. Так что я позволяю себя увести. Дома тепло. Дома Ирка вернулась и бросила кеды как зря. Дома Вовка рисует на старых отцовских бумагах. Дома пахнет томящейся гречкой с грибами.
Дома я, дети, муж. Вот только теперь и ещё кое-кто поселился здесь, вместе с нами. С его стороны, это Вика с ребёнком, который растёт у неё в животе. А с моей, это Чарли с Андреем, с безумством той ночи и чувством, не проходящим, что всё это было во сне.
Глава 10
Месячные пришли, но какие-то скудные. Я привыкла, что у меня обычно льёт, как из ведра. А тут… Ну, а с другой стороны – это стресс. На фоне которого, удивительно, что вообще они соизволили явиться в срок.
Но напоказ, для супруга, я делаю болезненный вид. Использую своё положение на полную катушку, чтобы отсрочить момент нашей близости. Мы так ни разу и не спали с ним после приезда. Он пытался, но я умудрялась уйти…
Вообще, он в последнее время стал такой, непривычно внимательный что ли? Вот недавно, букет притащил. Нет, он дарит мне цветы! Но только по случаю. А без повода от него не дождёшься. Обычно, дарит большие, шикарные, не скупится.
Не поскупился и в этот раз. Огромный, из роз, мелких хризантемок, какой-то травки зелёной и воздушной с мелкими белыми цветочками.
- В честь чего? – озадачилась я, - Я забыла о каком-нибудь празднике?
Обычно я помню обо всех датах, и ещё ему напоминаю о предстоящих.
- Нет, - он отвёл мои волосы в сторону, прикоснулся к щеке, - Могу я просто без повода побаловать свою любимую женщину?
Меня резануло это «любимая женщина». Он редко меня так называл. Как-то киношно.
- Ну, просто, неожиданно, - я усмехнулась, - Спасибо, конечно! Мне очень приятно.
Он, вероятно, ожидал другой благодарности. Так что расстроился, кажется…
Вечером я, как обычно, сижу за рабочим столом. Моё рабочее место теперь дома. Нет, я постоянно бегаю! То по налоговым, то собираю отчёты у своих ИПэшников. У меня их двое. Ещё один просится, но я пока не решилась. С этими работаю уже лет пять. Так что знаю их слабые стороны. А там придётся с нуля изучать.
- Катюш, занята? – суётся супруг.
Я угукаю.
Но он, тем не менее, проходит в комнату.
«А зачем тогда спрашивал?», - нарастает внутри раздражение. Я молчу.
Он садится на кресло:
- Катюш, я вот что думаю. Может нам на море махнуть, а?
Я тяну воздух в себя, не отрываю глаз от отчётности. Мы редко ездили вместе. В последние годы, у него постоянно какие-то форс-мажоры на фабрике. То конвейер сломался, то склад подожгли.
Пожимаю плечами:
- Давай.
- А ты, куда бы хотела? – интересуется муж.
«Нет», - думаю я. Ну это уж совсем ни в какие ворота не лезет! Ещё и спрашивает, куда бы я хотела. А я тебе скажу.
- В Геленджик.
- В Геленджик? – по голосу слышу, как он скривился, - Ты серьёзно? И что там делать, в этом Геленджике?
- Ну, у тебя там Санёк, твой институтский приятель, - напоминаю.
«А ещё там твоё место силы, где ты познакомился с ней», - добавляю про себя.
Юрка хмыкает:
- Санька? Да ну его! Мы с ним уже год, наверное, толком и не общались. Да и домик у него, честно сказать, так себе. Да и вообще! Я думал, в загранку махнуть?
- Ну, давай, - говорю, - Вчетвером?
- А…, - тянет Юрка, - Я вообще-то думал, вдвоём, с тобой. Ну, типа второй медовый месяц. У нас же была годовщина. Отметим!
Я наконец поднимаю глаза на него:
- А детей? Их куда?
Юрка сидит, ногу на ногу. Как король на троне. Руки разложил на подлокотники. Такой важный!
- Ну, у нас двое детей, две бабули! Каждой по дитятку. Пусть развлекаются.
Меня так и порывает его укусить побольнее. Да, у нас две бабули! А толку-то? Моя, с мая по октябрь пропадает на даче. А его мать недавно устроилась работать. Мало ей пенсии! Так она теперь в ПВЗ на выдаче и приёмке товаров. Сидит такая, в очках. Деловая.
- Ну, да, я вижу, ты уже всё распланировал. Куда и кого денешь, - бросаю, вернувшись к работе.
- Катюш, - отзывается он, - Ну, а что? Мы разве с тобой не заслужили маленький отпуск? Когда мы в последний раз отдыхали вдвоём? Напомни!
- Ты как будто меня упрекаешь, - вздыхаю.
- Нет! Я наоборот. Я себя упрекаю, а не тебя, - говорит Коростелёв.
Поднимается с кресла, подкинув себя. И подходит ко мне со спины. А меня аж пот пробирает. Не дай боже коснётся…
А он и касается. Мало того! Наклоняется ниже, отводит назад мои волосы и целует в то место за ушком, от которого я обычно таю. А сейчас вся цепенею в желании дёрнуть плечом.
- Я винюсь, что слишком мало заботился о моей любимой жене. Но теперь всё будет по-другому. Поверь мне, котёнок! Я так решил, что ты – самое важное в моей жизни. И я буду тебя баловать, если ты не против. А ты не против?
Я сжимаюсь в комок. Надеюсь, он не чувствует этого? И дышу от внезапно нахлынувшего… Даже не знаю, чего. Отвращения? Да неужели?
- А что мне взамен моя кошечка даст? Даст немножечко ласки? – ныряет он рукой вниз, мне между бёдер.
Я сжимаю их крепко:
- Юраш, ещё нет! Ещё нельзя, - пытаюсь его образумить.
- Так долго уже? – напрягается он, - Который день по счёту? Пятый? У тебя же обычно дня три, не больше?
- Ну… не знаю, - вздыхаю я, - Простыла, наверное. Воспаление, или типа того! Схожу к гинекологу, как пройдут.
Он ещё какое-то время дышит мне в висок и не разжимает объятий. Но «ловить тут нечего». И поняв это, он наконец-то меня отпускает. Выпрямляется. И, прежде, чем выйти, бросает:
- Насчёт того, куда поехать. Я серьёзно! Жду твоих предложений?
Я выдавливаю из себя улыбку. А когда он выходит, прикрыв дверь за собой, то сдёргиваю с носа очки и прикладываю к лицу вспотевшие ладони.
С каких это пор я стала так реагировать на его близость? Ума не приложу! Вот не знала бы я про эту его измену, и жила бы спокойно. Так нет же!
Но измена ли Юркина тому виной? Или всё же, моя собственная? Ведь не могу не думать о нём, об Андрее. И, засыпая, каждый раз, представляю его вместо Юрки…
- Мам! – внутрь комнаты суётся сыновья мордашка.
- Чего? – смотрю на него.
- А можно я с тобой посижу? Я буду тихонечко, - просится он.
Я улыбаюсь:
- Конечно, мой зайчик. А что у тебя там? Рисуешь?
Он кивает. Проходит, и тоже садится на кресло. Там, где только что восседал его отец, он утопает с ногами.