Вечер дышал Москвой. Той самой, что не спит, что пахнет дорогим парфюмом и бензином, пылью вечных строек и надеждами приезжих дурочек вроде меня. Я стояла у окна своей съемной студии на двадцать пятом этаже, и город лежал подо мной, как рассыпанные кем-то драгоценности. Огни. Миллионы огней. И каждый — чья-то жизнь, чья-то маленькая трагедия или крошечное счастье. А может, и большая любовь. Кто знает.
Меня звали Майя. Имя как летний месяц, полное солнца и обещаний. Только вот лето моей души давно сменилось промозглой осенью, той, что с вечным дождем и голыми деревьями. Брюнетка. Говорят, с красивой талией. Фигура? Да, она была, как у тех кукол, что смотрят с обложек глянца пустыми глазами. Но что толку в фигуре, если внутри — выжженная степь?
Я работала в галерее современного искусства. Звучит красиво. На деле — пыль, снобы, вечно недовольные художники и редкие проблески чего-то настоящего. Я научилась улыбаться, когда хочется выть. Научилась кивать, когда хочется спорить. Научилась быть незаметной. Фон. Красивый, но фон.
— Майя, кофе шефу. — Голос администратора, Лизы, резал слух, как тупой нож.
Я кивнула. Шеф, вечно хмурый тип с претензией на гениальность, пил только черный, без сахара. Как и его картины. Черные, без сахара, без жизни.
В тот вечер в галерее был очередной вернисаж. Шампанское лилось рекой, такой же фальшивой, как улыбки гостей. Я стояла в углу, у фуршетного стола, механически поправляя салфетки. Глаза скользили по толпе. Мужчины в дорогих костюмах, женщины, увешанные бриллиантами, как новогодние елки. Все они казались мне манекенами. Красивыми, дорогими, но бездушными.
И тут я его увидела.
Он стоял чуть поодаль, у одной из самых спорных инсталляций — горы скомканного металла. Высокий, в идеально сшитом темном костюме, который не скрывал мощи. Лицо — будто высеченное из камня. Резкие черты, тяжелый подбородок, внимательные, почти немигающие глаза. Холодные. Такие холодные, что по спине пробежал озноб. Он не смотрел на инсталляцию. Он смотрел на людей. С каким-то странным, оценивающим выражением. Словно выбирал жертву. Или товар.
Взгляд его случайно — или не случайно? — остановился на мне. На долю секунды. Но мне показалось, что прошла вечность. В этом взгляде было что-то… первобытное. Властное. Не терпящее возражений. Я почувствовала, как кровь бросилась в лицо. И не от смущения. От какого-то глухого протеста. От желания отвернуться, исчезнуть. Но я выдержала его взгляд. Даже чуть приподняла подбородок. Дура. Маленькая глупая дура.
Он едва заметно усмехнулся. Одним уголком губ. И отвернулся. А я осталась стоять, чувствуя, как бешено колотится сердце. Кто он такой? От него веяло опасностью. Той самой, от которой нужно бежать без оглядки. Но что-то, какая-то темная струна внутри меня, дрогнула. Откликнулась.
Позже Лиза, захлебываясь от восторга, прошептала мне на ухо:
— Видела его? Это Прохор Вересаев. Тот самый. Владелец половины города, говорят.
Прохор. Имя редкое, как и он сам. Вересаев. Звучало твердо, как приговор.
Я пожала плечами. Сделала вид, что мне все равно. Но это было не так. Его образ — холодный, властный, немного пугающий — засел в голове, как заноза.
Вечер закончился. Гости разъехались. Я помогала убирать бокалы, когда он снова появился. Уже без толпы. Один. Подошел прямо ко мне.
— Вы Майя?
Голос у него был низкий, с хрипотцой. Обволакивающий. И приказывающий одновременно.
— Да. — Я старалась, чтобы мой голос не дрожал.
— Мне понравилась ваша работа. — Он кивнул на пустой зал. — Организация. И… вы.
Последнее слово он произнес так, словно пробовал его на вкус.
Я молчала. Что тут скажешь? Спасибо за комплимент от человека, от которого хочется держаться подальше?
— Я Прохор. — Он протянул руку. Ладонь у него была широкая, сильная. Прикосновение — как разряд тока. Краткое, но ощутимое.
— Я знаю. — Зачем я это сказала?
Он снова усмехнулся.
— Значит, я популярен. Это хорошо. Или плохо. Зависит от обстоятельств.
Он смотрел на меня так, словно читал мои мысли. Словно видел насквозь всю мою жалкую оборону.
— Я хотел бы пригласить вас на ужин. Завтра.
Это был не вопрос. Это было утверждение.
— Я… — Я начала было отказываться, придумывать какие-то нелепые причины. Работа. Усталость. Головная боль.
— Не стоит. — Он мягко перебил меня. — Я не люблю отказов, Майя. Особенно когда прошу о чем-то лично.
В его голосе не было угрозы. Была лишь констатация факта. Непоколебимая уверенность человека, привыкшего получать то, что он хочет.
— Я подумаю. — Это было лучшее, что я смогла выдавить. Маленький бунт.
— Думайте. Но недолго. — Он достал из кармана визитку. Простая, из плотного картона. Только имя и номер телефона. — Завтра в восемь я буду ждать вашего звонка. Если его не будет… что ж, я найду способ связаться с вами.
Он развернулся и ушел. Легкой, уверенной походкой хищника, который знает, что добыча никуда не денется.
А я осталась стоять с его визиткой в руке, чувствуя, как мир вокруг меня начинает меняться. Сужаться до одной точки. До этого человека. Прохора.
Я не спала всю ночь. Ворочалась, пыталась выбросить его из головы. Его взгляд. Его голос. Его уверенность. Тиран. Именно это слово вертелось у меня на языке. Он был похож на тирана. Из тех, что не спрашивают, а берут.
Но что-то в нем… что-то притягивало. Как пламя притягивает мотылька. Опасно. Губительно. Но неотвратимо.
Утром я посмотрела на себя в зеркало. Бледное лицо, темные круги под глазами. И какой-то новый, незнакомый блеск в этих самых глазах. Блеск вызова? Или предчувствия беды?
Я позвонила ему ровно в восемь. Голос мой был на удивление спокоен.
— Это Майя. Я согласна.
— Я знал. — Его голос был ровным. Ни капли удивления. — В девять. Я пришлю за вами машину.
И повесил трубку.
Машина приехала вовремя. Черный, блестящий монстр, похожий на броневик. Водитель, молчаливый мужчина в темном костюме, открыл мне дверь. Салон пах кожей и дорогим парфюмом. Не тем, что у Прохора. Другим. Но тоже властным.
Мы ехали по вечерней Москве. Огни города проносились мимо, смазываясь в цветные полосы. Я смотрела в окно, но ничего не видела. Все мысли были там, впереди. Что меня ждет?
Ресторан был одним из тех, куда простым смертным вход заказан. Приглушенный свет, тихая музыка, безупречные официанты. И он. Прохор. Он сидел за столиком в углу, спиной к залу, лицом к окну, за которым расстилалась панорама города. Когда я подошла, он поднялся. В его глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение. Я была в простом черном платье. Единственное приличное, что нашлось в моем гардеробе.
— Вы прекрасны, Майя.
Слова прозвучали искренне. Но я не обольщалась. Такие, как он, умеют говорить то, что от них хотят услышать.
Ужин прошел в странной атмосфере. Он говорил мало. Больше слушал. Задавал вопросы. О моей работе, о моих увлечениях, о моих мечтах. Я отвечала уклончиво. Не хотела открывать ему душу. Боялась.
— Вы боитесь меня, Майя? — спросил он вдруг, поймав мой испуганный взгляд.
— С чего вы взяли? — Я попыталась улыбнуться. Фальшиво.
— Ваши глаза. Они как у пойманной птицы.
Я опустила взгляд. Он был прав. Я боялась. Его силы. Его власти. Того, что он может сделать со мной. С моей жалкой, упорядоченной жизнью.
— Я не причиню вам вреда. Если вы сами этого не захотите.
Странные слова. Двусмысленные.
После ужина он отвез меня домой. У подъезда вышел из машины, открыл мне дверь.
— Спасибо за вечер, Майя.
— И вам. — Я пробормотала это почти не слышно.
Он наклонился. Я думала, он хочет меня поцеловать. Сердце замерло. Но он лишь коснулся губами моей щеки. Легко, почти невесомо.
— До скорой встречи.
И снова это прозвучало как утверждение.
Я поднялась в свою квартиру. Руки дрожали. Прикосновение его губ все еще горело на щеке. Я подошла к зеркалу. Кто эта женщина с горящими глазами и пылающими щеками? Неужели это я?
В ту ночь я снова не спала. Но на этот раз мысли были другими. В них не было страха. Было любопытство. И еще что-то. Что-то запретное. Притягательное.
Так начался мой роман с тираном. Или моя игра с огнем. Я еще не знала, чем это закончится. Но чувствовала — ничем хорошим. Для меня.