Яковинское княжество. Поместье молодого графа Алексея Петровича Бастрыкина…
Весенний сад пах свежестью. На идеально подстриженной лужайке расположилась компания аристократов. Они лениво потягивали горячительное, растянувшись в удобных креслах, и из-под полуприкрытых век наблюдали за тем, что происходило неподалёку.
— Бедняга Алексей… — с театральным вздохом протянул один из молодых людей, аккуратно помешивая в бокале янтарную жидкость. — Как же нам тебя жаль!
— Настоящая трагедия! — подхватил второй, поднимая бокал, словно собираясь произнести поминальный тост. — Такой цветущий мужчина, такой породистый жеребец… и такая тяжкая ноша на его плечах!
Все дружно заржали, потому что слово «тяжёлая» прозвучало двояко. Еще бы, невеста их товарища весила не меньше восьми пудов! В прямом смысле невыносимо тяжелая ноша!!!
Объект их насмешек, сам граф Алексей Петрович, сидел чуть поодаль, с угрюмым выражением лица. Длинные, слегка волнистые тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад, ярко-голубые глаза смотрели мрачно. Он безразлично слушал приятелей, только губы упрямо поджимались.
— Может, не всё так плохо? — ядовито предположил очередной остряк. — Ты просто не пробовал от неё избавиться всерьёз!
Алексей устало вздохнул. О, если бы только можно было! Но старый хрыч, его дед, зажал его в тиски своего завещания, и пока свадьба не состоится, ему ничего не светит. Он помрачнел ещё больше.
А ведь он мог бы жениться на ком-то однозначно получше! Перевел взгляд на хрупкую блондинку в светло-персиковом платье. Милая Настенька! Единственной ее проблемой было банкротство отца, и дед не желал о ней слышать. Мол Ирина Мироновна – та самая толстуха – гораздо больше подходит на роль его жены! Но если бы эта Ирина сама отказалась от свадьбы… то был бы шанс спастись…
Тем временем аристократы с ленивым интересом наблюдали за девицами, плетущими венки у беседки. Традиция, требующая обязательного исполнения: плести венки вместе с невестой на удачу. Сколько бы Алексей ни протестовал, дед не оставил ему выбора. И вот теперь он вынужден терпеть этот балаган.
Среди грациозных девушек, с их осиными талиями, изящными жестами и аккуратно зачесанными волосами, выделялась одна. Бледно-русые волосы, сооруженные в некий дом на голове, мелкие черты лица, округлые плечи, крепкая фигура, выдающийся бюст… и лишние килограммы, заметно искажавшие всю её внешность.
Его невеста.
Ирина сидела в центре, окружённая весело щебечущими барышнями, ловко сплетавшими венки из первых весенних цветов. Она старалась соответствовать общему настроению, но на фоне грациозных аристократок смотрелась нелепо. И это зрелище вызывало у присутствующих мужчин только усмешки.
— Тебе нужно действовать решительнее, Алёшка, — лениво прищурился один из аристократов, закадычный друг Алексея Виталий. — Она должна сама сбежать от тебя ещё до свадьбы. Нужно окатить ее унижением… в прямом смысле слова!
Алексей нехотя повернул голову.
— И что ты предлагаешь? — спросил он напряжённо.
Тот улыбнулся и, не отвечая, подозвал слугу. Что-то прошептал ему на ухо и отослал. Вернувшись к бокалу, окинул графа весёлым взглядом.
— Смотри внимательно и учись…
Прошло несколько минут, прежде чем все увидели, как служанка несёт ведро с водой к плетущим венки девушкам. Она подошла вплотную, готовясь поставить его на стол, но тут незаметно крутившийся рядом слуга ловко подставил ей подножку.
Раздался вскрик, ведро опрокинулось, и холодная вода хлынула на Ирину.
Остальные барышни успели с криками отскочить. А она… замерла.
Облитая с головы до ног, в прилипшем к телу платье, она теперь казалась ещё более нелепой. Её причёска сдулась, локоны повисли жалкими мокрыми прядями, а тяжёлые капли стекали по щекам и шее.
Аристократы засмеялись.
— Точно в цель! — расхохотался главный затейник.
Жених тоже невольно усмехнулся. Но едва взглянув на свою невесту, тут же помрачнел ещё больше. Да, она была уродлива до невозможности. Он сжал зубы, поднялся и развернулся, уходя прочь. Смотреть на это у него больше не было сил.
А в это время Ирина медленно выпрямилась и поднялась на ноги. Сердито посмотрела в сторону хохочущих парней, но быстро взяла себя в руки, став мгновенно невероятно самоуверенной.
Она начала медленно и неторопливо освобождать мокрые волосы от заколок. Для такого веса ее жесты выглядели весьма изящными. Вскоре густая, тяжёлая грива русых волос упала ей на плечи. Эта грива оказалась неожиданно хороша — богатая, волнистая, переливающаяся на солнце. Обычно такая достаётся только красавицам.
Некоторые насмешники смолкли.
Затем Ирина, словно не замечая чужих взглядов, схватила полотенце, любезно поданное её личной служанкой, и начала медленно промакивать лицо и область декольте. Движения её были неторопливы, ленивы и неожиданно чувственны. Она поглаживала белоснежную кожу красивыми мягкими движениями, и это невольно привлекло внимание присутствующих мужчин.
Потухли последние усмешки.
Даже главный провокатор замолчал и округлил глаза.
Рука девушки скользнула чуть ниже, и её пышная грудь дрогнула, словно мягкое желе. Оголённая часть внушительных полушарий, поддерживаемых корсетом, оказалась в центре внимания. Молодые люди выдохнули. Один даже покраснел. Кто-то сглотнул.
Ирина прикусила нижнюю губу, и она налилась ярким цветом. Это движение почему-то окончательно сбило с толку зрителей. Самый хлипкий из насмешников пошатнулся.
— А она… не так уж и уродлива… — протянул кто-то пришибленно.
Жаль только, что этого представления не видел несчастный жених…
Толстушка усмехнулась.
- Решили задавить своим авторитетом попаданку? – пробормотала она себе под нос, и ее слов никто не разобрал. – Элементарно опыта не хватит, товарищи аристократы! У вас же интернета не было…
За несколько дней до этого.
Яковинское княжество. Последние злоключения настоящей Ирины Мироновны, в тело которой и попала наша попаданка…
Дорога к поместью графа Алексея Петровича была длинной, утомительной и возмутительно пыльной. Ирина терпеть не могла неудобства, а сегодняшний день уверенно выбился в лидеры среди всех прочих мерзких, досадных и портящих её настроение событий. Путешествие в открытой карете — пытка. Лошади — медленные, кучер — неуклюжий, погода — отвратительная. Где уважение к ней, знатной девице, будущей графине? Почему вместо подобающих ей условий она вынуждена терпеть холод, ветер и неприятный запах конского пота?
— Госпожа, может, подушечку вам подложить? — робко спросила служанка Марыся, взволнованно поглядывая на хозяйку.
— Ах, перестань! — раздражённо отмахнулась Ирина. — Это не поможет. Всё не так! И воздух, и лошади, и эта… карета! Я ожидала, что мой жених —благородный человек как будто -встретит меня лично, а не отправит за мной этот дряхлый экипаж!
Марыся виновато потупилась, но ничего не сказала. Госпожа её была особой… своеобразной. Правда, добрая душа служанки не позволяла ей видеть в Ирине ничего, кроме недооценённой, обделённой вниманием барышни, которой просто не хватает настоящего понимания.
Наконец карета дрогнула и остановилась. Раздался резкий голос кучера:
— Приехали, барышня!
Ирина подняла голову и смерила взглядом поместье, что раскинулось перед ней. Высокие, внушительные стены, стройные колонны, огромные окна, в которых отражалось солнце. Величие, простор, старинная красота — всё было при нём.
И всё же…
— Мрачновато, — протянула Ирина, скривившись. — Ожидала большего…
Она с трудом выбралась из кареты, поправляя широкие юбки. Платье на ней было дорогое, шитое по последней моде, с кружевами, лентами и тугим корсажем, подчёркивающим её пышные формы. Украшений было столько, что даже золотая статуя в храме выглядела бы скромнее. Её густые русые волосы были заплетены в сложную конструкцию, которая к концу поездки начала клониться набок.
Перед входом в дом никого. Ни лакея, ни управляющего, ни даже простого слуги, готового услужливо предложить ей руку.
— Безобразие! — вскипела Ирина. — Где встречающие?! Где сам граф?!
Дверь распахнулась, и на пороге возник мужчина в тёмном сюртуке. Высокий, статный, с резкими чертами лица и холодными, насмешливыми глазами. Темные волосы аккуратно спускались ниже плеч. Он был безусловно безумно красив, отчего Ирина Мироновна слегка подобрела.
— Добро пожаловать, сударыня, — произнёс он, едва кивнув. — Я граф Алексей Петрович. Рад, что вы, наконец, добрались.
Ирина замерла, оценивая его взгляд и тон, и осталась довольна. Правда, это не заставило ее отказаться от давней привычки быть абсолютной брюзгой.
— Наконец? Это что же… значит, именно я должна извиниться за своё запоздалое прибытие? — прищурилась она. — Вам не кажется, сударь, что подобное обращение не слишком любезно? Вы должны были встретить меня лично!
Граф не выразил ни капли смущения.
— Любезность — вещь взаимная, сударыня, — ответил он ровно. — Прошу вас, проходите.
Ирина запнулась, столкнувшись с ледяными нотками в его голосе.
Она высокомерно фыркнула, приподняла тяжелые юбки и направилась вперёд, стараясь сохранять на лице наибольшее достоинство, на которое была способна, но… но тут же споткнулась о нижнюю ступеньку и некрасиво замахала руками. Марыся испуганно подхватила её под локоть, а граф… граф лишь приподнял бровь, едва сдерживая усмешку.
— Дом, полагаю, готов к моему приезду? — попыталась взять себя в руки Ирина.
— О, разумеется, — кивнул Алексей Петрович, не моргнув и глазом. — Вас уже ждут ваши покои.
Но вместо того, чтобы провести её в главный дом, он жестом указал в сторону… небольшого каменного строения у сада.
— Что… это? — у неё даже голос дрогнул.
— Ваше временное жилище, сударыня. — Граф смерил её внимательным взглядом. — Ведь прежде, чем стать хозяйкой этого дома, вам следует доказать свою… пригодность.
Ирина не верила своим ушам. Она повернулась к жениху всем своим внушительным корпусом и до крайности округлила небольшие карие глаза.
— Какую ещё пригодность?!
— Обыкновенную. — Он выдержал паузу. — Мне нужна жена, у которой есть полезные навыки. Достойная хозяйка, а не… — он многозначительно окинул её взглядом, — избалованная барышня.
Ирина едва не задохнулась от возмущения.
— Вы смеете…
— Именно так, смею, — бесстрастно подтвердил граф. — Вы поживёте в этом домике, чтобы доказать мне, что достойны носить мою фамилию.
— Это возмутительно!
— Возможно. Но в противном случае, боюсь, свадьбы не будет. — Алексей Петрович пожал плечами. — Вам решать.
Марыся схватилась за сердце, а Ирина стояла, остолбенев еще некоторое время. Она-то думала, что едет к будущему мужу, который станет носить её на руках… а вместо этого ей устраивали какие-то непонятные испытания???
Её трясло от злости. Да кто он такой?! Да что он о себе возомнил?!
Но мысль о том, что в случае провала она потеряет доступ к богатству графа, заставила её стиснуть зубы. Ничего. Этот наглец еще пожалеет.
А пока…
— Ваше ведро, сударыня, — произнёс граф, протягивая ей оное вместе с мокрой тряпкой. — Приступайте. Холл в поместье не мешает вымыть…
***
В холле домика, куда Ирину поселили…
Ирина бормотала под нос все известные ей ругательства. Как она ненавидела сейчас своего жениха!!! Но она любила деньги поэтому неимоверным усилием воли заставила себя пойти на это неслыханное унижение.
Ирина взяла ведро. Подняла. Вернее… попыталась. Тяжесть резко потянула её вниз. Ноги скользнули по гладкому полу.
Грохот.
Темнота.
Глава жизни едва началась, а ад уже открыл свои ворота…
***
Наш мир…
Алексей…
Алексей плеснул в бокал горячительного и медленно покачал его, наблюдая, как жидкость лениво стекает по стенкам. Напротив него, вальяжно откинувшись в кресле, сидел Виталий. Он выглядел расслабленным, даже довольным — ещё бы, не его же собирались связать узами брака с… с этим кошмаром.
— Я не могу этого допустить, — процедил Алексей, сжав бокал так, что суставы пальцев побелели.
Виталий усмехнулся, склонил голову набок и лениво ответил:
— Ну-ну, расскажи-ка мне ещё раз, что за зверь тебе достался? А то всё-таки трудно представить, что девица из благородного рода может быть так ужасна.
Алексей резко вдохнул. Только воспоминание о первой встрече заставляло его испытывать целую гамму чувств — от досады до отвращения.
— Ты бы видел её, Виталий, — мрачно произнёс он. — Маленькая, круглая, с пухлыми щеками, маленькими глазками и складками там, где у нормальных женщин талия. А платье? Такое пышное, что казалось, будто передо мной праздничный торт. А украшения? Их было столько, что я всерьёз задумался, не ошиблась ли она с местом встречи и не отправилась ли по ошибке на карнавал.
Виталий фыркнул и сделал глоток.
— Умора! — бросил он с улыбкой. — И что же ты предпринял?
Алексей раздраженно поджал губы.
— Решил немного подрезать птичке крылья гордыни, — ответил он. — Понял, что нельзя позволить ей чувствовать себя здесь хозяйкой. Приехала с таким видом, будто она — королева, я ее подданый, а получила… ведро и тряпку…
- В смысле? – не понял Виталий, округлив глаза.
Алексей хмыкнул.
- Я сказал ей, что перед тем, как стать моей женой, она должна доказать, что умеет быть хорошей хозяйкой. Велел вымыть пол в холле.
На этих словах Виталий поперхнулся, закашлялся, а потом разразился хохотом.
— Ты… ты велел дворянской дочке… полы мыть? Да ты сумасшедший!
Алексей пожал плечами и сделал очередной глоток.
— Вот только она… умудрилась поскользнуться и свалиться в обморок. Мои парни чуть не надорвались, пока тащили ее в комнату…
Виталий откинулся на спинку кресла и хохотал так, что стены сотрясались.
— А вмятины в полу случайно не получилось? Вот умора! Да с ней смотри как весело! Может, всё-таки женишься?
Алексей метнул в него тяжёлый взгляд, от которого кто-нибудь поумнее сразу бы прикусил язык. Но Виталий был не из таких. Он продолжал ухмыляться, покачивая бокалом.
— Хотел бы я посмотреть на тебя в подобной ситуации, — процедил Алексей, сдерживая злость.
— О нет, избавьте меня от такой чести! — весело отмахнулся Виталий. — Я не люблю грудастых, такие иногда в борделях попадаются, но я их обхожу стороной. Мне нужны изящные, как…
Он сделал многозначительную паузу и с хитрым прищуром добавил:
— Как Настенька Генриховна Гайд.
Алексей резко вскинул голову. Его пальцы многозначительно сжались в кулак. Виталий пристально смотрел ему в глаза, наслаждаясь моментом. Этот мерзавец прекрасно знал, что ему нравится именно Настенька, и специально играл на его чувствах.
Границы дозволенного были пересечены.
Алексей вскипел. Грудь наполнилась яростью, кровь ударила в голову.
Виталий, хоть и был наглецом, быстро понял, что перегнул палку.
— Эй, не сердись, — примирительно бросил он. — Ты же всё равно занят, так что я могу и поухаживать за Настей…
Гнев окончательно затопил Алексея.
— Нет! — рявкнул он и со всей силы ударил кулаком по столу. Бокалы жалобно звякнули, а Виталий даже отдёрнул руку. — Я не женюсь на толстухе! Я сделаю всё, чтобы она первой от меня сбежала, и тогда деду ничего не останется, как разорвать эту проклятую помолвку!
После этих слов Алексей резко встал. Горячительное стучало в голове, и мир слегка качнулся, но решимость была твёрдой, как никогда. Он направился прочь, а Виталий лишь проводил его насмешливым взглядом.
Алексей принял решение. И оно единственно верное.
***
Я шла.
Нет, ковыляла.
Боже милостивый, да когда этот кошмар закончится?
Каждый шаг давался с таким трудом, будто я волокла на себе мешки с картошкой. Причем мешки были привязаны ко мне самой.
Сперва я решила, что это временно. Ну, мало ли, постороннее тело, мозг еще не адаптировался. Сейчас привыкну, и всё будет как прежде.
Но не привыкла.
Тело было грузным и крайне неповоротливым.
Я шла по коридору, часто осматриваясь. С удивлением рассматривала толстые каменные стены, тяжелые шторы, массивные деревянные двери. Все вокруг кричало о том, что этот дом принадлежит очень богатому человеку.
Что ж, похоже, я не просто попала в другой мир, а еще и оказалась дворянской дочкой. Девицей, которую собирались отдать за кого-то замуж. Этот «кто-то» был хозяином поместья и со слов Марыси – служанки – оказался тем еще придурком. Жениться не хотел и решить извести бедную грузную невестушку.
Впрочем… история стара, как мир. Насильственные браки и не таким заканчивались, если вообще начинались.
И это была плохая новость.
Потому что, судя по тому, как на меня смотрели слуги, не любили меня все, кому не лень.
— Ну и ну… — донеслось шепотом откуда-то сбоку.
— Она уже и встала. Значит, крепкая баба…
— Думали, сотрясение хоть на недельку её успокоит…
Я сощурилась и покосилась в сторону кухни, откуда выглядывали две дородные тетки в чепцах. Они открыто обсуждали меня, не стесняясь.
Приподняв подбородок (да, их у меня было два, но я старалась игнорировать этот факт), я медленно двинулась дальше.
Ну, ничего, ребятки… Узнаете вы еще, кто такая Ирина Власова. Я человек непробиваемый и комплексами не страдаю. До такой степень никогда не поправлялась, но с лишним весом была и никогда не считала его зазорным. Хорошего человека должно быть много. Правда… неповоротливость очень напрягала, поэтому похудеть все-таки стоило. Вот только бы разобраться немного с тем, где же я все-таки нахожусь.
Алексей раздражённо постучал пальцами по крышке стола. Виталий, как и каждое утро в последние дни, сидел в кресле напротив, с явным нетерпением ожидая отчёта о новых попытках спровоцировать невесту. Его взгляд, чуть насмешливый, чуть заинтригованный, только сильнее злил Алексея.
— Ну? — нетерпеливо поинтересовался Виталий. — Что на этот раз?
Алексей поморщился и бросил взгляд на непочатый стакан с коньяком, но пить в такое время суток не хотелось. Он отрывисто ответил:
— Она отказалась мыть пол.
Виталий вскинул брови:
— И?
— И ничего! — Алексей резко выдохнул, откинувшись на спинку кресла. — Я дал ей понять, что, если она продолжит так себя вести, помолвка будет расторгнута. Знаешь, что она сделала?
Виталий пожал плечами, но уголки его губ дёрнулись в предвкушении.
— Просто ушла, — процедил Алексей. — Даже слова не сказала.
На секунду в кабинете повисло молчание. Затем Виталий хмыкнул:
— Похоже, она узнала, что ты не можешь отказаться от этого брака сам. Значит, подобный вариант давления больше использовать не получится.
Алексей стиснул зубы и выругался, мрачно уставившись в одну точку. Его раздражение росло с каждым часом. Невеста не скандалила, не возмущалась, не устраивала сцен — она просто не реагировала на его попытки сделать её положение невыносимым.
Виталий откинулся в кресле, постукивая пальцем по подлокотнику, и через минуту задумчивого молчания предложил:
— Ты говорил, что она одевается невероятно нелепо?
Алексей бросил на него острый взгляд, но промолчал. Конечно, говорил. Невеста, похоже, совершенно не разбиралась в моде, а может, намеренно одевалась так, чтобы выглядеть нелепо в его окружении.
— Подари ей какое-нибудь безвкусное украшение и попроси её появиться в нём на ужине, — продолжил Виталий. — И давай позовём к тебе побольше народу. И сестёр Семёновых, и Арбузовских. Они весьма остры на язык, церемониться не станут...
Алексей задумался. Идея имела смысл. Если заставить её выглядеть в обществе ещё более глупо, чем обычно, это может вызвать хоть какую-то эмоциональную реакцию. Может быть, она наконец-то поймёт, что ей здесь не место, и сама решит уйти.
Он вздохнул, понимая, что придётся ехать в город за украшением. Само по себе мероприятие уже доставляло ему хлопот — он терпеть не мог все эти ненужные заботы. Впрочем, можно поручить покупку старику-конюху: тот наверняка выберет что-то из ряда вон выходящее, дешёвое и совершенно безвкусное.
Алексей нехорошо ухмыльнулся. На что только не пойдёшь ради свободы от такой женщины...
***
Конюх переступал с ноги на ногу, держа в одной руке небольшую коробку. Его взгляд метался, а пальцы второй руки нервно теребили край шляпы. Алексей нетерпеливо махнул рукой.
— Что за вид, Гоша? – беззлобно укорил Алексей. – Справился?
— Барин… я… — начал конюх, но тут же осёкся, сглотнув. — Я выбрал, как вы велели. Самое… э-э… примечательное. Но…
Алексей выхватил коробку, даже не дослушав.
— Всё, иди.
Конюх, явно обрадованный возможности сбежать, тут же исчез. Алексей же медленно открыл крышку и… рассмеялся. Громко, от души.
Перед ним лежала настоящая безвкусица. Громоздкое колье из огромных фиолетовых стекляшек, соединённых толстыми золотыми звеньями, будто взятое из театрального костюма. К нему прилагались такие же серьги — тяжёлые, словно гирьки, раскачивающиеся на нелепых крючках. Любая уважающая себя дама предпочла бы выбросить этот кошмар в камин, но ему нужно было нечто иное — он должен был увидеть Ирину в этом.
Алексей улыбнулся, представив, как нелепо и убого она будет выглядеть. Её и без того сомнительное чувство стиля теперь станет просто посмешищем.
Молодолй человек подозвал служанку.
— Передай это моей невесте. Скажи, что это подарок. Записку прилагаю…
Записка звучала так: «Настоятельно прошу надеть это произведение искусства на ужин. Сегодня у нас будут многочисленные гости».
Он намеренно не написал, что гости съедутся в честь помолвки. Много чести…
Служанка кивнула и поспешно вышла.
Алексей же откинулся на спинку кресла, представляя, как Ирина облачится в это нелепое безумие. На секунду его даже передёрнуло от мысли, насколько это будет отвратительно, но довольство не сходило с его лица…
***
Я лежала на широкой кровати, уставившись в потолок, и старалась не думать. Не думать о том, как мне тяжело. Как же хозяйка этого тела вообще жила с такой тяжестью?
Я выдохнула, стиснув зубы. Тело ныло, мышцы затекли, а желудок болезненно сжимался от голода. Но я старалась не обращать на это внимания.
Тишину разорвало внезапное хлопанье двери, и в комнату влетела Марыся. В её руках громоздился огромный поднос, заставленный всевозможными блюдами. Она поставила его рядом со мной и, довольно улыбаясь, сказала:
— Госпожа, кушать подано!
Я с трудом приподнялась и села, ощущая, как тело протестующе отзывается на любое движение. Взгляд мой скользнул по подносу, и я замерла, поражённая тем изобилием, что оказалось передо мной.
Там были душистые булочки с золотистой корочкой, источающие тёплый аромат ванили и корицы. Рядом с ними — пирожки с мясом, из которых сочился горячий бульон, румяные блины, сложенные горкой, политые растопленным маслом. На другом краю подноса возвышался кусок пирога с творогом и изюмом, украшенный сахарной пудрой. В фарфоровой миске клубился наваристый суп с зеленью и ломтиками белого хлеба. Чуть дальше стояли миски с жареным мясом, тушёными овощами и густой сметаной. А среди всего этого — тарелка с конфетами, миндальными печеньями и пастилой.
Я сглотнула, чувствуя, как сознание затуманивается, а желудок сдавленно заурчал. Через мгновение я уже тянулась к румяной булке, пальцы почти коснулись её мягкой поверхности, а во рту начала выделяться слюна…
Но очнулась и тут же отдёрнула руку, словно обожглась. Что я делаю?! Замерла, потрясённая. Вот это сила чужой привычки!
Я не успела полностью прийти в себя, как в дверь вновь постучали. На этот раз осторожно, почти почтительно.
— Войдите, — крикнула я.
В комнату вошла служанка, держа в руках небольшую коробочку, перевязанную лентой. Она подошла ко мне и, слегка поклонившись, протянула её.
— Это от господина, — сказала она.
Я нахмурилась. От жениха? Что ещё за сюрпризы? Медленно развязала ленту, открыла крышку и… застыла в шоке.
На мягкой подкладке покоилось что-то… невероятно безвкусное. Громоздкое колье из огромных фиолетовых камней (вряд ли они драгоценные), соединённых толстыми золотыми звеньями, будто взятое из театрального костюма. К нему прилагались такие же серьги — тяжёлые, словно гирьки, раскачивающиеся на нелепых крючках. Я поморщилась.
— Что за убожество… — прошептала я и развернула записку. Пробежалась взглядом (отметив наличие в тексте буквы «ять», но в подобный момент не придав этому большого значения) и выдохнула.
Всё предельно ясно. Это не просто подарок. Это насмешка. Он хочет, чтобы я надела это… это уродство. И ещё при гостях! Я представила, как они будут потешаться, как будут шептаться за спиной, а Алексей ухмыляться, довольный своим коварным планом.
Гордость вскипела во мне, сметая всё. Ах ты, мерзавец! Думаешь, я сдамся? Думаешь, я позволю тебе выставить себя посмешищем? Нет! Если он хочет меня унизить, я сделаю так, чтобы он сам пожалел об этом!
Но как? С таким телом выглядеть сногсшибательно трудно… А отказаться и не надеть эти украшения нельзя, иначе не будет нужного эффекта.
Сжала губы. Есть только один выход.
— Марыся, — сказала я твёрдо. — Показывай мой гардероб.
***
Я смотрела на разложенные передо мной платья и всё больше ужасалась. Это было настоящее собрание безвкусицы. Рюши, камни, бесчисленные пуговицы, ленты, кружево — словно кто-то взял все возможные украшения и свалил в кучу, а потом решил, что чем больше, тем лучше. Я поморщилась, проводя пальцами по грубой вышивке на корсаже одного из нарядов. О Боже, даже без громоздкого колье любое из этих платьев означало бы позор!
Я скривилась и повернулась к Марысе:
— А ничего другого нет? — спросила глухо, всё ещё надеясь на спасение.
Служанка пожала плечами:
— Нет, госпожа. Это ваши любимые наряды. Все сшиты по заказу.
Я приуныла. Сшить что-то новое до вечера не представлялось возможным. Я бессильно опустилась на кровать, сцепив пальцы на коленях. Блин, как не хочется позориться! Но если не пойду, позора не избежать вдвойне. Нет, я должна что-то придумать. Не хватало ещё, чтобы какие-то смазливые мерзавцы втаптывали в грязь честь и достоинство женщины. Какой бы она ни была.
Решительно поднялась, вытащила колье из коробки и начала прикладывать его поочерёдно к каждому платью, надеясь, что хоть одно из них спасёт ситуацию. В итоге больше всего по цвету оно подошло к тяжёлому зелёно-фиолетовому наряду из парчи. У него был глубокий квадратный вырез, но обилие зелёных кружев дико портило впечатление. Также были лишними золотистые тесёмки по швам и россыпь пришитых камней вдоль лифа. Всё это выглядело пёстро и кричаще.
Я прикусила нижнюю губу, раздумывая, а потом повернулась к Марысе:
— Шить умеешь?
Та захлопала ресницами.
— Ну… думаю, да, госпожа. А что вы хотите?
Я указала на платье:
— Немедленно снимай с него всё, что можно снять.
Служанка вытаращила глаза:
— В смысле, госпожа?! Это же ваше любимое! Вы собирались надеть его на приём в княжеский дворец!
Я посмотрела на неё строго:
— Научись не спорить со мной, Марыся, — предупредила я. — Делай то, что велят. Это платье мне больше не нравится.
Она обречённо выдохнула, и, видя мою решимость, покорно принялась за работу. Периодически я слышала, как она бормочет себе под нос:
— Всю красоту изничтожаю… Ах! Платье совсем пустое останется… Ох!
Я хмыкнула. Да уж, помощница мне досталась хоть и верная, но глупая до невозможности. Впрочем, это неважно. Главное, чтобы мой замысел удался…
***
Втиснуться в это платье оказалось задачей не из лёгких. Я втянула воздух, Марыся натянула корсетные шнурки, и мир померк. Дикая пытка! Мне казалось, что рёбра вот-вот сломаются, а лёгкие откажутся работать.
— Всё… хватит! — прохрипела я, судорожно хватая воздух.
— Ещё немного, госпожа, иначе талии не будет! — бодро отозвалась служанка и дёрнула ещё раз.
Я тихо застонала, но сдалась. Ради великого плана стоило потерпеть. Корсет сделал своё дело: талия наконец-то обозначилась, а грудь взметнулась выше, придавая фигуре соблазнительные очертания.
Я посмотрела в зеркало… и улыбнулась.
Без уродливых кружев и блестящих камней платье выглядело куда лучше. Простота сделала его даже изысканным. И что самое главное — теперь оно стало идеальным фоном для громоздкого колье, которое казалось венцом образа.
Марыся застегнула украшение на моей шее.
Ах… как засверкали мои тёмные глаза! Как засияли губы! Лицо словно преобразилось, а силуэт стал приятным глазу — пусть и всё ещё массивным, но теперь в этом читалась мощь, а не беспомощность.
— Волосы, — приказала я.
Теперь никаких дурацких конструкций на голове. Я велела завить локоны, после чего собрала верхнюю часть волос и закрепила на затылке в аккуратный пучок. Остальные густые, блестящие пряди свободно струились по плечам и спине.
Марыся всплеснула руками.
- Вы... красавица! - восхищенно протянула служанка. - Словно другой человек!
Я ухмыльнулась. Это в точку! Я другая. Совсем. Абсолютно и точно...
***
Алексей лениво слушал Виталия, болтая с ним в большой гостиной. Гости уже собрались, обсуждали что-то вполголоса, слонялись по залу, то и дело разглядывая друг друга.
Алексей делал вид, что расслаблен, но сам то и дело бросал взгляды на входную дверь.
Ну, где же она?
Чёрт возьми, если невестушка не явится, всё представление пойдёт насмарку.
Я сделала шаг вперёд, тут же оказавшись в центре внимания, и с удовлетворением отметила шок на лицах присутствующих.
Дамочки, облачённые в вычурные наряды, моментально сбились в кучку и принялись шептаться, бросая на меня исподтишка оценивающие взгляды. Молодые люди, не скрывая удивления, рассматривали меня с явным интересом.
И, наконец, он.
Алексей.
Я заметила, как он смотрит на меня во все глаза, не отводя взгляда. Это выражение я желала увидеть больше всего. Оно стоило мучительного затягивания корсета, каждой минуты борьбы с этим проклятым платьем. Не зря старалась. Не зря упорно искала выход — и нашла.
Я удержалась от победной улыбки, но внутри блаженно разливалась радость. Вот так-то, дорогой жених. Ты хотел выставить меня посмешищем, но теперь сам не можешь отвести взгляд!
— Как неожиданно, — раздался приторный голос.
Я обернулась и увидела группу молодых аристократов, которые приблизились ко мне. Во главе шла светловолосая девушка в светло-голубом платье с жемчужными бусами. Её губы кривились в сладкой улыбке, но в глазах сквозило снисходительное презрение.
— Сударыня, ваш наряд сегодня… просто поражает, — добавила она с ласково, но ядовито.
— Надеюсь, поражает приятным образом, — ответила я спокойно, наклонив голову, будто вежливо принимая комплимент.
Девушка чуть прищурилась, но тут вмешалась другая — темноволосая, с удлинённым лицом и тонкими губами:
— Конечно же! Обычно в таких нарядах… ну, скажем так, предпочитают выходить актрисы. Или...— она сделала выразительную паузу, — дамы другого толка.
Она рассчитывала, что я вспыхну от возмущения? Я улыбнулась ей самым сладким образом.
— О, как же вам повезло, сударыня, что вы так хорошо знакомы с вкусами актрис и… дам другого толка. Ваш опыт в этом вопросе бесценен!
Темноволосая смутилась, не ожидав, что ее колкость так остро обернется против нее. Кто-то неподалеку откровенно посмеялся.
Светловолосая снова вступила в бой:
— И всё же, вы так сильно изменились… — протянула она, разглядывая меня с ног до головы. — Ещё недавно ваши вкусы были совсем иными. Мы даже немного… скучаем по вашей прежней, э-э-э… самобытности.
— Неужели? — изумилась я, прижимая ладонь к груди. — Тогда не стоит расстраиваться. Возможно, ваша самобытность теперь за нас двоих.
Виталий, стоявший в стороне, громко откашлялся, скрывая смешок.
Светловолосая стиснула губы. Её союзницы замерли, не зная, что сказать.
И тут заговорил молодой человек с копной тёмных волос и холодным взглядом:
— Вы так ловко отражаете словесные удары, сударыня. Наверное, много тренировались?
Я обернулась к нему и чуть склонила голову.
— Благодарю, но, поверьте, вашими стараниями эта тренировка вышла совсем не сложной.
Он изогнул бровь, но не нашёлся с ответом. Ну да, я же только что завуалированно заявила, что его борьба против меня больше похожа на мышиную возню. Что на это скажешь, если это истинная правда?
Я, почувствовав прилив уверенности, перевела взгляд на Алексея.
Он всё ещё смотрел на меня.
И в этот раз его лицо выражало не насмешку.
А что-то совсем другое.
Он двинулся в мою сторону. Шагал неторопливо, но уверенно. Выражение лица — хмурое, недовольное. Или… он пытается спрятать за этой маской что-то еще?
Как бы мне хотелось знать, что он сейчас думает!
Я не шелохнулась, позволив горе-жениху подойти ближе, но тут в зале раздались приглушенные возгласы.
Все головы разом повернулись ко входу.
Я тоже посмотрела в ту сторону и тут же поняла причину подобной реакции.
В дверях стояла девушка — молодая, ослепительно хорошенькая блондинка. Ей было не больше двадцати лет. Её светлые локоны были аккуратно собраны в причёску с тонким, почти воздушным плетением, а несколько мягких прядей красиво обрамляли лицо. Кожа светлая, с лёгким розовым румянцем. Глаза — голубые, сияющие, губы чутьрастянуты в доброжелательной улыбке.
На ней было надето платье из лёгкой ткани, нежно-лавандового цвета, которое подчёркивало стройную фигуру. Оно буквально сияло во свете многочисленных канделябров, чем и привлекло к своей хозяйке столь пристальное внимание. Украшения незнакомки были подобраны со вкусом — небольшие, изящные, ненавязчивые. Всё в её облике кричало о мягкости, утончённости и, что самое главное, безупречной гармонии.
Она явно знала себе цену, но держалась легко и непринужденно.
И тут я увидела изменившееся выражение лица Алексея.
Хмурое недовольство исчезло без следа. Вместо этого в глазах мужчины вспыхнула мечтательность.
Ага…
Кажется, этот индюк в неё влюблён…
***
Я с трудом сдержала кривую усмешку, наблюдая за этим… зрелищем.
Но никакой досады не было.
Девушка – её звали Анастасия – оказалась удивительно милой и дружелюбной. Как только вошла в зал, почти сразу направилась ко мне, будто мы давно знакомы, и приветствовала меня с искренней теплотой.
— Как же я рада вас видеть! – воскликнула она, беря меня за руки. – И какая вы сегодня красивая!
Я моргнула, не ожидая такой любезности.
Анастасия явно знала хозяйку этого тела. Может, даже дружила с ней?
Её улыбка выглядела настолько искренней, что мне ничего не оставалось, кроме как вежливо ответить и поблагодарить её за комплимент.
Но вот Алексей…
О, этот жалкий двуличный павлин!
Он больше ни разу не взглянул в мою сторону. Будто я – пустое место. Всё внимание – Анастасии. Он ворковал с ней, как глупый голубь, и от этого светился, буквально расцветая под её взглядом. Улыбался и сиял, что было особенно раздражающе, учитывая, с каким кислым видом он обычно смотрел на меня.
Ну и ну.
Если уж не хочешь жениться, так не женись! Зачем делать вид? Морочить голову девушке? Ведь видно же – влюблён в другую!
Так женись на ней, чёрт тебя подери!
Я фыркнула, не сдержавшись, и отошла в сторону, не желая наблюдать за этим спектаклем.
Горячительное растеклось по телу приятным огнём, а вместе с ним разлилось странное чувство лёгкости. Мир стал каким-то мягче, теплее. Лица людей вокруг казались забавными, даже если кто-то косился с насмешкой.
В итоге мне стало легко и весело. Даже Алексей, который продолжал ворковать с этой своей Анастасией, выглядел теперь нелепо и забавно.
Хихикнула про себя, но тут же часть моего разума — трезвая, строгая, благоразумная — попыталась меня одёрнуть. "Ты пьянеешь, остановись, пока не сделала глупость." Да-да, конечно, но… ведь я уже сделала глоток, что теперь, отказываться от веселья?
Перед глазами замелькали картинки из прошлого. Как мы с подругами после корпоратива умудрились заблудиться в торговом центре, где работали, и ночевали в комнате отдыха, потому что сторож не поверил, что мы не воры. Или как я на свадьбе у двоюродной сестры вылезла на сцену и исполнила что-то среднее между балетом и караоке, пока все хохотали. Хорошие времена, что уж там.
Я подхватила с подноса ещё один бокал, на этот раз намеренно, и сделала аккуратный глоток. Никто даже не скрывал смешков, дамочки прикрывали рот веерами, молодые люди переглядывались. Ну и что? Пусть смотрят.
В этот момент я осознала, что в зале играет музыка. Кто-то сидел за фортепиано, нежно перебирая клавиши. Интересно…
Я направилась туда, балансируя на тонкой грани между грациозностью и лёгким покачиванием. В глазах плясали весёлые искры. Занятый своим инструментом музыкант даже не заметил, как я приблизилась, но окружающие заметили. На меня смотрели уже с нескрываемым ожиданием, в глазах у некоторых загорелось любопытство.
А вот и он наконец-то обратил на меня внимание. Алексей. Отвернулся от своей красавицы, сжал губы и нахмурился, провожая меня напряжённым взглядом. Что, испугался, дорогой? Ну, держись.
Я остановилась перед фортепиано, развернулась к гостям и, едва сдерживая смешок, громко объявила:
— Послушайте, уважаемые!
Гул голосов в зале начал стихать. Кто-то шепнул соседу, кто-то повернул голову в мою сторону. Даже музыкант перестал играть, недоумённо глядя на меня.
Я сделала вдох, расправила плечи и продолжила:
— Предлагаю провести этот вечер в атмосфере сотрудничества и взаимоуважения. Нет ничего хуже, чем склоки между людьми. Вы знаете, что девяносто процентов болезней происходят от нервов?
Лица аристократов вытянулись. Кто-то даже склонил голову, словно задумался.
— Не знаете? Так знайте! — я улыбнулась шире. — Нужно держать нервы в порядке. И свои нервы я тоже имею в виду!
Алексей окончательно потерял интерес к Анастасии. Он нахмурился ещё сильнее и решительно направился вперёд.
Но мне было уже всё равно.
— Поэтому я хочу спеть замечательную песню, — торжественно заявила я. — Для вас, дамы и господа!
Кто-то в толпе закашлялся, а рядом одна из дамочек уронила веер. Алексей остановился, словно не зная, что делать дальше.
Я улыбнулась и обернулась к пианисту.
— Уступите мне место, — вежливо, но безапелляционно попросила я.
Молодой человек замешкался, видимо, не привык, чтобы его вот так поднимали с инструмента посреди вечера. Однако, встретившись со мной взглядом, всё же встал, шагнул в сторону, а я, не теряя времени, уселась на его место и положила пальцы на клавиши.
Тёплые, гладкие, такие знакомые.
Я не была профессионалом, но вполне могла сыграть что-то приятное на слух. И напеть могла. Пусть до певицы мне было далеко, но голос у меня был крепким, уверенным, и я всегда умела получать удовольствие от процесса.
Откашлявшись, вспомнила слова старой песни и пробежалась пальцами по клавишам, проверяя звук.
Эх, хорошо звучит.
Закрыла глаза, погружаясь в себя.
За мгновение передо мной пронеслись десятки эпизодов из прежней жизни.
Как я в детстве сидела за старым пианино у бабушки, старательно подбирая мелодию, а она слушала, кивая в такт. Как на выпускном мы с девчонками, чуть подвыпив, визжали от восторга, когда мне удалось сыграть наш любимый хит, и весь класс подхватил песню. Как когда-то, в самый тоскливый день в своей жизни, я просто села за пианино, закрыла глаза и играла, пока не прошла боль.
Тоска навалилась неожиданно.
Губы дрогнули, пальцы чуть замерли на клавишах.
Как же хочется домой!
Здесь весело, забавно, ново, но всё-таки… это чужая жизнь. Чужой мир.
Но я быстро поборола минутную слабость. Не сейчас.
Как раз спою свою самую любимую песню. Я написала ее, когда жизнь показалась мне невыносимой. Помню даже заболела тогда, хватало сердце. Депрессия – вещь страшная.
Она так и называется: «Ободрение»
Уверенно ударила по клавишам. Было немного неловко петь ее в полупьяном состоянии, но я ведь не специально, правда!
Вступление получилось звонким, уверенным, и я запела.
Когда сжимается и стонет,
И разрывается внутри,
Когда всё кажется несносным,
И ты готова возопить,
***
Скрепись, вдохни поглубже, тверже
Сжимая зубы и кулак
Я знаю точно: ты всё сможешь,
Уныние – твой злейший враг!
***
Ты встань – усиленно и твердо,
И ринься в бой. Господь с тобой!
Ещё немного, и свобода
Желанный даст тебе покой… *
Звуки пения разлились по помещению, и я мгновенно почувствовала мощнейшую атмосферу, сошедшую на всех присутствующих. Боже, какой же у этой девушки голос! Буквально Адель…
Да, с такими вокальными данными моя милая толстушка могла бы залы собирать…
Гости затаили дыхание. И даже Алексей замер, ошеломленно глядя на меня (увидела боковым зрением).
Когда я прекратила петь, и последние ноты отзвенели в воздухе, воцарилась оглушительная тишина. Никто не смеялся, никто не перешептывался. Я развернулась и оглядела присутствующих. Да, наверное, не решилась бы я на такой шаг, если бы не хлебнула бодрящего.
Раздались редкие хлопки в ладоши.
Их подхватили другие, ещё, ещё, и вот уже послышались настоящие аплодисменты. Кто-то одобрительно закивал головой, кто-то улыбнулся. Некоторые, явно не ожидавшие от меня подобного, начали с любопытством переглядываться с соседями.
А вот жених не аплодировал.
Он стоял неподалеку, скрестив руки на груди, и смотрел на меня с такой дикой напряжённостью, будто я только что его оскорбила.
Хотелось сказать: "Эй, парниша, ты совсем того? Это просто песня, расслабься!"
Но не сказала.
Просто приподняла бровь и легонько постучала ногтями по крышке клавиш.
Настоящий бу́ка, а не мужик.
Впрочем, я догадывалась, в чём дело.
У него же есть другая дама на уме.
Вот и не нравится ему, что его новоиспечённая невеста вдруг развлекается на вечере, привлекая к себе внимание, а не стоит в уголочке, потупив глазки и смиренно принимая свою роль ненужной обузы.
Но если он так злится, если до сих пор не выпроводил меня из этого дома, значит, есть причины, по которым он меня держит при себе и почему так называемая помолвка до сих пор существует.
Значит, все эти угрозы отменить брак липовые.
Он не может не жениться.
Кто-то припёр его к стенке.
Я задумчиво прикусила губу, не сводя с него взгляда.
Может, это сделала бывшая хозяйка этого тела?
Нет, не похоже.
Что-то подсказывало мне, что дело в ком-то другом.
А значит…
Я медленно выдохнула и хищно улыбнулась.
Видели бы вы, как он побледнел.
Значит, я могу обыграть всё это в свою пользу.
Если меня хотят использовать, я могу использовать кого-то в ответ!
И если Алексей думает, что я всё это проглочу, что я скромно опущу голову и стану дальше терпеть унижение — он сильно ошибается. Я-то не дура – сразу поняла, что своим подарком он просто хотел выставить меня в дурном свете.
Всепрощения от меня не дождёшься, женишок, так и знай!
***
Дальнейший вечер прошёл совершенно иначе.
После моего небольшого выступления ко мне подходили с уже более искренними улыбками. Конечно, не все — нашлись и те, кто продолжал смотреть свысока или прятал насмешку в уголках губ. Но большинство явно изменило ко мне отношение.
— Ваш голос… какой невероятный тембр! — восхищённо воскликнула одна дама в пышном бирюзовом платье, напоминая собой экзотическую тропическую птицу.
— Да, да, просто волшебный! — подхватила её подруга, размахивая кружевным веером так, что мне начало казаться, будто она вот-вот взлетит.
Кто-то даже отметил, что у меня очень необычный наряд.
Ну ещё бы.
Я опустила взгляд на своё платье — сдержанное, элегантное, без тонны кружев и огромных бантов, в которых я наверняка утонула бы.
Местные аристократки будто наперегонки соревновались, кто оденется более пышно и нелепо. Но если на их худощавых фигурах это смотрелось еще хоть как-то, то для меня подобная одежда – это просто смерти подобно.
Подбежала даже Анастасия.
Она схватила меня за руку, заглянула в глаза так преданно, что я даже опешила.
Вот не могу я разгадать тайну этого взгляда!
Она кажется искренней, но кто знает, насколько хорошей актрисой она может быть…
— Это было прекрасно! — с восторгом заявила она. — Я давно не слышала такого волшебного пения! Ах, как бы я хотела услышать его ещё раз!
— Да-да, вы поёте просто потрясающе! — поддакнула ещё одна дама, явно прислушивавшаяся к нашему разговору. - Откуда у вас такие чудесные стихи?
Я усмехнулась.
— Из другого мира, — бросила загадочно и, развернувшись, отошла в сторонку.
Эти люди…
Всю жизнь купаются в роскоши, не знают, что такое по-настоящему бороться за место под солнцем, и теперь вдруг решили обратить на меня внимание и похвалить песню о жизненной войне.
Я вдруг почувствовала себя дурно.
Всё-таки это тело не привыкло к подобным нагрузкам. А я уже давно на ногах.
Ладно, надо бы присесть.
Огляделась и нашла самый дальний диванчик в углу.
Присела, спрятавшись за тяжёлой портьерой.
Расслабилась.
Прикрыла глаза.
Голова болит.
Наверное, у девицы повышенное давление.
Ещё бы — с такими килограммами.
Надо будет серьёзно отнестись к питанию.
Кстати, о еде…
Желудок так жалобно заурчал, что я вся сжалась.
И именно в этот момент рядом со мной кто-то присел.
Я вздрогнула и резко посмотрела на наглеца. И к своему огромному удивлению, увидела того самого парня - Антон, кажется - который растрогался от моей песни.
Он выглядел… смущённым.
Симпатичный.
Не красавец, конечно, до мужа моего ему далеко. Но мягкие черты лица, светлые волосы… Зелёные глаза? Или серые? Не разобрать.
А ещё он держал тарелку с пирожным.
И вот тут по моему телу пробежала дрожь.
Это тело захотело съесть сладкую красоту так сильно, что я даже скрипнула зубами.
Нет!
Сопротивляйся!
Я нахмурилась, стараясь справиться с этим позывом, и сурово посмотрела на парня.
— Что вам нужно?
Он замялся.
— Я… — он опустил взгляд на тарелку. — Простите. Наверное, я вас беспокою. Мне просто… хотелось выразить благодарность за вашу песню.
Я прищурилась.
Ну только посмотри на него! Какой славный паренёк вдруг оказался.
А ведь когда я только зашла в комнату, он откровенно посмеивался надо мной вместе со своими дружками.
Я это заметила.
Что это?
Очередная ложь?
Или моё пение обнаружило в нём что-то хорошее? Трудно в это поверить. Но я заставила себя улыбнуться. Надеюсь, это не выглядело как гримаса.
— Я рада, что вам понравилась моя песня.
— Да, спасибо вам…— он кивнул и понуро опустил голову. Привстал на ноги, потоптался еще некоторое время на месте, а затем ушёл.
Я облегчённо выдохнула. Чужое непонятное внимание, которому я ни каплю не доверяю. Мне сейчас ни к чему. Да еще и пирожное это…
Алексей…
Гул голосов стих, гости разъехались, оставив после себя слабый аромат духов и рассыпанные по ковру лепестки роз. В доме царила тишина, нарушаемая лишь редким потрескиванием фитиля в лампе да размеренными шагами Алексея. Он ходил взад-вперёд по просторной гостиной, хмуря брови и сжимая кулаки.
— Это же неприлично! — в очередной раз воскликнул он, резко оборачиваясь к сидящему в кресле Виталию. — Она выставляет меня на посмешище!
Виталий лениво потянулся, словно только что проснулся, и взглянул на него с лёгким удивлением.
— Ты вообще меня слушаешь? — возмутился Алексей, останавливаясь.
Тот моргнул, будто только сейчас заметил его раздражение.
— А? Конечно, слушаю, — быстро сказал Виталий и, чуть помедлив, добавил: — Да, я со всем согласен…
Алексей сузил глаза.
— С чем?
— Ну… — Виталий поёрзал в кресле и, видимо, поняв, что его невнимательность уже не скрыть, ухмыльнулся.
— Да ты меня вообще не слушаешь. О чём ты думаешь???? – взорвался граф возмущенно.
— Да так… ничего особенного, — отмахнулся Виталий, но, поймав тяжёлый взгляд Алексея, нехотя замолчал. Несколько мгновений он сидел в напряжённой задумчивости, но потом внезапно широко улыбнулся — легко, беспечно, как прежде.
— Знаешь, а ты прав! — с энтузиазмом заявил он совершенно иным тоном. — Твоя невеста просто тщеславная гусыня! Да, голос у неё чертовски хорош, но всё остальное… Она пытается компенсировать свои отталкивающие внешние данные одним-единственным талантом! Наивная! Нашему обществу нужна внешняя красота и больше ничего!
Алексей наконец расслабился. Ну вот, Виталий снова стал самим собой. Именно ради таких моментов он терпел его самодовольство и язвительность.
— Есть предложения по поводу дальнейших трудностей для невестушки?
Виталий хитро прищурился и наклонился вперёд, с заговорщическим видом сложив пальцы домиком.
— А давай-ка завтра пригласим самых близких друзей и подруг и немного подышим воздухом во дворе. Пусть девушки плетут помолвочные венки вместе с Ириной. Думаю, она быстро обнаружит свой слабый ум и полное отсутствие манер — так что о её пении все мгновенно забудут!
Алексею эта идея понравилась. Да, Ирина точно та ещё дура, в чём он имел сомнительную честь удостовериться при первой же встрече.
— Решено, — сказал он, довольно усмехнувшись. — Завтра снова приглашаем гостей.
Виталий хлопнул в ладони и потянулся, довольно зевая.
— Вот и славно! Становится всё интереснее…
Алексей взглянул на него, чувствуя удовлетворение. Да, завтра будет весело.
***
Я в шоке! Ко мне в комнату забралась прислуга! Зачем? Судя по разговору, тупо поглазеть на аристократку, наделавшую столько шума. Или же муж подослал их, провоцируя меня на скандал?
Что ж, это вполне возможно.
Набрала в рот побольше воздуха и как заору намеренно грубым голосом, как будто дух из потустороннего мира.
Служанки заорали в ответ, развернулись и поспешно сбежали, а на ковре остался лежать оброненный ключ.
Встала с трудом, подняла ключ и хмыкнула. Наверное, настоящая Ирина точно начала бы разборки. Её быстренько обвинили бы в склочности и прочем. Но я на такое не поведусь.
Заперлась изнутри и оставила ключ в замке, чтобы никто больше не вошел. Улеглась и блаженно уснула с приятным ощущением в душе...
***
На следующий день в саду. Виталий (сцена из пролога его глазами)…
Виталий лениво потягивал вино, наблюдая за происходящим с видом человека, привыкшего ко всему. Он наслаждался обществом, пьянящей весенней свежестью, лёгким ароматом цветов, но главным зрелищем для него оставалась дородная девушка, сидящая среди красавиц, плетущих венки.
Ирина Мироновна. Глыба, крепость, неподъёмная и неповоротливая…
Он даже представить не мог, как Алексей сумеет поднять её на брачное ложе. Одна только мысль об этом вызывала у него смешок. Глупый старик Петрович решил, что его драгоценному внуку нужна эта дородная особа в жёны. Какая нелепость! Какое унижение для мужчины, который мог бы выбрать кого угодно!
И всё же что-то не давало Виталию просто наслаждаться своей правотой. Что-то в ней раздражало его сильнее обычного. Было ли дело в её взгляде, слишком осмысленном для той, кто должна покорно склонять голову? Или, может быть, в голосе? Ведь, чёрт побери, когда она пела… он ощутил странный холодок вдоль позвоночника. Это было слишком красиво. Слишком глубоко. И, разумеется, это раздражало. Разве ничтожество вроде неё может пробуждать восхищение?
Нет. Этому не бывать.
Он задумался, глядя, как Алексей сидит в стороне, угрюмый, подавленный. Неужели он и впрямь смирился? Нет, его нужно подтолкнуть. Виталий ухмыльнулся и подозвал слугу.
— Нужно показать барышне её место, — тихо произнёс он, подаваясь вперёд. — Пусть ощутит, что значит быть посмешищем. В буквальном смысле. Сделаешь вот что…
Слуга кивнул и отправился выполнять приказ.
Минуту спустя холодная вода хлынула на девушку. Раздались крики. Девицы бросились в стороны, спасая наряды, но главная цель осталась на месте. Ирина замерла, тяжёлые капли стекали с её волос, пропитывали платье, прижимая его к телу.
Виталий ожидал визга, слёз, возмущения. Он жаждал её позора, потому что ничто не доставляет удовольствия так, как сломленное ничтожество.
Но она… не шелохнулась.
Ирина выпрямилась, медленно подняла руки и сняла с себя заколки. Волосы упали ей на плечи тяжёлой русой волной. Они засияли в лучах солнца, обрамляя её лицо каким-то странным, почти магическим образом. Её руки двигались мягко, изящно, без суеты, и это движение… привлекало взгляд.
Что-то сжалось в его груди… и не только там. Молодой человек нахмурился.
Вокруг смолк смех.
Девушка, казавшаяся нелепой, вдруг стала… другой. Когда она взяла полотенце, её губы чуть дрогнули. Она прижала ткань к лицу, затем к шее, а потом — к области декольте. Он заметил, как кожа там побледнела от холода, но потом, под лёгким растиранием, налилось розовым румянцем. Он задержал дыхание.
Я улыбнулась, подходя ближе. Никита, заметив меня, замер на месте, а затем поспешно отвёл взгляд и поклонился.
— Госпожа, — пробасил он, явно смущённый.
О, это было очаровательно. Такой исполин, а смущается, как мальчишка.
— Ой, ну не надо так низко кланяться, а то я почувствую себя важной особой, — усмехнулась я.
Он молча выпрямился, глядя куда-то мне за плечо.
Я с интересом отметила, как лёгкий румянец тронул его скулы. Такой контраст: сила и неуверенность, мощь и... робость? Кажется, мне это нравится. Эстетической удовольствие — это моя слабость.
Но пора было заняться запасами.
Я скользнула взглядом по стеллажам, полкам, мешкам.
— Итак, Никита, проведи для меня экскурсию, — я повернулась к нему с улыбкой. — Что тут у нас?
Он слегка кивнул и начал осторожно объяснять.
— Вот здесь… — он указал на мешки в углу, — греча. Там… пшено и овёс. Дальше — ржаная мука, пшеничная…
— Марыся, — бросила я через плечо, — бери всего по чуть-чуть, чтобы не было однообразия.
Она согласно склонила голову и потянулась за холщовыми мешками.
Я же прошлась чуть дальше и наткнулась на деревянные ящики с сушёными фруктами. Ах, великолепие!
— О, а это что?
— Сушёные яблоки и груши, госпожа. Их… настаивают или варят компот.
Я приподняла одну дольку, повертела её в пальцах.
— Возьмём, — кивнула, — пригодится.
Следующим моим открытием стали сушёные овощи, а потом — мясо. Я уже было протянула руку, но передумала.
— Пока нет, — решила я. — Лучше яйца.
Я заметила, как Никита украдкой наблюдает за мной, но стоило мне повернуться, как он тут же отвёл взгляд.
— Что, Никита, не привык видеть меня за подобным делом? – спросила насмешливо. Он не ответил, но смутился еще больше.
Я немного успокоилась по поводу своего будущего. Да, правильное питание здесь организовать можно, а свежие овощи появятся чуть позже — сейчас ведь только ранняя весна.
— Ну вот, — подвела я итог. — Порядок.
С этими словами развернулась, намереваясь выйти…
И тут же поняла, что сделала ошибку.
Крутанулась слишком быстро, не рассчитала ширину юбки, да и новый вес тела сыграл злую шутку. Меня повело в сторону, ноги подогнулись, и я начала заваливаться назад.
— Ах!
Но прежде, чем я успела прочувствовать момент фееричного воссоединения с полом, сильные руки резко подхватили меня за талию.
Воздух на секунду вышибло из лёгких, а следующее, что я осознала: меня поймали. Я оказалась буквально в объятиях богатыря.
Вскинула голову и встретилась с его глазами — глубокими, синими, как зимнее небо.
Никита тоже замер, не отводя взгляда.
Между нами повисла странная тишина, которую почти сразу же разрезал дикий крик:
— Что здесь происходит?!
Вздрогнула.
Никита тут же разжал руки и сделал шаг назад, а я едва не оступилась снова.
В дверном проёме стоял Алексей.
Граф.
Мой «любящий» жених.
И лицо у него было... ну, скажем так, если бы взглядом можно было испепелить — от Никиты осталась бы горстка пепла.
Никита стоял согнувшись, словно надеялся, что если не будет шевелиться, то перестанет существовать. Бедняга. Я поджала губы, глядя на Алексея.
Ну вот зачем эта театральность? Как будто бы он действительно испытывает ревность. Смешно.
Я медленно переплела руки на груди, но это оказалось не так-то просто. Новые руки были крупнее, чем я привыкла, и удерживать их в подобном положении было непросто.
Алексей же не терял времени. Он решительно направился ко мне, остановившись в двух шагах.
Господи, аж пылает весь! Прямо фонтан праведного — или не очень — гнева.
— Я спрашиваю еще раз, — процедил он сквозь зубы. — Что здесь происходит? Вы привезли с собой любовника, я так посмотрю!
Бедный конюх Никита вздрогнул, как от пощечины, а я рассмеялась.
Громко, звонко, чуть запрокидывая голову.
Ах, ну это же нечто! Какое нелепое обвинение!
Алексей явно не ожидал такой реакции. Он побагровел ещё сильнее, стиснул челюсти, а его взгляд обещал если не убийство, то как минимум скандал на неделю.
Я отсмеялась и посмотрела на него с лёгкой улыбкой.
— Боже, ну что за эмоции! Вам не идёт, граф, поверьте! — заявила, покачав головой. — Или вы и правда ревнуете? - Я сделала шаг ближе, изучая его лицо. — А я-то думала, что вам по душе совсем другая девица… Настенька, кажется.
О, как он дернулся при этих словах!
Побледнел, как будто его застукали за чем-то неприличным.
— Ты не знаешь, о чём говоришь, — процедил он.
— Да ну? — с деланным удивлением приподняла брови.
Алексей резко развернулся, будто собираясь уйти, но затем передумал и снова посмотрел на меня.
— Следи за собой, — его голос звучал низко, почти угрожающе. — Пока ты под моей крышей, я не потерплю… подобного.
Я сделала невинное лицо.
— Подобного… чего?
Он стиснул зубы ещё сильнее.
— Мне не нужны слухи!
— Слухи? — я всплеснула руками. — О, так вы боитесь за свою репутацию?
Никита, бедняга, стоял с опущенной головой, будто желая провалиться сквозь землю.
Я же не могла остановиться.
— Вы так разозлились, Алексей. Прямо будто вам не всё равно.
— Мне не всё равно, когда в моём доме ведут себя неподобающе! — рявкнул он.
— Ах, так значит, забота о морали? — я прищурилась. — Ну так давайте поженимся быстрее, чтобы ничья мораль больше не пострадала!
Он не ответил. Дикое напряжение повисло в воздухе.
Алексей посерел, в глазах вспыхнула паника. Ага, вот ты и попался, гусь аристократический! Думал, я не узнаю о том, что тебе эта свадьба навязана извне? Но как же ты ее боишься! Отказался бы, да не можешь...
Точно, наверное, он провоцирует меня, чтобы я отказалась от нее сама!
Нет, не должешься, индюк! Но прежде я научу себя уважать…
В конце концов граф не выдержал моего насмешливо-вопросительного взгляда, резко развернулся, шагнул к выходу и ушёл.
Алексей шагал по кабинету широкими, нервными шагами, размахивая руками и всё больше входя в азарт.
— Нужно создать видимость страсти, понимаешь? — выпалил он, бросая на Виталия лихорадочный взгляд. — Нужно показать ей всю тёмную сторону супружеской жизни! Чтоб затрепетала! Чтоб поняла, какая её ждёт участь!
Виталий сидел в кресле, лениво постукивая пальцами по подлокотнику. На его лице читалось глубокое сомнение.
— Ты действительно думаешь, что Ирину можно запугать? — наконец произнёс он.
Алексей раздражённо фыркнул.
— Конечно! Все девицы боятся этого. Стоит только намекнуть им на ужасы брачной ночи, как они сами отступают.
— Уверен? — Виталий скептически приподнял бровь.
— Уверен! — с жаром воскликнул Алексей. — Возьмём хотя бы Софью Головину! Помнишь её?
Виталий пожал плечами.
— Смутно.
— А я прекрасно помню! — Граф замер посреди кабинета и с воодушевлением продолжил: — Она должна была выйти за Петра Турова, но однажды подслушала разговор матушки с подругой о брачной ночи. И всё! В слезах, в истерике отказалась от свадьбы и сбежала в монастырь!
Он даже победно щёлкнул пальцами, наслаждаясь убедительностью своего примера, и тут же добавил:
— Или вот Полина Вересова! Как только жених попробовал её обнять в тёмном уголке сада, она закричала так, что беднягу едва не хватил удар. Итог? Свадьбы не случилось!
Виталий устало вздохнул, но Алексей не собирался останавливаться.
— А уж Анна Борцова… Это же просто шедевр! Слуги случайно оставили у её постели книгу анатомии, девица её прочла и с воплем швырнула в камин. А наутро заявила, что не готова лицезреть мужчину голым, поэтому замуж ни за что не пойдет!
Он довольно ухмыльнулся.
— Видишь? Главное — создать нужную атмосферу, и всё!
Виталий устало потёр переносицу.
— И как именно ты собираешься это провернуть?
Алексей довольно улыбнулся, подливая себе горячительного: для пущей уверенности, наверное.
— Ирина всегда носит корсет. Хотя это давно не в моде. Наверняка скрывает свои… э-э… отталкивающие формы. А если создать ситуацию, при которой ей придётся показаться в полураздетом виде… Понимаешь?
Виталий застыл, а затем заметно побледнел.
— Что?
— Ну… — Алексей пожал плечами. — Если, скажем, её одежда случайно испортится, или её застанут в момент переодевания… Она смутится, испугается, а потом решит, что такой позор пережить невозможно.
Виталий почему-то не смеялся. Он замер, словно вспоминая нечто важное, а потом нахмурился, будто перед его глазами вспыхнул какой-то слишком живой образ.
Алексей подозрительно прищурился.
— Эй, ты чего?
Виталий не отвечал. В его взгляде появилось странное выражение, будто он сам невольно нарисовал в голове картину… чего-то недопустимо соблазнительного.
Алексей нетерпеливо махнул рукой перед его лицом.
— Да что с тобой вообще такое??? – граф начал терять терпение.
Виталий вздрогнул, словно его вывели из транса, и вдруг на его губах появилась странная ухмылка.
— Ты ведь хочешь увидеть её полураздетой? — медленно протянул он.
— Не в этом дело! — возмутился Алексей. — Это стратегический ход!
— Ну-ну, — протянул Виталий, хитро прищурившись. — Ну что ж… Посмотрим, что из этого выйдет.
И почему-то у Алексея появилось нехорошее предчувствие.
***
Я придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале.
Несколько дней без пирогов, жареного мяса и сливочного соуса — и вот оно, первое достижение! Конечно, всего лишь капля в море, но я определённо похудела. Пусть немного, но мне ведь нужно было хоть за что-то похвалить себя.
Я покрутилась перед зеркалом, разглядывая себя с разных сторон. Лицо у меня и так красивое, несмотря на пухлые щёки. Да и волосы... Шикарные, густые, тяжёлой волной спадают на плечи. Я выпустила их из кос, провела пальцами по прядям, наслаждаясь мягкостью.
А с остальным просто нужно немного поработать.
Ночная рубашка — простая, но уютная, из плотной ткани, прикрывала меня добросовестно. Вот только без корсета… без него я всё ещё напоминала колобка в юбке.
Я вздохнула и отвернулась от зеркала, как вдруг услышала скрип двери.
— Мира, принеси воды… — начала было я, не оборачиваясь, решив, что это служанка.
Но в ответ раздалось нечто совсем иное:
— Вы еще не спите, моя дорогая невеста?
Я застыла.
Этот голос узнала бы в любом состоянии, даже в полусне, даже через закрытую дверь.
Резко развернувшись, я встретилась взглядом с Алексеем.
Он стоял у порога, лениво прислонившись к косяку, скрестив руки на груди и глядя с таким хитрым самодовольством, что меня слегка перекосило.
Я мгновенно ощетинилась, как волчица перед медведем.
Что он тут делает? Да ещё в этот час?
Взгляд скользнул по моей фигуре — оценивающе, внимательно, но без явного любопытства. Скорее так, как смотрят на шахматную доску, продумывая ходы.
— Выражение лица у вас какое-то… коварное, — заметила я, даже не пытаясь скрыть подозрение.
— Вот уж не ожидал, что вы так лестно обо мне отзоветесь, — он усмехнулся, неторопливо заходя в комнату и прикрывая за собой дверь.
— Что вам нужно? — я нахмурилась.
— Пообщаться, — Алексей пожал плечами, подходя ближе.
Я тут же отступила на шаг.
Он этого будто и ждал — улыбнулся, но в глазах появилось нечто хищное.
— Вы ведь уже совсем скоро станете моей женой, дорогая Ирина, — протянул он, делая голос более низким, будто вкрадчивым. — Разве не стоит нам… чуть ближе узнать друг друга?
Я почувствовала, как у меня внутри закипает раздражение.
Ах вот оно что.
— Узнать друг друга? — переспросила я с лёгкой насмешкой.
— Ну, конечно, — Алексей качнул головой. — Мы ведь с вами взрослые люди, верно? К чему эти старомодные приличия?
Я прищурилась, сжав губы.
— Что-то мне подсказывает, что ваш визит не имеет ничего общего с искренним желанием общения.
Алексей скакал во весь опор. Его вороной — гордый, сильный, строптивый — несся по полю, будто тоже чувствовал настроение всадника. Граф сжимал поводья, как челюсти, и шпорил бедное животное с такой яростью, что тот фыркал и вскидывался, но продолжал мчаться вперёд, к утёсу.
Ветер свистел в ушах. Камзол хлопал по спине. Внутри всё бурлило: и злость, и смятение, и гнев на весь белый свет, а особенно — на одну конкретную особу женского пола, ныне званую его невестой.
Добравшись до края утёса, он резко натянул поводья — конь остановился с ржанием — спешился и шагнул вперёд. Внизу расстилалась зелёная долина. Тишина. Воздух тёплый. Красота. Но всё это не имело никакого значения, потому что внутри графа бушевал шторм.
Он был потрясён. Возмущён. Оскорблён.
— Она… она что, опытная? — пробормотал он вслух, будто не веря. — Она… не девица?!
Он сорвал с себя перчатку и с силой швырнул на землю. Земля, увы, не ответила. А жаль. Было бы неплохо, если б кто-нибудь сейчас сказал: «Ты прав, Алексей. Ужас! Скандал!»
Вместо этого в голове крутились воспоминания. И самое яркое — её поцелуй.
Он хотел напугать невинную деву, а вылетел из спальни сам.
Да-да, напугать, ибо как иначе спастись? Если уж на девушку не действуют презрение, ирония, насмешки, то надо ударить по самому страшному для барышни — первой брачной ночи.
Он и план-то составил гениальный: вломиться в спальню, нагнать туману, сказать что-нибудь скабрезное, намекнуть на плотские радости супружества — и, желательно, сделать это в полутени, с пониженным голосом и мерзкой усмешкой.
Но вместо ожидаемого визга и паники, он получил...
Поцелуй.
Поцелуй, от которого у него подкосились ноги. Поцелуй, после которого он сбежал, едва не споткнувшись о собственное достоинство.
Она поцеловала его. Дерзко. Смело. Уверенно.
Он весь вечер ходил кругами, всю ночь не мог уснуть, а когда наконец задремал — видел такие сны, что даже вспоминать стыдно. Она была там, в этих снах, в той самой рубашке… с распущенными волосами… и — ах, Господи, прости! — с глазами, полными огня.
А теперь вот он — у края обрыва, смотрит на мир с высоты и пытается выдрать из воспоминаний эту проклятую толстушку.
— Да чтоб её… — выругался Алексей и пнул ближайший камень.
Камень обиделся молча и скатился вниз по склону. Вороной фыркнул, переглянувшись с хозяином, как бы говоря: «Ты с ума сошёл?»
Алексей провёл рукой по лицу. Лоб горел. Щёки пылали.
Он не просто зол. Он обескуражен. Он — в ловушке.
Проклятье, да он же почти влюбился! И в кого? В женщину с формами, как у винной бочки, с дерзким характером и поцелуем, от которого у мужика может сердце остановиться.
— Нет, нет, нет, — прошептал он, будто молясь. — Это невозможно.
Перед глазами всплыло, как её губы коснулись его. Как уверенно легла рука на его грудь в районе сердца. А потом эта рука начала скользить вниз, к самому чувствительному месту в теле мужчины…
— Проклятье! – выругался Алесей, снова почувствовав, как начинает пылать в его паху. – Черт бы её побрал!!!— Она... опытная, — повторил он, уже тише. — Кто-то уже был до меня...
И почему-то стало тошно.
Ревность?
Да ну чепуха!
Это гордость, мужское самолюбие. Конечно. Ничего личного.
Надо разорвать помолвку. Немедленно. Она ему не пара. Это позор. Это катастрофа!
А еще это отличный повод избавить от нее навсегда!
Молодой человек зажмурился, вдохнул полной грудью, и — резко выдохнул.
— Женитьбы не будет, — произнёс он твёрдо, как клятву. — Не бывать этой свадьбе НИКОГДА! Наконец-то!!!
Хотелось бы ему сказать, что он наконец-то достиг желаемого, ведь ужасно не хотел жениться на уродине, но… основная причина вдруг оказалась в другом: ещё немного, ещё пара таких поцелуев — и он…
Он сам бросится к её ногам.
Алексей содрогнулся.
Он порешает все вопросы с дедом и избавится от этого бремени, а пока лучше подальше держаться от её проклятых губ…
***
Вечером в поместье…
Нужно было ехать к деду. Срочно. Но с пустыми руками появляться было нельзя. Требовалось доказательство того, что Ирина не девственна. Что-то, что подтвердит его догадку. Но как её получить? Алексей сжал пальцы, едва не сломав подлокотник кресла.
Неужели, чтобы выведать правду, придётся… переспать с ней?
Нет. Ни за что. Тогда его точно обяжут на ней жениться.
Граф вскочил. По комнате он начал шагать быстро и сердито. Пауки, завсегдатаи балок, предпочли на всякий случай замереть. В голове стремительно вырисовывался план Б: опоить и разговорить!
Слова "галантность", "очарование", "вечер при свечах" прозвучали в его сознании как приговор. Алексей скрипнул зубами, но успокоился. Нужны доказательства. Ради этого он потерпит. Ради этого он не скажет ничего Виталию. Почему? Потому что делиться подобным даже перед ним стыдно…
Алексей спустился во двор, вскочил на коня и поехал в город.
В этот раз подарок для нежеланной невесты будет настоящим. Она точно не устоит.
***
К вечеру он всё подготовил. Стол был сервирован у камина. Белоснежная скатерть, хрусталь, серебро. Свечи. Лёгкое горячительное, в которое он тайно добавил кое-что значительно покрепче. Всё как положено. Осталось дождаться виновницу этого балагана…
Когда она появилась, он, как ни странно, ощутил удовольствие. Она была в платье, подчёркивающем линию талии (это всё корсет, талии у нее и в помине нет!), с расчёсанными волосами и румянцем на щеках.
— Вы сегодня... по-настоящему прекрасны, — сказал Алексей с улыбкой, от которой у самого свело скулы. — И потому я решился… сделать вам подарок от чистого сердца.
На ладони он держал коробочку. Там — колье из золота с бирюзой и жемчугом. Работа тонкая, настоящая, не то, что в прошлый раз.
Она прищурилась:
— Как неожиданно, — голос её был лёгким, насмешливым. — А что это вы вдруг стали таким щедрым?
Уже с первой минуты поняла, что это не просто ужин.
Слишком торжественно выглядела сервировка, слишком сладко улыбался Алексей. Фальшивка!
А еще слишком хорошо пахла настойка, к которой он меня щедро подталкивал. Что ж, любопытно. Если уж и должен был настать момент, когда мы с ним наконец поговорим, пусть даже с фальшивыми улыбками и за фарфоровыми тарелками, — я не против. Скучно в этом доме всё равно.
Он рассказывал что-то про новую породу лошадей, которую собирается купить, потом перескочил на охоту, потом — на чудесные виды в округе. Я кивала, вяло интересовалась, осторожно пожевывая и сдерживая аппетиты. Но что-то в пойле явно не так — слишком уж быстро становилось тепло на душе, уютно даже. Я начала улыбаться в ответ. Причем искренне. Меня не покидало ощущение, что жених меня дразнит. Проверяет. Ждёт, когда я, как глупая дурочка, раскрою карты.
Ну уж нет. Мне тоже интересно посмотреть, к чему ты клонишь, граф Алексей.
Но где-то после третьего бокала что-то в моей голове щёлкнуло. Словно мир наклонился чуть вбок. Прямо на столе вспыхнули узоры от свечей, и их отражения стали плясать. Плечи расслабились. Смех вылетал изо рта сам собой. Я поймала себя на том, что почти счастлива. Даже… наслаждаюсь его обществом. Его ухмылками. Его голосом.
Остановись, дурочка! Это не ты.
Жених тебя опоил…
Не догадалась — почувствовала.
Не яд, конечно. Но что-то коварное, скользкое, вползающее в тебя мягко, как шелковая лента. Усиливающее эмоции, расслабляющее разум.
Я покосилась на Алексея. Сидел, как ни в чём не бывало. Наливал мне ещё, источая бесконечное благодушие.
— А вы, случайно, не граф-драматург? — спросила я, усмехнувшись. — Потому что вся эта сцена… весьма эффектна.
— Я просто хочу, чтобы мы поговорили по душам, — мягко сказал он. — Без взаимных упрёков и обвинений.
— Вы уверены, что мы для этого достаточно знакомы?
Он усмехнулся, но в глазах мелькнуло что-то… опасное, но не ответил. И тогда меня прорвало.
— За что же вы так меня ненавидите, Алексей?
Он вздрогнул. Вот теперь я попала точно в цель.
В его глазах вспыхнуло что-то тёмное и пронзительное. Молодой человек подался вперёд, как хищник, почуявший запах крови.
— Кто был тот человек, — прошептал он, сверля меня уже не дружелюбным, а крайне властным взглядом, — который отнял вашу невинность до меня?
Я застыла. Секунда — и горячительное будто испарилось из крови. Вот оно что! Это всего лишь уловка, чтобы развязать мне язык!
Подлец…
— Полагаете, если вы мне нальёте ещё немного, я вам всё расскажу? — спросила я насмешливо и нарочито беспечно, хотя в груди бушевала буря.
— Думаю, вы и сами хотите рассказать. Хотите, чтобы я это знал. Чтобы понял вас, а не осудил. Ведь если мы поженимся, я всё равно узнаю…
На лице – сплошное коварство…
— Вы же меня уже осудили, Алексей, — напомнила я, подперев щеку рукой. — А теперь делаете вид, что это ничего не значит? Мне кажется, вы переигрываете…
Он молчал. Я видела, как по челюсти пробежала судорога.
— И всё же, — медленно сказал он, — скажите.
Я откинулась на спинку стула, глядя ему в глаза.
— А если я скажу, что никого не было?
Он приподнял брови.
— Значит, вы врёте… - припечатал Алексей. Я скривилась. Боже, как же всё очевидно! Ему нужно признание, чтобы меня обвинить и не более того…
— Может быть вру... – протянула я со смешком. - А может это вы врёте самому себе. Вам ведь хочется верить, что я "испорчена", правда? Чтобы иметь повод меня ненавидеть. А я ничего не скажу! – подалась вперед, наслаждаясь его злостью, полыхнувшей в светлых, грозового цвета глазах. – Поэтому у вас только один выход: жениться на мне и в первую брачную ночь разузнать всю правду самостоятельно!
Зловеще рассмеялась, понимая, что загнала наглеца в угол.
Алексей не ответил. Но напряжение в нём стало почти осязаемым.
Бинго!
Я встала из-за стола, немного покачнувшись. Голова всё ещё кружилась, но настроение было отличным.
— Спасибо за ужин, граф. Действительно незабываемо.
И поспешила к выходу, прежде чем он успел сказать хоть слово…
***
Я захлопнула дверь в свою спальню с таким грохотом, что в воздухе задребезжало. Если где-то под полом жили мыши, у них наверняка случился сердечный приступ…
Пока шла, протрезвела окончательно. И пришла злость.
— Ах вот как, — процедила я, скидывая с себя туфли и заодно злобу. — Значит, нашёл, за что зацепиться?
Я ходила по комнате туда-сюда, ощущая, как поднимается изнутри знакомая волна ярости. Такая, что аж горло сжималось в спазме.
Да, я не девочка, которую в белом венке ведут к алтарю. По крайней мере, не была ею на Земле. И что с того? Это моя жизнь, моё прошлое. Я никого не обманывала, не просилась в невесты. Это меня сюда втолкнули, как красивую куклу в коробке, распечатали, покрутили, повертели — а потом ещё посмели спросить, не слишком ли она… потрёпанная.
Я подошла к зеркалу и посмотрела себе в глаза.
— Ну и что? — спросила я у своего отражения. — Он ведь сам знает, что эта девица, в которую я вселилась, наверняка была чиста, как утренний иней. Слишком уж у неё всё правильно, до скрежета. Наверняка под венец собиралась с благословением и кружевными платочками. Только душа теперь другая, и аристократишку это бесит…
О, да. Я уже успела понять местные порядки. Здесь женщин не трогают до свадьбы. Здесь, если девушка оступилась, о ней слагают не стихи, а похоронные речи. Здесь невеста должна быть святее святой — или притворяться таковой, да так, чтобы никто не догадался.
А он — этот упрямый, заносчивый, самодовольный осёл — только повода ищет, чтобы выгнать меня отсюда.
И что, интересно, он думал? Что я расплачусь? Запрусь в комнате и буду молиться о прощении?
Да ни за что.
Я не из тех людей, которые, встречая трудности, пытаются от них сбежать. Просто по опыту знаю: от судьбы не убежишь. И лучше встретить её во всеоружии, чем разворачиваться и делать ноги. Поэтому я и решила остаться в этом доме. Хотя, по правде говоря, можно было бы свалить отсюда к чёртовой бабушке, исследовать новый мир, открыть для себя новые возможности.
Но я, к тому же, реалистка. Прежде чем делать подобные шаги, нужно быть уверенной в том, что поступаю правильно. К тому же, мне было жаль ту девицу, в тело которой я попала. Её грубо опозорили, выставили на посмешище. Стоит за неё отомстить.
В общем, моя решительность была велика. К тому же, я получала некоторое удовольствие, наблюдая за тщетными попытками Алексея вывести меня из себя.
Когда же на следующий день к поместью прикатил Виталий — его закадычный друг — я ничуть не удивилась. Да, Алексей из кожи вон лезет, чтобы придумать что-то против меня. Ну что ж, посмотрим, что он задумал на этот раз.
Долгое время они с товарищем обсуждали что-то в кабинете. Служанка понесла туда графин со спиртным. А я в это время рыскала в библиотеке. Если, конечно, это можно назвать библиотекой — так, шкаф с книгами, который стоял в углу холла. Судя по количеству пыли, сюда давно никто не заглядывал.
Тем не менее, я нашла несколько неплохих экземпляров. Даже ту самую поэму, которую цитировал Алексей.
В животе заурчало. Ах да, я ведь сегодня позавтракала только ягодным муссом. Но это было всего минут двадцать назад... Да. Может, здесь найдётся какая-нибудь книжица с простыми, доступными рецептами?
Открыла ее и… сникла.
«Суп из телячьих мозгов с пряным желе. Подавать с поджаренным кишком».
«Пирог с гусятиной, гречкой и сладким миндалём. Украсить засахаренными розами».
«Студень из налима с тёртым хреном и лимоном. Подавать охлаждённым, в форме медведя».
— Спасибо, но нет, — пробормотала я, захлопывая книгу. – Мозгами я не питаюсь…
Искушение наесться до отвала булочками, которые с утра испекла повариха и которые одуряюще пахли на весь дом, становилось всё нестерпимее. В те дни я как-то больше отвлекалась на окружающих и меньше думала о еде. Но сегодня — прямо-таки испытание. Надо чем-то перекусить. Может, сварить какую-нибудь молочную кашу? И сытно, и полезно.
Воодушевлённая, я поспешила на кухню.
А там завертелось. Захотелось сделать манный пудинг, полить его вареньем — ах, пальчики оближешь. Или, может, всё-таки молочный суп с вермишелью... точнее, с лапшой. Вермишели тут, похоже, нет. Хотя что я мелочусь? Чашку какао я тоже найду! Здесь есть какао, настоящие зёрна, сама видела… С ароматной булочкой в прикуску будет офигительно!
Слюна наполнила рот.
Но… пришлось себя снова одернуть. Нет. Это всё уже слишком калорийно. Талия, которая медленно, но уверенно утончалась и меня радовала, того стоила…
Однако искушение было настолько велико, что я едва не потянулась к вожделенной выпечке, просто задумавшись. Могла бы в этой задумчивости даже надкусить…
Но на выручку неожиданно пришёл… кто бы вы думали? Виталий. Тот самый ярый поклонник глупостей Алексея и его идейный вдохновитель.
Он вошёл в кухню и чинно поздоровался со всеми. У служанок просто отпали челюсти. Я развернулась, но взгляд у меня, наверное, был таким голодным и алчным (после булочек-то), что молодой человек вздрогнул и даже немного отшатнулся.
Потом, правда, подтянулся, заулыбался, выпрямился и произнёс:
— Сударыня, не желаете ли подышать свежим воздухом в вашем саду?
У меня брови поползли на лоб.
Что за глупости? Он собирается флиртовать со мной на глазах у жениха? Дешёвое представление. Они вообще меня за дурочку держат?
Правда, очень скоро я узнала, что Алексей укатил из поместья. Об этом шептались служанки, когда я проходила мимо. Так что на предложение Виталия всё же ответила согласием. Надо же узнать, что он задумал.
Когда вышла в холл, свернула к книжному шкафу, вытянула ту самую книгу с поэмой, которую цитировал Алексей, и поспешила в сад, по дороге накинув на плечи плащ…
***
Виталий широко улыбался, болтал о погоде и о чём-то возвышенном, поглядывая на меня с лукавой улыбкой. Я тоже улыбалась. Начинаю догадываться. Боже, какой топорный план! Я глубоко разочарована в умственных способностях жениха.
Наконец мы достигли беседки, где была всего одна лавка, поэтому я заняла одну её сторону, а Виталий — другую. Села вполоборота, глядя на молодого человека пытливо. Странным было то, что улыбался он, кажется, искренне, без лукавства. Смотрел задорно, немножечко меня смущая — слишком уж правдоподобно рад. Может, рад тому, что сейчас устроит? Или чему-то ещё?
В какой-то момент он придвинулся ближе и сказал:
— Разрешите погреть ваши руки? Здесь довольно прохладно.
Меня чуть-чуть перекосило.
— У меня есть муфта, — ответила я и достала её из кармана плаща.
Виталий немного смутился и тут же кивнул:
— О, конечно. Вы столь предусмотрительны.
Но назад не отсел.
— А вы для чего меня, собственно, позвали? — уточнила я, осторожно прислушиваясь к звукам со двора.
— Просто хотел провести время в обществе прекрасной леди, - улыбка Виталия стала шире. — Но на самом деле Алексей попросил меня побыть с вами, пока он справляется со своими делами. Вам здесь очень одиноко, а я милостиво предложил помощь.
Ага, — подумала я, — выкручивается. Ну ладно.
В это время послышался негромкий шум — ржание лошадей и лязг входных ворот. Я уже привыкла к этим звукам и знала, что к чему. Возможно, моя догадка абсолютно верна.
Кажется, Виталий тоже что-то услышал, потому что резко придвинулся ещё ближе и снова заговорил взволнованным тоном:
— Вы знаете, дорогая Ирина, я понимаю, что ваши договорённости с Алексеем твёрды и непоколебимы… Но всё же мне бы хотелось… посвятить вам... - он сделал паузу. — Сегодня утром я проснулся в большом вдохновении и посвятил вам своё стихотворение. Я вовсе не поэт, но иногда, когда душа раскрывает крылья, я начинаю парить вместе с ней.
Сидим мы, значит, в гостиной — я, Алексей и его грозный, но весьма разговорчивый дед. Чаёк попиваем, сухарики грызем. Ситуация вроде бы приличная, но напряжение в воздухе такое, что ложку можно поставить вертикально в сахарницу — и не упадёт.
Дедушка, меж тем, оживлённо задаёт мне какие-то вопросы. То о моих вкусах в литературе, то о погоде в родных краях, то как я отношусь к благотворительности. Я мило улыбаюсь, отвечаю с достоинством и намёком на лёгкую игривость. И чем больше я говорю, тем шире становится его улыбка. Он, похоже, безмерно доволен.
А вот у Алексея скулы сводит от гнева. Зубами, наверное, скрипит уже не в переносном смысле. Сидит мрачнее тучи, будто ему вместо чая змеиного отвара плеснули. А я? Я просто счастлива.
Смотрю на него периодически, не скрывая самодовольства. Ах, до чего приятно наблюдать, как он закипает! За всю его грубость, за эти насмешки, за вечное фырканье в мою сторону — заслужил. Вот и наслаждаюсь.
И тут дед поворачивается к нему и заявляет:
— Пора бы вам уже бывать в высшем свете вместе…
Алексей пытается возмутиться, но дел юрко вставляет следующие пять копеек:
— Помолвку мы, конечно, не скрывали, но о ней знают только самые приближённые. Думаю, князь будет доволен, узнав, что у тебя наконец появилась пара. Он намедни интересовался, собираюсь ли я тебя женить…
Я чуть не поперхнулась. Серьёзно? Местный князь интересуется таким индюком, как Алексей? Хотя, кто его знает. Может, тут у них родственные связи перемешаны в один клубок, и все друг другу троюродные. Может, может я родственницей местного правителя вот-вот заделаюсь…
Алексей мрачнеет ещё сильнее.
— Думаю, с этим рановато ещё. Стоит повременить... — начинает он, но дед уже хмурится:
— Нет-нет. Барышня цветёт, как подснежник весной! Не годится такой красоте пылиться в углу или прятаться под кроватью. Такой цветок должен сидеть в княжеском саду!
Прозвучало это так напыщенно и торжественно, что я не удержалась — хихикнула.
Алексей смерил меня таким взглядом, будто сейчас прирежет. Без свидетелей.
— Решено, — бодро хлопнул дед по коленям. — Через три дня у герцога Скоморохина приём. Он меня лично приглашал. Возьму-ка я тебя, внучек, и твою милую невесту с собой. Пусть все обзавидуются!
Алексей тут же поджал губы:
— Мы сейчас никуда не пойдём, - попытался проявить характер.
— Ишь ты! — возмутился дед, нахмурившись так, что от благодушия во взгляде не осталось и следа. — Ты мне не указ. Делай, что велено. Через три дня будете на приёме вдвоём. Я не выношу глупостей!
С этими словами он тяжело поднялся, поправил камзол и направился к выходу. Я, изображая примерную будущую родственницу, вскочила с места и поспешила за ним. Хотя слово «вскочила» здесь, конечно, звучит оптимистично. В этом теле любые движения больше напоминали маневрирование корабля в бухте.
Хотя стоит признать — мышцы уже чуть привыкли. Даже ходить стало полегче. И я уже не казалась себе такой уж громоздкой. Может, и скинула пару килограммов. Правда, по внешнему виду это всё ещё незаметно.
У порога я поблагодарила милого старика, на что он ответил задорной улыбкой, пожеланием счастья — и, кажется, даже подмигнул.
Похоже, кто-то прямо-таки горит желанием осчастливить своего внучка… таким подарком, как я.
Я же, в свою очередь, получила несравненное удовольствие, глядя на перекошенное лицо Алексея. Вот ради таких минут я, пожалуй, с удовольствием продолжу играть его невесту.
А что? Чем ещё заниматься попаданке в этом странном мире, как не мстить с улыбкой?
***
К приёму я решила подойти с умом. Ну, во-первых, мне действительно было любопытно. Настоящий приём у какого-то герцога! Это же как минимум светское событие, а как максимум — костюмированный бал с живыми аристократами. А во-вторых… хотелось бы, конечно, выглядеть посимпатичнее. Поэтому я села на диету.
Да-да, понимаю, за три дня особо ничего не скинешь. Но, чёрт побери, не попробовать я не могла!
Правда, это стало настоящей пыткой. Я буквально пила воду литрами, чтобы заглушить голод, и грызла какие-то сушки, то есть заушенные фрукты, которые откопала-таки в кладовой. Сейчас бы лимона в воду… но лимонов тут не водилось.
К вечеру третьего дня меня уже реально пошатывало. Но, скажу честно, оно того стоило. Лицо стало чуть тоньше, второй подбородок почти исчез, а при правильной фиксации корсетом моя фигура выглядела уже вполне гармонично. Если бы не слабость, я бы даже решила, что стало легче двигаться. Ну, в смысле... хоть немного легче.
Алексей, между тем, стойко меня игнорировал. Старался со мной не встречаться, а если и сталкивался, просто отворачивался и даже не здоровался. Ах ты ж, бойкот устроил, король драмы???
Но теперь-то всё иначе. Теперь я ощущала себя хозяйкой положения. Отчетливо поняла, у кого козыри в руках, и это был не Алексей.
Его закадычный Виталий больше не появлялся, хотя его подозрительно горящий взгляд всё ещё преследовал меня в воспоминаниях. Каким бы он ни был актёром, но вот этот блеск в глазах изобразить невозможно. Хотя… кому я вру? Не верилось, что я ему могла действительно понравиться. Скорее всего, он просто азартный игрок. Любит устраивать спектакли ради собственного удовольствия.
Наконец настал день приёма.
С самого утра началась подготовка. Я нырнула в кассет — старинный аналог гардеробной — и начала сборы. Служанка завила волосы щипцами, щебеча что-то о благословении, красоте и судьбе, но я её почти не слушала.
Корсет она затягивала со вздохами и выступившей на лбу испариной. А уж я-то как притомилась – слов нет. Если бы не возжделенная талия, никогда бы не надела этот пыточный прибор…
Платье прислал дед. В огромной картонной коробке, которую едва втащили в комнату. Оно оказалось неожиданно прекрасным: светлый атлас, мягкий, нежный. Без оборочек и бантов — ну, разве что кружев было многовато. Но и они были прикреплены со вкусом, и даже я, скептик в вопросах моды этого мира, осталась довольна.
Карета затормозила у парадного входа в поместье герцога Скоморохина. Я ощутила, как сердце дрогнуло. Не от волнения — нет, от предвкушения. Сейчас я выйду, расправлю меховую накидку, высоко подниму подбородок — и пусть все любуются.
Алексей подал мне руку, но сделал это с таким видом, будто держал за пальцы свою погибель. Ну ничего, пусть терпит.
Когда мы вошли в зал, разговоры мигом поутихли.
Зал приёма был довольно большим. Огромные окна в пол, тяжёлые портьеры, две невероятного размера люстры, полыхающие тысячами свечей.
Я знала, что выгляжу прекрасно. Не на троечку, а именно — прекрасно. Платье светилось от каждого блика света и хорошо обтягивало талию благодаря корсету. Причёска была очень необычна для этого времени — в этом я убедилась, когда осмотрела остальных дам. Думаю, подобная простота, но при этом привлекательность, должна была произвести неповторимый эффект.
Именно потому, что я была уверена в себе, шагала легко, почти летящей походкой. Образно, конечно, летящей, но всё же чувствовала себя замечательно.
Кстати, потолок этого зала был расписан золотистыми завитками, а ещё повсюду поблёскивали большие зеркала, которые создавали впечатление, будто людей здесь в два-три раза больше.
Группы гостей расположились хаотично. Ну, какая красота! Пышные платья, строгие мундиры, веера, тросточки. Кто-то пил вино, кто-то флиртовал, кто-то откровенно скучал, а у кого-то в глазах промелькнуло искреннее любопытство. Да-да, именно любопытство.
Наверное, моя абсолютная уверенность тоже сделала своё дело. Я не топталась на месте, не озиралась с жалобной мольбой в глазах. Нет. Я шла, как царица — не меньше — с превеликим достоинством. Кажется, это начало сбивать с них спесь.
Когда мы с Алексеем прошли дальше, почти все лица присутствующих – даже тех, кто стоял поодаль - обернулись в нашу сторону. Следующей волной внимания к моей персоне оказался шёпот, быстро переросший в легкий гул голосов. На нас бросали всё более многозначительные взгляды. Женщины хихикали, глядя поверх вееров. Некоторые из них осматривали меня с головы до ног с таким видом, будто я была пугалом, сбежавшим с огорода.
Мужчины смотрели по-разному. Кто-то тоже насмешливо улыбался. А вот у некоторых, я это чётко заметила, в глазах мелькнул интерес. Довольно быстро ухмылки почти на всех мужских лицах исчезли. Некоторые даже поспешили подойти, представиться и выразить удивление, как «такая сияющая звезда могла так долго быть в тени».
Алексей в этот момент выглядел так, будто его только что окатили ледяной водой и поставили на мороз. Сжимал челюсти, отвечал на эти полушутки резкими, односложными репликами. Конечно же, его подкалывали — это было понятно.
— О, так это она, та самая невеста? Какая эффектная, прямо как с картины! – бросил очередной франт.
— А фигура… — протянул кто-то с хищной ухмылкой. — Это же воплощение женственности. Почему ты скрывал от нас такую прелесть?
Я отвечала этим лживым льстецам широкой улыбкой, будто не замечала их сарказма. А вот Алексей уже почти кипел. Ему явно хотелось врезать кому-нибудь в морду — а ещё лучше спрятаться.
Но самое забавное произошло немного позже, когда к группе молодчиков присоединился ещё один. Высокий, широкоплечий, холёный. Выглядел он так, будто слишком часто заглядывался на своё отражение в ложке.
— Похоже, барышня просто невероятно глупа, если воспринимает все эти комплименты всерьёз, — бросил он презрительно, обращаясь к своим товарищам. — Неужели она не понимает, насколько они ироничны?
Те приглушённо заржали.
Я повернула голову к этому остряку и посмотрела ему в лицо с хитрецой.
— Простите, — произнесла я, — это вы обо мне?
— Нет, ну что вы! — пошёл на попятную противный самодур, улыбаясь. — Конечно, это не о вас. Я бы никогда не назвал вас глупой!
Я улыбнулась шире.
— Тогда я тоже не о вас, если что. Вы знаете, есть тут один молодой человек, у которого язык как помело. Он настолько глуп, что думает, будто другие не догадаются, какой бред он несёт. Держитесь от такого подальше…
У молодчика вытянулось лицо. Его товарищи некоторое время глазели то на меня, то на него, а потом откровенно заржали.
Даже ледяная маска Алексея дрогнула, и я заметила, как дёрнулся уголок его губ.
Почувствовала удовлетворение.
Оказалось, что между моим женихом и этим козлом есть давняя вражда. И, кажется, я наступила болтливому щеголю на больную мозоль.
Группа этих «тупоумников» — остроумниками я их назвать ну никак не могла — рассосалась удивительно быстро. Даже прогонять их не пришлось. Видимо, унижение собственного товарища настолько остудило им пыл, что продолжать подначки расхотелось. Алексей растворился в зале вместе с ними — скатертью дорожка, как говорится.
Я осталась стоять в одиночестве, оглядываясь по сторонам и прикидывая, куда бы мне отсюда двинуться. В центре зала быть не хотелось — слишком много глаз и слишком мало диванов. На периферии зала я, наконец, заметила группу дам, расположившихся на уютных кушетках у стены, и, что особенно радовало, один диванчик оказался свободен.
Направилась туда, стараясь не прихрамывать. Да, ноженьки мои устали. И ещё этот корсет — враг человечества. Он как будто стягивал не только талию, но и душу.
Боже, тут есть пирожные!
Я замерла на третьем шаге, уставившись на плывущие мимо подносы с умопомрачительными сладостями. Слуги сновали туда-сюда, словно специально меня дразня. Песочные корзинки с кремом и ягодами, с которых капал сироп. Маленькие эклеры с глянцевой шоколадной глазурью. Крохотные бабы в роме, источающие сладкий аромат. Миндальные пряники в тонкой хрустящей глазури. И главное — пышные булочки с маком и сахарной корочкой, настолько аппетитные, что я почувствовала, как живот сжался и взвыл от желания их съесть.
Голова закружилась, всё тело отозвалось на этот запах так, будто я не ела неделю. Хотя... почти так и было. Последние три дня я реально голодала. Водичка да сухофрукты. А теперь вот это дикое вражеское наступление кондитерских войск.
Глупо улыбаясь, передо мной стоял Антон.
Я тут же вспомнила и этого парня, и его имя. Он был на приёме в доме мужа некоторое время назад. Его до глубины души впечатлило моё пение. Сперва он насмехался надо мной, как и все остальные, но после моего выступления оказался сражен…
Молодой человек выглядел не так броско, как Алексей, одежда была попроще, не столь выверенная до последней пуговки, но в глазах я не увидела ни тени высокомерия. Смотрел с каким-то странным выражением, кажется, даже смущался. Или, может, всё-таки его подослали?
Потом он и вовсе начал заикаться, как школьник на первом свидании, и понёс чушь:
— Добрый вечер! Рад вас видеть! Как вам здесь? Нравится? — бормотал Антон, перебирая пальцами край жилета.
Я скривилась, чуть приподняв одну бровь, и ответила односложно:
— Всё замечательно. А вы как? – вежливость наше всё…
— О, всё чудесно, — оживился Антон, словно мой ответ оказался для него манной небесной. — Я хотел бы... разрешите… может быть… мы сможем немного пообщаться?
Я выдохнула. Впрочем, он может даже пригодиться. Хотя бы отвлечёт меня от мыслей о еде, и уже будет неплохо.
Именно потому я снисходительно махнула рукой, показывая на другой край дивана.
— Садитесь.
Антон присел, но тут же слегка придвинулся ближе, после чего снова начал:
— Вы знаете, приёмы, как этот, удивительны. Такая тонкая атмосфера, красивые наряды, да и погода, между прочим, отличная нынче стоит…
Я едва заметно кивнула, а он почувствовал какой-то выдуманный интерес с моей стороны и бросился тараторить дальше:
— А вы знаете, я всё думаю о том, как вы тогда пели. Это было потрясающе, просто невероятно! Я никогда не слышал ничего подобного…
Ага, значит, моя догадка была верна. Именно пение его и впечатлило. Впрочем, мнение этого человека мне глубоко до лампочки. Использовать его как шумовую завесу от собственных гастрономических страданий — вот и всё, на что он мне нужен.
Не то чтобы я была жестокой, нелюдимой — просто чего-то хорошего от всех этих людей ждать не приходилось. Я продолжала кивать и лениво смотреть по сторонам. И тут мой взгляд упёрся в знакомую фигуру.
Алексей. С милой улыбкой, от которой сводило скулы, он беседовал с девушкой, показавшейся тоже знакомой. Ага, она помогала мне плести венки в первые дни появления в этом мире. Настя. Точно, та самая. Она и на приёме была. Жених на неё смотрел как на кусок ветчины тогда…
Кстати, она показалась мне весьма дружелюбной. Но теперь, глядя на этих двоих, я понимала: это потенциальная соперница. Вот почему Алешка постоянно на неё глазеет.
Словно почувствовав мои мысли, Настя развернулась и посмотрела прямо на меня, после чего, весьма меня удивив, помахала рукой. Я растерялась. Откуда такое радушие?
Но Антон вдруг поднялся с места, широко заулыбался в ответ и тоже махнул:
— Сестра моя, — пояснил он. — Настенька.
Ага, вот оно как. Теперь всё стало на свои места. Впрочем, мне до этих господ дела никакого нет. Всё, хватит с меня этого общения.
С некоторым трудом поднялась на ноги. Антон с готовностью предложил руку, которую я стойко проигнорировала.
— Позвольте, я провожу. Может быть, вы хотите подышать свежим воздухом?
— Я и сама справлюсь, — буркнула в ответ и направилась к ближайшему выходу.
Ноги болели, как после восхождения на Эверест, но я всё-таки кое-как добрела к балконной террасе. Прохладный ветер встретил меня освежающим прикосновением. Я вдохнула полной грудью — точнее, попыталась. Корсет немедленно напомнил, что дышать глубоко мне не положено. Но хоть лицо немного остыло, и на том уже спасибо.
Послышались шаги за спиной: Антон не отставал.
— Посмотрите, какая ночь! — восторженно заявил он, подходя ближе. — Какие звёзды! Какое небо! В такой атмосфере хочется творить, писать стихи и посвящать прекрасной деве!
— Ага, — пробормотала я, не поворачивая головы.
— Я бы попросил вас даже спеть, — продолжил он, — но, боюсь, это было бы слишком нагло с моей стороны.
Я покосилась на него из-под ресниц. Неужели подбивает на пение? Неужто всерьёз думает, что я сейчас начну горланить под звёздами, как героиня оперетты? Да тут сбегутся все на свете!
Ничего не ответила. Просто облокотилась на перила и уставилась на освещённые фонарями аллеи. Дворик, по крайней мере, выглядел прилично.
— Вы знаете, — снова заговорил Антон, но голос его теперь прозвучал серьёзнее, — когда вы запели тогда, это сильно меня тронуло. Я ведь давно опустил руки. Моя мать тяжело больна, уже много лет, и мы все уже почти сдались. Но ваша песня… она была как напоминание, что сдаваться нельзя, что нужно бороться до конца. За последующие дни я нашёл другого лекаря и многое пересмотрел в лечении. Даже лекарства отыскались какие-то чудные, заморские. И всё это — только благодаря вам.
Я повернулась к нему с лёгким удивлением. Голос парня звучал искренне.
— Это хорошо, — тихо ответила я. — Рада, что моя песня принесла пользу. Желаю вашей матери скорейшего выздоровления.
Антон расплылся в довольной улыбке. Возможно, я зря на него наговаривала. Ведь, может, это вовсе не глупое ухаживание, а искренняя благодарность. Кто знает. Моё сердце немного смягчилось.
Антон сказал ещё что-то вежливое, но я не услышала. В этот момент подул сильный ветер, я поёжилась и отвернулась, чтобы он не испортил прическу, и тут у меня сильно закружилась голова — дало о себе знать голодание.
Я покачнулась и почувствовала, что пол уходит из-под ног. Начала падать, но в этот момент меня подхватил Антон. Он приобнял меня и испуганно воскликнул:
— Что с вами, сударыня? Что происходит? Вам плохо? Нужно позвать лекаря! Срочно!
Но я ничего не могла ответить. Всё онемело, голова кружилась, сознание куда-то улетало. И всё-таки, с диетой я, наверное, перестаралась. Но ведь мне отчаянно нужно было похудеть, иначе я бы не выглядела столь эффектной!