Как хорошо иногда оказаться далеко от дома, – говорила себе я. Подышать свежим воздухом, пообщаться с новыми людьми. Но какие бы аргументы в пользу происходящего не приводила, они меня не утешали. Наоборот: чем больше думала о том, как я могла оказаться в такой глуши, тем больше понимала, что всё плохо. Будь это ТВ-шоу, меня бы уже заставили подписать кучу бумаг. Пранк от друзей – они бы давно выскочили откуда-нибудь из укромных уголков.
Единственным свидетелем моей печали был сидящий возле потолочной балки паук. Он деловито перебирал своими лапками нити паутины. Конечно, я не могла этого видеть, но была уверена, что он не отводит от меня всех восьми своих глаз. Думала о том, что должна накричать на него и бросить тапком, ведь пауков я всегда боялась. Но сил кричать не осталось, а тапка под рукой не оказалось. И ещё этот страшный зверь был самой меньшей из внезапно возникнувших у меня проблем.
Вообще-то сначала я просто легла спать в своей маленькой, но собственной квартире. Ничего не предвещало подобных перемен. Разве что только спала очень крепко. Даже сквозь сон понимала, что будильник кажется не прозвенел, и я опоздаю на работу. Усилием воли открыла глаза и только тогда поняла, что сон или продолжается, или я совсем не там, где должна быть.
Моя голова накрыта алым кружевным покровом. Я стояла на коленях на разукрашенном лентами широком дворе. Рядом толпились люди, слышался тихий гул голосов. Справа от меня в такой же позе, как и я, замер тщедушный мужичок с редкой козлиной бородкой. Он с благоговением смотрел на стоящего перед нами пухлого мужчину в каких-то лохмотьях. Тот говорил что-то о супружеской верности и почитании, о долгом здравии и любви, при этом потрясая над нами палкой с такими же, как и вокруг, цветными лентами и бубенцами. Это что же, меня пытаются выдать замуж за незнакомца каким-то варварским способом?
Тело сковало ужасом. Меня украли из собственной постели? Опоили и выдают замуж за того мужичка справа?
Я снова оглянулась на него. Я, конечно, слышала, что у некоторых народов была когда-то традиция воровать невест. Но он на представителя тех мест похож не был. Да и как можно украсть девицу из человейника*, напичканного камерами видеонаблюдения, из закрытой на два замка и защелку квартиры? Производитель дверей утверждал, что взломать их замок невозможно. Да и кто-нибудь бы заметил странных похитителей, и спас бы меня, несчастную. Или нет?
Служитель перед нами тем временем закончил свою проникновенную речь. Мужичок рядом поклонился ему. А я так и стояла, не зная, что делать.
– Невеста, поклонись небесам, – повторил служитель, больше похожий на какого-то сектанта, чем на работника ЗАГСа.
Гомон голосов за спиной стал громче. Я оглянулась, рассматривая людей. И испугалась еще больше. Все они были странно одеты. Да и место, где мы находились, было каким-то… неправильным.
Все эти люди точно психи-сектанты. Но зачем им я? Своих ненормальных девушек мало? В голову лезли самые страшные догадки. Я подскочила и закричала.
– Спасите! Помогите!
Дальнейшее помню смутно. Пыталась убежать, но большой двор, на котором я оказалась, был огорожен забором, а людей здесь слишком много. В задних рядах, видимо, не поняли, что произошло. Люди засуетились, началась суматоха. Я металась по двору в поисках выхода. Кто-то схватил меня и потащил назад к жениху. Сдаваться так просто не собиралась. Потому отбивалась изо всех сил, даже кого-то укусила.
– Что ж ты творишь, окаянная? – причитала рядом какая-то женщина. – Кто ж тебя, дурную такую, в замуж теперь возьмет?
Я продолжала кричать и вырывалась, грозя похитившим меня сектантам страшными карами:
– У меня связи в полиции и ФСБ! Я на вас в прокуратуру пожалуюсь! По судам устанете бегать!
В конце концов меня запихнули в дом, а дверь снаружи чем-то подперли. Я тарабанила кулаками по дереву, но с той стороны прикрикнули, велев замолчать. Тем временем в самом дворе суматоха не унималась. Я прислушалась к голосам, в надежде найти подсказку, как выйти из сложившегося положения, но слов было не разобрать.
– Да она одержимая! – наконец послышалось из толпы. – Зовите ведьмака!
Потом, наверное, люди стали расходиться, потому что голоса теперь звучали тише. К сожалению, увидеть, что происходило снаружи, я не могла. Стекла на окнах были мутными, так что едва пропускали свет.
Я осмотрела помещение, куда меня затолкали. Оно походило на сарай, хотя тут присутствовали признаки человеческого жилья – стол с лавкой, беленая печь и лоскутное одеяло сверху. Однако стены не были покрыты краской или обоями – лишь голые бревна с затыканными паклей щелями. Такой же потолок и полное отсутствие признаков цивилизации. Ни проводочка с висящей одинокой лампочкой – ничего.
Вообще-то я с детства городской житель. В деревне ни разу не бывала ввиду отсутствия там хоть какой-то родни. Но точно знала, что таких далеких от технологий мест у нас почти не существовало. Даже в курятниках устраивали электрическое освещение и отопление. А если такие места и были, то это труднодоступная глушь, что столько людей, как сейчас, там вряд ли могло собраться. Да и кому я нужна, чтобы насильно тащить так далеко от города?
Наверное, тут и связь не ловит, – с тоской подумала я. Ведь точно, у кого-нибудь из этих ненормальных припрятан телефончик. Стащить бы да позвонить куда следует.