ОЛЯ
Если бы моя жизнь была блогом, этот кадр стал бы вирусным. Идеально небесного цвета фургон «Фольксваген» на фоне розовеющего неба, я в стильном комплекте для путешествий (бежевый, конечно) и дымящийся стаканчик латте с розой из той самой кофейни, про которую я писала в прошлом посте. Рядом — мой бойфренд Максим, с камерой наперевес, готовый запечатлеть нашу сказку.
Вот только Максима не было.
Вместо него у открытой задней двери фургона стоял Не Он. Высокий, растрепанный, в потертой футболке с каким-то стершимся логотипом и с видом полнейшего безразличия к эстетике происходящего. В его руке вместо камеры красовался… геологический молоток.
Мой внутренний перфекционист издал предсмертный хрип.
— Эм… вы кто? — выдавила я, чувствуя, как трещина проходит по фасаду моего идеального утра.
Парень медленно повернулся. Взгляд его серых глаз был насмешливым и немного сонным.
— Тот, кому тоже обещали фургон без принцесс на бобине, — произнес он хрипловатым голосом. — Стас. А ты, я полагаю, и есть та самая «полная переделка интерьера»?
Я ощутила, как в виске задергалось. Это был не мой бойфренд. Это был кошмар в кедах.
---
СТАС
Черт возьми, почему в договоре аренды не было пункта «запрет на размещение бордовых подушек с помпонами»? Я пялился на эту абсурдную конструкцию, свисающую с зеркала, и пытался понять, как прицепить к ней свой компас. Рядом на сиденье лежал мой верный молоток — единственное, что не подводило меня в этой жизни.
Снаружи доносилось какое-то щебетание. Выглянул. О, так это и есть «напарница». Выглядела как каталог «Уют в дороге». Вся в бежевом, с идеальным стаканчиком кофе и выражением лица человека, который только что обнаружил на своем чистом полу гусеницу.
— Эм… вы кто? — прозвучал ее голос, настолько чистый и недовольный, что мне сразу захотелось разбудить в ней бунтаря. Хотя бы рассказать анекдот про пыльного геолога.
— Тот, кому тоже обещали фургон без принцесс на бобине, — брякнул я. Честно, я не спал всю ночь, пакуя образцы. — Стас. А ты, я полагаю, и есть та самая «полная переделка интерьера»?
Она побледнела. Интересно, она знает, что в полевых условиях такой цвет лица — верный признак скорого теплового удара?
— Где Максим? — спросила она, игнорируя мой вопрос.
— Не знаю. Парень с фотоаппаратом? — я кивнул в сторону пустой парковки. — Он с утра что-то нервно говорил про «токсичный перфекционизм», сел в такси и укатил. Оставил мне ключи и сказал, что «ее величество» уже в пути.
На ее лице проступила смесь шока, обиды и ярости. Это было куда интереснее, чем ее первоначальная маска идеальности.
— Он… ЧТО? — ее голос дрогнул.
— Кажется, — я невозмутимо отломил кусок от своего батончика с орехами, — твой сказочный роуд-трип только что обрел сюжетный поворот. Добро пожаловать в реальность, принцесса. Здесь может быть пыльно.
Я протянул ей батончик. Она смотрела на него, как на ядовитую змею.
Путешествие начиналось. И, чувствую, оно запомнится надолго. Нам обоим. Ну, погнали!
ОЛЯ
Тишина в салоне фургона была густой, как арахисовая паста. Тот самый продукт, который Стас сейчас с аппетитом размазывал по крекеру, усевшись на пассажирском сиденье и бесцеремонно разбросав свои вещи по половине пространства.
Мой план, распечатанный на матовой бумаге и помещенный в прозрачный файл, лежал на моих коленях и словно молчал в истерике. Мы проехали уже двадцать километров, а семь из тридцати четырех пунктов на сегодня были безнадежно провалены. Пункт №1: «Совместное фото на фоне восхода». Провален. Пункт №2: «Запустить плейлист „Roadtrip Vibes“». Провален, потому что Стас заявил, что моя музыка напоминает ему «звуковой фон в магазине эко-товаров».
— Итак, — я сжала план так, что бумага хрустнула. — По графику у нас остановка в одиннадцать ноль-ноль в кафе «У Белки». Там потрясающие капкейки с малиной и вид на озеро. Я уже договорилась о съемке.
Стас медленно пережевывал свой крекер, глядя на мелькающие за окном поля.
— Капкейки, — произнес он без интонации, как будто это было название редкого геологического периода.
— Да, — у меня перехватило дыхание от его тона. — И съемка. Это важно для моего блога.
— У меня есть лучшее место, — он потянулся к своей потрепанной карте, испещренной непонятными пометками. — Примерно в том же направлении. Скальное обнажение с отложениями юрского периода. Там можно найти аммониты.
Я посмотрела на его карту, потом на свой безупречный план с отмеченными точками для Нинстаграм. Это были два разных языка, два разных мира.
— Аммо… что? — не удержалась я.
— Аммониты. Ископаемые моллюски. Гораздо интереснее, чем капкейки, — он отломил еще кусок. — И бесплатно.
Внутри меня что-то взорвалось. Это была не просто разница во вкусах. Это было покушение на святое — на мой контент-план!
— Послушай, Стас, — заговорила я, стараясь сохранить остатки самообладания. — У нас есть маршрут. Согласованный. Проплаченный в некоторых точках. Я не могу просто так отказаться от…
— От плана? — он перебил меня, повернув голову. Его взгляд скользнул по моему файлу. — Плана, который не пережил первого же столкновения с реальностью в лице твоего сбежавшего бойфренда?
От этой фразы мне стало физически больно. Он был прав, черт возьми. И от этого злость только росла.
— Это не просто план! — выпалила я. — Это… структура! Это гарантия, что все будет хорошо!
— В жизни нет гарантий, принцесса. Есть только погода, которая портится, и дороги, которые размывает. Лучше быть к этому готовым.
Мы ехали молча еще минут десять. Навигатор вежливо предлагал вернуться на маршрут. Я упрямо смотрела вперед.
— Ладно, — сдался он наконец с театральным вздохом. — Капкейки так капкейки. Но предупреждаю, у меня аллергия на розовый кварц и разговоры о карме.
Я не стала удостаивать это ответом, просто ткнула пальцем в поворот. Война была объявлена, но первый раунд, похоже, оставался за мной.
---
СТАС
Она управляла машиной так, как будто везла хрустальную вазу. Плавно, аккуратно, с какой-то смехотворной серьезностью. Я смотрел, как ее пальцы в бежевых перчатках сжимают руль, и мне хотелось рассказать ей, как я однажды вел «УАЗик» по горному серпантину в ливень, ориентируясь по вспышкам молний.
Но я молчал. И жевал свой батончик. Ее план был для меня не просто бумажкой. Он был символом всего, от чего я сбежал в геологию: расписаний, ожиданий, необходимости улыбаться и делать вид, что тебя все устраивает.
Когда она заговорила про капкейки, я чуть не поперхнулся. Капкейки. Мы проезжали мимо обнажений пород, которым миллионы лет, мимо истории самой планеты, а ее волновали кексы с видом на озеро.
Мое предложение про аммониты было не просто капризом. Это была попытка показать ей, что есть вещи поважнее нинстаграмных лайков. Более вечные. Более реальные. Но она смотрела на меня, как на сумасшедшего.
Ее фраза «Это структура!» прозвучала так трагично, что мне почти стало ее жаль. Почти. Потому что следом накатило привычное раздражение.
Эти люди строят себе клетки из планов и ожиданий, а потом удивляются, когда им в ней тесно.
Я сдался. Не потому, что испугался ее обиженного взгляда. А потому, что понял: за один день ее не переделать. Это будет долгая осада. И первый шаг — изучить вражескую территорию. Пусть даже это будет территория кафе «У Белки» с его гарантированно прекрасными видами и пресными капкейками.
Я посмотрел на ее профиль. Она была сосредоточена на дороге, но в уголке ее глаза подрагивал маленький мускул. Она злилась. И что-то подсказывало мне, что злая Оля гораздо интереснее, чем та, что изображала идеальную путешественницу для камеры.
«Ладно, принцесса, — подумал я, глядя в окно на уходящую вдаль проселочную дорогу, которая манила куда больше, чем ее асфальтированный маршрут. — Сначала твои капкейки. Но еще неизвестно, кто кого в итоге перевоспитает».
И от этой мысли на моем лице впервые за день появилось нечто, отдаленно напоминающее улыбку.
ОЛЯ
Кафе «У Белки» оказалось именно таким, каким я его себе представляла: резные деревянные столики, пледы в клетку и потрясающая панорама озера, сверкавшего на солнце, словно рассыпанный блеск. Идеальный кадр. Если бы не одно «но» в виде моего попутчика.
Стас вошел внутрь с видом человека, зашедшего в лабораторию по изучению инопланетных форм жизни. Он скептически окинул взглядом интерьер, фыркнул при виде меню, написанного мелом на грифельной доске, и устроился за столиком у окна, откуда открывался тот самый вид, но он упорно разглядывал потолок.
— Смотри, какая красота! — не удержалась я, указывая на озеро. Настроение мое понемногу улучшалось. План, хоть и с трещиной, но работал.
— Угу, — пробурчал он, не отрывая взгляда от деревянной балки. — Интересная структура древесины. Видишь эти годичные кольца? Этому дереву было лет сто, когда его срубили, чтобы сделать прилавок для капкейков. Грустно как-то.
Я закусила губу, чтобы не сказать чего-нибудь резкого. Официантка, милая девушка в цветастом фартуке, принесла нам меню.
— А у нас сегодня как раз свежие капкейки с малиной! — улыбнулась она, явно обращаясь ко мне. — И для фото лучший столик — тот, угловой.
— Спасибо, мы как раз… — начала я.
— А кофе у вас какой? — перебил Стас, с интересом глядя на официантку. — Не из этой штуки с сиропами и пенкой? А нормальный, заварной?
Девушка смутилась.
— Э… у нас эспрессо, американо, капучино…
— Эспрессо, — отрубил он. — Двойной. И кусок того пирога с ревенем. — После ткнул пальцем в витрину, минуя идеальные розовые капкейки.
Я заказала капучино и тот самый капкейк. Когда официантка ушла, я прошипела через стол:
— Ты специально? Мы же договорились!
— Я договорился заехать, — парировал он. — Я не давал клятву верности малиновым капкейкам. И, кстати, твой «потрясающий вид» был бы еще потрясающее, если бы не эта безвкусная гирлянда, которую натянули между соснами. Портить природу пластиком — это преступление.
Я посмотрела на гирлянду. Ну да, она была немного китчевой. Но она создавала атмосферу! Этого он не понимал в принципе.
Когда принесли заказ, я принялась выстраивать кадр: капкейк на первом плане, озеро — на втором, мои руки с чашкой… Идеально. Я сделала несколько кадров.
— Интересно, — раздался голос Стаса, — когда ты смотришь на озеро только через объектив, ты вообще видишь, какое оно на самом деле? Или только то, как оно вписывается в твою сетку?
Я опустила телефон.
— А ты, когда копаешь свои камни, ты думаешь об их древней истории или просто о том, как бы отколоть кусок побольше?
Его губы дрогнули. Кажется, я попала в цель.
— Я думаю о том, какая история застыла в этом камне, — ответил он неожиданно спокойно. — Миллионы лет. Сдвиги материков, извержения вулканов… Это куда эпичнее, чем фото в Нинстаграм, которое забудется через день.
— Это не просто фото! — вспылила я. — Это память! Эмоции!
— Эмоции от поедания кекса? — он поднял бровь.
В этот момент его телефон издал странный звук — не звонок, а скорее, сигнал тревоги. Он взглянул на экран, и его лицо мгновенно стало серьезным.
— Поехали, — сказал он, отодвигая стул.
— Что? Почему? Я еще не…
— Буря, — коротко бросил он, уже доставая кошелек. — Не та, что с грозой и дождем. Песчаная. Движется быстрее, чем я думал. Если мы не хотим провести ночь в машине, погребенные песком, нам нужно быть у следующей точки через час.
Он бросил на стол купюру, схватил свой рюкзак и направился к выходу, не оглядываясь.
Я сидела, ошеломленная, с половинкой капкейка во рту. Песчаная буря, реально? Это вообще бывает в этих краях? Я посмотрела в окно. Небо было ясным, солнце сияло. Выглянув в другое окно, я увидела «это». На горизонте, на западе, нависала грязно-желтая стена. Она была пугающе огромной и двигалась прямо на нас.
Мое сердце упало. Пункт №12: «Вечерняя прогулка по озеру». Пункт №13: «Ужин у костра». Все рушилось. Снова.
Схватив свой стаканчик с недопитым капучино, я побежала за ним, проклиная его, песчаные бури и этот день, когда я вообще решила отправиться в это путешествие.
---
СТАС
Песчаная буря. Великолепно. Именно то, что нужно, чтобы встряхнуть принцессу и ее розовые очки. И ее капкейки.
Я видел, как она строит свой кадр, и меня разбирал смех. Она была как робот, запрограммированный на создание «идеальной» картинки, совершенно не замечая реального мира вокруг. Ее колкость про камни была предсказуемой, но я все же решил бросить ей вызов. Сказать про историю, застывшую в камне. Посмотреть, дрогнет ли что-то за ее безупречным фасадом.
А потом запиликал телефон. Мое погодное приложение, которое я настроил на оповещения о резких изменениях. Желтая иконка бури ползла по карте прямо на нас. Времени на раскачку не было.
Я вышел из кафе, и ветер уже почувствовался — сухой, горячий, пахнущий пылью. Она выбежала следом, с лицом, выражающим чистейшую трагедию.