Плохое предчувствие до кончиков пальцев охватывает меня еще до того, как я вытаскиваю ключи из сумочки. Еще до того, как ладонь впитывает прохладу металлической дверной ручки. Еще до того, как сверху с лестницы слышатся быстрые уверенные шаги.
Как только я опускаю ручку вниз и тяну дверь на себя, мои пальцы хладнокровно накрывает чье-то сильное обжигающее тепло, а настойчивое прикосновение к спине заставляет меня пошатнуться. Растеряв от неожиданности равновесие, я, споткнувшись, вопреки воле шагаю в квартиру.
Непробиваемая мужская аура сталкивается с моей в невидимом противостоянии, когда Тео ловко хватает меня за талию, уверенно придерживая от падения.
В том, что это именно Тео, сомнений нет. Родной запах — тот, от которого я бежала, тот, что чудился мне во снах, — мигом проникает в легкие.
Тео рывком разворачивает меня лицом к себе и прижимает так сильно, что мне становится нечем дышать в этой живой клетке.
— Сто раз говорил тебе, — отчитывает он меня, — смотри внимательно на площадку и лестничные пролеты.
— Я тебя не звала, — игнорирую болезненный укор и неконтролируемую силу его голоса.
— А я на это и не рассчитывал, — ухмыляется.
Дверь с недовольным грохотом захлопывается. Тео дважды проворачивает лапку замка, не выпуская меня из зрительного плена.
Мы впервые за последние семь лет стоим так близко друг к другу, и меня снедает отчаяние и трепет.
— Больше так не заявляйся. Чтобы это было в первый и последний раз.
— В первый? — насмехается он. — Уже забыла, как часто я приходил к тебе раньше? И особенно, как тебе это нравилось…
Он зловеще тянет слова и, наконец, отпуская меня, позволяет отдалиться. А я совершенно теряюсь, не соображая… что дальше? Вот что?!
На мне легкое хлопковое платье чудесного изумрудного оттенка, по которому Тео не стесняется жадно проехаться глазами; недовольно тормозит взглядом в районе груди: все прилично и скромно, совсем не соответствует его тайным желаниям, которые уже жарко пылают на дне его зрачков. Мои длинные волосы по привычке собраны в конский хвост, и в памяти так не вовремя всплывают отрывки воспоминаний, где Тео ласково перебирал пальцами мягкие пряди.
Я не сразу понимаю, зачем он хмуро опускает сердитый взор на мое запястье. Сначала левое, потом правое.
— Подарки мои, конечно, не носишь, — выдает он скорбно. Ах вот оно что. Не нашел на руке некогда подаренного мне браслета и кулончика на груди.
— Конечно нет. Уходи, Тео. Нам уже давно не о чем разговаривать.
Я понимала. Вне всяких сомнений понимала, что рано или поздно мы встретимся, хотя скорее рано, чем поздно. У нас слишком много общих знакомых. Слишком тесно переплетались прежде наши жизни. Прятаться дальше становится невозможно, но червячок отчаяния беспрестанно грызет меня изнутри. Хотел бы Тео — из-под земли бы меня достал. Несмотря на все мои «нет». Раньше они на него не особенно-то и действовали.
А сейчас я не в том положении, чтобы позволить мужчине сломать меня. Уже во второй раз.
— Зачем было прятаться?
— Не поздно уже выяснять? — парирую я, пятясь назад. В глубине гостиной я чувствую себя сильнее и отважнее. Я не поддамся. Пусть выскажется и свалит навсегда!
— Я приезжал, — роняет с угрозой в голосе, очень медленно шагая ко мне.
Знаю. В тот день я сняла гостиницу и исчезла из арендованной квартиры, чтобы он не смог меня найти. В другой стране это сделать намного сложнее, хоть связующие ниточки и есть.
Тео делает шаг вперед, я слепо и опасливо отступаю назад, гордо вздергивая подбородок.
Он вперед, я — назад, пока бедрами не упираюсь в столешницу, нечаянно опрокидывая стул. Глухой грохот наносит удар по нервам. Вздрагиваю.
Оба замираем. Я тяжело сглатываю.
Тео зол, не сдержан и… возбужден. Ноздри его носа свирепо раздуваются. Ладони уже против воли сжаты в кулаки в карманах.
Он даже не пытается взять себя в руки. Он просто ждёт, каким будет мой следующий шаг, чтобы подавить сопротивление.
Тео очень жесткий человек. Очень…
Я не позабыла, каким диким и неуправляемым он может быть. Несдержанным и импульсивным. И я не знаю, как сейчас себя с ним вести. Я в любом случае в проигрыше.
— Тео, нам нечего обсуждать, — пытаюсь достучаться я без боя. — Пожалуйста, покинь мою квартиру.
— Зачем ты вернулась?
— Это не твое дело! — раздраженно повышаю я голос.
— Ну же. Расскажи, — он продолжает насмехаться надо мной. Я беззащитна перед ним, и он это чувствует. — Покровителя себе нашла? Там из местных никто не подошел?
После Тео я долго оберегала себя от мужчин. Осколки разбитого сердца до сих пор впиваются в плоть, болью отдаваясь где-то глубоко внутри. Мне даже смотреть на него больно. Даже вспоминать…
— Тео, дверь там, — указываю ему за спину. — Ко мне можешь больше не приезжать. Ничего путного из этого не выйдет.
В глазах его закипает вулкан — вот-вот начнется извержение. Всплеска мужских эмоций мне без потерь не вынести. Это будет оглушающий взрыв; как смертоносный цунами, укроет нас, похоронив под остатками чувств.
— Зачем было уезжать?! — срывается он с места, хватает меня за запястье, с силой притягивая к себе. На коже явно останутся следы, но сейчас это меньшее из зол. — Ты могла меня дождаться!!! Могла! И тебе бы ничего это не стоило! А ты сбежала на шесть лет!
— Тебя посадили за убийство! — не в силах противостоять мощному натиску, все же отзываюсь я на его обвинения.
— Я сказал еще тогда, что невиновен!
— Вранье!!! — дрожащим от эмоций голосом кричу я ему в лицо.
— Меня оправдали! Суд поверил, а ты нет?!
— Ни единому слову твоему! Убирайся отсюда!
— Я бы никогда не стал бороться за женщину подобными методами!
— То есть их использование в других случаях ты не отрицаешь, — горестно роняю я, стараясь выровнять дыхание. — Твои методы всегда были незаконными!
— Меня подставили! Но ты же не собираешься это принимать и признавать, что ошиблась! Что поторопилась! Да, Марина?!
— Ты сбрендил? Убери руки! — медленно опуская веки, выдыхаю я. Не поможет ничего: ни царапаться, ни кусаться, ни попытки вырваться.
Тео, как обезумевший, торопливо перехватывает мои запястья, придерживая их крепко прижатыми к пояснице и… замирает надо мной, шумно дыша. Свободной рукой он медленно, но твердо гладит мою спину и плечи. Так чувственно и ласково, что слезы того и гляди брызнут из глаз. От его ладони исходит согревающее, успокаивающее тепло. Тео никому не позволял обижать меня. Никогда.
Как сейчас помню его свирепый взгляд, когда он увидел синяк на моей скуле. Как дотронулся благоговейно, как мягко коснулся губами, едва слышно прошептав: «Он за это ответит…» Как утешал, долго и самозабвенно.
Боль от того самого удара ощущаю как сейчас. В тот ужасающий вечер Игорь узнал, что я изменяю ему. С Тео. Изменой это можно считать лишь формально, да и то с натяжкой: я тогда уже подала на развод, решившись уйти от мужа. Тот синяк — не первый раз, когда Игорь позволил себе поднять на меня руку. Но самый запоминающийся.
— Хорошо без меня было? — хрипло шепчет Тео, склонившись. Его горячее дыхание обжигает затылок. А губы… губы трепетно оставляют невесомые поцелуи на шее.
— Нормально, — проглатываю огненный комок, стискивающий горло.
— А мне без тебя — нет.
С этими словами он не спеша снизу-вверх ведет ладонью вдоль бедра, задирая подол платья. Сильные пальцы впиваются в обнаженную ягодицу, ощутимо сдавливая.
Грусть топит, одиночество пронзительно воет в груди. Тео отпускает мои руки, и я безвольно упираюсь ими в стол, приподнимая голову.
Он толкается в меня прямо в одежде, прижимается каменным членом.
Обхватывает мои бедра, четко фиксируя, слегка отстраняется…
Когда его палец оказывается во мне, я получаю очередной удар. Как электрический разряд прямо в сердце. Возбуждение прокатывается по телу, сосредоточиваясь внизу живота. Тепло разгорается между ног, пламенем отдаваясь внутри, раскрываясь невидимым бутоном. Тео ласкает горячо и страстно, целуя мои плечи, то и дело пуская в ход зубы. И его поцелуи совсем не жалят. Они чувственные и всепроникающие. Как лучи солнца. Целебные, как волшебное снадобье, которого в реальности не существует.
Он играет с моим телом с особой тщательностью и дышит прерывисто, громко…
Мои соски затвердели и жаждут его ласк. Этот мужчина знает мое тело, как свое. Знает, как дотронуться, чтобы мне рассыпаться на миллионы мелких песчинок.
Я с трудом сдерживаю стоны, не позволяя себе раствориться в смелых интимных касаниях, не позволяя забыться, заставляя сердце молчать и не отзываться.
Тео, мимолетно отстраняясь, разворачивает меня лицом к себе и одним ловким движением усаживает на стол, вклиниваясь между ног. Чтобы не потерять равновесие, я упираюсь ладонями в столешницу, изо всех сил стараясь прогнать из головы туман.
Но не выходит. Я готова кричать и извиваться перед ним. Стонать и участливо принимать все глубже.
Тео нежно проходится широкими ладонями по моей спине, перехватывает губы.
Он терзает мой рот необъяснимо сладко, терпко, и лишь едва ощутимый привкус горечи разбавляет наше безумие на двоих. Я уже в круговороте чувств, как в урагане, и мы вместе с Тео летим в пропасть… снова.
Он целует-целует-целует меня. Несдержанно и нетерпеливо, глубоко и ярко. Настойчиво и требовательно. Заставляет захлебываться страстью. Когда его пальцы дерзко стягивают с плеч воздушные рукава, Тео опускает вниз и лиф платья, обнажая грудь, изголодавшуюся по его ласкам. Соски набухли, их покалывает от нетерпения. Тео до невозможного нежно скользит языком по шее, ниже, очерчивает линию ключиц. И еще ниже, господи… Сначала проходится влажным кончиком по ложбинке, целует чувствительную кожу и лишь потом втягивает в рот сосок.
Дааа… он знает, что грудь моя особо чувствительна, — это сосредоточие чувственности. Меня можно довести до оргазма, лаская лишь ее. Он слегка прикусывает сосок, а я выгибаюсь ему навстречу, больше не в силах говорить ему «нет». Хочу его страшно. Неудержимо. Ногами обнимаю и прижимаюсь теснее. Когда мои запястья скрестились на его шее — не понимаю, но сейчас я зарываюсь пальцами ему в волосы, слегка оттягивая его голову назад, а он противится, что обоих нас возбуждает еще сильнее. Тео отпускает правую грудь, тут же припадая к левой, лижет сосок, ладонями сильнее сжимая ягодицы, толкает меня ближе к себе. Вжимает. Я трусь о его член, неудержимый стон срывается с губ, а за ним еще и еще один. Мне хочется кричать от запретного удовольствия. Оттого, что хоть на несколько минут, но этот мужчина будет принадлежать мне. Мне одной.
Тео помогает и осторожно опускает меня на стол, заставляя коснуться лопатками жесткой поверхности. Изумрудное платье нещадно скомкано и красноречиво болтается на талии.
Мужчина гладит меня повсюду, медленно сползая к моим бедрам.
Сначала вскользь касается губами колена, языком обжигая кожу, потом неминуемо устремляется выше. Его голова между моих ног, а я еле сдерживаюсь, чтобы не умолять его взять меня так дерзко, как только умеет. Трусики он стягивает с меня одним резким движением, нежно спускает ткань до стоп и отшвыривает в сторону. Когда его язык оказывается во мне… хочется плакать. По ушедшему времени, разбитым мечтам и тому, что все у нас вышло именно так. Криво, печально и трагично. Он изводит, доводит почти до пика, врезаясь в меня. Языком тараня клитор, постукивая, посасывая. Но как только я нечаянно ударяю ладонью по столу, тут же отстраняется. Слышу тихое шуршание, понимаю, что он расстегивает ремень.
Мужчина двигает меня ближе к краю и, заглушая мои стоны, погружаясь в меня мучительно медленно, сам хрипло выдыхает. Он толкается сначала размеренно, собственнически положив руку мне на горло, припечатывает к столу затылком. Заставляет смотреть в его темные дьявольские глаза. Ускоряет темп, врезаясь в мое тело вновь и вновь, сильнее и глубже.
Заставляет корчиться под ним в сладострастной агонии, кривить рот от жгучего удовольствия. Он засовывает большой палец мне в рот, и мои губы тотчас же смыкаются вокруг. Языком я прохожусь вниз-вверх, обрисовываю подушечку пальца, а неугасаемое в памяти прошлое напоминает, с какой самоотдачей я сосала его член, лаская самозабвенно и облизывая головку, и как Тео гладил меня по голове, несдержанно шепча, что я его только его.
Собственно, мне остается только оправить платье и, стерев с лица следы недавней эйфории, вслушиваться в размеренный звук воды, доносящийся из ванной.
Поверить не могу, что ее вновь занимает Тео!
Дверь распахивается, в комнате становится душно.
Вероятно, он ополаскивал и лицо: на его щеках и лбу сверкают мелкие капельки.
Незваный гость останавливается в метре от меня и замирает, пристально разглядывая.
Во глазах его уже нет враждебности.
— Что ты хочешь? — уточняю.
— Поговорить.
— Вау, — иронизирую я. — У тебя это блестяще выходит. Со всеми так разговариваешь?
— Ты все та же. Языкастая. Холодная. Недоступная.
Грудь Тео размеренно вздымается.
Он успокоился. Теперь я не рискую попасть под горячую руку. Этот мужчина очень вспыльчивый.
— Ближе к делу, мне некогда.
— Как жизнь? — огорошивает он простотой вопроса.
— Издеваешься?
— Нисколько.
— Ты ворвался ко мне, набросился, как дикарь, и теперь просто интересуешься, как жизнь? У меня все хорошо. Если это все, ты не мог бы…
— Надолго приехала? — упорствует.
— Я не хочу отвечать.
— К сестре на свадьбу?
— И это тоже, Тео. Она пригласила, разумеется.
— Тогда я тоже буду.
— Тогда не пойду я.
Его рот кривится.
— Почему? — кончиком языка недовольно проходится по нижней губе, прикусывая ее. Пытается держать себя в руках и не вспылить. Он с виду не буйный. Кажется спокойным, движения его немного медлительные, вальяжные. Как сытый хищник. Но стоит только затронуть его интересы…
— Потому что я не хочу пересекаться с тобой, разговаривать и общаться.
— Почему? — крылья его носа начинают раздуваться, вопрос выходит сдавленным.
— Тео, тебе известен ответ.
— Я к его смерти не имею никакого отношения. Но даже если бы Игорь был жив, я бы тебя ему не отдал, — заявляет, все еще оставаясь на месте. — А посадили тогда, потому подозрения пали на меня. И сфабрикованные улики тоже. Я тебе обо всем этом уже говорил. Но ты не захотела слушать.
— Ты всегда говоришь то, что тебе удобно.
— Нет, не всегда. Поверь, с тобой я больше забочусь о твоем удобстве, чем о своем.
— Не нужно о нас в настоящем времени.
— Так что? — шаг вперед. — Что же тебя сподвигло стремительно собрать чемоданы и свалить от меня подальше?
Еще ближе.
Он прав, я недолго оставалась здесь. Когда погибла Яна, моя самая близкая подруга, я испугалась по-настоящему. Мгновение, и ее нет. Ни ее, ни малыша, которого они с Яном так ждали.
И Игоря тоже не стало. Я горевала не сильно. Готова признаться самой себе: с мужем тогда стало невыносимо. На тот момент мы уже разводились и я от него съехала, а он продолжал беситься. Не хотел меня отпускать и всячески препятствовал разводу.
Тяжелое было время. Смутное. Тео постоянно мне напоминал об осторожности. Но даже Ян не смог защитить жену.
Единственный выход, что я видела, — просто уехать.
Позже я перевезла к себе маму. Уговаривала и младшую сестру, но ей в родной стране было комфортнее. Она уже была большой девочкой. Ее все это не коснулось.
— Ты боялась? Я бы тебя все равно защитил, — вплотную подходит, слегка наклоняется, уткнувшись сжатыми кулаками в подоконник. — Да и вышел вскоре на свободу, а тебя нет. Тебя нигде нет.
— Зачем уже это обсуждать? Каждый сам по себе.
— У тебя есть сейчас кто-то? Ты к мужику переехала? — сдвинув брови над переносицей, Тео опасно уточняет.
— Я обязана отвечать?
— Я все равно узнаю.
— Тео, я не хочу. Я не хочу с тобой.
Он горько усмехается и отворачивается, но только на пару секунд.
— Ты хоть представляешь, каково это? Когда тебя отвергает самая желанная женщина в мире. Оставляет, сбегает и отрезает к себе доступ. Не представляешь?
Я стискиваю его запястье, потому что он смело расположил широкую ладонь на моем бедре.
Внезапно обнимает меня, порывисто, прижимает к себе. К самому сердцу, и я слышу, как взволнованно оно стучит. Он трется щекой о мою макушку, гладит мою спину с каким-то необъяснимым восторгом и наслаждением. Так трепетно, как будто никогда-никогда не сможет причинить мне боль. Даже в ответ.
— Тео, у нас с тобой все закончилось, — во рту пересохло от этой наглой грязной лжи, слова с трудом идут с языка.
— Нет, не все.
— Уже много лет прошло. У тебя наверняка в жизни есть кто-то, кто тебя любит. Мы — это прошлое. Давай не станем ворошить его.
Но он словно не слышит. Твердит все то же:
— Когда ты бываешь свободна? Я приеду завтра вечером.
Только не это! Нет!
— Я не хочу. Ты не понимаешь?
— Почему? Ты забыла? Забыла обо всем? Как обещала жить для меня одного? — он грустно ухмыляется. — Я не верю, Мариш, такое не забывается.
— Уходи, — прихожу наконец в себя, прекращая ласкаться и греться в его солнечных теплых объятиях. Отталкиваю его, упираясь в грудь, но он лишь перехватывает мои руки и самозабвенно целует пальцы, полосуя мою истосковавшуюся душу. Разве такое бывает? Шесть лет прошло, а все это — как выстрел в сердце!
Что же он со мной делает…
— Тео, иди. Я не буду с тобой общаться.
— Я не ослышался? Сердце мое забрала. С собой увезла. А возвращать не хочешь?
— Что за претензии?
Его всегда любили женщины. Нет, Тео никогда не пускал в свою постель кого попало, но о его любовных победах наслышана даже я. Вряд ли он долго тосковал и убивался. А вот я свои раны залечивала продолжительное время.
— Я тебя спросил, когда ты бываешь свободна.
— Никогда.
— Жить здесь будешь? — имеет он в виду эту квартиру. — Или у тебя другие планы?
— Да, здесь, — вздыхаю.
Сколько он еще будет мучить меня?!
— Отлично. На выходные ничего не планируй, — роняет между прочим, и только я знаю, что его слово — закон. Даже если произнесено мягко.
Я тут же испуганно вскидываю глаза.
— Марин, ты когда начнешь узнавать, что к школе нужно?
Прозвучавший вопрос заставляет меня поморщиться и отодвинуть от себя кружку подальше.
Вместе с Тимом мама уехала к сестре в середине недели, а я к ним присоединилась уже сегодня. Субботнее утро выдалось напряженным: всегда почему-то суббота дается мне еще тяжелее, чем пятница, и накопленных дел в три раза больше.
Сестренка живет за городом, у них с женихом большой дом. И здесь роскошно. Дыхание природы обнадеживает и придает сил, я отдыхаю душой. Не хочется ни о чем думать: ухоженный газон, огромные цветочные клумбы, удобная веранда, шашлык маринуется в холодильнике, а здесь ветер играет в волосах и вечерняя прохлада шепчет, уговаривая задержаться подольше и погрузиться в ее нежные освежающие объятия. Хочется отключить мозги и все лишнее выбросить из головы.
— Еще есть время, мы успеем подготовиться, не волнуйся, — успокаиваю я маму. Я ее очень люблю, она меня всегда поддерживает не только словом, но и делом. Когда я сказала, что беременна, мама, не задумываясь, бросила подработку и переехала ко мне помогать по дому и сидеть с малышом. А я по уши в работу…
— Время — такая коварная штука, вроде еще в запасе, а потом резко нет, так что не откладывай, Марина, — серьезным тоном читает нравоучения мама.
— Мам, мы все успеем, все будет хорошо.
Я ей очень благодарна за поддержку, но иногда она несколько перегибает с советами. Понимаю, что я в каком-то смысле от нее зависима, и бесконечно ценю ее самоотдачу и отзывчивость, но мама как к неразумному ребенку ко мне относится чаще, чем к Тиму. Эти напутствия иногда кажутся нескончаемыми.
— Дай-то бог, а то вдруг что не так, не возьмут Тима в школу.
Я вздыхаю и ловлю скромную сочувственную улыбку в уголках губ сестры. Украдкой показываю ей язык и прямо слышу назидательное мамино: «Марина! Это неприлично!»
Хорошо заметила только сестра.
— Не беспокойся, — привычно сглаживаю мамино волнение, — он уже зачислен.
— Марин, пойдем на веранду, поможешь мне немного? — прозорливо вклинивается сестра, лукаво на меня поглядывая, заставляет благодарно выдохнуть:
— Конечно.
— Мам! Берегись! — смеясь, кричит сыночек и обрызгивает меня из водного пистолета. Не забывает мне подмигнуть и тут же удирает подальше. Футболка сбоку начинает прилипать к телу, я чувствую себя неуютно. Но да ладно. Высохнет.
— Мариш, а если серьезно, что со школой?
— Ой, Свет, вроде взяли. Списки еще не вывесили, но я уверена, что мы попадем в класс с математическим уклоном. Иначе…
— В других классах в рамках обычной школьной программы Тимошка зачахнет.
Я тяжко вздыхаю:
— Надеюсь, ему понравится и он сможет найти новых друзей. Ты же знаешь, его многие ребята сторонились.
— Ничего, Мариш, по факту уже будешь смотреть, в любом случае ты сможешь водить его в кружки, где ему будет интересно, там и друзья подтянутся. Ну… более взрослые, возможно, да.
Я соглашаюсь с сестрой.
— Слушай, ну в кого же он такой умный, — восхищается Света. — Я даже не представляла себе, что одаренным малышам так сложно приходится в коллективе сверстников.
— Да тут не только это. Ему еще и очень скучно, а это знаешь как влияет на поведение!
Когда сынишка в пять лет стал демонстрировать умопомрачительные познания в математике, у меня отвисала челюсть. Я до сих пор нет-нет да и лезу за калькулятором. А Тим лихо может выдать результат умножения сложных чисел. Преподаватели младших групп в детском саду разводили руками, поясняя, что с Тимом очень непросто работать, потому как он чрезмерно выбивается из коллектива. Мне предлагали индивидуальные занятия или водить сына на кружки для ребят постарше.
В остальном он такой же ребенок, как и другие, где-то более сообразительный, где-то менее, но ему невероятно сложно находить язык с новыми людьми, а со сверстниками он и вовсе не дружит. Они его сторонятся. Могут обидеть, называют ненормальным. Да, дети бывают очень жестоки.
А я разрываюсь. Отгораживать его от остального мира не самое лучшее решение, но этот мир частенько настроен к Тиму недоброжелательно и наносит новые и новые удары. В последнее время сын стал драться и кусаться. Я не знаю радоваться этому или нет. Наверное, да. Раньше было еще хуже, он замыкался в себе, переставал разговаривать даже со мной, сколько бы я ни твердила, что его знания и умения — это повод для гордости, а не для огорчения. И отличаться от других это совсем не плохо.
В груди теплится нежность, когда смотрю на сынишку, особенно на то, как он радостно резвится с Вадимом — женихом Светы.
— А с работой у тебя что? Ты в прошлый раз так и не рассказала. Увольняют или нет?
— Нет. На повышение иду.
Повисает протяжная пауза. Сестренка меня разглядывает, словно у меня рога выросли.
— Не может быть! Ну расскажи! Уже все разрешилось?
— Да. Поставили перед выбором. Или я возвращаюсь и присоединяюсь к коллективу, или мы прощаемся. Удаленка больше не для меня. Только в экстренных случаях.
— А должность-то какая, Марин?
— Заместитель директора нового филиала.
Света охает, роняя челюсть:
— Врешь! — удивляется как всегда и смотрит на меня восхищенно.
— Ни сколько. Я согласилась.
— Да кто ж от такого откажется?! И я бы согласилась.
— Работы много будет. Я подумываю няню нанять, чтобы маму немного разгрузить. Ей бы тоже отдохнуть. А я сама не смогу подстроиться под его расписание.
— Да брось! До школы еще долго, маму я с Тимкой могу и к себе забрать. На время. Мы тут повеселимся, загорим, поплаваем в речке. Вон у нас ягоды, зелень, все свое. А воздух, а собаки! Тим будет рад. Зато ты мысли в порядок приведешь. Устроишься. Кстати, ты насчет квартиры серьезно говорила?
— Конечно. Пора уже об отдельном жилье задумываться.
— Мам! Бабушка сказала передать, что телефон твой звонит! — подскакивает Тим, торопливо сует мне смартфон, и я тут же получаю новую порцию брызг, а сын сбегает к Вадиму.
Ни капли серьезного обвинения в голосе. Беззаботный тон собеседника вызывает у меня улыбку. Света же подмечает это сразу и решает навострить ушки.
— Я на минутку, — шепчу сестренке, прикрыв ладонью динамик, и отхожу в сторону. К самому забору, где никого нет.
— Тео. Только не говори, что номер у Яна взял.
— Он не смог мне отказать, ты же понимаешь. И не надо от меня отмахиваться, — добавляет уже грозно. — Ты лучше расскажи, где можно тебя поймать так, чтобы никого не поставить в неловкую ситуацию.
— Есть одно идеальное решение… — начинаю я, не успев заявить, что нам бы лучше вообще никак не пересекаться, но Тео слишком хорошо меня знает.
— Говорю сразу, оно нам не подходит. Предлагай любой другой удобный для тебя вариант. Иначе заявлюсь снова.
Терпкое послевкусие его слов щекочет язык, но я стою на своем:
— Я живу с мамой. Не вздумай так больше врываться.
— Уговорила, — снисходительно соглашается Тео, слегка растягивая слова. Соблазнительно. Игриво. — Тогда как можно с тобой увидеться еще?
— Тео, я в отъезде.
— Да вопросов нет. Вернешься когда?
— Зачем тебе? Что ты хочешь?
— Увидеться. Поговорить. Погулять, — что там говорят в таких случаях? — Я хочу, чтобы ты мне поверила наконец. Я Игоря пальцем не тронул. Сам он. Должно быть, влез куда-то. Я-то откуда знаю.
— Давай оставим этот разговор. Ну что мне номер бесконечно менять?
ТЕО
Ее вибрирующий от напряжения голос — самое чарующее, великолепное и желанное, что можно сейчас услышать.
Марина осторожна, решительна и как всегда прекрасна.
Я поверить не могу, что она вернулась. Сопротивлялся ее решению до последнего, бился, приезжал. Расшибал лоб, а она забаррикадировалась, спряталась за непроницаемой стеной.
Да, я понимаю, что ей было страшно. Да, я не имею права осуждать ее за принятое решение, но так хотелось поймать ее, хорошенько встряхнуть за плечи и проорать прямо в лицо: «Остановись же! Что ты творишь?!»
Марина свой выбор сделала, и я заставил себя смириться и принять. Отпустил, если она так хотела на свободу.
Но как только я понял, что она снова здесь, что вновь в зоне моего доступа, что вот она — только руку протянуть… сорвался с катушек. И думать ни о чем другом не могу, мысли все на ней сходятся.
А она холодная. И оттаивать не хочет.
Пока еще я не предпринимаю ничего, просто даю ей возможность выговориться, привыкнуть ко мне вновь, пытаюсь объясниться и нормально поговорить. Выслушать.
Но кровь рядом с ней до сих пор закипает в жилах и я теряю самоконтроль. И все настройки слетают к хренам.
— Да можешь менять, мне-то что, — позволяю я, добрый сегодня. И очень хочу к ней. — Когда нам лучше увидеться? Выбирай время дату. Я приеду.
— Тео, ты заигрался.
— Назови хоть одну убедительную причину, почему нет. Хотя бы одну.
Молчание. Жестко и напряженно оно провисает в трубке, начиная играть на моих нервах.
— Ну? — настаиваю.
— Я думала, мое нежелание — это достаточно веская причина.
— Я понял. Причин нет. Тогда я беру все в свои руки, и потом не удивляйся, — без сомнений заявляю я, мысленно потирая руки.
— Не выдумывай, просто сделай вид, что меня здесь нет. Извини, мне пора.
— И тебе хорошего дня, Марин. Я тоже был рад тебя слышать.
Досадно, но она торопливо отключается. Хоть бы пока сказала…
Пиздец, конечно. Позвонил.
Разозлившись, швыряю трубку в сторону, и телефон, отскакивая от спинки дивана, приземляется возле моих ног.
Скрещиваю руки на груди, тяжко вздыхая. В грудине пекло, когда думаю о ней. До сих пор. Спустя столько лет. И только она одна умеет управлять этим пламенем.
Решаю хотя бы полдня ничего не делать и просто морально разлагаться. Буду обтекать. Вечерком в бар заеду, проверю, как там дела.
Но оказалось… не суждено. В дверь раздается звонок.
Кого черти принесли. Я уж точно не собирался ник…
— Привет, Тео, — обворожительно улыбается Неля и, интимно погладив меня по подбородку, решительно перешагивает порог.
Я стискиваю зубы, захлопывая дверь.
На моих губах нет и тени улыбки, но если бы и была, именно в этот момент она показательно сползла бы.
— Что ты здесь делаешь? — удивленно кошусь я на девушку. Она, призывно покачивая бедрами, проходит вперед, медленно скидывает с себя босоножки, становясь при этом ниже на добрых сантиметров пятнадцать, и призывно смотрит в мои глаза.
— Ооо, у кого-то проблемы с памятью. Намек поняла. Я вас полечу, мой милый пациент, — роняет девушка сладко, распахивает полы пиджака и аккуратными пальчиками ведет плавную линию от груди до оголенного пупка. Видит мое замешательство и... меняется в лице. — Тео, мы же еще неделю назад договаривались. Суббота наша. Только не говори, что забыл, — Неля начинает сердиться.
Ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, я сую их в карманы.
Блядь.
Блядь!
Глотнув воздуха, выдаю сухо:
— Я действительно забыл, прости. Планы поменялись. Давай перенесем встречу.
Да, знаю, выгляжу как полный идиот. Кто в здравом уме откажется от такого вкусного предложения? Но мне реально вдруг захотелось вышвырнуть ее на улицу. Или самому свалить из собственной квартиры.
В глазах Нели мелькает обида. И разгорается все сильнее с каждой секундой.
— Ты издеваешься? Я через половину города к тебе ехала, чтобы перенести встречу?
— Мы даже не созванивались, Нель.
Чувствую себя дебилом.
— Я тебе даже смс кинула! Ну Тео!
— А я ответил?! — тоже начинаю заводиться. — Перезвонил?
Тут она меняет тактику, приближаясь мягко, как кошка, кладет руки мне на плечи.
— Ладно, давай не будем спорить, — предлагает она примирительно, руки ее обвивают мою талию, щека доверчиво касается голой груди. — Ты забыл, я не дождалась ответа. Бывает.
Пальчиком она ловко поддевает пояс моих домашних штанов.
— Нель, — твердо произношу я.
Ее хрупкие плечики тонут в моих ладонях. Девушка вынужденно отстраняется: я легонько отодвигаю ее от себя и перехватываю растерянный взгляд.
Она накрывает изящными пальчиками мою шею, осторожно поглаживает.
— А что, — недоумевает, — ты не хочешь меня видеть?
— Я же говорю: сейчас занят. Уезжаю.
— А я?
— Аналогично.
— И что ты мне предлагаешь? Домой вернуться?
— Домой, к подруге, по делам. Я не знаю. Реши без меня.
Она смотрит разочарованно. Пытается не вспылить. Знает, что со мной такие номера не прокатывают, но уходить не спешит.
Да уж. Не припомню, чтобы раньше попадал в такую ситуацию.
Только Марине иногда удавалось меня успокоить. Ну или же пристыдить, после чего, как провинившийся пес, я упрямо тащил в зубах очередной веник и сидел у нее в ногах. Только она могла поставить меня на колени. Только она.
— Ну хорошо, что ж ты сразу не сказал. Я подожду тебя, мы же договаривались на все выходные… — примирительно предлагает девушка. Надежда так ярко искрит в ее взгляде.
— Я провожу, — роняю без толики сожаления и нехотя отвлекаюсь на трезвонящую мобилу.
Только смотрю в сторону гостиной, как вызов прекращается. Что ж Нелли так не вовремя!
В голове мысли все крутятся, крутятся, крутятся.
— Тео, так же не делается. Ты меня сейчас унижаешь, — встает она в позу. Руки скрещивает на груди.
Да блядь.
Что она хочет? Чтобы я в ноги ей упал?
— Нель. У меня другие планы. Если бы я рассчитывал провести этот вечер с тобой, я бы тебе позвонил. Это же логично?
— Да после такого, даже если ты мне и позвонишь, я с места не сдвинусь, Тео!
— Заслужил, да, согласен, — отмахиваюсь. Поскорее бы она уехала. Хотя Неля мне в принципе нравилась. Красивая. Не скандальная. Нескучная. Готова подстроиться.
— И все?
— Нель. Ты в следующий раз, прежде чем к кому-то в гости ехать, убедись, что тебя ждут. Серьезно. А то ты примчалась, а я еще и оправдываться должен.
Пиздец, конечно: а если б Марину к себе притащил, а тут гости незваные. Я ж недалеко от этого шага. Ее на плечо. Рот на скотч. И клал я на все ее возражения.
Но завались Нелли сюда, тогда б точно армагеддон был. Я бы от этого отплевывался еще долго.
Чувствуя, как раздражение набирает обороты, распахиваю дверь, даже не уворачиваясь от колкого осуждения в глазах девушки. Оно впивается мне в лицо. Как пиявка, цедит кровь по глотку.
Нелли гневно сверкает глазами и, не проронив ни слова, цепляет сумку и выходит прочь.
О да. Аж дышать легче стало.
О пропущенном звонке я вспоминаю уже перед выходом из дома.
Поднимаю с дивана мобилку и… застываю с открытым ртом.
Марина.
Улыбка растягивает губы.
Ну вот! Другое ж дело! Больше упрямилась.
Перезваниваю мгновенно, готовый прискакать к ней хоть на край света, но… Марина не отвечает.
И на следующий вызов тоже.
Смутное переживание вызывает бешеное сердцебиение и учащенное дыхание.
Вот этого не люблю. Марина не дура, в эти игры играть со мной точно не станет, чтобы поднять собственную ликвидность.
Звоню вновь.
Тот же результат.
Я раскаляюсь до предела.
Недовольный женский голос доносится из динамиков только на четвертом гудке.
— Ты почему не отвечаешь?! — несдержанно гаркаю я в трубку, со злостью лязгая челюстями.
Марина же лишь сухо уточняет в ответ:
— Я же просила мне не звонить. Зачем ты обрываешь телефон?
— Ты же сама мне набрала! И молчишь!
— Я?!
— Ну не я же!
— Ты пьян, что ли?
От снисхождения и пренебрежения в ее голосе у меня в груди что-то скручивается. Ощутимо так.
— У меня от тебя пропущенный, — докапываюсь. — Я уж бог весть что подумал!
— Тео, я тебе не звонила, ты, наверное, что-то перепутал. Я прошу, не вынуждай меня тебя избегать!
Напряжение постепенно утихает.
— Серьезно говорю, пропущенный. Мало ли что! А я не могу дозвониться!
— Ладно, проверю список исходящих вызовов, но точно тебе говорю: я не звонила.
Хм. Я когда начал до нее дозваниваться, пару раз напал на отсутствие сети. Может, автодозвон? Да, должно быть так. Вот черт!
— Марин?
— Да?
Прикрываю веки на мгновение, представляя ее руки на моей груди. Вспоминаю, как она притягивала меня к себе, как изгибалась подо мной еще совсем недавно.
Когда я ее впервые увидел, будто хук справа по челюсти пропустил. А она была с Игорем.
Еще помню, волосы у нее на одну сторону были перекинуты, мягкими волнами обрамляя лицо. Мочку открытого взору ушка оттягивала массивная сережка.
Именно этот образ выжжен где-то очень глубоко во мне, и ни стереть его ничем, ни вытравить. Пытался, но успеха не добился.
— Всегда бы мне так отвечала.
Сдерживаю радость. Оттого, что она там. На другом конце провода.
Что она теперь рядом, всего за несколько десятков километров — почти рукой подать — и никуда не уедет.
Да, избегает, признаю. Но она избегала меня и раньше. Мое осторожное дозированное внимание поначалу лишь отпугивало Марину, заставляя без конца меня сторониться.
Тяжело было к ней пробиться, и если бы Игорь не вел себя по отношению к жене по-скотски, далеко не факт, что она не сдержала бы оборону. Своим блядством Игореша только в плюс мне сыграл. И, как я узнал позже, не только этим.
Он поднимал руку на жену. Редко, будучи под мухой. И очень злым.
Когда я вклинился в их брак, там уже и спасать-то было нечего. Марина подала на развод, а Игореша все трепыхался из последних сил и агрессивно сопротивлялся. И вроде все было под контролем. И все вроде было нормально. И вроде все было зашибись, пока Игорь коньки не отбросил.
Виновного так и не нашли, стрелки мастерски перевели на меня. Мне потребовалось много упорства, денег и времени, чтобы отмыться от приписанного преступления. Около года я боролся за свободу.
МАРИНА
Дописываю поставленные на неделю задачи в ежедневник.
Прядь волос непослушно падает на лицо, в задумчивости я сначала пытаюсь ее сдуть, а потом раздраженно прячу за ухо. К вечеру я вымоталась знатно. На работе вечный дурдом, дома безмерно душно, надо бы запланировать и потратиться на кондиционер. Очень хочется поскорее развалиться на кровати и вытянуть ноги, но на кухне еще гора посуды, да и вещи бы разобрать. Мама сегодня вновь себя неважно чувствовала, меня это беспокоит.
Завтра она с утра должна поехать с Тимом в поликлинику — пора ставить необходимые для школы отметки. Но если утром не станет полегче, то сына повезу я, а вечером придется задержаться на работе.
От Светы мы вернулись вчера вечером, но эффект выходных мгновенно испарился, стоило только настать новому дню.
— Мам, почитаешь? — просит сыночек, его руки ласково обнимают меня за шею.
— Да. Ты уже приготовился ко сну? — оглядываю сына с головы до ног. На нем любимая пижама — с цветными улыбчивыми монстриками.
— Угу, уже и в душ сгонял! — радостно кивает Тим и протягивает любимую книжку. Про исчезнувшего робота.
— Хорошо. Давай-ка ты сам одну страничку, потом я подхвачу.
— Эээх, так и знал, — недовольно вздыхает Тим. Он не любит читать. То есть читает он нормально, особенно то, что вызывает у него интерес, и озвучить небольшой кусочек текста он не против, но сыночек точно знает, чем это чревато. Я обычно прошу передать собственными словами смысл написанного. Тиму это крайне не по душе. — Ну мааам!
Сыночек недовольно морщится.
— Я слушаю, — уверяю его и откладываю в сторону планер, демонстрируя, что полностью сосредоточенна на сыне.
Он совсем по-взрослому закатывает глаза и нехотя погружается в чтение.
Как только сын осилил страничку, мы начинаем проговаривать, какие герои упоминаются в тексте и какие действия совершают. А также обсуждаем эмоциональную окраску прочитанного. Так рекомендовали делать воспитатели из детского сада.
— Мам, — отвлекается Тим, используя любую возможность оторваться от пересказа. — Кто тебе постоянно звонит? Уже вон третий раз.
Меня, разумеется, напрягает вопрос сына, но я стараюсь сдержать лицо. Обман я не приемлю, но иногда к нему прибегаю, чего уж там.
— Это один из моих старых друзей. Он узнал, что я вернулась, наверное, хочет уточнить, так ли это.
— Почему тогда ты игноришь его? — хлопает глазами.
— Потому что уже поздно и для меня общаться в такое время неприемлемо. Я завтра сама ему перезвоню.
Не факт, но возможно. И если все же перезвоню — не с держусь и выскажу пару ласковых.
— Понятно. Ну так что? Я уже на все ответил? Теперь можно ты мне почитаешь? — растягивает Тим слова от усталости. У них с мамой сегодня был насыщенный день.
Света меня отговаривает от няни, но я все-таки не перестаю задумываться на эту тему. Маме будет легче.
— Ложись, — соглашаюсь и растягиваюсь рядом с Тимом.
Принимаю книжку в руки, глажу сыночка по голове, утыкаюсь носом в его щеку. Этот сладкий запах врезался в подкорку с первого дня жизни моего любимого мальчика, я от удовольствия зажмуриваю глаза.
Целую Тима в щеку, отчасти испытывая сожаление, что он так быстро вырос.
Раньше он всегда целовал меня в ответ, не хотел отпускать, просился ко мне в кровать. Теперь же просто с легкой улыбкой на губах принимает от меня трепетный поцелуй и смыкает веки, ожидая, когда же я начну.
Раньше мне хотелось поскорее прожить те моменты, когда он был совсем маленьким. Теперь же я понимаю, что они не вернутся никогда, и чаще смакую настоящее — ведь оно тоже уйдет и уже никогда не вернется.
Звук мобильного я отключила, чтобы не отвлекать Тима, Тео уже оборвал мне телефон. Какой же он упрямый. Как баран. Бьется и бьется.
Лишь на кухне, после того, как сыночек уснул, я замечаю еще четыре пропущенных и одно смс. Только что.
Тео: «Не отвечаешь, ок. Тогда я сейчас поднимусь и начну тарабанить в дверь, пока не откроешь».
Я: «Ничего, что у меня мама спит?»
Тео: «Печально ее будить, но ты ведь сама выбрала».
Я: «Перегибаешь. Мне завтра рано вставать».
Тео: «Спустись ко мне».
На этой настойчивой фразе сердце мое замирает. Он ведь действительно сейчас весь дом перебудит! Еще и перепугает!
Я молчу, ведь уже прилично нервничаю.
Тео звонит снова.
— Я не могу, — заявляю сразу, как только прикладываю телефон к уху.
— Можешь-можешь. Минут на пятнадцать. О большем не прошу. Пока не прошу.
— Тео… — вновь пытаюсь достучаться.
— Или ты ко мне. Или я к тебе. Выбирай.
— А если я вызову полицию?
— Хм… — тихонько, задумчиво. — Давай попробуем.
— Да перестань же!
— Я жду десять минут. После — поднимаюсь сам. Думай.
Вызов прекращается.
Я чиркаю уставшим взором по круглому циферблату наручных часов… И иду одеваться.
Мдэ. Очевидно, посуда пока откладывается.
Каждый шаг по лестнице отдается внутри меня неприятной вибрацией.
Миную последний лестничный пролет, в груди начинается настоящее землетрясение.
Нажимаю на кнопку, чтобы размагнитить домофонную дверь, как снаружи Тео уже тянет ее на себя, пропуская меня вперед. В свете тусклых ночных фонарей мы сталкиваемся с ним взглядами…
Это мгновение тянется невыразимо долго, но мне удается первой отвести взор.
В неестественной тишине Тео ведет меня к своей машине, а я даже не обращаю внимания, на чем он теперь ездит. Темная и длинная — это всё, что я запомнила.
Внутри — рыжая кожа, очень удобно и мягко, но я все равно как на иголках, расслабиться не удается. После того как Тео галантно закрывает за мной дверь, он решительно занимает место рядом со мной.
— Спасибо, что спустилась.
— От сердца эти десять минут оторвала, — роняю в пустоту, на собеседника даже не смотрю: сердце кровью обливается.
— Пятнадцать, — настойчиво поправляет Тео.
— Чего ты ждешь?
Он не спешит отвечать, разговор не клеится.
Тео медленно тянется назад, слишком поздно я понимаю, что там. Розы. Кустовые мелкие нежно-оранжевые соцветия привлекают взор, они и душу способны расплавить, но моя — остается покрытой инеем. Настоящая нежность в мужских руках не трогает меня нисколько.
— Это тебе, — Тео протягивает мне букет.
— Не нужно, — излишне резко возражаю я.
— Не нравятся?
— Это неуместно.
Тео досадно поджимает губы, ему неприятно. Но в ответ он молчит, лишь отбрасывает букет назад и вновь подается ко мне, сверля напряженным взглядом. Расстояние между нами — всего несколько сантиметров.
— Почему холодная такая? — ранит он меня острием вопроса.
Я молчу. Я просто молчу, язык онемел почти.
— Никогда иной и не была, — тщательно укрепляю воздвигнутую между нами стену.
— Хватит, — срывается Тео. — Что-нибудь скажи уже мне!
— Что ты рассчитываешь услышать? — едва шевелю губами. Господи, как это сложно, я не думала, что будет так сложно.
— Что моя! Что нужен! Что ко мне вернулась! Скажи мне это!
Не могу на него смотреть. Мне больно. Больно видеть его. Слышать его голос, наполненный мучением до отказа.
— Не твоя. Не нужен. Не к тебе.
— Да твою мать!!! — свирепеет он и несдержанно бьет руль ладонью, заставляя меня вздрогнуть и повернуть голову к стеклу.
Тео отворачивается.
Я слышу, как резко и сбивчиво он наполняет грудь воздухом, и сама отшатываюсь, как от удара.
— Что я не так сделал? — воздух в салоне сотрясается напряжением. — Ответь мне хотя бы раз! Что! Я пальцем Игоря твоего не тронул! Ничего ему не сделал! Слова ему не сказал!
— Не успел просто? — глухо уточняю я.
— Все из-за того, что я сел тогда? — не позволяет он мне отступить и уклониться от разговора. — Так пришили мне дело. Не я это, Марина!
Задерживая дыхание на пару мгновений, я отворачиваюсь и упираюсь в стекло локтем, кулаком заслоняя рот, иначе Тео точно разглядит, как дрожат мои губы, а в глазах блестят непролитые слезы.
— Я ничего не сделал, чтобы ты от меня отвернулась!!! — выплевывает он с чувством, пронзая каждый мой нерв насквозь, придавливает к полу, топчет и топчет меня. — Ничего! Так какого хрена ты молчала столько лет, а?!
— А я не хочу так жить!!! — неосознанно подаюсь к нему ближе и выплевываю в лицо, что так долго болело и гнило внутри. — Я не хочу, Тео! Все, что ты делаешь, все мимо закона! У тебя постоянно какие-то темные дела! Мутишь, крутишь! Я не могу так!!!
— Да это все в прошлом уже!!! — кричит он мне в ответ.
— Так же, как и Яна, да?! — упоминаю имя лучшей подруги, которой уже нет в живых. — Вы со своими разборками забыли, что могут пострадать ваши близкие!
— Я бы тебя защитил!
— Сидя за решеткой?! — не выдерживаю.
— Да!!!
— А Яну-то что никто не защитил?! Ты тогда еще на свободе гулял! Чем же ты оправдаешься, Тео?!
Безмолвие обрушивается на нас. Из салона будто откачали воздух.
Я пытаюсь отдышаться, смотрю перед собой. В стекло. Но темно, ничего особо не видно. Мне не на чем сконцентрироваться.
Яна была на девятом месяце, когда ее не стало. И никто ничего не смог сделать. Ни ее, ни ребенка спасти не удалось.
— Это удар ниже пояса, — сокрушенно заявляет Тео.
— Но нанесла его не я. Вы заигрались, мальчики.
— Никто не знал, что так получится. Ты сама понимаешь, что любой из нас Яну грудью бы закрыл. И тебя.
— Но вас не было рядом. А я была.
И я помню, как исказилось ее лицо. Я до мельчайших подробностей помню тот кошмарный день. И я тоже ничего не смогла сделать. Ничего. Яна погибла.
Ян был безутешен. Пытался найти виновных, но безрезультатно. Кому-то сошло это жуткое преступление с рук.
— Марин.
— Я не хочу оказаться на ее месте. Тео. Все. Не о чем больше… нам говорить. Я приняла такое решение. Я не буду к этому всему иметь никакого отношения. Иди со своими разборками сам знаешь, куда.
— Да я уже завязал, сказал же. Теперь все честно, — полосует острым взором. — У меня ресторан свой. Можем сходить поужинать. Хоть завтра. Ну что ты так на меня смотришь, Мариш?
Опускаю взгляд. Это его нежное Мариш… внутри все всмятку.
— Я не хочу. Оставь меня в покое.
— Вообще со мной ничего общего иметь не хочешь?
— Тео, — кромсаю его взглядом. Пусть он просто оставит меня в покое и живет, как хочет. Мне уже хватило по горло. Да и не верю я ему. Что к смерти Игоря не имеет отношения. Имеет. Намеренно умалчивает, бережет нервы мои, себя оправдывая. Может и не своими руками, но…
Я не забуду его угрозы, сказанные в сердцах. Виноват он, хоть его и выгородили.
— Ты теперь намеренно будешь меня избегать? — уточняет Тео.
— Постараюсь.
— Вот такое я дерьмо, да, по-твоему? — разводит руки в сторону. — Такого ты обо мне мнения?
— Мы обсудили все, что ты планировал? Если да, я домой пошла.
— Марина Вячеславовна, мы возлагаем на вас большие надежды, — обволакивает меня приятный густой тембр с нотками сдержанной самоуверенности.
Сидящий передо мной мужчина — воплощение элегантности и стиля. На это скромно намекает не только костюм с иголочки и со вкусом подобранные аксессуары вроде массивных часов с квадратным циферблатом или неброская печать на среднем пальце моего нового руководителя, но и его манера речи, и умение с достоинством держать себя.
— Я понимаю, Марк Анатольевич, — спокойно принимаю сухое замечание директора и пытаюсь осторожно погасить зарождающееся во мне волнение. Мы уже сто раз все обсудили. Чего он еще хочет? В сто первый — обговорить тонкости работы? — К своим обязанностям я отношусь крайне серьезно и внимательно.
— Рассчитываю на это, Марина Вячеславовна, и я очень надеюсь, вы не держите на меня зла за то, что я нарушил ваши планы и подтолкнул вас выйти с офис.
Как искусно он подбирает слова. Не подтолкнул, а заставил вернуться, нужно быть честными.
— Я благодарна, Марк Анатольевич, что вы отнеслись с пониманием и позволили работать удаленно, пока я не разобралась с личными… эм… затруднениями.
Да, Марк Анатольевич не только недавно вошел в состав учредителей компании — одного из крупнейших в нашей стране грузоперевозчиков, — но и назначил себя на высшую руководящую должность. По его недавней инициативе был уволен управляющий новым областным филиалом. А на его место в ультимативном порядке была приглашена я. Отказаться я никак не могла. Всё-таки на мне Тим и мама. А найти новую работу, подходящую под мои минимальные критерии, — кажется неосуществимой мечтой. Кроме того, я в компании числюсь больше десяти лет, привыкла уже, какие-то поблажки получаю, какое-никакое снисхождение. Коллектив, опять же, хороший. Многие с кем я начинала, сейчас так же занимают высокие должности. Поэтому мне грех носом воротить, да и не вечно ведь прятаться: рано или поздно меня бы попросили вернуться и в общем порядке выйти на работу, а сыну как раз в школу идти, маме тяжело в чужой стране. Жизнь не стоит на месте, пора и мне двигаться дальше.
Нет. Все же хорошо, что так сложилось.
— Я счастлив, Марина Вячеславовна, что вы открыты для диалога. Кстати, как ваш сын настроен на возвращение?
— У него всё прекрасно, — с вежливой улыбкой заверяю я владельца компании, не пускаться ведь в душевные излияния. — Ему здесь нравится.
— Насколько я знаю, он растет без отца? — с необъяснимым запалом вдруг уточняет генеральный директор, глаза его настороженно впиваются в мое лицо, обгладывают, я бы сказала.
— Это как-то относится к моей работе? — прищуриваюсь я подозрительно.
— Никак. Переживаю просто о своих подчиненных, — заверяет руководитель, но что-то в его взгляде мелькает… хищное. Мне не нравится этот алчный блеск. Я давно обхожу стороной мужчин, которые так на меня смотрят. Не складывается у меня с такими. Да и вообще ни с какими не складывается. На личную жизнь я давно махнула рукой. Мне б с Тимом осознанно и не торопясь провести пару часов, а про свидания я вообще молчу. Хотя зовут периодически.
— В целом всё хорошо, сын привыкает. Иногда, конечно, грустит. Но у вас же у самого семья, дети, — сразу очерчиваю я границы допустимого, потому как интуиция вспыхивает и вопит, что мне стоит быть осторожнее с этим мужчиной. — Думаю, вы меня понимаете.
— Безусловно, — кивает он невозмутимо.
Мы еще пару минут тратим на замечания руководителя, и я наконец свободна.
Поднявшись, я расправляю плечи. Нутром ощущаю жгучий интерес, плещущийся на дне потемневшего взгляда, поэтому старательно отвожу глаза. Себе дороже. Чую неладное, но очень сильно желаю ошибиться.
Бреду к метро, собирая восхищенные взгляды проходящих мимо мужчин. Я не одеваюсь слишком броско или откровенно, но еще с юности предпочитаю облегающую одежду. В ней я себя комфортнее чувствую, хотя давно бы уже пора поменять свои привычки. Из сумочки достаю телефон, набираю маме, уточняю, как они там с Тимом, где.
Пока еду в метро, телефон недоступен, как только я выхожу на улицу, на меня обрушивается шквал сообщений о непринятых вызовах.
И почти все они от Тео.
Решительно шагая вперед, я заставляю себя выровнять сбившееся дыхание и отключить звук, потому как неудержимое желание Тео связаться со мной и увидеться подтачивает мою железобетонную решимость держаться от него подальше. Но так в груди щемит… безнадежно…
Ладно. Поздно уже думать об этом. Сердце мое перестало быть целым и невредимым еще лет шесть назад. Даже семь почти. Целая маленькая жизнь ведь.
— Марин! — настигает меня уверенный окрик уже возле дома, заставляя сильнее сжать в ладонях ручки пакетов.
Хорошо хоть мамы с Тимом нет дома, они гуляют. Вернутся только через час.
— А ты чего такие тяжелые пакеты таскаешь? — осуждающе удивляется Тео и тут же отбирает у меня сумки с продуктами. Мои протесты не учитываются.
— Забежала в магазин после работы.
— А я не смог до тебя дозвониться. Прости, что нагрянул так неожиданно.
— Как будто ты сильно сожалеешь, — прячу непрошеную улыбку на губах.
— Не представляешь насколько! — уверяет меня Тео. Ой, артист.
— Пакеты возвращай, я домой спешу.
— Ты шутишь? Я не позволю тебе тащить эти гири. Веди меня домой.
— Ну ты и разогнался. Нет. Так не пойдёт, — твердо мотаю я головой.
— Да брось. Я просто наверх сумки отнесу. А ты уже вся извелась.
— Тео. Зачем ты ищешь встречи?
— А сама как думаешь? — довольно скалится он, как дикий кот после успешной охоты.
Подходим к подъездной двери.
— Отдай, пожалуйста, мои продукты. Я сама их отнесу, — прошу я с нажимом.
— Нет, так не пойдёт, — весело упирается Тео. Сейчас спорить с ним бесполезно: не отдаст и сделает по-своему. Собственно… уже делает. — Открывай, — командует он смело.
Я всеми способами пытаюсь отговорить его, но лишь поражение — мой удел сегодня. Дверь открывается, из подъезда выходят соседи. Тео топает внутрь. Привычная прохлада встречает нас ласково, призывно.
— Я уже говорил, что ты, как всегда, прекрасна? — лыбится Тео, оглядывая меня восхищенным горящим взором. Искренен, вижу.
— Сегодня еще нет, — неожиданно смущаюсь я, совсем как раньше, когда не должна была реагировать на его комплименты, но щеки все равно алели. Сейчас же приходится делать вид, что мне все равно.
На улице еще светло, я невзначай внимательно оглядываю двор. В легкие вежливо и тактично пробирается настойчивый запах ароматизатора. Хвоя и что-то очень яркое и терпкое. По мне не нравится. Мне что-нибудь сладкое и нежное подавай.
— На тебя можно любоваться вечность, — вдохновенно заявляет Тео и, разворачиваясь ко мне, упирается локтем в мой подголовник, взглядом открыто порхает по моему лицу. — Как на работе дела?
— Все хорошо, — пожимаю я плечами. — А мы для этого встретились? Поговорить о моей работе?
— В том числе. Признавайся, скучала без меня?
Я аж фыркаю в ответ. Кстати, выходит довольно красноречиво, и мой когда-то любимый мужчина лишь ухмыляется.
— Тео, у нас минут двадцать.
— Бывает.
— Так поехали, — непонимающе указываю я ладонью в лобовое стекло. Едем-едем! Не будем же мы возле подъезда сидеть в машине?!
— А смысл? Только время терять. Тут спокойно поговорим. Расскажешь, почему решила вернуться?
— Давай лучше прокатимся? — дружелюбно предлагаю я. И даже дарю Тео одну из своих дежурных улыбок: вежливую, участливую, милую.
— Ты же вообще никуда не хотела со мной.
— Но раз уж такое дело, лучше прокатимся, — начинаю нервничать.
— Может, тогда лучше прогуляться? У тебя на районе.
— Нет, — трясу головой, — прокатимся.
— Тогда двадцати минут не хватит… — ангельским голосом предупреждает.
— Ну у меня дел еще много. Вымогатель!
— Ничего не знаю, — Тео отмахивается, не сводя глаз с моих губ. — Час.
Он ловит мой умоляющий взгляд, и я понимаю, что проиграла. Вон там из-за угла дома выворачивают Тим с мамой. Сижу как на иголках.
— Ладно, час. Но потом, пожалуйста, домой. Поехали!
— Без проблем, — подмигивает он мне и распахивает дверь, намереваясь выбраться из салона. Я чуть в обморок не падаю.
Хватаю его за запястье, представляя, что выгляжу полной идиоткой, но пальцы не разжимаю.
— Ты куда?
— Хотел вонючку поменять, — он имеет в виду ароматизатор. — Ты же любишь бабл-гам. Я специально для тебя запасся.
— Ээ… не нужно! Вот эта красненькая… — тычу пальцем в яркую елочку, болтающуюся под зеркалом. Какой же всё-таки от нее резкий запах! — Вполне себе неплохая!
— Да я же ту взял специально для тебя, — он пускается в объяснения, — как ты любишь. Знаю, ты не переносишь резкие запахи.
Ну да. А Тео, наоборот, любит, чтоб брутально, пробирающе, терпко.
— А мне эта очень понравилась! Прелесть! Давай оставим?! — не унимаюсь я.
— Ну… ладно. Давай… — он растерянно отзывается, подозрительно стреляя в меня глазами, и все же предлагает прогуляться. «Воздухом подышать». И как раз, чтобы далеко от меня не отъезжать. Главное ведь, чтоб мне «спокойнее» было!
А мне для полного успокоения только встречи с Тимом и не хватает! Мои неумолимо приближаются: медленно, но верно. Могут же и не заметить, но вдруг! Сыночек-то у меня глазастый!
— Пошли-пошли, ты хоть после работы выдохнешь, — лыбится бывший.
— Тео, — опускаюсь я до запрещенного приема. — Что-то так кофе захотелось… Может, заедем куда-нибудь?
Тео моргает раз. Второй. Не сводит с меня недоверчивого взгляда. Понял уже, что неспроста я его уговариваю. Задумчиво потирает отросшую бородку и наконец соглашается.
— Кофе так кофе.
Слава богу, захлопывает дверь.
— Спасибо, — вырывается у меня. Благодарность я бросаю с явным облегчением.
— Предлагаю поужинать в ресторане, раз уж такое дело, — не упускает шанса Тео.
— Ой нет, просто кофе на вынос возьмем, — извинительно пожимаю я плечами.
— У тебя все в порядке? — уточняет Тео, искоса на меня поглядывая, и мы плавно трогаемся с места.
— Конечно, — отвечаю я напряженно и дальше молчу.
— Так что заставило тебя бросить отлаженную за несколько лет жизнь и вернуться?
— Если тебе это еще не известно, то руководство не оставило мне выбора. С весны поставили вопрос ребром: или я увольняюсь, или приступаю к новым обязанностям здесь.
— Я в курсе, что ты работала удаленно. Ты не выглядишь расстроенной предложением начальства. Немного уставшей если только.
— А говорил, что я всегда прекрасна, — бурчу себе под нос, стараясь не поддаться его харизме. Да куда там. Этот мужчина очаровал меня с самого начала, как только перестал скрывать интерес в мой адрес.
— Одно другому не мешает, — возражает он спокойно, глядя по зеркалам, и перестраивается в правый ряд на поворот. — Как на личном сейчас? Есть кто-то?
Я поворачиваюсь: отчего-то мне очень важно смотреть на него в этот момент.
А еще... горько знать, что любовью Тео, которая раньше безраздельно принадлежала мне, теперь может полноправно владеть другая женщина.
Но я ведь именно этого добивалась все прошедшие годы. Чтобы «мы» остались в прошлом. Только как-то не выходит. Меня до сих пор тянет к нему как магнитом, влечет как мотылька на огонь.
— А если да? — предполагаю я серьезно.
— Херово, че.
Тео прячет свою фирменную улыбочку, когда уголки губ насмешливо кривятся. Выглядит он при этом очень задорно и шкодливо.
— Приехали, — объявляет, снижая скорость.
Тео прячет свою фирменную улыбочку, когда уголки губ насмешливо кривятся. Выглядит он при этом очень задорно и шкодливо.
— Приехали, — объявляет Тео, снижая скорость.
Тормозим возле ресторана, мой спутник первым выбирается из салона. Распахивает дверь с моей стороны, галантно подает руку. Ну что ж мне теперь… упираться, как идиотке?!
Девушка администратор предлагает нам столик, Тео соглашается.
— Я думала, мы с собой возьмем.
— Да, мам, конечно. Не беспокойся, я все помню! — убеждаю я маму, выходя из здания. Здесь расположилась наша компания, заняв два этажа. Ездить сюда мне не слишком удобно, много времени уходит на дорогу, но пока так, а дальше сориентируюсь.
— Ты не забудь Тима забрать, я освобожусь только после девяти! — усердствует мама. — Подстраховать у меня не получится!
О боже. Ну как я могу забыть про сына?! Но выяснять с мамой отношения и снова напоминать, что мне уже не пятнадцать лет, нет желания, я и так слишком устала, чтобы пускаться в пустые объяснения, спорить и портить себе настроение. Кроме того, по пятницам к нам в филиал приезжает Марк Анатольевич, он тоже уже отнял немалую часть моего личного времени.
Но могла ли я себе представить, что он совершенно наглым образом перекроет мне дорогу — единственный выход с территории — своим мощным квадратным джипом?
Брутальность валит из ушей, а мне бы сделаться невидимкой и, не привлекая внимания, поскорее улизнуть отсюда, но… я вынуждена остановиться и ждать дальнейших действий от руководства. Отгонять автомобиль Марк Анатольевич, судя по всему, даже и не помышляет.
— Марина Вячеславовна, вы сегодня задерживаетесь, — сверкая глазами, он заигрывающе растягивает слова. Выбирается из машины. И подходит так близко… ох…
— Пришлось разобраться с неотложными делами. А днем совещание затянулось и я не успела, — намекаю, что именно он оставил меня после совещания для обсуждения каких-то надуманных проблем и посторонних вопросов.
— Да, это дело нужно исправлять. Вы запрыгивайте ко мне, я вас подвезу, — чеканит он твердо.
Ему для полной картины не хватает ослепительного блеска зубов, как в рекламе зубной пасты, и темных очков на носу.
— Марк Анатольевич, удивительно, что вы так искренне и бескорыстно пытаетесь облегчить жизнь своим подчиненным, это прекрасное качество грамотного лояльного руководителя, но я вынуждена отказаться, у меня другие планы.
— Я не намерен нарушать ваши планы, Марина Вячеславовна, предлагаю лишь подвезти.
— Нет же, — качаю я головой, — мне…
— Марина! — раздается со стороны грозный голос. Я поворачиваю голову, и аж дух вышибает. — Привет, родная. Я тебя уже заждался.
Тео решительно обходит машину и встает рядом со мной. Выглядит устрашающе, как ощетинившийся лев, хотя спустя пару секунд я понимаю: показалось.
Он ревниво пленит мою ладонь, тянет на себя, заставляя отодвинуться от начальника, но даже на этом не останавливается! Настороженно глядит в мои глаза и… смело приобнимает за талию!
— Привет… — лепечу я, тяжело сглатывая, и от неожиданности и из нелюбви к прилюдным скандалам даже подаюсь к нему. Со стороны мы, конечно, смотримся совершенно однозначно.
— Задержалась сегодня?
— Да, немного.
Тео фиксирует требовательный взгляд на моих губах, а затем вызовом смотрит на моего руководителя.
— Э-это Марк Анатольевич! Мой генеральный ди… — поясняю я, стараясь свести к минимуму все возрастающий негатив мужчин друг к другу. Он почти осязаем!
— Владелец компании, — не давая мне договорить, надменно представляется Марк Анатольевич. — Можно просто Марк.
— Теодор Германович, — не теряется Тео и протягивает оппоненту руку. — Можно просто Тео.
— Ух как. Немец? — неприятно скалится директор.
— Частично. А вы с Мариной еще обсуждаете, да, что-то вне стен офиса? Я рядом постою тогда.
Заявленная дерзость производит довольно яркое впечатление на начальника. Он только сейчас рассматривает Тео с подлинным интересом. И уже кажется спокойнее. Понимает, что тот не спустит вольностей ни в свою, ни тем более в мою сторону.
С одной стороны, я дико благодарна Тео: он продемонстрировал наглядно, что ко мне в дальнейшем не нужно приставать и цепляться. Но вышло всё так себе: грубо, резко. Хотя, возможно, так и надо и иначе Марк Анатольевич не поймёт? Не первый раз уже от него получаю странные намеки.
Фу.
В итоге руководитель вновь осторожно цепким взглядом оценивает соперника.
И отступает.
— Мы уже обсудили. Марину Вячеславовну я больше не задерживаю. Хороших выходных.
Мы с Тео одновременно прощаемся с директором, и он уезжает.
Не говоря ни слова, Тео тянет меня за собой. Теперь не отстанет?!
— А я за тобой заехал, — улыбаясь припечатывает меня.
— Опять твои штучки?
— Ой, подумаешь, — отмахивается он. — Открытая инфа. Бери на здоровье, кому надо! Присаживайся.
— Подожди!
Не думала, что так легко запихать человека в машину и закрыть перед его носом дверь.
Не успеваю опомниться, как мы едем вперед.
— Я соскучился.
— Ну что ты делаешь, а?!
Начинаю нервничать.
— Сюрприз. Все же я вовремя подъехал. Он тебя уже глазами отымел, как только мог.
— Тео!!!
— А что я? Я тебя, можно сказать, спас от голодной гиены! И вообще, если это он тебя вызвал обратно, то понятно, для чего. Тебе обязательно с ним работать? — роняет на меня подозрительный взгляд.
— Ты не слышал? Он владелец бизнеса. Как я могу с ним не работать?
— Но он тебе не нравится?
— Какая разница!
— Ой рисковая ты, Марин. Бежать от таких надо, а ты на работу к нему вышла.
— У меня планы на вечер. Куда ты меня везешь?
— Конечно планы. Мы же договаривались.
— Что? — непонимающе переспрашиваю.
— Я тебя забираю на все выходные, — между делом бросает он, взрывая петарду у меня внутри.
— Выпусти немедленно!
— Выпущу. У меня дома.
— Ты совсем?! Я не соглашалась!
— Я всю неделю тебя не трогал, как и обещал.
— Тео! — сердце пробьет сейчас грудную клетку, я… я… я не понимаю. Он ненормальный, что ли?! Хотя… всегда таким своевольным и был. — Я не соглашалась!!
— Не переживай ты так. Мы можем провести выходные, как захочешь. Хочешь, съездим куда-нибудь?
Его по голове огреть чем-то?!
Я не могу никуда уехать!!!
Тима нужно забрать со спортивных занятий! А мама освободится поздно! Завтра утром она рано уедет! Мне что, на дорогу выпрыгивать?!