Мой пронзительный крик пронесся по ночному лесу, после того как неописуемая боль выстрелила в правой ноге. От шока я повалилась вперед, сбивая колени, а руками упираясь в землю. В глазах потемнело. По щекам ручейком побежали слезы, которые капали на траву, смешиваясь с ночной росой.
Оборотни не плачут. В крайнем случае они воют от боли. Однако я была дефектным оборотнем. Не чувствовала зверя внутри, в следствие чего не превращалась и — самое печальное — не обладала регенерацией. Если бы не наличие звериных глаз, а точнее, дурацкого желтого свечения, что проявлялось при сильных эмоциях, и отличного иммунитета к различным болезням, меня можно было бы назвать человеком.
Но нет, я и недочеловек, и недооборотень.
Всегда знала, что являюсь позором для моего отца Бенедикта Роуза, альфы стаи Северной лощины. В отличие от младшей сестры. Настоящей волчицы. Только Эбби для меня не полнородная сестренка. У нас разные матери. Правда, мы обе воспитаны отцом. Родительница Эбби умерла при тяжелых родах. Она была одной из самок стаи, которую альфа покрыл в полнолуние. О моей же матери он умалчивал. И все же мы с сестрой росли в отцовской любви. Пусть в моем случае он и пытался скрыть свое разочарование. Когда я была маленькой, это у него получалось лучше, а чем старше становилась, тем больше улавливала печальные взгляды и тяжелые вздохи, поэтому стала задавать вопросы о своей родительнице, чтобы выяснить, почему я такая.
Даже на двадцатом году жизни собралась нанять частного детектива, чтобы провести расследование. Однако произошло несчастье, которое привело меня в этот лес. На запретную территорию.
Совладав с болью, я оглянулась назад и увидела, что угодила в чертовски огромный капкан. Такие не ставят на обычных животных. Они больше подходят для оборотней. Острые зубья впились в кожу. Кровь просочилась сквозь джинсы, закапала на землю. Другая бы волчица на моем месте просто разжала бы стальную ловушку и, прихрамывая, пошла бы дальше. Я же еле держалась в сознании. Адская боль моментально растеклась по всему телу. Она лишала меня силы. Вызывала головокружение.
Кто оставил здесь этот проклятый капкан!?
Я знала, что запрещено было заходить так глубоко. На эту бесхозную якобы территорию не рисковал соваться ни один обороть не только нашей стаи, но и соседних. Даже наш самовлюбленный бета. Даже мой отец.
Только у меня не осталось выбора. Мне нужен тот, кто обитает на этой земле. Тот, кого побаиваются все оборотни вокруг.
Странный одиночка. Безусловно, очень сильный альфа.
Только почему такой зверь отказался от стаи и предпочел скрыться в темном лесу? Альфе жизненно необходимо управлять другими. В этом вся его суть, смысл жизни. Даже если он теряет свою стаю, инстинкты ведут его к чужой, которой управляет более слабый вожак. Что могло заставить такого оборотня переломить себя и выбрать одиночество?
Это слишком необычно, чтобы не привлекать внимания. Слишком иррационально.
Отдышавшись, я снова глянула на ногу. Малейшее движение усиливало боль в стократ. Однако я не могла просто продолжать так лежать и истекать кровью. Нужно раздвинуть капкан, чтобы высвободиться.
Собрав волю в кулак, потянулась к металлическому зверю. Руки дрожали, когда я вцепилась ими в пружины и попыталась надавить. От боли инстинктивно сцепила зубы, настолько сильно, что, казалось, они раскрошатся из-за давления. Я вся превратилась в один сплошной сгусток пылающей агонии, но чертово орудие пыток никак не поддавалось, а мои попытки лишь больше изматывали меня.
— А-а-а, — закричав, сдалась и прижалась лицо к прохладной траве.
Прикрыла глаза.
— Я немного отдохну и попробую снова, — пообещала себе.
Однако чем дольше я лежала, тем больше понимала, что сил бороться не осталось. Спутанные мысли блуждали в голове.
«Прости, папа, я не смогу тебе помочь. Прости, я не спасу нашу стаю, не уберегу Эбби от мерзкого Итана. Я — дефектная волчица. И погибну так же глупо, как жила».
Веки налились свинцом и не поднимались. Я абстрагировалась от боли как могла, поминутно проваливаясь в бессознательное состояние. Жизнь вытекала из меня. Я приняла это как неизбежность.
На периферии сознания звук приближающихся шагов показался игрой воображения. Попыткой ухватиться за спасение, которого неоткуда было ждать. Однако так хотелось верить, что меня нашли, поэтому из последних сил я приоткрыла глаза, чтобы мутным взглядом увидеть очертания мужчины. Кто-то пришел мне на помощь, или мое сознание приняло желаемое за действительное, а тень создавало дерево?
Сил сфокусироваться не осталось. Все плыло перед глазами, а затем я провалилась во тьму.
***
Я с трудом выплывала из беспамятства, которое вцепилось в сознание своими цепкими пальчиками и не желало отпускать. Тело ощущалось тяжелым, словно меня пригвоздило к земле массивной плитой. Попыталась открыть глаза, но веки словно слепились. Вдруг ноющая боль в ноге напомнила о том, что со мной произошло накануне. Затем я вдруг ощутила влажное касание, после которого боль уменьшилась.
Странно, но я помнила, какой сильной она была. Как из-за шока отключилась. Только сейчас я бы назвала ее блеклой копией той, что накрыла меня в лесу. Слегка подрагивающая рана, что постепенно утихала после каждого влажного касания. Самое удивительное, мне становилось даже как-то приятно. Непонятное ощущение. Такое я точно испытывала впервые. Похожее на чувствительные мурашки, которые охватывают тело, когда тебе расчесывают волосы или делают успокаивающий массаж. Только в моем случае они действовали намного интенсивней.
Мужчина не раздумывая оставил меня одну в сырой пещере, а сам растворился в ее глубине. Я успела только повернуться, когда увидела, как его тело поглощает темнота.
— Эй, постой! Я хочу поговорить! Пожалуйста, вернись!
Мой голос эхом пролетел по каменным стенам, но не нашел ответа.
Вот же придурок! Бросил меня!
— Я не уйду, слышишь! Не уйду, пока не поговорю с тобой! Меня прислал отец! Я думаю, ты знаком с ним! Уверена, вы встречались!
На самом деле я немного врала. Отец не отправлял меня напрямую к этому одиночке. Точнее, он не говорил, что это он, но и другой никто не приходил на ум.
Я вспомнила вчерашний вечер, когда он метался в горячке по постели, а я находилась рядом с ним, обтирала холодным полотенцем, попутно обдумывая создавшиеся проблемы: его ранение, что не лечилось; бету, готового воспользоваться ситуацией, мое бессилие. В это время проклятый Итан поджидал под дверью. Я знала, чего он хочет. Сейчас, когда мой сильный родитель ослаб, бета нашей стаи собирался заполучить все, что давно желал, — стаю, меня, а затем и мою сестренку, когда у нее назреет первый цикл течки.
Меня аж передернуло от этой мысли. Как и в ту минуту, когда я сидела возле постели родителя.
Папа, наверное, тогда почувствовал мое состояние, потому что открыл глаза и прохрипел мое имя:
— Р-рони.
Оно все еще звучало в моей голове, как и наш разговор.
Я сразу наклонилась к нему.
— Папа, папочка…
На глаза наворачивались слезы. Мой альфа выглядел невероятно истощенным. Тот, кто всю жизнь был нам с сестрой за двух родителей, кто защищал нас и оберегал. Я поверить не могла, что видела его таким.
— Кто это сделал с тобой? Папа, кто? Почему регенерация не действует? Почему тебе становится хуже?
— Он уже предъявил на тебя права? – с трудом спросил он, не отвечая ни на один из моих вопросов.
Его кадык дернулся от того, как тяжело ему давалось каждое слово.
— Кто? Итан?
— Д-да, он.
— Нет, но пытается.
— Не поддавайся. Иди в лес. Туда.
Я сразу догадалась, куда именно он меня направлял. Запретная территория. Туда не смел забрести ни один оборотень, потому что там обитал странный одиночка.
— Иди к нему, — приказал папа, прежде чем силы снова его покинули.
Он закрыл глаза и тяжело задышал.
Сейчас, находясь непонятно где, я даже не знала, жив ли он. Я ушла, хотя не была уверена, что «к нему» — это означало к одиночке. Все же он единственный, кто пришел мне на ум. Тихо покинула комнату. Не сказала никому ни слова. Почти сбежала в лес. Предполагаю, что Итан уже нашел мой след. Надеюсь, решил, что я скрылась, дабы пережить горе. Также надеюсь, что моя сестра в безопасности. Пока она не созрела окончательно, он не посмеет ее тронуть, как и добить отца.
Ему нужно доверие стаи, а сестра может стать его гарантией перед нашими оборотнями в будущей стабильности под его руководством. Как лучше всего закрепить свои позиции? Правильно — связать себя с дочерью бывшего альфы, которого все уважали. Со мной он не будет официально соединяться. Возьмет против воли, чтобы потешить эго, но сделает своей любовницей, игрушкой, ведь дефектная волчица не нужна ему в статусе альфа-самки.
Эти мысли придали мне сил подняться на ноги. Рана все еще побаливала. Да и общее состояние было ослабленным, ведь я потеряла много крови. Однако, опираясь на каменную стену, таки встала. Сначала подумала пойти за одиночкой вглубь пещеры, но все же побоялась вывести его из себя.
Он должен вернуться. Не может же он прятаться от меня. Просто нужно подождать. Огляделась, понимая, что здесь ничего нет. Даже намека на костер. Часть пещеры хорошо освещалась из-за луны, что ярко светила в небе. Завтра наступит полнолуние. Боялась даже представить, что меня ждет дома. Итан и без того не отличался терпением, а теперь, когда на его пути не встанет отец, а инстинкты всполошатся под действием луны, уверена, он придет за мной.
Меня ждет откровенное насилие, которое в нашем обществе признают как право сильнейшего взять то, что он желает.
Тяжело вздохнула от этих мыслей, опустила голову и увидела бинт. Его, наверное, принес одиночка, чтобы перевязать мою рану, но я взбесила его, поэтому он ушел, прежде чем сделал это. Поправив свою потрепанную рубашку, на которой уже не хватало пары пуговиц, я медленно снова опустилась на пол. По крайней мере здесь сухо и не грязно. Мне пришлось самой заняться своей ногой. Я аккуратно забинтовала рану. Это было несложно, ведь мужчина разорвал штанину моих джинсов до колена. Затем я вытянула ногу вперед, найдя самое удобное положение. Вторую согнула и подтянула к себе и положила голову на колено. И стала ждать возвращения оборотня.
Минуты тянулись слишком медленно, а мое состояние ухудшалось. И дело было не в ране. Она как раз перестала болеть, лишь пощипывала, явно заживая. Нет, что-то другое происходило со мной. То, что я ощутила, когда он облизывал мою ногу и о чем забыла, когда он оставил меня, — прилив возбуждения.
Да, сейчас я не сомневалась, что это было оно. Наверное, природа наконец решила надо мной сжалиться, подарив в это полнолуние течку. Другого объяснения своему состоянию я не находила. Тело, которое столько лет не реагировало на половую активность, сейчас проснулось. Именно в момент, когда я оказалась в такой глупой, нестабильной ситуации.
Что он сделал? Что он, черт возьми, со мной сделал? Теперь я не сомневалась, что мое состояние его рук дело. И после последнего инцидента все только ухудшилось. Я проснулась от спазмов внизу живота. Мое лоно скручивало от боли. Тело покрылось испариной.
Посмотрев на вход в пещеру, я поняла, что давно светит солнце. Настал новый день, но мое положение только ухудшилось. Я не могла уйти отсюда. Мне нельзя было такой возвращаться в стаю. Без сомнения, у меня началась первая в жизни течка и ее спровоцировал этот одиночка.
Худшего времени и не придумаешь.
Как там отец? Я боялась, что Итан решит его добить. Надеялась только на то, что стая не пойдет на поводу его силы и не позволит ему совершить этот грех. От страха за родителя и сестру скручивало кишки.
Если я не могу уговорить одиночку помочь приструнить Итана, то теперь он все равно мне необходим. С моим состоянием что-то не так. Он обязан исправить то, что натворил. Мне придется просить его. Умолять. Но для этого мне сначала нужно отыскать одиночку.
Я покосилась на темноту в глубине пещеры. Туда мне дорога. Вслед за ним.
Кое-как я поднялась на ноги. Пришлось опираться на стену. Поправила свои джинсы, скривившись от ощущения стянутой кожи в том месте, где засохла его сперма. Душ — одна из желаемых потребностей, недоступных сейчас. Затем посмотрела на куски ткани, что некогда были рубашкой. Прикрыть лифчик нечем. Будем считать, что на мне короткий топ. Тем более, что бюстгальтер состоял из мягких чашечек, покрытых ажурной тканью треугольной формы, острый уголок которого тянулся к верху плеча. Никак металлических спиц и тонких лямок.
Держась одной рукой за стену, я направилась прямиком во мрак. Каково же было мое удивление, когда я, пройдя несколько метров, уловила шум. Очень похоже на ручеек. Ускорилась. Обогнула поворот. Продвинулась еще вперед и вышла из-за плоского выступа прямиком к небольшому озеру, в которое поступала вода сквозь щели в камнях.
— Ничего себе! — пораженно выдохнула, но мой голос поглотил звук воды.
Пещера в пещере, вот где я оказалась. Огромное полукруглое пространство. Однако реальность недостаточно меня шокировала, потому что на другом конце озера я увидела ступеньки и двери в стене.
— Сукин ты сын! — выругалась, направившись туда.
Дверь оказалась незапертой. Конечно, он не беспокоился, что к нему заявится незваный гость. Просто волчий ублюдок! Я была так зла, что хотела растерзать его.
Маленький коридор вывел меня в просторную гостиную с панорамными окнами. Ошарашенная, я уставилась на голубое небо и верхушки деревьев. Еще больше меня добило то, что мимо окна пролетел настоящий ястреб.
Черт меня возьми, у этого одиночки настоящий особняк внутри пещеры! И никто об этом не догадывался. Я двинулась вперед. Остановилась посреди комнаты, оглядываясь на предметы интерьера. Кожаный диван черного цвета с выразительной белой строчкой, расположенный посреди комнаты. Уютный камин в каменной стене из гранита, в котором горело ласковое пламя. Огромная шкура на полу, которая так и манила опуститься на нее, чтобы почувствовать, такая ли она мягкая, как кажется. Ведь я-то считала, что он жил как зверь, а по сути он вел достаточно цивилизованный образ жизни.
— Что ты здесь делаешь? — прогрохотало за моей спиной.
Я вздрогнула от грозного звука и резко обернулась, встретившись со злым взглядом. Быстро опустила глаза, сосредоточившись на его обнаженной груди. Этот придурок купался, потому что предстал передо мной в одном белом полотенце, обмотанном вокруг статных бедер. Второе полотенце, поменьше, свернулось вокруг шеи.
Уверена, мерзавец принимал настоящий душ, учитывая, каким современным оказался его дом, в то время как я валялась грязной на полу в пещере. Не в силах сдержать негодование, яростно поинтересовалась:
— Почему ты оставил меня в пещере, а не привел сюда?
Обида откровенно проскальзывала в моем голосе. Он обращался со мной как с животным, недостойным переступить порог его дома.
— Я сделал для тебя все, что в моих силах, — прорычал он, избегая прямо отвечать на вопрос. — Ты должна была уже убраться восвояси.
— Я говорила, что не могу. Мне нужна твоя помощь.
Одна его бровь иронично изогнулась, когда он пренебрежительно фыркнул:
— Меня не колышут твои проблемы.
И говорил он нормально, не как одичавший зверь, каким я его приняла поначалу. Вся картинка, что сложилась в моей голове, моментально разбилась. Осколки больно задели мое самолюбие.
— Завтра полнолуние, — напомнил он. — Ты должна уйти до этого времени! — категоричность в мужском голосе мне не понравилась.
— Пожалуйста… — наступая на гордость, обратилась к нему, но меня резко перебили.
— Я не стану помогать твоему отцу! — бросил он, давая понять, что слышал мои крики в пещере.
Это еще больше разозлило меня. Бесчувственный чурбан. Я уже хотела высказать ему все, что о нем думаю, когда тело вновь среагировало на мужскую близость и внизу живота болезненно сжались мышцы. Нос уловил пряный аромат без капли химии. Ни геля для душа, ни шампуня. Только его настоящий запах, который дурманил рассудок, вызывал желание приблизиться, уткнуться носом в его кожу и вдыхать полной грудью. Мои гормоны сошли с ума, реагируя на исходящие от него феромоны. Казалось, что меня что-то царапало под кожей, тянуло вперед. К нему.
Полотенце, что было на нем, полетело на пол. Мои щеки заалели, но взгляд прилип к мужскому естеству. Спаси меня Господи, но там было на что смотреть. По большей части все оборотни обладают внушительными размерами, но ни один из них меня особо не привлекал. Видеть мужчин обнаженными казалось естественным. Особенно, когда они при тебе превращаются. При этом, если у них гон, то они находились в возбужденном состоянии. Некоторые даже откровенно хвастались своим даром природы, пытаясь стать тем, кто пробудит мой интерес. Однако все было тщетно. Мои тело никак не реагировало на их призывы, поэтому все вокруг стали считать меня фригидной. Да что там все! Я сама так считала до роковой встречи с одиночкой.
Почему именно этот оборотень заставил мои ноги подкоситься? Тяжело сглатываю, смотря на гордое доказательство его мужской силы. Массивный, с выпуклыми венами, чуть изогнутый в своей стойке вверх. Все во мне трепещет от его вида. Внутренние мышцы напряженно сжимаются. Ему должно быть больно от такой твердости, поэтому он выглядит злым.
— Хватит! Убирайся, пока еще можешь! — рычит он, и эти звериные нотки в его голосе отдаются вибрацией внизу моего живота, что только усугубляет мое состояние.
Интуитивно я прикладываю ладонь чуть ниже пупка, слегка надавливаю, а затем разворачиваю ее пальцами вниз и бесстыдно просовываю между своих ног, чтобы надавить на ноющее местечко поверх джинсов. Их ткань раздражает кожу. Бесит меня! Я почти на грани того, чтобы стянуть их прямо перед ним. Однако последние остатки рациональности помогают мне сдержаться, что поднимает из глубины души скребущее раздражение. Неудовлетворенность, которую я чувствую годами, достигла своего апогея, поэтому я выплескиваю все свое негодование на стоящего передо мной мужчину:
— А если я не хочу? Выбор у меня невелик! Все же между Итаном и тобой я выберу тебя, ведь тебе не нужна наша стая, значит, ты не станешь связываться со мной, не поставишь на мне проклятую метку.
Он сверлил меня хмурым взглядом. Я надеялась, что мои слова задели его и он обдумывает их. Дожилась! Бессовестно предлагаю себя волку, хотя стольких сама отвергла.
— Утоли мой голод, пожалуйста, и я уйду. Оставь свой запах на мне. Он побрезгует прикоснуться ко мне после чужака. Это хоть на пару дней послужит для меня защитой, пока я не придумаю, что делать дальше.
На тот момент план казался идеальным. Я не могла унять течку сама, но и проваляться несколько дней в лесу, сгорая в агонии, не желала. Мне надо утолить эту жажду, чтобы вернуться в стаю. Они сразу по запаху поймут, какие изменения во мне произошли, поэтому я должна пахнуть самцом.
Черт возьми, я во всех смыслах зависела от него. Это чувство беспомощности и потребности съедало меня изнутри. Меня тошнило от положения, в которое я попала. Я всегда была сильной, гордилась своим внутренним стержнем. Считала, что почти отношусь к альфа-самкам, лишь отсутствие волчицы не позволяло мне заявить о своем месте в иерархии стаи. Меня убивала роль, которую мне ответили. Белая ворона — вот кто я. Я состояла в стае и в то же время не принадлежала ей.
Теперь у меня появился шанс поправить это. И, возможно, благодаря своему новому статусу, я смогу уберечь отца и отстоять сестру.
Приняв решение, я отступила от него и потянулась к кнопке джинсов, при этом сделала шаг назад, двигаясь в сторону камина.
— Уходи.
Уже не приказ, а мольба. Я откровенно ликовала, уловив эти нотки. Его могучая грудь тяжело поднималась и опускалась, в то время как мышцы живота напряглись. Глаза испепеляли меня своим янтарным свечением. Он был на грани. Я знала это. Видела. Чувствовала. Терпкий запах возбуждения витал вокруг нас. Кровь кипела в венах. Еще немного, и она просто зашипит, превращаясь в пар.
— Я не могу, — в очередной раз возразила ему, снова пытаясь достучаться.
Я так надеялась, что он поймет всю безвыходность моей ситуации, но наткнулась на непробиваемую стену, поэтому сделала единственное, что могло пошатнуть его непоколебимость — одним быстрым движением потянула джинсы вместе с трусиками вниз.
Знаю, что это не выглядело эротично, особенно когда я стаскивала штанину с раненой ноги. Неважно, главное, что я осталась почти голая перед ним. Остался только бюстгальтер, который ни капли не скрывал мои заостренные соски. От него я тоже быстро избавилась. Чувствовала ли я смущение от того, что предложила себя ему? Возможно, где-то на задворках сознания. Гораздо больше я ощущала жажду, потребность в этом мужчине. Оборотне. Самце.
Неожиданно я поняла, что даже имени его не знаю. Я собралась отдаться ему, незнакомцу, которого кроме как «одиночка» никак не могла назвать.
— Ты делаешь ошибку, девочка, — предупредил он.
Его голос звучал грубо. Низкий, сдавленный, бас, который прошелся по моей коже словно бархат, вызывая сотни мурашек. Был ли он неправ? Не знаю. Время рассудит. Сейчас все, о чем я могла думать, так это он.
— Пожалуйста…
Это было унизительно для волчицы — просить о том, чтобы тебя взяли. Любая другая в жизни бы такого бы не сделала. Но я же бракованная. У меня нет зверя. И никогда не было звериного притяжения, но теперь появилась эта дикая потребность. Тугая, скручивающая изнутри боль вперемешку с разъедающим голодом, от которого тело сковывал озноб. Настоящая чертова ломка. Как будто в меня влили каплю дурманящего наркотика и оставили мучиться от его воздействия, чтобы развить зависимость до максимального предела.
Он не прошел далеко, а лишь переместил нас к камину. Мы опустились на пол, и вскоре я ощутила ягодицами мягкость медвежьей шкуры. Новое положение позволило мне сильнее почувствовать давление на мою пульсирующую плоть. Интимные губки разошлись в приглашении, а женские секрет покрыл не только ноющий вход, но растекся и на лобок, и бедра.
Одиночка отпустил мой рот, слегка отстраняясь, и между нашими губами потянулась тонкая ниточка слюны. Он поднял руку, провел указательным пальцем по влажным губам, оттопырил нижнюю, а затем повел палец вниз. Прошел подбородок, шею, пока не добрался к ложбинке между грудями. Остановился, как вдруг я ощутила, как в кожу там упирается что-то острое. Поняла, что трансформировал руку, выпуская когти. Я вскрикнула, когда он провел им по ткани бюстгальтера, разрезая его на две части и оставляя красный след на моей коже. Половинки разошлись в стороны, открывая его взору мои острые вишенки. Был топ, и нет его.
Я нова невольно покраснела, а он, вдоль насмотревшись на мою наливную грудь, поднял глаза к лицу, впитывая своим звериным взглядом мое смущение. Черты лица заострились. Человеческие немного отступили назад, уступив место проскальзывающему под кожей волку. Все же он сдерживал свою вторую сущность, не позволял ему вырваться наружу.
Я задрожала от понимания, что не смогла бы справиться с этим зверем. Он бы разорвал меня на части, заклеймил бы собой. К счастью, подобное не нужно было ни мне, ни одиночке. Особенно ему. Я же по доброй воле зашла в логово дикого хищника и предложила себя, поэтому не оставила за собой права диктовать условия. Должна была покориться, принять его верховенство и позволить утолить голод, но, на удивление, не способна была отвести от него взгляд. Смотреть альфе прямо в глаза — значит бросать вызов. Вызов на оспаривание его власти или приглашение на соитие, но даже во втором случае самки обычно не выдерживают и опускают взгляд в пол.
—Ты доиграешься, мышка! — рычащим голосом предупредил он.
От это звука меня словно перевернуло. Наслаждение стрельнуло внизу живота, провоцируя новый прилив влаги. Он с шумом втянул воздух. Невольно щеки залила краска от понимания, что он чувствует мое возбуждение. Его запах был таким сильным, что окутал нас своими пряными нотками. А вот то, как он меня назвал раздражало. Я не мышка. Не слабая.
— Течешь, — удовлетворенная констатация факта окончательно взбесила меня.
— Это ты сделал! У меня никогда не было течки! Ни разу! Ты вызвал ее во мне! — я бросала обвинения, но казалось, они приносили ему только удовольствие.
Чертов волчара, который пытался меня выгнать, сейчас наслаждался тем, что сделал со мной. От охватившей меня злости я дернулась под ним, и в ответ он сделал выпад, скользя твердостью между моих приоткрытых губок. Головка задела набухший клитор, вызывая в теле импульс удовольствия.
Протяжный стон вырвался из моего горла. Я замерла, выгнувшись телом навстречу. Это было одновременно больно и сладко. Всплеск эмоций уносил меня за край осознанности. Я дурела от потребности ощутить это снова.
— Еще… — взмолилась к нему.
— Я сам решу, как трахнуть тебя, — злобно рыкнул оборотень.
Моя внутренняя непокорность вырвалось наружу, поэтому я попыталась завозиться под ним, собираясь снова добиться того волшебного трения. Нельзя так вести себя с альфой! Ох нельзя! Разум вопил, что дразню его зверя, заставляя сорваться с поводка, на который его посадила человеческая часть. Я же выросла среди оборотней. Знаю все о их повадках, но сейчас вела себя как несмышлёная человечишка. Или же моя течка подсознательно толкала меня на то, чтобы вытянуть сильного волка наружу, не представляя , к каким последствиям это приведет.
— Прекрати это! Не борись со мной! — потребовал он.
— Тогда трахни меня наконец! Я не могу больше это терпеть! — в ответ прокричала ему.
Его рука вдруг взметнулась вверх, с силой сжала мое горло. Подушечка большого пальца надавила там, где бился пульс. Я затихла под ним, ведь знала, что, достаточно ему сильнее сжать пальцы, и я забьюсь от нехватки воздуха. Моя жизнь в его руках. В то же время липкий страх, который расползся по позвоночнику, лишь усилил сокращение в моем лоне. Оно горело огнем от потребности ощутить его внутри. Пустота прожигала мышцы, оставляя на стенках канала ожоги.
Он снова сделал выпад, обволакивая свою длину в мои соки. Протяжный хрип с трудом вырвался из сдавленного горла. Тело изогнулось дугой. Грудь выпятилась вперед, а соски призывно затвердели. Если все самки нашей стаи ощущали подобное, то понятно, почему они сходили с ума во время течки. Это невозможно было выдержать в здравом рассудке.
Рукою он сильнее сдавил мою шею, из-за чего я утонула в биении собственного пульса, который трепетал, словно загнанная в клетку птица. Мои глаза закатились. Голова уперлась в меховое покрытие подо мной.
Вибрирующий, низкий звук вышел из него, когда он стал ритмично тереться об мою щель, сбрасывая меня в грань безумия. При каждом движении гладкая головка с усилием билась об мой распухший клитор. Чувствительная горошина напряглась. Тело подготовилось к оргазму. Ждало его как спасения. Только я никак не могла уловить сладкий спазм. Он ускользал от меня, принося еще больше страданий. Казалось, моя матка спазматически сжималась, словно знала, что ее подпитка где-то близко, но не достигает ее.
Чертов ублюдок!
Слезы выступили на глаза. Я вцепилась в его руку своими пальцами. Царапала кожу. Приподнимала таз в надежде, что вот сейчас тугая головка попадет именно туда, где ее призывно ждали. Бедра напряглись от усилий, которые я предпринимала. Секс с ним превратился в настоящую пытку, а течка во мне достигла апогея.
Я ощущаю себя слишком хрупкой в руках живого воплощения могущественной звериной силы. Он может сломить меня одним движением рук, но сейчас он хочет другого. Он жаждет вытрахать мне все мозги, заставить покориться, наказать за то, что пришла, за то, что соблазнила на это спаривание. Я остро чувствую его злость вперемешку со страстью.
Ритмично врывающийся в лоно орган растягивает до предела мои мышцы, а головка члена идеально натирает отзывающееся болью и потребностью местечко. Самое чувствительное, сладкое, то, которое вело меня к вершинам экстаза.
Звуки страсти расходятся от нас по гостиной. Треск дров в камине лишь добавляет им эротичности. Мужчина сопит за моей спиной , пока с моих губ срываются протяжные стоны. Горло уже пересохло. Слегка подрагивает внутри. Голос срывается в хрип.
Руки перемещаются с моей талии на лопатки, надавливают сильнее, заставляя всем телом полностью прижаться к шкуре. Соски болезненно ноют от постоянного трения о мех, что только усиливает мое стремление кончить. Экстаз близко. Казалось, я стою на самом краю – достаточно только расправить руки и спрыгнуть вниз, но что-то еще останавливало меня. Как будто вцепилось в край мнимого платья и держало над желанной пропастью.
Огромное потное тело полностью наваливается на меня, лишая возможности дышать. Если до этого я считала, что он проник максимально глубоко, то сейчас поняла, что это еще не предел. Сейчас он заполнил меня полностью, я даже не подозревала, что в меня можно войти настолько глубоко.. Рот раскрылся в немом крике, но даже сил выдать звук не осталось. Я словно рыбка, выброшенная на сушу, отчаянно хватаю воздух.
Он не дает мне передышки. Обхватив рукой мою шею, как бы закрепляет в данной позиции, а затем возобновляет свои удары, прямо вколачивается в меня.
Сейчас мы настоящие дикари, предающиесяе похоти.
Мир расплывается перед глазами. Пламя в камине блекнет, в то время как я сгораю в эйфории оргазма, который неожиданно захватывает меня. Мышцы лихорадочно сжимаются вокруг его плоти, из-за чего ему труднее выскочить наружу и снова наполнить меня, но все же он не прекращает свои бешеные рывки.
Взрывы энергии распространяются по венам один за другим. Я реально воспаряю на небеса. В то место, где никогда не была. Мой первый оргазм шикарен. Глаза закатываются, но вместо тьмы меня встречают вспышки белого света. Это было божественное удовольствие, которое я не забуду до конца своих дней. Даже если ему не суждено повториться.
Теперь я остро осознаю, какой пустой была моя жизни без этого наслаждения. Я чувствую, что буду всегда благодарна одиночке, что подарил мне эти эмоции. Удовольствие, которое сильнее наркотического кайфа.
А затем что-то изменилось.
Находясь прямо во мне, он вдруг стал толще. Растянул мышцы так невероятно сильно, что простая человеческая девушка, наверное, не выдержала бы подобного, а мое тело всколыхнулось от вспышки очередной волны запредельного экстаза. Такого нереального, что это отрезвило меня. В затуманенном разуме вдруг пришло осознание происходящего!
Нет, нет, нет! Он запирался во мне!
Я обернулась, но встретила сзади уже не мужчину, а почти зверя.
— Великая Луна, НЕТ! – кричу из всех сил. — Не делай этого со мной!
Он еще смог кое-как выскочить наружу, и я понадеялась, что человек под личиной оборотня услышал меня. Вот только мои надежды были напрасны. Он вскинул голову, грозно рыкнул, демонстрируя мне острые клыки, как бы говоря тем самым, чтобы не рыпалась, ведь он в своем праве, а затем снова пристроился ко мне.
Я запаниковала. Тело еще подрагивало от остатков оргазма, и это мешало мне принять верное решение, но когда он готовился проникнуть в меня в очередной раз, я четко понимала, что этот рывок станет последним для нас. Тогда он полностью запрется во мне. Мой самец явно находился на грани. Он готов был спариться в самом конкретном виде, а именно выплеснуть все свое семя в меня и раздуться, чтобы ни капли не утекло наружу, а было принято моим телом для разведения потомства.
— Это плохая идея! Пожалуйста, прекрати! Ты не хочешь связаться со мной! Не надо! — взмолилась я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Я ведь только хотела, чтобы прошла течка. Не этого! Мне не нужна пара! Тебе не нужна тоже!
Мои слова для зверя были бессмысленными. Своим сопротивлением я лишь сильнее разжигала его аппетит.
У меня не было шанса спастись от уготованной мне участи, но я попыталась. Резко толкнула пятками его в ноги и поспешила отползти от него. Мне удалось сделать лишь пару движений, когда он с рычанием навалился на меня, придавливая уже не к мягкой шкуре, а твердому деревянному полу, за который я цеплялась ногтями.
— Боже, полнолуние же завтра! Ты не можешь этого сделать! НЕТ!
Очередное «нет» утопает в агонии, которая молниеносно разливается по телу, когда его зубы захватывают мою кожу на стыке шеи и плеча. Его пасть разрывает мою кожу, клыки проникают так глубоко, что непременно оставят такой шрам, который никогда нельзя будет стереть.
Метка. Настоящая метка спаривания. Отныне она скажет любому оборотню, что я повязана.
Меня охватывают мощные конвульсии. Я трясусь под ним, сгорая в агонии боли и чего-то еще. Оно растет внутри меня, кипит. Так же, как раздувается его плоть. И даже в таком состоянии он умудряется делать поступательные движения внутри моего лона. Это невероятно. И слишком нечеловечески.
Просыпаться было сложно. Тело ломило так, что, казалось, меня переехал пикап. Каждая косточка ныла. Бедра болели с двух сторон, и сквозь марево сна я определила, что у меня там огромные синяки. Что со мной произошло, черт возьми?
Сознание как будто блокировало эту информацию, выдавая по крохам, дозированно какие-то обрывки. Сначала всплыли картинки моих мучений в пещере, затем то, как я нашла логово одиночки…
Одиночка!
Глаза распахнулись, и я приняла сидящее положение. Слишком резко, потому что голова закружилась, а в глазах помутнело, поэтому пришлось прикрыть веки, чтобы попробовать сфокусироваться на чем-то.
Первое, что я поняла, – я лежала все на той же медвежьей шкуре, которая теперь была порядком потрепана. Клочья меха валялись вокруг меня. Мое тело прикрывал клетчатый плед. Он скатился вниз, когда я села.
Оглядела себя и ужаснулась. Множество синяков. Кровоподтёки. Царапины. Все-таки отсутствие регенерации значительно сказывается после ночи с оборотнем. Да еще и с альфой. Память тут же подкинула воспоминанием об укусе, а рука невольно потянулась вверх. Накрыла бугристый рубец. Метка парности.
Укус почти зажил. Полагаю, потому что кто-то отчаянно зализывал его. Я тут же вспомнила и о своей ноге, ведь и ее он так же полечил. Стоило мне подумать о нем, как одиночка появился в гостиной с кружкой ароматного кофе. Тяну носом. Хочу глоток! Умру, если не сделаю.
На мужчине простая футболка, которая идеально обтекает по его мускулам, и темно-синие джинсы. Он изучающе смотрит на меня, но не спешит заговорить.
Я открываю рот, но понимаю, что горло отчаянно саднит, как будто я заболела ларингитом. К счастью, человеческие болезни мне недоступны. Да и что сказать в подобной ситуации, я не представляла.
— С добрым утром… супруга, — вдруг грохочет он.
Невольно краснею. Вспоминаю, что голая перед ним, поэтому быстро хватаю плед и подтягиваю его до шеи. Он иронично хмыкает. Подходит ближе. Протягивает кружку. В спасательном порыве я хватаюсь за нее. Делаю глоток. Ставлю на пол поодаль от себя.
— Кхм… — прочистила горло. — Ты не должен был ставить метку.
Голос хрипит, сорванный бесчисленными криками.
— Ты не должна была приходить в дом, — бросает в ответ.
Злюсь.
— Ты не должен был приносить мне течку.
— Ты не должна была появляться на моей территории.
С вызовом смотрим друг на друга.
— Сейчас я соберусь и покину тебя, — не выдержав, отвожу глаза.
Одиночка тяжело вздыхает.
— Ты никуда не пойдешь! — приказные нотки режут слух.
Вскидываю подбородок:
— Ты же хотел от меня избавиться, я удовлетворю твое желание.
— Мы еще не закончили, мышка. Сегодня полнолуние.
Упрямо мотнула головой.
— Ты уже все сделал! Течка прошла!
— Ты так уверена? — ехидно бросил он, а затем вдруг резко подался ко мне.
Присев передо мной на корточки, он схватил меня за подбородок. На мгновение мы столкнулись взглядами, после чего он наклонил мою голову вбок, рассматривая метку.
— Почти зажила, хотя скоро я снова ее потревожу.
— Не будет этого!
— Не ври себе. Я чувствую, как ты дрожишь. Наш марафон прошел интенсивно, но последний забег остался для полнолуния.
— Нет, все завершилось! — упрямо бросаю ему, хотя внизу живота скапливается напряжение из-за его близости.
— Правду говори! — рыкнул он, вмещая в свой голос силу альфы, и я не способна ей противостоять, поэтому сквозь зубы отвечаю:
— Еще не прошла. Пульсирует внизу живота.
Он удовлетворенно хмыкает, затем наклоняется и проводит языком по моим губам. Инстинктивно раскрываю их, приглашая его язык внутрь, а когда он не спешит это сделать, сама тянусь к его рту, только эта сволочь отстраняется.
Схватив плед, он резко сдергивает его с меня.
— Твои соски стоят как по команде, — с улыбкой приговаривает он, пока я сдерживаю желание прикрыться руками.
Его взгляд скользит по моему телу, отмечает каждый оставленный им след. Хмурая складка пролегает меж бровей.
— Придется вылизать тебя.
— Что? — пораженно бросаю, пока в голове мелькают картинки его головы между моих ног.
И он поднимает взгляд и сталкивается им с моими глазами.
— Там тоже болит, моя девственница?
Краснею. Какого лешего?!
— Говори! — очередной приказ альфы.
Но почему он на меня так воздействует? Почему? У меня ведь нет зверя!
— Да, саднит! Очень саднит! — выкрикиваю ему в лицо.
— Что же ты за зверь такой? Не оборотень и не человек, — размышляет мой… мой… к черту, кто он мне? Пара?
Тяну руку к метке:
Завтрак оказался невероятно сытным. Я продолжала дуться, поэтому поглощала пищу молча. Мое поведение забавляло одиночку. Он стоял напротив меня, медленно потягивал кофе, то и дело кладя мне в тарелку очередной кусок сочного мяса, словно кормил на убой. Я понимаю, что это инстинкт пары, только думать об этом не хочу.
Признаться, аппетит разыгрался не на шутку. Возможно, потому, что я слишком много энергии расходовала ночью. Есть еще один вариант, но я все еще надеюсь, что это часть спаривания нас обойдет стороной. Я же дефектная. Должно же хоть раз это сыграть мне на руку.
Его футболка хоть хоть и ощущалась—длине как платье, но невольно задралась, когда я забиралась на высокий стул. Из-за этого ягодицы прилипли к кожаному сиденью, и каждое мое движение сопровождалось неприличным звуком. Все потому, что у одиночки не оказалось в кухне нормального стола, а только продолговатая стойка с барными стульями.
Белая футболка, как я и предполагала, слегка просвечивалась, но хуже всего было то, что соски реагировали на его скользящий взгляд и вытягивались вверх, оттопыривая ткань.
Чертов придурок наслаждается моей реакцией на него, поэтому то и дело опускает глаза! Соски предательски дергаются. Я злюсь. Он снова смотрит в глаза, а потом кивает на еду. Типа, продолжай, кушай.
Да это издевательство какое-то!
Не знаю, как уменьшить сексуальную энергетику между нами.
— Мне надо возвращаться. Я боюсь, что отец… — набираю в грудь воздуха, потому что это очень сложно произнести, — что отца не станет и я не буду рядом в эту минуту. И моя сестра. Я боюсь…
— Поздно, — прерывает он мой поток мольбы. — Теперь решения принимаю я.
Чертов мужлан! Свирепо смотрю на него, но мой взгляд его лишь смешит. Если я считала, что Итан, метивший на место альфы, невыносим, то теперь, столкнувшись с настоящим альфой, понимаю всю степень бешенства, которое может вызвать самец. В нем сто двадцать килограммов сплошного раздражения.
Заелозила на стуле. Из-за внутреннего дискомфорта просто не способна спокойно сидеть. Постоянно ищу удобное положение, при котором мышцы перестанут так ныть. Однако это нереально. Там воспален каждый участок плоти. Он наблюдает за мной с довольной ухмылкой. Прекрасно знает о моих мучениях. Казалось бы, даже подталкивает меня попросить его разобраться с этим. Стараюсь не думать о предложенном способе, потому что моментально завожусь, а я не хочу снова превратиться в безмозглую текущую самку.
— Ты не запрешь меня здесь! — возвращаюсь к нашему спору.
— Захочу — запру. Напоминаю, ты — моя. Метка тому доказательство. Твой запах тоже весь пропитался мной.
— Тем более теперь я могу предстать перед Итаном.
Дункан срывается на рык. Упоминание другого самца не способствует улучшению контакта между нами. Тяжело вздыхаю. Он словно чувствует мое разочарование, поэтому слегка уступает и выкатывает свои доводы:
— Сейчас полнолуние. Ваш бета уже нашел себе развлечение на эту ночь. Ему пока не до планов по завоеванию власти. Полнолуние сильнее. Это значит, что твой отец в относительной безопасности. Вернувшись сегодня, ты ничем не поможешь, лишь усугубишь ситуацию, потому что покажешь сукину сыну, что он потерял часть того, к чему стремился, — тебя.
Закусила губу, ведь он был прав. Тем более сделать подобное в момент, когда оборотень подвластен гормонам, означало подписать себе смертный приговор. Он может попробовать разорвать меня на части. Но меня волновала сестра. Сердце тревожно сжималось, потому что она осталась там, под контролем Итана. Успокаивала лишь мысль, что пока у нее не было течки. Мы надеялись, что еще как минимум год у нас в запасе.
— Ну так что, мышка?
— Хватит меня так называть!
— Твои маленькие зубки лишь сильнее заводят меня.
— Озабоченный кобель!
Но вместо того, чтобы рассердится на мое ругательство, он вдруг пошло хмыкнул:
— А кого ты планировала здесь встретить? Я долгое время живу здесь один и не покидаю свою территорию. Ты не думала, что ждет тебя здесь, когда решила нарушить мой покой?
В этих словах звучал неприкрытый намек. Неожиданно меня осенила догадка:
— Подожди, ты хочешь сказать, что благодаря мне дорвался до женского тела?
Почему-то от мысли, что у него давно никого не было, во мне разлилось тепло. Губы дернулись в улыбке, которую я попыталась подавить.
— Тела, которое ты сама предложила вкусить, — грубо бросил он, но даже это не смогло унять мою радость. — Невинное, сладкое, мое…
Он хищно облизался, а мое сердце пропустило удар. Воздух вокруг нас опять накалился, и казалось, что напряженным молекулам в нем достаточно одного столкновения, чтобы спровоцировать взрыв.
Отвожу взгляд. Слишком непросто слышать такие речи.
— Ты знал, кто я, когда спасал, — не спрашиваю, а констатирую факт. — Кто поставил те ужасные капканы в лесу?
— Я, — доносится неожиданный ответ.
— Что? Зачем? Они же опасны для оборотней!
— Поэтому и стоят там. Я предупредил твоего отца, чтобы на мою территорию никто не забредал, иначе поплатятся жизнью.
Нервно засмеявшись, поворачиваюсь к Дункану:
— У меня нет зверя, так что такое ты на меня не спихнешь. Во всем виноват только ты. В моем ранении, в чертовой течке, в испорченном мехе и своей гостиной! Нечего было выпускать своего зверя и сцепляться со мной!
Одиночка не реагирует на мой выпад, а лишь задумчиво склоняет голову на бок. У меня не получается вывести его на эмоции, когда я хочу этого. Он демонстрирует их только по собственному желанию, а после скрывается за нечитаемой маской. Как я могу быть его парой, если не слышу его? Между нами словно не пролегла эта дорожка. Нет никакого понимания.
С другой стороны, я не знаю, как быстро проявляется связь и как она должна ощущаться.
Все, что мне предельно ясно, — он просто невыносим.
— Мне надо выйти на охоту, — ошарашивает он меня своим заявлением.
— Зачем?
Снова в глазах загорается дьявольский блеск, после которого я готовлю к очередной издевке.
— Моя пара много ест.
Взгляд перемещается на мой живот. По позвоночнику бежит озноб, и это не от желания. Нет, нет, нет…
— Ты хочешь сказать…
— Ты прикончила последний кусок мяса, а после этой ночи, думаю, тебя потянет на белок еще сильнее.
— Да скажи ты уже прямо! — взрываюсь. Я никогда не умела сдерживать эмоции. —Я забеременела?
— Течка еще не закончилась, — снова уходит от ответа.
Устало провожу рукой по лицу. С ним невозможно общаться. Мы просто перекидываемся фразами, как теннисными мячиками..
— Мне все равно! Иди куда хочешь! — раздраженно бросаю в ответ.
— Оставайся в доме. По комнатам не шарь.
Меня оскорбляет его приказ.
— Больно надо! — злобно бросаю, а затем демонстративно усаживаюсь на диван. — С места не сдвинусь до твоего прихода.
— Вот и умница, мышка.
Похвала только сильнее злит. В ней нет ласки, наоборот звучит неприкрытая издевка.
Придурок!
Он сверлит меня взглядом, но все же уходит. Я остаюсь сидеть на месте. Пять минут. Десять. Двадцать. Тридцать…
К черту! Подрываюсь с дивана. Начинаю ходить в гостиной из стороны в сторону. Признаю, что не ощущаю больше дискомфорта от резких движений. Но мучаюсь от вопросов, которые атакуют мой мозг.
Почему ему надо было уйти на охоту именно сейчас? Утром? Взял вот так и оставил меня. Теперь мне это кажется подозрительным. Особенно на фоне приказа не шарить по комнатам.
Сразу мелькает мысль, что он что-то скрывает. В памяти всплывают обрывки картинок с его пылающими красными глазами. Я до сих пор не понимаю, было это наяву или мне привиделось, ведь у оборотня не может быть такого взгляда, а мое воображение иногда играет со мной злую шутку. Этот вопрос мучает меня.
Ох, внутри просто чешется от желания засунуть свою любопытный нос в разные уголки дома, но в то же время что-то останавливает. Однако в какой-то момент не выдерживаю и направляюсь на второй этаж в поисках его спальни. Логично предположить, раз за одной оказалась ванная, то другая вела именно туда.
Дрожащими пальцами опускаю ручку двери. Толкаю от себя. Проникаю внутрь сердца его логова. Первое, что врезается в меня, это его запах. Здесь он более концентрированный. Каждый уголок помещения пропитан им. Отныне это мой самый любимый аромат в мире. Сродни дурману.
От моего движения моментально загорается свет. Здесь датчик? Как интересно. Секретный дом в скале слишком современный для обычного оборотня. Кто он, черт возьми?
Комната простая. В серых тонах. Одна стена скалистая. Это не задумка дизайнера, а часть горы, в которую встроеноэто произведение архитектуры. Глаза скользят дальше. Утыкаются в широкую кровать, которая наталкивает на мысль о похотливых вещах, что мы могли бы вытворять здесь.
Постель идеально застелена клетчатым пледом. Доберемся ли мы сюда? Возможно, он не считает меня достойной нормальной постели, а только коврика у камина. Эту мысль стирает воспоминание о том, что я сама его просила меня взять там, не сходя с места. Не могла думать ни о каких удобствах. Только о том, как быстрее утолить сексуальный голод.
Теперь я не понаслышке знала, что такое течка.
Безумная штука, созданная природой.
Двинулась глубже в комнату. Направилась к шкафу. Схватилась за дверцу и отодвинула в сторону. На полках аккуратно сложена одежда. Нахожу спортивные брюки. Матерюсь, что мне выдали только футболку, и все больше осознаю, с какой целью — ему нравилось смотреть на меня обнажённую. От этого жар распространяется по телу.
Меня накрывает удовлетворение. Глупая радость, когда я, наоборот, должна рассердиться на него из-за такого отношения.
Натягиваю на себя огромнейшие штаны. К счастью, на резинке есть завязки, которые я стягиваю максимально сильно. Футболку заправляю внутрь. Чувство, что на мне настоящие шаровары. Выгляжу по-идиотски, но ничего другого более подходящего в его гардеробе не имеется.
Оглядываю комнату еще раз. Здесь нет ни намека на какие-либо страшные секреты. Однако я уверена, что с одиночкой что-то не так. Только вряд ли я найду ответы в его спальне, поэтому обратно спускаюсь вниз. Диван рядом с камином мне очень нравится, как и невероятно панорамный вид. Усаживаюсь поудобнее, наблюдаю, как в небе проносятся стаи птиц, а пенистые облака смахивают на разные фигурки.
Каждая клеточка в теле трепещет от предвкушения, в то время как чертов инстинкт вопит, что надо бежать. Это заложено в моем сознании вместе с генами оборотней. Я не могу сдаться так просто. Он будет разочарован, если я стану покорно ждать его. Не знаю, откуда пришли эти мысли, но порыв оказался настолько сильным, что я вскочила на ноги и устремилась вперед.
У меня не было никаких шансов скрыться от него. Ни единого. Так почему я бежала? Азарт настолько сильно взыграл в крови, что я не могла остановиться. Неслась на всех парах, минуя широкие стволы деревьев.
Сзади было тихо.
Казалось, погоня — это плод моей фантазии. Однако чутье кричало — он там!
Следует за мной по пятам.
Бегу. Дышу глубоко. Холодный воздух проникает в легкие. Жжет в груди. А внизу живота пульсирует. Желание нарастает с каждой минутой, словно у нас чертовы брачные игры.
Выскакиваю на небольшую поляну, освещенную ярким лунным светом. Слышу, как разбегается в разные стороны всякое зверье. Чует, что сюда приближается опасный зверь. Сил бежать больше нет. Поворачиваюсь назад. Удивительно, но верхушка скалы нависает над деревьями, говоря мне, что я ушла недалеко. Бегала по кругу? Твою мать!
Вокруг все замирает. Всматриваюсь в темноту, выискивая своего хищника. Он здесь. Я знаю. Следит за мной. Выискивает лучшее время для нападения. Мое сердце учащенно бьется. Я уверена, что мне не угрожает опасность в физическом плане, но страх, который обычно охватывает добычу, клубится во внутри.
— Выходи! — кричу в ночную мглу.
Кручусь на месте. Замираю, когда между деревьями мелькают хищные ярко-желтые глаза.
— Мышка, ты казалась мне умной волчицей.
Пытаюсь отследить по голосу, но там, где он звучал, уже никого нет. Он передвигается очень быстро даже для оборотня. Я не успеваю за ним.
— Я — не волчица! Я — дефектная! Разве не помнишь, что говорила?
— Все мы с дефектами. Это не отменяет того, кто мы есть.
— Кто же?
— Не люди. Хищники. Звери.
— Хватит пугать меня! Иди ко мне! Ты же знаешь, что она вернулась!
— А ты сомневалась? — рваный смех.
Поворачиваюсь в его сторону, но снова не успеваю. Голова уже порядком кружится.
— Ты ушел. Самец не бросает самку в течке!
Лучшая защита — это нападение, и я откровенно пользуюсь этим постулатом.
— А истинная пара не сбегает от своего супруга!
— Истинная? — растерянно переспрашиваю, а затем невольно поднимаю руку и потираю метку. — Нет, неправда.
— Правда, мышка. И сейчас мы окончательно закрепим наши узы.
— Не надо, я не хочу! — замотала головой из стороны в сторону.
Тяжело говорить с тем, кого ты не видишь.
— Врунишка.
Свирепо-ласковые нотки в его голосе посылают жгучие искорки по позвоночнику. Они оседают вниз. Там, где все припухло и давно пульсирует от болезненной пустоты. Запах возбуждения словно окутывает меня невидимой аурой. Ярко-красной. Призывающей к действию.
— Уйти еще можно было вчера, мышка. Я предупреждал. Ты сама решила свою участь.
Снова мотнула головой. Упрямство — мой конек.
— Ты принес мне течку! А затем поставил метку! Надо было… надо было…
— Просто трахнуть тебя, и дело с концом.
Почему мне чудился горький смех.
— Да!!!
— Видишь ли, мышка…
— Что?
— Природа решила иначе! — эта фраза прозвучала прямо позади меня.
Дыхание опалило кожу на шее. Как раз над меткой. Я вскрикнула. Но не от страха, а ритмичного сокращение лона. Тело ожило, словно знало, что пришел его спаситель. Тот, кто уберет внутреннюю боль, заполнит собой пустоту.
— Мы не звери! У нас есть разум!
— И поэтому вчера ты умоляла меня взять тебя? — насмешливо фыркнул он, проведя носом по изгибу мой шеи.
Невольно я наклонила голову, предоставляя ему больше доступа.
— Разделась, сама ноги раздвинула, умоляла.
— Прекрати!
— А то что? Что будет, если я оставлю тебя?
— Ты не можешь, — пораженно выдохнула, потому что, несмотря на собственный побег, я не хотела, чтобы он уходил.
Я бежала, ведь знала, что он поймает. И теперь я слишком разгоряченная от этой погони, чтобы лишиться его. Течка просто убьет меня. Я не переживу эту ночь.
— Боишься. Хочешь меня.
— Да… да… — с поражением выдохнула.
Прижавшись сзади, он обхватил мою грудь ладонями. Она идеально смотрелась в его больших руках. Я увидела блеск когтей в свете луны, что давало понять — зверь готов вырваться наружу. Заполнить меня. Заклеймить по всем волчьим законам.
Пальцы через футболку с силой сжали торчащие соски.
Когда я насилу расплющиваю слипшиеся веки, то вместо ожидаемого голубого неба над собой вижу белый потолок. Я помню, что отключалась в лесу, но просыпаюсь явно на мягкой постели. Тяжелая рука придавила к мужскому телу. Бок болел от неизменной позы. Належала. Хотя признаться болел не только бок. Наверное, я попыталась повернуться, поэтому и проснулась. Размерное дыхание рядом не обмануло мою интуицию. Повернула голову. Посмотрела в его безмятежное лицо и с обвинением бросила:
— Ты не спишь.
— Нет, мышка, — не открывая глаз подтвердил он.
— Сколько? — мозг еще находился в затуманенном состоянии, поэтому выдал одно слово вместо целого вопроса, а хотелось спросить сколько времени он так не спит, а сторожит меня.
— Хм, возможно трое, — задумчиво протянул одиночка. — Через пару дней скажу точно.
— Что трое? — нахмурилась, не поняла его ответа.
— Плодов.
— Каких плодов?
— Наших.
— Ты издеваешься? Я хотела знать, как давно ты не спишь!
— Ах, это, — с насмешкой бросил он.
— Это правда?
— Что?
— У меня от тебя голова болит!
— Раз болит, значит правда.
Я зарычала. Конкретно так, потому что взбесила. Дернулась, но не для того чтобы выскочить с кровати, а наоборот забралась на него сверху. Он усмехнулся, смотря на меня снизу. Моя поза ни капли не давала мне преимущества. Весь его вид говорил, что он просто позволяет мне возвышаться над ним, потому что его забавляет мое поведение.
— Ты уничтожил меня ночью! — кидаю свое обвинение, но встречаю на лице мужчины самодовольную улыбку.
— Зато течка прошла. Все как ты хотела.
— Что?
— Ты же просила меня «убери ее, убери». Я выполнил твою просьбу. Теперь ты у меня в долгу.
Задыхаюсь от его наглости.
— А ничего, что мы теперь повязаны на вечно и возможно у нас… у меня… тьфу ты.
— Будет потомство? — одна его бровь иронично приподнимается.
— Да!
— Будет. — Просто подтверждает он, словно в этом нет ничего ужасного.
— Боже! Я не готова была стать матерью! — в отчаянье закрываю лицо руками.
— А мне не нужны были дети. Не с моими генами.
В его голосе скользит горечь.
— Что ты имеешь в виду? Ты поэтому прогонял меня со всех сил, хотя должен был унюхать мое состояние с самого начала?
— Природа та еще сучка, — отмахивается он, оставляя мои вопросы без конкретных ответов.
Я прищуриваюсь и в этот момент вижу, как он поднимает руки, чтобы накрыть мою грудь.
— Эй! — бью его по руке, но конечно одиночку это не останавливает.
— Теперь ты моя, Ронни. Хочу касаться – буду.
— Боже, ты такой мужлан. То уходи, то теперь ты – моя.
— Я – альфа, а ты моя альфа-сука.
Скривилась. Никогда не любила как в стае так изъяснялись, но казалось оборотням нравилось подчеркивать свою звериную сущность грубыми словами.
— Мне надо домой.
Я попыталась слезть с него, но руки молниеносно переместились на мою талии, удерживая на месте.
— Пусти!
— Нет, — его глаза сузились, а руки толкнули меня ниже, от чего ягодицы вперлись в твердый бугор.
— Только не снова, — заныла. — Течка прошла. У меня там все болит. Не знаю, смогу ли я нормально стоять! — последняя фраза вырвалась с визгом, когда его тугая головка уперлась в совсем другое колечко.
— Нет, нет, нет.
Замотала головой в явном отказе. Неожиданно мир крутанулся перед глазами. Я стала лежать спиной на постели, а он грозно навис надо мной.
— Ты – моя! Никаких отказов!
— Да ты же сам упорно отказывался от меня! — возмущенно бросаю в ответ. — Какой самец в своем уме будет прогонять самку в течке!
— Это было тогда. И ты не ушла. Теперь все решено.
Этот шовинистский подход бесит меня еще больше - я взрываюсь, хотя знаю, что при альфе нельзя так себя вести, но с ним вечно слетают все запреты.
— Чертов неандерталец! Давай трахни меня снова, а затем я сбегу, слышишь!
Он хмурится, но не отдергивает меня. Выжидает, что выдам дальше? Вот я и начинаю больше давить.
— Там моя сестра! Отец при смерти! Я отсутствовала слишком долго. Я боюсь, что не застану его. Пожалуйста, Дункан.
Видя, как он моргает, осознаю, что правильно сделала, назвав его по имени. Он задумался. Поднял руку, положил мне на шею, сдавив, демонстрируя свою власть. Двинулся ею вниз, пока не накрыл мой живот.
— Ты забрела в мое логово сама. Теперь ты моя, признай это. Сейчас же!
Боже, нам будет сложно примириться, потому что я ни черта признавать не хотела. Отец всегда говорил, что я упрямая. Будь я нормальной волчицей, могла бы стать сильной альфой.
Очередные большие по размеру штаны и футболка – то что я нашла на кровати. В этот раз Дункан постарался выбрать для меня верх из плотной не просвещающейся ткани черного цвета. Собственнические замашки согрели души. Для оборотней это то же что и признание в любви. Возможно даже лучше. То, что зверь выбрал как свое, он никогда не отдаст.
Уже на лестнице я уловила аппетитный запах жареного бекона, от которого в животе засосало чувство голода. Ускорилась. Влетела в кухню. Там я нашла своего оборотня при параде: в джинсах и клетчатой рубашке. Влажные волоски на затылке говорили о том, что он тоже принял душ. Я отметила, что он позволил мне уединиться, а не присоединился. Это говорило о его заботе, ведь мне правда нужны были эти минуты для приведения мыслей в порядок.
— У тебя есть вторая ванная?
— Да, на первом этаже.
— Удивительный дом. Я бы выразила восхищение архитектору.
— Выражай, — хмыкнул он, после чего как ни в чем не бывало поставил тарелку с едой передо мной.
— Это ты его спроектировал?
Сказать, что я удивлена, ничего не сказать. Дункан покачал головой.
— А ты считала, что тут живет деревенщина?
Поджала губы, потому что у меня не было ответа. Я и правда думала, что здесь прячется дикарь, который основное время обитает в личине оборотня.
— Я рада, что у меня такой талантливый супруг.
— О, теперь ты таки признаешь наши узы? — очередная подколка.
— Я их и не отрицала! Все что я сказала так-то, что мне нужно вернуться домой.
— Твой дом теперь здесь. — Спокойно, но твердо произнес Дункан.
Я решила не спорить, а задобрить его. Обвела кухню взглядом.
— В это место я могу влюбиться. Оно сказочное. Мне даже представить сложно как у тебя вышло его построить.
— Для меня это далекое прошлое. Не хочу его вспоминать.
Дункан так быстро отгородился, что я не знала, как пробиться сквозь возведенные барьеры.
— Ешь. Тогда пойдем.
Мне не требовалось повторять дважды.
— Обувь у меня для тебя нет, поэтому через лес я тебя понесу.
Вскинула голову, посмотрела внимательно. Очередное проявление заботы подкупало. Умом понимала, что этого требуют инстинкты, но вот душа тянулась. В моей жизни кроме отца обо мне никто никогда не беспокоился. Теперь в нее вошел этот загадочный одиночка и по кусочку разбивал заложенную во мне систему восприятия мира.
— Спасибо, — опустив голову тихо поблагодарила.
— Расскажи, что случилось с твоим отцом?
Я бы могла съязвить, что уже пыталась это сделать, но гнев и обида сейчас могут сработать против меня. Их стоит отпустить. Тяжело сглотнула, вспоминая то утро, когда он вернулся в стаю.
— Отец отсутствовал всю ночь. Никто не знал. Возможно Итан, как бета был в курсе, — высказала свои предположение. — Когда я спустилась вниз, то он только зашел в гостиную. Запах крови сразу наполнил комнату. Он прижимал руку к боку. Я очень испугалась. Эбби еще спала.
— Твоя сестра.
— Да.
— Я обработала рану. Такие глубокие царапины. Не было никаких признаков того, что они заживают, словно регенерация вообще не происходила, а к вечеру у него началась горячка, — мой голос сорвался, а еда стала поперек горла. — Мне страшно.
Честное признание слетело с моих губ.
— Бенедикт сильный оборотень. Уверен он все еще сражается за жизнь.
— Я отсутствовала слишком долго.
— В этом нет твоей вины. Когда течка вступает в свои права никто не способен ей противостоять. Ни ты. Ни я.
Понимаю, что он прав, но все рано чувство вины гложет изнутри.
— Доешь и мы пойдем.
— Я больше не хочу, — пытаюсь отодвинуть от себя полупустую тарелку, но натыкаюсь на его взгляд.
И так мы снова на пороге борьбы характеров, но так как в его руках рычаг давления, то я пересиливаю свою строптивость и молча возвращаюсь к еде. По правде сказать, заканчиваю завтракать без труда. Все же аппетит после интенсивного сжигания калорий оказался зверским, как бы двойственно это не звучало.
— Закончила?
— Угу. Было вкусно. Спасибо.
— Следующий завтрак готовишь ты, — с ухмылкой сказал Дункан, но вот в этом вопросе меня не проведешь.
— Я - твоя пара, а значит тебе нужно обо мне заботиться, — парировала в ответ.
— Женщина, я - добываю пищу, ты – готовишь!
— Ох, мы снова вернулись к тому, какой ты славный охотник?
Насупился. Сложил руки на груди, из-за чего напряглись его твердые мускулы.
— Мышка, ты нарываешь на неприятности.
— Да я и так погрязла в них, — развела руками, как бы демонстрируя, где именно я нахожусь.
Игра в гляделки.
Ох, и тяжело нам придется.
Мы вышли на главную улицу и двинулись к дому альфы. Я видела, как из окон домов выглядывают женщины. Чувствовала, что следят за нами, но не спешат выходить наружу. И тому была одна причина.
Итан.
Он вышел из дома отца, из-за чего я напряглась. Его лицо исказила гримаса злости. Пока отец находился в недееспособном состоянии, все в стаи подчинялись ему. И я должна тоже. Своим побегом я подорвала его авторитет.
— Поставь меня, — шепнула Дункану.
— Ты не обута.
— Здесь чисто. Да и плитка теплая от солнца.
Ему не понравились мои доводы, но все же спорить при посторонних не стал и аккуратно опустил меня на землю.
— Как мой папа?
— Ты вспомнила про отца? — с издевкой бросил он. — Две ночи где-то шлялась. Нашла себе какого-то подзаборного пса.
Я скривилась от его мерзких слов, но Дункан не среагировал на оскорбление. Лишь лениво склонил голову набок. Как настоящий хищник он выжидал. Не демонстрировал свою силу сразу.
— Я еще раз спрашиваю, как мой папа?
Я дернулась вперед, желая проникнуть в дом, но подхалимы Итана выступили вперед, перекрывая мне дорогу.
— Сначала получи разрешение, — бросил Брон, один из дружков беты.
— Он еще не альфа, чтобы я у него что-то получала! Я - дочь альфы. Это мой дом. Пошел прочь!
— Какая дерзкая, — хмыкнул мерзавец, никак не среагировал на мою речь. — Пора Итану тебя укротить!
— Пошел ты!
— Что за шавка с тобой? — поинтересовался Итан, прерывая наш спор.
Я вздернула подбородок и гордо объявила.
— Это моя пара!
— Кто? — гневно рыкнул Итан, впившись в меня взглядом.
Демонстративно я оттянула футболку, наклонила голову и показала ему метку. Лицо беты перекосилось от злости, а я же злорадно усмехнулась.
— Наверно, у меня не было течки, потому что я находилась далеко от своей истинной пары, но стоило его встретить, как физиология взяло свое.
Мои слова прозвучали громко, потому что я чувствовала, как вокруг нас собирается толпа. Пусть все слышат и знают, что я не такая уж дефектная.
— Дрянь!
Рык за моей спиной заставил Итана дернутся.
— Еще слово в сторону моей пары, бета, и я забуду о том, что Бенедикт к тебе хорошо относился.
Голос Дункана звучал грозно, хотя тон казался обманчиво спокойным.
— Кто ты, черт возьми? — удивился бета тому, что он его знал.
— Ваш сосед. Не узнаешь?
— Ты привела на территорию стаи того, кто ранил твоего отца? — заорал Итан.
Что? О чем он?
— Что за чушь ты несешь? — отмахнулась, хотя внутри все сжалось от его обвинения.
— Да он же ликан!
Сзади охнула толпа. Вот только я расслабилась, потому что такое обвинение настоящая глупость. Конечно въедливый червячок напомнил мне о красных глазах, но я убедила себя, что этому должно быть разумное объяснение.
— Что за бред? Он – оборотень. Альфа. Кому как не мне знать об этом? Я в тесном контакте провела с ним две ночи подряд. Ночи полнолуние, — сделала акцент. — Какой бы ликан выдержал бы влияние полной луны и не уступил бы жажде крови?
Мои слова звучали настолько разумно, что толпа за мной расслабилась, а Итан заколебался.
— Бенедикт подтвердит мои слова, — упрямо произнес бета.
— Тогда пусти меня к нему!
— Сначала отрекись от своего дружка!
Такое требование вызвало у меня приступ дикого смеха.
— Ты оглох? Не слышал, что я сказала? Дункан – моя пара! Истинная пара! Никто не способен нас разлучить. На мне его метка. Мы прошли сцепление. И я уже понесла.
Рукою накрыла живот. Глаза Итана проследили за моим движением, после чего до него наконец дошло, что я не шучу и не обманываю его. Крылья носа беты затрепетали. Не верит? Хочет понять по запаху? Я презрительно хмыкнула. Сделала шаг вперед, чтобы он лучше уловил аромат помеченной самки.
— Тварь! — зарычал бета, когда правдивость моих слов прибила его словно бетонная плита, упавшая на голову с неба.
— Я никогда не буду твоей, — сладко пропела ему в лицо, победно улыбнулась при этом. — Никогда.
— Ты пожалеешь об этом когда поймешь с кем связалась!
Пустые слова полные горечи и злобы - все на что он сейчас был способен.
— Нет, это ты пожалеешь, если сейчас же не уйдешь с моего пути!
Однако эта сволочь даже не пошевелилась.
— Я все еще бета стаи, несмотря на то, что ты повязалась с чужаком, — он сложил руки на груди, а затем считай бросил мне вызов, когда произнес: — Напротив, этот факт ставит под сомнение твое право находиться здесь.
Я начала терять терпение. И кажется не только я, а тот, кто стоял за моей спиной. Пока еще он бездействовал, но чувствовала, что Дункану все больше надоедало устроенное бетой представление.