1930 гг. Настоящее Салли Покмена.
- Сейчас на дворе Век Джаза! – прозвучало из радиоприемника. - Век веселья и легкости, когда можно и нужно позволять себе все на свете!..
Мистер Салли Покмен усмехнулся, глядя прямо перед собой. Чьи-то слова как никогда на свете отражали суть его жизни и сегодняшнего дня. Он брал от жизни все, чтоб ни захотел, и это сделало его успешным человеком, да настолько успешным, что сейчас он смотрел на панораму города из своего новенького офиса. Он наконец достроил свою «башню», которая сейчас является самым высоким зданием Фаустройта.
«Башнями» называли здесь здания выше четырех этажей. А «башня» мистера Покмена состояла из восьми!
Изумительное стеклянное строение – нет такого второго во всем городе. Такое первое, шикарное, которое громко вопило в голос: даже воздух рядом со мной дорогой. И главный вход украшала огромная сверкающая табличка с его именем. И оповещала: «Отель Импайер-Сити».
Первый и второй этажи здания отданы под казино и аренду мелких торговых точек, третий по седьмой – гостиничный бизнес мистера Покмена, и рабочие зоны для персонала, а восьмой этаж – отдельный от основной части этажа кабинет, приемная и пентхаус – полностью принадлежал ему. И здесь и сейчас мистер Покмен чувствовал себя королем, почти хозяином всего города.
А ведь когда-то, еще не так давно для долгожителей оборотней, таких как Салли Покмен, что в этом городе, что во всей стране, что во всем мире, принимали как за грязь. Для всех людей он был выскочкой, которого каждому требовалось раздавить. Когда-то люди считали его нечистью, которую нужно истребить как вид, когда-то он был преступником только за то, кем родился, когда-то... Это все происходило когда-то – сейчас, казалось, в прошлой жизни.
С тех прошло много лет и люди наверняка уже и не помнят в истории того времени, когда самые разные оборотни, эльфы, феи и прочие волшебные меньшинства считались мусором. Давно уже принят закон о равноправии, и с тех пор жизнь мистера Покмена только делалась лучше каждый день и вот - результат его долгого и серьезного труда: своя «башня».
Своя – первая полностью стеклянная! Все восемь этажей – лишь его. Если б кто-то лет двести назад сказал ему: «Салли, однажды все захотят быть тобой!», он бы разорвал в клочья этого человека, потому что принял бы эти слова за издевку. А теперь... Теперь все в городе действительно хотели быть им. Но вряд ли эти «все» в полной мере понимали, что значит быть им.
Вот сейчас мистер Покмен, любуясь панорамой города, размышлял о былых временах, когда ел раз в три дня, и это если еще везло. На вершину он поднимался по головам, и врагов у него больше, чем блох у дворовой псины. Он для многих негодяй и убийца, и не каждый из них не прав...
Судьба его помотала, судьба ему однажды много дала, а потом все отняла. Остался лишь бизнес. Ему ничего и не остается, как заниматься им.
- Мистер Покмен, можно? - секретарша робко постучалась в дверь.
- Можно, - сказал он, но поворачиваться к ней не спешил.
Келли вошла и серьезным тоном проговорила:
- Пришел Кирк Боуроз. Разрешите впустить?
- Разве ему на сегодня назначено?
- Нет. Он должен был прийти завтра. Но он сказал, что это важно.
- Тогда пусть заходит. Удивлен, что он сразу не зашел, это же моя правая рука все-таки… Или что, Келли, снова «важную» включила? – добродушно спросил Салли.
- Моя работа сначала уведомлять вас о посетителях, - нарочито подчеркнула секретарша, строгость и правильность которой больше забавляла.
Кирк его зам буквально во всем, это его друг, его правая рука! А что делает Келли? Заставляет даже его ждать, пока она уведомит начальника о посетителе. Удивительно еще, как Кирк позволяет ей все это, а не игнорирует. Он вполне мог бы просто пройти мимо девчонки, даже не считая нужным здороваться.
Усмехнувшись про себя, Салли уточнил:
- Встреч же никаких не запланировано? Приемы?
- К вам - нет, сэр. Но вас ждут в восемь часов вечера на приеме у мэра Бьюздо. Будет светская вечеринка в честь его дня рождения.
- Ты подготовила подарок?
- Да, сэр. Золотые запонки с брильянтами.
- Хороший подарок, - похвалил ее Салли и повернулся к ней. - Закажи еще цветы для его жены, и цветы для его дочери тоже.
- Уже заказала, сэр. Букеты доставят к семи часам вечера, прямо сюда.
- Хорошо, - кивнул Салли. - Впускай ко мне Кирка. Сейчас только двенадцать. Мы успеем обсудить что угодно.
- Да, сэр, - покорно кивнула Келли и вышла в коридор.
Дверь закрыться не успела, как растворилась вновь, и в кабинет зашел мужчина, которого Салли считал не только своим другом, но и братом, и единственным, кому доверял безоговорочно. Они вместе прошли через Ад!
Во времена, когда оборотни считались домашними игрушками и рабами, они поддерживали друг друга, как только это было возможно. Если они и живы до сих пор оба, то только потому, что оставались верны своей дружбе. Салли считал Кирка своим братом, и его нисколько не смущало, что сам он оборотень барс, а Кирк оборотень волк. Кто сказал, что кошаки не дружат с собакенами? Отлично спелись, сдружились и сработались.
В «Норе» молодой волчонок нашелся у бара, который рассчитан как раз на персонал, а не для гостей. Лейн выпивал и совсем не выглядел счастливым, скорее как в воду опущенный. Да пару раз...
Сидел не один, а с компанией, но и издалека видно, что в общем разговоре он не участвует. Он словно тень самого себя, и вряд ли вообще понимал, о чем разговаривают его друзья.
При виде Салли все парни в служебной зоне подскочили на месте и вытянулись по стойке «смирно», приветствуя главу. Салли же ни на кого не смотрел кроме Лейна – мальчишка красивый, но ума видно не много раз по какой-то причине осмелился поступить вот так с Марией. Убивать такого будет не жалко.
Салли захотелось посмотреть, как изменится лицо Лейна, когда он увидит Марию. Сейчас девушка стояла за спиной Салли, и ее еще никто из парней не видел, но вот Покмен прошел вперед, вслед за ним в помещение вошла она, и Лейн…
О, да...
Лицо его изменилось в абсолютную растерянность. Он затравленный взгляд бросил на Салли, словно пытался сказать «Она заслужила!», а Салли же...
Салли пошел к нему, никого не замечая. И поравнявшись с ним, даже не удостоив парня хоть каким-то словом или еще одним взглядом, выдал легкий пас вперед и двинул ему кулаком в нос.
Парнишка откинулся назад, ударился спиной о стойку, но на пол, в ноги Салли, не рухнул. Устоял.
- Это тебе просто за идею изнасиловать девчонку, - сухо проговорил Салли так, чтоб слышали его все, подчеркивая, что вот так - он будет обращаться с каждым из них, если они позволят себе такое же.
- Босс... - постанывая от боли, пропищал Лейн, - чтобы она не сказала, все ложь!
- Ложь?! - закричала Мария. - В чем же, а?! Ты пришел ко мне домой и взял силой! Разве такого не было, а?! До тебя я девочкой была, а ты...
- Ты подлая шлюха, которая вымогает у парней деньги и подарки, а потом кидает их, вытирает об них ноги! - вышел вперед другой парень – Стенли.
Салли очень хорошо его знал, потому что он работал на него уже давно. Тоже молодой волчонок, который отличался горячностью и пылкостью. Особенно там где не надо… И когда не надо. Вот прям как сейчас.
- Меня помнишь хоть, а? – кричал Стенли. - Сколько у тебя еще было таких дурней, как я?! И пустить по миру вот так и Лейна тебе не дал я, поняла?! А поступил он вот так с тобой по моему совету! Нужно было, чтоб хоть кто-то тебя проучил! Он еще с тобой мягко обошелся! Я ему предлагал пойти вместе с ним и...
- Что ты несешь?! - заверещала Мария и сама двинула по Стенли, выписав ему пощечину. - Да я в первый раз вообще с тобой разговариваю! Я не встречалась с тобой! Ни в чем тебя не обманывала! Я тебя знать не знаю! Даже в казино не видела ни разу!
- Кому ты будешь врать?! - замахнулся Стенли на девушку, но ударить ее не позволил Кирк, вовремя выписав парню удар под дых так, что тот согнулся пополам от боли.
- Веди себя достойно, - властно бросил Кирк. - И не позволяй себе поднимать руку на слабую женщину.
- Она тварь... - прохрипел Стенли.
- Все, что он говорит ложь! – громко заявила Мария. - Я никогда не вела себя с мужчинами так, как он говорит! У меня вообще до Лейна даже отношений ни с кем не было серьезных! Мистер Покмен, мистер Боуроз, я вам своей жизнью клянусь – правду говорю! Я никогда не вела себя, так как он, - она ткнула пальцем в Стенли, который уже смог выпрямиться после удара, - меня обвиняет!
- У тебя татуировка есть на ребрах, - прошипел Стенли в ответ злобно. - Надпись «Этот мир меня больше не нагнет»... И мир тебя, сучка, нагнул! Лейн отомстил за всех, кого ты нагнула... Босс, она заслуживает, чтоб мы ее сейчас все по кругу пустили! Такая тварь как она просто недостойна другого обращения!
- У меня нет такой татуировки! - закричала что было сил девчонка и, явно уже не отвечая за себя, начала срывать одежду.
В один миг лямки сарафана слетели с ее плечиков. Она распахнула блузку и предстала перед всеми в одних трусиках да лифчике. Фигурка у нее что надо, но сейчас интересовало не это, а ее ребра - нет никакой татуировки.
И Стенли смотрел на нее в полнейшем недоумении. Он уверен в своих словах, но не понимал, куда делось тату.
- Это магия, может, - проговорил он растеряно. - Скрыла магией, может?.. Босс, серьезно, это магия, ну!
- Нет никакой магии! - еще громче заверещала Мария. - Потому что и тату никакого нет! Нет, и никогда не было!
- Мария, - кинулся к ней Лейн и шустро поднял с пола ее сарафан.
Она ревела навзрыд, но не отпихивала от себя парня, который заботливо помогал ей вернуть одежду на место.
- Не надо, - бормотал он, - не надо вот так унижаться... Я... Я помню и сам, что тату у тебя нет, и сказал бы это вместо тебя... Это то, что мучило меня все это время... Стенли говорил про тату, а я его у тебя не нашел, и не знал что думать, но... Мари... Как же так? Не может же быть такого, что ты настолько похожа на какую-то другую девушку, что разница между вами лишь в одном тату? Кто-то же его обманул, понимаешь? Кто-то же пустил его по миру, заставил побираться, понимаешь? Ты... Ты знаешь, с кем он тебя спутал, малышка?
Мария помотала головой, с трудом сдерживая всхлипы. Она уже больше не могла говорить из-за необоснованных обвинений и обиды.
Не думая, Салли ринулся следом. Но дверь нараспашку открывать не спешил. Он лишь слегка приоткрыл выход на улицу и увидел, что Мария отрезает клок волос у Стенли. А после его волосы смочила в его же крови из раны, и все это сложила в пакетик, который засунула к себе в сумочку.
- Ты ведьма, что ли? - прохрипел раненный, который сейчас для своей защиты не мог сделать ровным счётом ничего. - Ты что с этим делать собралась?
- Не прокляну, не бойся. Грех на душу брать не стану, - сказала Мария. - Но только так я смогу узнать ответы на вопросы.
- Какие еще, блять, вопросы?!
- Кто растоптал мою сестру? - это самый важный для меня вопрос.
- Сестру?! - опешил Стенли.
- У меня есть сестра-близнец, - грустно сказала Мария. - С ней ты меня и спутал. Я не сказала этого перед мистером Покменом, потому что ты заслужил наказание. Из-за тебя Лейни поступил со мной дурно, и ты должен был быть за это наказан. Но и моя сестра, конечно... Тоже не подарок... Ты говорил, она тебя сильно обокрала, да? Сильно - это сколько?.. А впрочем, это не очень важно, потому что я верю - скоро будет так, что во всем мире не останется никого, кого б она не обокрала... Она даже меня, родную сестру, обокрала... Совсем потеряла ориентиры. Но понимаешь, Стенли, она не была такой всегда. Однажды ее очень сильно обидели, унизили, растоптали, нагнули... И сейчас она лишь тень самой себя.
- Мне плевать на деньги, - сокрушенно проговорил Стенли. - Правда... Я не сразу это понял, только когда вот - в собственной крови оказался. Но мне правда плевать на бабки... Я ее полюбил, пойми, Мария... И я хочу ее вернуть!
- Ты полюбил монстра, - покачала головой Мария. - Узнает она об этом и растопчет тебя гораздо хуже, чем то, что она уже с тобой сделала, и хуже будет даже по сравнению с тем, что сделал мистер Покмен...
- Тогда зачем тебе мои волосы и кровь?
- Я же сказала, хочу выяснить, кто ее так обидел. Хочу найти того, из-за кого она так изменилась. Хочу, чтоб этот негодяй взял ответственность! За ее саму - брать ответственность поздно, там уже только костер или виселица поможет, да таких казней уже давно нет. Но она родила ребенка от своего мучителя и отец оборотень, как и ты, волк. И если отец ее ребенка ты, то...
- Мария, она не могла от меня залететь! Мы не трахались! Я хотел, очень! Но она – нет, всегда делала вид, что не подпустит меня к себе до свадьбы. А как кольцо дорогущее получила, так сразу же бросила меня!
- У меня нет причин верить тебе на слово, - через паузу ответила Мария. - Сначала я проверю. У меня есть подруга ведьма, которая сумеет по твоей крови понять отец ты моего племянника или нет.
- Да я тебе и так скажу - нет, не отец!
- Я тебе не верю. Я не знаю, что произошло между тобой и моей сестрой. Я не знаю, ты ее уничтожил или нет. Я лишь знаю, что ты попытался уничтожить меня чужими руками. И кто знает, Стенли, говоришь ли ты правду мне сейчас?
- Прости, что Лейн вот так с тобой поступил... Это только моя вина. Мне очень жаль... Мне нужно было поговорить с тобой самому, и ты бы мне объяснила, что есть ты, и есть твоя сестра... Мне правда очень жаль, Мария, что все так вышло.
- Я рада, что тебе жаль... И твои извинения много значат... Но сейчас я тебе про свою сестру больше ничего не скажу.
- Я не отец ее ребенка. Но я хочу им стать, я хочу быть ей хорошим мужем. Я постараюсь сделать ее счастливой, и может тогда нам с тобой удастся вытащить ее из тьмы, а?
- Вряд ли это возможно... - покачала головой Мария. - Спасения заслуживает только мой племянник. Но она определила его в интернат, и сказала, что забрать его оттуда может только отец. И если это ты, Стенли, я заставлю тебя это сделать. Мальчику там плохо, он не заслужил судьбы сироты при живых родителях.
Мария решила, что все сказала, и хотела уже уйти, но Стенли попытался вновь ее задержать, поговорить, убедить, что отцом ее племянника не является, но можно что-то вместе придумать. Мария особо не слушала, просто ушла.
Салли же не стал прятаться - девушка увидела его сразу же, едва открыв дверь. Вздрогнула испуганно, не зная как объясниться, но Салли не стал ее мучить и заставлять выдумывать ложь.
- Я слышал ваш разговор. Просто держи меня в курсе событий, - сказал он и, кивнув в сторону Стенли, добавил: - Я хочу знать, что ты выяснишь на его счет.
- Да, сэр, - закивала девушка. - Конечно.
***
На праздник в честь дня рождения мэра Бьюздо Салли приехал с небольшим опозданием. Местный бомонд уже веселился – праздник в самом разгаре. Мероприятие светское, шумное, собрались все сливки общества Фаустройта. Вон и главный судья здесь, и глава полиции, и главы самых разных бизнесов, что имеют успех в городе. А так же их жены, сыновья, дочки и друзья, а еще друзья друзей и те, кто просто затесались под шумок. В общем, народа столько, что удивительно как особняк мэра не треснул. По всюду шныряли репортеры, делали фотографии, у кого-то пытались брать интервью – в общем, докучали, как только могли. Салли не любил репортеров… Бесили они его.
И надо же… среди всех гостей Салли наткнулся взглядом на человека, которого каждый здесь мог только презирать – глава бульварной газетенки «Мы расскажем!» - Николас Габрон. Из-за него он и не любил репортеров. Гнилая газетка, собирающая про всех шишек грязные сплетни и публикующая в самом скверном свете. Недавно вот, к примеру, Кирк помогал какой-то девчонке найти дорогу до чего-то там, и просто указывал ей направление по карте, с которой туристка подбежала к нему, прося о помощи, как репортеры этой газетки увидели, сфотографировали и подписали заголовок «Правая Рука местного мафиози собирается жениться! Кто же эта таинственная незнакомка?».
1918 гг. Влюбленные когда-то…
...Салли вошел в кафе, где его ждала она – Элизабет, его любимая малышка, которая сильно выделалась на фоне серовато-черного заведения своей невероятно рыжей макушкой. Элли – ему можно ласково так ее называть, сама разрешила – сидела у окошка, грустная отчего-то. Неужто кто-то посмел обидеть его девочку?
Впрочем, он и сам прибывал сейчас в самом скверном настроении, а все потому что с его банковского счета пропала крупная сумма. Кто-то снял деньги от его имени – а кто? Неизвестно. Работники банка оказались зачарованными, и пока теперь маги-копы проведут расследование... И выяснят ли они хоть что-нибудь это еще большой вопрос.
Есть лишь одна зацепка – чтоб снять деньги со счета нужно знать кодовое слово, пароль, по которому работники банка понимают – да, этому человеку можно отдать любую сумму. А в бумагах, которые вор заполнил, когда крал деньги, это слово указано. В окружении Салли это слово знали очень мало имен... Но Элли в их числе.
Подозревал ли он в краже ее? Она маг. Она знала пароль. Могла? Вполне. Но это же его Элли, они вместе через огонь и воду прошли. Нет, не хотелось верить в плохое, не хотелось ее подозревать. Хотелось ей верить. Но чем же она тогда так расстроена?
Он пошел ближе к ней и когда поравнялся с ее столиком, Элизабет улыбнулась ему, но улыбка ее нервная, словно вымученная. Явно же разговор будет серьезный. Мало ему проблем, так она сейчас добавит, да?
Ну, беда ж ведь никогда не приходит одна.
- Что случилось? – прямо спросил он. – И почему ты решила встретиться для разговора здесь, а не дома, например? Может, поехали домой?
- Нет, - нервно затеребила Элли краешек салфетки, которую держала в руках. – Я сейчас с тобой никуда не поеду.
- Интересное заявление… - хмыкнул Салли, сев напротив нее. – А что так?
- Мне нужно с тобой поговорить.
- Мы уже говорим, и что-то мне уже это все не нравится. Дай угадаю, надеешься, что на публике я не стану поднимать скандал?
Элизабет даже не потребовалось кивать. Но она явно боялась не скандала, а за свою жизнь. Когда Салли злился – он за себя не отвечал. А она?.. Элли хочет довести его до точки кипения? Ну… у нее получается. Вот только есть одна проблема – если доведет, то никакая публика ее от расправы не спасет. Если это она украла деньги; если это она предала его – Салли все равно вытащит ее за шкирку из кафе, посадит в свою машину и увезет туда, откуда обратно она уже никогда не вернется. С предателями он иначе поступать не мог.
И не хотел.
- Ну? – спросил он, когда официантка принесла ему чашку крепкого кофе. – Что ты хочешь мне сказать?.. Давай только обойдемся без мыльных сцен, ладно? Я на взводе и без того, поэтому говори прямо и по существу.
- Нам надо расстаться, - выпалила она, а Салли с удовольствием сделал вид, будто Элизабет как молчала, так и слова не проронила.
Он даже сделал еще один глоток кофе, а после когда снова на нее посмотрел, спросил:
- Так ты скажешь, наконец, в чем дело или так и будем молчать?
- Эм… - растерялась она и уставилась на него виновато. – Я ведь… я ведь уже…
- Что уже?
- Салли… - выдохнула она. – Пожалуйста, не мучай меня. И так нелегко… А ты еще со своими шуточками. Ты слышал, что я сказала. И я серьезно. Я должна уехать из города, и подальше. Я вообще не хочу ни быть здесь, ни жить здесь, и возвращаться не собираюсь.
- То есть… дело только в городе? Не во мне, не в тебе, не в нас?
- Ну… - потупилась она, и посмотрела в окно.
Ему не понравилось ни то, как она дрожала, ни то, как нервно потеребила после свои пышные рыжие локоны. Когда она вновь посмотрела на него, то обреченно проговорила:
- Меня шантажируют, пойми. Я… Так уж получилось, что я связана с людьми, которые хотят тебя уничтожить. И у них получится, если я не исчезну. Меня подослали к тебе только с одной целью – узнать все твои секреты и доложить им. И все это время, что я была с тобой, я… Но я так больше не могу! Не могу и не хочу! Я… я люблю тебя, Салли, и поэтому будет лучше, если я просто исчезну. Тогда они не смогут тебе насолить. Не будет меня – как свидетеля твоих грязных дел, так и они сядут в лужу. И все их планы провалятся. Прости и отпусти меня, Салли. Это единственное верное решение для нас обоих.
- Кто? – сухо спросил он, строго глядя ей в глаза.
- Какая разница? – не пожелала Элли сказать правду до конца. – Важно лишь то, что я могла исчезнуть, ничего тебе не объясняя. Но я знаю, что ты не смерился бы с моей пропажей, а пока искал бы, пока выяснял бы кто я такая на самом деле, узнал бы всё мое прошлое. Узнал бы с кем я по дурости связалась и на кого работала… Страшно от одной мысли, чтоб ты обо мне думал… И однажды ты или твои люди меня б нашли и убили. А я хочу просто исчезнуть, Салли. Для всех – и для тебя, и для твоих врагов.
- У моих врагов уже получилось меня уничтожить. У меня со счета пропала крупная сумма – буквально вот все, что я накапливал годами – все исчезло. Ты сняла деньги?
- Салли, - удивленно она уставилась на него в недоумении. – Ты серьезно обвиняешь меня после всего, что я сказала?
1930 гг. Настоящее Салли Покмена.
…Салли так задумался о своей последней встрече с Элизабет, что на мгновение выпал из реальности. Как выяснилось намного позже, деньги попытался украсть банковский работник. И не только у Салли, но и у других вкладчиков. Вора нашли, деньги вернули всем, еще и сверху выплатили моральную компенсацию, но… Но это уже все казалось неважным, потому что к тому моменту свою Элизабет он потерял и до сих пор не знал, ни кто ее наниматели, ни кто ее к нему подослал, ни куда она исчезла, ни… что же для нее так внезапно изменилось.
Ее выразительный взгляд он не забыл. Никогда не сможет забыть того, как она коснулась своих плеч, и опустила руки до живота. И ее взгляд… о, ее взгляд!
Она однозначно на что-то намекала, но не сумела выразить словами. Но что она не сумела ему сказать? О своей беременности? Вот причина, почему ей захотелось сбежать?
Салли ни с кем до нее не решался делиться собой, ни одной женщине он не давал свое семя. Он предпочитал позволять доступным женщинам лишь некоторые ласки, а его семя всегда уходило на одеяло. Чаще всего – он просто позволял им себе отсасывать. Ему такой разрядки вполне хватало, и не требовал его организм чего-то еще. Но Элизабет…
Элизабет его душу себе забрала, она его в себя влюбила, он отдавался ей полноценно, и даже сам не заметил за собой, с какой легкостью принял такое решение. Да и как иначе – для оборотней связь между истинными особенная, и Элли – для него особенная. Всем… она для него всем… была.
Он строил планы о своей семье вместе с ней, он хотел на ней жениться и связать их двоих вместе навсегда. Деньги, что у него попытались украсть, ушли б не только на развитие бизнеса, но и на их свадьбу. И да, он был бы счастлив, если б именно Элизабет стала матерью его детей, но… она решила ничего ему не объяснять и исчезнуть.
Он даже не знал – на самом деле она беременна была или скрыла от него что-то другое. Он не знал о ней ничего! Он даже имя ее настоящее не знал! Ему просто остается вспоминать ее как Элли…
А теперь вездесущая пронырливая миссис Слоуман хочет свести его с кем-то? Ну уж нет… Его сердце уже забрали. И если Слоуман так хочет найти ему пару, как сделала это беззастенчиво чуть ли не со всеми важными людьми в городе – нашлась же сваха, чтоб ее клопы покусали – так пусть просто найдет ему его Элли. Не каких-то там Фанни, Шмани, Санни и так далее, а его Элли!
Где она находится – пусть узнает. Как она живет – пусть узнает. Где в огромном мире ее искать – пусть Слоуман узнает хоть что-то! Но нет, никто ничего не узнает, потому что Салли никому – тем более Слоуман – не расскажет о той боли, которая живет в его душе уже лет десять, и будет с ним до конца его дней.
Салли так увлекся своими воспоминаниями и собственной злостью, что и не заметил, как прямо перед ним вновь возникла Фанни. Смотрела на него еще так зло, словно он ей что-то должен. Сама же выбрала пойти с ним, сама же выбрала сесть перед ним на колени, сама же начала его ласкать, а теперь он в чем-то виноват? Ну уж нет! Это так не работает.
Салли попытался отвернуться от девчонки. Сделал вид, что даже не знает ее. Будто… А она не позволила отвернуться – схватила его за плечо, развернула резко и засадила ножик ему под ребра… Вот же наглая тварь!
- Я никому не позволю себя унижать! – рявкнула она ему в лицо.
Нож из него вытащила, и хлынула кровь чуть ли не фонтаном. Салли от растерянности не устоял на ногах и рухнул на пол, начался переполох, но он настолько растерялся, что не смог даже ни на что среагировать. Наверное, виной тому бренди – слишком много он выпил…
***
В себя Салли пришел уже в больнице. За окном темно – и вот думай, это глубокая ночь, или вечер уже нового дня. Палата у него в теплых бежевых тонах радовала оснащением – его привезли в самый дорогой медицинский центр города, не зря он помогал владельцу его открывать.
Вот только ни на одном столике не лежали ни газеты, ни календарь, даже часов на стене нет. Не сообразить ни какое сегодня число, ни который час. Попытался пошевелиться – и получилось без труда. И это естественно – у оборотней регенерация хорошая, и у Салли в том числе. Не хотелось оставаться здесь ни на одну лишнюю минуту, поэтому Салли поднялся с кровати.
Ощущалось легкое головокружение, но никаких ран на себе не чувствовал. А значит можно и нужно сваливать. Одна печаль – одежда! Заглянул во все шкафчики - нет ее. На нем лишь больничное обличие, которое спереди вроде и наглухо все прикрывало, а сзади – вот как мать родила, голая задница, словно младенец.
Аккуратно выскользнув в коридор, сразу заметил сильно зевающую медсестричку за своим столом на посту. Она аж вздрогнула, когда он возник перед ней.
- Мистер Покмен, а ну вернитесь в палату! Сейчас же, - запричитала она.
- Я здоров, - возразил он ей. – Мне нечего тут делать. Могу ли я позвонить от вас, чтоб меня забрали, а? И где моя одежда?
- Выбросить все прошлось, - охотно ответила медсестра. – Все же в крови было, не отстирать. Да и вряд ли бы вы этим занимались, верно же?
- Ну… да, - не стал Салли с этим спорить.
Бытом в его доме занималась… никто! В своих апартаментах в башне он еще не обжился настолько, чтоб даже слуг каких-то там иметь. Убирались изредка горничные гостиницы, но он не любил, когда посторонние по его апартаментам ходили слишком часто. А до этого он жил у своей матери, но даже ее горничным он не отдал бы в стирку окровавленную одежду. На глаза матери в принципе ничего такого попадаться не должно – это правило для него номер один!
1930гг. Настоящее Салли Покмена. Спустя неделю...
Салли сидел в кабинете своей башни и просматривал фотографии. Кирк нанял для него частного детектива, который нашел место, где скрывалась десять лет Тиллия Ричардсон. Оказалось, что жила она совсем недалеко - всего-то в окрестностях Фаустройта. Ну, правду говорят: хочешь спрятать положи на видное место. Салли много лет искал ее везде, буквально в каждый город обращался за помощью, даже в столицу! Но вот настолько близко ее искать - не додумался. Он все эти десять лет искал ее где-то, а она была тут!..
Дом у нее самый обычный, дешевый, одноэтажный. Там наверняка всего две-три комнаты в лучшем случае. Быт скудный, бедный. Мебель, судя по фото, переломанная десять раз, но починенная каким-то не самым рукастым мастером. И на фоне всей этой бедности и нищеты сильно выделялась детская комната - хорошо обустроенная, с красивой мебелью, с огромным количеством игрушек, красивым постельным бельем. Идеальный порядок во всем, в каждом уголочке. Салли даже самому захотелось стать ребенком и расти вот в такой комнатке...
Затрещал телефон, Салли отложил фото, сделал потише радио - из него играла популярная старая-старая, чуть ли не народная, песня, которую сейчас кто только не исполнял на свой лад.
Мой друг умер,
Но еще вчера он был жив.
Еще вчера он учил меня жить…
Только он, только он, только он,
Видел во мне желание жить.
Мой друг умер,
Но еще вчера он был жив.
Еще вчера я помнил, зачем в руках держу меч.
А сегодня я снес другу голову с плеч.
Зачем? Все хотят знать ответ.
А я не помню.
Просто кровь залила мне белый свет.
Депрессивная песенка, но поучительная в какой-то мере. Сразу же вспомнилась Тиллия – та, что для него была Элизабет – почему-то раньше, когда ее слышала, всегда начинала плакать. Она никогда не поясняла, почему так на нее реагировала. А хотелось бы знать...
Хотелось бы знать о ней всё...
- Слушаю, - ответил он в трубку.
- Мистер Покмен, это доктор Фишер. Звоню сообщить, что ребенок уже перевезен в дом вашей матери. Мальчик чувствует себя хорошо, ближайшее переливание будет сейчас не скоро. Вашей матери я оставил все нужные рекомендации. Присматривать за ребенком я оставил лучшую свою медсестру, которая будет мне отчитываться каждый час. В общем... Все, что вы велели, я сделал. Беспокоиться не о чем.
- Хорошо, спасибо, док. А что с мисс Ричардсон? Как она сейчас?
- Как потеряла тогда сознание в палате сына так в себя еще и не приходила, сэр, - сокрушено проговорил док. - Она сильно истощена. Она очень долго отказывать отходить от сына, и ничего не ела. Я пытался как-то на нее влиять, чтоб она не забывала о себе заботиться, но любые мои слова она не воспринимала. И вот… Я уже не знаю, какие ей давать еще лекарства, чтоб ей хоть немного стало лучше. Еще до встречи с вами она испытала шок, и сейчас за ее состояние я даже беспокоюсь больше, чем за ее сына. Не понимаю, чем вызвана ее кома, сэр.
- Зато я понимаю, - тяжело вздохнул Салли.
У него перед глазами вновь возникла картинка того, как – вот Тиллия стоит перед ним, а вот она уже рухнула на пол, так ничего ему и не сказав.
Просто не сумев заговорить с ним...
- И что же это, сэр?
- Вы и сами можете догадаться, - не захотел Салли говорить, что причина ее вот такого состояния он сам и есть.
Он и эмоциональное потрясение, что она испытала до и во время встречи с ним.
- В общем, давайте, док, смотрите за ней. Лечите ее, хорошо лечите! Она должна поправиться!
- Конечно, сэр, сделаем все возможное и невозможное, - пообещал доктор, а Салли бросил трубку.
В кабинет постучались, и вошел Кирк, да не один, а со Стенли. Парнишка уже оклемался, но это не означало, что Салли хотел его видеть. И все же дело-то с ним нужно довести до конца.
- Марию вызвала твоя секретарша, - сказал Кирк. - Сейчас подойдет.
- Хорошо, - кивнул Салли, убирая фотографии дома мисс Ричардсон подальше, чтоб лишние глаза ничего не рассмотрели.
Салли еще не закончил их изучать. Он чувствовал, что еще не все увидел.
- Босс, - учтиво обратился к нему Стенли, явно не почувствовав, что сейчас Салли разговаривать с кем бы то ни было не хочет вообще. - Я искренне рад, что вы поправились и снова с нами. С выздоровлением, босс.
Салли просто кивнул в ответ, а Стенли решил, что это хороший знак к продолжению разговора:
- Босс, я со своей бывшей не спал. Я, как вы учили, не был готов делиться собой в полной мере, и поэтому отношения у нас были на уровне «поцеловаться/за ручку подержаться». Дальше никогда не заходило... Я сделал предложение девушке, решив однажды, что хочу быть с ней всегда, но даже тогда мы не переспали. Она просто приняла мой подарок, сказала «подумаю», а меньше чем через неделю бросила меня. Ее ребенок не может быть от меня.
Прошлое Тиллии Ричардсон. Часть 1. Детство…
На мелкую фигурку в темном плаще, притаившуюся напротив гильдии наемников под названием «Старый Желудь» никто не обращал внимания. Наемникам, этим рослым воякам в красивой кожаной форме с медным значком на груди в форме желудя, не суждено ее заметить. Они высокие такие, как им замечать соринки у себя под ногами? А мимо проходящим горожанам и дела нет, кто у дуба старого прячется и для чего.
Тилька не боялась вести себя более открыто, но не желала привлекать внимания, вот и пряталась. Она ждала. Ждала кого-то важного для нее, и точно знала: нужный ей воин принадлежит именно этой гильдии. Тилька помнила эмблему с желудем на его груди, и вот она – вот – украшает знамя, которое весит на штандарте возле гильдии. Так что Он должен быть где-то здесь, только нет его... Не выходит, и не заходит внутрь. Много уже наемников то входило, то выходило из здания, а Его все нет…
Тилька это место случайно нашла, да и не искала, не рыскала по белу свету специально. Просто с караваном, который подобрал ее да спас от голодной смерти, она пришла не в какой-то, а именно этот город - Фаустройт. Именно этот, где стоит и процветает эта гильдия – того человека, который...
- Эй, - неожиданно кто-то подхватил ее за шиворот куртки и поднял вверх. - Ты шо тут делаешь, дворняга вшивая?! Вынюхваешь тут чево, а?!
Тилька от растерянности не могла говорить. Ее подняли так высоко, что она не доставала ногами землю. Могла лишь барахтаться, как пойманная рыбешка на крючке и слушать злобный смех и оскорбления от «рыбака».
- Я тя спрашваю, шо ты тута вынюхваешь, вошина чумазая, а?
- Сам ты чумазый… И вошина, - пискнула Тилька.
- Ах, ты еще огрызакацца смеешь!
Ее сильно встряхнули, словно глиняную копилку, а после резко отпустили. Какая высота – Тилька не знала, но приземление оказалось болезненным. Она ударилась коленками, и едва ли успела выставить руки вперед, чтоб не разбить лицо.
Так обидно. Вот что она сделала? Всего лишь стояла в сторонке, наблюдала за улицей. Никого не трогала, никого не обижала. А ее, как... Тилька даже не смогла придумать слово, как кого ее схватили, трясли, а потом швырнули!
Тилька качнулась в сторону и упала на мягкую точку, но и тут не повезло, потому что упала на камень небольшой и ударилась снова. Всему ее существу стало так больно, а верзила накрыл ее своей тенью и заливисто смеялся.
Тилька расплакалась не столько от боли, сколько от обиды на этого мужлана, который, захлебываясь собственным смехом, продолжал ее оскорблять и ругать.
- Эй! - к ним подбежала какая-то женщина. – Хряк, ты зачем ребенка до слез довел?!
- Это крот!
- Плачущий в голос ребенок у тебя крот?
- А шо?
Тилька из-за слез не видела, что происходит над ее головой, но протерев глаза и с трудом переборов желание снова всхлипнуть, подняла голову и увидела, что рядом с ней присела на корточки женщина в кожаной форме – грудь ее куртки украшал хорошо знакомый желудь. Лицо женщины усеяно шрамами. Левого глаза у нее и вовсе нет, а правым – черным, слово ночь – она смотрела на Тильку, казалось, с материнской нежностью и заботой. Вроде бы такой женщине, как она, подобные проявления не свойственны в принципе, но заговорила она так ласково, что все в душе Тильки потеплело лишь от одного ее голоса.
- Не плачь, маленькая. Не обижайся на этого дурня, он у нас на голову слаб. В каждом шпиона видит, а ты маму ждала, да? Где твои родители, солнышко?
- Они умерли, - ответила Тилька, вытирая щеки от слез.
- Вот как… А откуда ты?
- Я пришла в город с караваном из страны Солнца... Они подобрали меня у Рощи Тирид.
- Тирид? - пробасил вояка, что грубо с ней обошелся. - Мертвые земли? Шо ты там делала?.. Ой, да ты ж нелюдь! Мюн, посмотри на ее уши! Это оборотень! Мюн, надо снести ей голову!
Тилька снова всхлипнула. Из-за того что ее трясли капюшон от курточки с ее головы слетел, и на обозрение вылезли ее большие кошачьи уши. Она не поднимала головы и не видела, успел воин сделать к ней шаг или нет. Она просто плакала от того, что люди вот так реагируют на то, кто она есть.
Тилька подавилась собственным всхлипом от испуга, потому что внезапно рядом с ней с лязгом упал тяжеленный меч. Она отпрянула от него и, подняв голову, увидела, что женщина по имени Мюн тычет короткий нож в нос верзилы, который, в самом деле, немного смахивал на хряка. И Мюн не остановилась – она его поцарапала, немножко совсем, но кровь пошла…
- Сопли вытри свои, - прошипела она, со злостью глядя в глаза мужчины. – Ты задолбал меня своей тупостью!
- Она нелюдь… - попытался что-то сказать Хряк.
- Прошли те времена, когда каждую нелюдь надо вешать только за то, что она нелюдь! – прорычала Мюн. – Принят закон о равноправии! Тебе этот ребенок ничего не сделал! Хочешь, чтоб девчонка на тебя жалобу накатала?! Нам мало проблем в гильдии?!
- Мюн, ты…
- Тронешь девочку – и я снова превращу тебя в свинью! – прошипела Мюн и щелкнула пальцами свободной руки.
Маленькая Рыська с удивительно чистыми зелеными глазами родилась на заре и сразу попала в теплые руки отца. Мужчина с нежностью глазел на нее, и до того залюбовался крохой, что на мгновение забыл о своей женщине. А та не выжила.
Накануне ей довелось много бегать, спасаясь от охотников. Роды начались внезапно – молодая женщина была уже без сил. Все молилась она, чтоб ребенка не унести за собой на тот свет, все молилась, чтоб родить крошку свою смогла, и молитвы ее услышали небеса. Маленькая Рыська родилась живой, здоровенькой, а мать умерла с нежностью на сердце наблюдая, как любимый мужчина, держит на руках их дитя.
Мужчине-рысю горевать некогда – охота за ним и его дочкой еще велась, и набирала обороты. Нужно срочно покидать временное убежище и бежать, спасая драгоценную доченьку.
Маленькая Рыська знать не знала, что творится вокруг нее. Ей интересно мир вокруг себя рассматривать, но мир слишком быстро проносился перед ее глазами. Она ничего не успевала увидеть, и куда однажды делся заботливый рысь-отец она не знала. Он просто вдруг исчез и она осталась одна, пока ее не нашла стая из волков и рысей.
Кроха поняла, что волку-вожаку не очень-то хочется брать на себя заботу о потеряшке, но его уговорили, понравилась малышка паре, у которой своих детей не было. Взяли на себя заботу о ней и вожак хоть и поворчал, но так... Для вида.
Новая жизнь, казалось, должна быть интересной и сытой, но нет. Стая всегда в пути и надолго нигде не задерживалась. Маленькая Рыська все время боялась потеряться, ведь они все такие большие, взрослые, быстрые, а она?.. Изо всех сил она старалась перебирать маленькими своими лапочками, чтоб поспевать за ними, но всегда оказывалась в хвосте.
Из-за этого из общей добычи ей почти ничего не доставалось – ведь она не охотилась, не помогала. И никто не делился с ней, даже те не делились, кто обещал о ней заботиться. Да и надо признаться, добыча их ей не по вкусу. Странное мясо, и кровь... Всегда на стоянке много крови. И то не кровь животных – добыча всегда ходила на двух ногах, а не на четырех лапках или копытцах. И это ей не нравилось. Не вкусно.
Больше всего Маленькая Рыська обожала оленят. Она сама охотилась на них, хитростью приманивала к себе поближе и нападала. Вот тогда для нее наступал праздник живота, и гордостью переполнялась все ее существо. Она сама добывала себе еду и сама ее ела, ни с кем не делилась.
Однажды вожак прознал об этом и рассердился. Не имела прав Маленькая Рыська всю свою добычу оставлять лишь себе. Большую часть обязана отдавать вожаку. Рыська знала об этом, но ничего отдавать не желала. С ней никто не делился, почему она должна?!
Вожаку ее упрямство и дерзость не понравились. Не потерпел он к себе такого отношения и выгнал из стаи. Рыська попробовала поспорить с его решением, даже извинилась, но ей лишь пинка отвесили, да такого сильного, что она улепетывала прочь со стоянки, не разбирая дороги.
Обидно, но Рыська понимала – сама виновата. Конечно, она должна отдавать часть добычи вожаку. Он на то и вожак все-таки... А без стаи жить сложно, тяжело одной. Пусть чаще каждый сам за себя, но в одиночку Маленькой страшно. Она не знала ни этих лесов толком, ни полей, ни городов. Она ничего кроме стаи не знала. Со стаей спокойней, уверенней. Пусть и часто голодала она с ними, а все ж спину ей всегда прикрывали в нужный момент. Особенно, если им встречались хищники и враги посерьезней – стая всегда защищала маленьких и слабых. И вот как она теперь одна будет?
Надо в стаю вернуться и умолять о прощении, а для этого надо добычу найти и принести ее в дар вожаку – может, простит. Не злой он, просто не любит когда ему дерзят. А Маленькая Рыська больше никогда так делать не станет.
Но что ж в добычу принести? Кролика? Слишком мелко. Оленя? Нет их стада поблизости. Рыська их не чувствовала, а кого чувствовала?.. Маленькая Рыська слышала стрекот костра, где-то здесь двуногий? Ммм… Это самая любимая еда вожака!
Она нашла человека, обличье которого пугало ее даже больше, чем гнев вожака-волка. На груди его кожаной куртки красовался медный желудь.
Маленькая Рыська поняла, что не сумеет поймать мужчину в одиночку и притащить в лагерь, но возможно вожаку понравится новость, что рядом есть тот, кем бы он с удовольствием полакомился.
Рыська вернулась на стоянку, ловя на себе надменные и злые взоры. Подошла к вожаку-волку, который разозлился лишь от одного ее появления. И она понимала, что ее скорее прогонят, чем станут слушать, потому зарычала первой. Как на духу протараторила извинения и новость о том, что в лесу недалеко от них увидела двуногого.
Сначала волк-вожак довольно рыкнул от таких новостей, мол, «Ну ладно, ладно, ты хорошую новость принесла. Веди к двуногому». И Рыська отвела, но настроение вожака сменилось быстро, как только он увидел человека. Волк-вожак испугался, но разве вожакам по статусу положено бояться?
Рыська не понимала и пыталась понять, но ей никто ничего не объяснял. А ее вопросы, которые были всего лишь вопросами, приняли за дерзость и наглость. За что ее снова ударили, только в этот раз сильнее. Так хорошо она приложилась затылком и спиной к дереву, что даже стая птиц, притаившихся на нем, испуганно взметнулась в голубое небо.
Рыська потеряла сознание – казалось, на мгновение, а как глаза открыла, решила, что спала вечность, потому что не могла понять откуда и почему на стоянке, появилось так много трупов волков и рысей.
Тильке казалось, что все это дурной сон. Она убеждала себя, что ничего не помнит. Что не знает ни кто она такая, ни откуда взялась. Воображала себе, что родилась в караване, родителей сожрала смешанная стая оборотней-людоедов из Рощи Тирид, а от нее караванщики это скрывают, чтоб не расстраивать. Заботятся, как могут – в это ей верилось легко, а все другое… Все это дурные сны.
А теперь что ей думать? Во что верить? Она хотела найти того человека, хотела так много сказать ему, но... теперь…
- Чей ребенок плачет? – услышала она громкий возглас прямо над собой. – Эй! Чей ребенок?!
- Тилька… - подбежав к ней, Мюн присела на коленки рядом. – Кто тебя обидел?
Тилька не могла говорить, слезы ее душили, ком в горле засел так, что кроме хрипов издать ничего не могла. Она вздохнула поглубже и с новой силой зарыдала.
- Тилька, миленькая, скажи, что случилось? – уговаривала ее Мюн. – Ну же! Скажи мне.
А Тилька и рада бы сказать, но как выразить весь тот рой скорби и боли, что сейчас захватил ее в плен?
Женщина подхватила ее на руки и вынесла на улицу, где шел дождь. Они не успели промокнуть, пока добрались до парка напротив гильдии и спрятались от холодных капель в беседке. Как раз пока дошли дождь закончился, а на свежем воздухе Тильке само собой как-то полегчало. Она смотрела в серое небо, хмурое такое, и вспомнила отчетливо, что когда-то у нее была такого же цвета шерстка. Она ей нравилась. Зимой, в лютый мороз, в ней очень тепло, а в человеческом теле – холодно бывает даже летом, как сейчас, когда дождь снова может начаться в любую минуту.
Но все же человеческое тело ей нравилось больше, потому что не нужно охотиться. Не нужно больше никого убивать, не нужно больше вновь чувствовать чью-то кровь на своих клыках…
- Тилька, - Мюн села рядом, - тебе полегчало?
- Немножко…
- Расскажешь, что случилось?
Тилька покачала головой. Ей не хотелось говорить о своем прошлом.
- А человека, которого найти хотела, увидела? Услышала, может, о нем что-то?
- Я хочу увидеть Хайта.
- Хайта? – встрепенулась Мюн. – Зачем?
- Мне надо, - Тилька посмотрела на Мюн. – Пожалуйста, отведи меня к нему.
- Он не тот, с кем тебе стоит встречаться. Это злой человек, завтра его казнят за убийство собрата по гильдии. И представь себе, маленькая, если он своего товарища не пожалел, что ему до тебя?
- Все равно мне нужно его увидеть, Мюн. Пожалуйста, отведи меня к нему, - жалобно попросила она.
Мюн пыталась ее отговорить, но не сумела. Тилька снова расплакалась, а Мюн что угодно была готова сделать, лишь бы только не слышать ее плача.
В тюрьму им пробраться не удалось – слишком хорошо охранялась башня с узниками, а охрана только завидев кого-то с эмблемой опороченной гильдии, мгновенно встрепенулась, и на Мюн таким волком смотрела, что и приближаться страшно.
Однако чтоб Тильке увидеть Хайта имелась еще одна возможность – его камера находилась в подвале, а маленькие решетчатые окошки подвальных камер как раз в свободном доступе для мимо снующих граждан города. И судя по тому, какие гадкие и противные запахи витают у этих оконцев, граждане не мимо прохаживались, а как могли, так и выражали свой гнев на узников в подвалах. И Хайт не исключение. Рядом с оконцем его камеры так же хватало и «кучек» и «дорожек» людского гнева.
«И кто еще тут нелюдь?» - мимолетно подумала Тилька, морща носик от неприятной вони.
- Говнюк! - постучала Мюн по решетке окошка сапогом. – Тебя тут видеть хотят! А ну оторви задницу от лежанки и подойди!
- Мюн?.. – удивленный голос из камеры долго себя ждать не заставил. – Опять ты… Снова помоями меня обольешь?
- Радуйся. Я с приличной компанией пришла.
- У тебя есть такая? Неожиданно…
- Не язви, тварь. Не в том ты положении!
- Пф… А в каком? – едкий смех мужчины разозлил Мюн, и она могла бы сейчас браниться так громко, что ее, явно, весь город услышал бы, но Тилька заговорила первой:
- Вы сможете меня вспомнить?
- Кто это? – спросил Хайт и к окошку камеры все же подошел.
Видно его плохо – окошко слишком высоко, а в камере освещения практически нет. Но Тилька узнала его силуэт – это точно он, тот самый мужчина, который убил ее стаю. А когда он сделал еще шаг ближе и, выглянувшее на миг солнышко заглянуло в камеру, освещая его лицо, у нее и вовсе все сомнения пропали.
- Вы помните меня? – спросила она, задыхаясь от слез, но она старалась не расплакаться снова.
Мужчина молчал, а Тильке невтерпеж. Ей хотелось знать помнит он ее или нет. И от того, что он молчал, да еще так долго, она вновь уже всхлипывала, а Мюн… Мюн не хотела, чтоб она плакала, а потому грозно рыкнула на Хайта:
- Да ответь ты уже, дубина! Сложно, что ли?!
- Помню, - выдавил из себя Хайт. – Я помню эти зеленые глаза… Но… У меня ведь не получилось – ты не выжила!..
- Я не знаю, что вы со мной сделали, и уж тем более не знаю зачем, - не сумела Тилька сдержать себя в руках и вновь начала плакать. – Но одно я знаю точно: моя жизнь разделилась на «до» и «после». И я думала, что это всё дурные сны, а если и нет, то вы – мой герой, который меня спас, который подарил мне новую хорошую жизнь, полную интересных приключений и добрых людей. И я… Я хотела вас найти, чтобы сказать спасибо, но я даже не знала, где искать. Я не знала: вы – это часть моего сна, или есть на самом деле… И все же… Вот вы. Я вас нашла! Не искала специально, а нашла. А сказать спасибо не могу, потому что вы убили своего товарища и никому не говорите зачем… Я понимаю почему для вас ничего не стоило убить всех, кого я знала в стае. Я правда понимаю, почему и за что была убита моя стая – они заслуживали этого. Возможно не все, но… А возможно и все, я не знаю… Они… Они это другое. Они – это то, что я могу понять и все равно считать вас героем, который меня спас от той жизни, но почему и зачем вы убили своего товарища? Кто же вы, Хайт? Мой герой или убийца? Кем мне вас считать?.. Что мне о вас думать?.. Должна ли я сказать спасибо или мне просто уйти?..
Девочка уговаривала себя не плакать и держалась. Дышала глубоко, как научила ее Мюн, чтоб сдерживать слезы и это ей помогало.
На площади собралось много людей, но Тилька разглядывала не разношерстную публику, а что-то вроде сцены, где уже готова петля для приговоренного… Тилька так и не смогла понять, кто такой Хайт – убийца или герой? Но понимала, что если ответ когда-нибудь и найдется, то будет это не завтра, а через годы жизни, которую ей посчастливится прожить. И, наверное, все зависит от ее собственной удачи: если жизнь у нее будет хорошей – то и о Хайте будет вспоминать с благодарностью, а если нет… Эгоистично, да. Тилька это понимала, но Мюн наверняка б сказала, что лучше думать о чем-то подобном, чем снова плакать.
Тем временем узника привели и, пока его вели в окружении охраны к месту казни, Тилька поймала на себе его взгляд. О чем Хайт думал в этот момент – она не знала, но заметила другое: рядом с ней и Мюн в первом ряду зрителей остановился тот самый молодой юноша, который вчера привлек внимание Тильки в трактире. Он явно не трезв, но серьезен, и она услышала, какой вопрос он тихо задал Мюн:
- Надеюсь, от твоей подружки сюрпризов не будет?
- Я ручаюсь за нее.
Рядом с приговоренным узником появился священник, который под улюлюканья и крики горожан, начал отпускать грехи Хайта Ричардсона. Богослужитель делал свою работу, но это вызывало гнев у людей. В какой-то момент общее негодование полностью овладело площадью, и узник, не выдержав этого, перебил священника:
- Не стою я ваших усилий. Заканчивайте уже.
- Все люди стоят того, чтоб их проводили к Богу молитвой, а не проклятьем, - сказал священник. – Но твой поступок задел сильно, поэтому горожанам трудно подарить тебе такую честь. Однако последнего слова ты не можешь быть лишен, сын мой. Скажи, если есть, что сказать.
Если и есть – толпа слушать не хотела. Навра весь город знал, и уважал, и казалось, что причина ненавидеть Хайта есть у всех – кроме Тильки, которая смотрела на него с застывшими слезами на щеках.
- Я никому не говорил, за что и почему убил Навра… Думал, признания моего будет достаточно. И я бы…
- Еще как достаточно, - перебил его громко Уто. - Время объяснений прошло! Сейчас любое твое слово ничего не изменит!
- Я б и не стал ничего говорить, Уто, чтоб не теребить твои раны, но появилась одна девочка…
- Это неважно! - закричала толпа.
Тилька горько всхлипнула снова. Почему все такие злые?..
- Это важно! - рявкнула Мюн, перекричав одним ревом всю толпу, и при этом заботливо потрепав Тильку по макушке. - Не для вас – так для других! Имейте совесть!
- Я бы ушел молча, но, простите, не могу теперь. Я не могу оставить ее вопросы, - приговоренный смотрел только на Тильку, - без ответов.
Девочка ждала. Утерла слезы по просьбе Мюн, и старалась держать себя в руках, но ее не волновало, как она выглядит со стороны для всех этих злых людей. И плевать, какие чувства она могла у них вызывать. Она ждала ответов. Ждала, что Хайт объяснит ей все на свете, но он почему-то замолчал. С мыслями собирается, да? Думает, как объяснить ей кто он: герой или убийца? Так ведь подобное за пять минут не объяснишь, а больше времени ему и не даст никто.
- Я часто ловил себя на мысли, что всю свою жизнь потратил на убийство чудовищ...
Хайт снова смолк, как будто воспоминания окутали его разум. Но он быстро стряхнул их с себя, как грязь, прилипшую к сапогам, и заговорил снова:
- Однажды я наткнулся на рыську, маленькую, испуганную, с необычными зелеными глазами, как травка свежая... Такой человечной несмотря ни на что она мне показалась, что я не смог ее убить, а попробовал помочь ей. Наложил печать превращения, и точно знал – все сделал правильно, но она качнулась и упала замертво. И все это время, до вчерашнего дня, пока она не нашла меня, я был уверен, что не спас ее. И это выедало меня изнутри, потому что осознал: за всю свою жизнь я никогда никого не спас. Я убедил себя, что только убиваю… И нет от этого никому пользы... Меня ломало… Я… Я стал слаб, и однажды меня чуть не убила пара жалких вампиренышей… Если бы не Навр – я б не вернулся в ту ночь. И Навр… Он выслушал меня и много говорил, что мы защищаем покой и мир городов, но… Не знаю, как это объяснить, но я… Я не чувствовал, что он прав. Я просто чувствовал себя убийцей.
- С монстрами поручкался?! - несдержанно громко заявил Хряк. - Жалко тебе их стало?!
- Нет! - яростно отбрил его Хайт. - Никакой жалости во мне никогда не было!
- Тогда как тебя понять? - спросила Мюн.
- Не знаю... - поникнув от того, что товарищи не понимают его, глухо ответил Хайт. - Но жалости во мне нет... Я... Просто я перестал видеть разницу между чудовищами и собой…
Все притихли от такого признания, и не только толпа негодующих горожан, но и наемники, которые, казалось, начали что-то понимать, или узнали в словах Хайта себя. Или их напугало, ошеломило, услышанное?
- Навр пытался меня образумить, - вновь заговорил Хайт в гнетущей тишине. - И лишь бы я только не наделал чего, стал за мной присматривать, помогать мне и следить за тем, чтоб я не терялся и всегда помнил, что и для чего делаю. У него это хорошо получалось. Мой друг подставил мне плечо и очень помог. Навр спас меня… И из-за этого я сам решил, что вновь могу ходить на вылазки в одиночку, а тут как раз в гильдию срочное поручение пришло, что на реке неподалеку нашествие вурдалаков, и я решил – справлюсь один... Но... Зачем только один пошел, Господи?..
1930г. Настоящее Салли Покмена.
Салли приехал с двумя пакетами, доверху заполненными самыми разными игрушками. Он не знал, что может понравиться его сыну, поэтому скупил все, что понравилось ему самому. Тут и самые разные игрушечные пистолетики, и мягкие игрушки, и машинки, и конструкторы – вот буквально все вкусы маленького барсика постарался учесть, и… не прогадал! Чарли так понравились его подарки, что сын и сам не знал, с чем именно в первую очередь ему хочется играть. Знал одно – играть, играть, играть – ему хотелось вот прямо сейчас со всеми игрушками сразу.
По меркам людей девятилетний мальчик – это уже мужчина! Взрослый. Не должно быть ему дела до игрушек. Но по меркам долгожителей-оборотней девять лет – это крохи. Чарли еще горький ребенок, и Салли хотелось, чтоб невзгоды всего мира и проблемы его родителей не превратили маленького ребенка во взрослого мужчину еще долгое время. Хотелось, чтоб его детство длилось как можно дольше.
Салли так умилило то, как Чарли понравились подарки, что он и сам забылся – приехал же, потому что мать сообщила о какой-то проблеме. Но забылся не потому что не счел тревогу своей матери важной, а потому что его маленький барсик завладел всем его вниманием. У Салли еще не наступал в жизни момент, когда бы он отчаянно чувствовал нужду в собственной семье и детях, но сейчас глядя на этого ребенка, который улыбался ему со всей своей искренней радостью, Салли осознавал, как же он счастлив. Именно сейчас, именно с ним…
От игр с сыном его отвлекла мать – миссис Жаннетт Покмен. Она села рядышком на диван со стороны малыша и, отвлекая ребенка от игрушки, закатала ему рукав рубашки до локтя со словами:
- Мы утром решили искупаться. Не понравилось мне, что от внучка так сильно больницей несло.
Салли на запястье сына увидел две характерные красные точки, которые оставить могло лишь одно дьявольское клыкастое отребье – его сына укусил вампир. У него аж лицо вытянулось от удивления! Он отказался верить своим глазам, потому что не понимал… Отказался понимать сам факт, что какой-то ублюдок позволил себе напасть на ребенка. На его ребенка!
- Как… откуда это?.. - растерянно пробормотал он, не веря своим глазам. - Чарли заражен?
- Ну… - задумалась мама. - Как по мне – нет.
- Я могу еще поиграть? - спросил малыш, и Жаннетт отпустила его руку.
Все внимание мальчика снова приковано только к игрушкам. Салли посмотрел на него, снова на две красные точки, которые казались уже старыми ранками, и снова в полнейшем недоумении уставился на свою мать.
- Я думаю, - заговорила она. - Кто-то укусил Чарли, пока малыш жил с мамой. Кто-то испил его крови, но свою испить в ответ не дал. Поэтому малыш попал в больницу истощенным, якобы с лейкемией. Это не болезнь была, а его просто опустошили. И из-за всего этого же – Чарли сам вампиренышем не стал. Но, сынок, нужно разобраться! Нужно найти мразь, которая позволяет себе нападать на маленьких беззащитных деток!
Салли знал – он найдет эту мразь и четвертует лично. Один только факт – кто-то напал на его сына – уже побуждал сравнять любого врага с могильной плитой. А если еще прибавить все страдания Тиллии, которые довели ее до комы, то… Стоп. А может и ее кровь тоже кто-то пил, поэтому она так истощена?
- Мам, а как ты обнаружила этот укус? - спросил Салли. - Малыш ведь в больнице находился. Это должны были заметить и медсестры, и врачи.
- Магией скрывалось, - ответила Жаннетт. - От кисти рук до локтя на мальчике добротная иллюзия стояла. Я ее чуть сбила, последние силы на это истратила.
Чарли уже играл на пушистом ковре перед диваном, выдумывал себе разные сюжеты, у него явно шла какая-то война полным ходом, и отвлекать его от игры не хотелось, но Салли сел рядом с ним на полу, и ласково спросил:
- Котенок, а ты помнишь, откуда у тебя вот это? - кивнул он на его руку и две красные точки от укуса.
Чарли кивнул.
- И откуда? Кто тебя поранил? - Салли не понравилось, что сын сразу не дал ему подробного ответа.
- Не скажу, - ответил он важно. - Это секрет.
Начал поправлять одежду, чтоб вновь скрыть две красные точки, а Салли, беспомощно переглянувшись с матерью, услышал от нее:
- Я уже пыталась спрашивать, Салли. Ничего не говорит. Это секрет и все, понимаешь? - взволновано проговорила она.
- Малыш, - нервно заерзал Салли, вновь привлекая внимание сына к себе. - А это секрет от кого? От мамы?
- Да, - кивнул Чарли. – Мама ничего не должна знать.
- Ага… значит, это тебе поставил кто-то из ее окружения? Кто-то кому она доверяет? Кто-то, кого она считает своим другом? - сделал Салли выводы, а малыш на его слова кивал.
- Я не хочу, чтоб они поссорились…
- Малыш, это… - Салли вновь кивнул на его руку, - очень плохо с тобой поступили. Тот, кто тебя укусил вот так и выпил твою кровь, мог тебя убить. Тогда твоя мама осталась бы одна. Ты представляешь, как сильно она страдала бы из-за этого? Ты вон просто в больнице побыл, а она так переживала, что без сознания уже который день лежит. А если б ты погиб, а ты мог и умереть, уж поверь мне, что с ней случилось бы, а?
- Я… - растерялся Чарли. – Я не знаю… Но…
Решил для начала поехать в больницу и поговорить с доктором Фишером. Салли и без него знал адрес Тиллии, но пара вопросов имелась, например:
- Как вы могли сразу не заметить, что не так с моим сыном? Как вы могли не почувствовать, что на нем чужая магия? И Тиллия – вы уверены, что ее кровь никто не пил, как и у моего сына?
- Симптомы укусов вампиров такие же как и у болезни крови, - растеряно развел доктор Фишер руки в стороны. – Я осматривал ребенка на наличие укуса, но я ничего не нашел… А я… Я всего лишь человек, мистер Покмен. Я не маг!
- Тиллия? – рявкнул Салли в качестве одного лишь вопроса.
- Так же как и с вашим сыном – я не маг! Я не чувствую ничего такого, что можете вы! А в штате нашей больницы магов нет, и…
- В какой она палате? – рявкнул Салли. – Отведите меня к ней!
Доктор не стал ему перечить и отвел его к Тиллии – она еще спала своим тяжелым сном. Дышала медленно, так тяжело, словно нечто сдавливало ей грудь. На мнение Салли это было ненормально, а Фишер лишь проверил капельницу и отметил, что все идет хорошо. Скоро она должна поправиться и открыть глаза. Ну-ну…
Салли подошел ближе, обнюхал ее с головы до ног. В нос ударил знакомый запах – ее личный запах, ее тело, ее духи. Десять лет прошло без малого, а она пользуется все тем же ароматом. Ничего не изменилось. Пряная корица и сладкое яблочко – любит она этот аромат и ни на что его не променяет. Даже больница со всеми своими запахами не способна его перебить.
Но никакой магии на ней нет – никаких иллюзий. И это хорошо! Возможно, раз ее никто не кусал, она действительно скоро придет в себя. Салли поманил Рика Фишера на выход из палаты, не хотелось тревожить и без того тяжелый сон матери своего ребенка.
- Ничего нет на ней, - сказал Салли. – Это хорошо.
- Конечно, - кивнул доктор Рик. – Со своей стороны я уже сообщил в полицию о…
- Зачем? – удивился Салли. – Я сам разберусь!
- Мистер Покмен, устав больницы всегда велит мне сообщать в полицию о случаях с вампирами! – с укором произнес доктор. – Я просто не имел право молчать о таком! И самое главное – опомнитесь, мистер Покмен! Сейчас на дворе двадцатый век, а не семнадцатый, или когда там ведьм на кол сажали да на кострах жгли? Сейчас даже вампиры – это люди, у которых есть законные права и правосудием над ними должен заниматься закон, а не вы со своим самоуправством!
Салли одарил Рика таким взглядом, что тот предпочел заткнуться, но при этом док смотрел на него так, словно свято верил в свои слова. Ну… Пусть верит. Салли не жалко. Но это не означало, что он не раздавит как комара ту шваль, что присасывалась к его сыну. И плевать ему на закон с высокой башни.
Попрощавшись с доктором, Салли покинул больницу. И первое что увидел, это не собственную машину, в которую следовало б сейчас сесть и поехать домой к Тиллии, а телефонную будку. Салли пошел к ней, бросил монетку в ячейку и набрал рабочий номер Кирка. Можно, конечно, считать себя крутым воротилой, но идти один на один против вампира – такое себе дело.
Друг как услышал новости об укусе малыша, так дар речи потерял. Но быстро опомнился и закричал:
- Встречаемся у дома твоей бывшей! Кто-то из ее ближайших соседей – не иначе! Нужно лично навестить каждого и спросить прямо!
- Договорились, и позвони своему детективу. Может, он заметил что-то, может, способен сразу указать на кого-то пальцем, чтоб мы сильно внимание не привлекали. Доктор уже сообщил копам, так что нам действовать нужно быстро.
- Хорошо, я позвоню ему.
- Всё, давай, жду тебя на адресе.
Салли обрадовался, что Кирк его расправу поддержал. Ну да, это же Кирк! Вот еще будет второй человек клана кошаков и собакенов доверять какой-то там полиции, пффф… Курам на смех! Они сами разберутся!
Салли только подъехал к дому Тиллии, и сразу же обнаружил там полицейскую машину. Двое копов разговаривали с соседкой, которую Салли не смог разглядеть со своего места. Но соседка видно весьма дружелюбной оказалась, раз копы вон уже входят в ее дом. Нужно за ними поспешить, чтоб слышать их разговор, но как им всем объяснить свое присутствие?
Правильно было бы дождаться своих ребят, но Салли не хотелось тратить время впустую. Он не сомневался, что Кирк и их семья вот-вот подъедут, но вдруг что-то важное соседка выдаст уже сейчас, копам? Разве Салли мог пропустить эту информацию? Не знай она ничего, так и сказала бы это с порога. Зачем ей копов просто так в свой дом пускать?
Салли быстро вышел из машины и пошел к дому. Входная дверь закрыта плотно. Чтоб войти внутрь – если только с корнем выламывать. Подошел к окну и удивился. Сейчас четыре часа дня и солнце светит так, словно собиралось ему глаза выколоть, а у хозяйки наглухо задернуты шторы. С учетом того, что Салли нужно найти вампира – это дурной знак.
Вернувшись к двери, Салли требовательно постучался и дважды нажал на звонок. Послышалось чье-то приближение – кто-то явно смотрел на него через глазок.
- Кто? – послышался женский голос.
- Я к вам вместе с полицией, - требовательно ответил Салли. – Мэм, откройте, пожалуйста.
От двери явно отошли, но вернулись очень быстро. Дверь открывал молодой человек в форме и требовательно заговорил с ним:
Салли обернулся и увидел, что Мюн Подебрю прижалась к стене – в единственном темном угле комнаты, попыталась сбежать, но выход – ей перекрыл офицер Ридли, а еще и солнце, так как окно здесь слишком большое и осветило сразу почти все.
А что хуже всего – Мюн Подебрю дымилась.
- Ты… - вынес вердикт Салли. – Это ты посмела пить кровь моего сына. Тиллия доверила тебе самое дорогое, что у нее есть – своего сына, а ты предала ее!
Вампирка тяжело дышала, и все еще дымилась. Испуганные копы не знали, что им делать – слишком молоды они для такой работы, не справятся. Хуже всего то, что Мюн Подебрю для них кумир, и их реальность сейчас разбилась. Ну конечно, кто ж мог предположить, что герой из прошлого на самом деле кровососная тварь.
- Повесь штору обратно, - прошипела она уже сама. – Тогда я все расскажу!
Говорила, открывая рот, и теперь прекрасно видны ее белые зубки – и клыки, разумеется, тоже. Теперь все сомнения ушли, как будто их и не было. Салли даже обрадовался, что так быстро нашел своего врага. Теперь ему ничто не помешает прикончить ее – такие как она жизни не достойны!
Салли не считал, что нужно ее слушать. Ну что она может сказать, а? Как ее жажда измучила, и у нее не было другого выбора как напасть на слабого ребенка? Ну в самом деле кому это интересно?
И… оказалось, что это важно копам – потому что Райд тут же поднял с пола покрывало, и хотел его повесить на окно обратно, как Салли вырвал его из рук и бросил на пол снова.
- Не о чем слушать, - властно бросил он. - Надевайте на нее «браслеты»!
- Подождите… - растеряно пробормотал Ридли. - Интересно же… Да и на улице солнечно, как мы ее выведем?
- Вас серьезно заботит только это?
Парней действительно заботило только это. Им хотелось знать как опытная, сильная воительница из прошлого стала обычным упырем, и Салли не знал, как с этим бороться. Ему беспомощно пришлось оторопело наблюдать, как Райд вновь пытается повесить покрывало на окно. А тем временем Мюн воспользовалась шансом... Она довольно засмеялась, скаля свои клыки, и резко набросилась на Ридли, который стоял у нее на пути в дальнюю часть дома.
Мюн только казалась дряхлой старухой. На деле это проворный монстр, что впился парню в шею. Мюн успела глотнуть крови, прежде чем растерянный Салли вновь сбросил с окна покрывало. Вампирша мгновенно задымилась. Бросила жертву на Салли и испуганного Райда, который от страха рухнул на пол и забился в угол. Мюн резко развернулась и помчалась вглубь дома, а Салли хотел ринуться следом, но парнишка в углу схватил его за ноги:
- Не вздумайте! Она опасна!
- Если ты сам не можешь избавиться от монстра – я это сделаю! - рявкнул Салли.
- Надо... Надо сообщить... - парнишка достал рацию и встретившись взглядом со своим мертвым другом, чуть ли не рыдая доложил код обстановки и ситуации в целом, запрашивая медиков и подкрепление.
Салли же знал – из дома тварь не сбежит, на улице слишком солнечно для этого. Но и идти одному в логово вампира тоже такая себе идея. Обернувшись случайно к окну, Салли увидел, что на улице его ребята - Кирк и парни крутятся вокруг его машины в недоумении, куда делся он сам.
Салли открыл окно и позвал их. Нескольким приказал окружить дом на всякий случай, а для Кирка и остальных открыл дверь.
- Она сбежала в ту часть дома, - кивнул Салли в коридор, где витала лишь тьма. - Подкрепление уже едет, но я боюсь, что она может сбежать. Вдруг у нее там тайный ход в подвал какой? Нужно проверить.
- Нужно ждать подкрепления... - проблеял Райд.
- Жди, - кивнул Салли. - А я пока не дам упырю в город выбраться и напасть на кого-то еще.
Мюн Подебрю нашлась в самой дальней комнате, в которую Кирк категорически отказался пускать Салли вперед. Маячил у него впереди с пистолетом в руках, как будто наивно верил, что его обычные пульки способны остановить упыря. И нет – Салли прав, не остановили!
Когда Мюн набросилась на них, разинув свою пасть, смердящую кровью и гнилью, Кирк спустил на нее всю обойму, а толку? Никакого! Мюн хоть и отбросило немного назад, да тут же подсобралась и кинулась на них снова.
- Закрывайте дверь, - пискнул позади испуганный Райд, но Салли извернулся рядом с Кирком и выскочил вперед к вампиру.
Сильный толчок в живот и она вновь оказалась на каком-то расстоянии от них, но это ненадолго. Уже подсобралась снова, и ринулась вперед, чтоб напасть. Салли же дернулся к ближайшему окну и сдернул очередную плотную ткань, что служила хозяйке шторой. Солнечный свет мгновенно заполнил всю комнату, но Салли этого показалось мало. Он ринулся к следующему окну и снова впустил в комнату солнце. Света становилось все больше – Мюн забилась в самый дальний угол, который еще был в тени, но Салли разглядел в комнате еще одно окно! Стоит его освободить от штор и…
- Не смей… - прохрипела дымящаяся одноглазая старуха, когда он уже ухватился за ткань. – Не трогай…
- А иначе что? – зло бросил Салли.
- Иначе Тилька тебя никогда не простит за мое убийство, - тяжело проговорила она.
- Это тебя Тилька никогда не простит за то, что ты посмела тронуть Чарли! – рявкнул Салли и таки сдернул третье покрывало с окна в комнате.
Салли поехал в больницу, отправив Кирка за своим сыном. Сам он к больнице ехать торопился, а как приехал, как остановился на парковке, так и замер, не способный сдвинуться с места.
Не представлял себе разговор с Тиллией. Не представлял себе ни что ей говорить, ни как себя вести. Сразу же вспомнилось, как с ним и раньше такое бывало…
1918-19гг. Влюбленные когда-то…
Пьяненький Салли наблюдал за играми в «Норе» со второго этажа, где находилась небольшая студия для отдыха игроков и посетителей его заведения, а так же его кабинет в отдельной части. Громко играла музыка – ему понравилось решение Кирка установить в заведении сцену и приглашать джаз-группу. Сразу стало здесь так праздничней, веселей! Шумно! Ух! Все это Салли очень нравилось – его тело так и тянулось в пляс.
В руке он держал бокал бренди и, делая очередной глоток, подумывал о том, кого же сегодня из девочек пригласить к себе. На его взгляд попадались и девчонки у бара, которые служили для развлеченья гостей, и крупье, которые сейчас активно работали, и даже певичка из группы, что выступала на сцене. Нравились все, но это не то… Каждая из них уже ублажала его, каждая из них – уже отсасывала ему так, как он того хотел. И Салли знал, что есть молва, мол, чтоб здесь работать нужно постараться для него лично, и он не отрицал это! Девочки здесь работали только те, кому он доверял, а… заполучить его доверие не так-то уж и просто. Хех… Какой-то замкнутый круг или его пьяный бред.
Своих девочек он не унижал. Парням из его же банды строго запрещалось приближаться к «его» девочкам, другим их можно только защищать, если возникали такие ситуации. А разгоряченные игроки порой думали, что могут позволить себе все и приходилось им напоминать, что это не так.
На душе аж засвербело от желания, чтоб какая-нибудь очаровательная красотка приласкала его прямо сейчас. Аррр, кого же выбрать? Он уже представлял себе, как его ласкают нежные женские ручки, как его трогают ласковые губы, как глубоко он…
О, а это кто?
В баре появилась рыжая макушка, которую он раньше никогда не видел здесь. Рыжулька растеряно оглядела всех гостей и в этот момент Салли получше сумел разглядеть ее личико. И ммм, какая малышка чудная! Ммм… такая нежная крошка с пухлыми губками, ммм… не девочка, а картинка! Аккуратная такая вся, миниатюрная. Как будто светится от собственной нежности!
Светится?.. Бр… Нет. В самом деле светится? Или это так освещение на нее падает? Или это Салли слишком много выпил?
Одну истину Салли не забывал никогда – для оборотня вот прям светится только одна женщина на земле. Та, что его. Та, что родилась только для него. Его Истинная!.. Но он свою Истинную уже не искал как лет сто, опустил руки. Жил для себя, а она… Эта рыженькая? Она в самом деле светится или так только кажется из-за выпитого алкоголя и освещения?
Черт! Не, вот так – не разобраться!
Она прошла в бар и начала натирать стаканы белой салфеткой. Ухватилась за грязные бокалы для пива – такие длинные, тяжелые, большие и то, как ее ручки елозили по стакану, натирая его, нарисовало Салли пошлую фантазию о том, как именно эта красотка своими тоненькими маленькими пальчиками будет ласкать его. И так понравилась эта картинка, что хотелось немедленно воплотить ее в жизнь.
Сейчас уже вообще неважно даже Истинная его нашлась или нет. Он хотел эту девушку себе – сейчас же! Салли подозвал к себе поближе Стенли, который крутился рядом с ним, чтоб в случае чего выполнить любой его приказ, и сказал:
- Ее, - он указал пальцем в рыжую. – Сейчас же ко мне.
- Да, босс, - кивнул Стенли.
Снова делая глоток бренди, Салли еще раз взглянул на девушку. Ммм, какая… От волнения сердце забилось. Хотелось поскорее почувствовать ее всем своим существом.
Пьяненькой походкой поторопился к себе в кабинет и уселся с важным видом на диване, закинув на него одну ногу. Пусть девчонке будет удобнее его обслуживать, если это не его Истинная… А даже если это она! Почему он должен откладывать их первый секс в долгий ящик? Вот еще! Все оборотни знают правило: нашел свое – имей!
Через несколько минут Рыжик робко постучалась и с его разрешением вошла в кабинет. Выглядела она как невинная овечка на заклании, но это еще больше только возбудило. Салли еще ничего о ней не знал, но только один ее вид возбуждал его на гораздо больше, чем простые лобзания его гениталий. Она светилась – даже здесь, даже в таком вот простом освещении его кабинета. Это действительно Истинная, и она выглядела до того невинной, ни кем не тронутой, что только из-за этого все внутри запело от восхищения, от собственной удачи и… возбуждения. Салли сам от себя это не ожидал, но ему впервые захотелось быть у кого-то первым. Точнее не у кого-то, а у нее. Именно у этого до безобразия милого Рыжика, которая робко переминалась с ноги на ногу.
- Вы хотели меня видеть, мистер Покмен? – застенчиво проговорила она.
- Да, - вальяжно ответил он, сладко ей улыбаясь. – Я хочу, чтоб ты… э… поработала для меня.
Он не сумел придумать более правильные слова для этого момента. Не каждый же день он все-таки свою Истинную встречает! Ляпнул так ляпнул, и сам себе мысленно выписал пощечину. А она…
- Поняла, - кивнула девушка и, оглядев его кабинет, спросила: - Здесь?
1930гг. Настоящее Салли Покмена.
Салли вышел из машины, понимая, что сколько угодно может оттягивать момент встречи с Тиллией, а рано или поздно им придется поговорить. Он стремительно пошел в больницу, без труда нашел нужную палату. Замер у двери, прислушался – Тиллия не одна, вместе с Фишером. Она плачет, он пытается ее успокоить. Выходит не очень.
Салли без стука вошел к ним, и сразу же его сердце сжалось от того, какими безумными глазами на него уставилась Тиллия. Салли обратился к Фишеру, не отводя от нее взгляда:
- Оставьте нас.
- Да, конечно… Я если что рядом буду.
Они все еще смотрели друг на друга, когда док вышел. Салли чувствовал, что не может даже пошевелиться под ее взглядом – таким испуганным, затравленным, обеспокоенным, и совершенно безумным.
- Где?.. – первой заговорила она. – Где мой мальчик?
- Скоро будет здесь, - пообещал Салли. – Кирк вот-вот его привезет. Чарли у моей матери. Ты около недели пробыла без сознания, и моя мама хорошо о нем заботилась все это время.
- Правда то, что доктор Фишер сказал? Это не болезнь была?
- Да, - кивнул Салли, проходя к ней чуть ближе.
Она следила за ним пристально, за каждым его движением. Салли прошел вперед к ней и сел на стул возле ее кровати.
- Я уже с этим разобрался.
- Что это значит?
- Доверять не надо кому попало – вот что это значит.
- Я никому не доверяю, кроме своей названной матери, - серьезно сказала Тиллия. – А я уверена – Мюн никогда б не причинила вреда моему сыну. Ни мне, ни Чарли!
- Очень сомневаюсь, - возразил Салли, поражаясь тому, как она сама могла не заметить, что живет рядом с кровопийцей. – Ведь именно Мюн Подебрю и была кровососом, который укусил нашего сына.
- Во-первых, - яростно зарычала она. – Моего – не нашего – моего сына! Во-вторых, последи за речью! Ты понятия не имеешь, через что прошла моя приемная мать! И ты не имеешь никакого права так ее оскорблять!
- Тиллия, - произнес он ее имя так, словно это должно было повлиять на нее успокаивающее. – Она и есть кровосос. Ты слышишь, что я тебе говорю?
- Прекрасно слышу! И говорю тебе – нет! Это неправда!
- Тогда, может, объяснишь, почему у нее плотные покрывала на окнах висят, а?
- Из-за магических экспериментов лет сто назад у нее развилась аллергия на солнце! Она начинает дымиться, потому что кожа ее покрывается опасными волдырями! И это заразно, поэтому на солнце, чтоб не навредить ни себе, ни другим ей быть давно уже нельзя! Но это не делает ее кровососом!
- Это она тебе эту чушь придумала? – не сдержал Салли возмущенного смеха. – Или ты сама эти якобы волдыри видела? И что это интересно знать за эксперименты такие были, а?
- У нее спросишь при встрече! Она все объяснит!
- Уже – нет, - возразил Салли жестко. – Видишь ли, она рот открыла, а оттуда пасть монстра показалась! Да такая кровожадная, что жизнь одного копа сегодня закончилась, представляешь?! А потом мы ее в углу зажали среди солнечного света, и от нее вообще ничего не осталось! Как и бывает, собственно, с вампирюгами!
- Ты… - в ужасе глядя на него, простонала Тиллия, - убил мою мать?
- Слушай… - подался он немного вперед, стараясь подбирать слова. –Так уж вышло, что именно близкий тебе человек оказался монстром. Это не моя вина. Я лишь защищал нашего сына.
- Это ты себя так успокаиваешь? – не сдержанно Тиллия двинула ему пощечину, и он не успел отстраниться, чтоб ее рука просто махнула по воздуху.
Она зарядила ему по скуле со всей силы – неприятно.
- Я говорю как есть, Тиллия, - сказал он, со злостью посмотрев ей в глаза. – Твоя, так называемая мать, оказалась…
- Не смей это произносить! – она снова замахнулась на него, но во второй раз Салли не позволил ей себя ударить – вовремя отстранился назад.
- Ты не понимаешь происходящего… - попытался он снова ей все объяснить, но она его перебила:
- Нет! Это ты не понимаешь! Не верю, что все могло быть вот так! Я в это не поверю, ясно тебе?! Мюн почти двести лет! Люди столько не живут, но она проделывала разные магические трюки, лишь бы остаться со мной, лишь бы не бросать меня! Она жила ради меня! А ты… Ты не имел никакого права даже разговаривать с ней, не говоря уже о чем-то еще! Если б не Мюн, я уже давно умерла бы! Ты хоть способен это понять, а?! Она не могла – не могла! – причинить вред ни мне, ни моему сыну!
- Она пила его кровь! Именно она!
- Я тебе не верю! – взвизгнула Тиллия. – Заткнись!
- Тиллия…
- Я все поняла, - вдруг подскочила она с кровати, и ее не смущало, что ничего кроме больничной хламиды на ней нет. – Ты убил ее, выдумав про нее бред сумасшедшего, назло мне, да? Нашел единственного родного мне человека, и лишь бы мне больно сделать, убил ее! Ну конечно! Это же так на тебя похоже!
- Тиллия! – зарычал Салли. – Это неправда! Я бы не убил никого из твоих близких, не будь они опасны для тебя, нашего сына или кого-то еще!
Прошлое Тиллии Ричардсон. Часть 2. Возвращение к Мюн
- Такая смешная сумма? Или это только начало? – скептически посматривал на Тильку очередной покупатель, на которого она в ответ смотрела с насмешкой.
Это у него неприятности. Это он в беде, а на нее смотрит с таким пренебрежением? Ну и наглость! С недавних пор Тилька занималась тем, что продавала людям их же секреты. Работа не из легких! Более того – чаще всего безумно опасная, но потому и интересная.
Самое сложное – найти не того человека, у которого есть секрет. А того, кто об этом секрете знает, и хранит в своем сейфе улики, доказательства, заметки – хоть что-то, что может испортить кому-то жизнь. После нужно пробраться, выкрасть и только потом уже продать.
Тилька в своей компании выступала исключительно против того, чтоб продавать такие секреты третьим лицам. Она продавала информацию только тому, кого этот секрет касался. И она свято верила, что ее друзья и коллеги поддерживают это. Ее компания небольшая – всего четверо. Она сама, ее сногсшибательная подруга Эсмирель – шикарная белокурая эльфийка, и братья Майкл и Дуглас, которые отвечали за грубую силу в их квартете.
Эсмирель отвечала за то, чтоб находить нужные сейфы. С ее потрясающей внешностью роковой красотки не составляло ни какой проблемы в самых разных кругах и компаниях выведывать в какой же сейф им нужно засунуть свой носик. Тилька отвечала за переговоры с клиентами и продажу секретов их настоящим обладателям. Майкл и Дуглас их прикрывали в случае необходимости.
На дело – все сейфы – обносили вместе, чтоб в случае чего помочь и подстраховать друг друга. Ситуации возникали разные, и такая поддержка не раз их выручала. И вот наступил момент продажи очередного секрета, а клиент думает, что после оплаты и покупки его будут продолжать шантажировать?
Ну… как всегда! С этим Тилька сталкивалась постоянно на переговорах.
- Нам… - хоть на встрече она одна – по крайней мере Тилька старательно делала вид, что в зале уютного ресторана нет ни Майкла, ни Дугласа, хоть ее взгляд и натыкался то на одного, то на второго – Тилька все равно продолжала говорить о себе во множественном числе, подчеркивая тот факт, что принадлежит к чему-то большему. – Нет дела до ваших проблем, сэр. Нас не интересует долгосрочный шантаж. Мы прекрасно знаем, чем это обычно заканчивается, и нам это не нужно. Мы узнали ваш секрет, узнали, где хранятся улики, способные посадить вас в тюрьму на долгие-долгие-долгие года, и продаем все это вам, как единственному человеку, которому это действительно нужно. И после сделки вы никого из нас больше не увидите. А если где-то и столкнемся, то мне и самой будет выгодно сделать вид, что я впервые вас вижу. А цена не маленькая, как вы могли подумать. Она достаточная для нас, и приемлемо посильная для вас.
Мужчина задумчиво передернул плечами, осмысливал ее слова, а после спросил:
- У кого вы это забрали? – он кивнул на папку, что лежала перед ним.
- Это важно?
- Для меня – да. Я хочу знать кто копал под меня.
- После оплаты – узнаете, - сделала Тилька вид, будто ее удивил такой вопрос.
Каждый раз при подобных встречах ей нужно играть. И она уже и сама понимала, что это самое удивление ей удается играть с каждым разом все хуже. Скоро совсем не сможет изображать эту фальшь. Просто все люди, с которыми ей приходилось общаться, вели себя одинаково, говорили одно и то же. Скучно…
- Ладно, - сдался очередной покупатель и потянулся в карман за чековой книжкой.
Мужчина быстро выписал чек на одну красивую сумму и отдал ей. Тилька внимательно его изучила, проверила чуть ли не каждую запятую, а после вернула хозяину со словами:
- Очень мило с вашей стороны выписать один чек, но мне нужно десять чеков минимум. Разбейте всю сумму поровну на десять чеков.
- Зачем? – возмутился покупатель, а Тилька в ответ лишь пожала плечами и с милой улыбкой сказала:
- Прихоть.
На самом деле все очень просто. Их четверо – и дробные чеки поделить между собой гораздо проще, чем сами деньги. Всем поровну, всё честно. Можно было бы потребовать, чтоб выписали четыре чека, но тогда точно становилось бы понятным сколько же в ее компании людей. А так – понять что-либо очень сложно. А еще обналичить чек на незначительную сумму гораздо проще и легче, чем на такие крупные. В банках задают гораздо меньше вопросов!
Мужчина все же выполнил ее требования, положив свой первый чек к себе в карман. А после, когда Тилька получила свои чеки и сложила в сумочку, она вытащила еще одну папку на стол – более увесистую. Первая – лишь обозначала некую информацию, вторая – полное содержание всего того, что на клиента нарыли недоброжелатели.
Покупатель побледнел так, что даже скатерть на столе могла позавидовать. Тилька, отвечая на его вопросы, сделала вид, что не заметила этого. А когда разговор себя исчерпал, первой поднялась и ушла, оставив оплачивать счет за свой кофе задумчивому клиенту. Да уж… Ему есть о чем сейчас подумать. Но Тильку это уже не интересовало.
С парнями Тилька встретилась на улице, и они вместе сели в экипаж, который подали специально для них. Внутри сидела Эсми и уже через мгновение, они мчались вперед, смеясь оттого, что их очередная сделка закончилась победой.
В Финдурге, где они все и жили сейчас, Тилька снимала небольшую квартирку и по возвращению домой, она первым делом забралась в ванную с пузырьками. На душе грустно оттого, что квартет распался вот так. Не думала она, что ее внимательность и возмущение на Дугласа закончится разладом с друзьями.
Такие вопросы типа «а как дальше жить?» или «что делать?» ее не беспокоили сейчас. Она не транжирила деньги на платья, как Эсми, и восемь лет, что они охотились за самыми разными секретами, успели хорошо ее обогатить. Тилька догадывалась, что Дуглас просаживает деньги в казино, поэтому парню на все подряд и не хватает. Именно поэтому жалко становилось больше всего себя и Майкла. Себя жалко, потому что хоть и наскучило всем этим заниматься, но прекращать-то особо не хотелось, а Майкл так и вовсе и работу потерял, и друзей, и девушка, которая так ему нравилась, но категорически отказывалась от его внимания, ушла к другому.
М-да уж…
Утро оказалось тяжелым, но не потому что Тилька перебрала вечером с вином, и голова из-за этого слишком уж потяжелела, а потому что она проснулась из-за того, рядом с ней кто-то резко опустился на кровать. Некто не просто сел на ее руку, но и чуть не лег на нее саму, и это больно!
Она не сразу сообразила, что происходит. Где-то краешком сознания даже успела подумать, что это, наверное, сонный паралич ее сковывает, а открыв, наконец, глаза, увидела перед собой Эсми.
- Ты меня раздавить решила?! – возмутилась Тилька.
- Ой, прости… - смутилась подружка, но с места не сдвинулась. – Просто ты же всегда обнаженная спишь, да? А мне сейчас не надо, чтоб ты сиськами сверкала, будь добра укутайся по самую шею, договорились?
- С чего ты решила, что я обнаженная сплю?
Словно засомневавшись, Эсми сдвинула немного одеяло, разглядела, что на Тильке есть ночнушка. Но она ей не понравилась – вырез на груди слишком уж открыт.
- Да слезь же ты с меня! – рыкнула Тилька, и вот теперь Эсми встала с постели, но заметалась по спальне.
Нашла и домашний халат, который запустила тут же в Тильку, и какое-то платье, и теплый свитер… и все это она запускала ей в голову.
- Да что с тобой не так, а? – рыкнула Тилька снова, когда ей в голову прилетела очередная ее же вещь. – Эсми!
Эсмирель замерла на месте, сконфуженная замечанием, и… они обе услышали чьи-то шаги. Дверь в спальню открылась, и на пороге появился незнакомый мужчина в слишком дорогом костюме. Эльф - белокурый, статный, неестественно красивый и… высокомерный! Судя по тому, каким взглядом подруга смотрела на словно перламутрового красавца, стало ясно – это тот самый мужчина, в которого она влюбилась.
Смотрел он надменно и жестко, совсем не понравился его оценивающий взгляд. Но на всякий случай Тилька быстро нацепила на себя свитер, чтоб не находиться перед ним в одной лишь тоненькой ночнушке. Заметив, что Эсми кинула в нее и плотную юбку, Тилька поспешила и ее надеть под одеялом.
- Милый, - Эсми отвлекала тем временем мужчину на себя. – Тиличка еще спала, оказывается. Тебе бы лучше подождать нас в гостиной. Мы сейчас придем.
Мужчина даже не подумал о том, чтоб уйти. Пройдя вперед, он вальяжно уселся в кресло рядом со шкафом, и на Тильку и ее вошканье наблюдал как королевская кобра на жертву. Совсем не понравился такой взор…
- Что вам нужно? – спросила она, управившись с одеждой и поднявшись с постели. – Зачем пришли?
- Удивительно, что ты не спрашиваешь, кто я такой, - высокомерно бросил мужчина.
- Я бы спросила, да мне дела нет.
- Тилли, - смущенно пробормотала Эсми. – Не обижайся… Просто я вчера рассказала своему мужчине обо всем, чем мы занимались. И его это заинтересовало…
- Понятно… Только мне все еще плевать, - Тилька рассердилась, и не стала этого скрывать.
Эсми должна была хранить тайны – уже их тайны – так же, как они хранили секреты других. Зачем она рассказала?! Вот же влюбленная идиотка!
- Я не доверяю Майклу и Дугласу так, как тебе, - серьезно произнесла Эсми. – Они оба, вообще-то, заядлые игроки в покер. Знала об этом?
- Я думала, играет только Дуглас… - не смогла Тилька скрыть очередное удивление.
- Оба хороши, - вздохнула Эсми. – Совсем перестали быть надежными компаньонами. Вчерашняя выходка Дугла – мне вообще все сказала. Но ты – другая. Ты моя лучшая подруга, в тебе я уверена!
«А я вот в тебе уже не очень», - подумала Тилька и поняла, что говорить вслух не потребовалось – подруга и так сообразила.
- Ну прости, что все рассказала Ниверэстелю, - присела Эсми на подлокотник кресла, где сидел с важным видом надменный эльф. – Просто поверь на слово, с ним у нас все заиграет ярче!
- Ты кое-что забыла уточнить, - хмуро бросила Тилька.
- Что именно? – Эсми удивленно перевела взгляд с парня на нее.
- А мне это надо? – с вызовом спросила Тилька.
- А почему нет? – удивилась в ответ Эсми.
- То есть… с утра пораньше ты вторглась в мою квартиру, чуть не придушила меня своей беспочвенной ревностью, и теперь предлагаешь сотрудничать с неизвестным мне мужиком, от которого за километр разит наглостью и высокомерием? А зачем оно мне?
И все же буквально в течение часа она получила деньги – их привез такой же смазливый эльфенок, как и сам Нив. И такой же высокомерный. Зашел Габриэль Сунэль с таким видом, словно ему тут заранее должны все поклоняться как какому-то Божеству, но ни Тилька, ни Эсми, которая осталась у нее, даже не подумали об этом. И Эсми – понятно, она же вся в Нива такая влюбленная. Что ей там какой-то его подручный? А вот от Тильки он явно ожидал чего-то большего, да не получил даже лишнего взгляда.
А все потому что эльфы в принципе ее не привлекали. Она не считала и не принимала женственных мужчин как за мужчин, которыми можно восхищаться. Она не воспринимала их как за тех, в кого можно было бы влюбиться. Почему так? Она сама не знала, но вот эльфа это задело за живое, поэтому вел он себя наигранно слащаво так, словно для него задача номер один влюбить в себя Тильку. Но ни один его томный взгляд или нежная улыбка не сработали.
- Вот ваше задание, девочки, - ласково рассказывал он им задачу. – Надо залезть в кабинет местного судьи и поискать компромат, который у него есть на нашу семью.
Такие словосочетания как «семья» из уст черноволосого эльфа звучали странно, и далеко не сразу Тилька поняла, что подруга связала ее с местной эльфийской мафией. Не то, чтоб это сильно пугало, но и не та это компания, о которой Тилька мечтала.
Впрочем, свои деньги она честно получила, и в тот же вечер так же честно залезла в нужный сейф. Эсми была ее напарником и пока Тилька взламывала замки, Эсми после перебирала все бумаги и забирала нужные. Тилька в свою очередь следила за тем, чтоб лишнего подруга не взяла. Раз они пришли только за документами – значит, ни к чему другому даже не должны прикасаться.
Тилли не желала интересоваться помогла ли как-нибудь найденная информация или нет. Ей просто плевать! А через пару недель, когда такие задачи стали обычным делом, она поймала себя на мысли, что ей не хватает мотивации. Мало того, что работать с эльфами не хочется. Мало того, что иметь дело с мафией не хочется. Так еще и деньги – даже такие большие суммы – не греют душу. И даже если б была сумма больше, Тилька все равно не желала работать на Нива. Осталось только найти момент сказать об этом ему. И откладывать в долгий ящик этот разговор Тилька не стала – она сама поехала в его клуб, где на входе ее встретил Габриель.
- О, а ты чего тут? – удивленно, но добродушно спросил он, и лукаво добавил: – Соскучилась по мне, малышка?
- Нет, - хмыкнула Тилька. – Я хочу поговорить с твоим боссом.
- Его сейчас нет на месте, но скоро будет, - улыбался Габ. – Пойдем пока со мной, посидим в баре, потолкуем.
- Лучше выпьем, - согласно кивнула Тилька, а эльф улыбнулся еще шире.
Она и не заметила, как они с Габриелем легко нашли общий язык за небольшими порциями бренди. Не то, чтоб она пала под обаянием эльфийского парня – нет, ничего такого. Но она лишилась двух друзей, а Эсми постоянно где-то со своим мужчиной. Других друзей у нее в городе нет, и просто приятно провести вечер не в одиночестве, а с другом.
Габриель вел себя достойно, много шутил. Ей легко и весело в его компании, и даже мысли уйти от Нива и работы на него покинули ее голову. Оказалось, нужно просто развлекаться время от времени, и все печали как рукой снимает.
Габриель рассказывал, что у него есть мечта – построить собственный бизнес, который не зависел бы от «эльфийской семьи». Не сразу, но Тилька поняла, что он хочет перестать зависеть от мафиозной группировки, в которой погряз с головой. Но несмотря на это, у парня есть цель и пусть медленно, но он к ней идет.
- Уже начал откладывать деньги, присматриваюсь к разным зданиям, - рассказывал он. – Чем именно буду заниматься еще не знаю. Наверное какими-то продажами. Ну там сеть магазинов можно сделать, но я еще даже не знаю каких именно. Главное, что знаю – хочу свое, именно свое! Чтоб мое имя было на всех табличках!
- Тебе пошло бы модными тряпками торговать. Желательно зеленого цвета, - хихикнула пьяненькая Тилька.
- Опять пошли твои клише про эльфов, - засмеялся Габриель.
- Или… - не унималась она. – Торгуй украшениями. В виде листиков – серьги например, с изумрудами. И названия – Изумруды от Габриеля! Ну? Хорошо ведь звучит!
- А между прочим… - с улыбкой задумался он. – А ведь… ведь реально звучит неплохо. Я подумаю! Спасибо! Может… моим партнером хочешь быть, а?
- Не, я торговать не умею, - отказалась Тилька, но предложение ей польстило.
Внезапно рядом с ними вдруг появились сам Нив и Эсми, и что странно Нив стоял ближе, а Эсми осталась позади него, как будто послушная куколка – не смела подходить ближе, пока ее мужчина не позволит этого. Тилька на это внимание обратила, но заметила, что Габриель отнесся к этому нормально, мол, так и должно быть. Сама же она даже не знала должна ли что-то сказать. Тилька попыталась поздороваться с подружкой, но Нив прикрыл ее собой и требовательно спросил:
- Что ты тут делаешь?
- Развлекаюсь, - ответила она. – А что? Нельзя?
- Скучно стало деньги на платья спускать? – хмыкнул эльф.
- Типа того… Подружка моя меня не навещает, вот и скучно, - кивнула Тилька в сторону Эсми. – Ты где пропадаешь, милаха?
Эсми просто скромно улыбнулась и опустила взгляд в пол. Вместо нее ответил Нив:
- Эсми, мы таким не занимались!
- Я обещаю, что не воспользуюсь чужими секретами в своих целях, - серьезно произнес Нив. – Я только хочу убедиться, что там нет ничего ни на мою семью, ни на моих друзей. И если есть – все уничтожу. За них тебе заплачу я. За каждый компромат на друга – по круглой и красивой сумме, которая поможет улыбаться этому миру шире. Все остальное, что не будет касаться меня или моих друзей я отдам вам. Делайте с этим что захотите.
- Габрон известен своим компроматом на всех, кто рядом с ним вздохнет не так, - сказал Габриель. – Ты не могла не слышать о нем.
- Не видела и не слышала ни его самого, ни его газетенку, - призналась Тилька.
- И повезло тебе, уж поверь, - хмыкнула Эсми удрученно. – Я об этой гниде не раз и не два слышала. Отвратительное чудовище! И сына своего воспитывает таким же негодяем!
- Семья Габрон в принципе все такие, из одного поколения в другое – одно и то же, - сказал Габриель.
- Это факт, - поддакнул и Нив. - Я знаком был даже с их прадедом – ничего не поменялось с тех пор. Каждый мужчина с этой фамилией ничтожество. Они десятилетиями могут хранить чужие секреты, и казалось бы ничего с ними делать не будут, но ровно до тех пор, пока не потребуется им чья-то помощь. После даже не просят, а требуют, вынуждают, приказывают.
- Ладно, - сдалась Тилька. – Возьмемся за него. Где он живет? Как его зовут хоть? А то все Габрон да Габрон… Ни о чем не говорит.
- Френсис Габрон, - ответил Ниверэстель. - Его желтая газетенка владеет всеми бульварами страны. Живет и издательство его находится в Фаустройте.
- Где? - в один миг у Тильки перед глазами все потемнело, а сердце болезненно сжалось.
- Это здесь недалеко, - ответил Габриель. - Пару часов пути на поезде и на месте.
- Без меня, - процедила сквозь зубы Тилька. - Я в эту дыру не поеду.
Тилька не стала ничего даже объяснять, выскочила из гостиной и понеслась на кухню. Ей необходимо выпить и уже плевать сколько времени. Плевать на то что для «пить» слишком рано. Она еще не забыла и вряд ли когда-нибудь забудет, как повесили на главной площади человека, который...
- Тиль... - к ней осторожно подошла Эсми.
Тилька слышала, как Ниверэстель возмущался, что она, Тилли, ушла, отказавшись в итоге от работы, говорил так, словно она не имела права его кидать. Эсми обещала узнать, в чем дело, и попытаться переубедить, но...
- Я туда не поеду, - заявила Тилька. - Просто не поеду!
- Но почему? Такой себе городишко, конечно, но живут там люди, жизни радуются. Ничем не отличается от Финдурга. Такая же дыра...
- В Фаустройте убили моего отца, - отчаянно выпалила Тилька, опрокинув в себя уже вторую стопку. - Причем сами же люди и убили! Он ошибся, он раскаивался, он сожалел! Он все объяснил! Все объяснил им! А они все равно его убили!
- Тилличка... - сжалась Эсми под ее криками.
На прекрасном личике эльфийки нет ничего кроме недоумения. Она не понимала ее, а Тилька не желала объяснять. На удивление появившийся в дверном проеме Ниверэстель прекрасно все понял, потому что сказал:
- Такая смерть еще публичной казнью называется, да?
- Это была не казнь, - возразила сквозь выступившие слезы Тилька. - Это было убийство! Это случилось много лет назад, но на душе все еще больно... Я все еще не могу отойти... Как будто его только вчера убили.
- Тиллия, так мстить надо, - Ниверэстель принял важную позу – руки в брюки.
Стоял весь такой важный, как будто не найдется на всем белом свете кого-то, кто хоть немного круче него. И если сам он всерьез не воспринимался, то его слова в душу запали.
Мстить? Да. Тилька желала бы отомстить за Хайта Ричардсона. Когда всех нелюдей начали регистрировать, как и людей, словно вот полноправные члены общества, Тилька недолго думая взяла фамилию Хайта. Она верила, что он не был бы против. И ведь разве он ей не отец? Родного она помнила смутно, но ни его имени, ни тем более фамилии не знала. А Хайт... Он остался с ней навсегда.
И мстить за него? Кому? Как?
- Узнать их секреты и устроить веселье каждому. Кто там приговор вынес? Человечишка? Ну если это давно было, так уже, конечно, поздно метаться и мстить, но если кто-то еще жив остался… Или можно и над потомками повеселиться. Пока не приедешь, не осмотришься, так и не узнаешь, - сказал свое мнение Габриель, который остался стоять в дверном проеме между кухней и гостиной.
- Гильдия... - буркнула Тилька. – Поможете закрыть к чертям собачьим сраную гильдию наемников, которые «доблестно», - это слово она выплюнула из себя как какую-то мерзость, - защищают людей от нечисти, то я согласна помочь обокрасть Габрона, и даже денег за это не возьму!
- Ого, какие скидки, - понравилось это Ниверэстелю. - Договорились. Но сначала Габрон. Как минимум, потому что в его сейфе наверняка что-то и на гильдию есть.
- Там такие свиньи обитают, что темных секретов у них должно быть больше, чем у всех нас вместе взятых, - зловредно усмехнулась Тилька.
- Тилька… - Мюн, взглянув на эмблему, казалось, легко смогла ее узнать.
- Да! Это я, Мюн!
- Действительно ты?
Воительница взяла ее за плечи и отодвинула чуть от себя, вгляделась в ее лицо. Мюн выглядела странно, на себя прежнюю, которую Тилька помнила, не очень-то и похожа, но это только из-за старости, а еще потому что ее лицо залито кровью, и явно же не ее кровью, а вот тех – кто сейчас валялся на дороге мертвым.
- Это я, Мюн! Я… Спасибо, что спасла нас от… - она кивнула ей за спину. – Ты очень вовремя вернулась, Мюн.
Воительница мягко улыбнулась и снова прижала ее к своей груди, как самого родного человечка. Как будто родную дочь обнимала!..
- Я так рада тебя видеть, малышка… Я надеялась на твое возвращение, котенок.
- Тилли, - подала голос Эсми и Тилька обернулась к подруге.
Эсмирель выглядела перепуганной. Ее и Мюн пугала, и вся ситуация в целом. Тилька не понимала, почему ее так сильно испугала Мюн. Для нее самой Мюн была единственным человеком, которого несмотря ни на что она вспоминала с теплотой.
- Не бойся, - сказала она. – Все хорошо. Это моя подруга, ее зовут Мюн. Мы под ее защитой теперь! – Тилька повернулась к Мюн и, широко ей улыбаясь, виновато проговорила: - Мюн, прости, что мы к тебе вот так вломились без спроса. Просто за нами гнались эти двое… и мы спрятались, как придумали. А я… я только сейчас сообразила, что у тебя защита стоит на двери. Ты сразу поняла, что к тебе вломились без спроса, да? И Майкл с Дугласом… они стучали по стеклу, но разбить его не смогли… Это все твоя магия, Мюн?
- Верно, - кивнула она. – Я сразу поняла, что ко мне пробрался кто-то очень испуганный. И магия на двери сработала так, что пробраться следом уже никто б не смог без моего дозволения. Пока я жива – защита будет работать всегда.
- Спасибо! – Тилька снова прижалась к ней. – Большое тебе спасибо за помощь! Страшно представить, что с нами сделали б, если б не ты…
Мюн снова погладила ее по голове, прижимая к себе поближе, как родную дочь.
- Маленькая моя… Я правда очень рада, что трусливым зайчиком ко мне пробралась именно ты.
- Тилли, - снова подала голос Эсми. – Нам бы Габриеля найти. Может, он еще жив, а?.. Может, ему помощь нужна?
- Точно, - вздрогнула Тилька и обернулась к подруге. – Повозка Майкла и Дугла тут же недалеко. Можем на ней поехать!
- Куда? – строго спросила Мюн так, словно никуда не собиралась их отпускать.
- Если с нами поедешь, я буду очень благодарна, - жалобно проговорила Тилька. – Возможно, нашего друга убили, а возможно он ранен. Мы не знаем наверняка…
- Поехали, - велела Мюн без лишних расспросов.
Габриель нашелся в захолустной гостинице на другом конце города, где они собственно и расстались. Эльф оказался не убит, но очень серьезно изранен. Его пытали, и жестоко, лишь бы он рассказал все, чем сейчас заняты Тилька и Эсми. До утра эльф точно не дожил бы, ему сильно повезло, что девушки отправились его искать именно сегодня.
Мюн излечила его раны магией, и пяти минут не прошло, как Габриель уже выглядел готовым свершать великие дела, вот только новости о сожженных документах ему не понравились.
- Вы должны были все принести мне! – требовательно рыкнул он.
- Мы испугались, - пискнула Эсми. – Не хотелось, чтоб все досталось нашим бывшим помощникам… Мы не придумали ничего умнее.
- В любом случае, если Нив говорил правду, что хочет просто позаботиться о своих друзьях, то все – не переживай. Дело сделано, их секреты – это теперь только их секреты, - заявила Тилька, с опаской поглядывая на Мюн.
Она видела, как воительница хмурится, ей совсем не нравится то, что она узнает из жизни Тильки. Не такой она себе ее фантазировала. И стало так стыдно за саму себя, что хоть сквозь землю проваливайся.
- А было что-нибудь на Салли Покмена? – посмотрел Габриель на Эсми. – Лучше скажи, что не было, девочка. Иначе если Нив узнает, что было, а ты сожгла эту папку, то мне просто заранее страшно представить что он со всеми нами сделает.
- Была! – с широченной улыбкой от уха до уха Эсмирель вытащила из чемодана папку с нужным именем. – Вот она! Ее я сберегла! А еще вот, - она сунула в руки Габриеля две папки и на Салли Покмена, и на самого Нива.
Папкой с информацией на своего главу Габриель совершенно не заинтересовался. А вот папкой на имя Салли Покмена… Тилька ожидала, что он сейчас откроет ее и с первого же документа поймет, что это не та инфа, как Габриель… его руки запылали огнем, и папка, что он держал, меньше чем через пару секунд упала на пол кучкой пепла.
Тилька оторопело на это смотрела, а Эсми заверещала:
- Ты с ума сошел?! Нив ищет компромат на этого человека уже год, а ты… Ты все уничтожил! Зачем?!
- Салли Покмен – это главарь банды псов и котов Фаустройта. У него своя группировка под названием «Красные Галстуки». Такие как он не по зубам таким детям, как Нив! – рявкнул в ответ Габриель. – Когда семья Нива только начинала задумываться о криминале, мистер Покмен уже всем владел. Вся наша семья превратиться в пепел, потому что Салли Покмен – это не мы, кто играет в мафию и во влиятельные семьи. Салли Покмен это и есть мафия! Настоящая! Кровожадная! Никому и ничего не прощающая! У него по всюду друзья, по всюду связи, по всюду свои глаза и уши! Он сотрет всех нас в порошок, и Нива в первую очередь, просто потому, что мы позволили себе подумать о нем! А Нив… Ему мало своего бизнеса, он хочет забрать все у него! Но Нив не сможет, он слишком мелок для этого. Я спасаю ему жизнь! Поняла?!
1930гг. Настоящее Салли Покмена.
- Это тебе следует заткнуться, - прорычала Тиллия, отвернувшись от Салли к стене.
- Знаешь, что… - лопнуло его терпение из-за ее требовательных криков.
Такого поведения или отношения к Салли никогда не позволяла себе ни одна женщина! И Тиллия, будь она хоть трижды матерью его единственного сына, не имеет никакого права повышать на него голос.
Он резко, одним лишь рывком, сорвал с нее одеяло и навис над ней так, словно собирался придушить. Впрочем… Почему словно? Она уже наговорила ему столько, что лишиться пару кошачьих жизней заработала. И нужно напомнить ей, у кого тут настоящая власть.
И честное слово за все ее слова, за грубость, наглость, за крики, обвинения необоснованные, за нежелание слушать что говорят, за упрямство, за…
Исчезновение!..
За то, что его сына прятала от него так долго – Тиллия точно заслужила, чтоб ее убили. Она заслужила, чтоб Салли придушил ее здесь и сейчас! Она заслужила это! Но…
Вот он склонился над ней, вот он смотрит в ее глаза… Вот – она хрупкая и беззащитная, зареванная и такая слабая. Она ничего не может ему сделать, ни как не даст сдачи. И даже такая – вот такая! – возбуждала до постыдного. И Салли не смог причинить ей вред, не смог сделать ей больно, хоть она и заслуживала этого.
Все, что он смог, это рывком подтянуть ее к себе за ворот больничной рубашки и жадно впиться в ее губы. Соленые… ее губы от слез соленые, но в тоже время такие сладкие, как он и помнил. Она вся такая же… Именно такая, какой он помнил ее все это время. Его девочка…
Он целовал ее жадно, требовательно, подчиняя. Не желая замечать, как она не обнимает его, а отталкивает. Опустился на ее кровать вместе с ней, удобно для себя укладывая ее на подушку, так чтоб иметь возможность целовать ее глубоко и страстно…
Они смотрели друг друга, и Салли видел ее беспомощные слезы – Тиллия словно умоляла его отпустить ее, но черта с два он отпустит! Ни за что! Тилли вернулась в его жизнь, и никому он ее больше не отдаст. Его девочка! Мать его ребенка! Его! Она – его!
И целуя ее, так остервенело и властно, он подчеркивал это каждым своим движением. Она пыталась отбиваться, но он убрал ее руки ей за голову и придерживал, чтоб не смела мешать, чтоб не смогла вырываться. А когда он беззастенчиво запустил руку под ее больничную пижаму, когда даже не подумал, чтоб остановиться и вошел в нее пальцами, хотела она того или нет – Тиллия не сжалась в испуге или отчего-то еще, а прогнулась ему навстречу…
Как и раньше… как и всегда, когда они вместе.
Она могла не хотеть, но она не умеет отказывать ему.
Для нее это проблема даже спустя десять лет, что они не виделись.
Для него это просто его девочка. И ему позволено с ней все.
Салли почувствовал как у него уже и самого кружится голова от нехватки кислорода. Ему пришлось отпустить ее губы, чтоб не задохнуться, но он не перестал гладить и ласкать ее нутро, он даже не подумал, чтоб убрать свою руку.
Мокро, влажно… Тиллии никогда много и не надо, чтоб получить удовольствие. Она легко заводится, легко возбуждается, легко соглашается быть с ним единым целом…
- Прекрати… - услышал он ее голос. – Слезь с меня… Сейчас же!
- Оттолкнешь? – не поверил Салли ушам.
- Да, - ответила она без колебания.
- Хочешь вычеркнуть меня из своей жизни? – спросил он, а сам все еще доводил ее тело до исступления, до настоящего оргазма.
Ей хорошо, она хочет того или нет, но получает удовольствие. Еще мгновение и растянется в довольной улыбке, просто потому что не сумеет ее сдержать.
- Да, - ответила она и расплакалась так, словно ей больно. – Отпусти меня сейчас же… Я не хочу!.. Салли, отпусти!
Он все еще отказывался верить ушам, и все же убрал от нее руки. Как резко накрыл ее собой, так и резко поднялся с кровати. Тиллия тут же завернулась в одеяло. На этот раз в самом деле с головой накрылась и горько там, в норке, плакала. А его душа от каждого ее всхлипа разрывалась на части…
Почему? Он искренне не понимал, почему она оттолкнула его? Она же… Она же только говорит, что не хочет! Всё она хочет! Ее тело – всё ему рассказало!
В полнейшем недоумении он подошел к умывальнику, что находился в палате, и вымыл руки. Раз она не хочет его больше, то и ему не хочется пахнуть ею. Он трижды намылил руки, пытаясь смыть с себя ее запах, но нет! Не выходило! Сколько руки не мой, а все равно казалось, что он пахнет ею!
Такого он ей простить не мог!
Он вернулся к ней, снова стащил с ее одеяло. В этот раз полностью раскрывать не стал, только голову ее освободил, чтоб он мог просто ее видеть.
- Кто он?
- Кто «кто он»? – испуганно сжалась она.
- Не юли!
- Иди ты к черту! – рявкнула Тилли в ответ.
- Не смей повышать на меня голос! – рявкнул Салли в ответ на нее так, что она сжалась еще сильнее. – Просто ответь на вопрос: с кем ты сейчас живешь?! Кто он?!
- Его зовут Чарли! Это мой сын! Если ты, придурок, успел подумать, что у меня после тебя кто-то был, то… то!.. У меня просто слов нет, Салли! Это, что, единственный вывод, до которого ты додумался?! Думаешь, других причин для отказа нет?!