Magnus ab integro saeclorum nascitur ordo.
«Сызнова ныне времен зачинается строй величавый»
P. Vergilius Maro
Улицы Хакни тонули в водовороте звуков. Они пели голосами стрит-бэндов, смотрели вниз огромными муралами на стенах обшарпанных домов, кричали протесты и призывали послать все к чертям кислотно-зелеными буквами граффити. В этом месте всем плевать кто во что одет, есть ли на теле пирсинг, черный ты или белый и куришь ли травку.
— Это Хакни, детка, здесь свой ритм, чувствуешь? — высокий чернокожий парень притянул свою подругу медленно выпуская ей в рот густые клубы дыма. Девушка завороженно вдыхала его до тех пор, пока их губы не слились в поцелуе. Из открытого окна доносились скрипящие магнитофонные звуки популярной мелодии, где-то наверху слышалась ругань и плач ребенка. Пара была слишком увлечена друг другом, чтобы заметить, как неподалеку промелькнула девушка в длинном темном плаще. Она проследовала к кирпичному дому, а затем будто растворилась в бурой каменной кладке. Хакни действительно жил своей жизнью, не обращая ни на кого внимания, это было удобно и служило еще одной причиной, по которой Гермиона Джин Грейнджер не стремилась ничего менять.
Она достала связку ключей, чтобы открыть обыкновенный маггловский замок. Это простое действие порой заставляло ее немного успокоиться, отгородиться от мира магии и всех его чудес. Жилье было надежно защищено, проблем с этим не было, поэтому когда она доставала свою звенящую связку с крохотным брелком-выдрой из вулканического стекла, ей представлялось, будто она простая девушка-маггл, которая возвращается домой с работы, а за тонкой перегородкой ее ждет тепло домашнего уюта, вкусный ужин и, может, еще кто-то… Впрочем, так было все реже и она частенько подумывала о том, чтобы использовать простое запирающее.
Войдя на порог маленькой неказистой квартирки, она устало заправила за ухо несколько кудрявых прядей, выбившихся из тугого хвоста. На пол упала увесистая дорожная сумка, щелкнула застежка на вороте темной форменной мантии и лишь тогда девушка, наконец, выдохнула. Усталость залегла под глазами чернильными пятнами, сковала тело, заставляя мышцы ныть. Сбросив грубые ботинки и пошатываясь, Гермиона зашла в ванную и открыла краны. Несколько минут разглядывая себя в зеркало, просто слушала шум воды, попутно о чем-то размышляя, пока ее отражение не запотело. Напряжение, скопившееся за день застряло где-то на уровне груди, мешая нормально дышать. Хотелось смыть его с себя и она погрузила ладони в воду, позволяя струям унести грязь и усталость. Звякнул вентиль, шум стих и когда последние капли плавно сползли в слив, Гермиона осела на пол.
Июнь две тысячи четвертого стал самым тяжелым месяцем за годы ее работы. Очередная миссия напрочь выбила почву из-под ног. Погиб юный мальчишка. Снова. Ведь она сама обучала его, а он погиб, на ее глазах сраженный смертельным заклинанием.
Девушка сжала волшебную палочку так сильно, что костяшки ее пальцев побелели. Она задрала голову вверх, упираясь взглядом в потолок, с которого хлопьями свисала штукатурка. Квартирка, в которой она жила, находилась в откровенно паршивом районе Лондона. Скрытая от глаз чарами, подобными тем, что скрывали дом на площади Гриммо — она была маленькой и дешевой. Да и на кой-черт ей сдалась другая, когда Гермиона являлась домой только затем, чтобы помыться и выспаться.
Свою жизнь она посвятила борьбе. Спроси ее сейчас «зачем тебе это?» — она бы толком и не ответила. Махнула бы рукой, погружаясь в вереницу болезненных воспоминаний о прошлом.
Давно, еще после окончания Хогвартса, девушка тщетно пыталась объяснить себе, что не виновата в гибели близких. Что магия, которая навсегда стерла воспоминания родителей, была слишком сильной для нее, но чувство вины каменным грузом висело на шее. Тогда ей казалось, что можно было бы избежать множества смертей, будь она быстрее, действуя более смело, знай больше… Нет, сейчас она уже понимала, что это была бравада подросткового мозга. Но тогда, чтобы хоть как-то компенсировать волшебному миру его тяжкие утраты, Гермиона стала мракоборцем, всего через год возглавив отдел.
Война для нее не закончилась, став постоянным спутником, ведь даже спустя шесть лет в магическом мире было небезопасно. Бывшие Пожиратели неоднократно пытались вернуть себе власть, действуя исподтишка. Гермиона выслеживала их, посвящая работе гораздо больше, чем могла себе позволить. Она практически забыла о существовании выходных, а редкие встречи с друзьями со временем и вовсе прекратились. Они перестали понимать ее постоянную мрачность, им хотелось жить в светлом мире нового будущего и она, как ни странно, прекрасно это понимала.
Надо сказать, их жизнь сложилась гораздо лучше, чем ее.
Гарри и Джинни поженились спустя некоторое время после окончания Хогвартса. Гарри, не желая иметь ничего общего с делами министерства, с головой ушел в квиддич, вскоре заняв место капитана известной команды. В конце концов, никто не мог сказать, что он не имел на это права. Джинни была его верной спутницей, освещая события матчей. Она многого добилась на поприще спортивной журналистики, а ее колонка была самой читаемой в Британии. Они смогли жить дальше и Гермиона была искренне рада их счастью.
Семья Уизли плавно приходила в себя после потери сына. Чарли продолжал заниматься драконами и заслужил отличную репутацию в магическом мире, у Билла и Флер появились дети, Джордж также обзавелся семьей, взяв в жены Анджелину. Недавно их малышу исполнился год. Волшебница довольно часто видела Джорджа в стенах министерства. Их с Роном бизнес теперь зарабатывал основной капитал на продаже магической амуниции работникам аврората, а вовсе не на милых диковинах, как это было раньше. Что касалось Рональда, то после того, как они с Гермионой выяснили отношения, окончательно осознав, что у них ничего не получится, он полностью ушел в работу. Заменив брата в магазине «Всевозможные волшебные вредилки», парень с головой окунулся в изобретательство, что очень роднило его с отцом. Джордж даже рассказывал, как поймал Рона на том, что он тащил в свой кабинет старый маггловский тостер.
Когда Гермиона открыла слезящиеся глаза, мир словно утратил контуры и плавал из стороны в сторону. Заметив вблизи деревянную балку, она вцепилась в нее побелевшими пальцами. Бил озноб и на лбу выступили капли холодного пота. Тело ныло так, будто его пропустили через мясорубку. Девушка пыталась глубоко вдыхать, но это не помогало. Она опустилась на корточки как раз тогда, когда сильнейший спазм заставил ее вывернуть содержимое желудка на каменную мостовую.
— Эй ты, совсем рехнулась! — вопила, глядя на нее, старуха с крючковатым носом, стремительно подбирая черные растрепанные юбки. Девушка мало что соображала. Вкус отвратительной горечи чувствовался так сильно, что она зажмурилась, чтобы не упасть на грязные камни. Трясущейся рукой она вытащила из кармана платок и приложила его к губам. Ей удалось подняться на ноги и прислониться лбом к прохладному стеклу витрины. Чья-то рука цепко схватила ее за плечо, потянув за собой и Гермиона, словно в бреду, пошла следом.
Ей казалось, что это мистер Уизли ведет ее в дом, сажает в кресло и протягивает чашку чая. Но с каждым глотком крепкого отвара к ней возвращалось сознание и неотвратимое понимание того, что помещение, в котором она находится — не Нора. Сухощавый мужчина с остроконечной бородкой не Артур, а все происходящее не фантазия агонизирующего мозга.
Колдун забрал из ее руки чашку и Гермиона, несмотря на оказанный ей прием, осторожно опустила ладонь в карман мантии, крепко сжав палочку. Сейчас она не смогла бы выговорить и «Алохомора», не то что воспользоваться защитной магией, но так ей было немного спокойнее. Впрочем, манипуляция не укрылась от цепкого взгляда Не-Артура и он лишь хищно осклабился.
— Вы помогли мне? — настороженно спросила она, внимательно изучая незнакомца. Голос ее был хрипловатым, да и говорила она с долгими паузами, но мужчина все понял и ответил с ухмылкой:
— Вы пугали моих клиентов, как по-вашему я должен был поступить?
— Вышвырнуть меня подальше? — усмехнулась она, пытаясь понять, где ей посчастливилось оказаться.
— Мы имеем определенную репутацию в мире магии, мисс, и она не состоит в родстве с провинциальным хамством. Тем более, когда в беде оказываются люди столь… высокого положения. — Его взгляд скользнул по мантии Гермионы и она быстро сообразила, что ему удалось разглядеть министерскую нашивку. Комната, в которой они находились, была достаточно просторной и сплошь уставлена различной жутковатой утварью. Конечно, девушка уже видела ее раньше. Магических артефактов было, наверное, вдвое больше обычного, но в целом, лавка Горбина и Берка была вполне узнаваема.
— Мистер…
— Берк, — учтивая улыбка озарила его мрачное лицо. Мысленно Гермиона отметила, что никогда раньше ей не удавалось повидать ни Берка, ни его сыновей, но факт казался столь незначительным, что она быстро о нем позабыла.
— Берк. Что я… должна вам за оказанную услугу?
— Хм, я бы попросил вас бывать в этом месте пореже, но обычно люди вашей профессии плохо понимают мой юмор. — Гермиона изобразила подобие улыбки и кивнула ему в знак благодарности. Законы ее мира говорили таким образом, что придется закрыть глаза на несколько незаконных поставок в ближайшем будущем. Нечестно? Отнюдь. Хороший рыболов знает: чтобы поймать крупную рыбу, порой, нужно подальше забросить удочку. Клиентура Горбина и Берка в большинстве своем состояла из крупной рыбы, которую было очень непросто поймать. Сейчас, все же, ее волновало совсем не это.
Несмотря на внешнее спокойствие, ее начинало знобить, когда она задумывалась об участи мистера Уизли. Конечно, Гермиона не коротала время в светской беседе, когда мужчине, вероятно, угрожала смертельная опасность. Ей только-только удалось побороть приступы тошноты, она была слишком слаба для каких-либо действий. За годы работы девушка получила много жизненных уроков, и один из них состоял в том, чтобы хорошо усвоить простую истину: слабый мракоборец, как правило, мертвый. Как бы ни хотелось помочь, каким бы близким ни был человек, попавший в беду — смысла геройствовать, когда ты лишен сил, нет. Слишком часто она бывала свидетельницей того, как простейшие аппарации стоили ее сослуживцам жизни и повторять их судьбу она не торопилась. Ей было запрещено ее повторять.
Казалось, прошла вечность, прежде чем ей удалось преодолеть ломоту в теле и вернуть себе силы. Чудодейственный чай мистера Берка медленно, но верно делал свое дело. Судя по запаху, это была гремучая смесь из разнообразных восстанавливающих эликсиров. Был там и успокоительный. По большому счету, его хватило бы, чтобы заставить Снейпа добродушно приветствовать учеников и, возможно, даже улыбаться им. Конечно, будь он жив. Именно поэтому тревоги как таковой девушка более не испытывала. Скорее гнетущее понимание, что если в ближайшее время элексир не поможет ей встать на ноги — мистеру Уизли может грозить смертельная опасность.
Пока Гермиона приходила в себя, мистер Берк наблюдал за ней из угла своего магазина, поглаживая узловатыми пальцами створку огромного черного серванта с кучей склянок внутри. Он видел, как его гостья встала на ноги, чудом удержав равновесие. Как сделала несколько неуверенных шагов в сторону двери, а затем, помедлив, обернулась. Коротко кивнув на прощание, она вынырнула в мрачный лабиринт Лютного Переулка и он запомнил, как ее прекрасная дорогая мантия взметнулась под порывом ветра, словно крыло летучей мыши.
Берк проводил ее долгим задумчивым взглядом, затем достал трубку цвета слоновой кости, туго набил ее табаком и закурил. Когда такие гости появляются на пороге, никогда не знаешь что лучше, помочь или дать яд. Хороший ли клиент, заплативший слишком большую сумму за не стоивший того артефакт, предчувствие ли, которым мистер Берк привык доверять — непонятно. Что-то заставило его достать нужный пузырек из мрачного серванта, торжественно возвышавшегося над обстановкой лавки. Ему часто казалось, что он играет картами судьбы, когда новый путник оказывался в беде неподалеку от магазина. Словно паук, Берк тащил муху внутрь лавки, запускал лапку в сервант и доставал нужный пузырек. Убить, или подарить спасение, убить, или… Очередное колечко дыма взвилось в воздух, когда мужчина решил для себя, что все это не имеет никакого значения и сегодня этой заблудшей душе просто повезло. Так бывает.
Телефон не замолкал.
Переливчатая трель звонка острыми иглами пронзала воспаленный мозг, напрочь стирая все усилия колдомедика и прописанных им зелий от головной боли. Зачем вообще понадобился телефон, если звонить было некому?
Прижав мокрое полотенце ко лбу девушка сняла трубку и прислушалась. На другом конце провода молчали. Пожав плечами она положила ее на станцию и тут же снова раздался звонок.
— Слушаю? — надо было отключить этот чертов аппарат и выбросить его в мусорное ведро, а лучше уничтожить. Сжечь или утопить. Или отдать глуховатой соседке — этот звонок и мертвого разбудит. В трубке была та же тишина, изредка сопровождавшаяся потрескиванием, как при неполадках на линии. — Я вас слушаю, кто вы? — она только собралась отключиться, как раздался тихий шепот:
— Крошка Вилли-Винки кружится над нами,
В шерстяных носочках и в большой пижаме…
— Кто вы? Зачем вы мне звоните? — закричала Гермиона и отбросила полотенце в сторону. Детская колыбельная, которую перед сном пели родители, разозлила ее. — Если вы сейчас же не скажете кто вы, то я… — в трубке щелкнуло и раздался длинный гудок свободной линии.
Нахмурившись, девушка медленно нажала кнопку набора предыдущего номера и прислушалась к гудкам. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем на другом конце ответили:
— Немедленно скажите кто вы! — потребовала Гермиона, не дожидаясь стандартного «алло».
— Гермиона, это ты?
— Рон? — голос друга ее удивил, — это ты мне только что звонил? Откуда у тебя этот номер? Откуда у тебя телефон?
— Я теб… не… слы… — из-за громкого треска, будто кто-то ломал возле телефона хворост, Рона стало совсем не слышно, а потом снова наступила тишина.
— Рон? — на всякий случай спросила девушка и услышала в ответ тихий смех:
— Крошка Вилли-Винки…
От резкой боли в висках она выронила телефон и упала на колени. Голос все еще смеялся, напевая веселую песенку про Вилли-Винки, становясь всё громче и громче, переходя на визг, от которого закладывало уши. Скорчившись на полу, Гермиона сжала ладонями голову, умоляя чтобы это всё прекратилось, как вдруг всё и правда прекратилось. Висящая на проводе бежевая пластмассовая трубка тихо бормотала мужскими голосами:
— … ты должен помочь!
— Я никому ничего не должен, особенно тебе!
— Послушай же меня, с каких пор ты стал таким бессердечным? Ей нужно помочь, я чувствую это!
— Нет! — громко закричал голос и Гермиона зажмурилась от еще одной вспышки боли, медленно падая в темноту.
— Какого Мерлина ты ее притащил сюда?! С чего ты взял, что я буду помогать очередной министерской ищейке?! — за дверью оживленно спорили мужчины. Перед глазами двоилось, расплываясь в неясные очертания, а попытка приподняться на мягком диване, вызывала приступ тошноты. Охнув, девушка легла обратно.
— Я прошу тебя просто поговорить с ней, — умоляюще просил первый голос, — ей явно нужна помощь, а наша семья никогда не отказывала нуждающимся!
— Ты, — выпалил второй голос, — ты никогда не отказывал!
— Она повторяла ТВОЕ имя, Альбус! Ты ей нужен! Напомни-ка мне, как часто у нас на пороге появляются сотрудники министерства без сознания, повторяющие в бреду твое имя?
— Не нужно меня впутывать в очередную авантюру, Аберфорт. Хоть ты и мой брат, я без сожалений отправлю тебя в Мунго, если ты продолжишь нести бред. Пусть выметается!
— Альбус, подожди! — дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену и в проеме возник юноша. О, как долго его черты снились Гермионе в ночных кошмарах. Невольно по спине пробежал холодок — не таким она представляла его в молодости, от образа благодушного старика — любителя лимонных долек — не осталось и следа. Злой, цепкий взгляд бегло осмотрел гостью, лишь на мгновение зацепившись за министерский значок. За ним влетел Аберфорт, еще совсем мальчишка, с мягкими, слегка девичьими чертами лица и растрепанными волосами. Сейчас он походил больше на маленького нашкодившего щенка, которого злой хозяин ткнул носом в лужу.
— Итак, мой брат утверждает, что вам нужна помощь. — Альбус сделал пасс волшебной палочкой прибавляя в комнате света. — Еще он утверждает, что вам нужен непременно я и никто другой. Но ситуация вот какая, — он сел в кресло напротив, — мой брат не отличается особым умом и любит тащить в дом всякий сброд. Не в обиду вам, но на приличного работника министерства вы уж никак не похожи. Тем более, там не так много женщин и я их всех знаю.
— Видимо, не всех, — от Гермионы не могло укрыться как презрительно дернулись его губы — и, похоже, мне придется постараться чтобы убедить вас в том, что мне действительно нужна помощь.
— Начинайте, — почти приказал Альбус, скрещивая руки на груди. — У вас есть пятнадцать минут, после чего я вызываю сотрудников министерства.
Хорошо, Гермиона, с чего бы начать?
Она смотрела на юношу, который в будущем стал великим волшебником, которого почитали во всем магическом мире, которого любили и ненавидели с одинаковой силой, который мог помочь ей, а мог и навредить.
И она не знала что ему сказать.
Черно-белый мир простирался до горизонта, незримо утопая в кромешной темноте. На угольном небе застыли матово-белые звезды и порцелановая луна то закрывалась тучами, то выглядывала из-за кривой линии небосвода. Монохромное измерение, в котором очутилась Гермиона, напоминало комикс, принадлежащий перу рапидографа.
Ее голые ноги шагали к обрыву, утопая в чернильной траве, а белое бумажное платье трепал ветер. Каменистая тропинка вела вперед, обещая показать нечто скрытое за меловым обрывом. В темном шелковом небе, хищно каркая, кружили смоляные вороны, поджидая добычу. Желая полакомиться нежной плотью. Белые пальцы ног сливались со слепяще-белым песком. Становилось тревожно и по мере приближения к неровному уступу, тревога нарастала, а впереди были только массивные корни дерева, растворяющиеся в непроглядном обсидиане пропасти.
Гермиона бесстрашно скользнула вниз, поддаваясь манящему зову бездны и чувство падения в бесконечность захватило ее. Сжимаясь в груди тугим узлом, безотчетный страх липкой простыней выкрутил руки и дернул вверх, заставляя распахнуть глаза и очнуться в незнакомой комнате.
Сердце колотилось, как сумасшедшее. Во рту пересохло. Путаясь в тяжелом одеяле, девушка вскочила с кровати и рванула к окну, дергая на себя старые деревянные створки. Свежий ночной воздух наполнил легкие и она с жадностью втягивала его в себя снова и снова.
Плохой сон. Для большинства людей плохие и хорошие сны были обыденностью — простой проекцией образов в сознании спящего. Но для человека, привыкшего на протяжении восьми лет пить зелье сна без сновидений, любой сон не сулил ничего хорошего.
Невербальное «Акцио» и вот уже вторая порция за ночь покинула стеклянный сосуд.
Она забралась с ногами в высокое кресло, проводя рукой по чуть влажными от пота волосам. Гермиона чувствовала себя значительно лучше, чем днем. Голова не кружилась, в глазах прекратило двоиться. Определенно, сон пошел ей на пользу. Жаль только не было никакого чудодейственного способа избавиться от лишних размышлений.
Завтрашний день мог стать последним, но особых эмоций это не вызывало. Было даже как-то спокойно, а в голову лезли всякие глупости.
Сейчас бы почесать мягкое пушистое пузико Живоглота, зарыться носом в его шерстку и слушать успокаивающее кошачье урчание. Или выбросить то ненавистное зеленое платье, которое преподнесла ей Молли на ежегодный министерский прием, посчитав, видимо, что оно будет отлично сочетаться с расшитой бисером сумочкой, подаренной ею же.
А еще вдруг вспомнилось, как несколько месяцев назад ее коллега Эвен — красивый ирландец с каштановыми волосами, позвал девушку выпить по стаканчику после работы. Тогда его приглашение казалось грубоватым и нескладным, но ей слишком хотелось отдохнуть и они здорово надрались, рассказывая друг другу байки из жизни. В памяти пронеслись звуки улиц, слившиеся в единый поток невообразимой какофонии, прохожие, которые шарахались от них, как от двух безумцев, жгучий привкус огневиски и смех, дикий, непрерывный, глубокий, переходящий в долгие восхитительные поцелуи. Та ночь была восхитительна не только поцелуями и приятные волнующие воспоминания отозвались теплой волной в груди.
Завершись эта история словами: «Эвен погиб через несколько месяцев», Гермиона чувствовала бы себя чуточку лучше, но они просто разошлись, когда их «отношения» стали напоминать нечто большее. То была полностью ее инициатива и сейчас она спрашивала себя могло ли тогда хоть что-нибудь получиться. Вообще забивать себе голову чем-то подобным было скорее в духе ее секретарши. Большую часть свободного времени Гермиона проводила на работе, даже находясь дома. Поэтому сегодня она позволила себе насладиться приятными моментами прошлого, не касаясь болезненных воспоминаний.
Погрузившись в свои мысли, она невольно начала разглядывать мир за окном. Годрикова Впадина дремала, сонно посапывая сизым дымком, вьющимся тонкими змейками из печных труб. Неизвестно кто мог готовить в такое время, впрочем, Гермиона даже не знала, который час. Ее взгляд задержался на оконном проеме противоположного дома и события седьмого курса всплыли в памяти черно-белыми кадрами немого кино. Тогда они с Гарри спаслись из лап чудовища и она впервые увидела Батильду Бэгшот, а точнее то, что от нее осталось.
Внезапно скрипнули половицы, раздался тихий стук, вырвавший ее из размышлений и Гермиона встала, чтобы открыть. Видимо, было не так поздно, раз кто-то из Дамблдоров решил ее навестить, но за дверью никого не оказалось. Слуховые полусонные галлюцинации явно не то, что могло испугать ее, но засыпать в кресле больше не хотелось и Гермиона забралась под одеяло, утопая в мягкой перине.
Теплый свет прорезал ночную мглу, вырывая девушку из серебристой паутины сновидений. Она попыталась укрыться с головой, чтобы отгородиться от назойливых лучей, но от этого казалось, что они становятся только ярче. Разозлившись, она сбросила одеяло, уставившись на причину ее пробуждения. Крохотный огонек завис ровно по центру комнаты, озаряя ее призрачным желтым свечением. Гермиона приподнялась на локтях, рассматривая ночного гостя. Несколько секунд огонек парил в воздухе, но не дождавшись от нее никаких действий, нетерпеливо подпрыгнул и, сделав неровный круг, вылетел в окно. Она выскользнула из постели, чтобы проследить за ним, но на улице было совершенно темно.
В дверь снова постучали и девушка невольно вздрогнула.
— Кто там?
— Тук-тук, — за дверью послышался незнакомый голос.