Три месяца спустя
Кириан проснулся резко, словно от толчка. Тело все еще горело, а дыхание было сбитым. Сон.
Он снова был там, на «Неустрашимом», в тесной душевой кабине. Вокруг клубился обжигающий пар, струи воды стекали по обнаженному телу Шайлар, по гладкой коже, по темной вязи татуировок. Он целовал ее – шею, плечи, грудь, чувствуя соленый вкус ее кожи и пьянящий, терпкий аромат. Ее руки были в его волосах, ногти впивались в его спину, а ее стон, низкий и хриплый, тонул в шуме воды, пока он двигался в ней, медленно и глубоко...
Кириан открыл глаза. Сон растаял, разбившись о холодную, серую реальность утра на Санаре.
Пустая комната. Пустая кровать. Пустота внутри него самого, которую не могли заполнить ни прошедшие три месяца, ни изнурительная работа, ни клятвы, данные самому себе. Боль, всегда таившаяся под поверхностью, ударила с новой силой – острая, беспощадная, напоминающая о том, что он потерял навсегда.
Кириан резко сел, отгоняя видения. Глубокий вдох. Выдох.
Дисциплина. Только она спасала.
Он заставил себя подняться. Движения были отточенными, механическими – ледяной душ, чтобы выжечь остатки сна, безупречная форма кадета шестого курса, идеально вычищенные ботинки. Он выполнял обещание, данное ей, — он жил. Кириан не сломался, не позволил горю уничтожить себя. Его тело было в идеальной физической форме, даже лучше, чем до Альтекса. Тренировки до полного изнеможения были единственным способом заглушить боль.
В зеркале на него смотрел незнакомец – повзрослевший, с жесткими линиями у рта, которых не было три месяца назад, и с холодным, пустым взглядом серых глаз. Тот восторженный кадет, мечтавший о звездах и о ней, умер на Альтексе. Этот – выжил. Чтобы отомстить.
Уже стоя у двери, он на мгновение задержался. Его взгляд упал на рабочий стол. Среди учебных планшетов лежал небольшой, потертый гравиметрический калибратор – инструмент, который Шай сунула ему в руки на «Неустрашимом».
– Держи, Старг, может, хоть это научит тебя чувствовать машину, а не только цифры видеть.
Кириан осторожно коснулся холодного металла кончиками пальцев, вспоминая тепло ее руки, ее насмешливый, но теплый взгляд.
Он резко отдернул руку, словно обжегшись. Нельзя. Нельзя поддаваться воспоминаниям. Есть долг. Есть учеба. Есть месть.
Кириан вышел из комнаты, надевая на лицо маску невозмутимого, дисциплинированного кадета Старга. Утро очередного дня без нее только начиналось.
***
Большой лекционный зал для старших курсов спец-потока был полон. Шестой, выпускной курс – решающий этап перед распределением в боевые части Ополчения. Воздух был пропитан напряженной тишиной и запахом озона от работающих инфо-панелей.
Кириан сидел на своем обычном месте. Он заставил себя сосредоточиться на голографической схеме, развернутой перед лектором. Это был инженер Ворк, суровый и требовательный куратор их технического потока.
Тема сегодняшней лекции была сложной: «Анализ каскадных сбоев боевых матриц в условиях нештатного нейро-резонанса». Тема, которая била Кириан по самому живому, возвращая к мыслям об Альтексе.
–…таким образом, любая аномалия, любой «шум» в нейропотоке, – вещал Ворк своим сухим, скрипучим голосом, – должен рассматриваться не как погрешность, а как симптом. И задача техника – не просто устранить симптом, а найти первопричину. Кадет Старг.
Кириан мгновенно поднял голову. Взгляд профессора был прикован к нему.
– Учитывая ваш опыт в работе с адарами, – Ворк сделал на этом особое ударение, – каково ваше мнение? Каков первичный протокол диагностики при обнаружении «фантомного эха» в поврежденной матрице?
Весь зал повернулся к Кириану. Он был на особом счету после Альтекса – и как выживший, и как техник, которому Лисар Дидакис доверил анализ нейроядер.
Кириан медленно встал. Дисциплина.
– Сэр. Первичный протокол – полная изоляция ядра от внешних систем. Затем – запуск мультивекторного анализа для определения источника аномалии. Необходимо сравнить сигнатуру «эха» с последними сохраненными слепками эмоционального состояния пилота и логами боевой обстановки, чтобы исключить внешний КИБ-взлом.
Он говорил четко, холодно, как автомат. Каждое слово было взято из учебника, но наполнено его собственной болью.
Ворк несколько секунд молча смотрел на него.
– Ответ… исчерпывающий, кадет. И абсолютно правильный. Почти слишком правильный.
Профессор вернулся к лекции, но Кириан чувствовал на себе его изучающий взгляд. Он сел, снова надевая маску невозмутимости. Он должен быть лучшим. Он обещал ей.
***
Вечером в общей гостиной 37-го отряда царило напряжение. Кириан вернулся с лекций и симуляторов и, не сказав ни слова, заперся в своей комнате. Остальная часть команды собралась в общей зоне, пытаясь жить обычной жизнью, но тень Альтекса и ледяная отстраненность Кириан давила на всех.
Риман мрачно просматривал тактические схемы к завтрашней симуляции. Доран, обычно душа компании, уже полчаса молча чистил свой бластер, что было на него совершенно не похоже.